Текст книги "Советник"

Молчание.

И… непонимание, которое сменяется страхом.

Хорошо.

– И как думаешь, хватит ли у нас сил, чтобы накормить его?

– Я… понял.

– Хорошо. А отцу… у отца спроси, будет ли Бог терпеть над собой власть человека? И не лучше ли властвовать человеку в тени бога, особенно, если тень глубока, а сам бог далек. Боги хороши на вершинах пирамид, а не среди смертных.

У подножья пирамиды раскинулось ожерелье из огней.

И Верховный нисколько не удивился, увидев Императрицу. Вот кто её пустил? Впрочем, испуганным дитя не выглядело. Напротив, оно озиралось с явным любопытством, не отпуская, впрочем, руки верной Ксочитл.

– Там, – сказала она, подняв руку. – Я хочу подняться.

– Конечно…

Верховный мысленно поморщился. Только спустились. И выдержит ли дряхлое его тело второй подъем?

– Идем, – она взяла за руку, и стало легче.

Дышать.

Внутри тоже. Усталость… будто все тело омыли студеной родниковою водой. В голове и то зашумело.

– Так лучше?

– Благодарю, – Верховный поклонился. – Но там… много… неприятного виду.

– Ничего, – Императрица сунула леопарда одному из стражей. – Они просто мертвые. Просто много мертвых…

И первой направилась к лестнице.

И первой вступила на площадку, где все так же неподвижно лежало тело бога, разделенное не части.

Огляделась. Потрогала засохшую кровь пальцем, а его облизала с презадумчивым видом. И встала, чтобы застыть перед золотой фигурой.

– Он почти целый уже, – произнесла она задумчиво. – Это нехорошо. Когда целый.

Огляделась.

И сказала:

– Надо его спрятать. Чтобы не вернулся.

Разумное дитя. Куда разумнее многих взрослых.

– Всенепременно.

– В надежном месте.

– Надежней некуда, – пообещал Верховный.

Разве может быть что-то надежней главного храма? Там, помнится, имелись мраморные урны для хранения… к слову, чего? Не важно. Главное, что красивые и для божественного тела сгодятся. А людям можно будет объявить…

Да, всенепременно нужно будет объявить.

Им так нужно чудо.

И не только им.

Императрица подошла к самому краю.

– Как темно…

– Осторожней, душа моя, – сказала Ксочитл и запнулась, бросив на Верховного настороженный взгляд. Он прикрыл глаза. Ему ли вмешиваться?

Дитя любит эту женщину.

Женщина любит дитя.

Все… правильно.

Так и должно быть. Хоть что-то так, как должно быть.

– Могу ли я задать вопрос? – поинтересовался Верховный.

– Нет. Я больше не видела снов. Тяжело становится, – Императрица все же отступила от края. – Там все такое… такое темное. Надеюсь, со временем сны вернутся.

Это она сказала как-то…

Слишком уж бодро? И ложь, облеченная в слова, царапнула. А еще одобрительный взгляд Ксочитл. Выходит… что ей известно? Многое, если не слишком многое.

И…

Она любимая нянька нынешней Императрицы… нынешней.

Императрицы.

А что будет, когда…

– Все-таки здесь очень темно, – девочка взяла Ксочитл за руку. – И воняет. Пусть тут приберутся… идем, мама…

Интересно, знает ли Владыка копий?

А если и да, то… то что дальше?

Глава 45

Нищему собраться – переподпоясаться. Хотя, пусть и не нищему, но нищего Миха недалеко ушел.

Переодеться.

Бросить в сумку… что там бросают? Мать его, он даже в поход в последний раз ходил классе этак в седьмом. И то мама рюкзак собирала. Флягу надо бы. Воду. Хлеб. Ножи имелись, на поясе, как и клинок, который Миха погладил, попросив прощения за то, что хозяин у него идиот.

И вправду ведь идиот.

Чем больше он думал, тем более странным все казалось. Пришел Карраго… великий и ужасный. Мило улыбнулся. Предложил побеседовать.

По душам, мать его.

А главное, что Миха взял и согласился. Вдруг показалось, что и вправду, отчего бы не побеседовать-то? Психологи вон утверждают, что все в себе держать крайне вредно.

И вообще…

– Можно, – Винченцо заглянул с опаской. – Карраго тут?

– Хрен его знает, где твой Карраго. Но где бы он ни был, лучше бы ему там и оставаться. Заходи.

Запасную рубашку брать или как? Белье местное… белья почти не осталось. Раньше его забирали служанки, уносили, а потом возвращали чистым.

Чудо средневековых прачечных, чтоб его.

Злость была совершенно иррациональной, но вполне объяснимой.

– Что этот урод сделал? – Миха поднял с пола кружку.

Грязная.

И посуда не чище.

– В смысле?

– Со мной. Я как-то… вдруг понял, что был…

– Чрезмерно откровенен?

– Именно. С какого, спрашивается… да он мне даже начал классным мужиком казаться! А по здравому размышлению…

– Он целитель.

– И что?

Винченцо заглянул в сумку, но содержимое её комментировать не стал. К счастью.

– Целители умеют располагать к себе пациентов. И не пациентов…

– Что-то за твоей сестрицей я этого не замечал.

– Ну, она не давала себе труда. Да и в целом ей до уровня Карраго далеко. Все целители обладают эмпатическим даром, он как-то связан с силой. И чем её больше…

– Я же не восприимчив к магии!

На Миху поглядели с насмешкой.

– Это не магия. Это просто… способность располагать к себе людей. Много ему наговорил?

– Достаточно, – Миха потер голову. – Как с этим бороться?

– Сложно. Это на самом деле магия, но слабая, на грани воздействия на собственную энергию человека. А поскольку воздействие непрямое, вот организм его и не замечает.

– И как с этим бороться?

– Никак. Теоретически – тщательно следить за тем, что говоришь. А лучше вовсе не разговаривать с ним наедине. Отчасти поэтому каждый род старается завести собственных целителей, таких, чтобы… и к сильным, вроде Карраго, обращаются в очень редких случаях.

Твою ж…

– Отделаться от него не выйдет?

– Боюсь, что нет.

– А забыть его… скажем, собраться быстро и уйти тихонько. На цыпочках.

– Сам-то веришь?

Миха был вынужден признать, что нет.

– Да и купол без него не преодолеть, – добавил Винченцо.

– А с ним?

– Не знаю. Но тут ему врать нет смысла. Да и… он все-таки представитель Совета. И полномочия имеются. А что до остального, то я тоже… наболтал, хотя не так и много, – Винченцо поморщился. – Сказывается нехватка опыта… в общем, Карраго может быть полезен.

Ну а чего уж тут.

Где один ненормальный, там и второй.

– И Миаре он нужен… да и девочка.

– Можем погодить с отъездом.

– Не стоит. Тут он прав. Кто-то затеял ну очень серьезную игру, если решился втравить в неё столь мстительного засранца, как Карраго. И шансов уцелеть у нас не так много, но… есть. И лучше бы с ним.

– Он же…

– Сдаст при первой возможности. Или убьет, если решит, что взял все, что можно… или не убьет, но лучше бы убил.

Потому как подвалов в городе хватает. Темных. Глубоких. И в палачах недостатков, надо думать, нету.

Что-то как-то чем дальше, тем меньше вдохновляла перспектива.

– Но пока мы нужны и интересны, он будет помогать. Так, как сочтет нужным.

Ясно.

И…

Ни хрена не ясно.

Миха вздохнул и потер затылок.

– И что мне сделать, если он опять начнет? Ну… может, амулет есть какой? Заклятье там…

Винченцо покачал головой.

– Просто постарайся не оставаться с ним наедине. Скажем так, влияние это… сам маг не способен его в полной мере контролировать и направлять. Поэтому воздействие распространяется на всех, кто рядом. А следовательно на каждого отдельного человека оно слабее. Правда…

– Что?

– Карраго силен. Поэтому, боюсь, может хватить на всех.

Охренеть.

– Просто попытайся помнить, что он старый хитрый лис, который всегда ищет свою выгоду.

Забудешь тут.

Хотя… Миха, как выяснилось, уже забыл.

– Ладно, – Миха подхватил сумку. Надо будет рюкзак изобрести. Как-нибудь потом, сразу после спасения мира. – Голову потерявши по волосам не плачут. Разберемся.

Сумерки.

И дым пусть не рассеялся полностью, но пахнет не только смертью. Пылью. Камнем. Близкой осенью. Переступают с ноги на ногу лошади, фыркают, косятся на упыря, который держится в стороне, но рядом. Он присел на корточки, опираясь костяшками пальцев в камень, и глаза прикрыл.

Чуть покачивается.

Тварь рядом с ним просто сидит, пялится в небо, словно луну выискивая. Того и гляди завоет.

А людей вот почти нет.

Барон.

Арвис рядом с ним. И Такхвар. Оба хмурые, но… перечить не спешат.

– Пока… меня нет… и если вдруг я… не вернусь, – голос мальчишки все же срывается, и ясно, что он напуган, а еще, что он все одно подросток, даже если пытается казаться взрослым. – То наследником будет мой… брат. Который выживет. Помогите ему…

Пафосно.

И снова в ответ тишина. Стража где-то там, в замке. И на воротах тоже, но в сумерках не разглядеть людей. Да Михе и не хочется.

Если они правы, то чума уйдет вместе с ними.

Если…

Если нет, то… то все одно они ничем не помогут оставшимся.

– Матушку похороните… как положено.

– Да пребудут с вами боги, – Такхвар кланяется, причем низко и, кажется, вполне искренне. – Верю, что вы, как подобает истинному де Варрену, вернетесь, овеянный славой…

Просто вернуться бы.

И не в мертвый замок.

– Мило, – Карраго выступил из темноты. И снова черный бархат, алый плащ, сияние драгоценных камней. – На самом деле им глубоко наплевать, вернется он или нет. Точнее не так… они надеются, что болезнь и вправду уйдет с нами. Поэтому и не пытаются задержать. В конце концов, отыскать нового барона не так и сложно. К слову, мальчишке хватило ума взять с собой регалии?

– Хватило, – Миха лично убрал их в сумку. Свою.

– Надо будет глянуть на досуге…

И снова это ощущение, что человек рядом… нет, не сказать, чтобы симпатичен. Безопасен? Он не враг… да, теперь Миха, пожалуй, способен уловить это вот… запах? Флер? Что-то неопределимое, но располагающее.

Куда там Карнеги с его приемчиками против мага.

– Не надо, – попросил Миха. – Воздействовать.

– Винченцо? Ну да… к слову, оно совершенно безвредно.

– Верю. Просто… не люблю, когда мной пытаются манипулировать.

– Разве я пытался?

– Не пытались. Манипулировали. Воздействовали… или как там. Чего ради?

– Скажем так, с человеком, расположенным для беседы, договариваться проще, – и улыбка такая, почти искренняя.

Старый добрый психопат, чтоб его.

– Не стоит переживать, я весьма и весьма заинтересован в сотрудничестве, да и в целом… – он сделал глубокий вдох. – Когда долго живешь в башне, начинаешь забывать, что в мире есть что-то кроме башни. А жизнь проходит. Даже если ты маг. Даже если ты силен. Жизнь… проходит. И большей частью мимо.

Карраго отступил.

Снова игра?

Кто его поймет.

А темнеет стремительно. И небо яркое, синее. Звезды крупные. В такую ночь сидеть бы на балконе с чашечкой кофе. И болтать ни о чем.

Или не болтать. Просто молчать.

Наслаждаться тишиной, а не это вот все…

Люди.

Лошади.

Оружие.

Миара, которую Винченцо пытается устроить в седле, стараясь при этом не слишком громко материться. Она по-прежнему в забытьи, и честно говоря в иных обстоятельствах Миха оставил бы её в замке. Но сейчас он практически был уверен, что стоит им выехать за ворота, и магичку удавят.

Из страха.

Ненависти.

Просто, чтобы она, очнувшись, не убила их.

Девочку принял один из наемников.

Их четверо.

И Тень.

Мальчишка его, который все еще жил. И Карраго соизволил подойти, осмотреть. Даже сказал что-то, заставившее Тень распрямиться. Ну да, своего он не упустит. А Тень… величина.

И значит, мальчишка будет жить.

Сам Карраго на лошадь взобрался без малейшего изящества. И лошадь-то взял обыкновенную, что тоже интересно. А как же пафосный жеребец, на котором он явился в замок?

Ладно.

Плевать. На жеребца. А что делать с Карраго Миха как-нибудь придумает. Если… если этот поганец и вправду может быть полезен, то пускай. В конце концов, кто его знает, что их всех ждет.

В башне.

В треклятой башне, в которой скрыто сердце бога. Ну или механизм Древних. Впрочем, одно другого не исключает. И… ночь нынче все-таки красивая.

Небо вовсе потемнело.

И на нем, бархатном, звезды горели особенно ярко.

Миха поглядел на выданного ему коня с сомнением. Конь поглядел на Миху, что характерно, тоже с сомнением.

Надо будет изобрести автомобиль.

Потом.

Сразу после рюкзака и спасения мира.

Миха вздохнул. Мира… чтоб ему… с этим миром. В седло получилось забраться с первого раза, что уже достижение. Осталось доехать, не свалившись и не свернув шею.

Ворота раскрылись. И решетка поползла вверх. Первыми в проход выдвинулись наемники, за ними – маги. Барон. И снова наемники.

Тень рядом.

Но говорить больше не хочется. Не о чем. Подковы гремят по камню, высекая искры. Им надо прямо по дороге. А потом свернуть, куда-то там, в болота.

Охрененный план.

Пойди туда, не знаю куда… но глядишь, люди в замке и вправду перестанут болеть. И тогда уже не зря… все не зря.

На дорогу они выбрались. И спокойно прошли мимо застывших в ожидании големов, что в ночи казались просто донельзя уродливыми статуями.

Мимо останков лагеля, благо, темнота скрывала и их.

И дальше.

А небо наливалось чернотой, тот самый лилово-синий, что бывает у переспевших слив. У бабки Михиной росла одна такая. Сливы вечно были червивыми. Но сладкими настолько, что они, дети, плевали на червяков…

Вспомнилось.

И дом.

И… и все у них получится. Потому что иначе нельзя. Никому.

До границы купола они добрались где-то к полуночи. Миха ощутил эту границу шкурой. Зафыркали, забеспокоились лошади. И Карраго покинул седло.

– Надо же… – произнес он задумчиво. – И меня… ничего.

Он оскалился.

И резко выбросил руки вперед, будто пытаясь толкнуть этот, ставший вдруг плотным, воздух. А тот взял и раскололся. Звон раздался в ушах. Нервный. Злой. Болезненный. А Карраго, заткнув краем бархатного плаща нос, велел:

– Вперед! И быстро!

И сам же совсем уж по-молодецки, взлетел в седло. Свистнул. Щелкнул. И жеребец его сорвался в галоп. А следом за ним и прочие лошади…

– Твою же ж мать… – Миха вцепился в гриву. Вот будет забавно, если он рухнет прямо здесь.

Но нет.

Удержался.

И держался, как ему показалось, целую вечность. На тряской спине. На… он не знал, сколько так ехали. Куда вообще. Только надеялся, что Карраго ли, Винченцо ли, хоть кто-то да знает, если не дорогу, то хотя бы направление.

Но вот лошади перешли на рысь.

Затем и вовсе на шаг. Миха распрямился.

Дорога. Поля. Лес впереди. И Карраго сползает с седла. Он наклоняется, дышит, глубоко и часто. И стало быть, отъехали не так и далеко. Замок… где-то там, позади. Снаружи купол, оказывается, виден, этакой далекой стеной тумана, что поднимается из земли.

– Надо ехать, – Тень не спешивается. – Если и вправду закрыть хотели, то будут приглядывать. Чем раньше с дороги уберемся, тем оно лучше.

Прав.

И Карраго кивает.

– С-сейчас, – его голос шипит. А кровь все еще капает на ткань плаща. Может, потому бархат и красный, что красное на красном не видать? – Я… уже… почти…

Миха оглядывается.

Все на месте.

Барон вот держится рядом с наемником, везущим Ицу. Винченцо прижимает к себе Миару. Сам Миха…

– Луна… почти полная, – Карраго распрямился. – Красивая…

Миха тоже поднял голову.

И вправду красивая. Большая такая, налитая, что спелое яблоко. И звезды россыпью. Крупные, особенно вон та… та, что растет с каждым мгновеньем, а после вовсе распускается где-то там, наверху, огенным цветком.

И рваные лепестки его рождают искры.

А искры сыплются…

И протяжным стоном долетает эхо далекого взрыва.

– Твою ж… – повторяет Миха, чувствуя, что не слышит собственного голоса.

А мир-таки придется спасать.

Конец третьей части.