Текст книги "На грани потопа"

Эпилог
Фриц

55

75 мая 2000 года. Вашингтон, округ Колумбия

Президент Дин Купер Уоллес привык засиживаться допоздна в своем кабинете в секретной резиденции Форт-Макнэйр, не задумываясь о том, что такой режим работы не вызывает восторга ни у сотрудников его администрации, ни у высокопоставленных правительственных чиновников, зачастую вызываемых на совещание или «на ковер» посреди ночи. Свысока относясь ко всем, кого он считал ниже себя, – а считал он таковыми всех, кроме себя, – Уоллес даже не соизволил встать из-за стола, когда в кабинет вошли выдернутые из постелей в три часа утра Дункан Монро, Питер Харпер и адмирал Сэндекер, сопровождаемые новым главой администрации Гарольдом Пекорелли. Сесть он им, кстати говоря, тоже не предложил.

Президент чувствовал себя глубоко несчастным и несправедливо обиженным.

СМИ на все голоса обвиняли его в преступных связях с Шэнь Цинем и продолжали вскрывать все новые обстоятельства и подробности трагических событий на озере Орион и в Луизиане. Китайские лидеры подложили своему американскому коллеге огромную свинью, публично открестившись от Шэья и отрицая даже шапочное знакомство с гонконгским магнатом. Сам же глава «Шэнь Цинь маритайм лтд» пропал без вести, и даже его самые приближенные и доверенные сотрудники терялись в догадках, куда он мог подеваться. «Нефритовый всадник» еще не вернулся в Китай, а его капитан, и без того молчаливый, наотрез отказывался от каких-либо комментариев. Янь Ченю меньше всего на свете хотелось оказаться тем человеком, который поведает миру о безвременной кончине Шэнь Циня на дне озера Мичиган при весьма загадочных обстоятельствах.

В то же время Уоллесу доставляло немалое удовольствие выступать перед прессой и телекамерами в роли спасителя национального достояния китайского народа. Как только новость о находке распространилась, Пекин прислал представительную делегацию для ведения переговоров о возвращении вновь обретенных сокровищ их законному владельцу. Газеты, журналы, телевидение не уставали восхищаться невероятным количеством потрясающих шедевров и наперебой публиковали снимки и вели репортажи из музеев, которым они были переданы на временное хранение. А второе пришествие считавшихся навеки утраченными останков Пекинского человека произвело необыкновенную сенсацию в научном мире.

Проконсультировавшись в узком кругу приближенных и получив совет не вмешиваться, президент не без злорадства наблюдал со стороны за беспрецедентной совместной операцией ФБР и Службы иммиграции и натурализации, в ходе которой были арестованы свыше трехсот лидеров и активных членов китайских триад и освобождены десятки тысяч нелегальных иммигрантов, влачивших рабское существование в ужасающих условиях. Теперь их ждала депортация на родину. Приток беженцев из Китая, хотя и не иссяк совсем, сократился все же до более или менее приемлемых масштабов, так же как контрабандные перевозки оружия и наркотиков.

Те же ближайшие соратники посоветовали Уоллесу соглашаться с тем, что были допущены некоторые ошибки, но ни в коем случае не брать ответственность за них на себя. А если все-таки уличат и докажут, ссылаться на то, что хотел, как лучше, и действовал в интересах нации.

Окинув вошедших сумрачным взором, президент начал с разноса.

– Вы вышли за рамки ваших служебных полномочий, комиссар, – обрушился он на Монро, избрав его первой и основной мишенью для критики. – И при этом не поставили в известность о ваших намерениях ни меня, ни других чиновников моей администрации.

– Прошу прощения, мистер президент, – не моргнув глазом, выдержал удар глава Службы иммиграции и натурализации, – но я не могу признать справедливыми ваши обвинения. Я всегда действовал в строгом соответствии с уставом и задачами возглавляемой мною структуры и честно выполнял свой долг.

– Китай – это необъятный рынок, там самая благодатная почва для инвестиций и развития американской экономики, – заявил Уоллес – Я столько трудился, чтобы наладить дружеские отношения с КНР, а теперь по вашей милости они безнадежно испорчены! Будущее Соединенных Штатов зависит от всемерного углубления и укрепления международных связей – в том числе и не в последнюю очередь с Китаем. И мы все обязаны содействовать этому.

– Надеюсь, не ценой увеличения числа нелегальных иммигрантов, ежегодно прибывающих в нашу страну, мистер президент? – иронически усмехнулся Сэндекер.

– Вы хорошие профессионалы, джентльмены, но ни черта не смыслите в международной политике! – холодно процедил Уоллес – Ваше дело, Монро, – следить за соблюдением всех иммиграционных процедур. А ваше, адмирал, – заниматься морскими и подводными исследованиями. И никому из вас не дозволено терять голову и лезть на рожон, вмешиваясь в не касающиеся вас проблемы.

Сэндекер выслушал президента, пожал плечами и с невозмутимым спокойствием уронил на ковер заранее заготовленную бомбочку с уже дымящимся фитилем.

– Готов признать, сэр, – заговорил он абсолютно бесстрастным голосом, – что ученые и инженеры НУМА не имеют привычки своими руками казнить объявленных в розыск международных преступников, однако...

– Что?! – поперхнулся Уоллес – Что вы сказали?

Невинно вскинув брови, Сэндекер изобразил растерянность и смущенно пробормотал:

– Извините, сэр, я полагал, что вы в курсе...

– В курсе чего? – грозно повысил голос президент.

– Того досадного инцидента, в результате которого Шэнь Цинь расстался с жизнью.

– Шэнь мертв?! – потрясенно выдохнул Уоллес.

– Увы, мистер президент, – скорбно наклонил голову адмирал. – Вероятно, он внезапно был крайне огорчен чем-то, иначе трудно объяснить приступ временного помешательства, охватившего его на глубине четырехсот футов на палубе «Принцессы Ван Ду», затонувшей в озере Мичиган более полувека тому назад с грузом произведений искусства и других культурных ценностей из китайских музеев. Шэнь Цинь совершенно неожиданно набросился на директора департамента специальных проектов НУМА, возглавлявшего работы по подъему национального достояния китайского народа, и попытался лишить его жизни. Мой сотрудник вынужден был защищаться, и случилось так, что он сам убил несчастного безумца.

– Да вы хоть представляете, что вы наделали? – тоскливо проговорил Уоллес упавшим голосом.

– Вам его жаль? – удивился адмирал. – Шэнь – чудовище, кровожадный убийца, на его совести тысячи невинных жертв! Уж если кто и заслужил смерть, так это он! Могу только добавить, что горжусь тем, что это сделал один из моих людей!

Прежде чем президент успел собраться с мыслями и что-либо возразить, в поддержку Сэндекера высказался Питер Харпер.

– Прошу прощения, джентльмены, – начал он, внушительно откашлявшись, – но я сегодня получил важное сообщение, переданное агентом ЦРУ из Пекина. Ему удалось выяснить, что высшие китайские лидеры уже давно планировали ликвидировать Шэня, чтобы захватить его компанию «Шэнь Цинь мари-тайм лтд» и слить с государственной МТК. Объединенная компания будет по-прежнему заниматься нелегальными перевозками людей и контрабанды, но без организаторских способностей и деловой хватки покойного им никогда не достичь того же уровня и объема. Так что, как видите, смерть Шэня нам только на руку.

– Но вы не должны также забывать, джентльмены, – дипломатично напомнил Пекорелли, – что президенту Соединенных Штатов иногда приходится принимать непопулярные решения и жесткие меры для защиты государственных интересов.

Сэндекер смерил его откровенно презрительным взглядом и сухо сказал:

– Не притворяйтесь, Гарольд, вам это не идет. Вы не хуже меня знаете, что Шэнь всегда выступал посредником между Белым домом и Пекином, умело пользуясь этим для расширения и процветания своего криминального бизнеса.

– Боюсь, что вас неправильно информировали, адмирал, – с апломбом возразил Пекорелли, после чего сразу умолк и незаметно стушевался.

Сэндекер только фыркнул и напрямую обратился к Уоллесу:

– Знаете, сэр, вместо того чтобы таскать нас с Дунканом и Питером в Форт-Макнэйр всякий раз, когда вам захочется надрать наши задницы, я бы на вашем месте наградил высшими государственными орденами всех причастных к избавлению Соединенных Штатов от величайшей угрозы национальной безопасности со времен Гражданской войны и возвращению человечеству величайшего в истории собрания культурных и исторических ценностей, когда-либо поднятых из пучины. Если не ошибаюсь, вы уже наварили на них неплохой политический капиталец.

– И наварите еще больший, мистер президент, – присоединился к адмиралу Монро, – если пообещаете передать сокровища Китаю. После этого они вас на руках будут готовы носить.

– Да-да, замечательное достижение, – невпопад высказался Уоллес, вынул из кармана носовой платок и вытер внезапно вспотевший лоб и верхнюю губу, на которой тоже выступили крупные капли пота. – Но попробуйте взглянуть на ситуацию моими глазами, джентльмены. Моей подписи ожидают порядка сотни торговых соглашений с китайскими фирмами и государственными предприятиями общей стоимостью в миллиарды долларов, которые обеспечат американским трудящимся сотни тысяч новых рабочих мест.

– А есть ли смысл американским налогоплательщикам вкладывать свои деньги в превращение Китая в сверхдержаву? – язвительно бросил Харпер.

Монро до такой степени еще не осмелел и поспешил перевести разговор на другую тему.

– Как бы то ни было, мистер президент, – заметил он, – вы не можете отрицать, что вопрос о расширении полномочий Службы иммиграции и натурализации давно назрел и даже, я бы сказал, перезрел. У нас лежат без движения замечательные проекты пресечения в корне нелегального проникновения через мексиканскую границу, расширения сотрудничества с таможней и Береговой охраной... Есть и другие, и все они ждут вашего одобрения. Сегодня в Штатах шесть миллионов нелегалов. Вы только вдумайтесь в эту цифру. Но если не перекрыть бурный поток китайцев, через три года она может удвоиться!

– Может, проще всех их амнистировать и не дергаться? – проворчал Уоллес.

– Сейчас – может быть, но подумайте о наших детях и внуках, мистер президент! – горячо возразил Монро. – К две тысячи пятидесятому году население США достигнет трехсот шестидесяти миллионов, а еще через пятьдесят лет увеличится до миллиарда. Что ждет наших потомков? Если не принять меры сегодня, завтра им негде будет жить. Все оккупируют китайцы.

– Но рост населения происходит во всем мире, – парировал Уоллес, – и сдержать его нечем, кроме войн и эпидемий. Лично я думаю, пока мы можем сами себя прокормить, в панику ударяться нельзя.

– Вы знакомы, сэр, с прогнозами ведущих аналитиков ЦРУ в области демографии и геополитики? – задал неожиданный вопрос адмирал.

– Уточните, пожалуйста, какие именно прогнозы вы имеете в виду? – насторожился почуявший подвох Уоллес.

– Те самые, – усмехнулся Сэндекер, – в которых предсказывается распад США минимум на три независимых государства, но не через тысячу лет и даже не через сто, а через сорок или пятьдесят.

– Чушь! – высокомерно отрезал Уоллес.

– Китайцы отхватят себе почти все Западное побережье от Аляски до Фриско, – невозмутимо продолжал адмирал, – латиносы заберут себе Техас и часть южных штатов, ну а нам, потомкам колонистов с «Мэйфлауэра» останется Север, Восток и Центр.

– Это происходит уже сегодня, на наших глазах, – добавил Харпер. – В Британской Колумбии выходцев из Азии уже больше, чем коренных американцев.

– Все равно я не могу представить себе распад США, что бы там ни говорили аналитики, – поморщился Уоллес – Мне кажется, вы преувеличиваете опасность, джентльмены.

– Нации и цивилизации тоже не вечны, мистер президент, – с грустью произнес Сэндекер. – Они старятся и умирают – совсем как люди, только медленнее и потому незаметнее.

Пекорелли осторожно кашлянул, чтобы привлечь внимание босса, и напомнил:

– Мистер президент, через пять минут у вас назначена важная встреча.

Уоллес развел руками.

– Ничего не поделаешь, служба такая, – произнес он с видимым облегчением. – Жаль, что не удалось довести дискуссию до конца, но вынужден констатировать, джентльмены, что вы меня не убедили. Более того, поскольку вы явно не одобряете проводимой моей администрацией политики, я не вижу иного выхода, кроме как потребовать вашей отставки.

Глаза Сэндекера сделались колючими и жесткими. Он весь подобрался, как леопард перед прыжком, и твердо заявил, глядя в упор на президента:

– Моей отставки вы не дождетесь, сэр. А если уволите, я вылью на Белый дом столько грязи, что всей вашей президентской рати не разгрести ее до следующих выборов.

– Моей тоже, – буркнул Монро. – Не для того я столько лет подбирал и воспитывал кадры, чтобы какой-нибудь тупоголовый чинуша, усевшись в мое кресло, за полгода развалил всю Службу! Хотите драки? Будет вам драка! Мне тоже кое-что известно о том, что творится в кулуарах Белого дома.

Вопреки ожиданиям слова и угрозы обоих не только не разозлили Уоллеса, но и как будто бы даже вызвали его одобрение и заставили переосмыслить свой устоявшийся подход к людям. Перед ним стояли не какие-то пустозвоны, дрожащие за свои теплые кресла, а настоящие патриоты, готовые положить жизнь не ради денег или карьеры, а во имя принципов и идеалов, поступиться которыми было для них столь же невозможно, как пролезть в игольное ушко пресловутому верблюду. А может, и не об этом подумалось президенту, а о том, что совсем ни к чему ему затевать дрязги с такими людьми накануне выборов, а то ведь и в самом деле столько помоев ему на голову выплеснут, что потом до гроба не отмоешься. Как бы то ни было, Дин Купер Уоллес совершенно неожиданно широко улыбнулся и заговорил примирительным тоном:

– У нас свободная страна, джентльмены. Вы вольны высказывать свое недовольство в глаза президенту, но и президенту нельзя отказывать в праве на собственное мнение. Будем считать, что мы все погорячились. Я отзываю назад требование вашей отставки. Оставайтесь на своих постах, продолжайте руководить вашими ведомствами, но прошу вас все-таки не забывать, что иногда не мешает и с главой государства посоветоваться. Однако считаю своим долгом предупредить вас всех и каждого по отдельности, что если вы еще раз скомпрометируете меня в политическом плане, вылетите на улицу с таким треском, что чертям в аду тошно станет. Надеюсь, вы меня правильно поняли?

– Абсолютно, – кивнул Сэндекер.

– Можете не сомневаться, мистер президент, – заверил Монро.

– Тогда все свободны. Покривлю душой, если скажу, что получил большое удовольствие от общения с вами, но политическим лидерам иногда полезно выслушивать горькую правду, в том числе о себе. Так что в любом случае благодарю вас, джентльмены.

Все потянулись к выходу, один только Сэндекер задержался в дверях и обернулся к Уоллесу.

– Могу я задать вам один вопрос, мистер президент?

– Слушаю вас, адмирал.

– Когда вы намерены передать китайцам их национальные реликвии, поднятые нами со дна озера Мичиган?

– Как только выжму из них последние капли политической смазки, – ухмыльнулся Уоллес – Но они не получат ни одной статуэтки, пока вся экспозиция, которую мы планируем выставить в Национальной галерее искусства в следующем месяце, не пройдет триумфальным маршем по крупнейшим городам Соединенных Штатов.

– Благодарю вас, сэр. Весьма грамотный и дальновидный шаг с вашей стороны.

– Вот видите, – расплылся в улыбке довольный комплиментом президент, – не такой уж я монстр и людоед, как обо мне думают!

56

– Как приятно снова видеть вас в нашем доме, молодые люди! – искренне обрадовалась Катя Гэллахер, открыв дверь и увидев на крыльце Питта и Джулию. – Заходите, присаживайтесь, сейчас я вас чайком угощу. А если хотите, можете пока с Йеном пообщаться. Он на веранде сидит, газету читает.

– Мы к вам ненадолго, – с порога извинилась Джулия, – в полдень наш самолет улетает.

– И то ладно, – улыбнулась Катя, – значит, не успею вам надоесть своей болтовней.

Питт прошел в дом вслед за женщинами, держа под мышкой небольшую картонную коробку, перевязанную шпагатом. Пройдя через кухню, они вышли на веранду, с которой открывался великолепный вид на озеро. Узнав гостей, бывший стармех отложил газету и поднялся им навстречу.

– Дирк, Джулия, как хорошо, что вы снова к нам заглянули!

– Пошла за чаем, – сообщила Катя и убежала на кухню.

Питт с утра предпочел бы чашечку кофе, но промолчал.

– Я так понимаю, – с прищуром взглянул на него ирландец, – что вы не ради прогулки снова в нашу глухомань заявились? Хотите рассказать старику, чем закончился поиск сокровищ или по какому другому делу приехали?

– И то и другое, – загадочно усмехнулся Питт.

– Ну, тогда присаживайтесь, – гостеприимным жестом указал Гэллахер на легкий пластиковый стол и несколько таких же стульев. – Как говорится, в ногах правды нет.

Усевшись за стол, Питт поставил картонку на пол у своих ног. Катя принесла чай, бутерброды и большую вазу домашнего печенья. А потом они еще долго сидели все вместе. Дирк и Джулия наперебой рассказывали о поисках сокровищ, а Гэллахеры жадно ловили каждое слово, и глаза у них горели, как у маленьких детей, слушающих волшебную сказку. О Шэнь Цине и связанных с его именем событиях гости благоразумно умолчали, иначе им пришлось бы пропустить рейс, а вот о находке костей Пекинского человека поведали во всех подробностях.

– Я помню эту историю, – задумчиво сказала Катя. – В Китае его до сих пор почитают как самого первого из пращуров.

– А нам-то из этих сокровищ хоть что-нибудь перепадет? – с интересом спросил Йен, которого мало волновали чужие кости, которым к тому же миллион лет. – Американцам, я имею в виду? – уточнил он на всякий случай, чтобы гости плохого не подумали.

– Вряд ли, – покачал головой Питт. – Я слышал, что президент решил вернуть китайцам все, без исключения. Но не раньше, чем их увидят все желающие здесь. Планируется устроить что-то вроде огромной передвижной выставки, которая посетит все большие города нашей страны. И вы тоже сможете их увидеть, если захотите. Останки Пекинского человека, кстати говоря, уже на пути в Пекин, на свою историческую родину.

– А что, Йен? – загорелась Катя. – Давай съездим в Чикаго, когда туда привезут экспозицию. Уж Чикаго-то она точно не минует. Представляешь, будем ходить, смотреть и думать про себя, что все это могло бы принадлежать нам!

– Да ну тебя, – досадливо отмахнулся ирландец. – У нас с тобой и так весь дом забит всяким китайским хламом. Хоть самим музей открывай!

– Молчи, несчастный! – грозно насупила брови Катя, но глаза ее смеялись. – Ты обожаешь этот хлам ничуть не меньше меня, так что сиди и молчи себе в тряпочку. А в Чикаго я тебя обязательно вытащу! Вы уж простите моего Йена, – повернулась она к гостям. – Каким был в молодости хулиганом, таким и остался. Горбатого могила исправит.

– Ой, мы уже опаздываем, – спохватилась Джулия, бросив взгляд на часы. – Спасибо за угощение, а нам пора.

– Погоди минутку, – остановил ее Питт. Нагнувшись, он поднял картонку и протянул ее Кате. – Это вам, миссис Гэллахер. На память о «Принцессе Ван Ду».

– Что это? – удивилась Катя. – Если вы специально для меня прихватили что-нибудь из тех ящиков, ни за что не возьму, так и знайте! Не хочу на старости лет с краденым связываться.

– Нет-нет, миссис Гэллахер, – поспешил заверить ее Питт. – Это принадлежит лично вам и не имеет никакого отношения к музейным раритетам.

Недоуменно хмурясь, Катя развязала бечевку и открыла коробку.

– Что это? – повторила она. – Я вижу здесь скелет какого-то мелкого... – Глаза ее остановились на маленьком золотом медальоне, прикрепленном к когда-то ярко-красному, но давно выцветшему кожаному ошейнику. – Матерь божья пресвятая Богородица! – прошептала она непослушными губами. – Да это же мой Фриц!

– Вот он и вернулся к тебе, дорогая, – пробасил Гэллахер. – Поздновато, правда, но лучше поздно, чем никогда.

Катя порывисто обняла Питта и поцеловала в лоб.

– Спасибо вам, спасибо огромное! – растроганно прошептала она. – Вы даже не представляете, какую огромную тяжесть сняли с моей души!

Йен накрыл коробку крышкой и поставил на подоконник.

– Мы похороним Фрица за домом, – сказал он. – Рядом с его сородичами. Мы никогда не заводили собак других пород, только такс.

* * *

– Какая чудесная пара, – с завистью вздохнула Джулия, оглянувшись сквозь заднее стекло на машущих им вслед Гэллахеров.

– Наверное, это здорово – прожить до глубокой старости бок о бок с человеком, которого ты любишь, – задумчиво проговорил Питт.

– Вот уж не думала, что ты способен на сентименты! – удивилась девушка.

– У каждого свой скелет в шкафу, – отшутился Дирк.

– Не хочу возвращаться в Вашингтон! – неожиданно заявила Джулия, когда они уже подъезжали к аэропорту.

– А чего хочешь?

– Ехать и ехать, куда глаза глядят. И не останавливаться.

– Так в чем же дело? Поехали.

– Ты серьезно? У меня служба, у тебя тоже. Начальство требует бросить все и написать подробный рапорт. Да что я рассказываю, у тебя, наверное, та же история. Только и радости, что по выходным видимся.

Питт усмехнулся, залез во внутренний карман куртки, вытянул оттуда два конверта и протянул спутнице.

– Совсем забыл тебя предупредить, – сказал он преувеличенно небрежным тоном, – что мы не летим в Вашингтон.

– А куда летим? – растерялась девушка.

– Здесь два билета до Мехико. А оттуда махнем в Масатлан.

– Ты меня опять разыгрываешь, да? – с замиранием сердца спросила Джулия, отчаянно надеясь услышать отрицательный ответ.

– Я уломал адмирала и твоего шефа, – признался Питт. – Но ничего тебе не сказал, потому что хотел сделать сюрприз. Вот это первая половина, – помахал он конвертами. – А теперь спроси меня, сколько дней я сумел выцарапать у этой парочки бездушных стариканов.

– Сколько?

– Две недели!

– Сейчас я упаду в обморок, – честно предупредила Джулия, но не упала, а только спросила: – И чем же мы будем там заниматься?

– Валяться на белом песочке под горячим южным солнышком, смотреть на белые пароходы, пить ледяные коктейли и любоваться закатами над морем Кортеса. А если ты будешь хорошей девочкой, я подарю тебе бикини.

– А если плохой? – лукаво прищурилась девушка.

– Тогда обоснуемся на нудистском пляже.

– Звучит заманчиво! – рассмеялась Джулия.

– Я знал, что тебе понравится, – ухмыльнулся Питт.