Текст книги "Советник"

– Правда, когда я осмелился задать вопрос, он замолчал. И велел забыть обо всем. Сказал, что если отец узнает, что Нинус сказал больше, чем стоило, то я никогда больше не увижу солнца.

Людей сверху не разглядеть.

Они скрываются словно муравьи в каменном муравейнике, пребывая в той же упорядоченной суете, что в целом свойственна жизни.

– Мы ждали. Три дня. И она должна была вернуться. Эти дни Нинус не отходил от меня ни на шаг. Кажется, он тогда испугался, но я не понимал… а потом он ушел. И вернулся. Один. Он был зол. Очень. И велел собираться. Потом, уже там, внизу, он говорил с отцом. Спорил. Я не слышал о чем.

О том, что воля Императора сломала планы.

Случается и такое.

– И мы вернулись. Наверх. В Храм, – Мекатл глядел на солнце, а по щекам текли слезы. Солнце слепит. И не человеку вынести божественный свет его. – А никто и не удивился, будто… будто мы всегда там были. Он стал младшим жрецом, я был среди послушников. Исполнял… разные поручения. Нет, ничего сложного. Порой относил записки людям.

– Ты помнишь их имена?

– Имена нет. Лица… те люди уже мертвы, – он закрыл глаза и склонился, признавая поражение. – Иногда я спускался. И возвращался. Носил свитки, но что в них было – не знаю. Нинус… он со временем вовсе будто забыл обо мне.

Находились дела более важные.

– А потом появился вновь. И велел собираться. Сказал, что время почти пришло.

– Для чего?

– Что боги сказали свое слово. И та, что нарушила обеты, предстала на суд их, – он склонил голову. – Но пред смертью она сотворила… украла то, что принадлежит не ей. Но он вернет украденное. А мне было велено делать то, что я умею лучше всего.

Он поднял руки.

– Убивать. Может… может, в этом и есть мой дар?

– Может, – не стал спорить Верховный. И, опершись на плечо Мекатла, с трудом поднялся. – Ты чувствуешь свою вину за то?

– Не знаю. Мне ведь на самом деле жаль их. Всех. Тех, кто… кого я… убиваю. Я слышал, что есть люди, которые получают от этого удовольствие. И даже видел. Там. Внизу. Там тоже есть храм и… и отец Нинуса, он всегда радовался, когда предстояло большое жертвоприношение… а я не могу. Почему я не могу?! Если это дар, то…

– Дары богов не всегда приносят радость, – Верховный подал руку. – Порой они мало отличимы от проклятий.

И это было правдой.

– Я видел её, – Мекатл руки коснулся, но опираться не стал, поднялся сам. – Уже мертвой. Она… она без маски была еще прекраснее, чем я запомнил.

– Он любил её. Если тебе это важно. И она тоже. Еще один редкий дар.

– Мало отличимый от проклятья?

– Пожалуй, что так.

Кивок.

И вздох. Тело на алтаре никуда не делось, только мух стало больше. Надо звать рабов, чтобы наводили порядок. И спускаться. Душевные беседы – дело хорошее…

– Еще у него не получилось войти в пирамиду, – Мекатл глядел сверху вниз, и когда он был так вот рядом, Верховный живо ощущал собственную слабость и хрупкость телесную. – Нинус пытался. Трижды. Но не сумел даже приблизиться. Он… был очень зол.

– Благодарю, – Верховный поклонился, если бы мог.

– За что? – Мекатл подал руку, и уже Верховный оперся на нее. – Я до сих пор не уверен, что поступаю верно. И когда говорю, голова болит… несказанно болит… но здесь легче. Наверху. Внизу вообще не могу рта раскрыть… хотел сразу.

Он повел этой головой, тяжелой и страшноватой. А из ноздри вытекла тонкая струйка крови, которую Мекатл размазал. Посмотрел на ладонь.

– Простите, господин… – он подошел к первой статуе, что в дневном свете казалась обыкновенным каменным изваянием, и мазнул по губам её. – Простите…

Верховный ждал.

Терпение.

Чему его научила жизнь, так это терпению. И когда Мекатл, обойдя статуи, вернулся, он спросил:

– Ты сможешь указать путь? В подземный город?

Молчание.

И закрытые глаза. И молчание длится, длится…

– Да, – прозвучало это тихо. – Если такова будет её воля.

Глава 38

Миха.

Мага Миха почуял заранее. Вернее даже не он, а Дикарь. И заворчал, предупреждая, что стоит убраться куда подальше. Лучше бы вовсе из замка. Следом встрепенулся Тень и, прищурившись, отступил.

– Пожалуй, в другой раз договорим. Если жив останешься.

Оптимистичненькоо.

Миха взглянул на магичку, которая по-прежнему тихонько лежала и пялилась в стену. Помахал ладонью перед носом, отметив, что ничего-то не изменилось.

И остался.

Вытянулся в кресле, руки на груди скрестил и глаза прикрыл. В конце концов, ночь выдалась бессонной, как и предыдушие, а тут пару минут отдыха.

Редкость.

Стучаться маг не стал. То ли не привык, то ли вовсе полагал подобные мелочи не стоящими внимания. Двигался он резко, словно раздражение, собравшееся там, внутри, норовило выплеснуться в этих вот ломаных жестах.

Пахло от мага травами и смертью.

– Жива? – он спрашивал не у Михи, скорее уж имел привычку говорить с собою же. – Преступная беспечность…

Пальцы прижались к шее.

А одеяло, содранное рывком, полетело на пол. Следом рывком же подняли и Миару, отвесив хлесткую пощечину.

– Глаза открыла! – рявкнул маг.

И Миара глаза закрыла, попытавшись осесть на кровать.

– Если хотите добить, – подал голос Миха. – То лучше подушку возьмите.

– Отчего же?

– Мягкая. И следов почти не оставляет.

Маг хмыкнул.

Взгляд у него выразительный…

– Если меня прикончите, то и она умрет. И не только она, – счел нужным предупредить Миха. – Так уж… получилось. Все смешалось в доме Облонских.

– Они принадлежат к роду Ульграх.

– Один хрен.

– Пожалуй, склонен согласиться, – маг толкнул Миару на кровать и даже одеяло поднял, встряхнул и накрыл, разве что края подтыкать не стал. Огляделся.

Скривился.

И подвинул кресло к окну, за которым уже расползался такой знакомый черный дым.

– Обычно наоборот, жизнь охраны привязывают к жизни господина. Кто тебя сделал.

– Мама с папой? – предположил Миха.

– Разум сохранен. И даже более развит, чем можно ожидать от существа твоего племени, уж извини, довольно ограничены.

Скрещенные пальцы.

Улыбка такая, глубоко вежливая. С такой только чужие и глотки резать.

– С одной стороны у них отменные физические данные, особенно с учетом способности к частичной трансформации, что по мнению некоторых является признаком наличия дара, только реализовавшегося через усиление физической компоненты.

– Слишком заумно.

– С другой стороны, они живут стаями. И выбирают вождем сильнейшего. Ни науки. Ни культуры…

Дикарь обиделся.

И Миха был с ним согласен. А потому тоже обиделся. За друга.

– Культура бывает разной.

– Ну да, ну да… слышал подобную теорию. И то, что глиняные уродцы, которым они поклоняются, тоже признак этой самой культуры. Может, и так. Прошу прощения, что обидел.

Вот тут Миха напрягся.

Чтобы маг и прощения попросил? У дикаря?

– Но я не о том… они с трудом усваивают чужую речь. Даже тех племен, с которыми ведут торговлю. А вы неплохо разговариваете. Даже более того, рассуждаете о культуре. Это несколько выбивается из образа.

– Ну простите, что разочаровал.

Миара застонала.

– Хочешь пить? – заботливо поинтересоваля маг и, взяв кубок, наполнил его водой. А воду протянул под самый нос. Ноздри магички чуть дрогнули. – Вода. Тебе нужна вода, чтобы восстановиться.

Она открыла глаза чуть шире.

И кажется, увидела.

Кубок, так точно.

– Вставай. Давай. Лежа не пьют. Встань и я дам тебе воды.

Маг словно позабыл про Миху. Теперь он говорил очень мягко, вкрадчиво даже. И Миара сглотнула. Из-под одеяла показалась тонкая рука, которая попыталась дотянуться, но Карраго кубок убрал.

– Встань, – повторил он настойчивее. – Ты можешь.

Магичка захныкала.

– Или ты встанешь, или сдохнешь от жажды.

Миха молча поднялся и взял второй кубок, который и сунул в руку Миаре, а потом помог напиться. Как ни странно, маг не стал препятствовать. Только наблюдал. И с немалым интересом.

– Она вполне могла бы подняться, – сказал он. – Она вовсе не так уж обессилела. Поверьте опытному целителю.

– Тому, который единым махом угробил пару сотен пациентов? Не сочтите за критику, но вот как-то это… к доверию не располагает, что ли.

Карраго усмехнулся.

– И чувство юмора в наличии. Удивительно… но кто твой создатель? Не стоит. Я вижу, что основу использовали от вилколакисов, но и только. Однако изменения были внесены весьма… существенные. Кости. Мышцы. В целом многие структуры… да, связки порой тяжеловаты, стало быть, с целительством он знаком, но не профессионал, иначе не стал бы… не важно. Так кто он?

– Какая разница? Я оторвал ему голову.

– Бывает.

– Что вам надо? – Миха осторожно разжал пальцы магички, что вцепились в его руку. – Есть хочешь?

Она только моргнула.

– Ей всегда нравилось притворяться немощной, – поделился Карраго. – Вставай уже…

Миара нырнула под одеяло с головой.

– Кажется, вы ей не нравитесь.

– Увы, не все могут оценить то, что получают, по достоинству. Дар не раскроется, если его не развивать. А для этого нужно приложить усилия.

– У нее нервный срыв, между прочим. Не без вашей помощи случился.

– С моей помощью он случился именно сейчас, а не через день или два, когда она будет нужна. К этому времени она придет в себя. Слышишь, девочка? Лучше сама.

И Дикарь согласился, что таки да, лучше бы ей и вправду самой.

– Так что вам все-таки надо? – Миха не стал трогать одеяло. Миара лежала очень и очень тихо. – От меня.

– А с чего ты решил, что мне от тебя что-то надо?

– Вы со мной разговариваете.

– Я в целом человек общительный.

Ну да, а Миха взял и поверил. Его совсем за дурака держат?

– На самом деле мне просто интересно. Алеф… Алеф был сильным магом. И умным. Иногда.

– А так бывает?

– Конечно. Блестящий теоретик. Некоторые его выкладки весьма и весьма перспективны, особенно те, что касаются поиска новых источников. Но в иных аспектах, увы… иначе не был бы столь бездарно мертв.

– Он не сам.

– Какая разница. Если позволил себя убить, то… так вот, Винченцо, конечно, интересный молодой человек, но он бы не справился, да и по тому, что я знаю, он был не в том состоянии, чтобы воевать. И операция, которую Алеф собирался провести… она ведь состоялась.

Надо же, какая поразительная осведомленность.

– У вас хорошие соглядатаи.

– Жизнь, молодой человек, сложная штука… иногда один ловкий ублюдок может принести пользы больше, чем десяток магов.

– Этот ловкий ублюдок жив?

– Увы… – маг развел руками. – Люди – существа до крайности хрупкие. Сегодня они есть, а завтра нет. Так вот, если верить ему, то в шатер вошли трое. Миара… слышишь меня, девочка?

Миара предпочла сделать вид, что её в принципе здесь нет. И в чем-то Миха мог её понять. Он бы и сам с удовольствием спрятался под одеялом.

– Девочка крови мешеков, которую Алеф так долго искал. И ты. В то, что у Миары хватит сил одолеть и сторожевого голема, и Алефа, я не верю. Девочка… тем паче. Остаешься ты.

Миха поежился. Во взгляде мага он прочел, что тот весьма не против продолжить беседу в обстановке более уединенной. Вроде той, что была в лаборатории.

– Там был еще один. Человек. В некотором роде.

– А, Ирграм… беглый слуга. Алеф писал о нем. Он чем-то заболел и начал перерождаться в нежить. Но клятвы работали.

– Да как сказать…

– То есть, процесс перерождения затронул мозг настолько, что полотно клятвы было нарушено? Интересно… надо будет посмотреть.

Миха подумал, что упырь, конечно, существо весьма своеобразное. Но не настолько, чтобы желать ему встречи с Карраго.

– То есть, Алефа убили не вы.

– Не я, – сказал Миха. – Я только помогал… с големом вот. Та еще тварь.

– О да, весьма любопытный химероид. Алеф взял горного льва и несколько преобразовал его. Хотя, конечно, ряд изменений были отвратительно нефункциональны, – Карраго даже слегка поморщился. – И могу я узнать, как все было?

– Зачем?

– Я любопытен.

А еще терпелив, как старая кобра, которая умеет выжидать.

– Все-таки Винченцо был без сознания. Ребенок… что там мог увидеть ребенок…

Стало быть, в замке соглядатаев нет. Уже легче.

– Миара к беседе не склонна. Зато вы вот показали себя весьма разумным человеком… поэтому, если вдруг вы решите поделиться… если это не составляет секрета.

– Ну что вы. Буду рад. Хотя… честно, все было довольно быстро. Сперва Миара чему-то в него кинула. Простите, но в магии я не разбираюсь. А он ответил. И такой вот, черной-черной. Аж темно стало. На меня голем этот кинулся. Я на него. И стало не до наблюдений. А потом уже этот, упырь…

– Как вы сказали?

– Ирграм его зовут, – подала голос Миара. Но из-под одеяла не выглянула. – И он не является нежитью в полном смысле этого слова.

То есть в неполном является?

– Дорогая, ты же знаешь, что состояние не допускает двойственной трактовки. Нельзя быть нежитью наполовину. Этот как… не знаю, слегка беременной.

Миха фыркнул.

И Карраго улыбнулся, показывая, что рад, что его чувство юмора оценили. Ну да, еще немного и Миха всецело уверится, что Карраго в целом неплохой мужик.

Дружить начнет.

– Сам посмотришь, – Миара приподняла край. – Еды. Дай. Много.

Миха поднял миску с кашей, которую сунул под одеяло.

– И все-таки ты можешь сесть…

– Могу. Не хочу. Ирграм перервал ему горло. И выпил. Силу и кровь. Вот и все. Братец сам оказался идиотом…

– А где этот… не совсем, чтобы нежить?

– Где-то в замке. Ищи, если найдешь. Клятвы с него слетели, но мне нужен был помощник, который не блюет при виде трупа.

– Что ж дорогая, – радостно произнес Карраго. – Тогда смею тебя заверить, что такой помощник у тебя есть! Кстати, я могу поделиться…

– В жопу иди!

– Как грубо.

– Зато однозначно.

– К слову, мы с твоим братом имели весьма любопытный разговор… и в целом он не против помочь мне в моих изысканиях.

– Я думала, он умнее.

Миара все-таки села, правда, одеяло подтянула до самого подбородка, прячась в нем, словно в коконе.

– О, он удивительно умен… и способен оценить перспективы.

– Ага, – она потянулась к столу и поморщилась. – Дай. Еды. Еще. Какой-нибудь.

– Меду с молоком. Весьма рекомендую.

Карраго она словно и не услышала.

– Знаешь… ты ведь и с Алефом говорил. Про перспективы. И где Алеф?

– Не я его убил.

– Ну да… его вообще убивать не собирались. Получилось так… неудачно? Или наоборот.

Она поставила миску в складки одеяла и принялась есть, зачерпывая разваренную кашу пальцами. Пальцы отправлялись в рот и Миара едва не урчала от удовольствия. Жир стекал по коже, и она облизывала его. И в этой картине не было ничего привлекательного.

– Последствия срыва, – пояснил Карраго снисходительно. – И явное свидетельство того, почему не стоит доводить себя до подобного состояния. Целителей мало. И надо беречь себя.

– Что-то раньше ты не больно меня берег.

Она икнула и потянулась за водой.

– Пить.

Миха вложил кубок в руки. И удержал, тот был еще тяжел. Подал тряпку, которой отер губы и щеки. А потом миску забрал. Миара снова легла, повернувшись на бок. И глаза прикрыла.

Спит?

– Что ты ему предложил? Власть? Славу? Деньги?

– Спасение мира.

– Снова? – она с трудом подавила зевок. – Мы еще не начали, а я уже устала…

Миара сунула сложенные ладони под щеку. Спать не будет, пусть и глаза прикрыла, но это притворство, очередная игра. Сама она напряжена и готова драться.

Миха чувствует это.

И не только он.

– Знания. Знания Древних.

– Значит, до башни Ульграх ты не добрался? Если тебе Вин нужен.

– Отчего же, добрался. И да, я предложил помощь… не только вам.

– Какой ты щедрый.

– Скорее предусмотрительный, – Карраго оперся локтем в подлокотник. Согнутыми пальцами он подпер подбородок и задумчиво уставился на стену. – Никогда не знаешь, какая именно ставка сработает. Им нужна была поддержка в Совете. Мне… Твоему брату дадут стать главой. Формально. Он подпишет ряд обязательств. Принесет клятву. Заключит союзы…

– Не самые выгодные для рода Ульграх.

– Брось, рода Ульграх больше нет.

– Это не помешает вам поднять его бренное тело… – проворчала Миара. – Но видишь, как все хорошо получается. Только не понятно, если все так, зачем ты здесь?

Карраго поднял глаза к потолку.

– Ты никогда не замечала, насколько тесны старые замки? Тесны. Сыры. И похожи на темницы?

– В других я не бывала.

– Я бывал, – он погладил подлокотник. – Они похожи друг на друга. Приземистые. Сложенные из огромных камней. Этакие цитадели, которые кажутся несокрушимыми. А внутри… внутри люди, вынужденные ютиться в каменных клетках. Грязь. Вонь. Сырость. И это все давит на голову.

Миха молча наблюдал за магом.

И тот знал, хотя словно бы забыл, что не один.

– Дома иначе, – согласилась Миара. – Свет и простор. Роскошь. Слуги, готовые исполнить любое твое желание… правда, не только твое. Они с той же улыбкой поднесут, что вино, что яд. И веревку на шее затянут, если старший прикажет. А еще этот старший может взять и вышвырнуть тебя из твоих роскошных покоев. Или продать кому-нибудь. На время. Конечно, все будет замаскировано под обоюдовыгодную сделку… сотрудничество… укрепление рода.

– Все так… думаешь, здесь по-другому?

– Одноглазый король среди слепых. А среди зрячих – жалкий калека. Так что все относительно.

– Мне кажется, или ты поумнела?

Миара фыркнула и повторила жестче:

– Что тебе от нас надо? Настолько надо, что ты не побоялся выпустить эту заразу.

– Ты о чем? – Карраго слегка нахмурился.

– О чуме, – она снова села и теперь одеяло соскользнуло с тощего плеча. – Об этой, мать его, чуме, которая дала тебе возможность накрыть нас куполом. Крысы под колпаком, так? А то бы еще ушли куда-нибудь. Ищи нас потом. А это неудобно, да… теперь всего-то и надо, дождаться, пока людишки помрут. А то и помочь можно.

Она прищурилась. И голова вжалась в плечи, спина выгнулась, а пальцы вцепились в одеяло, став вдруг похожими на птичьи лапы.

– Дыши глубже, – посоветовал Карраго. – Иначе опять накроет. Все-таки эмоции – это зло.

– Ты…

– Дыши! – рявкнул он.

И Миара послушно задышала. Вдох. Задержка. Выдох. Пальцы её мелко подрагивали, на коже выступили крупные капли пота.

– Не дергайся, – Карраго сдавил её голову, и магичка все-таки попыталась дернуться, но когда не вышло, зашипела. – И не сопротивляйся, ты же знаешь, что будет больно. Поэтому дыши. Давай! Я ведь и иначе могу…

– Отпусти её, – Миха привстал.

Против мага у него шансов нет. Пусть он и сильнее человека, и выносливей, но все одно – шансов нет. И Карраго это понимает, а потому даже не шевелиться.

Он вперился взглядом в глаза Миары, и та снова дернулась, а потом вдруг изогнулась, как в припадке.

– За ноги держи! – Карраго произнес это сухо. – Иначе она себе что-нибудь сломает. Конечно, её проблемы, но сейчас хватает других…

Она билась, выгибаясь, и на губах появилась пена. Рот раскрывался и закрывался, а из горла вырывался протяжный сип. И Миха, навалиавшись всем весом, пытался удержать ноги.

– Что… ты… творишь?

– Пытаюсь удержать эту упрямую дуру, пока она не пережгла себе дар.

Понятно.

То есть, ни хрена не понятно. И пора ли уже на помощь звать? А если и так, то кого?

– Что она… выдумала… – Карраго удалось прижать извивающуюяся магичку к постели. И упершись одно рукой в грудь её, вторую он положил на лоб.

Миара дернулась.

И затихла.

– Твою ж… учишь их, учишь… а без толку… говорил… сколько раз говорил, что нельзя переходить грань. Подводил… – он тихо ругался, а Миара просто лежала.

Ровно.

Прямо.

Её живот слегка поднимался и опускался, стало быть, дышит.

Карраго нахмурился. И убрал руки. А он слегка побледнел. И пот смахнул. Он снял с пояса кошель, бросил на стол и дрожащими пальцами вытащил склянку. Посмотрел и сунул Михе.

– Открой.

– А сам?

Карраго вытянул руки. Пальцы мелко и часто тряслись.

– Что это? – Миха поднял крохотный флакон.

– Зелье. Успокаивающее. Укрепляющее. Пара капель и она сутки проспит. Если будет третий приступ, я уже не удержу.

Верить?

А варианты?

– Клянусь, что зелье не причинит ей вреда, – устало произнес Карраго. – Давай. Открывай и влей ей. Все и влей… подольше поспит, глядишь, мозги на место встанут. Нет, как можно…

От зелья едко пахло дешевым спиртом, какими-то травами и болотом. Миха осторожно вливал его между губ. Потом вытер каплю, что вытекла на щеку. И саму магичку переложил чуть повыше, укутав одеялом.

– Она же вроде очнулась.

– Очнулась, – Карраго взял другую склянку, мало отличимую от той, что у Михи была. И пробку вытащил зубами. А потом осушил одним глотком. – Это все эмоции… на грани они обостряются. А эмоциональные всплески влекут за собой энергетические колебания. Они в свою очередь могут вызвать спонтанные всплески силы. А когда этой силы нет, то наступает энергетический кризис. И кризис физический. Сейчас ей надо спать. И я прослежу, чтобы ни одна тварь её не побеспокоило.

Сказано это было едва ли не с нежностью.

Миха даже поежился.

А Карраго проверил пульс. Поднял руки, развернув ладонь, прижал пальцы к запястью, сперва к левому, затем к правому. Отпустил. Кивнул себе, подтверждая какие-то собственные мысли. И после уж снова повернулся к Михе.

– Так что там она про чуму говорила-то?