Текст книги "Женька и миллион забот"

Послесловие… нет, пожалуй, еще пока глава

Женька сидела в обшарпанной кухне в квартире Димы, задумчиво подперев голову руками. Ее отрешенный взгляд был устремлен в облезлый потолок, а перед глазами так и мелькали заманчивые картинки прекрасного будущего. Кирюшка сидел на столешнице, привычно раскинув пушистые лапы, и одно за другим поедал пирожные, которые Дима только час назад купил в соседнем магазине. Пирожные – сладкие, ароматные – еще почти теплые…

– Во! Придумала! Давай будем служить спасателями!

Кирюшка выпучил черные глаза-пуговицы, да так и замер с набитым ртом. Ну, чисто хомяк-переросток!

– Представляешь, мы же с тобой вдвоем таких дел наворочаем! Ты можешь проникнуть куда угодно! Тебе же это – раз плюнуть!

Кирюшка разом сглотнул остаток пирожного и скорчил такую физиономию, что и слов не надо. И без них становилось ясно, что конкретно данный ангел думает по поводу ее предложения.

– Ты только подумай сколько людей, кошек, собак…

– Козлов! – с мрачным сарказмом вставил ангел.

– …козлов спасти можно… каких козлов? – опомнилась Женька. – Да перестань ты! Ну вот смотри, допустим, пропал человек. Ты быстренько заглянул в астрал, выяснил, где он находится – и вся недолга! Посылаешь спасателей в данном направлении…

– Ага. Далеко и без компаса.

– Да перестань же ты шутить! Я ведь серьезно говорю!

Кирюшка энергично замотал пушистой головенкой.

– Не. Не пойдет. Нельзя.

– Да почему?

– Да по кочану! – отпарировал ангел. – Не собираюсь я вмешиваться в глобальные дела. Я кто? АИД? Вот и должен свои обязанности исполнять. Мне тебя поручили. Понимаешь? Тебя! – Кирюшка для убедительности потыкал пальцем в ее сторону.

Женька машинально почесала затылок. Задумалась. Она мало знала о том, по каким законам вынужден жить ангел и какое у него начальство… ну, если высших эгрегоров вообще можно назвать начальством. Но знала она одно – за дисциплиной в Верховной Канцелярии следят – дай Бог каждому.

Она шмыгнула носом. Вот же зараза! С кем поведешься, от того и заразишься!

– Ну ладно, этим благородным делом ты заниматься не хочешь. – Женька снова подперла голову руками, налегая локтями на стол, уставилась в пространство, напрягая мозги. Очень уж ей хотелось как-нибудь приспособить это нахальное, вечно жрущее существо к какому-нибудь полезному делу.

– Придумала! – она аж подскочила от радости, захлопав в ладоши.

Кирюшка тяжело выдохнул, закатил глаза и помотал головой. Вот – и он туда же! Похоже, они оба друг на друга влияют не в лучшую сторону!

– Будем в цирке выступать… Представь, выхожу я – вся в алом, с блестками, а следом ты под куполом…

– Да, с пером в заднице! – вставил Кирюшка.

– Ну, что опять не так? Представь – столб света и ты – весь в белом, с крыльями за спиной…

Кирюшка заткнул пальчиками уши и загундел:

– А-ба-ба-ба-ба-ба-ба…

– Женя! – Дима вошел в кухню и остановился в проеме дверей, держа в руках толстый альбом с рисунками, выполненными акварелью и простым карандашом. – Это все ты нарисовала?

Художница зарделась.

– Ну, вообще-то, да.

Дима на ватных ногах прошествовал к ближайшему (надо заметить, единственному свободному) стулу, и с трудом на него опустился.

– Слушай, ну это… это просто класс! Это же… – он развел руками, давая понять, что слов не хватает. – Знаешь, я недавно списался с одним издательством, они предлагают издать все мои книги, договора я пока не заключал… но, знаешь, если бы они издали мои романы с твоими рисунками… это было бы супер!

Женька перевела взгляд на ангела. Нахалёнок сидел с самым что ни на есть довольным видом, хитро щуря на нее глазка-пуговки.

– Поняла? Никакого тебе цирка. Никаких спасательных операций. Будешь работать по специальности. Ради этого и старался. И вообще, ты художница или нет?

– Ну… да, но… знаешь, таких художников – пруд пруди.

– А ты на других-то не оглядывайся! Это все твой комплекс неполноценности, – тут же отпарировал Кирюшка. – Трусиха!

– Я – трусиха? – тут же вспылила Женька. – Это я-то – трусиха? Да ты трусих не видал!

– Трусиха! – Кирюшка подскочил и принял боевую позу (лапы на ширине крохотных плеч, руки уперты в бока), – ты на себя-то посмотри! Ты сколько лет работаешь в этом проклятом рекламном бюро? А? А сколько лет ты мечтаешь оттуда сбежать? Условия труда – отвратительные, – принялся загибать крохотные пальчики ангел-хранитель, почему-то обращаясь не к Женьке, а к Диме. – Зарплата маленькая. Начальник – самодур. Никакой перспективы. До пенсии ведь будешь рисовать всякие эскизы и оформлять постеры! А коллектив этот бабский! Это же уму не постижимо, о чем они там тарахтят! Ни одного умного разговора! Тряпки, цены, мужики и дети. Все! У нее же мозги скоро скиснут! Совсем! Окончательно и бесповоротно, – ангел разошелся не на шутку и принялся орать, как Иерихонская труба.

– Да я… да мне… да меня… – пыталась вставить Женька, но за Кирюшкой ей было не поспеть.

– Всё! Я сказал – всё! – ангел со злости даже лапой топнул. – С этого момента будешь слушаться меня. Тебе завтра на работу. Так вот, придешь с утра и подашь заявление об уходе. Поняла?

– Да ни за что! – Женька сердито сверкнула глазами, отвернулась от ангела и сложила на груди руки. – Не дождешься! Стану я слушаться всякого там…

– Дима, ну ты хоть ей скажи! – апеллировал отчаявшийся ангел к здравому смыслу писателя.

– И в самом деле, Женя, ну зачем тебе эта второсортная контора? Ты там и правда выше рядового художника не поднимешься. А здесь… я, конечно, понимаю, тебе страшно… столько лет работала в коллективе, столько лет каждый твой шаг контролировал начальник, а тут – сама себе голова.

Женька еще больше вздернула нос, делая вид, будто этот монолог ее не касается. Но уж кого-кого, а Кирюшку она обмануть не могла. Он-то отлично знал, что она не просто слушает, а на ус мотает.

– Мне тоже поначалу трудно было. Знаешь, когда первые две книги опубликовал, рад был, до чёртиков. Я тогда тоже, как и ты, думал, что таких писателей, как я – пруд пруди. Я тогда на заводе электриком работал, с родителями и младшей сестрой в двухкомнатной квартире жил. Прихожу с завода уставший, вымотанный и выжатый, как лимон, а писать хочется. Только сядешь за машинку – у меня тогда даже и компьютера-то не было, не на что было купить… а тут сестра со своими проблемами… то ей помоги уроки выучить, то задачка по алгебре не получается…

Женька повернулась и с пониманием посмотрела на Диму, один к одному – ее собственные мытарства. Тоже после работы рисовала, запершись в собственной комнате. А тут горластая Марина с Юриком, да еще реактивный Вадим, да мама с многочисленными подружками. Невозможно сосредоточиться.

– Да что я тебе рассказываю, сама знаешь, каково это, когда нет условий для настоящей работы, – Дима грустно махнул рукой. – А знаешь сколько я от родителей вытерпел? Они мне проходу не давали. «Зачем тебе это? Лучше бы женился, детей завел, лучше бы мастером на заводе стал или инженером»… одним словом, трудно мне было с ними. А когда первую книгу издал, понял: всё, больше не могу так жить. Не могу по восемь часов в день ерундой маяться и делать вид, будто деньги зарабатываю. Не мое это. Купил компьютер на первый гонорар, а уже когда стало ясно, что вторую книгу возьмут в печать, уволился к чертовой матери.

Дима схватил чашку с остатками крепкого кофе и залпом выпил, точно водку. Кирюшка всхлипнул и вытер сопливый нос. Глазенки повлажнели. Похоже, ему тоже писателя стало жалко до невероятности.

– Вот тогда-то родители на меня и насели. Чего я от них только не наслушался: лентяй, болван, тунеядец. Пришлось снимать подселение. Сосед у меня оказался пенсионером. Пил, правда, зато тихий и спокойный. Его не волновало, что я целыми днями за компьютером сижу и по клаве тарахчу. Он в мои дела не лез. С тех пор и живу самостоятельно, а вот недавно купил эту двухкомнатную квартиру. Плохонькая, конечно, но на большее денег пока не хватает. Да и ремонт здесь еще предстоит делать. Но это… дело житейское.

Он замолчал. И в кухне повисла мертвая тишина.

– А не страшно было с завода увольняться? – наконец поинтересовалась Женька.

– Конечно, страшно, – охотно отозвался Дима. Он произнес это так просто, так естественно. – Раньше на зарплате сидел, начальнику в рот заглядывал. А когда сам стал работать на себя, сам себе голова, сам себе хозяин. Но, – Дима строго вздернул палец, – именно такая самостоятельная работа и вырабатывает характер. Это же через себя переступить надо, понимаешь? Утром встать пораньше, заставить себя не на улицу пойти погулять, а сесть и работать. Знаешь, иногда трудно бывает, но зато и работаешь с удовольствием. Никто не понукает, никто не командует: сегодня ты это будешь делать, а завтра – то. Составил себе план работы – и вперед! – и Дима изобразил рукой знаменитый Ленинский жест, словно проторяя ладонью путь к счастливому завтра. – Вот тогда-то и начинаешь понимать, что не на кого сваливать вину. Если не справился, то сам виноват. Не начальник-дурак. Не сослуживец-тунеядец, а ты – лично. Но если работу свою любишь, то обязательно справишься.

Кирюшка показал писателю большой палец и лихо подмигнул. Женька насупилась. Она даже немного разозлилась на себя: ВОТ перед ней сидит живой пример того, как надо поступать в жизни. А она? А что она? Во-первых, она женщина, а женщинам всегда труднее решиться на какой-нибудь ответственный шаг в жизни. Уж так сложилось, что ответственность за женщину несет мужчина. А с другой стороны, если мужчины рядом нет? Тогда что? Вон, Алена, завела собственное дело без всякого мужчины. Ни за чью спину не пряталась. И все у нее получилось. Во-вторых… все-таки писательское дело совсем не то, что живопись. Тут пока имя себе сделаешь, пока заработаешь популярность… да на это всю жизнь можно угрохать, и ничего не добиться…

– Вот, будешь так думать, ничего хорошего у тебя не выйдет, – назидательно покачал пушистой головой ангел.

– А ты в мои мысли не суйся! Что это еще за безобразие такое? Как тебе не совестно!

– Да вот еще! А то я твои мысли не знаю! – сразу же ощерился мелкий, заводясь с полоборота. – У тебя же твой комплекс неполноценности на лице написан! Ты на свою физиономию посмотри в зеркало! От твоей физии водка скиснет!

– Это от моей физии водка скиснет?! – Женька подскочила, засучивая рукава кофточки, готовая схватить первую попавшуюся сковородку и броситься в бой. – Да я тебя сейчас…

– А ну-ка прекратили! Немедленно! – осадил сладкую парочку Дима строгим командным голосом.

Женька замерла, удивленно уставившись на своего нового знакомого.

– А чего это ты тут раскомандовался?

– Да! – тут же ополчился Кирюшка, радостно переводя стрелки. – Подумаешь, писака нашелся!

– Знакомы всего два дня, а ты уже кричишь на меня? Это как называется?

– Именно, я свою подопечную в обиду никому не дам! – звонко орал Кирюшка, наступая на Диму.

Писатель сидел, совершенно ошарашенный, держа на коленях толстый Женькин альбом с рисунками. Слов не хватало. Он, точно рыба, беззвучно открывал и закрывал рот.

Одним словом, все возвращалось на круги своя.

Прооравшись и успокоившись, Женька с ангелом переглянулись и расхохотались. Дима почесал затылок.

– Значит, так, – начал ангел на полном серьезе, – вот уволишься, сразу бери манатки и перебирайся сюда.

– !!!

– И не фиг рот разевать! Стёпочку забыла? Он, между прочим, свататься приходил.

– ??? – это уже Дима оказался в полном недоумении.

– А родители у него настырные, – как ни в чем не бывало продолжал ангел, не обращая внимания на опешившего писателя, – если в ближайшем будущем не уберешься с той квартиры, они тебе жить спокойно не дадут. Это во-первых, во-вторых, – ангел гнал, как по написанному. – Диме помощь требуется. Ты сейчас все равно в отпуске числишься, еще месяц впереди, а ему роман заканчивать. Вот и обеспечила бы ему так сказать приемлемые бытовые условия. В-третьих…

– Ничего себе! А меня кто-нибудь спросил? – поинтересовался писатель.

– А ты что, против? – тут же окрысился вредный Кирюшка.

– Я? Ну, вообще-то, нет.

– А чего тогда волну гонишь?

– А что я маме скажу? – тут же пошла на попятный Женька.

– Не боись, разрулим, – Кирюшка самодовольно ухмыльнулся. – Главное, не дрейфь.

Женька и не дрейфила. А зря, если бы она знала, что случится с ней в ближайшие две недели, то у нее бы, наверное, волосы дыбом встали. Но в ту минуту художница представления не имела (впрочем, как и Кирюшка), что чистая случайность поломает все их планы.

Но это уже, как сказали классики, совсем другая история.

Ага! Вот теперь так уж точно послесловие!

Двое подручных Конявина шли по лесу, матерясь беспрестанно. Почему-то было холодно, голые ветки деревьев едва набухли светло-зелеными почками, из-под жухлой прошлогодней травы пробивались молодые побеги, здесь явно была ранняя весна. Бензина в баке оказалось совсем мало, сколько смогли, столько проехали. Потом стали выбираться пешком, и вот тут-то возникла проблема: в каком направлении ковылять?

Два городских жителя, привыкших ориентироваться исключительно по карте и надписям на домах (если таковые имеются, конечно), они совершенно ничего не понимали в том, как ориентироваться в лесу, куда идти и что делать.

А спасателей не предвиделось. Мобильник не работал, никаких городских и промышленных звуков не доносилось ни с какой стороны, и воздух, главное – воздух был безумно свежим и пьяняще чистым, от него кружилась голова. Пахло только опавшей листвой, мокрой корой и еще чем-то неуловимым.

– Все, больше не могу! – Волдырь остановился и уставился на своего напарника, который тоже едва тащился. – Уже четыре часа идем, а куда идем-то? – он смачно сплюнул на прошлогоднюю поганку, торчавшую прямо из-под прелых листьев. – Город в каком направлении? Как мы здесь оказались? И почему мобила не работает?

– А хрен её знает, – напарник стоял, озираясь по сторонам и держа наготове пистолет. Не нравился ему этот лес. Не нравилась погода: хмурая, слякотная, всё не нравилось. У него не проходило ощущение, будто его затылок кто-то взглядом сверлит.

Если бы им взбрело в голову опустить взгляд на поганку, то они бы к своему удивлению увидели, как она встряхнулась и стала медленно переползать подальше от двух некультурных субъектов, которые в приличном лесу себя вести не умеют.