Текст книги "Фокус зеркала"

Глава 20
Золотая тарзанка

Арчибальд прошёл к огромному письменному столу, собрал разложенные записи в папку и сунул её в ящик под столешницей, потом заглянул за высокую перегородку из матового стекла:

– Ну что?

Баюр подкрался поближе. Перегородка отделяла примерно четвёртую часть апартаментов и служила то ли операционной, то ли приёмной, где всемогущий подземный демон, сумевший взнуздать вулкан, заставив его на себя работать, проводил ревизию доставленным ингредиентам для его умопомрачительных опытов, то есть человеческих тел в полной комплектации.

– Отправили, док, – раздалось в ответ.

– Очнулся? – тон вопроса был угрожающим, не сулящим поблажки тем, кто пренебрегал своими обязанностями, оплаченными в десятикратном размере, и уж тем более не щадил провинившихся.

– Да так… – заторопился заикающийся голос, – вякнул не пойми что и снова затих.

– Отправляйтесь за ним. Чтоб всё чисто, не как прошлый раз. Он мне нужен живым. Всё помните?

– Выучили, как молитву, – судя по приглушённому придыханию, понимать ответ следовало буквально, без скидки на иносказательность выразительного слога речи.

– Оставьте это. У Робера свои инструменты, – слышно было, как открылась и закрылась дверь за перегородкой, и всё стихло.

Движения доктора были быстрыми, но не суетливыми, а энергичными и точными. Габариты кабинета размерами уступали предыдущему помещению, зато здесь было намного комфортнее. Угол комнаты занимал изогнутый полукругом диван, перед ним – низкий столик с овальной столешницей из обсидиана, отполированной до блеска, хранящей следы недавнего применения: две изящные чашки и серебряный кофейник недвусмысленно свидетельствовали, что доктор только что принимал гостя. Какого? Кроме Арчибальда, в комнате никого не было. В противоположной от входа стене с белой пластиковой дверью виднелся проём, из которого выглядывал округлым прозрачным боком неподвижный цилиндр лифта. Значит, доктор не утруждал себя переходами по бетонным коридорам, а поднимался на свет Божий легко и просто. Важных гостей, решил Баюр, сюда препровождали этим же путём.

Книжные шкафы из красного дерева, на столе компьютер, ещё какая-то электроника с кнопками, видимо, для связи и управления всей подземной кухней, какой-то громоздкий электронный аппарат, напоминающий пресс с монитором. Баюр таких не видел прежде, но предположил, что для диагностики. По всему видно было, что это кабинет практикующего врача с необходимыми элементами комфорта для приёма VIP-клиентов. Отсутствие окон с уютными шторами, какой-либо зелени в горшках и кадках, картин, фотографий на стенах, наивных безделушек вроде сувениров, памятных открыток и прочей ерунды (которые хоть и вовсе низачем не нужны, но греют душу, напоминают о сердечном расположении близких людей, волнующих моментах жизни) лишало возможности расслабиться, оторваться от дел, предаться отвлечённым размышлениям. Напротив, создавало напряжённость, сосредоточенность, регламентированную упорядоченность, чем, видимо, и объяснялась крайняя собранность Арчибальда. Он напоминал натянутую тетиву, готовую выпустить стрелу в невидимую мишень.

Лифт тихо зашуршал и остановился, разомкнув кабину. Доктор Гордэн бодро и без всякого приветствия вошёл в кабинет, добродушно подковырнул на ходу:

– Всё плетёшь паутину, ненасытный паук?

Из панибратской шуточки Баюр сделал вывод, что отношения двух хирургов, повязанных одной верёвочкой (не с виселицы ли снятой?), носят отнюдь не официальный характер, а задиристо-насмешливый, что обычно проистекает из давнего и тесного знакомства. Подобную пикировку остряков ему доводилось встречать в дружеских компаниях. Вот как в экспедиции, например, его друзья-учёные оттачивали друг на друге свои языки.

– Заметь, коллега, золотую паутину! – без всякого выражения, даже не повернув головы, отреагировал тот. – Для тебя тоже, между прочим, как и для наших бесценных покровителей.

– Будто ты не в нашей корзинке! – лёгкая укоризна доктора больше относилась к серьёзности подземного гения, не желающего принимать игривого тона и продолжающего сосредоточенно листать компьютерные странички.

– В нашей. Только деньги для меня – инструмент, средство, позволяющее двигаться к цели, а для вас…

– Ладно, ладно, – руки хирурга поднялись вверх, признавая капитуляцию хозяина, не нашедшего лучшей кандидатуры для развлекательного гейма. – Я ценю твою гениальную голову и всё такое… Скажи лучше: как тебе Князь тьмы? Здоровый мужик! Я просветил его вдоль и поперёк – всё в порядке. На таких операционные швы заживают, как на собаке.

– Сгодится, – сдержанно оценил гений (да простит нам Александр Сергеевич Пушкин, не склонный смешивать зло и гениальность в одном флаконе). – Он сейчас в криогенном отсеке. Хочу законсервировать его целиком. А что за красотку привезли твои громилы? – Арчибальд, наконец, оторвался от монитора, откинулся на спинку кресла и взглянул на Гордэна.

– Где она? – заинтересовался поставщик.

– В общем зале.

– Говорит, сестра. Вроде, здорова. Я не проверял, просто усыпил.

– За ними никто не явится? – спросил лениво, так, на всякий случай, заранее зная отрицательный ответ. Инструкции отбора, определения, сопровождения кандидатов были для сотрудников железными. Никто бы не осмелился ими пренебречь. Малейшее нарушение было чревато провалом всего предприятия. Даже если промахи не имели провального результата, были опасны тем… Нет, отсюда не увольняли. Отсюда исчезали. Вникуда и навсегда.

– Гости с карнавала. Правда, был с ними эльф…

– Опять эльф? – усмехнулся своим воспоминаниям Арчибальд.

– Тоже не местный, – продолжал докладывать Гордэн. Видимо, он был в двойке лидеров номером вторым. И теперь, когда шуточкам было не место, это особенно чувствовалось. – Но, кажется, он им чужой, просто подвернулся под руку.

– И где он? – напрягся номер первый, почуяв неладное.

– По дороге куда-то исчез, – промямлил Гордэн, только сейчас осознав свой промах.

– Ты рехнулся?! – голос Арчибальда налился сталью. Он побледнел, вскочил и сжал кулаки. – Столько лет работы! И всё коту под хвост из-за твоей преступной халатности!

Насчёт «преступной» доктор, кажется, сильно перегнул, а точнее – вывернул наизнанку и всё свалил на одну голову. Сходство с учёными друзьями, возникшее при первых фразах, растаяло без следа. Здесь оступившийся, совершивший промах, не мог рассчитывать на сочувствие или помощь, только – на ликвидацию.

– Немедленно отряди на поиски всех, кто есть! Найти во что бы то ни стало! Старый осёл! – хвалёная выдержка Арчибальда вкупе с аристократическими манерами рассыпались в прах. Он сгорбился, сунул руки в карманы халата и нервно забегал по кабинету. – Иначе… – он медленно повернулся к растерявшемуся Гордэну и тяжело уставился на него из-под нахмуренных бровей.

– Понял, понял… – замахал руками тот. – Изловим! Какой-то лопух, вряд ли догадается: что к чему, – и пулей рванулся к лифту.

Арчибальд выпрямился, досадливо выдохнул и сел к компьютеру. Несколько мгновений он сидел, вперившись в монитор, листая странички, потом забормотал под нос:

– Изловим… – скривился он, – «везёт» мне на эльфов. С первым неудачно получилось… Однако решение не усыплять неудавшийся экземпляр должно себя оправдать, – доктор говорил вслух, словно пытался убедить единственного достойного и доверенного собеседника, то бишь себя. – Лёгкий труд ему на пользу – мышцы должны работать. Надо же понаблюдать, так ли необратимы процессы… впрочем, в любом случае для науки нет неудачных результатов. Опыт оттачивает мастерство. Школа ошибок так же важна, как и… чёрт! А вдруг не изловят?! – он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. – Раззява!

Баюр подошёл к матовой перегородке, не выпуская из поля зрения Арчибальда, заглянул. Там на пустой каталке лежала чёрная бархатная полумаска Князя тьмы, вдоль стены – стеклянные шкафы с пузырьками, медицинскими инструментами, разное оборудование, замершее рядом с пустым операционным столом, обсидиановые скальпели в кювете, и упакованное пластиковое ведро с резиновыми перчатками, шприцами, тампонами и всякой дрянью.

Вдруг Арчибальд открыл глаза и вскочил, что-то вспомнив, распахнул шкаф с большим зеркалом, придирчиво осмотрел себя с ног до головы, как перед ответственным свиданием, погримасничал белозубой улыбкой, выбирая нужный вариант, и направился к белой пластиковой двери у лифта. Баюр – за ним.

Короткий коридор, прозрачная раздвижная дверь, открывающая вид на парящий бассейн с мутноватой водой и стойким сероводородным запахом, который чувствовался даже здесь, просачиваясь в щели. Доктор мельком глянул на пустые кресла и столик возле бассейна, но открыл другую дверь, боковую. Там развалилась на кушетке красная волосатая туша, полуприкрытая простынёй. Разлепив веки, она выдохнула:

– Уф, доктор…

Женщина в белом комбинезоне, торопливо приводящая в порядок массажный стол, раскладывающая ручные массажёры в ящички электронного аппарата, нависшего над столом, быстро покинула кабинет, повинуясь кивку Арчибадьда.

– Как самочувствие?

– Вы ещё спрашиваете! – выдохнула, как двухтонный пресс, багрово колыхающаяся туша. – Чародей! Никто годов моих… у-ух… не угадывает. Вот только…

– Что?

– Персонал у вас… если бы не «удобно? не больно? потерпите», подумал бы: немая.

– Это условие контракта, – сухо констатировал доктор. – Болтливых не держу.

– Оно конечно. Но… такая… – он рукой изобразил волны, которые призваны были изобразить женскую фигуру, но вышло среднее между грушей и арбузом. – Я бы не прочь побеседовать…

Туша с неожиданной лёгкостью встала, обернувшись в простыню и заняв половину кабинета. Казалось, что от неё исходит волнами жар, словно от огнедышащей печки или вулкана.

– Мы договаривались… – начал Арчибальд.

– Обижаете, доктор. Слово бизнесмена… Гонорар перечислен на ваш счёт. Вот супруга моя…

– Операция в следующем месяце. Мне нужно всё хорошо подготовить.

– О-о! Разумеется!.. – перечить такому доктору, наместнику Бога (или дьявола?) на земле он не посмел бы. Дерзкий и волевой с другими, перед «чародеем» он был послушней овечки. – Хотела ехать со мной. Еле отговорил. Доктор, а что, уже есть… гм-м… материал?

– Да.

– Сегодняшний карнавал? – вкрадчиво поинтересовался клиент.

– Это мой вопрос. Он не должен вас волновать.

Толстяк взбледнул. Как-то всем телом сразу.

Арчибальд, мягко говоря, был немногословен. Строго отсчитанные слова, рубленые фразы. Отчасти из-за секретности своего предприятия. Отчасти затем… хм… чтобы создать имидж: волевой, деловой, словами не бросается, предпочитает впечатлять результатами, словом, гений! Лишние разговоры доктор избегал, а потому решил быстро закруглить визит вежливости:

– Одевайтесь. Отдыхайте. Всё нужное вам принесут, – и закрыл за собой дверь.

В общих чертах суть дела была ясна. Баюр наблюдал за происходящим, но никак не мог придумать, как ему выпутаться из этой паутины, вырваться отсюда. Вместе с Кирой, конечно, которую, видимо, придётся нести, поскольку она никак не приходила в сознание. Да и разве можно было оставить здесь Виктора? Этого Князя тьмы. Каким бы он ни был! И ведь сами привезли! Да кто же знал? Этому учёному мяснику! Которого коллеги и клиенты боготворят! Да, Александр Сергеевич (о таком здесь, небось, и не слыхивали), с вами спорить, что плевать против ветра. Несовместные, несовместные две вещи – гений и злодейство!

Коридоров в подземном бункере было не меряно, и каждый вёл в какое-то закрытое помещение без второго выхода. Подняться на лифте? Чтобы угодить в лапы Гордэна! Уж тот не выпустит! Должен быть другой выход наружу! А может, и не один. Думай, Баюр, думай!

Арчибальд вернулся в свой кабинет и сразу услышал, как в общем зале что-то загремело, упав на пол, и послышалась ругань. Почти тотчас замигала кнопка над входной дверью. Он рванулся на грохот, нажал на неприметный рычажок на косяке, и дверь разъехалась в стороны.

В общем зале стоял гвалт. Все белые комбинезоны, высыпавшие из-за стеклянной перегородки, и примкнувший к ним техперсонал, оказавшийся поблизости, столпилась в центре, возле какой-то капсулы в человеческий рост из тёмного металла. Она лежала боком, видимо, свалилась, когда её везли. Рядом стояла специальная тележка, но поднять на неё капсулу прибежавшим на шум лаборантам было не под силу.

– В чём дело?! – появление Арчибальда заставило всех мгновенно замолчать и расступиться.

Доктор подошел ближе, придирчиво осмотрел корпус.

– Цела, доктор. На полу ни пятнышка. Если б треснула – потекло…

– Поверните лицом вверх.

С одной стороны капсула имела прозрачную плоскость. Видимо, здесь была «дверь». А за ней… Баюр вздрогнул… Прямо на него уставились немигающие глаза Князя тьмы. Прижизненный гроб.

Через весь зал, грохоча, уже бежали четыре санитара (кто-то успел вызвать), их пропустили, и скоро капсулу установили на колёса. Металлический шкаф у стены стоял распахнутым, к нему и повезли тележку. Ловко подкручивая регуляторы, капсулу приподняли с одной стороны, установили в шкаф, щёлкнули держатели.

– Шкаф пока не закрывайте, – прозвучал непререкаемый приказ, – понаблюдаем. Он ещё в сознании.

Баюр поискал глазами каталку с Кирой. Её отодвинули в самый край зала, и он рванулся туда, пока не дошла её очередь. Ещё издали он увидел, что каталка пуста. Грудь сдавило тисками. Не может быть! Когда выходили от Арчибальда, она была здесь. Уж это он заметил в первую очередь! Остановившись и машинально обшаривая взглядом видневшиеся углы в поисках пропажи, он прекрасно осознавал всю бесполезность высматривания и подозревал самое худшее. Хотя, озарило его, приказа Арчибальда («оставьте пока здесь») вряд ли кто мог ослушаться.

Позади него везли обратно в криогенный отсек пресловутую тележку санитары, на ходу переругиваясь и сваливая вину с падением капсулы друг на друга. Здесь все очень боялись быть уличёнными в недосмотре и в халатности.

– Я что, виноват, что сухой лёд прилепился к днищу? Растаял, вот гробина посклизнулась и съехала.

– Нет, я виноват! – ехидно передразнил его второй. – Сказано же было, всё протереть! Подошвы ботинок тоже!

– Цельный контейнер распаковали и рассыпали, – продолжал оправдываться козёл отпущения. – Придурки! И с тобой могло случиться.

– А что, каба треснула ета гробина? – с угрозой прикинул нападающий.

– Чё ей сделается-то? – виноватый был не из робкого десятка. Случись оказаться напарнику на его месте, в роли оплошавшего, он нападал бы куда прытче и громогласнее. – В ядерной войне уцелеет… ядрит твою… – он вдруг поскользнулся, резко взмахнув руками, и упал, при этом задел ногой и свалил пустую тележку, толкнув её так, что она отлетела и… врезалась в Баюра.

Неожиданный удар заставил тряхнуть головой, и по полу, звеня и светясь бликами, поскакал, покатился его ободок.

– Эльф!!! – истерично заорал Арчибальд, выбросив вперёд руку с острым пальцем, как полководец на поле брани, указуя цель, которую следует поразить. – Хватайте его!

Баюр бросился за обручем, который закатился за шкаф, и вдруг увидел Киру, скорчившуюся в уголке и по-прежнему спящую. Видать, потревоженная шумом от свалившейся капсулы, она очнулась и, незаметно соскользнув с каталки, забилась за шкаф, но усыпляющее снадобье продолжало действовать, и она снова отключилась. По залу уже бежали лаборанты, спущенные, как свора борзых, вдогонку эльфу. Никто не должен её видеть! Маскарадная маска, которой тоже не понравился удар тележки, сморщилась, сползала со лба. Баюр сорвал её и отбросил в сторону. Не медля ни секунды, он вскинул лук и, обернувшись, наугад выпустил стрелу. За ней ещё и ещё. Преследователи вжали головы и пригнулись, притормозив погоню. Выстрелы никого не задели, зато тугие стрелы, просвистев через весь зал, угодили в щиток на стене, выведя из строя какие-то процессы и приведя в действие новые команды. Никто, даже сам стрелок, не мог предположить, что это доисторическое оружие он употребит по столь прямому назначению. Свет замигал, провода заискрились, люди завопили.

Баюр бросился за шкаф к Кире и краем глаза успел заметить вылезшие из орбит глаза Князя тьмы, которые остановились на пике изумления, узнав волхва. Однако осознать ситуацию с внезапным появлением вечно ускользающего объекта ему вряд ли удалось, ибо жидкий азот уже почти лишил человека способности на осмысленную жизнь. Они, округлившиеся от удивления и ужаса, так и застыли открытыми.

Свет мигнул в последний раз и погас, а вой и крики в темноте превратились в панические вопли. Не теряя драгоценных мгновений, Баюр подобрал ободок и вернул его на затылок, нашёл в углу Киру и взвалил себе на плечо. Не найдя спасительного выхода из этой мышеловки заранее, не сочинив план побега, он вынужден был рассчитывать на авось, который (знал по опыту) иногда бывал удачливее продуманных и просчитанных планов, и нырнул в тёмный проём, куда (он заметил) шнырял обслуживающий персонал.

Волхв преодолел половину коридора, когда свет включился. Хвала Богине, Кира, оказавшись на плече Баюра, тоже стала невидимой. Это значительно облегчало задачу, хотя выход отсюда продолжал оставаться неизвестным. Надо было спешить, за спиной уже раздавались крики, направление беглецов не составляло загадки, ибо деться они никуда не могли, кроме этого коридора.

– Его здесь нет! – раздалось за спиной.

И тут Кира застонала.

Повернувшие было обратно преследователи обернулись и с недоумением осматривали пустой коридор. Баюр не прошёл и пяти метров, как они снова бросились вдогонку. И вдруг Кира завизжала:

– А-а-а-а! Бомба! Сейчас всё разнесёт! – и проснулась, со страху вцепившись в голову волхва и распустив перед его носом крыло (благо, невидимое и прозрачное). Не иначе, приснился кошмар (Бен, наверняка, рассказал ей, как они обезвреживали пиратский подарочек да приукрасил по укоренившемуся обыкновению своё геройство, не думая, что впечатлительная жена станет бояться за него даже во сне), но и явь спокойствием её не вознаградила.

Лаборанты и санитары, успевшие вломиться в коридор, при крике «Бомба!» повалились на пол, бегущие следом споткнулись о них и образовали уже кучу, ругая друг друга, с энтузиазмом награждая лежащего сверху и всю его родню до седьмого колена нецензурными эпитетами. Снова погас свет, перебранка перешла в вопли с элементами мордобоя, но погоня приостановилась.

Баюр торопливо зашептал Кире прямо в ухо:

– Кира, не пугайся. Я Баюр, мы с тобой невидимы. Главное – тихо. Не привлекай внимание. Они нас схватят по звуку.

Ошарашенная таким заявлением, она всё же взяла себя в руки, и ей хватило ума не задавать вопросов, проясняющих ситуацию до конца. Она просто подчинилась воле волхва, доверившись ему безоговорочно.

– Я могу идти сама, – шепнула она.

– Не сейчас. Ты невидима, пока ты – часть меня.

Устраивая свою ношу поудобнее на плече, волхв оступился и, чтобы не упасть, упёрся рукой в стену, попав при этом в выемку с каким-то рычагом и, не раздумывая, рванул его. Через мгновение в общем зале послышались вопли и беготня. Баюр нащупал ещё один рычаг и снова нажал. В темноте зала шумно хозяйничала неразбериха, оттуда доносились грохот опрокинутых столов, звон разбиваемого стекла, что-то взрывалось и хлестала вода… а может, не вода?.. Арчибальд, пытаясь усмирить панику, ревел, срываясь на визг:

– Куда!!! С… потроха! Какого… на… должны знать! – поток непереводимых четырёхэтажных ругательств не иссякал, перекрывая все остальные крики. Никто и предположить не мог, что этот холеный аристократ в совершенстве владеет столь ненормативной лексикой, да ещё в таком объёме. И вдруг дверной проём ярко осветился и дохнул, как доменная печь.

– Пожар!!!

– Валим!

– Щас рванёт! – куча преследователей наконец разобралась с руками-ногами, подхватилась и ринулась по коридору наутёк.

Баюр с Кирой вжался в стену, пропуская топочущих беглецов, и бросился следом. Теперь он был уверен, что выход наверх им обеспечен: подземные работники знали, куда бегут.

Свет неожиданно включался, мигал, притухал и ярко вспыхивал, словно лихорадочный, пока совсем не погас, исчерпав свою агонию. Перед глазами смутно мелькали стены, повороты и удаляющиеся каблуки чужих ног. А где-то позади раздался оглушительный взрыв. На головы посыпалось, стены содрогнулись, грозя обрушиться. Бегущие впереди поддали жару, к ним на ходу пристраивались выбегающие из закоулков и комнатушек другие работники с ахами и причитаниями, а потом стихали и бежали молча, как и все остальные.

Впереди послышался треск и зашипела, засвистала вода, запахло сероводородом. Беглецы свернули, захлюпали по мокрому. А Баюр остановился.

– А мы? – прохрипела Кира. В коридоре почти не осталось кислорода, углекислый газ, жар и копоть добрались и сюда.

– Кажется… мы бежим по кругу… – вертел головой волхв. Кира сползла с его плеча, обретя контур, едва уловимый в темноте, и встала рядом, в тёплую парящую лужу, бесплатно принимая дорогостоящую ванну. – Там, – показал он вслед убежавшим, – уже заливает… Попробуем сюда, – и указал на железную дверь, в темноте слившуюся со стеной.

Кира ухватилась за ручку и дёрнула:

– Заперта!

Волхв, как заправский домушник, достал из кармана «ключ от всех дверей», благополучно исчезнувший из кармана Роба и перекочевавший к предприимчивому эльфу, и заскрипел в скважине.

– Откуда?!

– Спёр у санитара. Очень вовремя… – и рванул дверь.

Непроглядная тьма дохнула сырой прохладой. Здесь, за массивной дверью, сработанной на совесть, можно было дышать, ядовитый смрад коридора ещё не проник сюда. Даже звуки казались далёкими и глухими. Кира опасливо переступила порог:

– Подземелье какое-то.

– Здесь везде – подземелье.

Баюр, успевший передвинуть на лоб ободок, чтобы Кира не искала его наощупь, что-то достал из кармана, и в руке засветился прозрачный камушек, явив взору бетонные стены, облепленные бесчисленными трубами, кабелями, перевитыми проводами. В нескольких шагах от двери начинались ступени. Опять коридор, только теперь плавно уходящий вниз, в глубину. Сверху что-то взрывалось, стены подземелья недовольно вздрагивали, но пока держались.

– Что если нас завалит в этом погребе? – поёжилась Кира, еле поспевая бежать за волхвом по гулкому бетонному тоннелю. – Здесь уж нас точно никогда не раскопают, не найдут, – и в подтверждение её слов после очередной взрывной волны сверху посыпались песок и мелкая щебёнка.

– Прибавим? – волхв схватил её за руку, и она, не успевая дышать, полетела за ним, как на международном чемпионате в борьбе за призовой кубок.

Провал заметили издали. Бетонное полотно изломанным краем нависло над пропастью, а в ней на глубине поблескивало что-то грязное (язык не поворачивался назвать водой) с торчащими над поверхностью ржавыми железяками, деревянными обломками. Строительный мусор. Баюр задрал голову. Разрушенные леса уродливо растопырили корявые останки, с одной из балок свисала верёвка, которая одиноко раскачивалась над краем омута на высоте человеческого роста от пола. Забытые рабочими леса со временем рухнули, подземелье исправно выполняло свои функции, поставляя по трубам продукты вулканической деятельности, не вызывая нареканий, и в инспекции не нуждалось. Так и осталась эта разруха без присмотра. А может, леса обвалились вместе со строителями?

С другой стороны обвала начинались ступени вверх, которые упирались в дверь, похожую на ту, что впустила их в катакомбы.

– Других путей нет, – Баюр подцепил верёвку, повертел в руке, прикинул расстояние через провал. – Коротка. Не достанет до берега.

– На этой? – ужаснулась Кира. – Сгнила уж поди, оборвётся.

– Сюда бы мою верёвку. Осталась наверху, в ташке.

– В чём?

– В торбе. Не важно… На этом огрызке не донесёт до лестницы.

Где-то далеко за спиной снова взорвалось, туннель загудел, и вдруг потолочные перекрытия за их спинами рухнули, подняв тучи пыли и обстреляв притихших беглецов каменной крошкой. Кира решительно выхватила кинжал, болтавшийся в ножнах на поясе волхва, и одним махом отхватила свою косу у самого затылка:

– Этого хватит, если связать?

Брови Баюра выгнулись дикими кошками, только что не мявкнули от внезапного решения проблемы, но размышлять и перебирать варианты не было времени (да и вариантов тоже). Схватив золотое плетение, он мудрёным узлом соединил его с верёвкой, подёргал на прочность:

– Должна выдержать. Цепляйся крепче. На той стороне, видишь? Крюк. Хватайся за него сразу, как долетишь, – и с силой толкнул девушку, вцепившуюся в свою косу руками и коленями.

Приступенивание увенчалось успехом. Золотой конец тарзанки летел назад к волхву, приглашая повторить увлекательную переправу. Правда, толкача за спиной и возможности разбежаться не было, потому пришлось оттолкнуться посильнее и сигануть в омут в надежде, что кривая вынесет. Она и вынесла, но на подлёте к ступеням треснула старая верёвка у самой балки (и впрямь сгнила, как ещё Киру выдержала! Впрочем, она была легче волхва). Баюр, коснувшись ногами ступеней, завалился на спину и, если б не Кира, свалился в обрыв. Она, одной рукой держась за крюк, другой вцепилась в его запястье. Ну а дальше он сам изловчился. И в тот момент обломки лесов, что свисали над провалом, осели, крякнули и рухнули в омут, взметнув веером застоявшуюся жижу и окатив охнувших катальщиков.

– Что дальше? – всхлипнула Кира, размазывая по лицу грязь.

Они стояли на узкой лестнице, обрывающейся в провал, перед наглухо закрытой железной дверью и тяжело дышали, как в мышеловке, откуда нет выхода.

Баюр полез в карман:

– Ключ от всех дверей. Умно придумано.

– А вдруг не подойдёт?! – ужас родился сам собой и был выдохнут бесконтрольно, в отчаянии, после чего дышать стало нечем. И на Кирином лице застыла мертвенная маска с круглыми остановившимися глазами.

Баюр замер с ключом возле скважины, повернул голову к своей спутнице:

– Тьфу на тебя! Под руку! Дарк воспитывал? Поклон ему! – и заскрежетал в ржавом замке.

Дверь, видимо, запертая сразу после строительства и с тех пор невостребованная, услышав щелчок механизма, так успешно и долго притворявшегося усопшим, заскрипела, ворочая ревматические суставы, и отлетела, пнутая эльфийским сапогом.

Серый рассвет плыл над землёй ленивым белым туманом, скрывающим даль. Холодный воздух сразу пробрал до костей. Но это была свобода! Жизнь! И узники подземелья рванулись ей навстречу. Не успели они сделать и пары шагов, как на них налетело что-то пёстрое, гребенчатое, устрашающее и радостно залаяло.

– Ковбой! Ты всё ещё прикидываешься драконом!

Кира взвизгнула от восторга, обняла лохматого пса, растерявшего львиную долю драконьих аксессуаров, обтрёпанного, в репьях, и заплакала счастливо, по-детски размазывая кулаком слёзы. Как давно это было! Гипермаркет, карнавальные костюмы, музыка, смех… С тех пор прошла вечность! Она успела умереть и воскреснуть, вырваться из лабиринтов ада… А из тумана к ним бежали друзья, такие же обтрёпанные и облезлые, как Ковбой, впереди всех – Гладиатор. Он подхватил Киру на руки и уткнулся лицом в золото спутанных коротких волос.