Текст книги "Все ловушки земли"

Паккер немного растерянно покачал головой.

– Может быть, Тони, может быть, но кто тебе поверит? Кто обратит внимание? Это слишком фантастичный план. Ты просто станешь посмешищем.

– Ну, это все ты оставь мне, – сказал Тони. – Я знаю, что надо делать, и тебе без меня не обойтись.

– Ага! Значит, мы уже деловые партнеры.

– У меня есть друг… – Послушать его, так у Тони везде друзья. – Он разрешит мне провести проверку. Мы поставим ведерко с этой штуковиной у него в конторе и посмотрим, что получится. – Он огляделся, уже готовый действовать. – У тебя есть ведро?

– На кухне должно быть.

– А мясной бульон? Ты ведь облил марку мясным бульоном?

Паккер кивнул.

– Кажется, есть банка консервированного.

Тони почесал в голове.

– Значит, так, дядюшка, прежде всего нам нужен стабильный источник поставок.

– У меня осталось еще несколько таких конвертов. Все – с марками. Мы можем использовать один из них.

Тони нетерпеливо отмахнулся.

– Нет, так не пойдет. Эти конверты – наш резервный фонд. Их нужно спрятать куда-нибудь в сейф – на крайний случай. Но сдается мне, мы сможем вырастить не одно ведро этой штуковины из того, что у нас уже есть. Отчерпнем немного, подкормим бульоном и…

– Но откуда ты знаешь?..

– А тебе не кажется странным, дядюшка, что спор на марке и бульона, который ты пролил, оказалось ровно столько, чтобы заполнить желтой массой одну мусорную корзину до краев?

– Да, в общем-то, но…

– По-моему, эта чертовщина разумна. Или, во всяком случае, она знает, что делает. Так сказать, сама себе устанавливает правила. Ты ей дал корзину, и она живет в ней, никуда не выползает. Разрослась как раз до краев и немного вытекла, но лишь для того, чтобы приклеить корзину к полу. И все. Она не прет через край, не заполняет комнату – короче, знает свое место.

– Может быть, ты и прав, но это не объясняет…

– Подожди секунду, дядюшка. Вот смотри.

Тони сунул руку в корзину и вырвал кусок желтой массы.

– Теперь следи за корзиной.

Прямо у них на глазах споры расползлись и заполнили пустое пространство. Спустя несколько минут корзина снова была полна до краев.

– Видишь, что я имею в виду? – сказал Тони. – Дашь ей больше места – она вырастет. Нужно только кормить. А уж место мы ей дадим – много-много ведер, – и пусть растет сколько душе угодно…

– Черт, дашь ты мне сказать, наконец?! Я тебя хочу спросить: что мы будем делать, чтобы она не приклеивалась к полу? Ну, разведем мы еще ведро этой чертовщины или несколько ведер, а они возьмут и приклеятся тут к полу, как первое.

– Очень хорошо, что ты об этом подумал. Но я знаю, что надо делать: мы просто подвесим ведро за ручку. Подвесим, и ей не к чему будет приклеиваться.

– Хм-м… Ладно. Похоже, мы все предусмотрели. Пойду разогрею бульон.

Они разогрели бульон, нашли ведро и подвесили его на рукоятку швабры, уложенной на спинки двух стульев. Затем бросили туда кусок желтой массы, вырванной из мусорной корзины, и приготовились наблюдать. Однако масса лежала куском и, похоже, совсем не собиралась расти.

– Выходит, я был прав, – заявил Тони. – Чтобы она начала расти, ей нужно немного бульона.

Он плеснул в ведро бульон, но спустя несколько секунд масса растаяла, расползлась и превратилась в тягучую черную жижу.

– Что-то здесь не так, – обеспокоенно сказал Тони.

– Да уж, – согласился Паккер.

– Знаешь, у меня есть идея, дядюшка. Очевидно, ты в первый раз облил марку другим бульоном. У разных фирм, что производят консервы, наверняка и разная рецептура. Дело, скорее всего, не в самом бульоне, а каком-то ингредиенте, который побуждает споры к росту. Похоже, у нас не тот бульон.

Паккер смущенно шаркнул ногой.

– Тони, я не помню, какой был бульон.

– Но ты должен вспомнить! – закричал Тони. – Думай! Ты должен вспомнить, что это была за фирма!

С несчастным видом Паккер шумно выдохнул через усы и признался:

– По правде говоря, Тони, я его не покупал. Этот бульон приготовила миссис Фоше.

– Вот, уже кое-что! Кто такая миссис Фоше?

– Любопытная старуха, что живет на этой же лестничной площадке.

– Отлично! Тебе надо лишь попросить, чтобы она приготовила еще немного.

– Я не могу, Тони.

– Но нам нужна всего одна порция. Мы отдадим бульон на анализ, чтобы узнать состав, и дело сделано?

– Она захочет узнать, зачем мне бульон. И всем расскажет, как я ее попросил. Возможно, она даже догадается, что здесь дело нечисто.

– Вот этого допустить нельзя, – озабоченно произнес Тони. – Все должно остаться между нами. Зачем нам делиться с кем-то еще?

Он сел и задумался.

– А кроме того, она, наверно, на меня злится, – добавил Паккер. – Перед моим отъездом она таки пробралась в квартиру и до смерти перепугалась, когда увидела мышь. После чего понеслась к управляющему жаловаться.

Тони щелкнул пальцами.

– Придумал! – воскликнул он. – Я знаю, как мы это обтяпаем. Ты иди и ложись в постель, а…

– Еще чего! – проворчал Паккер.

– Послушай, дядюшка, другого выхода нет. Тебе придется мне подыграть.

– Что-то мне это не нравится. Совсем не нравится.

– Иди ложись в постель и притворяйся больным. Сделай вид, что тебе плохо. А я отправлюсь к этой миссис Фоше и распишу ей, как ты переживаешь из-за того, что ее напугала мышь. Скажу, что ты, мол, весь день вкалывал и приводил квартиру в порядок, только чтобы это не повторилось. Скажу, ты так, мол, работал, что…

– Ни в коем случае, – взвизгнул Паккер. – Она же сюда пулей прилетит! Очень мне это нужно!

– А парочку миллиардов тебе не нужно, а? – сердито спросил Тони.

– Да не особенно, – ответил Паккер. – Душа как-то не лежит.

– Ладно, я скажу ей, что ты совсем не встаешь – сердце, мол, слабое, – но ты очень просил приготовить тебе еще такого же бульона.

– Я запрещаю тебе говорить это! – не выдержал Паккер. – Не смей ее приплетать!

– Но, дядюшка, – попытался уговорить его Тони, – если ты не хочешь сделать это ради себя, подумай обо мне. Я у тебя один родственник на всем свете остался. И это первый случай, когда мне выпала возможность действительно разбогатеть. Может быть, я много хвастаюсь и делаю вид, что процветаю, но на самом деле… – Он понял, что это не довод, и сменил тактику: – Ну хорошо, если не ради меня, то сделай это хотя бы ради Энн, ради ребятишек. Тебе же не хочется, чтобы маленьким бедняжкам пришлось…

– Ладно, заткнись, а то ты еще расплачешься сейчас, – сказал Паккер. – Черт с тобой, я согласен.

Вышло еще хуже, чем он предполагал. Знал бы он заранее, что так получится, – в жизни бы не согласился на такую авантюру.

Вдова Фоше сама принесла кастрюльку с бульоном. Затем села на край кровати, приподняла ему голову и, сюсюкая, принялась кормить его с ложки.

Он чуть не провалился от стыда.

Но то, что им было нужно, они все-таки получили.

Когда вдова Фоше решила, что ему уже достаточно, в кастрюльке осталось еще примерно столько же, и она оставила бульон им. «Бедняжке он еще пригодится», – сказала она.

Время приближалось к трем, и с минуты на минуту должна была явиться вдова Фоше с бульоном.

При мысли о бульоне у Паккера сдавило горло.

«В один прекрасный день, – пообещал он себе, – я разобью Тони башку». Если бы не этот проныра, ничего бы и не началось.

Прошло уже полгода, и каждый божий день она приносила свой бульон, садилась рядом и начинала без умолку трещать, а он тем временем должен был через силу вливать в себя целую тарелку. И хуже всего то, что приходилось делать вид, будто бульон ему нравится.

А она-то как радовалась! Боже, ну откуда в ней столько веселости и энергии? Toujours gai[3]3
  Всегда веселый (фр.).


[Закрыть], припомнилось ему французское выражение. Как тот ненормальный кот, которого древний писатель описал в своих глупых стишках[4]4
  Имеется в виду книга детского писателя Доктора Сьюза «Кот в шляпе».


[Закрыть].

«И надо же до этого додуматься! Чеснок в говяжьем бульоне! Ну кто о таком слышал?» – беспомощно сокрушался Паккер. Ведь это просто… варварство! Особый рецепт, называется… Однако именно чеснок подействовал на споры, именно эта питательная среда пробудила их к жизни и заставила расти.

А возможно, чеснок в бульоне пошел на пользу и ему самому, признавал Паккер. Уже долгие годы он не чувствовал себя так славно. В походке появилась упругость, да и уставать он стал гораздо меньше. Раньше его всегда клонило после полудня в сон, и он ложился вздремнуть, а теперь об этом и не вспоминал. Работал как обычно, нет, даже больше обычного, и – если не принимать в расчет вдову с бульоном – считал себя очень счастливым человеком. Да, именно так – очень счастливым.

И если Тони не станет отрывать его от марок, ему этого счастья надолго хватит. Тони молодой, шустрый, вот пусть и тащит на себе корпорацию «Эффективность». В конце концов, он сам на этом настаивал. Хотя, надо признать, дела у него идут отлично: множество промышленных предприятий, страховых компаний, банковских контор и прочих организаций уже сделали заказы. Пройдет какое-то время, утверждал Тони, и ни одному деловому человеку даже в голову не придет, что можно обойтись без услуг корпорации «Эффективность».

Прозвенел звонок, и Паккер пошел открывать. Наверняка вдова Фоше со своей кастрюлькой.

Оказалось, нет.

– Мистер Клайд Паккер? – спросил человек, стоявший на лестничной площадке.

– Да, сэр, – ответил Паккер. – Проходите, пожалуйста.

– Меня зовут Джон Гриффин, – сказал гость, сев в предложенное кресло. – Я представляю Женеву.

– Женеву? Вы имеете в виду правительство?

Гриффин предъявил свои документы.

– Хорошо. Чем могу быть полезен? – спросил Паккер несколько прохладным тоном, поскольку большой любви к правительству не испытывал.

– Насколько я понимаю, вы являетесь старшим партнером в корпорации «Эффективность», верно?

– Кажется, так оно и есть.

– Вы не уверены?!

– Не на все сто. Я, безусловно, партнер, а вот старший или еще как, утверждать не стану. Всеми делами заправляет Тони, и я в них не вмешиваюсь.

– Вы и ваш племянник – единственные владельцы фирмы?

– Вот это абсолютно точно. Мы никого не хотим брать в долю.

– Мистер Паккер, в течение определенного времени правительственные службы вели переговоры с мистером Кампером… Он ничего вам об этом не рассказывал?

– Ни слова. Я занят своими марками, и он старается меня не беспокоить.

– Мы заинтересованы в ваших услугах, – сказал Гриффин, – и пытались их купить.

– Пожалуйста. Платите деньги и…

– Но вы не знаете сути проблемы. Мистер Кампер настаивает на отдельных контрактах для каждого подразделения правительственных служб. Получается чудовищная сумма…

– Она того стоит, – заверил гостя Паккер. – Можете не сомневаться.

– Но это несправедливо, – твердо сказал Гриффин. – Мы готовы заключить соглашения по каждому департаменту, хотя и это – уступка с нашей стороны, поскольку правительство положено бы рассматривать как одного заказчика.

– Послушайте, – не выдержал Паккер. – Зачем вы со мной об этом говорите? Я не занимаюсь делами корпорации. Этими вопросами ведает Тони. Вам придется вести переговоры с ним. Я лично в мальчишку верю: у него голова варит. А меня «Эффективность» мало интересует – только марки.

– Вот именно, – обрадованно произнес Гриффин. – Я об этом и хотел поговорить.

– В смысле?

– Дело в том, – Гриффин перешел на доверительную интонацию, – что наше правительство получает ежедневно вместе с почтой множество марок. Не помню точную цифру, но это несколько тонн филателистического материала в день со всех планет Галактики. В прошлом мы реализовывали их через несколько филателистических компаний, но теперь администрация склоняется к тому, чтобы предложить весь филателистический материал оптом – и весьма недорого – в качестве условия заключения сделки.

– Отлично. Но что я буду делать с марками, если они будут поступать по нескольку тонн в день?

– Не знаю. Но ведь вы так интересуетесь марками, а это великолепная возможность первому покопаться в превосходном материале. Думаю, что вам вряд ли кто предложит такой богатый источник.

– И вы хотите уступить все это мне, если я уговорю Тони пойти вам на уступки?

Гриффин расплылся в счастливой улыбке.

– Вы прекрасно меня понимаете.

Паккер хмыкнул.

– Понимаете?! Да я вас насквозь вижу!

– О, я бы не хотел, чтобы у вас создалось неверное представление о правительстве. Это деловое предложение, чисто деловое.

– Надо полагать, за эти горы бумаги, от которых я вас избавлю, вы рассчитываете получить лишь небольшую номинальную плату?

– Чисто условную, – заверил его Гриффин.

– Хорошо. Я подумаю и сообщу вам свое решение. Но сейчас, разумеется, ничего обещать не буду.

– Конечно, мистер Паккер. Я не стану вас торопить.

Когда Гриффин ушел, Паккер задумался о его предложении, и чем больше он думал, тем привлекательнее оно ему казалось.

Можно будет арендовать большое складское помещение, установить там «Корзину эффективности» и просто сваливать туда все новые поступления – «Корзина» рассортирует их сама.

У него не было уверенности, что одна корзина справится с подробной классификацией – разве что разберет материал по планетарным группам, – но если так, он просто установит еще одну, и уж с двумя-то корзинами он сможет добиться любой точности. А после того как они отберут для него наиболее ценные экземпляры, он передаст весь хлам специально созданной торговой организации – продавать по таким ценам, что все остальные дельцы от филателии просто вылетят в трубу.

Паккер удовлетворенно потер руки, представляя, как он «разденет» всех этих жуликов. Сами они такое вытворяют, что им только поделом будет.

Радужные перспективы омрачала только одна маленькая деталь. Конечно, предложение Гриффина – это почти то же самое, что взятка, хотя чего еще ожидать от правительства? В администрации полно взяточников, вымогателей, лоббистов, «борцов за особые интересы» и прочих жуликов. Возможно, никто ничего и не подумает, если он согласится на сделку с марками – кроме оптовых торговцев, разумеется, но они-то уж никак не могут помешать: им останется только сесть на задние лапы и выть на луну.

Однако имеет ли он право вмешиваться в дела Тони? Ему, конечно, несложно будет упомянуть об этом при случае, и Тони скажет «да». Но вот стоит ли?

Паккер мучился, не находя ответа и даже не приближаясь к нему, пока в дверь снова не позвонили.

На этот раз пришла вдова Фоше, но с пустыми руками. Без бульона.

– Добрый день, – сказал Паккер. – Сегодня вы несколько позже.

– Я было уже собралась, но увидела, что у вас посетитель. Он уже ушел?

– Да, не очень давно.

Она шагнула через порог, и Паккер закрыл за ней дверь.

– Мистер Паккер, – сказала вдова Фоше, когда они прошли в гостиную, – я должна извиниться: сегодня без бульона. По правде говоря, мне немного надоело варить его каждый день.

– В таком случае, – галантно произнес Паккер, – угощение сегодня за мной.

Он открыл ящик стола и достал новую коробочку с листьями, присланную ПугАльНашем всего днем раньше. Почти благоговейно Паккер открыл крышку и протянул коробочку вдове Фоше. Та невольно шагнула назад.

– Попробуйте, – предложил Паккер. – Возьмите щепотку. Только не глотайте, а жуйте.

Вдова осторожно отщипнула пальцами кусочек высушенного листка.

– Это слишком много, – предостерег ее Паккер, – нужно совсем чуть-чуть. Да и достать их нелегко.

Она сунула щепотку зелени в рот. Паккер, улыбаясь, следил за выражением ее лица. Поначалу вдова выглядела так, словно он предложил ей яд, но вскоре откинулась на спинку кресла и успокоилась – видимо, решила, что смертельная опасность ей не угрожает.

– У меня такое впечатление, – произнесла она, – что я за всю свою жизнь ничего похожего не пробовала.

– Наверняка не пробовали. Возможно, кроме меня самого, вы – единственный человек на Земле, кто попробовал это лакомство. Я получаю его от своего друга, который живет на планете у очень далекой звезды. Его зовут ПугАльНаш. Он регулярно присылает мне бандероли с этими листьями и всегда прикладывает небольшие записки.

Паккер поискал в ящике и нашел последнюю.

– Вот послушайте, – сказал он и прочел записку вслух:

Дараго друг: я в агромный щастье твой последний пасылка с табак. Пжалста еще тот самый. Ты незнать что я прарочиский и сматреть вперед тебе. Но так как это есть и я агромный радастъ сделат такой задача для друг. Я заверить ты это все к лучший. Может быт ты скора богатеть много.

Твой добрый друг ПугАльНаш

Паккер бросил записку на стол.

– И что вы об этом думаете? – спросил он. – Особенно о том, что он пророк и видит мое будущее?

– Наверно, ничего страшного. Он же утверждает, что вы скоро разбогатеете.

– А по-моему, это очень напоминает цыганские предсказания, мне поначалу даже как-то не по себе стало.

– Почему же?

– Потому что я не хочу знать, что со мной случится. А он как-нибудь возьмет и напишет. Если бы человек мог видеть будущее, он бы знал, например, когда умрет, и как, и прочие…

– Мистер Паккер, – перебила вдова, – я думаю, вам еще рано об этом беспокоиться. Готова поклясться, вы с каждым днем выглядите все моложе и моложе.

Паккер зарделся от удовольствия.

– Вообще-то говоря, я и чувствую себя гораздо лучше. Давно уже такого не было.

– Может быть, это листья так действуют?

– Нет, я думаю – дело здесь, скорее, в вашем бульоне.

Короче, время за беседой протекло легко и приятно – более приятно, признал Паккер, чем можно было ожидать, но когда вдова Фоше ушла, в мыслях вдруг всплыл вопрос, от которого ему стало даже как-то не по себе: с чего это он так расщедрился и предложил ей – ей! – попробовать листья?

Паккер спрятал коробочку в ящик стола и снова взял в руки письмо ПугАльНаша, разгладил и прочитал.

Ошибки невольно заставили его улыбнуться, но улыбка быстро погасла. Как бы там ни было, ПугАльНаш все же его опередил, освоил – пусть даже и так – земной язык, тогда как самому Паккеру язык Пуга оказался не по силам.

«Я прарочиский и сматреть вперед тебе».

С ума можно сойти! Хотя не исключено, что это просто шутка – или нечто такое, что на планете Пуга заменяет шутки.

Паккер отложил письмо в сторону. Смутное беспокойство, вызванное всеми накопившимися проблемами, необходимостью что-то решать, не давало сидеть на месте. Расхаживая по квартире, он продолжал думать.

Как ответить на предложение Гриффина?

Почему он угостил листьями вдову Фоше? Что кроется за этой фразой в письме Пуга?

Он подошел к книжному шкафу, провел пальцем по широким корешкам «Галактического обзора» и, выбрав нужный том, отнес тяжелую книгу на стол.

Долго искал и наконец отыскал звезду Унук-аль-Хэй. Пуг, он помнил, жил на десятой планете системы.

Наморщив лоб, Паккер принялся расшифровывать сжатые фразы и дикие, порой загадочные сокращения. Неудобно, конечно, но смысл здесь тоже есть: в Галактике слишком много планет, которые необходимо включить, и даже в таком виде справочник занимал несколько толстенных томов, а уж с полным текстом и подробными описаниями он стал бы просто неподъемным.

Х – м. изуч. пл., раз. обит., непр. д. л. (Т-67), торг. поср. (T-102), леч. тр., лег. прор., тр. яз…

Секундочку!

Лег. прор.

Может быть, это «легенда о пророчестве»?

Он снова перечитал абзац, переводя текст на привычный язык:

«Х – мало изученная планета, разумные обитатели, непригодна для людей (см. таблицу 67), торговля через посредников (см. таблицу 102), лечебные травы, легенда о пророчестве (или „легализованное пророчество“?), трудный язык…»

«Насчет языка – это точно», – подумал Паккер. За долгие годы он научился разбираться во многих галактических языках – во всяком случае, для его целей этих знаний хватало, – но язык Пуга так и остался для него полной загадкой.

Лег. прор.?

Ни в чем нельзя быть уверенным, но кто знает, может, это и правда…

Он захлопнул справочник и отнес книгу на место.

«Значит, смотришь в будущее? Почему бы это? Для чего? – подумал он, мысленно обращаясь к своему другу, и, ухмыльнувшись, добавил: – Ох и дождешься ты у меня, сверну я тебе твою длинную, тощую шею, чтоб не лез, куда не просили».

Последнее, разумеется, в шутку: слишком уж далеко ПугАльНаш жил, да и неизвестно еще, какая у него шея, если она вообще есть.

Когда пришло время укладываться на ночь, Паккер переоделся в ярко-красную с желтыми попугаями пижаму и сел на краю кровати, шевеля пальцами ног.

«Ничего себе денек выдался», – подумал он.

Нужно будет поговорить с Тони насчет сделки, предложенной правительством. Может быть, даже настоять на своем мнении – несмотря на то что при этом несколько упадут доходы корпорации «Эффективность». Зачем же отказываться от того, что хочется, если оно само идет в руки? Тони еще, того и гляди, обдерет его как липку. Пора бы уже, но, видимо, он пока слишком занят делами, чтобы всерьез планировать, как обжулить своего компаньона. Хотя это и странно: нечестный доллар всегда радовал его гораздо больше, чем законный.

Паккер вспомнил, как сказал Гриффину, что верит в Тони. Что ж, похоже, он сказал правду. Верит и даже гордится. Спору нет, Тони еще тот тип… Подумав об этом, Паккер самодовольно улыбнулся: «Ну прямо как я в молодости».

Вспомнить хотя бы ту тройную сделку с поддельной старинной мебелью в английском стиле, с картинами с Антареса и местной разновидностью самогона из системы Крысы! Боже, как он их всех тогда обобрал!

Зазвонил телефон, и Паккер двинулся в гостиную, шлепая босыми ногами по полу.

Телефон продолжал трезвонить.

– Иду уже! – сердито крикнул Паккер. – Иду!

Он подошел к телефону и снял трубку.

– Это Пикеринг, – сказал голос в трубке.

– Пикеринг… О да. Рад вас слышать.

– Мы договаривались насчет конверта из системы Полярной звезды.

– Да, Пикеринг, я вас помню.

– Вы, случайно, не отыскали тот конверт?

– Отыскал, но, извините, там полоска только из четырех марок. Я говорил тогда о пяти, но, сами понимаете, память. Годы идут, и…

– Мистер Паккер, вы согласны продать этот конверт?

– Продать? Да, ведь я обещал. Дал слово, сами понимаете… Хотя теперь об этом жалею.

– Он в хорошем состоянии?

– Мистер Пикеринг, учитывая, что это единственный конверт…

– Могу я подъехать в ближайшее время взглянуть на него?

– Пожалуйста. Когда вам угодно.

– Вы подержите его для меня?

– Разумеется, – согласился Паккер. – В конце концов, никто, кроме вас, и не знает еще, что у меня есть этот конверт.

– А цена?

– Мм… Я говорил о четверти миллиона, но речь тогда шла о полоске из пяти марок. Поскольку их только четыре, можно несколько снизить цену. Я же не вымогатель, и со мной всегда можно договориться.

– Да уж, – сказал Пикеринг с ноткой обиды в голосе.

После того как они распрощались, Паккер долго сидел в кресле, положив ноги на стол, шевелил пальцами и удивленно разглядывал их, словно никогда раньше не видел.

Сначала он продаст Пикерингу конверт с полоской из четырех марок за двести тысяч. А затем пустит слух, что существует конверт с полоской из пяти. Пикеринг, когда узнает, будет вне себя. Конечно, он испугается, что кто-нибудь его опередит и купит конверт с пятью марками, тогда как у него есть только четыре. Такого позора коллекционер вроде Пикеринга просто не вынесет.

Паккер усмехнулся и произнес вслух:

– Клюнул.

За конверт с пятью марками он, возможно, выручит сразу полмиллиона. И Пикеринг никуда не денется, выложит. Нужно будет только назначить цену повыше и позволить ему сбить ее до пятисот тысяч…

Часы на столе показывали десять – обычно он в девять уже лежал в постели.

Паккер пошевелил пальцами ног. Странное дело – не то что спать, но даже ложиться не хотелось. Он и разделся-то только по привычке.

Девять часов, надо же. В такую рань – и ложиться спать. Но ведь было время, когда он раньше полуночи об этом даже и не думал. А то, случалось, и вовсе не ложился, вспомнил Паккер, добродушно усмехаясь.

Однако в те годы ему было чем заняться, куда пойти, с кем встретиться. И елось тогда славно, и пилось в удовольствие… Не то что сейчас. Теперь и выпивку-то делают какую-то не ту, и повара хорошие перевелись. А что касается развлечений… Эх, да что там говорить. Друзья тоже – кого-то уже нет, с другими просто жизнь развела в стороны. Все ушли.

«Ничто не вечно», – подумал Паккер.

Он сидел, шевелил пальцами ног и смотрел на часы. Непонятно почему, но его вдруг охватило странное будоражащее чувство.

Тишину квартиры нарушали только два звука – мягкое тиканье часов и неторопливое бульканье корзины со спорами.

Паккер наклонился над краем стола и взглянул на корзину: стоит как вкопанная – полная корзина небывальщины, пробудившейся вдруг к жизни.

Когда-нибудь, подумалось ему, кто-нибудь наверняка узнает, откуда взялись эти споры, с какой далекой планеты, в туманных далях у окраины Галактики. Может быть, даже сейчас нетрудно определить, где выпускаются марки, – если только он поделится с кем-нибудь своей информацией, если покажет кому-нибудь в правительстве эти конверты. Но и конверты, и информация стали теперь коммерческой тайной – слишком ценной, чтобы делиться ею с кем-то посторонним, а потому конверты заперты сейчас в надежном банковском сейфе.

Разумные споры – отличное средство для доставки почты. Наносишь немного этой желтой каши на конверт или бандероль, пишешь адрес – и готово! А когда письмо доставлено, споры покрываются оболочками и ждут, пока снова кому-нибудь не понадобятся.

Сегодня они работают на Земле, и, может быть, наступит день, когда они возьмут на себя заботу о порядке на всей планете: будут мыть улицы и собирать мусор – в конце концов они установят на Земле эру чистоты и порядка, какой еще не знала ни одна галактическая раса.

Паккер пошевелил пальцами и еще раз взглянул на часы. Стрелки показывали почти половину одиннадцатого, но спать совсем не хотелось.

«А чего я сижу? – подумал Паккер. – Может быть, переодеться и пойти погулять, как говорится, при луне?» На небе действительно светила полная луна, он видел ее в окно. «Совсем сдурел», – тут же сказал он себе, отдуваясь сквозь усы, однако снял ноги со стола и направился переодеваться.

По пути в спальню он невольно хмыкнул, представив себе, как обдерет этого беднягу Пикеринга…

Склонившись перед зеркалом, он пытался завязать галстук, и тут настойчиво зазвонили в дверь.

«Если это Пикеринг, – подумал Паккер, – я его спущу с лестницы. До утра не мог подождать…»

Оказалось, это не Пикеринг. На визитной карточке, которую протянул посетитель, значилось, что его зовут Фредерик Хазлитт и что он президент торговой корпорации.

– И чего же вы от меня хотите, мистер Хазлитт?

– Я хотел бы поговорить с вами, – ответил он, воровато оглядываясь. – Мы здесь одни?

– Одни, не беспокойтесь.

– Дело, которое привело меня к вам, носит довольно деликатный характер и очень меня тревожит. Я обратился именно к вам, а не к мистеру Камперу, потому что наслышан о ваших деловых качествах. Я чувствую, что вы сможете понять мои затруднения, тогда как мистер Кампер…

– Что ж, выкладывайте, что произошло, – добродушно предложил Паккер. У него вдруг возникло ощущение, что разговор доставит ему удовольствие. Гость был явно чем-то расстроен и очень напуган.

Хазлитт наклонился вперед, и голос его упал почти до шепота.

– Дело в том, мистер Паккер, – признался он с содроганием, – что я становлюсь честным.

– Это ужасно, – сказал Паккер сочувственно.

– Вот именно. Человек в моем положении – да и любой бизнесмен – просто не может быть честным. Могу сказать вам по секрету, мистер Паккер, что на прошлой неделе я потерял колоссальную сумму на одной из самых больших своих операций – и вce потому, что стал честным.

– Но может быть, если вы сделаете над собой усилие, постараетесь, так сказать, от души, вам удастся хотя бы частично сохранить бесчестность?

Хазлитт удрученно покачал головой.

– Поверьте, сэр, я пытался, но ничего не выходит. Вы и не представляете, как я старался. Но, несмотря ни на что, я теперь всем говорю правду. Мне никого не удается обмануть, даже заказчиков. А на днях дошло до того, что я сам срезал свои показатели чистого дохода до более реалистичных цифр.

– Какой кошмар! – воскликнул Паккер.

– И все это из-за вас! – взвизгнул Хазлитт.

– Из-за меня? – Паккер возмущенно запыхтел сквозь усы. – Поверьте, мистер Хазлитт, я просто не понимаю, откуда у вас могла появиться такая мысль. Я не имею к вашим проблемам никакого отношения.

– А эти ваши комплекты? «Эффективность»? Это они во всем виноваты!

– Мистер Хазлитт, продукция нашей компании тут совершенно ни при чем, – рассерженно заявил Паккер. – Комплекты «Эффективность» всего лишь…

Тут он умолк.

Боже правый, а ведь они и в самом деле могли…

Сам он уже много лет не чувствовал себя так хорошо, даже перестал спать днем, а теперь вот собрался посреди ночи идти гулять.

– Давно это началось? – спросил Паккер, борясь с накатывающим страхом.

– Месяц назад, по крайней мере, – ответил Хазлитт. – Думаю, первые признаки я заметил месяц назад, может быть, полтора.

– Почему вы просто не выкинули наш комплект?

– Выкинул! – взвизгнул Хазлитт. – Но толку никакого.

– Ничего тогда не понимаю. Если вы выкинули комплект «Эффективность», все должно было кончиться.

– Я тоже поначалу так думал, но ничего не вышло. Эта желтая чертовщина теперь везде. В трещинах пола, в воздухе; от нее невозможно избавиться.

Паккер сочувственно хмыкнул.

– Вы можете перебраться на новое место.

– А вы представляете, во сколько мне обойдется переезд, Паккер? И, кроме того, это бесполезно. Споры уже у меня внутри! – Он постучал себя по груди. – Я чувствую, что они там – делают из меня честного, порядочного человека, у которого все разложено по полочкам, как в наших картотеках. А я не хочу быть порядочным, Паккер! Я хочу делать деньги! Много денег!

– Возможно, вас утешит, что то же самое происходит и с вашими конкурентами.

– Пусть даже и так, – возразил Хазлитт, – но будет уже неинтересно жить. Зачем, вы думаете, люди занимаются бизнесом? Только лишь для того, чтобы открыть новые возможности, считаться предпринимателями и делать деньги? Совсем нет – это азарт, игра: или ты оставишь конкурента без штанов, или потеряешь последнее…

– Аминь, – громко произнес Паккер.

Хазлитт бросил на него недоуменный взгляд.

– Вы что, тоже?

– Боже упаси, – самодовольно ответил Паккер. – Я каким был пройдохой, таким и остался.

Хазлитт устало откинулся на спинку кресла. Теперь его голос звучал резко, холодно:

– Я хотел было разоблачить вас, предупредить мир, но потом понял, что не могу…

– Разумеется, не можете, – отрезал Паккер. – Зачем же вам становиться посмешищем? Вы ведь из тех людей, кому даже мысль об этом кажется совершенно невыносимой.

– Что вы задумали, Паккер?

– Задумал?

– Вы распространили эту чертовщину по всему миру, и, видимо, вам с самого начала было ясно, что произойдет. Однако на вас споры вроде бы не повлияли. Что вы замыслили? Подмять под себя всю планету?

Паккер надул щеки и выпустил воздух через усы.

– Вообще-то, я об этом не думал. Но идея интересная. – Он встал, выпрямился и добавил: – Пожалуй, я немного стар для этого, но несколько лет у меня все же осталось. Я еще в отличной форме. Давно уже так себя…