Текст книги "Фокус зеркала"

– Кишка не прямая, коридор тоже, – возразил волхв. – Он всё время поворачивает направо.

– Да? А как ты заметил? У тебя что, компас в голове?

Баюр усмехнулся:

– Просто наблюдательность. И опыт.

– И ты ещё спрашиваешь, почему я отправился за тобой, а не за первой группой, направо, – выдохнул Бартоломео с чувством глубокого удовлетворения. – А что ему здесь понадобилось, этому малахольному?

– Кто ж знает? – Ян споткнулся о выступающий камень, выругался. – Может, портал ищет. Или Ольгера. Он ведь грозился Грегору, что раньше него вернётся.

– Змея!!! – возопил Артур. Впереди рядом с ручьём и впрямь белело что-то изогнутое, но не шевелилось.

Останавливаться тем не менее не собирались, а Баюр припустил ещё резвее, уходя в отрыв наравне с Ковбоем, и, уже вырвавшись вперёд, крикнул через плечо:

– Пояс от пижамы!

– Значит, точно идём, по следу, – обрадовался Артур, но на всякий случай спросил: – Ты уверен?

Вместо ответа Баюр поднял «змею» над головой, помахал, и преследование стало оптимистичнее. Но ненадолго. Вскоре они наткнулись на груду камней поперёк дороги, неизвестно как здесь оказавшуюся. Ручей невозмутимо просачивался под ней и продолжал свой путь, не испытывая неудобств и препятствий.

– Та-ак, – протянул Баюр, – начинается.

– Что ты имеешь в виду? – забеспокоился Артур, обходя булыжники. – Думаешь, обвал?

– Думаю, ловушки, – он посветил вверх. Каменные глыбы плотно прилегали друг к другу, но между ними отчётливо видна была состыковка. – Наш «друг», видимо, наступил на сигнальный камень… или тронул какой-нибудь выступ (Бартоломео отшатнулся от стены и вытянулся в струнку, придирчиво глядя под ноги), ловушка и сработала.

– Но кто её здесь установил? Зачем? – Ян присел на корточки. – Его случаем не завалило?

– Проскочил, – уверенно заявил Баюр. – Но дальше будьте настороже. Хотя… раз он уже прошёл…

– Повторно не сработают? – с надеждой спросил Артур.

– Ручаться нельзя, – ответил за волхва Ян. – Так что вперёд не вырывайся.

Толстяк и не собирался. Ему достаточно было наглядной демонстрации, чем может обернуться торопливая неосмотрительность.

Ковбой, в первую очередь обнюхав со всех сторон груду булыжников, но никакой привлекательности в них не обнаружив, углубился во мрак туннеля и, видимо, не чуя опасности, гавкнул из темноты, поторапливая замешкавшихся друзей. Ещё раз просветив фонариками со всех сторон камни и убедившись, что человека под ними не наблюдается, они отправились за псом, теперь уже не рискуя бежать. Сколько времени длился их марафон, они не могли определить и даже не пытались, Ян ни разу не взглянул на часы, которые здесь были занятной, но никчемной безделушкой.

– Смотрите, у стены… – показал Артур.

У самого подножья, раскрошившегося и образовавшего ложе, взгорбливался родничок, то выпрямляясь столбиком, то снова оседая, вода ручейком стекала в продольную выемку коридора и катилась во всю длину тоннеля.

– Вот, значит, где ты обосновался, – Баюр удержал Бартоломео, нагнувшегося к роднику, за плечо. – Не всякую воду в пещерах можно пить. Не будем рисковать, – и, сняв с пояса фляжку, протянул жаждущему. – Ну, всё, ребята, дальше спуск.

Артур прополоскал рот, огляделся:

– Откуда ты знаешь? Приметил что?

– Приметил, – волхв обратил фонарь вниз, на основание стены и пустил луч вдоль неё, подсвечивая в каменном полу едва приметный, почти сравнявшийся с поверхностью сухой желобок, засеянный пылью и мелкой крошкой. – Старое русло. Когда-то ключ бежал по нему. Но его направление изменили, – свет упал на полукружный каменный бортик (без всякого сомнения, рукотворный), огораживающий криницу от прежнего, выбранного самим ручьём пути.

– И что это значит? – Артур ощупывал глазами запруду, утверждающую чью-то властную волю.

– Воде удобнее течь вниз, она выбирает направление безошибочно. Новый путь – прямой, без наклона, но ручью деваться некуда. Пришлось подчиниться.

– Значит, он кому-то помешал? Кому?

– Скоро узнаем, – мрачно пообещал Баюр, безнадёжно пытаясь пробить лучом мрак тоннеля.

А Ян обобщил наблюдения:

– Запруда и ловушки… это дела разумных существ, а не животных. И уж конечно, не природные явления.

По спине Артура прокатился озноб. Чересчур разумными и очень даже недружелюбными выглядели творения этих «существ», и горячего желания встречаться с ними в узком тёмном тоннеле почему-то не возникало. Но вслух он своих опасений не высказал. Его друзья, куда более него знакомые с разными рисками и аномалиями, и так всё слишком хорошо поняли. А выставляться перед ними лишний раз трусом и недотёпой очень не хотелось. К тому же деваться им было всё равно некуда. Отправились искать чемурудного беглеца – надо идти до конца. Не возвращаться же, поджавши хвост, убегая от собственных страхов, даже не выяснив источник опасности! Поэтому вслух Бартоломео бодро (и почти ненаигранно) сказал:

– Спуск – так спуск. Нам без разницы.

Дальше путь продолжался без изменений, если не считать пропавшего ручья вместе с его уютным мурлыканьем, отчего мрачность тоннеля приобрела зловещий оттенок. Потом уклон стал вполне ощутимым, а чем дальше, тем круче. Иногда дорога выравнивалась, чтобы через несколько метров скатиться горкой, и снова всё повторялось. Вопреки ожиданиям, чем глубже они спускались, тем теплее становилось, словно там, внизу, топили печку. Воздух был сухой, но не удушливый, и дышать было легко.

– Под ноги глядите, – напутствовал Баюр. – Могут внезапно открыться колодцы – и всё, хана́.

– Вон, – вытянул вперёд руку Бартоломео, – открылся уже…

Подойдя ближе, друзья остановились, присели, ощупывая корявый край почти квадратной дыры между двумя раздвинутыми плитами. Посветили внутрь, там, глубоко, из чёрной воды торчало что-то острое, камень-не камень, на сталь, вроде, не похоже. Какая разница? Результат один.

– Как ты думаешь, Баюр, Корбринн проскочил или…

– Проскочил. Иначе были бы на виду обрывки одежды… или что-то ещё…

Артура, представившего это «что-то ещё» вроде переломанных костей и окровавленных гирлянд внутренностей, передёрнуло:

– Рискует парень. Путь нам прокладывает.

– Ага, герой, – с издёвкой откликнулся Ян. – Не забывай, что мы по его милости тут.

– Он нас не просил, – отрезал Баюр, разом закрыв тему. – Поднимайтесь.

Чего ещё можно ожидать впереди, не знали, поэтому шли осторожно, обшаривая лучами тоннель сверху, снизу и с боков, высматривая заготовленные сюрпризы. И вдруг свет упёрся в стену. Неужели тупик, и весь поход – зря? Лучи зашарили по ровному монолиту вдоль и поперёк, под ним… Ковбой, бесстрашный путешественник, надёжный защитник, бойцовский пёс, жалобно, виновато заскулил и лёг под стеной, уткнувшись мордой во что-то непонятное…

– Стойте! Да ведь это… шлёпанец! – Ян выдернул из-под носа собаки измочаленный, в жидкой грязи больничный шлёпанец. – Рваный. А где его пара? И хозяин?

Глава 28
Царство килотов

Бесконечно долгую минуту три фонарика со всех сторон изучали рваную обувку, вернее, огрызок, совсем недавно ею бывший.

– Если он был здесь, то куда делся? – Артур недоумённо крутил головой. – Идти-то больше некуда! Испарился что ли?

Баюр прощупывал лучом камень, преградивший им путь, и вдруг присвистнул:

– А ведь это не монолит! Плита! Судя по всему, её опускают и поднимают. Видите, стыки? Наверху?

– Кто? – внезапно осипшим голосом выдавил Бартоломео.

– Вероятно, те, кто установил ловушки, – Ян тихонько простукивал костяшками пальцев глухой камень, раздумывая, что бы предпринять, чтобы заставить его подняться.

Ковбой по-щенячьи подполз к Баюру, прижался к ногам.

– А что такое с псом? – Артур присел и гладил лохматого друга, тот виновато и благодарно взглядывал на него, подобрав хвост и свернувшись клубком.

– Безотчётный страх, – определил волхв. – Так бывает в глубинных пещерах. Природу его объяснить трудно… то ли концентрация подземных газов, то ли магия. А вы-то как?

– На меня не действует, – Ян простукивал верхний край плиты, его рукав задрался, и на запястье тускло блеснул серебристой вязью браслет.

Баюр уставился на Артура.

– Нет-нет, – замахал руками тот, – и не думай! Со мной всё в порядке! Как обычно.

– Вот и я думаю: почему? У нас-то с Яном харлисские обереги…

– А у меня – во! – Бартоломео выдернул из-за ворота амулет Шилака.

– А-а! – удовлетворённо протянул волхв. – Тогда – ладно, – засучив рукав, он снял с предплечья свой браслет и нацепил Ковбою вместо ошейника: – Плевать мы хотели на ваши мо́роки!

Пёс покорно вытянул шею, лизнул руку хозяину, но клубок не развернул.

– Сейчас пройдёт, – заверил Баюр. – Ну что? Какие соображения?

– Может быть, здесь тоже есть какой-нибудь сигнальный камень? – предположил Бартоломео.

– Вот это вряд ли, – Баюр посмотрел на поднявшегося Ковбоя, который подошёл к стене и обнюхивал песок у её основания. – Какой тогда смысл в заслоне, если каждый может его поднять, нащупав ворот? Нет, Виктора впустили и запечатали вход.

– И что теперь? Нам его не достать?

Ковбой зарычал и стал энергично рыть влажный песок, который комьями полетел в дискутирующих людей, заставив их замолчать. Через мгновение, уже догадавшись, они принялись ему помогать, орудуя тем, что подвернулось под руку. Баюр – своим кинжалом, выручавшим его в разнообразных обстоятельствах, Ян – обломанным суком, подобранным по дороге, Артур отгребал руками за всеми троими. Щель под плитой постепенно увеличивалась, и скоро в неё стало просачиваться тусклое свечение. Рыть перестали, когда сталь и сук наткнулись на нижний камень – основание, превращённое проходившим здесь когда-то речным потоком в песчаное дно. Подкоп получился не так уж мал, в него можно было, хоть и с трудом, протиснуться. Но только не Артуру. Все трое молча переглянулись, разом вспомнив, как толстяк застрял в щели, когда удирали из логова кракена, а Ковбой, припав на брюхо, уже полез под стену.

– Жди нас здесь, Артур. На той стороне мы постараемся найти рычаг, чтобы поднять плиту, – пообещал волхв. – А если нет – возвращайся обратно. Дорога одна, не заблудишься.

Ян лёг на живот, пытаясь заглянуть в дыру, но ничего не вышло: с той стороны, видимо, был каменный уступ, который загораживал обзор, видны были только собачьи лапы. А поскольку пёс не подавал признаков беспокойства, можно было смело следовать за ним, и парень сунул голову в проём. Баюр подождал, пока Ян, упираясь и извиваясь ящерицей, втянулся в щель, а потом приглушённо позвал с той стороны: «Давай!», и распластался на песке. Просунув в дыру голову и одно плечо, волхв ощутил себя пойманным в капкан, который стиснул его и, казалось, продолжал сжиматься, норовя раздавить самонадеянного человечка в лепёшку. На мгновение почудилось, что он застрял намертво, но вспомнив, что перед ним сумел протиснуться Ян, тем более как-то пропихнулась туша Ковбоя (кстати, как? Может, под пышной шубой скрывалось гибкое змеиное тело?), волхв вытянулся струной и заворочался, ввинчиваясь в негостеприимную нору. Главное – протолкнуть плечи, а всё, что ниже их, просочится само собой. Едва голова вылезла из каменных тисков, он жадно глотнул воздух, а увидев друзей, рванулся изо всех сил, разодрав рубаху, но высвободив плечо, и мёртвая хватка капкана ослабела, сдалась под натиском ожесточённой решительности, дальше он выбрался легко, подтягиваясь на руках.

Оказавшись по другую сторону, лазутчики, грязные и расцарапанные (но кто же обращает внимание на такие мелочи?), встали плечом к плечу, обозревая приютившее их местечко. Каменный мешок, на дне которого они топтались, вовсе не был тесен, он образовывал возле выхода, задвинутого плитой, серповидную площадку с радиусом около пяти метров, за ней сразу поднимались, скрывая дальнюю перспективу, каменные уступы с выдолбленными ступенями наверх. Судя по своду, темнеющему где-то над головой, метущемуся тенями и попискивающему (летучие мыши!), подземная полость была необъятна во все стороны. А главное – не было темноты! Неяркий, скорее, сумеречный свет шёл неизвестно откуда. Друзья потрясённо озирались, открыв рты, обмениваясь озадаченными взглядами, а Ковбой, успевший обежать площадку и с ворчанием обнюхать её, теперь остановился перед ними, переводя взгляд с одного на другого, выжидательно наблюдая, когда их растерянность перерастёт в решительные действия.

– А вот и пара, – Баюр поднял второй шлёпанец, повертел в руке. – Значит, его хозяин тоже где-то здесь.

– Рычаг! – опомнился Ян, и они бросились исследовать затворённый вход.

Выступающий овальный камень на правом «косяке двери», подозрительно гладкий, словно отполированный, подсказывал, что приобрёл свой глянец благодаря бессчётным прикосновениям рук человеческих, и Ян на согласный кивок Баюра решил нажать на него. Ничего не произошло. Плита неподвижно застыла, торжествуя победу над попавшими в ловушку, как мухи в тенёта, наивными людишками, только что не разразилась раскатистым хохотом. Волхв отодвинул друга:

– А если так? – и нажал на камень дважды.

Зашуршало. Тихо, недовольно. Несговорчивая махина медленно и неохотно, но почти бесшумно поползла вверх. Проём у основания постепенно увеличивался, но Артур не стал дожидаться, когда вход откроется полностью, и поднырнул под плиту. А она, дойдя до середины, остановилась.

– Ещё не ушёл обратно? – пошутил Баюр. – Я думал, тебя уж и след простыл.

– Ага! Назад одному – страшнее, чем с вами в пекло, – и, задрав голову, огляделся: – Матерь божья! Подземное царство!

– Ну, царства пока не узрели, однако размах пространства впечатляет.

По ступеням взбирались на четвереньках, осторожно заглядывая за край. Глазам открылся невероятный пейзаж и, по всем приметам, обитаемый. В полсотни метров от них в каменных берегах покоился водоём. На расстоянии вода казалась тёмной, застывшей, без всякой прибрежной растительности. С одной стороны берег был пологим, словно выдолбленным хозяйственным человеком для удобства эксплуатации. Но откуда ему тут взяться, человеку? Дальше – каменистая поверхность, напоминавшая широкую дорогу или даже длинную площадь, обрамлённую островками песка с чахлыми щепотками какой-то растительности или заплесневелого лишайника, щедро удобренного разнокалиберными ракушками. Ветра здесь нет, воздух стоячий (кстати, почему он свежий, не затхлый?), дышать можно свободно, по крайней мере, удушье им не грозило. На пологом береге что-то шевельнулось. Друзья, успевшие подняться на уступ, плюхнулись животами вниз, высматривая впереди движение. Ковбой тоже лёг, глухо и недовольно урча. Непонятное шевеление повторилось, и друзья поползли на брюхе, чтобы поближе разглядеть, что там такое. Раз что-то копошится – значит, живое. Но что? Они уже подползли почти к краю водоёма, круто выгнувшему каменный бок, за которым было удобно укрыться и наблюдать другой берег, пологий, как вдруг Баюр сдавленно воскликнул:

– Не может быть!

На просторном ложе отдыхали огромные раки – двух с половиной метров ростом. Они изредка шевелились, скребя панцирем и клешнями по камню, издавая характерный противный звук, но вели себя мирно. У Бартоломео отвисла челюсть:

– А-а… они бегать умеют?

Но ответить ему не успели. С дальней стороны «площади», из-за нагромождения скал, упирающихся в самый свод, которые друзья приняли вначале за противоположную стену подземной полости, с жутким шипением выползал громадный ящер. Голова крокодила в пятикратном увеличении открывала клыкастую пасть с раздвоенным жалом, а на носу торчал мощный рог. Тело в обхвате напоминало столетний дуб, только покрыто было чешуёй, как бронежилетом, а по хребту вздымался остроконечный гребень, который плавно изгибался, повинуясь движению змея. По обе стороны гребня расходились перепончато-кожаные крылья, чёрные, тускло-бархатистые, словно присыпанные сажей. Змей то распускал их в стороны, словно намереваясь взлететь, то снова складывал. Переступая короткими мощными лапами, громадина, шипя и играя ядовитым языком, приближалась. Раки оживились, но не спешили укрыться в воде, а защёлкали клешнями, как парикмахеры ножницами, и выгнули кольцом вверх хвосты с не менее ядовитыми жалами.

– Морские скорпионы, – комментировал Баюр. – Я слышал о них, но видеть не доводилось.

– Вот эти?! – не поверил Артур.

– Да. Их ещё называют ракоскорпионами. Они очень манёвренные, прыгучие, мгновенно пускают в ход жало, их яд очень опасен. Видишь, даже ящера не боятся.

– Зато мы боимся, – толстяк вжался в береговой выступ, продолжая неотрывно смотреть на разворачивающееся поле сражения.

В это мгновение из дальнего, заскального тоннеля показался огонь. Под факелом вышли на открытое пространство люди… или не люди? Дюжина низкоросликов, от силы в полчеловеческого роста. Друзья замерли, поражённые едва ли не сильнее, чем когда увидели морских скорпионов и ящера. Кстати, о ящере и ракоскорпионах. При виде факела они повели себя совершенно неожиданно. Последние тут же попрыгали в воду и скрылись, а разъярённая змеюка тотчас утратила свою агрессивность и, захлопнув пасть, спрятала зловещий ядовитый язык. Развернув рогатую морду к низкоросликам, ящер униженно лупал глазищами, пока один из них (видимо, главный) что-то выкрикивал на непонятном языке, взмахивая рукой в сторону скалы. А когда факел встряхнулся и указал в том же направлении, произошло невероятное: змей стал втягиваться обратно в своё логово задним ходом, при этом не сводя зачарованных глаз с огня, словно опасаясь подвоха, пока не скрылся совсем.

– Что это? – шёпотом выдавил Артур.

Баюр еле слышно ответил:

– Видимо, здешние обитатели боятся огня и подчиняются ему беспрекословно… а по возможности удирают.

В центре площади, освещённые факелом, низкорослики были хорошо видны, и затаившиеся наблюдатели смогли их хорошо рассмотреть. Хоть и невелики размером, они были прекрасно сложены и по-своему привлекательны. Одежда из тонкой, искусно выделанной кожи облегала мускулистые, подтянутые фигуры, грудь украшала цветная вышивка. Тёмные волосы были заплетены в косу или собраны свободным пучком и длиной доставали до пояса. Черты лица правильные, кожа не светлая и не тёмная, а словно покрытая ровным южным загаром, без признаков какой-либо растительности. И все – с оружием: за плечом у каждого приторочен длинный меч в ножнах, а на поясе – несколько метательных. Только один из дюжины выделялся обликом. Обычного человеческого роста, светло-русые волосы свободно откинуты на плечи, бледное лицо – в обрамлении такой же светлой, коротко подстриженной бороды. Его одежда, местного пошива, отличалась только размерами, равно как и мягкие, беззвучные мокасины.

По взмаху руки того же главного, который заставил удалиться ящера, низкорослики рассыпались по дальним закоулкам, прочёсывая подозрительные и затёмнённые уголки, а высокий направился в сторону затаившихся друзей.

– Облава! – охнул Артур.

Дальше скрываться не имело смысла, и люди встали в полный рост. Беготня сразу остановилась, главный повернулся к появленцам, которые напряжённо смотрели на приближающегося к ним делегата. Рука Баюра машинально легла на рукоять кинжала. Нет, он не собирался выхватывать оружие, жест был рефлекторный, привычный, ничего общего не имеющий с подготовкой к бою, ибо прикосновение к округлому оголовью клинка, как обычно, придавало чувство защищённости, уверенности. Молниеносный удар под колени свалил всех троих лицом на камни, рядом резко взвизгнул Ковбой, и придушенно зарокотал утробный рык. Запахло палёной шерстью. Неожиданная для мелковатых людей железная хватка сковала запястья и вывернула руки за спину. Сверху навалились, не давая возможности шелохнуться. Ноги Баюра остались свободными, и их длину малорослики не учли. Он резко согнул колени, каблуками врезав в спину оседлавшему его воину. Тот охнул и на мгновение ослабил хватку. Этого было достаточно, чтобы волхв выдернул руки и вскочил, опрокинув своего захватчика. Кинжал, размером не уступающий боевым мечам местных воинов, взвился над головой, сверкнув обоюдоострыми гранями в свете факела. Трое малоросликов выскочили перед ним, поводя в воздухе отточенными мечами, отполированными не для тренировок и, наверняка, знающими вкус крови. Баюр уже оценил молниеносность реакции и силу противника, и не строил иллюзий насчёт их мелковатости. Он пригнулся, приноравливаясь к их росту и изготавливаясь к сражению. Ложный выпад слева его не обманул, волхв отскочил и вовремя отбил удар справа, одновременно лягнув ногой в живот рванувшегося к нему среднего так, что тот, скрючившись пополам, отлетел назад и временно выбыл из схватки. Зазвенела сталь. Баюр еле успевал отбивать удары двух клинков, летящих с такой скоростью, что в глазах зарябило. Ян и Артур с заломленными за спину руками, оттащенные в сторону и прижатые к высокому каменному берегу, заворожено открыв рты, взирали на сверкающую круговерть, сыплющую искрами, мысленно прощаясь с жизнью, но всё же надеясь на чудо. Ковбоя вообще слышно не было. Убили? Усыпили? Обездвиженной тушей он валялся в стороне, а над ним нависли недрёманные стражи, прижав пышную шубу к месту падения ногами – для верности.

Выпад слева… Удар! Справа… Удар! Вместе – разворот, и широкая дуга, свистнув в воздухе, отбила сразу оба, но прыти нападающим не убавила. Они заскользили по кругу, оценивая манёвренность светловолосого великана, одновременно высматривая его уязвимые места. Баюр застыл в боевой стойке, следя за увёртливыми маленькими бестиями, которые не выказывали ни малейших признаков усталости и, кажется, вошли во вкус. Впрочем, злорадства на их лицах не было, только глаза вспыхивали азартом ярче факела. Победить в одиночку такую ораву да ещё освободить друзей надежды было на грош, но и сдаваться за здорово живёшь он не собирался. Главный молча наблюдал гладиаторское представление. И хотя он был за спиной, Баюр не переставал чувствовать его присутствие. Вот левый противник кошкой взвился вверх, выбросив вперёд меч, нацеленный в самое уязвимое место на шее, в ямочку у основания. Волхв с широким взмахом отбил удар, и клинок нападающего, вырвавшись, заскакал к ногам главаря, звеня и скрежеща по камню. Второй противник кинулся в атаку без промедления, волхв подпрыгнул, вскочив на выступ берегового окоёма, чтобы ногой в лоб успокоить резвого вояку, и в этот момент вожак что-то каркнул. Сверху на Баюра упала проволочная сеть, тонкая, но чрезвычайно крепкая, и дёрнула назад. Он уже размахнулся правой ногой, а на левой не устоял. Сеть рванула, он плюхнулся в воду, погрузившись с головой.

В первое мгновение вода показалась ледяной, сеть обвисла, но не стянула тело, а только обволокла голову и стала погружаться вниз, увлекая за собой запутавшуюся в ней жертву на глубину. Кстати, очень немаленькую глубину. Волхв открыл глаза. Вода оказалась удивительно чистой, прозрачной и, хотя холодной, однако не настолько, чтобы сковать движения. Но это в верхнем слое, ближе к поверхности. Чем дальше он погружался, тем студёней она становилась и обещала задушить в ледяных объятиях попавшего в омут человека, превратить его в стылую сосульку. Нечего было и пытаться порвать металлические ячейки кинжалом, который волхв всё ещё сжимал в руке, поэтому он вертелся и ворочал руками-ногами больше для согрева да ещё в поисках концов сети – накинули-то её полотном, а не мешком. Найти бы эти концы и освободиться из ловушки. Она хоть и не стягивала, но простора для движения тоже не давала, он трепыхался, как рыба в сачке, цепляясь чем ни попадя за проволочное плетение, рискуя запутаться окончательно. Погружение достигло уже метров десяти… кажется. А дна всё не было. Зато снизу вверх толчками стали подниматься волны, по-видимому, всплывало что-то большое. «Только очередного кракена мне не хватало», – мелькнула мысль и тут же растаяла. Под ногами волхв услышал противный клацающий звук. Он инстинктивно поджал ноги и подтянул колени к груди. Клацанье повторилось, потом сменилось скрежещущим звуком, словно натянутую железную цепь тащили через узкое отверстие. Волхв изловчился наклонить голову, чтобы разглядеть источник звука. Матерь Божья! Огромный ракоскорпион, помахивая по-детски маленькими крылышками, которые на суше были бесполезны, а в воде позволяли легко перемещаться, скрёб клешнями сеть, надеясь добраться до добычи и подзакусить. Освободитель и пожиратель в одном лице, вернее, морде, уродливо вытянутой, панцирной, с раззявленной пастью и угрожающе поводящей длинными усами. Сеть хрустнула, и в узкую дыру просунулась смертоносная клешня, защёлкала у самых ботинок, пытаясь изловить еду и вытянуть её в дырку. Но далеко просунуться не смогла и принялась усовершенствовать прореху. Волхв терпеливо выждал, пока голодный хищник не увеличил проход настолько, чтобы можно было из него выскользнуть, и с силой всадил каблуками в выпученные круглые буркалы, заставив гада погрузиться поглубже. И в это мгновение сеть пошла вверх. Пойманного врага, охлаждённого и помытого, поднимали (думали, что поднимали) для другой трапезы, включив в людоедское меню низкоросликов. Вкусы голодных клиентов странным образом совпали, а их добыча стала яблоком раздора. Но пока обе стороны сыграли на руку пойманной жертве, хоть и не помышляли ей подсоблять. Сеть быстро улетела ввысь, освободив волхва, но оставив его наедине с опасным противником, который в воде двигался не в пример быстрее человека. Удар каблуками лишь на время увеличил расстояние между ними, отсрочив неизбежный финал, с которым волхв был категорически не согласен и изготовился драться до последнего.

Ракоскорпион, проморгавшись, развёл клешни в стороны и задрал кольцом смертоносный хвост, приняв боевую позицию. Баюр, не переставая работать руками-ногами, чтоб не опуститься на дно, где этих хищников не мерено, крепко вцепился в кинжал и не сводил глаз с изготовившегося к атаке чудовища, которое, видя, что жертве деться некуда, особенно не спешило. Вдруг снизу прибоем покатила ледяная волна, за ней показалось что-то тёмное и большое. Ещё один? Какой «приятный» сюрприз! Сожрут ведь, сволочи! Они атаковали одновременно, с двух сторон. Человеку стоило неимоверных усилий дёрнуться вверх и подтянуть ноги. Вода казалась вязкой, как кисель, и тяжёлой, а движения замедленными и плавными, как во сне. Тем не менее он успел, а ракоскорпионы столкнулись, сцепившись клешнями и размахивая кольцами хвостов. Раздумывать было некогда, ибо эти гигантские земноводные, в отличие от волхва, двигались в воде свободно и быстро, к тому же их было двое и они могли напасть с разных сторон. Он старался не думать о том, что со дна вот-вот поднимется целая стая этих гадов – тогда уж ему точно конец. Волхв замер на месте (насколько это было возможно в воде), не пытаясь удрать от хищников, чтобы не спровоцировать их дружную погоню за собой. Результат догонялки был слишком очевиден и однозначен. Тем более что запасы воздуха подходили к концу, на длительное пребывание под водой они рассчитаны не были. Уловка сработала. Жертва, как переходящий приз, чуть в стороне добросовестно поджидала победителя, и монстры ринулись в бой друг на друга за право обладания ею. Защёлкали зловещие ножницы. Ядовитые жала на кончиках хвостов, видимо, были бесполезны против сородичей, потому их в ход не пускали, кольца опустили и распрямили плетями, поводя ими из стороны в сторону и используя вместо руля. Панцирные твари оказались на удивление манёвренными, однако долго не кружились друг против друга, как это делают люди, оценивая противника, а почти тотчас сцепились и завертелись в водовороте, где их уже было не разобрать по отдельности. Дожидаться, кому он достанется, волхв, разумеется, не стал и мощными толчками стал выбираться на поверхность, пока драчуны не опомнились. Воздуха в запасе уже не осталось, он боялся рефлекторно открыть рот, чтобы не захлебнуться, тугая подушка тумана в голове стала расползаться, обволакивая тело и делая его вялым. Последним усилием воли он рванулся вверх, почувствовав тёплый слой водоёма, поверхностный, но не вынырнул, а незримой рыбкой ушёл в сторону, где по его расчёту должен был находиться высокий берег, и, только нащупав его рукой, осторожно высунул голову из воды и прижался щекой к камню.

В первое мгновение он ничего не услышал. Потом шум в ушах сменился другим шумом, уже в пещере. Разноцветная пелена в глазах постепенно таяла, и взгляд отыскал источник переполоха. Низкорослики кучно собрались возле главного, потрясая порванной сетью, размахивая руками и что-то крича. К ним подтянулись все остальные, даже те, что охраняли пленников (куда они денутся, связанные?). И вдруг над головой Баюра раздался негромкий незнакомый голос, в котором угадывалось удивлённое восхищение. Но главное, что его поразило больше всего, – незнакомец говорил не на карлицком, а на понятном человеческом языке, будто волхв снова оказался на земле, под солнцем. Баюр поднял глаза. Возле берегового уступа стоял тот самый русоволосый человек, на которого они обратили внимание сразу, как только появились низкорослики. Он поглаживал короткую бородку, издали глядя на перебранку, но обращался явно не к воинам, а… к пленникам!.. которых притаившемуся пловцу за береговым уступом видно не было.

– Какой же нечеловеческой силой надо обладать, чтобы разорвать металлическую сеть!

– А где он сам? – голос Яна, хоть и осипший, волхв узнал сразу. Жив!!! – Утонул?

– Что у вас там водится? Под водой? – слава Богам! Артур тоже!!! – Его не сожрали ненароком?

– Да так… – отмахнулся, как от пустяка, русобородый, – каркобоны. Но они на самом дне, глубоко. Выбираются иногда на сушу. Наши изредка охотятся на них. Больше ради забавы.

– Это те что ли? – прохрипел толстяк. – Раки-переростки?

– Уже увидели? – хохотнул знаток местной живности.

– А что вы сделаете с нами? Съедите? – видать, Артур некстати вспомнил разухабистую песенку экспедиционных остряков, которой они услаждали его слух по пути в скит, и сердито засопел.

Караульный аж подскочил, огорошенный вопросом:

– Совсем сбрендили от страха?

– Но мы же пленные, – рассудил связанный латурец. – А у дикарей принято…

– Мы не дикари! И уж тем более не людоеды!

– А кто тогда? – слышно было, как толстяк заворочался, пытаясь ослабить путы, но тщетно.

– Набросились на нас! – Ян пошёл в наступление, терять было всё равно нечего, хоть выговориться напоследок. – Связали, нашего друга утопили!

– Да не собирались мы на вас набрасываться! – он вроде как оправдывался. По крайней мере, Баюру послышались обида и растерянность в голосе. – Ваш друг первый схватился за оружие! А килоты приняли бой. Не в их обычаях отступать и сдаваться!