Текст книги "Хоббит. Путешествие по книге"

16. Прыжок во тьме. Ночной вор

Драконово Запустение. Противостояние продолжается

Дни идут, однако положение вокруг Одинокой Горы никак не меняется, разве что Торину становится все хуже и хуже. Симптомы драконовой болезни – раздражительность и самовлюбленность – теперь проявляются в форме угроз своим же товарищам. Ни родственные отношения, ни дружеские чувства не могут перевесить желание обладать Аркенстоном. С другой стороны, король эльфов и Бэрд безжалостно продолжают осаду Горы и выставляют сторожевые посты, чтобы лишить гномов малейшей возможности пополнять запасы продовольствия. Приближается зима, но не похоже, чтобы кто-нибудь собирался «заговорить по-другому».

Ворон Роак пытается вразумить Торина. Конечно, в том, что гномам приходится выслушивать упрек в страсти к золоту и камням от воронов, которые известны своей любовью ко «всяким блестящим вещицам», которые они «с удовольствием прятали у себя в гнездах», кроется известная доля иронии. Даже ворон не понимает одержимости Торина. Во время первого разговора Роак просто выкладывает все факты перед Торином и дает ему возможность самому принять решение. Он оставляет свое мнение при себе, даже когда Торин впадает в ярость. Теперь же Роак высказывается более откровенно. «Не нравится мне все это», – прямо говорит он, терпеливо убеждая Торина, что его воинственность и отказ идти на уступки соседям создают патовую ситуацию. «Чем вы будете кормиться без поддержки и расположения соседей?» – спрашивает он. Вопрос должен напомнить нам, что, по признанию самого Торина, в прежние дни гномы Под Горой никогда «не давали себе труда пахать, сеять и вообще добывать пропитание» благодаря добрососедским отношениям между королевством Под Горой и Дейлом. У Роака, который мечтает о возвращении прежнего процветания, нет оснований надеяться на это.

Выбор Бильбо. Предложение

И тут в игру вступает мистер Бэггинс. Пока повелитель гномов, король эльфов и победитель дракона, каждый из которых уверен в своей правоте, не сводят друг с друга решительных взглядов и соревнуются в твердости воли, Бильбо Бэггинс из Бэг-Энда готовится указать им выход из тупика. Однажды Бильбо уже принимал жизненно важное решение – тогда он, полный ужаса, стоял в темноте прямо перед скорчившимся в проходе Голлумом. Бильбо выбрал милосердие, а не безжалостность, поставил сострадание выше собственных интересов. Теперь, во время Драконова Запустения, он собирается повторить свой урок перед всеми – показать королям и героям единственный способ избавиться от драконовой болезни.

В то время как мы приближаемся к величайшему моменту в жизни Бильбо, Толкин изо всех сил старается напомнить нам, как же Бильбо мал. Когда эльфийский дозор слышит его, они называют Бильбо «забавным маленьким существом, слугой гномов». Бильбо возражает против слова «слуга» – и, по всей видимости, ему не очень-то нравится, что его считают такой ничтожной персоной. Представляясь дозорным, он называется «спутником Торина». Однако, хотя Бильбо это наверняка не понравилось бы, сам рассказчик настаивает на том, что хоббит невелик, – он постоянно называет его «маленьким». Бильбо по праву встал в один ряд с великими людьми, он носит серебряную кольчугу и волшебный кинжал, но все это выглядит на нем чуточку странно.

Контраст особенно заметен на фоне Бэрда и короля лесных эльфов, которые сидят, с «любопытством глядя на него», потому что «хоббит в доспехах, сделанных руками эльфов, завернутый в старое одеяло, – такое зрелище увидишь не каждый день». Бильбо достаточно освоился с миром благородных приключений, чтобы без трепета приближаться к этим славным военачальникам, но он совершенно не в состоянии помочь им.

Из того, как Бэрд реагирует на сообщение Бильбо о приближении Дейна, видно, что драконова болезнь распространилась и за пределы Горы. «Зачем ты нам все это рассказываешь?» – «сурово», как всегда, спрашивает Бэрд. «Ты предаешь твоих друзей или запугиваешь нас?» Бильбо протестует против «поспешности» и «подозрительности» Бэрда; недоверчивость драконоборца наверняка порадовала бы самого дракона. Торин «всегда был упрямец и не отличался гибкостью», признает Бомбур, с этим вряд ли поспоришь, но и Бэрд, который твердо намерен взять измором Торина вместе с его мешками золота, ничуть не уступает ему упрямством. Когда Бэрд упрекает Торина в глупости, Бильбо вынужден указать лучнику, что в его собственных действиях в преддверии зимы смысла ничуть не больше.

Бильбо идет к Бэрду и королю эльфов с добрыми намерениями, он делает то же, что и Роак, который старается убедить Торина. Бильбо говорит «самым своим деловым тоном», очень бэггинсовским тоном, которым он говорил когда-то в Бэг-Энде. Однако неудачная попытка Роака убедить Торина в своей правоте подтверждает: чтобы достучаться до человека, серьезно пораженного драконовой болезнью, одних добрых намерений мало. Все, что есть у Роака, – верность и покорность, и он продолжает предлагать эти дары, хотя и без надежды на успех. Но у Бильбо в запасе есть кое-что еще.

Бильбо в одиночку вступает в бой с духом дракона, который поразил обе враждующие стороны. Не надо забывать, чего стоит Бильбо уступить Аркенстон Бэрду. Бильбо очень дорожит камнем, находится под его обаянием, кроме того, он вполне осознанно решает, что хотел бы оставить камень себе. «Я бы выбрал Аркенстон, а они пускай забирают все остальное», – говорит он. Даже когда Бильбо уступает камень, мы видим желание обладать Аркенстоном по тому, как он «не без сожаления» протягивает «чудесный камень» Бэрду. Бильбо не только отдает «чудесный камень», но также отказывается от всех прав на награду или вознаграждение за участие в долгом путешествии и за свои труды. Мы знаем, что он не забыл о праве на долю в доходах: он до сих пор держит контракт в кармане, чтобы кто-нибудь ненароком не ущемил его прав. Но Бильбо не восприимчив к драконовой болезни, ему одному удалось победить ее. Когда ситуация, вызванная противостоянием людей, которые решительно не хотят отступаться от своего, окончательно заходит в тупик, Бильбо отказывается от своей награды.

Почему он так поступает? Его ответ очень прост: он хочет «избавить от неприятностей всех заинтересованных лиц». Это самоуничижительный ответ, так мог бы сказать тот, кто пытается преуменьшить значение своего поступка и серьезность положения. Гораздо более драматично (и ничуть не менее правдиво) звучало бы: «Я пытаюсь предотвратить войну и установить мир между народами». Как и Роак, Бильбо хочет, чтобы на землях вокруг Горы воцарилось былая гармония.

Но у Бильбо есть и другие мотивы. Они куда более личные и менее сложные, однако тоже важные. Когда в начале главы Бильбо в разговоре с Бомбуром произносит, что «дорого дал бы за то, чтобы походить по мягкой травке», он подразумевает, что это его желание даже сильнее, чем желание Торина обладать сокровищами.

После этой великой жертвы сон Бильбо не тревожат видения мерцающих драгоценностей. Вместо них он видит яичницу с беконом, из чего ясно, что она для него ценнее золотой реки.

В пятой главе я высказал предположение, что в загадках, которые Бильбо загадывал Голлуму, он выступал защитником света, тепла, жизненной силы, веселья и порядка. Теперь, очутившись в пещере, насквозь провонявшей драконом, он стоит на своем и твердо выступает в защиту действительно важных вещей: чайников, колечек дыма и бекона.

Кроме того, настойчивое желание Бильбо вернуться к гномам показывает, как высоко он ценит верность и дружбу. У короля лесных эльфов есть основания предостерегать хоббита, ведь возвращение под Гору ставит под вопрос не только выплату доли в доходах, но и безопасность Бильбо. Однако Бильбо даже не думает остаться. Когда Бэрд спрашивает Бильбо, предает ли тот своих друзей или пытается запугать противника, он хочет понять, на чьей Бильбо стороне. Если бы Бильбо принес Аркенстон Бэрду и остался в его лагере, его поступок был бы предательством. Бильбо не хочет выбирать ничью сторону. Вместо этого, он пытается навести мосты между ними, разрушить ту стену, которую построил Торин и осаждает Бэрд, даже с риском для жизни.

Взломщик Бильбо. Честный взломщик

Когда Бильбо прячет Аркенстон в карман, он говорит, что теперь стал настоящим вором. Похищение камня стало вершиной его преступной карьеры и последним деянием в качестве взломщика, и, как я уже говорил в тринадцатой главе, эта кража могла привести к трагическому концу. Глава начинается с того, что Торин грозит Бильбо местью, и эти угрозы ясно показывают, какое направление могла бы принять наша история. Бильбо не позволяет алчности и собственническим инстинктам, которые заставили его взять камень, завладеть собой, и отказ от Аркенстона придает всей истории совершенно другой смысл: из яблока раздора камень превращается в спасительное средство. Парадоксально, но карьера Бильбо достигает вершины не в момент кражи сокровища, а в момент, когда он возвращает его.

Наконец-то мы понимаем, зачем гномам был нужен взломщик. На деле вышло, что для возвращения сокровищ им нужен был вовсе не взломщик, а лучник. За время путешествия Бильбо не раз помогал гномам в различных делах, но, как выясняется, единственная задача, с которой не может справиться никто, кроме Бильбо, связана не с обретением сокровищ, а со спасением душ. Дракона убивает Бэрд, но без маленького Бильбо предсказаниям мира и благополучия никогда не сбыться.

Даже Гэндальф не мог предугадать, что избранный им взломщик сыграет такую важную роль в этой истории. Однако, когда Гэндальф встречается с Бильбо в конце шестнадцатой главы, мы видим, что волшебник осознает значение поступка Бильбо и полностью одобряет его. Его слова: «Прост-прост, а всегда выкинет что-нибудь неожиданное» – должны означать, что он сам не предполагал возможность такого невероятного поворота событий. Сердечные слова Гэндальфа: «Отличный поступок, мистер Бэггинс» – становятся для Бильбо лучшей наградой. Он не подвел Гэндальфа.

Всю книгу Бильбо пытается утвердиться в роли взломщика. В конце концов он признается, что «лично себя таковым никогда не считал». Хотя он и соглашается с отведенной ему ролью, быть вором ему не очень нравится. Так его назвал Голлум (довольно несправедливо), то же сказал и Смог, хотя на самом деле Бильбо ничем не заслужил такого прозвища. Пока он скрывает Аркенстон от Торина, его мучает совесть, а чувство неловкости, которое возникает в ответ на вопрос Бэрда о том, как камень попал к нему, выдает его вину. Когда Бильбо взял камень, оправданием ему служила обещанная Торином четырнадцатая часть «в доходах», хотя «он словно чувствовал, что речь тогда шла не об Аркенстоне». Теперь же самооправдание оборачивается самопожертвованием, и он «готов не требовать своей доли». Бильбо доказал, что стал превосходным взломщиком, но при этом остался «честным… более или менее».

Карьера Бильбо-взломщика подходит к завершению, и ес ли мы вспомним и пересмотрим ее, то заметим поразительную вещь. Благодаря приобретенному опыту Бильбо все сильнее начинает походить на того «Взломщика», которым Гэндальф, к удивлению хоббита, представил его в первой главе. При этом его характер меняется незначительно – скорее, он приспосабливает роль взломщика к ценностям мира Бэггинсов, от чего в ней открываются новые, неожиданные стороны. Определение «честный вор» звучит как оксюморон, но оно подходит Бильбо. Честного взломщика встретишь не часто – но часто ли увидишь почтенного Бэггинса в эльфийских доспехах или вора, крадущегося в ночи, чтобы избавиться от бесценного сокровища?

17. Неожиданный поворот. Гроза разразилась

Драконово Запустение. Падение по спирали

Наутро после героического поступка Бильбо Торин по-прежнему ничего не хочет слушать. Когда до него доходят «новости» из лагеря эльфов, он думает, что сработал его план, что приближение Дейна с Железных Холмов заставило врагов капитулировать. Он высокомерно заявляет послам: «Пока они [войско эльфов] тут, я отказываюсь вести переговоры». Торин говорит так, словно он властелин, милостиво согласившийся выслушать смиренных просителей.

Когда на сцене появляется Аркенстон, Торин не может думать ни о чем, кроме себя и своих прав. «Этот камень принадлежал моему отцу, он мой», – настаивает он, особенно подчеркивая свое право на свою фамильную ценность. «Почему я должен выкупать свою собственность?» – гневно вопрошает он. Он так изумлен и зол, что упускает из вида важную деталь: это предложение исходит от него самого, а не от Бэрда. «То, что принадлежит тебе, мы отдадим в обмен на наше», – отвечает на это наследник Гириона. Ему принадлежит доля тех сокровищ, на которые Торин смотрит как на свои собственные. Бэрд повторяет свое требование отдать ему часть сокровищ, но сейчас они поменялись ролями – и вот уже Торину приходится просить свою часть наследства.

И наконец наступает неизбежное: так как прошлой ночью Бильбо вернулся к гномам, теперь ему приходится открыто признать, что это он передал Аркенстон Бэрду. Торин оскорбляет его и грозится убить, и хотя чувства Бильбо задеты, он все-таки пытается утихомирить гнома. Он напоминает Торину об их дружбе, о словах благодарности, которые гном так часто повторял, о клятвенном обещании позволить Бильбо самому выбрать свою четырнадцатую часть. Бильбо подчеркивает: «Мне говорили, что гномы порой любезнее на словах, чем на деле». Об этом Бильбо рассказал не кто иной, как Смог, чего Торин не может не помнить. Когда Бильбо впервые повторил слова дракона в присутствии Торина, король гномов заверил его, что это не так. Желая убедить хоббита в лживости дракона, Торин сказал, что Бильбо волен сам выбрать свою долю. Напоминая Торину о его обещании, Бильбо старается заставить предводителя и будущего короля гномов еще раз доказать, что дракон ошибался.

Но Торин ничего не хочет слышать. Однажды Смог попытался настроить Бильбо против гномов, неверно истолковав их поступки и намерения. Бильбо устоял. Рядом с Торином нет дракона-манипулятора, тем не менее он видит мир искаженно, сквозь призму собственной гордыни и алчности. Бэрд и король лесных эльфов – воры, попытка Бильбо убедить Торина трезво взглянуть на вещи – предательство. Появление Гэндальфа доказывает, что «все тут в заговоре», все строят жуткие козни, чтобы навредить Торину. Король гномов яростно отметает любые аргументы Бильбо. Словами о том, что митрил слишком хорош для хоббита, он перечеркивает их дружбу и показывает, как мало он благодарен Бильбо. По всей видимости, кое-кто из гномов разделяет чувства Торина, но «многие гномы», по словам автора, «не могли смотреть ему [Бильбо] в глаза от стыда и искренне жалели», что Бильбо уходит. Они сожалели о том, что с Бильбо так дурно обошлись, и стыдились неблагодарности и маниакальной одержимости своего предводителя. Все идет к тому, что прощения Торину не будет.

Торин соглашается на обмен, но относится к нему как к необходимости. «Я не могу не выкупить Аркенстон, сокровище нашего рода», – говорит он. При этом он пропускает мимо ушей требование Бэрда вернуть его часть сокровищ. В старые времена короли осыпали бы золотом храброго воина, который избавил их земли от ужасного дракона. Ни Трор, ни Трейн ни за что не посягнули бы на богатства дома Гириона, не стали бы требовать себе сокровища Дейла. Король Под Горой, вне всякого сомнения, не остался бы равнодушен к стенаниям жителей Озерного города, если бы дракон разрушил их город и оставил дрожать от зимнего холода на берегу озера со своими домочадцами. Но Торин зашел уже так далеко, что, похоже, просто не помнит, как отмел призывы к состраданию. Прав Гэндальф, говоря ему, что «для короля Под Горой вы ведете себя не слишком красиво».

Начинает казаться, что события выходят из-под контроля и драконова болезнь, которая поразила обе стороны, становится смертельной. Дейн и его воины на подходе, «сознание, что Аркенстон в руках у осаждающих, лишало их покоя», поэтому они готовы броситься в битву без колебаний. Бэрд собирается воспользоваться тактическим преимуществом, которое предоставили ему гномы, и выиграть сражение; ведь не секрет, что он готовился к битве с самого начала. Торин раздумывает, нельзя ли уклониться от исполнения того нерушимого обещания, которое он дал Бильбо. Страсть к золоту настолько овладевает им, что он уже подумывает, «как бы с помощью Дейна захватить Аркенстон и не уплатить обещанный выкуп». Один только король лесных эльфов сожалеет о том, что происходит, и надеется избежать «несчастья». Наконец-то он понял, во что дал себя вовлечь, и ищет способ не начинать «войну ради золота».

Но король эльфов опоздал. Люди и гномы уже двинулись навстречу друг другу с оружием в руках. Битва началась, пущены первые стрелы, и с ними заканчивается былой мир между гномами, эльфами и людьми. Благородная попытка Бильбо разрешить конфликт миром, очевидно, не удалась. Для лечения драконовой болезни понадобится лекарство посильнее.

Катастрофа со счастливым концом

Противоядие, с помощью которого возродится прежний мир между эльфами, людьми и гномами, оказывается довольно неожиданным: им становятся орды гоблинов и варгов с Туманных Гор. Сражение все-таки начинается, хотя расстановка сил в нем другая. Вторжение гоблинов, как по волшебству, преображает самолюбие и ярость в солидарность и добрую волю. Люди и гномы в самый разгар боя не только забывают взаимные обиды и опускают оружие, но тут же начинают сотрудничать. Дейн, который за секунду до того руководил яростной атакой гномов, быстро присоединяется к Бэрду и королю лесных эльфов, чтобы вместе с ними составить план обороны. Войска Бэрда поднимаются на защиту Горы, которую они осаждали столько времени. Слаженные действия армий эльфов, гномов и людей направлены на то, чтобы заманить в долину общего врага. «Гоблины – всеобщие враги, – сообщает рассказчик, – с их приходом распри должны быть забыты». Пожалуй, в Среднеземье не нашлось бы другого столь же эффективного лекарства. Симптомы драконовой болезни, которые мы так отчетливо видели еще совсем недавно, развеялись, как дым под порывом ветра.

Сама битва живо напоминает нам те легенды, с которыми мы познакомились в Ривенделле. Падение Гондолина отзывается в эльфах «сильной злобой» против гоблинов. От «ожесточенной холодной ненависти» мечи и копья в их руках светятся «во тьме холодным сиянием», подобно Оркристу, Глемдрингу или Бильбову Жалу. Гномы с Железных Холмов бросаются в атаку с криком «Морайя!» – что служит напоминанием о жестокой войне между кланом Торина и гоблинами, о которой рассказывают у подножия и на вершинах Туманных Гор. С самого начала рассказчик сообщает нам, что это сражение «назвали потом битвой пяти армий», чем дает понять, насколько велико для истории значение того боя, за которым мы наблюдаем. Седые легенды далекого прошлого оживают прямо на наших глазах.

Однако самым важным событием того дня становится исцеление Торина Оукеншильда. Несчастный Торин заперт в темной и провонявшей драконом Горе, «словно вор в норе» (перевод мой. – О. В.), он ослеплен гордостью и жадностью, эти чувства захватили его целиком, заставили забыть о дружбе, сострадании и, в конечном итоге, о собственной чести. В разгар битвы, когда враги окружили защитников Горы и кажется, что все пропало, Торин разбивает часть каменной стены, которую сам же возвел, и открывает Главные ворота. И золото хлынуло через ворота, только на этот раз это было золото доспехов Торина и его воинов, которое «в сумерках» светилось, будто «раскаленный металл на углях». «Ко мне!» – взывает Торин не только к своим родичам, но и к «эльфам и людям», которых всего лишь несколько часов назад называл ворами. Высокомерный гном, которого, как мы думаем, не заботит ничего, кроме собственной персоны, теперь бросается навстречу опасности, чтобы спасти друзей и повести их за собой.

И они идут. То, что на помощь своему предводителю и родичу бросаются гномы, вполне понятно, но в последней великой битве короля к нему присоединяются «многие люди» и «копьеносцы эльфов». То, о чем пелось в старинных песнях, начинает сбываться. Чем бы ни кончилась эта отчаянная атака, Торин Оукеншильд спасен.

К несчастью, этого нельзя сказать обо всех участниках битвы – до победы еще далеко. Героическая атака Торина ослабевает, гоблины заполняют Гору и берут гномов в кольцо, «друзья уже не могут им помочь». Когда-то в туннелях Туманных Гор Бильбо нашел меч, который сковали для воинов Гондолина гномы; тогда мысль, что он прикоснулся к старым легендам, придавала ему сил. Теперь он смотрит на то, как создаются легенды, из первого ряда, но почему-то оказывается, что «на самом деле все это очень неприятно, чтобы не сказать – печально». В песнях поражение приносит славу, но на деле все выглядит совсем по-другому.

Однако счастливая звезда Бильбо еще не закатилась. Тот миг, когда Бильбо поднимает голову и видит в небе орлов, был дважды предсказан в «Хоббите»[44]44
  Или даже трижды. Мы узнаем, что Бильбо «на фоне светлой полосы увидел темные летящие тени». В описании битвы Толкин трижды использует пару «свет» – «тьма» (в оригинале аллитерацию – «gleam» – «gloom»), причем по схожей модели. В первый раз копья и мечи эльфов «светились во тьме холодным сиянием» («shone in the gloom with a gleam of chill flame»), потом автор говорит, что в «сумерках золотые доспехи Торина светились, как будто раскаленный металл на углях» («in the gloom the great dwarf gleamed like gold»).
  Толкин очень внимательно относился к звучанию и этимологии слов, которыми он пользовался; трудно поверить, что он мог допустить такой


[Закрыть]. Рассказчик рисует этот повтор случайно. Более того, известно, что Толкин высоко ценил использование аллитераций как поэтический прием и прибегал к этому инструменту как в поэзии, так и в прозе для создания определенных эффектов. С большой долей вероятности можно предположить, что Толкин специально прибегает к повтору этой пары слов для того, чтобы связать воедино три вспышки в ночи, которые дают надежду на победу в битве и счастливый конец всей истории. – Примеч. авт. (Аллитерация в переводе была заменена антонимической парой «свет» – «тьма» и их производными, в последнем случае – синонимичным «тьме» понятием «сумерки». – Примеч. пер.) момент так: «Ветер вдруг разогнал тучи, запад перерезала красная полоса заката». В песне, которую когда-то пели гномы, говорилось о том, что ветер перемен, который направляет луну на путь и заставляет звезды сиять, гонит «лохматые облака» к Горе. Луч заходящего солнца, что пробивается сквозь тучи, напоминает тот волшебный «красный луч», который прорвался сквозь облака на западе в Дьюрин день и указал замочную скважину в скале, в точности как предсказали лунные буквы. Однако провидение, которое руководило Бильбо и его товарищами в этой уже почти легендарной истории, еще не закончило свою работу.

Внезапное спасение и счастливый исход битвы пяти армий, который наступает благодаря вмешательству орлов, – классический прием. Сам Толкин называет такой «внезапный счастливый поворот» перед самым концом истории «катастрофой со счастливым концом». В замечательном эссе Толкина «О волшебных сказках» это событие описывается как «неожиданно и чудесно снизошедшая благодать, которая, может быть, больше никогда не возвратится». Появление орлов именно тогда, когда никакой надежды больше не остается, – канонический пример характерной для книг Толкина катастрофы со счастливым концом. Мы видим конец битвы глазами Бильбо, и эта картина, как мне кажется, наилучшим образом передает суть катастрофы со счастливым концом: множество голосов подхватывают крик Бильбо, хотя «видеть его эльфы не могли», обессиленные воины смотрят в небо с надеждой на спасение.

Во время битвы пяти армий мы в последний раз сталкиваемся с другим приемом, который рассказчик использовал на протяжении всей истории: неизбежное несчастье оборачивается счастьем. По сути, сама битва служит лучшим примером такого превращения. Внезапное нападение объединенных сил гоблинов с Туманных Гор и варгов – страшное несчастье для всех. Однако приходится признать, что большей удачи для нашей истории невозможно было придумать. Не появись гоблины вовремя, не удалось бы избежать кровопролития между гномами из Под Горы и людьми Дейла. Чем бы их схватка ни кончилась, ее разрушительные последствия не скоро удалось бы изжить. Даже победа гоблинов в этом случае была бы лучшим исходом, потому что поражение объединило бы всех, а у тех, кто выжил в битве, был бы один враг. В широком смысле победой в этом сражении стала совместная борьба эльфов, гномов и людей против гоблинов. Сама по себе битва пяти армий – более важная катастрофа со счастливым концом, чем вмешательство орлов.