Текст книги "Будни и праздники императорского двора"

Сам регламент бракосочетания был разработан Министерством императорского двора и утвержден императором. Камер-фурьерский журнал сообщает: «На бракосочетание 16 апреля собираться членам Государственного совета в Александровском зале, всем имеющим вход за кавалергардов – в Концертном зале, чужестранным послам и министрам в Петровской зале, генералам лейб-гвардии в Помпейской галерее, прочих полков штаб-офицерам в Белой зале, к окнам напротив городских дам, которые собирались в той же зале, Российскому и Иностранному купечеству – в Фельдмаршальской зале»[556]556
  Там же.


[Закрыть].

Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала: «Утром была обедня, в час дня – официальный обряд одевания невесты к венцу в присутствии всей семьи, вновь назначенных придворных дам и трех фрейлин. Мари была причесана так, что два длинных локона спадали с обеих сторон лица. На голову ей надели малую корону-диадему из бриллиантов и жемчужных подвесок – под ней прикреплена вуаль из кружев, которая свисала ниже плеч. Каждая из нас, сестер, должна была подать булавку, чтобы прикрепить ее, затем на нее была наброшена и скреплена на плече золотой булавкой пурпурная, отороченная горностаем мантия, такая тяжелая, что ее должны были держать пять камергеров. Под конец Мама еще прикрепила под вуалью маленький букетик из мирта и флердоранжа»[557]557
  Ольга Николаевна. Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846. С.279.


[Закрыть].

После церемонии в Большой дворцовой церкви Николай вышел с новобрачными, или, как их называли, «высоконовобрачными», на балкон дворца, выходящий на Адмиралтейство. Их приветствовала толпа народа, который, таким образом, приобщался к императорскому торжеству. Николай Павлович и Александр были в казацких мундирах. Затем состоялся обеденный стол. В камер-фурьерском журнале сообщалось: «По совершению бракосочетания остаться при обеденном столе особам первых трех классов, а к вечеру к 6 часам съезжаться знатным обоего пола особам, чужестранным послам и министрам и всем ко двору приезд имеющим на бал, который будет в Георгиевском зале»[558]558
  Цит. по: Жерихина Е. И. Приданое цесаревны Марии Александровны // Россия – Германия. Материалы X Царскосельской научной конференции. СПб., 2004. С. 166.


[Закрыть].0 торжественном банкете вспоминала и великая княжна Ольга Николаевна: «В три часа был торжественный банкет для первых трех придворных классов, примерно четыреста человек разместились в Николаевском зале Зимнего дворца за тремя громадными столами. Посреди Царская Семья и духовенство, которое открыло банкет молитвой и благословением. За столом по правую руку сидели дамы, по левую – кавалеры. Пили здоровье Молодых, Их Величеств, Родителей Цесаревны, а также всех верноподданных, и каждый тост сопровождался пушечными залпами. Высшие чины двора подносили Их Величествам шампанское, нам, прочим членам Царской Семьи, прислуживали наши камергеры. На хорах играл военный оркестр, и лучшие певицы оперы, Хейнефеттер и Ла Паста, пели так, что дрожали стены.

В восемь был полонез в Георгиевском зале: Папа танцевал впереди всех с Мари; в десять часов мы возвратились в свои покои, здесь только семья ужинала вместе с молодыми. Адини и я не принимали в этом участия, а ужинали вместе с нашими воспитательницами у меня и смотрели на Неву, на освещенную набережную, разукрашенные флагами суда, праздничную толпу, а за ней шпиль Петропавловской крепости, поднимающийся к небу, еще позолоченный заходящим солнцем»[559]559
  Ольга Николаевна. Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846. С. 279.


[Закрыть].

Николай I отметил бракосочетание Александра Николаевича изменением статьи Свода законов. Изменился титул супруги наследника престола; она именовалась теперь и великой княгиней, и цесаревной. Последующие события были подробно описаны по архивным документам Е. И. Жерихиной: «За свадьбой последовали праздники, для которых и были приготовлены в приданом парадные платья: 17 апреля высочайший выход к обедне в Малой церкви дворца, 18 апреля поздравление "высоконовобрачных", 19-го вечерний гала-спектакль в Большом театре; 20-го обед в Георгиевском зале для "генералитета, гвардии, армии и флота, штаб– и обер-офицеров, каждого чина по одному из старших, и для всей роты дворцовых гренадер". 21 апреля новобрачные шли в "Высочайшем выходе" к обедне. На 23-е был назначен придворный бал в Белом зале и ужин в Большом аванзале.

25 апреля "высоконовобрачные" пригласили гостей на бал "на половине их императорских высочеств с ужином в Александровском зале". 29 апреля отпраздновали день рождения наследника цесаревича, а на следующий день был многолюдный, на 30 тысяч человек, маскарад "с мужиками" в Зимнем дворце, после которого семья отправилась отдохнуть в полюбившееся цесаревне Царское Село»[560]560
  Жерихина Е. И. Приданое цесаревны Марии Александровны // Россия – Германия. Материалы X Царскосельской научной конференции. СПб., 2004. С. 160.


[Закрыть].

Двухнедельные торжества с многочисленными балами закончились большим майским парадом, в котором великий князь командовал пехотной дивизией. Начиналась новая жизнь. Историк Е. И. Жерихина пишет: «Юная немецкая принцесса, приехавшая в незнакомую страну, попала в лоно любящей и, главное, заботливой семьи, которой на родине она лишилась со смертью матери. Еще невестой цесаревича она естественным образом заняла место, которое еще недавно занимала старшая великая княжна Мария Николаевна… Мария Александровна оценила любовь, проявленную к ней на новой родине. Вся ее жизнь в России, все силы были отданы воспитанию детей, заботе о развитии женского и профессионального образования и благотворительности»[561]561
  Там же. С. 162.


[Закрыть]. Внешний вид цесаревны в год замужества запечатлен на гравюре Риаля (1841)[562]562
  Риаль. Цесаревна Мария Александровна. Гравюра. 1841. См.: Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем 1.1838–1839. С. 224–225 (вклейка). Поясной портрет, вполоборота, левая рука под подбородок, волосы до плеч. Нитки жемчуга на шее и на запястье левой руки.


[Закрыть]. Миловидная женщина с прекрасными волосами до плеч, с несколькими нитками жемчуга на шее и запястье, смотрит серьезно, но немного настороженно. Поднесенная к подбородку левая рука передает ее раздумья о будущем.

Конфликт между «долгом» и жаждой личного счастья снова овладеет Александром через 27 лет, когда его увлечет любовь к Е. М. Долгорукой.

По-разному сложились семейные судьбы других дочерей Николая I и Александры Федоровны. После Мэри очередь была за Олли. «Предполагалось, что я выйду замуж в шестнадцать лет», – заметила в своих воспоминаниях Ольга Николаевна[563]563
  Ольга Николаевна. Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846. С. 229.


[Закрыть]. На самом деле она вышла замуж в 24 года! Ее «обогнала» младшая сестра. Предполагавшийся жених Олли Фридрих Вильгельм Георг Адольф принц Гессен-Касселя (впоследствии ландграф) в конце июня 1843 г. сделал предложение не ей, а Александре Николаевне.

О сговоре, состоявшемся в Петергофе 1 июля, сообщил М. А. Корф в записи от 3 июля: «В царственном доме решен новый брак: великой княжны Александры Николаевны с приезжим нашим гостем, принцем Гессен-Кассельским Фридрихом Вильгельмом. 1-го июля дано было "das Jawort" (нем. согласие. – А. В.), и Государь благословил своим согласием намерение этого брака […] 1-го июля [к] обедне надели уже на принца и Андреевскую ленту. Он – видный и красивый молодой человек, с наружностию более южною, нежели немецкою. По словам вел[икой] княжны, он самый умный, и самый образованный, и самый добрый…»[564]564
  Корф М. А. Дневник. Год 1843-й. С. 251.


[Закрыть] Впрочем, Олли он показался «незначительным и без особой выправки» (и недостаточно развитым интеллектуально).

26 декабря 1843 г. было торжественное обручение (Ольга Николаевна ошибочно пишет о помолвке). Информированный М. А. Корф записал: «27 декабря. Государь желал, чтоб обручение великий княжны Александры Николаевны было 26-го декабря… Вчера действительно было обручение, которое продержало нас во дворце почти целый день. В 12 часов был самый обряд обручения, который совершал митрополит Антоний, и потом было государственное молебствие. В 4 часа – торжественный обряд для первых трех классов, за которым пели все наши итальянские знаменитости, а в 9-м часу – камер-бал, который продолжался, впрочем, не более часа.

Невеста была восхитительна, несмотря на [то], что м[еся]ца два была больна. В моих глазах и в глазах многих других это – прелестнейшая женщина в П[етер]бурге. Сестра ее Ольга Н[иколаев]на имеет, может статься, черты более идеальной, так сказать, эфирной красоты, но невозможно быть грациознее, привлекательнее, обворожительнее Александры Н[иколаев]ны, которая более других походит на мать в лучшие ее годы»[565]565
  Корф М. Л. Дневник. Год 1843-й. С. 409–410.


[Закрыть]. Великая княжна Ольга Николаевна писала о болезненном состоянии сестры: «Позднее я вспоминала, как был обеспокоен старый доктор Виллие, лейб-медик дяди Михаила, после того, как, пожав руку Адини, он почувствовал тогда ее влажность. „Она, должно быть, нездорова“, – сказал он тогда»[566]566
  Ольга Николаевна. Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846. С.298.


[Закрыть].

На следующий день после обручения в Зимнем дворце состоялось поздравление с этим событием. М. А. Корф свидетельствует в записи 28 декабря: «Вчера в 11 часов Синод, Совет, Сенат, гвардейский корпус и, по официальному выражению, "все имеющие приезд ко двору", а в 12 часов дамы, приносили поздравления новообрученным. Они принимали на половине Государя, в Концертной зале, а имп[ератри]ца и вел[икая] княжна Ольга Н[иколаев]на, [в утреннем костюме], смотрели на прием из полуоткрытых дверей Золотой гостиной. В главе Гвардейского корпуса подходил вел[икий] князь Михаил П[авлови]ч, а три младших великих князя шли с теми полками, при которых они числятся. Невеста была опять очаровательна, как всегда, и во все три часа с лишком, что продолжалась скучная и утомительная церемония приема, ее не оставляла улыбка. Перед приемом мы все ожидали в большой Мраморной зале, и тут было особенно примечательно то, что сидели вместе все наше высшее духовенство, армянский патриарх [Нерсес] и католический епископ. Митрополит Антоний с большим достоинством принимал подходивших к его руке вельмож и потом сам обходил некоторых»[567]567
  Корф М. А. Дневник. Год 1843-й. С. 411.


[Закрыть].

Венчание состоялось 16 (28) января 1844 г., но брак оказался непродолжительным. Во время визита в Англию Николай I узнал от лейб-медика Мандта о смертельной болезни дочери и спешно вернулся в Петербург. Это была «скоротечная чахотка» (туберкулез). В ночь с 28 на 29 июля у нее начались схватки, свидетельствующие о преждевременных родах. Отец Бажанов исповедовал и в восемь часов утра причастил больную роженицу. «Между девятью и десятью часами, – продолжает Ольга Николаевна, – у нее родился мальчик. Ребенок заплакал. Это было ее последней радостью на земле, настоящее чудо, благословение Неба». Ребенок родился шестимесячным. Лютеранский пастор крестил младенца под именем Фриц-Вильгельм-Николай (существует и другая версия, что крестил сам Николай Павлович. – Л. В.). По свидетельству Ольги Николаевны, он жил до обеда (по другим данным, полтора часа). Адини заснула, и «в четыре часа пополудни она перешла в иную жизнь. Вечером она уже лежала, утопая в море цветов, с ребенком в руках, в часовне Александровского дворца. Я посыпала на ее грудь лепестки розы, которую принесла ей за день до того с куста, росшего под ее окном. Священники и дьяконы, которые служили у гроба, не могли петь и служить от душивших их рыданий. Ночью ее перевезли в Петропавловскую крепость: Фриц, Папа и все братья сопровождали гроб верхом»[568]568
  Ольга Николаевна. Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846. С. 305.


[Закрыть]. В 1908 г. ее перезахоронили в великокняжеской усыпальнице.

Будущая королева Вюртемберга Ольга Николаевна выйдет замуж только в 1846 г. за вюртембергского наследного принца Карла Фридриха Александра.

Помолвка в петергофской церкви состоялась 25 июня (день рождения Николая I), а свадьба была назначена на счастливое число – 1 июля (день рождения Александры Федоровны и годовщина бракосочетания родителей). Началась лихорадочная примерка платьев, подбор сувениров и подарков и пора прощальных аудиенций. 29 июня Ольга Николаевна причастилась в церкви св. Петра и Павла. Утром ее разбудили трубачи под окнами. В Орлином салоне Большого Петергофского дворца ее ждал свадебный наряд. Наконец, подошел жених, которого по обычаю невеста не должна была видеть в этот день до венчания. Родители благословили молодых иконой. «Шествие тронулось – пишет Ольга Николаевна. – Сначала шли камер-юнкеры, затем камергеры, за ними статские советники и, наконец, обер-гофмаршал граф Шувалов, предшествовавший Императорской Чете и всему семейству. Прошли шестнадцать зал и галерей дворца. В церкви собрался весь дипломатический корпус. При входе Мама обменяла наши обручальные кольца, которые мы носили уже с помолвки; после этого Папа подвел нас к алтарю… После православной свадьбы мы тем же порядком проследовали в лютеранскую часовню, которая была устроена в одной из дворцовых комнат. Мы стали на колени на скамейку, и пастор произнес короткую, но очень чувствительную речь… Весь этот день, заполненный церемониями, казался мне бесконечным. Наконец, вечером нас торжественно отвели в наши будущие апартаменты, где нас встретили Саша и Мари с хлебом-солью. Тяжелое серебряное парчовое платье, а также корону и ожерелье сняли с меня, и я надела легкое шелковое платье с кружевной мантильей. А также чепчик с розовыми лентами, оттого что теперь я была замужем!.. На этом заканчиваются мои воспоминания юности. После замужества начинается совсем иная жизнь, жизнь, к которой примешиваются также и горькие воспоминания, несмотря на счастье домашнего очага»[569]569
  Ольга Николаевна. Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846. С. 329.


[Закрыть].

Детей у них не было, о противоестественных наклонностях наследного принца шептались современники. Свои воспоминания «Сон юности» Ольга Николаевна посвятила внучатым племянникам.

«Утка» маркиза де Кюстина: восстановление и освящение Зимнего дворца

Одна из торжественных церемоний – освящение императорских и великокняжеских дворцов. В этом случае освящение церкви при дворце считалось днем введения здания в эксплуатацию.

27 февраля 1797 г. при большом стечении публики состоялась церемония закладки Михайловского замка (кстати, все дворцы при Павле I были переименованы в замки). Были приготовлены яшмовые камни в виде кирпичей с вензелями, серебряный молоток, серебряные вызолоченные блюда и лопатки. Известь императору поднес архитектор Егор Соколов, а императрице – Винценцо Бренна.

Общая идея вполне могла принадлежать и самому императору, с юности интересовавшемуся архитектурой. Строительство было поручено B. И. Баженову. По указу от 28 ноября 1798 г. предписывалось: «Действительный статский советник Баженов должен иметь наблюдение, чтобы строение производимо было с точностью по данному плану»[570]570
  Цит.: Жерихина Е. И., Баженов В. И. // Три века Санкт-Петербурга: Энциклопедия: В 3 т. Т. 1. Кн. 1. СПб., 2003. С. 96.


[Закрыть]. В конце 1798 г. стены Михайловского замка были подведены под крышу и перекрыты временной кровлей. Строительство было продолжено после кончины архитектора в августе 1799 г. Еще 4 марта 1797 г. перед отъездом на коронацию в Москву Павел I повелевает поручить строительство Михайловского замка «беспосредственно нашему архитектору коллежскому советнику Бренне»[571]571
  Шуйский В. К. Винченцо Бренна. Л., 1986. С. 125.


[Закрыть]. К октябрю 1800 г. строительство Михайловского замка было закончено, но работы по интерьерам продолжались, так же как и формирование художественной коллекции Михайловского замка (помимо Гатчины и Павловска). Для этого было использовано прежде всего собрание Потемкина в Таврическом дворце и царскосельское собрание скульптур[572]572
  Левинсон-Лессинг В. Ф. История картинной галереи Эрмитажа (1764–1917). Л., 1986.
  C. 124.


[Закрыть].

Освящение Михайловского замка и замковой церкви состоялось в день архангела Михаила 8 ноября 1800 г. Торжественное шествие двинулось из Зимнего дворца в три четверти десятого часа мимо войск, расставленных шпалерами, при пушечном салюте. В почетном карауле стояли войска. Император Павел I со старшими сыновьями следовал верхом, императрица Мария Федоровна, великие княжны и придворные дамы – в парадных каретах. Великие княжны в половине первого пополудни вернулись в Зимний дворец. А императорская чета и приглашенные «изволили в столовой комнате кушать обеденный стол на 8-ми кувертах». Среди приглашенных был генерал от инфантерии М. И. Голенищев-Кутузов. В третьем часу вернулись в Зимний дворец.

В тот день Михайловский замок был открыт для публики, которая могла любоваться роскошью и изяществом вновь воздвигнутых чертогов. Оштукатуренные стены еще не высохли. Стоял густой туман, который не могли рассеять тысячи восковых свечей. Императорская чета переехала в Михайловский замок в 7 часов утра 1 февраля 1801 г. Через несколько дней там собрались все члены императорской семьи. Барон Г. Гейкинг описывает неудобства жизни в недостроенном Михайловском замке:

Н. Андреев. Освящение церкви Архангела Михаила

«Стены еще были пропитаны такой сыростью, что с них всюду лила вода; тем не менее они были уже покрыты великолепными обоями… Императрица схватила в сырых покоях лихорадку, но не стала жаловаться на это; а как великий князь Александр, так и весь двор страдали сильным ревматизмом»[573]573
  Записки барона Гейкинга // Цареубийство 11 марта 1801 года: Записки участников и современников. М., 1996. С. 205


[Закрыть].

Самым насыщенным из последних дней Александра I в Санкт-Петербурге перед его отъездом в Таганрог, стало 30 августа (12 сентября) 1825 г., день его тезоименитства. Он посетил в этот день Казанский собор, Александро-Невскую лавру, присутствовал на церемонии освящения Михайловского дворца, принадлежащего младшему из его братьев Михаилу. В записках великого князя Николая Павловича упоминаются эти события: «30-го августа был я столь счастлив, что государь взял меня с собою в коляску, ехав и возвращаясь из Невского монастыря, государь был пасмурен, но снисходителен до крайности… Обед был в новом дворце брата Михаила Павловича, который в тот же день был освящен. Здесь я простился навсегда с государем, моим благодетелем, и с императрицею Елисаветой Алексеевной»[574]574
  Николай I. Записки. Тетради 1-я и 2-я «О наследии после смерти императора Александра I» // Николай I: Личность и эпоха. Новые материалы / Отв. ред. А. Н. Цамутали. СПб., 2007. С. 17.


[Закрыть].

Из других аналогичных обрядов отметим обряд освящения дворца великой княжны Марии Николаевны в Сергеевке 24 июня 1842 г., в котором приняли участие: Николай I, императрица Александра Федоровна, Мария Николаевна, Максимилиан Лейхтенбергский, министр двора князь П. М. Волконский, вице-президент Кабинета князь Н. С. Гагарин и др.

Большую роль в жизни царской семьи и после восстановления Зимнего дворца продолжала играть церковь Аничкова дворца, которая переосвящалась три раза. Первый раз – во имя Воскресения Слывущего 1 августа 1751 г. в присутствии императрицы Елизаветы Петровны. В 1794–1796 гг. храм переделал архитектор Е. Т. Соколов. В 1810 г. к свадьбе Екатерины Павловны с принцем Ольденбургским интерьеры реконструировал Л. Руска, и церковь переосвятили второй раз во имя Св. Георгия. В 1817 г. при великом князе Николае Павловиче церковь стала во имя Св. Александра Невского. С 1837 г. настоятелем храма был протоиерей Иоанн Григорович, известный своими историческими трудами. По воспоминаниям Ольги Николаевны, царская семья и ближайшие придворные переселялись в Аничков дворец на Страстную неделю. Здесь говели, исповедовались и причащались. В этой церкви часто венчались чины двора, в том числе – фрейлины. Позднее, при великом князе Александре Александровиче, в 1865–1866 гг. церковь была оформлена по проекту И. А. Монигетти в романо-византийском стиле[575]575
  Жерихина Е. И. При участии свящ. Александра Берташа и В. Н. Федорука. Придворные церкви // Три века Санкт-Петербурга: Энциклопедия. Т. 2. Девятнадцатый век. Кн. 5. П-Р. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2006. С. 656.


[Закрыть].

В Таврическом дворце весной 1793 г. в западном флигеле была устроена походная церковь во имя Св. Екатерины. Она действовала во время пребывания во дворце Екатерины II. 25 апреля 1795 г. в этой церкви в присутствии императрицы состоялось венчание дочери жившего с 1795 г. в Таврическом дворце А. В. Суворова Наталии и графа Николая Александровича Зубова, одного из братьев Зубовых, причастных к убийству Павла I. К 1803 г. церковь была отделана по проекту Л. Руска. По указанию Александра I были изготовлены золотые сосуды и парадные облачения священников. Поскольку во дворце жил и Н. М. Карамзин, то здесь же в 1826 г. был выставлен и гроб с его телом. В 1829 г. в церкви был установлен новый резной иконостас, выполненный по эскизу В. П. Стасова. Иконы были кисти А. Е. Егорова, Ф. П. Брюллова и др. Тогда церковь была переосвящена во имя Воздвижения Креста Господня. Два десятилетия (в 1835–1855 гг.) настоятелем храма был протоиерей Герасим Павский.

Для священника, переведенного на эту должность за либеральные идеи, с должности священника Придворного собора и должности наставника цесаревича, это было понижением статуса.

Церковь в Елагино-островском дворце при Марии Федоровне находилась на третьем этаже, под куполом; вновь освящена 18 июля 1822 г. Иконостас по рисунку Росси вырезал Ф. Степанов, иконы написал Виги. Вдовствующая императрица самолично с придворными дамами вышила для церкви образ Богоматери по рисунку Рафаэля. Постоянного притча в этой церкви не было, так как жизнь во дворце протекала обычно летом. На большом лугу перед дворцом в день св. Захарии и Елизаветы молебном начинался праздник Кавалергардского Его Императорского Величества полка.

Н. Ф. Реймерс. Портрет Г. П. Павского. 1835 г.

В Гатчинском дворце в Кухонном каре с 1797 г. упоминается церковь во имя Святой Живоначальной Троицы. Сохранился рисунок церкви 1798 г. в разрезе[576]576
  Царские дети в Гатчине / Авторы текста Т. А. Кустова, И. Э. Рыженко, А. Н. Фарафо-нова. СПб., 2004 (Альманах «Сокровища России». Вып. 64). С. 6.


[Закрыть]. Здесь осенью 1799 г. Павлу I были переданы мальтийские святыни: Филермская икона Божией Матери, части древа Креста Господня и Десницы Иоанна Предтечи. Ими во время венчания Елены и Александры Павел I благословил дочерей. После перестройки Кухонного каре освящение новой церкви состоялось 23 мая 1849 г. Ее могли посещать только придворные кавалеры и придворнослужители[577]577
  Астаховская С. А. ШукуроваА. Э. Гатчинский дворец: Страницы истории музея: Фотоальбом. СПб., 2007. С. 7. Та же дата приведена в кн.: Гатчина при Павле Петровиче, цесаревиче и императоре. Примеч. С. 318.


[Закрыть].

Но наиболее грандиозным и красочным зрелищем было освящение восстановленного после пожара Зимнего дворца. Вечером 17 декабря 1837 г., когда императорская семья была в Большом театре, в Зимнем дворце произошел пожар. Узнав о начале возгорания, первым уехал Николай Павлович, за ним последовала Александра Федоровна. Через несколько дней Долли Фикельмон записала в своем дневнике: «…Императрица вместе с дежурившей в тот день сестрой (Катрин Фикельмон. – А. В.), уехав со спектакля, сама стала упаковывать самые дорогие вещи и документы. Она оставалась насколько было возможно, в своих покоях, которые так любила!.. Эрмитаж был спасен благодаря хладнокровию Императора»[578]578
  Фикельмон Д. Дневник. С. 362.


[Закрыть]. Он приказал, в частности, заложить кирпичом дверные проемы, соединявшие дворцовые помещения с собственно Эрмитажем.

Огонь бушевал в течение 30 часов, до 19 декабря. Сгорела вся внутренняя часть дворца, но удалось отстоять Эрмитаж. Отныне история Зимнего дворца делилась на «допожарный» и «послепожарный» периоды. Для восстановления Зимнего дворца была создана Комиссия во главе с министром императорского двора князем П. М. Волконским. Уже 29 декабря 1837 г. вышло Положение о Комиссии, учрежденной при Кабинете Его Величества для возобновления императорского Зимнего дворца[579]579
  Крутиков 17. Г. Принцев Н. А. Эрмитаж: Науки служат музам. Л., 1989. С. 14.


[Закрыть]. Непосредственно восстановительными работами руководил генерал-адъютант П. А. Клейнмихель. Членами комиссии были: генерал-лейтенант А. Д. Готман, директор Александровского чугунолитейного завода М. Е. Я, управляющий казенными мастерскими Н. К. Кроль, архитекторы В. П. Стасов, А. П. Брюллов, А. Е. Штауберт и К. А. Тон. Членами комиссии на первом заседании 21 декабря 1837 г. было предложено восстанавливать в прежнем виде только парадные залы.

Следует иметь в виду, что еще до пожара 1837 г. большая часть помещений дворца утратила свою первоначальную барочную отделку. За исключением Большой парадной лестницы, Большой церкви (Собора), Малой церкви и огромных сводчатых коридоров первого этажа с колоннами, сохранивших барочную отделку Растрелли, все остальные помещения в конце XVIII в. сначала Ж.-Б.-М. Валлен-Деламотом, Ю. М. Фельтеном и И. Е. Старовым, потом Д. Кваренги были переделаны в стиле классицизма. Комиссия решила, что восстановлению по проектам архитектора Растрелли с соблюдением облика и интерьеров здания, существовавших до пожара, подлежат только парадные залы Зимнего дворца. Князь П. М. Волконский предписал хранителю картинной галереи Эрмитажа Ф. И. Лабенскому собрать и доставить «все картины, писанные по временам, с изображением разных комнат Зимнего дворца». Несколько из найденных картин были доставлены в Комиссию для возобновления Зимнего дворца и, очевидно, служили источником при восстановительных работах[580]580
  Никулина Н. Виды залов Зимнего дворца и Эрмитажа работы учеников А. Г. Венецианова // Сообщения Государственного Эрмитажа. XIII. Л., Искусство, 1985. С. 27.


[Закрыть].

Восстановление в кратчайшие сроки в новом великолепии Зимнего дворца породило немало слухов. Самый яркий образчик таких брюзжаний – явная «утка» в книге де Кюстина «Россия в 1839 году». Приведем почти полностью этот фрагмент, за исключением упоминания о «ледяных колпаках» на головах рабочих: «Для того чтобы закончить этот труд в срок, определенный императором, потребовались неимоверные усилия: внутренние работы велись во время страшных морозов; стройке постоянно требовались шесть тысяч рабочих; каждый день уносил с собой множество жертв… Меж тем единственной целью стольких жертв было удовлетворение прихоти одного человека!..В дни, когда мороз достигал 26, а то и 30 градусов, шесть тысяч безвестных, бесславных мучеников, покорных поневоле, ибо покорность у русских – добродетель врожденная и вынужденная, трудились в залах, натопленных до 30 градусов тепла, – чтобы скорее высохли стены. Таким образом, входя в этот роковой дворец, ставший благодаря их подвигу царством суетности, роскоши и наслаждений, и выходя оттуда, рабочие становились жертвами пятидесятиградусного перепада температур… С тех пор, как я увидел этот дворец и узнал, скольких человеческих жизней он стоил, я чувствую себя в Петербурге неуютно. За достоверность своего рассказа я ручаюсь: я слышал его не от шпионов и не от шутников»[581]581
  Кюстин А. Россия в 1839 году: В 2 т. Т. 1. М., 1996. С. 124–125.


[Закрыть].

Во всем этом описании достоверно лишь то, что Зимний дворец действительно хорошо протапливали. Сам Николай Павлович в письме к наследнику Александру писал 20 ноября (1 декабря) 1838 г.: «…потом зашел в Зимний, в котором топка доходит до 30 градусов для просушки и очень удачно»[582]582
  Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I. 1838–1839. С. 220.


[Закрыть].

С легкой руки маркиза де Кюстина слухи о больших жертвах при восстановлении Зимнего дворца получили широкую огласку. Вероятно, заезжего путешественника подвели недобросовестные информаторы. Возможно, такие слухи действительно были распространены. Однако подобные обстоятельства не вписываются в практику дворцового строительства при Николае I в целом и восстановления Зимнего дворца в частности.

Николай Павлович внимательно относился к нуждам сезонных рабочих-отходников и постоянных рабочих на предприятиях, особенно Москвы и Санкт-Петербурга. Он думал не только о положении крестьян, опасаясь массовой пауперизации и ужасов новой пугачевщины, но и о возможных волнениях рабочих. Этот момент можно объяснить в какой-то степени, как писал один из историков 1920-х гг., надвигающимся на Европу «призраком социализма»[583]583
  Фирсов Н. Н. Призрак социализма пред Николаем I (Характеристика момента) // Фирсов Н. Н. Исторические характеристики и этюды. Т. 3. Казань, 1926. С. 53 и др.


[Закрыть]. Но, из каких бы побуждений император ни проявлял заботу о рабочем населении столицы, факт остается фактом.

Как свидетельствуют архивные документы, ни один из несчастных случаев при возобновлении Зимнего дворца, в первую очередь со смертельным исходом, не остался без расследования. Документально удалось установить только один случай, связанный с печами. Почувствовал себя плохо находившийся у временных железных печей малолетний крепостной Шереметевых Иван Егоров. Он был отправлен сначала во временный лазарет при Зимнем дворце, а затем – в больницу, где скончался 23 февраля 1839 г. от «нервической горячки»[584]584
  РГИА. Ф. 468. Оп. 35. Д. 202: О пожаловании… пенсиона и пособия… 1839–1840 гг. Л. 38.


[Закрыть]. По неизвестным причинам 3 мая 1839 г. скончался крепостной крестьянин Ямбургского уезда помещика Блока Макар Федотов[585]585
  Там же. Л. 45–46.


[Закрыть]. В основном в документах зафиксированы относительно немногочисленные несчастные случаи. Это были неизбежные при таком большом строительстве травмы, в том числе и со смертельным исходом, – от падения со строительных лесов и разных происшествий. В частности, 13 августа 1838 г. произошла авария – металлические шпренгели потолка повалились, погибли 3 человека[586]586
  Крутиков 17. Г., Принцев Н. А. Эрмитаж: Науки служат музам. С. 19.


[Закрыть].

Следует отметить, что семьям погибших оказывалась помощь, и весьма существенная. Так, семье мещанина П. С. Антропова из Торжка в октябре 1838 г. было выдано единовременно из сумм на строительство Зимнего дворца 500 руб., а также назначен пенсион по 300 руб. в год ассигнациями находившимся ранее на его иждивении матери 70 лет, вдове 37 лет и «убогому» брату 50 лет. Вдове крестьянина Калужской губернии Андрея Лгунова 5 декабря 1840 г. также был выдан пенсион в 300 руб. ассигнациями[587]587
  РГИА. Ф. 468. Оп. 35. Д. 202: О пожаловании… пенсиона и пособия… 1839–1840 гг. Л. 1–6, 38–39.


[Закрыть]. Судя по всему, это было нормой. Если учесть, что среднестатистические расходы на питание одного работника в 40-х гг. составляли в пересчете на ассигнации около 15 руб. в месяц или 180 руб. в год (соответственно около 3 руб. и 36 руб. серебром)[588]588
  Выскочков Л. В. Некоторые данные для бюджетов государственных крестьян Петербургской губернии в первой половине XIX века // Государственные учреждения и классовые отношения в отечественной истории: Сб. ст.: В 2 ч. / Под ред. А. Г. Манькова и др. Ч. II. М.; Л., 1980. С. 93.


[Закрыть], то пенсион в 300 руб. ассигнациями можно считать достаточно щедрым.

Известно также, что во время осмотра работ в Зимнем дворце 17 сентября 1838 г. Николай Павлович увидел железные печи с трубами и, уже зная о слухах в городе, заявил: «Жизнь последнего из моих подданных мне дороже, потому что считаю себя отцом всех; я приказываю следить и заботиться о здоровье рабочих, лучше прождать десять лет возобновления дворца, чем знать, что оно куплено ценою жизни одного из этих молодцов»[589]589
  Цит. по: Романов М. П. Царствование императора Николая I. СПб., 1883. С. 102.


[Закрыть]. Характерен в этом отношении и другой эпизод, рассказанный А. В. Эвальдом. Когда Николай I узнал, что архитектор, восстанавливающий флигели Гатчинского дворца, заставляет рабочих для экономии средств и просушки стен спать в сырых комнатах, он приехал в Гатчину, взял архитектора за ухо и провел его по всем комнатам, где спали рабочие. Карьера архитектора на этом закончилась[590]590
  Эвальд А. В. Рассказы об императоре Николае I // ИВ. 1896. Т. 65. № 7. С. 58.


[Закрыть].

Из Ротонды можно выйти в Арапскую столовую или Темный коридор и через него пройти в Малый фельдмаршальский зал или выйти на Церковную лестницу и по ней подняться в так называемую Малую придворную церковь[591]591
  Несин В. Зимний дворец в царствование последнего императора Николая II.
  C. 82.


[Закрыть]. Малая придворная церковь во имя Сретения Господня создана мастером А. Джани и освящена в 1768 г. Она была уничтожена пламенем во время пожара 1837 г. и была восстановлена архитектором В. П. Стасовым. Иконостас был исполнен резчиком Василием Бабковым, наиболее сложные лепные украшения сделаны из папье-маше. Обрамленный плетенкой плафон в центральной части потолка был написан Н. А. Майковым по эскизу художника Т. А. Неффа.

В письме к сыну Александру от 31 января (12 февраля) 1839 г. Николай I, побывав в Зимнем дворце, писал: «Малая церковь совсем готова. Она прекрасна, и мне кажется, совершенно сходна с прежней. В четверг, ровно после 77 лет ее первого освящения, сбираемся ее вновь освящать»[592]592
  Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I. 1838–1839. С. 304.


[Закрыть]. На следующий день, 1 (13) февраля, Николай Павлович снова посетил Зимний дворец и добавил: «…все готово в Малой церкви к завтрашнему освящению. Церковь удивительно хороша, все образа Неффа отлично хороши и доказывают его необыкновенный талант»[593]593
  Там же.


[Закрыть]. Малая церковь была освящена 2 (14) февраля 1839 г. в храмовый праздник Сретения Господня[594]594
  Там же. С. 305. В литературе освящение церкви почему-то относят к 1 февраля: Несин В. Зимний дворец в царствование последнего императора Николая II. С. 82; Жерихина Е. И. при участии свящ. Александра Берташа и В. Н. Федорука. Придворные церкви // Три века Санкт-Петербурга: Энциклопедия. Т. II. Девятнадцатый век. Кн. 5. П-Р. СПб., 2006. С. 656.


[Закрыть].

На следующий день, продолжая письмо к наследнику, Николай Павлович эмоционально писал: «Бог сподобил нас сегодни, т. е. вчера, освятить Малую нашу церковь! <…> Началась служба в присутствии вторых чинов двора и всего моего штаба; освящал Киевский митрополит и потом служил обедню, все продолжалось 2 часа 5 минут. К обедне приехали Мама с Олли и Кости. Был и М. П. Признаюсь, не мог удержаться от слез; и на этот раз слез радости и умиления!»[595]595
  Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I. 1838–1839. С. 305.


[Закрыть] Церковь освятил митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Амфитеатров). Накануне состоялось всенощное бдение, на котором присутствовали князь П. М. Волконский, архитектор B. П. Стасов, некоторые камергеры. Николай I был в тот вечер на маскараде в театре и вернулся только в 2 часа ночи уже следующего дня.