Текст книги "Путешествия к американским берегам"

Управляющий редутом Колмакова, между прочим, уведомлял нас, что у него четверо служителей больны горячкой, что сума экспедиционного табака, пересланная из Икогмюта, издержана для нужд редута и что команде его предстоит совершенная голодовка. В табаке мы не нуждались; признаки горячки заметили и у туземцев, и в своей команде; насчет пропитания уверены были, что было бы во что послать пулю – сыты будем, и как время наступило, 3 апреля нагрузили нарты, наняв одного туземца для сгона обратно в Икогмют лишних собак.

В Икогмюте оставлены были мой денщик, которому поручались под особый надсмотр все запасы и журналы экспедиции, Петров и больной Курочкин. Из взятых на Кускоквим, по предварительному условию с тамошним управляющим, Дмитриев должен был на время нашей поездки оставаться в редуте вроде коменданта, вместо двух работников аглегмют, поступавших в экспедицию гребцами.

Но прежде представления наших действий на Кускоквиме здесь прилагаем различные этнографические заметки о тех племенах чистой американской крови, или краснокожих, с которыми мы имели сношения во время наших обзоров рек Юннака, Квихпак, Иннока, Кускоквим и их притоков.

При начале действий экспедиции, по выходе нашем с приморья на Квихпак, мы вступили в сношения с туземцами, отличными по языку, виду и нравам от народа канг-юлит, или единоязычных. С некоторыми из этих туземцев мы проживали, с другими виделись только короткое время, однако достаточное, чтоб убедиться в единоплеменности их между собой. Основанием к такому убеждению нам служили сродство наречий, всегда отличаемое слухом, сходство черт внешнего вида, одинаковость образа жизни и предметов, употребляемых в домашнем быту.

В материалах о поморцах мы сказали, что все разноплеменники, смежные с народом канг-юлит, прозываются от последних, смотря по разности наречий, инкиликами, инкалитами, югельнут и что другие дальнейшие или внутренние племена, населяющие материк наших колоний, известны у них под именами инкалихлюатов, голцан, тутна и прочее. Между тем все виденные нами племена этих прозвищ называют себя вообще «ттынаи», то есть человеками, или ттынаницы-хотана, – людьми единоплеменниками, а в частности по именам рек, берега которых они занимают, как-то: юнахотана, обитающие по реке Юна (Квихпак), юннака-хотана, проживающие по Юннака, и так далее.

Только некоторые из этих племен, находясь в ближайших непосредственных и родственных сношениях с туземцами народа канг-юлит, сверх местных прозвищ приняли названия от населений ими занимаемых, как-то: улукагмюты, анвигмюты и другие.

Туземцы Куковой реки, прозванной русскими Кенайским заливом, принадлежат к семейству одного и того же народа ттынаи[87]87
  В прошедшем столетии, когда наши проходимцы [землепроходцы] мало-помалу занимали острова и, наконец, заселили материк Америка, названия туземцев сообщались ученому свету через людей безграмотных или малосведущих; так, от них достались нам названия племен, часто выдуманные или в созвучиях приноровленные к русскому складу, именно: северновцы, медновцы, алеуты, колоши, кадьякцы, кенайцы. Словопроизводство последнего явственно происходит от туземного названия ттыни, или ттынаи. Кинают, как звали жители Кадьяка ттынайцев, в буквальном переводе значит «зовутся людьми» – от глагола кина (звать) и юк (человек). Алеуты Уналашкинского отдела при святом крещении приняли прозвища или фамилии своих крестных отцов. Кадьякцы, напротив, при крещении удержали для прозвищ свои языческие имена – так, Кинавин переводится словом Званое.


[Закрыть]. Давыдовым приложен словарь их языка, и хотя, кажется, во многом не исправен, однако довольно ясно указывает на тождественность корня наречия кенайцев со словами посещенных нами племен.

Повторю и здесь, что мы не имели ни времени, ни достаточных способов для составления более подробных и систематических словарей; мы записывали только то, что приходило в голову после утомительного перехода, или то, что бросалось в глаза. От тех, с которыми приводилось жить долее, и собрание слов значительнее, и это случилось именно при начале путешествия, когда я не понимал ни одного слова из всех американских языков, но впоследствии, обживаясь в Михайловском редуте и Нулато, когда начал несколько слышать, то есть понимать язык племени чнагмют, а потом инкиликов-улукагмют, то объясняясь кое-как на смешанных языках, уже не усердно занимался записыванием слов других племен, тем более что на наши вопросы о каком-либо предмете проводники и туземцы отвечали на языке народа канг-юлит.

Чтоб не отнимать у народа имени, под которым он себя разумеет, общности его племен, мы оставляем наименование ттынайев или ттынайцев; к отличиям же, показывающим разнопоколенность, присоединяем те эпитеты, которые приданы от соседнего им народа, канг-юлит. В этом случае племена ттынайцев, посещенных нами в местах их жительства, суть следующие:

1. ИНКИЛИКИ – ЮННАКА-ХОТАНА, проживающие по низовью реки Юннака. Родичи этого племени занимают Нулато.

2. ИНКИЛИКИ – ЮНА-ХОТАНА, занимающие берега Юна, или Квихпака, от устья реки Юннака к верховью.

3. СОБСТВЕННО ИНКИЛИКИ. Под этим названием разумеются приморцами ттынайцы улукагмюты, такаякса и все туземцы Квихпака, которых крайнее поселение к югу – селение Ттутаго, а к северу – параллель Нулато.

4. ИНКАЛИТЫ – юг-ельнут занимают по Квихпаку селения Важичагат, Анвиг, Макки, Анилухтакпак и все низовье реки Иннока, известное под названием Иттеге. Часть этого же племени, выселились на Кускоквим в селение Квыгымпайнагмют, заняло все протяжение этой реки кверху, до впадения в нее реки Холитно, или Хулитнак; впрочем, эти выселенцы стали нам известны от аглегмютов под особенным названием тутна, тутновцев материковых.

5. ИННОКА-ХОТАНА, или ИНКАЛИХЛЮАТЫ. Племя, проживающее в верховье реки Иннока и по ее притокам. Это же племя зовет себя, по реке Тлегон, тлегон-хотана, вероятно, тем намекая на первоначальное место своего поселения.

6. СОБСТВЕННО ТТЫНАЙЦЫ, или, по русскому выговору, кенайцы, проживают по вершине реки Тхальхук, или Манташтано. Родовое им название усвоено, потому что креол Лукин, настоящий управляющий редута Колмакова, при обзоре своем в 1832 году Тхальхука встретил жителей, язык и обыкновения которых нашел одинаковыми с туземцами, заселяющими берега Кенайского залива.

7. ГОЛЦАНЕ – ИНКАЛИХЛЮАТЫ занимают верховье реки Кускоквим и ее притоков. Впрочем, под этим названием разумеются прибрежными жителями все внутренние племена; виденные же нами прозывают себя по тем рекам, которые составляют как бы их родовые наследия.

Все эти племена отличаются между собой более или менее наречиями. Впрочем, толмач кенайского языка, содержимый в редуте Колмакова, довольно легко объясняется как с верховыми туземцами Кускоквима, так и с инкалитами юг-ельнут.

Ттынайцы вообще принадлежат к собственно американскому семейству краснокожих, но резкие отличия во внешнем виде заметны в тех, которые вошли в родственные связи с племенами народа канг-юлит. Ттынайцы – среднего роста, сухого сложения, станом стройны, лицо имеют продолговатое, лоб средний, крутой, часто львиный, нос широкий, прямой, горбатый; глаза черные и темно-карие, большие, но всегда вдавшиеся; взгляд быстрый, у дальнейших племен мрачный, блуждающий; губы полные, сжатые; зубы белые, ровные, как бисер; волосы гладкие, черные и темно-каштановые, довольно мягкие; многие мужчины по телу мохнаты и с довольно густыми короткими усами и бородой; руки и ступни ног средние, икры малые; все вообще в движениях живы, развязны, духом веселы; страстно любят пляску и песни, которые, впрочем, входят у них в религиозное чествование.

Собственно инкилики и инкалиты юг-ельнут, занимаясь наиболее переторжкой, с одной стороны, со своими одноплеменниками, с другой – с соседними племенами народа канг-юлит, приняли от последних образ жизни, одежду, обычаи и верования. Так, они из среды своей имеют тунгаков, которых признает и племя юннака-хотана; называются именами словаря приморских жителей, одинаково с ними справляют поминки по своим родственникам, прокалывают под оконечностями нижней губы отверстия и вставляют в них корольки и другие украшения, стригут и бреют на голове волосы, парятся в кажимах; на вечеринках вместе со своими народными плясками пляшут и по-приморски, однако без личин и исключая тех, которые, как в селении Квыгымпайма, совсем смешались с приморским племенем. Остальные виденные нами племена ттынайцев чем глубже в материк, тем явственнее проявляют тип своей народности, то есть элементов дикого состояния.

Прическа их головы следующая: мужчины и женщины, отобрав ряд посредине, передние волосы вместе с задними собирают в пук, который обвивается бисером, пуклями или простым ремнем; во избежание траты времени на такой затейливый туалет волосы смачиваются густо разведенным на урине болюсом или кровавиком, и сверх того посыпаются орлиным или ястребиным пухом; к вящей красоте своего головного убора щеголи и удалые промышленники втыкают в вершину косы по несколько перьев или целые хвосты орлов, филинов и других хищных птиц. Такая прическа отчасти заменяет шапку, которую ттынайцы в летнее время никогда не носят, и оставляется на неопределенное время, то есть месяца на три, до купанья или какого-либо другого обстоятельства.

Ттынайцы вместо отверстий под нижней губой прокалывают носовой хрящ и продевают в него две соединенные палочки до 4 дюймов длины, составленные из трех пар более или менее крупных цуклей. При всех торжественных или особенных случаях, как-то: при свиданиях с соседями и при съезде для обмена с другими племенами, при отправлении или возвращении с промыслов, мужчины красят лицо сплошь болюсом, углем и другими минеральными землями. Верховые племена Квихпака и Кускоквима, ценя высоко металлический цвет графита, выводят им тоненькие черточки под глазами, по лбу, щекам и бороде. Женщины только в периодическом очищении красят лицо углем.

Инкилики-улукагмюты, такаякса и юг-ельнут для лета шьют легкие парки из оленьих выпоротков, выхухоли и еврашек; напротив, племя юннака-хотана и прочие летнюю одежду имеют из оленьих или лосиных ровдугов, которую нередко надевают и зимой сверх зимних парок. Платье это покроем сходно с длинной рубахой, подходящей под горло и оканчивающейся спереди и сзади клиньями. У женщин оконечности клиньев доходят до половины икр, у мужчин до колен. Ровдужные штаны ттынайцы шьют почти в обтяжку вместе с чулками, которые отвечают и за сапоги.

Пристрастные по природе к нарядам и ярким цветам, все дальние племена выдумали украшать свою простую одежду шитьем из игл дикобраза, оленьих волос, узорами из низаного бисера, цуклей, привесками медных обрезков, колокольчиков и прочая. В случаях такого украшения бордюр до 2 дюймов ширины, низанный или шитый арабесками²⁶², прикрепляется спереди по груди, захватывая несколько и плечные лопатки; к нему для пышности наряда пришивают дюймов 4 – 5 длины ровдужью бахрому, на каждую нить которой надевают какие-то растительные зерна, добываемые в озерах. Подол рубахи равномерно обшивается такой же бахромой. Одни фигуры, шитые дикобразными иглами, арабесков красятся в красный или бурый цвет; другие оставляются белыми. При других украшениях бисером закрывают все швы рубахи, а по штанам нашивают его нитками рядов в пять или более, вроде лампасов; различными узорами украшаются также и передки обуви, но это еще не полный наряд исправного промышленника. Полагая все свое богатство в бисере и цуклях, ттынаец фунтов 10 этих драгоценностей вешает на себя через одно плечо и связывает в виде шарфа; таким образом, на богаче, считая обвивку косы и все украшения на платье и оружии, бывает бисера и цуколь бобров на 150 или с лишком на 1000 рублей серебром.

Относительно зимних жилищ заметим, что племена ттынайцев, вошедшие в тесные сношения с которым-либо из приморских племен, приняли от них и формы построек. Так, инкилики, улукагмюты и такаякса строят свои зимники и кажимы по образу приморского племени чнагмют, то есть тесные и с низкими нарами. Племя юг-ельнут, состоя в родственных связях с квихпак– и кускоквигмютами, ставит свои жилища на лад этих племен. Ттынайцы юннака-хотана и тлегон-хотана в своих зимниках вовсе нар не имеют и по наклонности к бродячей жизни, общей всем звероловным народам, с первых чисел марта оставляют их на произвол погоды и хищных зверей, переселяясь с семьями сначала в горы на промыслы оленей и еврашек, потом в летники, которые также ставятся на скорую руку из хвороста и древесной коры, и вообще состоят из низких с плоскими крышами шалашей, не укрывающих от дождя и едва защищающих от солнца.

Ттынайцы как искусные промышленники все, что относится к части звероловства или рыбной ловле, изготавливают, можно сказать, в совершенстве своего рода; луки их, стрелы, лапки, в рост человека длиной, переплетенные оленьими жилами, уютные нарты, лодочки – все отличается легкостью, удобностью, здравым обдумьем, смыслом и чистотой отделки. Зато в домашних ремеслах и рукоделиях они отстали от своих соседей: шьют вообще плохо, домашнюю деревянную посуду заменяют свернутой из бересты. Впрочем, у всех ттынайских племен мы нашли в употреблении более, нежели у племен приморских, посуды медной и железной, состоящей в котлах, кубках и кружках; некоторые имеют даже чайники и луженые ложки. Конечно, это происходит оттого, что, занимаясь преимущественно звероловством, они имеют более средств к удовлетворению своих прихотей и надобностей, но частью и потому, что, набравшись драгоценных для себя вещей – бисера и цуклей, они без соображения, к чему пригодна взятая им вещь, берут вдобавок за привезенные промыслы все, что им предложат или на что глаза разбегутся.

Смотря по разности предметов, содержимых в наших заселениях, туземцы приучаются и к их употреблению. С начала учреждения временного заселения в Нулато выпускали оттуда бисера белого и красного цвета, небольшие, так называемые енисейские топоры, листового железа котлы, медные в осьмину вместительностью кружки, в бумажных футлярах зеркала, зарукавные кольца, гнутые из толстой железной проволоки и выбиваемые из меди, якутские пальмы, и ттынайцы того края привыкли к этим вещам. Напротив, со стороны Александровского редута при заселении на Кускоквиме введены в употребление между тамошними племенами бисер черный и белый, топорики алеутские, медная и чугунная посуда, байковые одеяла, суконные колошенские плащи и частью европейское платье. В нашей системе торгового обмена с туземцами материка доселе внимание обращено было только на приобретение большого количества пушных промыслов и несколько на улучшение быта самих туземцев введением между ними различных полезных для них предметов. Управляющие редутами или артелями вынуждены были стараться сбывать то, что к ним присылалось залежалого в метрополии колоний или в главных ее отделах, и часто, сами не понимая начал правильной торговли, основанной на пользе общей, требовали различных, вовсе излишних для туземцев товаров или даже без означения количества, веса и названий просили просто «товаров для дикарей».

По роду своей жизни ттынайцы воинственнее смежных с ними племен народа канг-юлит, а между своими соплеменниками отличается дерзостью племя собственно инкиликов. Они никогда не покидают своего оружия, даже при домашних отлучках в лес или к осмотру морд носят с собой копья, то есть пальмы, насаженные на древки 4 фут длины. Грабеж или насилие при завладении чужим добром считается ни во что, разумеется, над посторонними племенами или чуждыми поколениями. Поводом к постоянному вооружению ттынайцев немало служит и разъединенность одного и того же племени: верховые, проживая большей частью отдельными семьями, опасаются и зверя и своего соседа. Подчиненности у них вовсе не заметно; отцы – старшины своих семей, но нередко между инкалитами юг-ельнут братья живут во 100 милях друг от друга. Убийства, как и у приморцев, платятся смертью убийцы или выкупом. В поход наш к зунду Коцебу у племени юннака-хотана мы видели одного туземца, который убил человека из своего племени: лицо его и руки были окрашены углем, на шее, на руках у плеч и кистей и на ногах надеты были очищенные от коры таловые обручи, вроде браслет и ожерелья; в этом наряде он повинен был проходить год и оставался неприкосновенным; в противном случае рисковал быть убитым от каждого собрата.

Система их войны также основана на нечаянном нападении, и потому храбрость или отвагу дикаря никак не должно ставить в параллель с истинным значением храбрости, заключающейся в презрении к смерти в пользу родины, отечества, царя.

Оружие ттынайцев состоит из простого, выгнутого из березы или еловой крени лука, стрел с аспидными, обсидиановыми или железными копьецами, всаженными в костяные наконечники, одного или пары ножей, пальмы, или якутской работы копья, – последние получают от чукчей – и оленьего рога или сбитого из пальмы головолома; впрочем, томагавки употребляются только верховыми племенами. У гольцан верховья Кускоквима и ттынайцев, проживающих по Тхальхуку, с недавнего времени завелись и ружья. Лодочки их строятся из бересты, но совершенно иной конструкции от якутских веток²⁶³. Ветки совершенно плоскодонны, довольно широки, набор имеют сплошной, решетины частые и спаи берестяной обшивки сжаты на них с обеих сторон тонкими драночками и потом уже залиты пеком²⁶⁴; напротив, ттынайская лодка имеет весьма редкий набор, так что при длине 18 фут ставится всего 7 шпангоутин, или лучков, а продольных решетин кладется всего по 2 на стороне; ширина их одноместных лодочек не превышает 2 фут; швы обшивки замазываются еловой серой, слегка для большей тягучести прокипяченной в воде. Такая лодочка весом 25 фунтов, и для непривычного валче алеутской байдарки.

Ттынайцы имеют собак особой породы от чукотской, поджарых, небольшого роста, не выше полутора фута, стойкими ногами, стоячими ушами, острой мордочкой и гладкой беловато-серой шерстью. При случае припрягают их к нарточке, но более употребляют при охоте за оленями, лосями, дикобразами и прочим.

Верхние племена ттынайцев жира морских животных не употребляют, заменяя его для толкуш оленьим, медвежьим и лосиным салом. Молодые люди не едят гагар, указывая, что ноги этой птицы такого устройства, что препятствуют скорому бегу. Не имеют общественных кажимов; не парятся в банях; не отправляют никаких особых празднеств, признавая одного высшего духа; умерших своих жгут, и пепел, собрав в небольшой сколоченный ящик или согнутый из бересты кузовок, отвозят непременно на то место, которое назначено умирающим. Жгут тела тогда только, когда труп начнет разлагаться, и потому в зимнее время, если в которой семье случится покойник, то такого везут к избранному месту иногда месяца три, употребляя его себе в пути вместо изголовья. В честь или память умершего близкие родственники остригают себе часть передних волос, до сорокового дня омываются через каждые пять дней и столько же времени не едят ничего сырого. Кузовок или ящик с пеплом красят красной краской, вешают на четыре невысоких столба, перед которыми втыкают в землю лучшее оружие покойника; равномерно вешают его домашнюю утварь, бисер и прочее. Не слышно, чтоб кто из живых этим добром воспользовался.

Пляски и песни ттынайцев входят в сущность их религиозных верований: без плясок они не начинают никакого дела. На многих селениях нас встречали пляской и на вопросы наши «для чего это делается?» ответом было, что это мольба главному духу который защитит их от русских. Все племена этого народа доселе полагают, что оспа, свирепствовавшая в здешнем крае в 1838 и 1839 годах, была напущена русскими. Подъезжая к какому-либо селению, ттынайцы, выстроившись в ряд, поют свою песню, потом, дружно выдернув свои лодочки на берег, становятся в один или два ряда, смотря по числу людей, и пляшут. Нам случилось заметить в Нулато, что несколько молодых людей, желая поскорее продать свои промыслы, пренебрегли этим обыкновением, и один старик долго им выговаривал и принудил выполнить этот обряд.

Каждая песня ттынайцев поется на особый напев; мера плясовых подходит близко к такту скорого марша. Ни один толмач не был в состоянии познакомить нас с содержанием которой-либо их песни. Запевал у них нет, и все песни поются хором теми же плясунами. По отзыву некоторых ттынайцев северных племен, они сами не понимают песен, перенятых ими от низовых своих соплеменников, и усваивают только напевы. Пляска их однообразна, но как всякое движение, не определенное условными выражениями, не может быть объяснена словами. Во время пляски ттынайцы с места не сходят, гнутся, перегибаются, корчатся так, что иные чубами достают землю. Неимоверная быстрота их воинственных, угрожающих телодвижений, какое-то исступление, овладевающее постепенно всеми до того, что у некоторых глаза как бы выпрыгивают из своих орбит, рот кривится, все лицо принимает особенное зверское выражение, – заставляли нас не раз в первую зиму держать свои пистолеты на втором взводе; впоследствии мы свыклись, и даже двое из команды заучили и самую пляску и напевы некоторых песен. Ттынайцы пляшут с ножами в обеих руках, а за неимением их – с лучинами или перьями, и никогда не раздеваются.

Замечать особенности домашнего быта туземцев внутренних стран Америки, изучать их поверья возможно только при довольно продолжительном проживании с ними в зимниках, в то время когда и морозы и вьюги, не дозволяя им заняться обычной жизнью для снискания себе пропитания в горах, заставляют довольствоваться тем, что каждым запасено в летнее и осеннее время. Не зная языка и не имея надежных толмачей, мы не вдавались в расспросы об отвлеченных предметах, но здесь в заключение можно прибавить, что все племена ттынайцев склонны к принятию христианской религии. Из голцан верховья Кускоквима мы нашли некоторых, крещенных еще в 1838 году; целое племя улукагмют для принятия этого крещения добровольно явилось в Михайловский редут в 1844 году. Душ до 50 инкалитов – юг-ельнут, крещенных в редуте Колмакова, совсем отстали от прежних своих обыкновений.