Текст книги "Советник"

Глава 39

Ирграм

– Слушай… а я когда-то пытался найти тайный ход, – мальчишка шел, громко топая, и факел в его руке разгонял тени. Сам же он крутил головой, пребывая в том восторге, что свойственен детишкам, не осознающим, сколь опасен мир. – Я знал, что он тут есть!

Ирграм поморщился.

Лучше бы он пошел один. Нет, он хотел пойти один, но мешекское отродье покачало головой, а барон… что взять с мальчишки, оставшегося без присмотра?

– И даже спускался… правда, потом Даг меня запер. Ну как… сказал, что хочет помириться. Что мы братья и все такое. И что он карту нашел в бумагах отца. Древнюю. А я поверил. Дурак был.

Под ногами с визгом метнулась крыса, которая исчезла в каменной трещине.

Камеры остались позади.

Комнатушка, где обреталась стража, была пуста. В ней пахло плесенью и еще дерьмом, потому как кто-то навалил кучу прямо у стойки с оружием.

Оружия вот не было.

И людей.

– Кыш! – барон попытался пнуть крысу, но та увернулась.

– Не стоит, – тихо произнес Ирграм. – Крысы часто больны.

– Думаешь, нам стоит бояться крысиных болезней? – хмыкнул мальчишка.

Упрям.

И хочет властвовать, хотя бы здесь, потому как пусть и барон, но не настолько глуп, чтобы поверить, будто титул его что-то да значит.

– Думаю, что не стоит искать беды.

Девчонка кивнула. И за руку барона взяла, вроде как в поисках опоры.

– Дальше, – сказала она.

– Что? А… да, дальше… так вот, я эту карту взял. Звать никого не стал, потому как дела рода и все такое. Думал, что Даг со мной пойдет, но нет. Ждал, ждал и пошел сам. В ход какой-то… а он меня и запер. Я там два дня просидел. В погребе с морковкой. Потом рабы нашли уже… и отец выпорол.

Ирграм бы тоже выпорол. Не за погреб, а за дурость.

А потом еще раз. Для усвоения науки.

Камеру он отыскал быстро. И камень нужный почуял. Запоздало спохватился, что хорошо, что мальчишка здесь. Ход ведь на кровь заклят.

Кровью тот поделился спокойно.

А Ирграм вдруг понял, что запах этой крови больше не вызывает приливов слюны. Стало быть, мешекская императрица, чтоб её, и вправду его изменила.

Радости он не ощутил.

Допустим, солнце и вправду перестанет быть опасным. Но… что взамен? Ничего не бывает даром. Это Ирграм уже усвоил.

– Больше я в подземелья не лазил, но я знал, что ход есть. И Даг, получается, тоже знал. Стало быть, отец хотел его наследником… да… будь он жив…

Бормотание барона отступило на задний план. Ирграм теперь вслушивался в темноту.

Под ногами хлюпала вода. Будто вздыхал кто-то. И шелест подземной речушки о камни заставлял подобраться.

Не только Ирграма.

Замолчал барон. И движения его изменились. Шаг стал спокойней. Уверенней. И осторожней.

Мешекское отродье вообще двигалось бесшумно.

Не отставало.

Первая мертвая крыса обнаружилась в расщелине меж камнями. Трупик её успел покрыться тонким соляным налетом, а загнутый хвост торчал этаким обрывком веревки.

– И крысы, – мрачно произнес мальчишка.

Крысы.

Крыс в городе магов хватало. Их было едва ли не больше, чем людей. Они обживали развалины древних строений, слишком исторических и ценных, чтобы их разрешили разбирать, и слишком неудобных, чтобы поселиться людям.

Крысы спускались в подвалы. Занимали давным-давно пересохшие акведуки. Крысы… были.

Просто были.

Ирграм помнил это мягкое царапанье за стеной. Или писк, что доносился откуда-то сверху. Тогда же вниз летела труха. А порой и твари.

Твари были умными и к людям не лезли.

А люди не трогали крыс.

Следующая лежала тут же. И еще одна. Потом крыс стало больше. Они выстилали камень, иные добирались до воды, утыкаясь в нее мордами, а порой и вовсе скрываясь под темной её гладью. Они лежали по одиночке и кучками…

На крыс в городе не охотились.

Странное дело. Еды всегда было мало, особенно на окраинах. А крысы, если разобраться, то же мясо. Но и рабы избегали их трогать.

Мало ли.

А то еще крысиный король разгневается.

В этом застарелом суеверии, которое, как Ирграм успел убедиться позже, проникло даже в Башни, было что-то на диво варварское.

Крысы сплетались в клубки.

И…

– Меня сейчас вырвет, – сдавленно произнес мальчишка. – Отвернись.

А вот императрица мешеков, кажется, обладала куда более крепкими нервами. Она покачала головой и осторожно, переступая между крысиными тушками, двинулась вперед. Она то и дело останавливалась, наклонялась, разглядывая то одну, то другую кучку. И распрямлялась.

Шла дальше.

– А мне нянька говорила… когда еще была нянька… так вот, она говорила, что крысы первыми чуют. Болезнь. Беду. И бегут. Выходит, права была?

Как сказать.

Крысы из города магов не уходили никогда. И в тот год, когда случился пожар, после которого треть Нижнего города превратилась в головешки. Поговаривали, что магам понадобилось место для башен. Ирграм помнит. Как много, оказывается, он помнит.

И позже не ушли, когда южный ветер и берберы вместе с рабами принесли лихорадку. Тогда магам пришлось вмешаться. Ирграм тоже вышел на улицы.

Как вышел. Выслали.

Тогда мертвецов сжигали вместе с домами. И с крысами. Они, живые, норовили выскочить из костров, но разве кто позволит…

Нет, крысы были лишь крысами.

А вот что заставило бежать этих?

– Не трогай, – Ирграм остановил мальчишку, который наклонился, чтобы поднять трупик. – Крысы переносят заразу.

– Это я уже слышал.

– Что поделать, если до тебя с первого раза не доходит.

Он дернулся было.

– Чума, – подсказал Ирграм.

– Думаешь, её принесли крысы?

– Думаю, что они и вправду учуяли что-то такое, – он сам опустился сперва на корточки, а после и на четвереньки. Под ладонями стало мокро, но эта мелочь не беспокоила. Ирграм закрыл глаза, прислушиваясь к новому своему телу.

Наклонился.

Ниже.

И еще ниже. Нос его уловил характерный запах животного. Смерти. Крысы… да, не первый день. Тела начали разлагаться, пусть и медленней, но все одно вонь была. Только за этой вонью пробивалось нечто другое.

Знакомое.

И он заворчал от удовольствия. След! Здесь, в подеземелье? Но… как?

Он оглянулся.

Мальчишка стоял, чуть покачиваясь, нахмурившись, явно пытаясь соотнести реальность с былыми своими представлениями о подземельях.

Будь Ирграм один…

Мальчишка с мечом и обращаться с ним умеет, но он человек. И медлителен. Слаб. Пожалуй, Ирграм мог бы убить его. Или даже иначе. Он мог бы использовать свой новый дар, и тогда смерть была бы легкой. Хотя, конечно, на здоровых он дар не проверял.

Но…

– Не думать, – ему отвесили подзатыльник, и Ирграм заворчал. Но… сила слова заставила сжаться. И тело покорно склонилось перед той, кому Ирграм ныне вынужден был служить. – Дурень.

– Это ты кому? – барон нахмурился. – Или…

– Здесь быть. Та вещь, – девочка повернулась. – Она звать. Их. Они идти. И умирать.

– В этом, – пусть не сразу, но у Ирграма получилось взять себя в руки. – В этом нет смысла. Если… если болезнь, то крысы должны её разносить. А это получается, что… что они приходили и умирали? Зачем тогда? И где эта… штука?

– Не знать.

– Как она вообще сюла попала? – подхватил мальчишка. – Даже я не знал про подземный ход! А… Даг…

– Мертв, – Ирграм заставил себя подняться на ноги.

И снова прислушался.

Да. Та вещь была здесь, но… не осталась. Унесли? Кто? И куда?

Хотя… он огляделся.

И оскалился. Кажется, он начал понимать.

– Крысы, – сказал он. – Её забрали крысы.

– А им зачем? – мальчишка смутился. – Ну… на самом деле… они ж от нее дохнут! А если так…

– Им сказать, – императрица скрестила руки на груди. – Кто-то звать их. Там. С другой сторона стена. Дать им. Велеть нести. И крысы нести. Одни умереть дорога. Но другие исполнить.

– И что теперь? Мы… пойдем охотиться на крыс?

– Не мы, – Ирграм облизал клыки. От мысли, что его пластина где-то совсем рядом, его пробирала дрожь. – За ними пойдем не мы.

Рытвенник обнаружился в пещере.

И встретил гостей низким протяжным рыком, от которого Ирграма проняло.

– Назад, – сказал он сухо. – Вы его нервируете.

– Кто тут кого нервирует… – мальчишка произнес это тихо, но отступил. А вот меч покинул ножны почти беззвучно. Все же не стоило его сюда тащить.

– Тише, – Ирграм шагнул навстречу. – Тише, это же я… ты меня узнаешь?

Тварь чуть повернула голову. В темноте её глаза слабо светились, и не только глаза. По чешуе, по шкуре поползли зеленоватые тусклые полосы.

Ирграм сделал шаг. Остановился.

Еще один.

И рычание сменилось скулежом. Рытвенник упал на землю и задергал хвостом, а потом пополз, чтобы застыть в шаге от Ирграма. Опала шерсть на загривке, и уши прижались к голове.

– Хороший, – сказал Ирграм и, наклонившись, провел по жесткой, словно металлической, шерсти.

Огляделся.

Да уж, рытвенник пещеру обжил. От мертвеца остались кости и те большей частью разгрыщенные. Откуда-то появился еще один череп, а может, и не один.

Коряжина, о которую он явно точил зубы.

Ждал.

– Свои, – Ирграм не был уверен, поймет ли его рытвенник, но изо всех сил постарался представить, что мальчишку убивать нельзя.

Девчонку тоже.

Но её как раз вряд ли выйдет.

– Идите. Только медленно. И без резких движений. Он людей почему-то не любит.

– З-заметно, – барон подходил первым, причем руку держал вытянутой, не позволяя невесте обойти его. Она и не особо стремилась.

– Мертвый, – сказала она. – Зверь. Хороший.

Рытвенник прижался к Ирграму, наблюдая за людьми настороженно. Он чуть подрагивал, а над хребтом опять поднялась щетина из острых длинных игл.

– Я как-то представлял… иначе… собаку… – барон остановился в пяти шагах.

Все-таки какие-никакие мозги в его голове имеются.

Рытвенник чуть наклонил голову, уставившись на человека алыми бусинами глаз.

– Как его зовут?

– Никак, – сказал Ирграм и понял, что это неправильно. Не то, чтобы рытвенник так уж нуждался в имени, но если вдруг позвать надо будет? – Зверь.

– Зверь, – повторил мальчишка. – Ты ведь не сожрешь нас, Зверь?

Рытвенник опустился на зад, и голова его оказалась почти на уровне груди мальчишки. Он тихо тявкнул.

– Он меня понимает?

– Не знаю. Он умный, – Ирграм не убрал руку с шеи. – И старый. Очень.

– Мертвый.

– Я тоже не больно-то живой.

– И не мертвый, – кивнула девчонка. – Пусть. Не тронуть. Даже мертвый. Кровь.

Она аккуратно убрала руку и сделала шаг.

Первый.

Второй.

Она останавливалась, глядя в глаза зверя. И тот замер, не спуская взгляда с этой девчонки. Ирграм вдруг ощутил и страх, и предвкушение и… восторг?

– Зверь, – она протянула руку и коснулась морды. – Зверь не трогать. Дар. Рода. Я уметь… мало, но что-то. Отец больше.

Вспомнился вдруг леопард у ног Императора.

Рытвенник вздохнул и уткнулся в ладонь девчонки, и это обидно, будто… будто она взяла и забрала что-то, что принадлежало только Ирграму.

– Хороший. Слышать. Идти. Найти. Найти крыс. И принести. Одну. Живой. Я с ними тоже говорить, – пояснила она, руку убирая. – Наверх нельзя.

– Ну да, – согласился мальчишка. – Куда ему наверх. Люди не поймут.

Глава 40

Миха

Карраго слушал.

Очень внимательно слушал. Встал. Заложил руки за спину. И красный бархат плаща смялся. Михе была видна длинная шея, покрытая редким седым волосом. На голове просвечивали залысины.

Маги тоже люди.

Выходит так?

Миха замолчал.

Да, рассказал он далеко не все, и Карраго наверняка это понял.

– Что ж… это не такой бред, каким кажется, если так… во-первых, я просто оказался рядом. Я получил письмо от Алефа, в котором он весьма настоятельно просил поспешить. Он был уверен, что вот-вот получит недостающий элемент.

Ицу?

– Дитя мешекской крови, – уточнил Карраго. – Оно ведь здесь? Оно уцелело?

– Где-то в замке.

– Хорошо, – кивок.

Поворот.

И руки скрещиваются на груди. Он не внушает, этот маг. Если отвлечься от силы, то выглядит он обыкновенным стариком, довольно бодрым для своих лет. А сколько ему?

Спросить?

Невежливо как-то.

– Я хочу взглянуть на нее. Понять, из-за чего это все…

– Значит, вы тут, можно сказать, случайно?

Ложь.

Или не вся правда.

Далеко не вся.

– Нет, – Карраго покачал головой. – Я собирался. Мне ведь не так просто уехать. Дела рода. Пациенты. И собственные проекты. Я не могу просто взять и все бросить. Я ведь не думал, что все и в самом деле изменится настолько… быстро. Признаться, у меня вовсе не было желания покинуть башню. Я надеялся, что Алеф, получив свою игрушку, вернется.

И все шансы на такое развитие событий были.

– Тогда к чему мне… путешествовать? Однако пришел вестник. Сперва один. Потом… мой человек сообщил, что Алеф погиб. И не только у меня имелись соглядатаи. Город – такое место, где информация – это жизнь. А потом уже на утро был созван Совет. И состоялся… диспут.

Он посмотрел на свои руки и поморщился.

– Торг. Это был торг… и как обычно рода рядились. Я пытался договориться. Как-то получилось. Да… к вечеру, когда объявлен был протекторат, в Башне рода Ульграх не осталось почти ничего ценного. Это да… а мне было предложено возобновить старый договор, вернее заключить его на новых условиях. Я когда-то пытался забрать девочку.

Девочка спала и дышала ровно.

Выглядела обманчиво-мирной. Даже вон улыбалась во сне.

– Я подумал, что предложение, если разобраться, весьма выгодное. И выдвинул ряд условий…

Снова торг.

Торг мало от войны отличим.

– У Совета есть глава. Формальная должность. Выборная. Ничего по сути не решает, за исключением ряда… моментов.

– Вроде чумы?

– Чумы или иных эпидемий из особого списка. Правда, о той же каменной оспе уже лет двести никто не слышал, как и о потнице. И это хорошо, очень, очень хорошо…

Маг вернулся в кресло.

– А вот когда что-то такое случается, то Глава Совета имеет право назначить полномочного наблюдателя.

– Вас?

– Сам удивился. Да, я мог бы и отказаться. Я и собирался сперва. Но Глава настоял. Напомнил мне о кое-каких… ошибках прошлого. Теперь я думаю, что меня просто-напросто услали из города. Под благовидным предлогом.

– Чтобы вскрыть башню?

– Именно, молодой человек. Именно… вряд ли у них выйдет, но все одно это вот заставляет нервничать.

На нервничающего он не походил.

– А купол? Он появился, когда только-только первого нашли. С заразой.

Карраго развел руками.

– Мне было сказано, что изоляционные мероприятия проведены. И я всего-навсего должен пойти и засвидетельствовать, что Совет исполняет договор. Будто они когда-то подобным занимались… потом пришло еще одно письмо. И я решил, что это и вправду может быть интересно. Я давно не выбирался из башни. Все-таки я стар. Болен.

Миха хмыкнул.

– Зря смеетесь. Даже маги подвластны времени. А я действительно стар. И эта поездка… с возрастом начинаешь ценить комфорт. Но мне стало интересно. Слишком уж все одно к одному. Алеф, не самый слабый маг, но вдруг проигравший. Кому? Его идеи… это дитя, на которое он потратил столько сил. Миара. Брат её… формально он ведь не отрешен от прав наследования. Протекторат создан в силу «безвестности местопребывания».

– В смысле, они не знают, где наследник, а пока он где-то там, то честно позаботятся об имуществе?

– Именно, – Карраго чуть склонил голову. – Ко всему чума… мне уже приходилось сталкиваться с ней. И это все разом… нет, не случайность. Вот я и подумал, что, возможно, на месте все станет понятнее.

– И как?

– Ничуть. Чума, безусловно, имеется.

– Я заметил, – пробормотал Миха в сторону.

– Но в остальном все ничуть не понятнее, скорее наоборот, – он скрестил пальцы и уставился на Миху немигающим взглядом, под которым стало настолько неудобно, что появилось острое желание спрятаться. Можно даже под одеялом. Хотя, конечно, одеяло – это против ночных кошмаров, а не старого мага, который хуже всех кошмаров разом. – Но я рад…

– Чему?

Как-то вот Миха не видел особых поводов для радости.

– Возможностям… я всегда умел ценить возможности. Но выпадают они куда реже, чем хотелось бы… и признаться, даже в самых смелых своих мечтах я не надеялся встретить двоедушника.

– Чего?

– Так называют существ с заемной душой, – охотно пояснил Карраго и дружелюбно оскалился. – В Хрониках описаны два случая. Вернее куда больше, но остальные не вызывают доверия. Да и не столь интересны… не нужно меня опасаться.

Сказал человек, щелчком пальцев угробивший пару сотен пациентов.

– Вот сразу так спокойно стало, – не удержался Миха.

– Сфера души мало изучена, – Карраго глядел прямо. – Были… эксперименты. Большею частью связанные как раз с тем, что тела не вечны, в отличие от душ. А возможности, если получится…

Он прикрыл глаза. И гримасу, пожалуй, можно было бы назвать мечтательной.

Миха поежился.

Ну да. Тело стало подводить? Возьми другое. Пересади душу и живи себе новую вторую жизнь. Или третью. Или десятую. Чем не путь в вечность? А с местным законодательством, где о правах человека слыхом не слыхивали, в донорах тел недостатка не будет.

Для тех, кто заплатить готов.

А готовы будут многие и весьма.

– И проводить эти эксперименты начал Альвер из рода Сула… исчезнувшего ныне.

– В результате экспериментов?

– Именно. Он пытался пересадить душу одного раба в тело другого, однако что-то пошло не так, и тело заняла некая сущность. Что за она, сказать точно не выйдет, но очевидно, что сущность была весьма сильной, если живых в башне не осталось. Зато сохранились записи. И Совет, оценив угрозу, запретил подобные эксперименты.

– Какое благоразумие.

– Не обманывайтесь. Искушение слишком велико. А сам путь, казалось, прост… повторяли, конечно. Но с куда менее разрушительными результатами. Вернее вовсе без них. А поскольку для проведения эксперимента нужны Слезы неба, причем нетронутые, то весьма скоро в городе решили, что подобные игры слишком дороги. И лишены смысла. Хотя время от времени появляется кто-то, кто говорит, что нашел ошибку Сулы… ну да не важно.

Для кого как.

– Как тебя зовут?

– А тебе зачем?

– Имя… да… дарить имя кому-то небезопасно. Хорошо, как тебя называть? Уж прости, я слишком стар, чтобы тратить время на глупые клички.

– Миха, – после недолгого раздумья, Миха решил, что имя неполное. Да и… вряд ли ему и вправду нужно имя, чтобы его угробить.

– Чудесно… откуда ты?

– Издалека.

– Насколько издалека?

– Очень.

Карраго наклонил голову, будто прикидывая, с какой пятки начать снимать шкуру. И было во взгляде его что-то такое…

– Я не знаю, как так получилось, – Миха поерзал. – У себя я умер. Скорее всего. И помню смерть. Глупая, на самом деле.

– Умных смертей, я тебе как целитель скажу, мало.

– Ну да… так вот, очнулся уже тут. Слабо понимая, что происходит. И… было больно. Я с ума едва не сошел. Ничего не помнил. Про себя. И… двоедушник – это значит, что души две?

– Верно.

– Те случаи… это ведь не про этого… Сулу? Другое? Расскажешь? В знак доверия?

– У вас принято знаками обозначать доверие?

– Нет, просто выражение такое.

Карраго кивнул.

– Первый произошел во время войны с мешеками, когда они осадили город. Ситуация была сложной… весьма. Настолько, что Совет пребывал в раздумьях, не испросить ли мира, а то и вовсе не откупиться бы. Но в роду Нашаар появился вдруг некий юноша… – Карраго постучал пальцем по дереву. – Следует понимать, что описание этой истории уцелело лишь в частном архиве рода. Совет вычеркнул род Нашаар… официально вследствие гибели всех мужчин. Женщины же были возвращены в отчие дома. Или под опеку.

А о том, что стало с имуществом, вовсе уточнять не стоит.

– Об этом юноше мало что известно. Имя его… скажем так, в родовых книгах не упоминается, но в летописи указано, что Назир Нашаар называл его сыном и наследником. Прилюдно. Юноша оказался весьма силен. А еще изобретателен без меры. Он сотворил големов из железа. Шары, наполненные пламенем, которые в катапультах были лишь шарами, а в воздухе рассыпались и пламя проливалось на головы мешеков. Он создал повозки, окованные железом, движимые силой. От них после и пошли големы. И трубки, которые тоже выплевывали металл, но с неимоверной скоростью.

Ружья?

Танки?

Гранаты? Все то, чем славен родной Михи мир? Просто переделанное под местные реалии? Если так, то этот неизвестный юноша оказался куда более подготовлен, чем сам Миха.

– Весьма скоро ситуация переменилась так, что мешеки вынуждены были отступить. Более того, он сумел пленить Императора. И добыть коронационную его маску, которая была утрачена после.

– А сам он? Что с ним стало?

– Вскоре после победы занемог, – Карраго развел руками. – Болезнь была тяжелой. Скоротечной…

И неизлечимой, надо полагать.

Что ж, кому нужен такой изобретательный юноша вне военного времени? Миха потер шею.

– С чего вы решили… что он… этот. Двоедушник? Может, у него просто фантазия работает?

– Несомненно. Фантазия у него работала. А еще сохранились его рассказы. О мире, в котором по небу летают железные птицы. И переносят в утробе своей людей. О том, что люди могут разговаривать друг с другом, находясь за сотни миль. И слышать, и видеть… о том, что власть принадлежит народу. И все равны.

– Опасные идеи.

– Надеюсь, в твоей голове таких нет?

Миха слегка смутился. Рабов-то он освободить хотел. Руки просто не дошли.

– Если и есть, помалкивай. Не поймут.

– А вы?

– А мне интересно иное. Второй случай чем-то похож на первый. Род Ильшах. Небольшой. Не самый известный, но сумевший сохранить независимость, а это уже многое. Вдруг его мастерские начинают выдавать совершенно поразительные артефакты. Несложные весьма, но изрядно облегчающие жизнь… и ладно бы только это. Но главой вдруг становится юный мастер, потеснив обоих законных сыновей.

Которые вряд ли обрадовались подобному повороту.

– Но это бы еще могли как-то… в конце концов, он не создавал ничего опасного. Напротив, его способ подачи воды в жилища многим пришелся по вкусу. Нагреть воду не было проблемой для магов, но вот поднять её выше третьего этажа не удавалось. Он решил проблему. И с отведением отходов жизнедеятельности, ибо даже маги гадят…

С этим утверждением Миха полностью согласился.

– Он создал устройство, которое охлаждает воздух в жару и нагревает в холод. Сложное весьма, но его оценили по достоинству. Как и некоторые иные.

Канализация.

Кондиционер.

Вот тоже человек с выдумкой. А Миха? Даже как-то совестно стало за свое непрогрессорство.

– Его приняли в Совет. И да… пожалуй, именно тогда, в близком общении, выползли все странности этого человека.

А уж тех, кто их подметить был готов, нашлось с избытком.

Михе так кажется.

– Так случилось, что он связал себя отношениями с магом из рода Таяр. Взял в жены его сестру… а та уже после и поведала, что узнала… возможно, будь у них время, она узнала бы больше.

Все зло от баб.

– Но он, уверившись, что достиг вершины, утратил всякую осторожность. И освободил рабов.

– А разве нельзя?

– Своих? Отчего же. Можно… сочтут странным и только. В городе не обращают внимания на подобные мелочи. Обычно не обращают. Но тут случилось так, что среди прочих поползли слухи, что на самом деле боги создали людей равными. И что одни не в праве владеть другими. Что… власть должна служить народу.

Миха молча прикрыл лицо рукой.

Вот… надо было потихоньку Совет проредить, ввести диктатуру, а потом уже устраивать революции.

– Начались брожения среди черни… кто-то пустил слух, что если Совета не станет, то все будут свободны. И маги будут служить народу. И как водится, все заживут в мире и согласии.

– Только сначала нужно убить немирных и несогласных.

– Именно. Вижу, вы улавливаете мысль. Само собой, когда начались мятежи, город запылал. На улицы вышли големы… это всегда кроваво и беспощадно. Главное, что башня рода Ильшах пала.

– А сам…

– Скончался.

– Скоропостижно?

– Скоропостижней некуда. Его супруга… долго думали, что она тоже мертва. Башню тогда изрядно разгромили и не уверен, что виноваты маги. Нам было бы выгодней, скажем так, иметь обязанный род и мертвого официально главу.

– Официально?

– В городе хватает умелых палачей и глубоких подвалов. А знал он много… как бы то ни было, об этой истории заговорили чуть позже, когда появилась некая рукопись. Откровения вдовы. Якобы. И весьма подробное повествование о том, как в одном человеке ужились две души. Можно было бы счесть выдумкой, но весьма многое совпадало с озвученным прежде. Железные птицы. Артефакты. И мир, в котором нет магии…

– А не могли узнать из архивов?

– Из родовых? Или из тех, которых не осталось?

– Сказки? Легенды? Все ведь не вычеркнешь.

– Это смотря как вычеркивать. Тот первый случай многих… напугал. И времена смутные. Тогда никого не осталось в живых. В твоем мире и вправду летают железные птицы?

– Не совсем птицы. Это механизмы. Самолеты. И да, они летают.

– Как? Железо тяжелее воздуха.

– Птицы тоже тяжелее воздуха. Но летают. Там… в скорости дело. И в опоре. Воздух довольно плотный, и если разогнаться, то на него можно опереться. Крылом. Как… птицы, – хреновый из Михи объяснятор. – Но это не моя сфера интересов. И оружия я не создам. Знания? Тебе ведь они интересны, верно? Что-то я знаю, но насколько это и вправду… имеет смысл?

– Посмотрим. Во многом все зависит от того, кто этими знаниями воспользуется.

И Карраго не упустит своего.

– Главное, чтоб ты свои идеи при себе держал, – уточнил маг. – Даже если у вас там… действительно все равны.

– Да как сказать… рабства точно нет. Точнее незаконно оно, но… всякое случается. А идеи… если мир погибнет, то какая разница, свободными будут рабы или нет.

– То есть, полагаешь, что Алеф не ошибся?

– Да.

– И на чем основана твоя уверенность?

– Жопой чую.

Карраго усмехнулся.

– Аргументированно.

– Как уж есть. Здесь все слишком странное. Я порой сам не понимаю, что происходит… но это вот все. Если не ты выпустил чуму, то кто?

Маг ответил не сразу. Он сидел несколько долгих, очень долгих мгновений, просто глядя на пальцы. И большие медленно шевелились, описывая друг вокруг друга круги.

– Случайности исключаешь?

– Купол. Он появился сразу. И то письмо баронессе. Оно ведь тоже не из ниоткуда. Кровь её. Воздействие. Это все целенаправленно было.

– Согласен. Что ж… пока сложно сказать. Но если ты прав, то есть источник. А если он есть, его нужно найти.

– Пытались уже.

– Ничего. Попытаемся снова.

Прозвучало до отвращения оптимистично.