Текст книги "Женька и миллион забот"

Глава 20, где поезд событий на всех парах несется по рельсам судьбы

Виалетта-Людмила сидела на своей роскошной постели, зареванная, беспрерывно шмыгая носом и даром переводя одноразовые носовые платки, которых по комнате было разбросано целая тонна.

– Жжет! Жжет! – вопила она, капризно дергая ногами всякий раз, когда горничная Екатерина пыталась прижечь ей йодом разодранную коленку. – Сволочь! Ты что, специально мне делаешь больно?

– Да ведь прижечь надо! Заражение может пойти! – сердито кричала в ответ Екатерина. В доме горничных было целых три, две из них Виалетту боялись, как черт ладана, а вот Екатерина, ха! она за свою жизнь и не такого видала. С этой капризной, своевольной дурой она не слишком церемонилась. Была бы ее воля, она бы эту стерву отсюда в два счета выставила. Эх, жаль, Константин Николаевич на таких вот телок падок. Сюда бы приличную хозяйку.

– Господи! Как я теперь в город поеду? Мне в город надо! Срочно! – вопила Виалетта, вздевая руки к потолку.

И в самом деле, неуклюжая топ-модель, за один-единственный спуск по лестнице умудрилась: 1) сломать два длиннющих ногтя; 2) ободрать коленку (сама не заметила обо что); 3) набить синяк на лоб; 4) подвернуть ногу. К тому же болела левая рука, особенно локоть. В таком виде не то, что на прием, на кухню и то не покажешься – помидоры засмеют.

– Дался тебе этот город! Опять по бутикам таскаться, деньги растренькивать? – выпалила Екатерина, и, воспользовавшись тем, что длинные руки топ-модели оказались заняты воздеванием, она быстро и ловко припечатала ватку с йодом на разодранное место.

Виалетта огласила дом таким каскадом нецензурной брани, что только заслушаться можно.

Коленка и в самом деле болела. Ну что же за день такой! Все – шиворот навыворот! Злило буквально все: и этот злополучный конявинский менеджер, черт его знает как оказавшийся в доме Костика, и грубая ругань Германа, и это кувыркание по ступенькам, и собравшаяся толпа обслуги, оказавшаяся свидетелем ее «падения», и хамство Екатерины. Эта наглая горничная раздражала ее с самого начала. Виалетта даже пыталась уговорить Костика уволить зловредную бабу, но куда там! Все вопросы к Виктору Львовичу, будто Виктор Львович Отец и Бог в одном лице. А этот интеллигентный старый хрыч чёрта с два внемлет просьбам. Молча выслушал ее требование, нахмурился и заявил, что если у Виалетты имеются какие-либо претензии к Екатерине, пусть оформит их в письменном виде, в трех экземплярах и с гербовой печатью. Потом развернулся и ушел. Виалетта даже не сразу сообразила, что ее элементарно опустили ниже плинтуса, только вежливо и интеллигентно. И одно это воспоминание сейчас причиняло боли гораздо больше, нежели разодранная коленка.

Виалетта даже попыталась встать, но тут же поняла, что получила нешуточные повреждения. Подвернула лодыжку – вон как нога распухла! Да и болит нестерпимо. Куда теперь попрешься с такой ногой? Оставалось только улечься в постель, обложиться подушками, потребовать себе завтрак в комнату и вообще, вести себя, как капризный ребенок, гоняя горничных по пустякам. Попробовали бы они ей не угодить!

И еще, надеяться на русский авось! Может, все-таки этот чертов младший менеджер ее не вспомнит! Сохранялась еще такая слабенькая надежда. Тогда, глядишь, еще можно вывернуться. Лежа на подушках, закутанная в одеяло, Людмила лихорадочно соображала: вроде, следов нигде не оставила, сработала чисто. Даже из мобильника удалила запись о звонке.

Ха! Знать не знала Людочка, какую свинью ей подложил Костик! Знала бы, ни за какие коврижки не согласилась бы сотрудничать с Конявиным, даже под страхом смертной казни.

А тем временем Борис и Виктор Львович, закрывшись от посторонних глаз в кабинете Константина Демидова, держали совет. Допрос всех свидетелей дал совершенно определенную картину, которая отнюдь не утешала. Во-первых, Конявин собирался подставить Константина Николаевича, готово было все: милиция, журналисты, и даже улики. Во-вторых, в доме явно присутствовал вражеский шпион, который эти улики благополучно доставил неприятелю. Кто? Вычислить не представлялось возможным. Пока, во всяком случае. Но этот кто-то имел неограниченный доступ к личным вещам Константина Николаевича. Еще раз со всей тщательностью допросили Геннадия Хлопкова, оторвав его от обожаемого бильярда. Поинтересовались: не случалось ли с ним за последние несколько дней каких-либо странных происшествий. Геннадий долго ломал голову, припомнил кучу разных случаев, как то: мужик плюнул на ботинок, двое подозрительных возле дома вечером прикурить попросили, толстая тетка с двумя авоськами долго шла за ним, когда он с Ниночкой прогуливался по парку… еще несколько раз кто-то номером ошибался. При этом почему-то номер назывался именно его мобильника, вроде как познакомилась с парнем, он дал этот телефон, просил позвонить… Какой женский голос? Как это «какой»? – Геннадий откровенно недоумевал. Женский, и точка!

Высокий, низкий, грудной, с хрипотцой, воркующий, гнусавый, монотонный, звонкий, певучий… одним словом Виктор Львович на память перечислил почти все эпитеты к слову «голос», собранные в словаре Горбачевич и Хабло. Гена задумался, но поскольку в русском языке он был слаб, то ничего толком сказать не сумел. Зацепок никаких. Когда же Виктор Львович поднял все входящие звонки, то стало ясно, что за последние сутки дважды Геннадию звонили с запасного сотового Демидова, который на всякий случай всегда лежал в нижнем ящике стола.

Виктор Львович с Борисом тут же отправились в кабинет, достали его, включили, проверили. Целых пять звонков и две SMSки странного содержания. Стало быть, какая-то женщина звонила и даже не потрудилась удалить записи. На небрежность не походило. Наоборот. Явно старались оставить следы. Для кого? Для милиции? Ну конечно. Обнаружат труп, при нем мобильник. Быстро вычислят, кто и откуда звонил. И выходит, что младший менеджер Конявина работал не на своего шефа, а на его конкурента, с которым, надо полагать, повздорил, чего-то не поделил, и словил пулю в затылок. Уже кое-что. А дальше вопрос решался чисто технически.

Под подозрение попали сразу четыре женщины: Екатерина, еще две горничные и сама Виалетта – несчастная топ-модель с разодранной коленкой и опухшей лодыжкой.

Далее действия двух опытных сыщиков были запрограммированы до безобразия: отправились в штаб охраны, который располагался в подвале совершенно неприметного сарайчика на задворках Демидовской усадьбы, охранника, дежурившего прошлым вечером, не оказалось – сменился, зато почти сразу отыскали кассеты с записью наблюдения. В кабинет заходили двое: Екатерина – приносила вечерние газеты, и Виалетта. На пленке хорошо было видно, как, воровато оглядываясь, топ-модель забралась в нижний ящик стола, достала сотовый, включила и позвонила. Все.

Виктор Львович, еще продолжая смотреть запись, достал собственный мобильник и позвонил Демидову. Сообщение было коротким:

– Константин Николаевич, ситуация серьезная. Требуется ваше присутствие. Немедленно. В доме крыса, – и отключился.

Борис недовольно хмыкнул. Потом посмотрел на график дежурства, висевший на стене:

– Антон, ты сегодня утром сменил Володина?

– Да.

Борис покачал головой:

– Завтра, когда явится на дежурство, передай, чтобы зашел ко мне.

Лицо здоровяка не обещало ничего хорошего. Антон и сам понимал, что охранник обязан был немедленно доложить о том, что в кабинет шефа кто-то входил и рылся в столе. Но, скорее всего, Володин, как всегда, сидел за компом и резался с «сталкера». Сталкер хренов! Его уже раз предупреждали, теперь вышвырнут. Чисто по-человечески парня было жаль, но Демидов платил прилично, исправно, и законно требовал неукоснительно исполнять обязанности. В работе охранника нет мелочей. Любая оплошность может стоить жизни клиенту. А потерять такого клиента, как Костик Штука – подписать себе смертный приговор, и как профессионалу, и как человеку вообще. Во-первых, за Костиком Штукой стояли немалые силы, которые, случись что с Демидовым, по всей строгости уголовного закона спросят со всех, кто обязан был его защищать. Во-вторых, Виктор Львович и сам был профессионалом. В свое время служил у министра, имел два образования, и в людях умел разбираться. И такой прокол считал собственной виной.

Виалетта у него всегда числилась на подозрении, но Константин Николаевич мало того, что позволил этой аферистке жить в его доме, так ещё и не велел её трогать. Напрасно.

Конечно, девушку проверили, подняли всё её прошлое, вплоть до трехлетнего возраста, однако ничего криминального не нашли. Но это еще не повод успокаиваться. Мало ли что могли упустить?

Первое время за ней старательно следили. Екатерина в том числе. Однако тоже ничего. Обычная телка из тех, что с амбициями, но без мозгов. Когда эта красотка успела стакнуться с Конявиным, совершенно непонятно. Хотя, возможностей представлялось множество. Разве за ней уследишь, если она что ни день: то на приеме, то на вечеринке, то по массажистам бегает, то в бассейн, то в салоне красоты торчит по четыре часа кряду. Не будет же шофер её всюду пасти, да и кто ж его туда пустит!

Виктор Львович недовольно поджал губы и хмуро посмотрел на Бориса.

– Гнать нас надо, вот что, – сухо произнес начальник службы безопасности, посмотрев на экран мобильника, который все еще держал в руках. – Плохо работаем, – констатировал он, мысленно отмечая, что минут через тридцать Константин Николаевич будет уже дома. – Из рук вон плохо. Такие проколы в работе не допустимы. – До Виалетты у Константина Николаевича было много женщин, но для них он обычно снимал квартиры, а здесь… словно черт за ногу дернул. И ведь предупреждал его Виктор Львович, просил, так нет – нашла коса на камень. Уперся Константин. То ли и в самом деле девушка настолько понравилась, то ли просто надоело по квартирам мыкаться, а может, и возраст. С возрастом у мужчин часто появляется желание семью завести: остепениться, ощутить домашний уют, но какой уж тут уют? Вот и прохлопали.

Борис насуплено молчал и соображал, что делать дальше. Хотелось побежать в спальню этой… эпитеты подбирались самые нелицеприятные… и расписать красавице рожу фонарями, чтоб по тёмным улицам ходить светло было. Но бить женщин Борис считал последним делом. Мало того, Константин Николаевич не одобрил бы.

– Так что, увольняем Володина?

– Да, подыщи приличную кандидатуру. Но собеседование я проведу сам. Борис, единственный раз доверил тебе нанять человека, и прокол. Если повторится, собирай вещи, – приятный баритон звучал вкрадчиво и тихо. Но уж лучше бы матерная брань, чем вот такой вежливый выговор! Виктор Львович спрятал мобильник в нагрудный карман дорогого, сшитого на заказ пиджака.

Борис поджал губы и тяжело вздохнул. Было о чем задуматься.

А в это самое время Константин Николаевич сидел на заднем сидении мчащегося с бешеной скоростью джипа и думал о своем.

Виктор Львович пришел к нему работать девять лет назад. Смутные времена уже вроде как миновали, однако всякой мрази двуногой почему-то не убавлялось. Впрочем, на этот счет у Костика Штуки имелось свое мнение, но об этом как-нибудь в следующий раз. Прошли времена откровенных наездов, рэкетиров и шантажистов, некоторых перестреляли в разборках, некоторых пересажала милиция (сколько бы грязи на нее ни лили, а свою работу многие из них исполняют исправно), но новое поколение крыс двуногих стало вести себя хитрее. Затаились, стали действовать исподтишка. Тихой сапой.

Войнушки не устраивали, а нанимали убийц. Когда бизнес у Костика пошел в рост, многим хотелось поживиться за его счет. Первое нападение устроили рэкетиры еще в начале девяностых, явились с бейсбольными битами в его кафе (тогда оно у него было единственным) и устроили там погром, избив двух официанток и бармена.

Вот тогда Костик и понял, что обойтись совсем без разборок не получится. В конце концов, спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Он сколотил собственную команду и ответил ударом на удар. Удар получился предельно адекватный, поскольку врезал Костик не по пешкам, которыми управляли со стороны, а по самому хозяину.

В течение последующих нескольких лет на него неоднократно пытались совершить покушения. Первый раз только случайность спасла его от пули: споткнулся на ровном месте. Вот тогда-то Костик не на шутку задумался об охране собственной персоны. Черт с ними, с этими деньгами! Останется в живых – ещё заработает. А вот трупу уже деньги не понадобятся. В гроб их не положишь, и карточкой на том свете не попользуешься. Только не подумайте, будто Костик так уж дорожил жизнью, деньгами и благами, которыми окружил себя.

Нисколько.

Более того, дом, что Константин Демидов для себя когда-то построил за городом, был по меркам новых русских весьма скромным – только самое необходимое. Но, принципами Костик никогда не поступался и никого не боялся.

Еще в детстве, будучи, малорослым и хлипким от рождения, он частенько дрался с пацанами куда крупнее и сильнее его. А однажды, когда ему было тринадцать, пятеро подростков постарше вышли на него, с чувством горделивого превосходства помахивая железными прутьями.

– Ну ты, червяк вонючий, – прыщавый тинэйджер, сделавший шаг навстречу, явно ошизевая от собственной крутости, – давай, карманы выворачивай, и сумку давай сюда… а то мы тебя сейчас слегка покалечим…

Костик бросил сумку на землю и прищурился, затем обвел всех пятерых взглядом, словно примериваясь к чему-то, и тихо, но очень отчетливо произнес:

– Хорошо, покалечите. Только пока вы меня все вместе будете калечить, я одному из вас успею глотку порвать. Ну, кто первый?

Парни переглянулись. Избивать по-настоящему и тем более калечить этого «червя вонючего» никому из них было не интересно. Просто брали на понт. Но понты получились совершенно неожиданные. От этого маломерка веяло такой самоуверенностью и такой нескрываемой холодной яростью, будто он не шкет-недоросток, а мастер кун-фу.

Они поспешили ретироваться в кусты, так и не рискнув напасть на маломерка. Если бы Костик тогда прочел книги о самураях и ниндзя, он бы очень удивился, что именно такую вот «холодную ярость» методом тренажа и психотехники вырабатывает в себе каждый воин, отучаясь бояться смерти. Мастер любого единоборства сказал бы, что Костик, как ни странно, несмотря на свое хлипкое телосложение от природы, имеет дух настоящего воина, для которого не существует ни смерти, ни жизни.

Во времена Советского Союза такая литература была под запретом. Ее тайком перепечатывали на пишущих машинках (экая архаика!), передавали из рук в руки, зачитывали до дыр. И, конечно же, Костик, папа которого, будучи профессором, преподавал иностранные языки, не имел ни малейшего представления ни об ушу, ни о каратэ, ни о прочих восточных единоборствах, учениях и философиях. Однако Николай Егорович хоть и был занят лекциями в университете и разными научными работами, все же принимал живейшее участие в воспитании сына, почитая наипервейшим долгом сделать из него человека порядочного. Он много раз повторял и вдалбливал маленькому Костику, что есть принципы и вещи, ради которых можно и нужно отдать жизнь. И если он только позволит хоть кому-нибудь издеваться над собой, вытирать ноги, марать собственную честь в грязи, то никогда не станет никем, кроме ничтожества.

Когда Костик занялся бизнесом, и дела пошли в гору, среди знакомых поползли самые разные и весьма неприятные слухи. И в самом деле, кто же порадуется, если сосед по подъезду купил новую машину или сделал евроремонт в квартире? Вот насмешили! Самое безобидное, что могут сказать: «Наворовал! Денег куры не клюют!», а остальное оставляю на ваше воображение. Николай Егорович как-то раз зазвал сына на чай и откровенно с ним побеседовал. Этому седому профессору, живущему на мизерную зарплату преподавателя университета, было достаточно одного честного слова. Сыну он доверял.

Поэтому когда начались конкретные и опасные наезды, Костик боялся не того, что его самого могут убить. Он боялся больше всего за отца, это во-первых. Во-вторых, поскольку конкретных наследников у Костика не было (о малолетнем Мише он тогда и слыхом не слыхивал), и в ближайшем будущем не ожидалось, то оставить все хозяйство на произвол судьбы было неразумно. Константин Демидов, приученный нести на своих плечах ответственность не только за себя, но и за всех, с кем имел дело, отлично понимал, что в данном случае тоже несет ответственность за всех, кто у него работает. Не только горничных, охранников, шоферов, секретарей и прочих, с кем доводилось иметь дело лично каждый день. Но всех вообще: вплоть до последнего сторожа на самом маленьком предприятии, или уборщицы технических помещений на фабрике по пошиву рабочей одежды.

Случись с ним непредвиденное, налаженное производство пойдет под откос. Предприятия начнут уходить с молотка, а новый хозяин еще не известно, станет возиться с маловыгодным производством или снесет все к чертовой матери и построит на этом месте лабораторию по изготовлению синтетических наркотиков. Костик не переоценивал собственные силы, но прекрасно понимал, что только его крепкая рука и цепкий ум, на пару с отменной интуицией (не кастрированной за долгие годы учебы в школе и университете) позволяют ему волочь все это хозяйство, как бурлак волочет лодку по реке.

Костик просто не имел права рисковать собой. Он нанимал телохранителей, но то ли он что-то делал не так, то ли они работали плохо, покушения сыпались одно за другим. В него стреляли, его взрывали вместе с машиной, подкладывали взрывчатку в офис, в кейс, пытались травить… три охранника за это время погибли. Уже никто не желал идти работать к Костику в телохранители. Дураков не находилось подставляться под пули. А тут еще начались крупные разборки сразу между несколькими криминальными группировками. Костик встрял между ними нечаянно, сам того не ведая.

Но тут то ли фортуна повернулась лицом, то ли черная полоса миновала: один его старый приятель художник-классик посоветовал обратиться к Виктору Львовичу, который к тому времени как-то нечаянно остался не у дел (это уж потом стало ясно, что сам ушел). Созвонившись с ним и договорившись о встрече, Костик представлял себе эдакого двухметрового бугая с накаченной шеей и чудовищными руками. А увидел высокого, статного, седовласого мужчину лет пятидесяти, в прекрасно сшитом по фигуре костюме серовато-стального цвета, в белоснежной рубашке и галстуке с золотой заколкой. Из них двоих именно Виктор Львович больше по виду тянул на приличного бизнесмена.

К тому времени Костик уже начал впадать в состояние тихой паники, поскольку чувствовал над головой дамоклов меч. Виктор Львович внимательно его выслушал, а случилось это в небольшом ресторанчике на набережной, летом, и сквозь огромные, начисто вымытые окна, была видна река и плывущие по ней катера и теплоходы. Красота, да и только!

– Одним словом, мне нужен хороший начальник службы безопасности. За деньгами дело не станет, – подытожил рассказ о своих проблемах Костик.

При этом Виктор Львович почему-то нахмурился, словно упоминание о деньгах его задело.

– Скажите, для чего вам капиталы?

Этот неожиданный вопрос заставил Костика не на шутку задуматься. Он с секунду соображал: не галлюцинации ли у него? С чего бы вдруг этому Виктору Львовичу задавать подобные вопросы?

– Вообще-то я для другого вас хотел нанять… – начал было Костик, но новый знакомый его внезапно осадил:

– Послушайте, Константин Николаевич, я не работаю на абы кого. И с абы кем дел не имею. Я не стану работать с вами, – это слово он произнес с нажимом, – если ваш бизнес связан с мафией или криминалом, если вы отмываете деньги или торгуете наркотиками, держите проституток или занимаетесь вымогательством. Я не дешевый адвокат, который берется защищать кого угодно, лишь бы платили. Если вы зарабатываете деньги ради самих денег, мне тоже нечего делать рядом с вами. Поверьте, я много о вас слышал, и не всегда самое лестное.

Седовласый откинулся на спинку кресла, взял бокал с минеральной водой, отпил из него, вновь поставил на белоснежную скатерть и выжидающе воззрился на Костика.

В первую секунду захотелось вмазать этому седовласому в морду. В эту гладко выбритую, интеллигентную морду, которая ничего не выражала, будто ее обладатель и вовсе ничего не чувствовал. Потом порыв утих, и Костик вдруг осознал, что, пожалуй, впервые за всю свою жизнь столкнулся с человеком настолько неординарным, настолько уверенным в себе, что одна его манера поведения совершенно выбивала из колеи. Хорошо это или плохо? Костик не знал. Он знал другое, вернее чувствовал: этот человек – истинный профессионал. Мало того, он – талант, а талант Костик уважал.

И он рассказал Виктору Львовичу всё, о бизнесе, о проблемах, о мечтах. О том, как намеревался создать сеть предприятий и магазинов, организовать нормальные рынки и при этом не обидеть нищих фермеров, которым собственную продукцию девать некуда. Рассказал и о том, как собирался построить пару бесплатных школ для одаренных детей, как помочь интернатам для инвалидов… одним словом, рассказ этот занял часа полтора, и все это время седовласый ни разу рта не открыл. Он слушал. А потом поднялся из-за стола, откланялся и обещал позвонить.

Потом, до самого утра Костик недоумевал и поверить не мог, что взял и выложил незнакомому человеку самое сокровенное. Прошел день, два… от Виктора Львовича никаких известий. Костик уже начал думать, что поступил весьма опрометчиво, доверившись первому встречному, но на третий день… на третий день Виктор Львович сам явился к Костику в дом, да, да, в тот самый особняк, в котором Штука жил и теперь. Будущий начальник службы безопасности приехал неожиданно, заявил, что намерен здесь работать, и пошел осматривать прилегающую к дому территорию, что-то быстро чиркая в толстом блокноте с переплетом из черной кожи. Затем с таким же старанием он осмотрел весь дом от крыши до подвала и выдал рекомендации на десяти страницах. Надо заметить, рекомендациями это можно было назвать чисто условно, поскольку, как ни крути, весь список требований надлежало исполнить в самые кратчайшие сроки.

Затем, оторвав Костика от работы и затащив его в кабинет, Виктор Львович недвусмысленно дал понять «клиенту», насколько слабо у него поставлено дело охраны. До сего дня Костик и предположить не мог, что отдельный колодец с автономной подачей воды, генератор, фильтры по очистке воздуха, решетки на окнах, периметральная сигнализация и прочие прелести – столь уж необходимые атрибуты мирского бытия.

Дом пришлось перестраивать кардинальным образом. И дело даже было не в решетках на окнах, и не в вездесущих скрытых камерах наблюдения. Пришлось перестроить подвал, вырыть отдельный тоннель до штаба охраны, который разместили под полом старого сарайчика у дальней стены, примыкающей к лесу. Лаз шел дальше, за холм, в овраг, и там потайной выход крылся в густом кустарнике, надежно прикрытый замаскированным люком. Такие меры предосторожности казались Костику чрезмерными. Разве только на случай войны. Но выяснилось, что это только начало.

Виктор Львович, походив вместе с Костиком пару дней и понаблюдав за его работой, вновь затащил будущего работодателя в кабинет и откровенно заявил, что охрана ни к черту не годится.

– У вашей охраны мягкий стиль, – пояснил он своим вкрадчивым, тихим голосом, – а вы – клиент повышенного риска. Да, ваши охранники не выставляют себя напоказ, но при вашей деятельности, связях и возможностях, это лишний повод для нападения. После нашего с вами разговора в ресторане я два дня собирал о вас сведения. Накопал немало интересного, – и с этими словами Виктор Львович выудил из кожаной папки и положил на стол листов пятьдесят убористого текста, отпечатанного десятым шрифтом. Костик похлопал глазами, его такой вариант ведения дел весьма впечатлил. Он вскинул брови, поджал губы и… покраснел. Впервые в жизни. – Здесь всё, – продолжал Виктор Львович, гладя руку на листы. – Начиная с детского садика, и до сегодняшнего дня. Чем болели в детстве, на что имеется аллергия, сколько раз ходили к врачам, какие заведения любите посещать, что предпочитаете есть и пить… с кем романы заводили, кто вас окружает, с кем заключали сделки, какие и на какие конкретно суммы. – Виктор Львович был невозмутим, как египетский сфинкс. – Пришлось, конечно, покопаться, но уж извините, такова работа.

– А… а зачем? Ну… нет, я понимаю… но, зачем же до такой степени?

– Послушайте, Константин Николаевич, вы многим, как кость в горле, простите за грубое выражение. Про вас и так ходят не самые лицеприятные слухи, будто бы вы собираетесь чуть ли всю страну к рукам прибрать. Я вот здесь ознакомился с некоторыми вашими проектами и перспективами на ближайшие десять лет, – седовласый столь же невозмутимо похлопал ладонью по черной кожаной папке, делая вид, будто не замечает, какое при этом сделалось лицо у Костика Штуки. – Если у вас все получится, то ваши капиталы если и не удвоятся, то весьма прибавят в весе. А дальше? Я полагаю, вы намерены выйти на самые верхи?

Костик нахмурился и поджал губы. Ему совсем не нравилось, что какой-то посторонний человек вот так запросто просчитывает все его шаги на десять ходов вперед. Да и откуда у Виктора Львовича вдруг оказались все эти разработки?

– Только не надо удивляться, каким образом я все это достал, – седовласый слегка прищурился и потыкал жестким пальцем по переплету папки. – Ваши люди работают в высшей степени безответственно. Причем некоторых уже перекупили конкуренты. Так что не удивляйтесь, что у вас из-под носа перехватывают сделки, которые вы готовили не один месяц. Промышленный шпионаж развит во всем мире. История показывает, что страна, позже всех включившаяся в гонку экономического развития, чаще всего в силу объективных причин очень быстро начинает опережать своих конкурентов. Возьмите Японию, Южную Корею, Китай. Эти страны очень скоро вытеснят с рынка сбыта старые развитые страны с мощной инфраструктурой. Уже вытесняют. То же самое ждет и Россию. Правда в нашей стране сказываются некоторые национальные особенности, но уверяю вас, промышленный и экономический шпионаж у нас развит не хуже, чем в Соединенных Штатах или Германии. В ход идет все: подкуп, переманивание специалистов, шантаж, похищения и даже внедрение своих людей в ближайшее окружение. Мало того, некоторые криминальные группировки тоже хотели бы убрать вас с дороги. И уж они-то не постесняются в средствах.

Костик слушал во все уши. Когда он учился в университете, ни один преподаватель экономики не рассказывал таких вещей. Время было другое. Он вдруг понял, что в лице Виктора Львовича обрел не только отменного начальника службы безопасности, но еще и очень эрудированного и умного человека, с которым найдутся общие темы для разговоров. Однако выглядеть на его фоне зеленым пацаном не хотелось, поэтому Костик принял осанистый вид и деловито кивнул.

– Виктор Львович, я вам доверяю на все сто процентов. Даю вам карт-бланш. Если вы считаете, что кого-то необходимо уволить, значит, этот человек будет уволен без промедления.

– Дело не только в этом, – лицо седовласого нисколько не изменилось, однако в темных глазах под седыми бровями появились задорные искорки. – Необходима полная реорганизация управления. – Он снова выудил из толстой папки листы бумаги, положил их перед Костиком и накрыл ладонью, – здесь все мои замечания и рекомендации. Вам надлежит в ближайшие два дня с ними ознакомиться и утвердить. – Он поднялся и слегка склонил голову. – Честь имею, – он старомодно откланялся и вышел, аккуратно закрыв за собой тяжелую дверь кабинета.

Костик взял в руки листы с убористым шрифтом и вдруг осознал, что, если разобраться, Виктор Львович – страшный тип. За несколько дней он прибрал к рукам и его самого – Костика – и весь его бизнес. Если и дальше дело пойдет такими же темпами, то в скором времени, не Костик будет командовать своими подчиненными, а Виктор Львович.

И настораживало еще одно – они так и не оговорили зарплату нового начальника службы безопасности. Но это, как видно, Виктора Львовича нисколько не волновало.

Вот с таким смешанным чувством смущения и подозрений Костик принялся штудировать те рекомендации, которые предоставил ему седовласый. Засиделся до пяти часов утра, загонял горничную, каждый час заказывая себе крепкий черный кофе, однако к началу рабочего дня у него сложился совершенно отчетливый план действий.

За последующие девять лет Костик Штука ни разу не пожалел, что взял на работу Виктора Львовича.

…Именно в эту минуту Виктор Львович, отозвав в сторону Екатерину, давал ей четкие указания своим вкрадчивым, тихим голосом:

– Не спускайте с нее глаз, следуйте за ней, куда бы она не пошла. Прислушивайтесь к каждому слову. Понятно?

Екатерина молча кивнула. Она была благодарна Виктору Львовичу, который когда-то взял ее в этот дом на нехитрую должность горничной, невзирая на темное прошлое. Для него она готова была сделать все, что угодно.

– Ступайте, и запомните – никому ни слова. Минут через двадцать приедет Константин Николаевич, тогда и решим, что с ней делать.

Екатерина хотела было заправским движением большого пальца перечеркнуть собственное горло, но одно лишь присутствие Виктора Львовича отбивало охоту шутить. Если уж совсем откровенно, эта женщина, не боявшаяся никого и ничего, не склонившая головы даже в зоне, слегка побаивалась этого интеллигентного, всегда такого вежливого, пятидесятипятилетнего мужчину. И еще, она бы никогда себе в том не призналась, но он ей безумно нравился. Нравился как человек, как мужчина. Но она и Виктор Львович – две вещи несовместные, это и ежу понятно. И если такой аристократ когда-нибудь выберет себе пару, то, конечно же, не ее – Катьку Мясорубку.

– Хорошо, сделаю.

– Ступайте.

Екатерина развернулась и направилась к спальне Виалетты, подать ей сок, фрукты, цветы, забросать топ-модель таблетками и… оделить красавицу такой долей тепла и заботы, чтоб она под ее тяжестью встать не смогла.

Виктор Львович проводил женщину пристальным взглядом. Обернись горничная в этот момент, она была бы весьма удивлена выражением его лица.

* * *

– Вот что, сердешная, ты со своим ангелом-то разберись. Приструни как следует. Твой все-таки, ни чей ишшо. Ты хоть представление имеешь, что он учудить может в нетверезом виде? – знахарка уставилась на Женьку, сердито буравя художницу взглядом маленьких, глубоко посаженных глаз. – Да ить он же в таком состоянии всю деревню нашу в каверну скинет – не почешется. Ему ить это – плевое дело!