Текст книги "На грани потопа"

– Не могу поверить, что он оказался единственным из всей команды «Принцессы», кому удалось выжить, – признался историк.

– Да, как-то не сходится, – согласился программист. – Но мы же не знаем, где Гэллахер находился в момент гибели судна. Он мог уволиться перед самым выходом, дезертировать, упасть за борт – да мало ли что. Думаю, скоро он сам все расскажет. Ты мне лучше вот что скажи: тебя еще интересует, заходила ли «Принцесса Ван Ду» в американские порты в указанные тобой сроки?

– Конечно! Кстати, проверь за компанию по тем же параметрам еще одно судно «Кантонских линий». Оно называется «Принцесса Тай Юнь».

– Проверю. А ты мне объяснишь, наконец, к чему такая спешка и что все это значит?

– Извини, Хайрем, это долгая история. Я тебе потом все растолкую, а сейчас не могу, времени нет. Звони.

* * *

Положив трубку, Джулиан Перлмуттер позволил себе немного расслабиться. Сегодня фортуна ему улыбнулась. Головоломка, над которой он бился столько времени, начинала понемногу связываться в довольно-таки стройную цепочку логических умозаключений, подкрепленных вдобавок теперь уже неоспоримыми фактами. Многих звеньев, правда, пока не хватало, но он не сомневался, что очень скоро отыщет их и вставит на место. С этой мыслью он закрыл глаза и задремал.

Разбудила его звонкая трель телефонного звонка. Она прозвучала еще четырежды, прежде чем Перлмуттер окончательно проснулся и сориентировался во времени и пространстве. Поспешно схватив трубку, он приложил ее к уху и услышал далекий голос панамского архивариуса:

– Привет, Джулиан, это Хуан Меркадо из Панамы.

– Спасибо, что позвонил, Хуан! Откопал что-нибудь для меня?

– К сожалению, о «Принцессе Ван Ду» никаких сведений в регистрационных журналах не имеется.

– Жаль, очень жаль, – расстроился историк. – А я так надеялся услышать от тебя, что она все-таки проходила Панамским каналом поздней осенью сорок восьмого!

– Погоди горевать, пессимист! – загадочно хмыкнул Меркадо. – Проглядывая записи за указанный период, я наткнулся на любопытное совпадение. Первого декабря отмечено прохождение другого судна «Кантонских линий» с очень похожим названием – «Принцесса Тай Юнь». Тебе это ни о чем не говорит?

Едва не раздавив в возбуждении ни в чем не повинную пластмассовую трубку и понизив голос, чтобы не спугнуть удачу, Перлмуттер с замиранием сердца задал один-единственный вопрос, ответ на который мог либо до конца прояснить загадку, либо окончательно все запутать:

– В каком направлении пересекла перешеек «Принцесса»?

– С запада на восток, – без запинки сообщил архивариус. – Из Тихого океана в Карибское море.

Перлмуттер на некоторое время умолк, собираясь с мыслями. Итак, свершилось! В цепочке появилось последнее связующее звено, и теперь уже не имело решающего значения, найдутся или нет недостающие элементы.

– Что с тобой, Джулиан? – вывел его из транса встревоженный голос Меркадо. – Почему замолчал? Ты как себя чувствуешь?

– Все в порядке, Хуан! – счастливо рассмеялся Перлмуттер. – Сегодня ты оказал мне огромную услугу, и я перед тобой в неоплатном долгу.

– Очень рад, что сумел помочь, – отозвался архивариус. – Надеюсь, ты не откажешься выполнить одну маленькую встречную просьбу?

– Проси, чего хочешь, дорогой друг!

– Ловлю на слове, – предупредил латиноамериканец. – Умоляю тебя, Джулиан, если я и в самом деле тебе дорог и ты не желаешь моей безвременной кончины, никогда больше не звони мне после полуночи!

– О чем это ты?! – изумился Перлмуттер. – Какая кончина? Что ты несешь?

– Понимаешь, старина, – несколько сконфуженно пояснил Меркадо, – моя вторая жена моложе меня на пятнадцать лет, и у нее чисто креольский темперамент. Стоит ей проснуться посреди ночи, как она тут же будит меня и заставляет заниматься любовью. И это помимо обязательных утренних и вечерних сеансов! Прости, Джулиан, но трехразового секса в моем возрасте уже не выдержать.

48

Вернувшись в свой любимый ангар, Питт был приятно удивлен, обнаружив в апартаментах наверху обосновавшуюся там Джулию. Высвободившись из его пылких объятий, девушка упорхнула на кухню и через минуту вынесла высокий запотевший бокал с «Маргаритой». Питт не преминул отметить, что коктейль она смешала со знанием дела – без сиропа и с цельными кубиками, а не колотым в мелкое крошево льдом, как принято в большинстве баров и ресторанов.

– Знай я о том, что ты меня ждешь, не стал бы заезжать на службу, а сразу отправился домой, – прошептал он ей на ухо и поцеловал в губы. – Спасибо за угощение. Вижу, ты все-таки воспользовалась моим советом.

– Во всем Вашингтоне не нашлось для меня более удобного и безопасного места, – кокетливо улыбнулась Джулия; в голубой кожаной мини-юбочке и полупрозрачном топе телесного цвета на тоненьких бретельках она походила на старшеклассницу, впервые улизнувшую из дома на дискотеку.

– Я уже заметил, – усмехнулся Питт, с удовольствием посасывая через соломинку ледяной напиток. – Куда ни плюнь, везде охрана.

– В Службы иммиграции и натурализации обо мне заботятся. Я ведь теперь старший агент.

– Поздравляю. Надеюсь, они окажутся более бдительными, чем предыдущие.

– Ты прилетел один? – поинтересовалась девушка.

– Да. Ал остался в Луизиане, лежит весь загипсованный в городском госпитале Батон-Ружа. Кость задета довольно сильно, но врачи уверяют, что скоро поправится. Адмирал и Руди улетели раньше меня – их сам президент вызвал для срочного доклада.

– Питер Харпер мне уже все уши прожужжал о ваших героических подвигах на Миссисипи, – улыбнулась Джулия. – Говорил, что вы предотвратили национальную катастрофу и гибель тысяч людей, что вы... Короче, много чего говорил, только я никак не могу понять, почему пресса и все телеканалы взахлеб рассказывают о банде террористов, захвативших лайнер и взорвавших дамбу, о дуэли «Юнайтед Стейтс» с доблестными танкистами Национальной гвардии, о восстановительных работах на перемычке, но не упоминают при этом ни тебя, ни Ала? Вся страна стоит на ушах, какие-то занюханные вояки распинаются с экранов о своих выдающихся заслугах, а главные действующие лица остаются в тени. На мой взгляд, это по меньшей мере несправедливо!

– Скромность украшает героев, – рассмеялся Питт. – Не расстраивайся, девочка, мы сами попросили, чтобы нас не трогали. Дешевая реклама нам ни к чему, а славой, как говорится, на том свете сочтемся. – Он вдруг оживился и завертел головой, принюхиваясь. – А чем это у нас так вкусно пахнет?

– Готовлю праздничный ужин, – гордо сообщила девушка. – Лучшие блюда китайской кухни по семейным рецептам. Увидишь, чему меня мамочка научила.

– У меня уже слюнки текут. По какому поводу торжество?

– Незадолго до твоего появления звонил Джулиан Перлмуттер и сообщил, что они с Хайремом Йегером нашли ключ к разгадке таинственного исчезновения того судна с сокровищами, за которыми охотится Шэнь Цинь. Старый книжный червь хотел с тобой встретиться, и я пригласила его приехать сюда, соблазнив своими кулинарными талантами, потому что мне тоже ужасно любопытно. Ты только не сердись, пожалуйста, – виновато потупилась Джулия, – но я еще позвала Питера Харпера, адмирала Сэндекера и Руди Ганна.

– Ты все сделала правильно, солнышко, – одобрительно кивнул Питт. – Думаю, им будет небезынтересно послушать, что там раскопал старина Джулиан. Надеюсь, ради такого случая они найдут возможность оторваться от дел на часок-другой.

– Если не найдут, нам с тобой потом две недели доедать придется! – испугалась Джулия. – Я столько наготовила...

– Ты у меня молодец, – похвалил ее Питт, снова стиснув в объятиях. – Даже и не припомню, когда меня так встречали!

– Фу-у! – неожиданно отстранилась от него девушка, наморщив носик. – Ну-ка признавайся, когда мылся в последний раз?

– Э-э... сейчас посчитаю, – сконфуженно пробормотал Питт. – Три... нет, четыре... С неделю где-то, – подвел он итог упавшим голосом. – Понимаешь, мы с Алом все больше по болотам мотались, а там душа днем с огнем не сыскать. Искупались, правда, пару раз в реке, но там водичка мутная, так что это не в счет.

– Бедный ты мой! – сочувственно проговорила Джулия, ласково погладив его по щеке, покрытой колючей щетиной. – Ладно, ступай в ванную и приведи себя в порядок. Только не задерживайся, уже через час гости начнут съезжаться.

* * *

– Прием, достойный королевских особ! – провозгласил Джулиан Перлмуттер, окинув взглядом знатока блюда с деликатесными закусками, в изобилии выставленные на всеобщее обозрение и занимающие каждый квадратный дюйм свободного пространства на столе и буфетной стойке в столовой Питта.

– Выглядит восхитительно, – вслед за историком высказался адмирал Сэндекер.

– А пахнет еще лучше, – подхватил Руди Ганн.

– Моя мамочка передала мне все свои кулинарные секреты, – похвасталась Джулия, разрумянившаяся от комплиментов. – А отец, несколько лет проработавший в Париже, научил меня устраивать фуршеты и оформлять блюда во французском стиле. – К ужину она сменила наряд и предстала перед гостями в облегающем вечернем платье из ярко-красной ткани с большим вырезом на спине; единственная женщина в компании пятерых мужчин в темных костюмах, она выделялась среди них, как экзотическая орхидея в окружении скромных астр.

– Надеюсь, мисс Ли, вам не придет в голову покинуть Службу и открыть свой ресторан, – пошутил Питер Харпер.

– Избави бог! – ужаснулась девушка. – Моя двоюродная сестра из Сан-Франциско однажды попробовала, и ее пример до сих пор у меня перед глазами. Бизнес доходный, спору нет, но вкалывать приходится без выходных по четырнадцать часов в сутки в жаре и духоте. Она промаялась три года, потом продала свое заведение, занялась ресторанным дизайном и теперь горя не ведает. Я птица вольная, мне такая обуза ни к чему!

Обступив огромный обеденный стол из мореного дуба, когда-то стоявший в капитанской каюте британского фрегата, потопленного испанской эскадрой у берегов Вест-Индии, приглашенные воздали должное угощению, не забывая при этом благодарить хозяйку. Восторженные отзывы сыпались на Джулию со всех сторон. Особенно усердствовал Перлмуттер, чьи похвалы были ей приятны вдвойне, потому что сопровождались тонкими комментариями и сравнительными характеристиками гастрономических пристрастий различных этнических групп во всех частях света. В то же время историк намеренно воздерживался и даже уклонялся от обсуждения собственных находок, предпочитая пока прислушиваться к разговорам соседей, касавшимся, главным образом, недавних событий в Луизиане.

Все собравшиеся дружно сошлись во мнении, что отправлять «Юнайтед Стейтс» на слом недостойно великой нации. Кто-то предложил выступить с инициативой о создании общественного фонда для реставрации знаменитого лайнера, который еще вполне способен послужить людям – хотя бы в качестве плавучего отеля, как было задумано властями Нового Орлеана. Харпер сообщил последние новости по делу Шэня. Несмотря на сопротивление некоторых политических деятелей, в том числе самого президента, против него было выдвинуто официальное обвинение в уголовных преступлениях различной степени тяжести, включая похищение людей и убийство первой степени. В аппарате государственного секретаря готовился запрос в правительство КНР с требованием выдачи Шэнь Циня американскому правосудию, хотя почти никто не сомневался в том, что Люань Линь и Кунь By скорее согласятся снести Великую Китайскую стену.

На десерт Джулия предложила печеные яблоки в сиропе и дынный мусс, а после ужина, загрузив в холодильник остатки пиршества и завалив мойку горой грязной посуды, сварила кофе и принесла поднос с кофейником и чашками в гостиную. Мужчины расположились за низким журнальным столиком красного дерева на причудливо изогнутых резных ножках – еще одним трофеем, поднятым со дна, только не морского, а речного. В начале шестидесятых годов девятнадцатого века, еще до начала Гражданской войны, он украшал курительный салон парохода «Южная Каролина», затонувшего в низовьях Миссури от взрыва котлов во время гонок с судном конкурирующей компании.

Поставив поднос, девушка присоединилась к мужскому обществу и приготовилась слушать. Адмирал достал и раскурил одну из своих знаменитых сигар, а Питт разлил по рюмкам сорокалетний портвейн, презентованный Перлмуттером.

– Славно покушали, – погладил себя по животу Сэндекер и обратился к историку: – Ну что ж, Джулиан, выкладывайте, что за великое открытие вам удалось совершить? Мы все сгораем от нетерпения.

– Я тоже не прочь узнать, каким боком оно касается проблем Службы иммиграции и натурализации? – поддержал его Харпер.

– Если с помощью Джулиана мы отыщем место кораблекрушения пропавшего без вести в конце тысяча девятьсот сорок восьмого года судна под названием «Принцесса Ван Ду», – веско произнес Питт, разглядывая на просвет содержимое своей рюмки, – эта находка может коренным образом изменить к лучшему характер отношений между КНР и США на ближайшие десятилетия.

– Прошу прощения, но мне такой исход представляется маловероятным, – скептически заметил Харпер. – В настоящий момент общественность настроена против китайцев. Такое ощущение, что возвращаются времена «холодной войны». В Лос-Анджелесе и Сиэтле отмечены отдельные случаи погромов принадлежащих выходцам из Китая магазинов и закусочных. В Новом Орлеане разгневанная толпа чуть не линчевала владельца китайской прачечной – полиции с большим трудом удалось его отбить.

Питт загадочно усмехнулся.

– Не торопитесь с выводами, комиссар, – посоветовал он. – Сначала выслушайте Джулиана.

Перлмуттер, предусмотрительно занявший самое большое кресло, открыл плоский коричневый кейс, вытащил из него пухлую канцелярскую папку со старомодными завязками и положил перед собой на стол.

– Немного предыстории, леди и джентльмены, – заговорил он, внушительно откашлявшись. – Не все из присутствующих в курсе, поэтому я позволю себе предварительно ознакомить вас с некоторыми обстоятельствами, имевшими место более полувека тому назад. – Раскрыв папку, историк извлек из нее несколько сколотых вместе листов. – Начнем с того, что версия о выходе из Шанхая осенью сорок восьмого года судна под названием «Принцесса Ван Ду» с грузом культурно-исторических ценностей на борту, базировавшаяся до недавнего времени исключительно на слухах, теперь получила формальное подтверждение.

– Неужто свидетель отыскался? – удивился адмирал.

– И вот его показания, – кивнул Перлмуттер, демонстрируя вынутые из папки страницы. – Моему коллеге в Тайбее посчастливилось разыскать некоего Вэй Юя, бывшего полковника армии националистов, служившего под началом Чан Кайши и вместе с ним сражавшегося с коммунистами, а потом бежавшего на Тайвань, тогда еще называвшийся Формозой. Сейчас ему девяносто два, но память у старика по-прежнему остра, как бритвенное лезвие. Он охотно поведал о своем участии в изъятии из музеев и частных собраний исторических и культурных реликвий, картин, скульптур, старинного фарфора и других произведений искусства в ходе широкомасштабной операции, проведенной по распоряжению генералиссимуса. Специальные команды рыскали по стране и прибирали к рукам все, что только возможно. Прикрываясь приказом, они экспроприировали у богатых не только художественные ценности, но и золото, ювелирные изделия, деньги и даже мебель. То был откровенный грабеж, но пикнуть никто не смел – за малейшее сопротивление расстреливали на месте. По словам Вэя, все конфискованное паковалось в деревянные ящики и контейнеры и доставлялось военными грузовиками в шанхайский порт, где перегружалось на борт старого, предназначенного на слом судна. Руководил погрузкой генерал Юй Кун, тоже, кстати, пропавший без вести одновременно с «Принцессой», из чего можно сделать вывод, что он отправился на ней в качестве сопровождающего груз доверенного лица диктатора.

– Примерно то же самое в ходе Второй мировой войны творили в оккупированной Европе нацисты, – заметил Сэндекер. – Но те хоть собственную страну не грабили!

– Конфиската набралось столько, – продолжал Перлмуттер, – что не все поместилось в трюмы. Тогда генерал Юй приказал разломать переборки и складывать ящики в каюты и проходы. Но и этого оказалось недостаточно. Около тысячи контейнеров – главным образом с крупногабаритными скульптурами – пришлось принайтовать на открытых палубах. Второго ноября тысяча девятьсот сорок восьмого года «Принцесса Ван Ду» вышла в море, и с тех пор ее никто больше не видел.

– И куда же она подевалась? Растворилась в воздухе? – недоверчиво хмыкнул Харпер.

– Как полуночный призрак, – безмятежно подтвердил историк.

– Одну минутку, Джулиан, не могли бы вы чуточку подробнее рассказать нам об этих самых «культурно-исторических ценностях», – попросил Руди Ганн. – Вам известно, хотя бы в общих чертах, что именно находилось в трюмах «Принцессы»?

– Хороший вопрос, – улыбнулся Перлмуттер. – Сильно сомневаюсь, что полный список вывезенных раритетов когда-либо существовал. Коммунисты перешли в наступление, эвакуация происходила в спешке, так что в те дни националистам было не до составления каталогов. Могу лишь сказать, что среди них находились такие уникальные древности, как бронзовое оружие, скульптуры и вазы эпохи династии Шан-Инь, правившей в Поднебесной с шестнадцатого по одиннадцатый век до нашей эры. Уже в те далекие времена китайские мастера славились искусной резьбой по камню, мрамору, нефриту, моржовой и слоновой кости. Следует также упомянуть исторические и художественные памятники династии Чжоу – это период с одиннадцатого по седьмой век до Рождества Христова, – среди которых особого внимания заслуживают деревянные таблицы с рукописным наследием самого Кунцзы, известного на Западе под именем Конфуция. Шесть столетий, когда китайским троном владели императоры династии Хань, подарили миру бронзовые скульптуры людей и животных, бронзовые курительницы, инкрустированные золотом, рубинами и сапфирами, колесницы с возничими и лошадьми, отлитыми в натуральную величину, изумительной красоты блюда, покрытые лаком, секрет которого ныне утерян. Но и это далеко не все! – повысил голос историк, незаметно для себя увлекшийся собственной лекцией. – Добавьте к вышеперечисленному живописные шедевры художников и ювелирные изделия золотых дел мастеров, творивших во времена правления династий Тан, Сун, Юань, а также драгоценный фарфор последней доманьчжурской династии Мин, и вы поймете, чего лишился китайский народ – да что там, все человечество! – когда все эти бесценные сокровища оказались утраченными.

– Тебя послушать, так выходит, будто все эти китайские безделушки дороже золота инков и рукописей из Александрийской библиотеки, найденных в свое время Дирком – не без твоего, кстати, участия, – ревниво проворчал адмирал, попыхивая сигарой.

– Как тут сравнивать? – пожал плечами Перлмуттер, основательно приложившись к рюмке. – Что, по-твоему, дороже, котел алмазов или ящик изумрудов? Эйфелева башня ценнее статуи Свободы или наоборот? Когда речь идет о национальном достоянии, стоимостные критерии теряют смысл. Можно, конечно, продать их с аукциона и выручить десятки или даже сотни миллиардов долларов, но как олицетворение культуры народа, его духовное самовыражение, историческое наследие давно минувших эпох они не имеют цены.

– Сотни миллиардов! – потрясенно прошептала Джулия. – С ума сойти!

– Погодите, я еще не закончил, – ухмыльнулся историк, явно довольный произведенным на публику впечатлением. – Переходим к основному пункту, гвоздю, так сказать, программы. Что, по-вашему, друзья, считают своим величайшим национальным достоянием сами китайцы? – Не дождавшись ответа, Перлмуттер обвел торжествующим взглядом недоуменные лица сидящих за столом слушателей и таинственно понизил голос – Нечто, в миллион раз более редкое, чем рубины и сапфиры, вазы династии Мин или полотна Рембрандта. Вы все еще не догадываетесь? Ладно, сам скажу. Кости Пекинского человека!

Сэндекер чуть не поперхнулся.

– Матерь Божья! – выдохнул он вместе с сигарным дымом. – Неужели Чан Кайши даже это осмелился погрузить на «Принцессу Ван Ду»?!

– Увы, – вздохнул Перлмуттер. – Вэй Юй поклялся, что лично сопровождал четверых солдат, внесших в капитанскую каюту два больших сундука с останками за несколько часов до отплытия.

– Отец как-то рассказывал мне о Пекинском человеке, чей скелет был найден во время археологических раскопок, – припомнила Джулия, – Наверное, вы правы, Джулиан. Я хоть и полукровка, но отлично представляю, с каким благоговением относились мои соотечественники к этим костям, почитая их выше императорских гробниц и даже могил собственных предков.

Адмирал вскочил с места и взволнованно заходил по комнате.

– Загадочное исчезновение останков до сих пор считается одной из величайших нераскрытых тайн двадцатого столетия, – заявил он, остановившись перед Перлмуттером. – И если ваш тайбейский полковник не врет, вся эта история предстает в совершенно ином свете!

– Вам она тоже известна, босс? – с уважением посмотрел на него Руди Ганн.

– Еще бы! В свое время, будучи слушателем Военно-морской академии, я написал курсовую на эту тему. И до сегодняшнего дня не сомневался, что кости необъяснимым образом пропали из хранилища еще в сорок первом и бесследно исчезли. А теперь вдруг оказывается, что семь лет спустя они снова объявились, но лишь для того, чтобы пойти ко дну вместе с «Принцессой Ван Ду».

– Кто-нибудь мне объяснит, откуда они вообще взялись и что собой представляют? – громко спросил Харпер, без стеснения демонстрируя свое полное невежество в антропологии.

Сэндекер и Перлмуттер переглянулись. Историк развел руками.

– Ты писал, тебе и отдуваться, – ехидно заметил Джулиан, – а я пока горло промочу.

– Череп Sinanthropus pekinensis, – с оттенком благоговения в голосе произнес латинское название адмирал, – более известного, как Пекинский человек, был найден в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Руководил раскопками, проводившимися под эгидой «Фонда Рокфеллера», канадский ученый-антрополог, доктор Дэвидсон Блэк. Он же и классифицировал находку, определив методом сравнительного анализа, что останки принадлежат прямоходящему гоминоиду, примитивному человекоподобному существу, обитавшему на нынешней территории Китая сотни тысяч лет тому назад. Раскопки велись еще несколько лет, и результаты их произвели настоящую сенсацию в научном мире. В песчаниковых холмах, пронизанных древними пещерами, было найдено несколько тысяч обработанных камней, служивших орудиями труда, и следы очагов, свидетельствующие о том, что первобытные люди уже тогда покорили огонь и научились использовать его для приготовления пищи. В общей сложности Блэк выкопал за десять лет частично сохранившиеся скелеты более сорока особей, взрослых и детей, собрав в результате крупнейшую в мире коллекцию гоминоидных окаменелостей.

– Яванский и Пекинский человек случайно не родственники? – поинтересовалась Джулия.

– Не исключено, – кивнул Сэндекер. – Проведенный в тысяча девятьсот тридцать девятом году сравнительный анализ останков синантропа и яванского дриопитека, обнаруженного тремя десятилетиями ранее в Индонезии, выявил несомненное сходство, но и очень существенные различия. Яванский человек, судя по некоторым признакам, существовал в куда более ранний период, обитал преимущественно на деревьях, не знал огня и использовал не столь совершенные орудия труда. Иначе говоря, находился на значительно низшем уровне относительно Пекинского.

– Насколько мне известно, до войны еще не умели определять точный возраст археологических древностей, – заметил Харпер. – Вы можете хотя бы приблизительно датировать найденные кости, адмирал?

– В том-то и дело, что приблизительно! – невесело усмехнулся Сэндекер. – Я бы даже сказал: очень приблизительно. Где-нибудь от семисот тысяч до миллиона лет[46]46
  Так у автора. Время существования синантропа обычно датируется 400 – 500 тыс. лет.


[Закрыть]. А вот вам, кстати, любопытная информация к размышлению. Последние находки палеоантропологов позволяют предположить, что homo erectus – человек прямоходящий, – считающийся самым ранним предком современного homo sapiens – человека разумного, – появился в Африке более двух миллионов лет назад и оттуда распространился сначала в Азию, а затем в Европу. Китайские же ученые мечтают доказать, что миграция происходила в обратном направлении – из Азии в Африку. Таким образом, возвращение пропавших окаменелостей может прояснить животрепещущий вопрос: где же все-таки находится колыбель человеческой цивилизации?

– Как же они пропали? – несколько запоздало спросила Джулия.

– О, это самая настоящая детективная история, мисс Ли! – оживился адмирал. – Начнем по порядку. Итак, в начале декабря сорок первого войска японской армии приближались к Пекину. Руководство Пекинского международного медицинского института, где хранились и изучались останки первобытных людей, найденных доктором Блэком, приняло решение эвакуировать их в безопасное место. На Востоке уже тогда отчетливо понимали – в отличие от наших с вами соотечественников, – что война между Японией и США неизбежна и начнется очень скоро. Перл-Харбор доказал, что опасались они не напрасно. Проконсультировавшись с американцами, работавшими в институте, а также с сотрудниками нашего посольства в Пекине, китайцы решили переправить уникальную коллекцию в Штаты. После долгих переговоров посол США согласился организовать отправку костей на американском судне в сопровождении подразделения морской пехоты.

– На военном транспорте? – уточнил Ганн.

– Нет, на пассажирском лайнере «Президент Гаррисон», готовящемся к выходу в море в Тяньцзине – крупном порту примерно в ста милях от столицы. Два несгораемых ящика под охраной морпехов вывезли из Пекина на поезде, но до места назначения состав не добрался. Железная дорога оказалась перерезанной передовыми частями наступающей японской армии, и доблестные воины микадо остановили и тривиально ограбили поезд и пассажиров. Случилось это, заметьте, утром восьмого декабря – спустя сутки с небольшим после бомбардировки Перл-Харбора. Морские пехотинцы об этом еще не знали, сопротивления не оказывали, полагаясь на свой дипломатический статус, и были неприятно разочарованы, когда их разоружили и под конвоем отправили в лагерь для военнопленных, где они и просидели до конца войны. Что сталось с контейнерами, они не знали, но предполагали, что далекие от науки солдаты, не обнаружив в них ничего ценного, попросту вывалили древние кости в кювет.

– И что же, больше ничего так и не выяснили? – задал вопрос Харпер.

– После войны эта история породила массу слухов, в том числе абсолютно фантастических и совершенно нелепых, – усмехнулся адмирал. – Выжившие в плену и вернувшиеся домой морпехи, атакованные репортерами, изгалялись на все лады, выдумывая одну версию хлеще другой. Кто-то утверждал, что в последний момент группа парашютистов-коммандос в черных масках высадились на крышу вагона и увезла контейнеры на захваченном у японцев грузовике. Другие уверяли, что в них были кости из анатомического театра, и все это было затеяно, чтобы ввести японцев в заблуждение и сбить со следа, а настоящие тайно вывезли в Штаты кружным путем, и теперь они хранятся в подвалах вашингтонского Музея естествознания. Третьи доказывали, что контейнеры утонули вместе с наскочившим на мину японским плавучим госпиталем, на самом деле перевозившим оружие и боеприпасы. Четвертые клялись, что сами закапывали их на задворках посольства, только не помнят за давностью, в каком углу. Пятые... Нет, не хочу вас больше утомлять, скажу только, что ни одна из версий не подтвердилась.

Исчезновение останков Пекинского человека по-прежнему остается загадкой. А теперь к ней прибавилась еще одна: каким образом они попали в руки Чан Кайши и где хранились на протяжении семи лет, прежде чем оказались в капитанской каюте бывшего круизного лайнера?

– Прямо дух захватывает! – призналась Джулия. – Только к чему нам все это, если мы не знаем, как найти «Принцессу Ван Ду»?

– А и то верно, – неожиданно поддержал ее Питт. – Молодец, девочка, зришь сразу в корень! Хватит нас байками кормить. Давай, Джулиан, колись, где «Принцесса»?

– Да вы же сами меня все время отвлекаете! – обиделся Перлмуттер.

– Потому что любознательные, – улыбнулся Дирк. – Откуда же еще черпать полезную информацию, если не из кладезя твоей необъятной эрудиции?

– Подлиза! – проворчал историк, но видно было, что слова Питта польстили его самолюбию. – Так уж и быть, слушайте дальше. Двадцать восьмого ноября дежурный оператор чилийской военно-морской базы в Вальпараисо принял сигнал бедствия. Бортрадист «Принцессы Ван Ду» сообщил, что приблизительно в двухстах милях от берега судно попало в сильный шторм, в машинном отделении пожар, в трюме течи, и помпы не успевают откачивать воду. Больше он на связь не выходил, а отправленные на поиски патрульные военные корабли вернулись ни с чем. Прочесав предполагаемый район местонахождения терпящего бедствие судна, они нашли несколько плавающих в море пустых спасательных жилетов, но не обнаружили ни самой «Принцессы», ни членов ее экипажа.

Руди Ганн уныло покачал головой.

– Слишком туманно и расплывчато, чтобы рассчитывать на успех, – высказал он свое мнение. – Отсутствие точных координат расширяет зону поиска до пары тысяч квадратных миль. Даже при наличии самой современной гидролокационной и магнитометрической аппаратуры на обследование такой большой акватории уйдут долгие месяцы, если не годы.

Питт допил вино и снова наполнил рюмки из пузатой бутылки темного стекла с датой «1962» на потускневшей от времени этикетке. Сразу вспомнились Карибский кризис, случившееся годом позже убийство Кеннеди и начало войны во Вьетнаме. Со вздохом поставив ее на поднос, он поднял глаза на Перлмуттера.

– Ты выяснил, куда направлялась «Принцесса»?

– Вэй Юй этого не знал, – ответил историк. – Чан Кайши унес тайну с собой в могилу. Я склонен полагать, что покойный генералиссимус посвятил в свои планы одного генерала Юй Куна, а тот, в свою очередь, должен был, по идее, открыться капитану Ханту. Но не сразу, а на завершающем этапе плавания. Команда же до самого конца оставалась в полном неведении. – Порывшись в папке, он достал несколько пожелтевших фотоснимков и раскинул их веером на столе. – Вот, полюбуйтесь, какой была «Принцесса» в пору своей молодости.

– Красавица, ничего не скажешь! – восхищенно заметил Сэндекер, любуясь стремительными обводами корпуса. – И резвушка – сразу видать.

Питт взял одну фотографию, другую, третью, снова схватил отложенную было первую и довольно долго рассматривал все три, сравнивая их между собой и почему-то хмуря брови. Затем, ни слова ни говоря, вышел из-за стола, достал из ящичка секретера складную лупу, вернулся на место и опять склонился над снимками, внимательно изучая их сквозь увеличительное стекло.