Текст книги "Фокус зеркала"

Водила довольно улыбнулся, почувствовав своё превосходство по количеству информации на эту тему. Учёные ведь они что? Упулились в свои хвори да пилюли, а всё остальное мимо проходит, некогда оглядеться. И решил блеснуть перед эскулапом житейскими подробностями здешнего разлива, так сказать, открыть глаза на пропущенную им сторону действительности.

– Откель они пришли, никто не слыхал. Но облюбовали энтот холм для жительства. Сами рыли себе кельи, обустраивали… Ну, иной раз и приходил кто подмогнуть. Тут деревня недалече. Даже зимой жили. Как и не мёрзли! Будто святой дух их обогревал. А пещера у них для обрядов была, не иначе. Почему они всё бросили и ушли – теперь не помнит никто. А может, и не знали никогда. Давно это было.

– Почему для обрядов?

– А как жа? Нечисто там.

– Но отшельники же – люди святые, – уж больно противоречивые выводы делал рассказчик.

– Святые, – согласно кивнул тот, однако мнения своего не изменил. И чтоб оно выглядело полновеснее, добавил: – Но приколдовывали – будь здоров! Хошь с теми же кельями… Ну-ка, вырой не нору, а цельную комнату в горе! Такая тягость здоровому мужику не под силу, а им – как с гуся вода. Да и на своё молельное место заклятья какие-то наложили. Чтоб неповадно, значит, было чужим туда соваться…

Всю оставшуюся дорогу шофёр обмусоливал свой козырный конёк, на которого вскочил, дальше Баюр слушал вполуха, ибо количество рассказов никак не переходило в качество. Все истории были похожи друг на дружку, да и подлинность их вызывала большое сомнение. От скуки или от отсутствия более острых тем и ощущений местные жители штамповали слухи, приукрашивая их в меру своих способностей. Волхва больше занимали окрестности, которые он разглядывал, чтобы при случае суметь сориентироваться. Болтовню водителя он поощрял время от времени удивлёнными хмыканьями и соответствующими междометиями, чтоб не замолк и не вздумал задавать лишние вопросы, на которых «доктор Харди» мог запросто погореть.

Благоустроенные кварталы с высотными домами остались далеко позади, справа потянулись обшарпанные пятиэтажки, доживающие последние дни в ожидании сноса. Их сменили заброшенные сады с покосившимися избушками, еле выглядывающими из одичавших, буйно разросшихся садов. Ковбой, которого Баюр не выпускал из поля зрения, свернул с дорожки и пропал в густых зарослях. Решил срезать крюк, дугой выгибающий шоссе, догадался волхв. Надежды на то, что пёс отстанет, не было ни малейшей. Его преданность грела душу и одновременно мучила совесть невозможностью облегчить его усилия.

А слева широко раскинулся холмистый луг, с выгоревшей травой и местами облысевший, доходящий до темнеющей на горизонте длинной линии хвойной щетинки. Шоссе поворачивало направо и скоро поравнялось обочиной с лесным массивом, шумящим на ветру густыми кронами.

Впереди показалась территория медицинского центра. Волхв угадал: оградой служил густой стриженый кустарник, высоким бордюром опоясывающий периметр. По внешнему краю росли молодые берёзки, изрядно пожелтевшие, но ещё сохранившие листву и приветно шелестящие подъезжающим к лечебнице и мчащимся мимо машинам. За зелёной оградой выстроились цепочкой аккуратные домики с плоскими крышами (наверное, лаборатории, которые упоминал водитель), а по центру, в глубине участка белело трёхэтажное здание лечебницы, два вытянутых крыла которого (по логике) занимали больничные палаты. От крыльца лечебницы до центрального входа на территорию – выложенная узорчатой плиткой дорога, а вдоль неё и кругом, повсеместно – бесчисленные разнокалиберные клумбы с розами, мелкими и крупными, всевозможных цветов и оттенков, так что воздух, перенасыщенный ароматами, вызывал тошноту, и лавочки между клумбами пустовали.

Рядом с «Центром» расположилась автостоянка, но машин было мало, видимо, – только сотрудников, но не гостей или больных. Свой фургон водитель не собирался парковать здесь, а, свернув с шоссе и обогнув территорию, въехал на служебный двор, где стояли в ряд «скорые помощи», и подкатил задним ходом почти к самым дверям приёмного покоя, которые тут же распахнулись. Первым из дверей вышел не старый, но солидный мужчина с властным лицом, руки в карманах белого халата, которые он вынимать не спешил и к разгрузке фургона не торопился (неначальственное это дело), из чего Баюр заключил, что он и есть директор Ричард Броули. Из-за его спины прыснули по обе стороны санитары, на бегу засучивая длинные рукава. Пока водитель открывал фургон, Баюр оставил на сиденье бумаги строгой отчётности и, передвинув ободок со лба на затылок, свободно пошёл к белым халатам.

Коротко остриженные волосы Броули были такими светлыми, почти бесцветными, что издали его большая голова казалась лысой, из-под насупленных бровей посверкивали такие же светлые, чуть сероватые глаза с острым прищуром. Шеи, кажется, не было совсем. По крайней мере, она не двигалась, доктор отдавал обрывочные распоряжения, не поворачивая головы:

– В криогенную лабораторию… Осторожно. Не ставить друг на друга… – видимо, получив информацию по телефону, он успел провести главный инструктаж, и теперь всё крутилось само собой, а он только наблюдал и корректировал.

– Где доктор Харди? – обратился Броули к водителю.

Тот бросился к открытой дверце кабины, сгрёб с сиденья бумаги, недоумённо пожал плечами:

– Всю дорогу ехал со мной… документы вот… а сам… кто его знает… ушёл куда-то.

– Дисциплинка… – процедил сквозь зубы начальник, выхватывая документы.

Девять криогенных капсул по очереди проплыли внутрь здания, Броули замкнул шествие и закрыл дверь перед самым носом волхва, который, услышав с той стороны металлический щелчок задвижки, понял, что попасть в святая святых ему не удастся. По крайней мере, здесь и сейчас. «Обычная щеколда? С улицы не войти. Зато обратно – легко! Без ключа всякий может». Он огляделся по сторонам. В тени зелёной изгороди, вытянув перед собой лапы, лежал Ковбой (всё-таки добежал) и тяжело дышал, вывалив язык. Хозяина пёс не видел, но чутьё его не подводило, и он растерянно обшаривал глазами пустое место, где стоял Баюр.

По шоссе, оставшемуся в стороне от «Центра», шумно курсировали в оба направления машины, легковые и грузовые, автобусы. Вот один остановился у небольшой площадки с прозрачной пластиковой будкой остановки, которую волхв, занятый другими наблюдениями, не заметил прежде, и в открытую дверь высыпали пассажиры. Баюр вгляделся. Неожиданный сюрприз был из разряда приятных. Экспедиция в полном составе остановилась на площадке, озираясь по сторонам, в то время как остальные приехавшие, ворча на вросших столбами и загородивших дорогу ненормальных, обходили застывшую группу и разбредались в разные стороны.

Выйдя за изгородь, прямо перед Ковбоем Баюр вернул ободок на лоб, успокоив пса своей материализацией, который тут же вскочил и потрусил рядом с хозяином к остановке. Их увидели издали, и тревожную сосредоточенность на лицах как ветром сдуло. Ян первым задал вопрос, который крутился у всех на языке и, хоть не содержал конкретного смысла, был предельно ясен:

– Ну, что?

Баюр кивнул на шелестящий за спинами друзей лесной массив, и команда, не говоря ни слова, поспешила пересечь шоссе и поскорее скрыться за деревьями. Здесь в отличие от открытого пространства было уютнее и как-то защищённее. Однако останавливаться не стали и вслед за Ковбоем, который вырвался вперёд, углублялись в лес, шурша опавшей листвой и петляя между стволов. Шли без тропинок и ориентиров, доверяя лохматому проводнику. Потому что лес им был незнаком, а определённого направления или цели не было, так что куда идти – было без разницы. На ходу Баюр посвятил друзей в подробности нехитрого своего путешествия, которые не содержали ничего интересного, но по крайней мере сняли камень с души. Теперь доктором Корбринном займутся специалисты и при помощи новейших технологий профессионально и грамотно проведут разморозку.

– Хвала Богам! – возрадовался Кай. – Лирбена успела напугать меня варварскими методами оттаивания трупов.

– Не варварскими, а народными, – поправила коллега, обидевшись за свою бабушку. – И вовсе не трупов…

– Между прочим, – Кира, в прищур измерив рост Кая, безжалостно припечатала: – Ты мог оказаться на его месте.

– Любой из нас, – поправил Бен. – Хотя… на это пугало с косой не стоит обижаться и обращать внимание. Перетрухнул малость, что ему придётся к покойнику применить практические навыки искусственного дыхания. Рот в рот.

– А ты не перетрухнул? – огрызнулся Кай. – После моего обморока тебе пришлось бы меня подменить!

– Не грызитесь, мужики, – Рэ на сей раз выступал миротворцем. – Все мы боялись, что придётся кустарным способом оживлять Корбринна. Слава Богу, что пронесло! Гора с плеч! Иначе пришлось бы пожертвовать своими страхами.

– В такой ситуации оказаться без поддержки друзей – страшно, – Грегор обвёл глазами членов экспедиции. – Одинокий, никому не нужный – возвращаться к жизни не хватит сил.

– Нет, друзья мои, мы не можем его бросить, – Латам согласно и уверенно закивал.

– Да ведь он даже не знает, что мы о нём печёмся! – взорвался Рэ. – Мы же не собираемся ему об этом докладывать? – он с сомнением покосился на Киру. – Или прикажешь к нему на свидания ходить, передачи носить?

– Не знает, – повторила за ним Лирбена. – Но согласно корпускулярно-волновой теории чувствует… флюиды заботы и участия.

– Мы подпитываем его энергетикой, – подхватила Кира. – Это я тебе как врач говорю.

– Сомневаюсь, что эта теория распространяется на замороженных, – неуверенно возразил спорщик, но соратники его не поддержали, а в одиночку штурмовать сплочённую женскую оборону он не рискнул.

– В крайнем случае, – прекращая препирательства и подводя итог, Тед повторил своё исходное умозаключение, – похороним по-человечески.

Женщины фыркнули.

Тем временем Ковбой безошибочно вывел экспедицию, совершенно растерянную и не представлявшую, что делать дальше, но упорно не желавшую уступать малодушию, на поляну, со всех сторон огороженную берёзами с позолоченными кронами и теснящими их молодыми ёлочками.

– Привал, – объявил Баюр. И продолжил, когда друзья расселись вокруг: – Если разморозка пройдёт успешно и удастся вернуть к жизни людей, они не сразу будут готовы покинуть клинику и станут долечиваться здесь под наблюдением врачей.

– А мы-ы? – лицо Кая уныло вытянулось.

– Нам нет смысла дожидаться их… то есть его выздоровления. Главное – убедиться, что он жив.

– Сколько, по-твоему, это займёт?

– Я не знаю, какие у них тут технологии…

– Сам процесс разморозки, если они приступили немедленно, – несколько часов, – заявила Лирбена. – К вечеру всё решится. Он даже может прийти в сознание, хотя… ручаться нельзя.

– В любом случае, – Рэ лёг на траву и с хрустом потянулся, – результат будет известен только завтра.

– Оптимист, – прошипел Кай.

Грегор наконец вспомнил, что он начальник экспедиции и отвечает за неё:

– Предлагаю осмотреть окрестности, коль мы здесь застряли. Пригодится…

– Чтобы знать, куда драпать в случае обнаружения? – съязвил Рэ.

– Мы же не на вражеской территории, – возмутился Генри. – В плен нас не возьмут.

– Да, – Рэ изобразил притворное смирение и покорность. – Всего лишь запрут в каталажке до выяснения личностей. У тебя документы есть?

Генри машинально похлопал себя по карманам и побледнел. Документы-то у него были, как и у всех прочих, однако показывать их категорически не рекомендовалось. Они подтверждали не только его ФИО, но и дату рождения, что было опаснее обнаружения криогенных капсул.

– Или расскажешь им, что прибыл на карнавал из прошлого? – добил растерявшегося приятеля заботливый злодей. – Тогда бессрочная психушка тебе обеспечена.

– Ну, хватит вам, – Артуру было и без того не по себе. – Заодно поищем место для ночлега.

– Правильно, – одобрил Кай. – Ночью холодно стало, а тёплые вещи тю-тю. Под кустиком околеем.

Ковбой вскочил первым и радостно замахал хвостом, предчувствуя прогулку.

– Тебе-то что! – завистливо потрепал его загривок Рэ. – В такой шубе на снегу можно спать.

Друзья выбрались с гостеприимной полянки через кустарники и редкие деревья и скоро вышли на обширный луг, выгоревший за лето, в центре которого возвышался на удивление зелёный холм. Баюр без колебаний направился прямо к нему через высокую, в пояс, траву, больно коловшуюся острыми, как иголки, сухими бустылами. Остальные поплелись следом, не понимая, чем ему приглянулась эта шишка на ровном месте. У подножия он остановился, поджидая отставших. По краям холм густо зарос бурьяном из лебеды и чертополоха, так что основания его не было видно. Бартоломео, обдёргивая со штанов репьи, лениво поинтересовался:

– Что, выроем норы для ночёвки?

Волхв усмехнулся:

– Их уже вырыли для нас.

– То есть? – народ оживился и подгрёб поближе, чтобы не упустить чего-то важного, поглядывая то на лукавую ухмылку волхва, то на пыльные заросли бурьяна.

– Говорят, давно здесь был скит, святые отцы жили в кельях, которые сами же и вырыли.

Ян вынул из ножен на поясе Баюра кинжал и рубанул кусты под корень. За опавшей травой показалась осыпавшаяся по краям дыра, тоже заросшая снизу и по бокам. Лезвие прошлось по её кромке, и глазам открылся просторный вход, чёрный, источающий запах сухой земли, а не сырой могильной плесени, как землянка Ольгера.

Рэ удивлённо присвистнул:

– Да как же ты… догадался?

– Водитель по дороге сболтнул, – признался Баюр. – Здесь их должно быть несколько. На всех хватит.

– Да нам много не надо. Пару-тройку… – парни зашарили в бурьяне, зачихали от пыли и пыльцы, летящей с потревоженных кустов.

Три лаза отыскали быстро и на этом хотели остановиться, но решили, что теснотиться глупо, коль предложение с лихвой удовлетворяет спрос, и пошли дальше, поторапливая друг друга. Эти норы ещё в порядок нужно привести до сумерек. Пригнувшись под просевшей притолокой, Ян обследовал первую келью. Свод выше человеческого роста, земляные стены заплетены прутьями наподобие деревенской изгороди или корзины, обтёсанные, плотно подогнанные брёвнышки для лежанки – просторные нары, даже стол и два чурбачка вместо стульев имеются, пол посыпан речным песком. Сухо, даже погребом не пахнет. Решил заглянуть в соседнюю келью. Там уже топтался Рэ.

– Вобщем, прилично, – оценивал тот. – Даже странно, что ничего не растащили, всё цело.

– Место святое, – предположил Ян, выходя наружу вслед за другом, – грех, наверное, святотатство.

– Грех, – согласился Кай, услышав их разговор, – да не каждому. Только верующим. А много ли их? Тут что-то другое. А кстати, почему они ушли? Ведь не вымерли же? – с последним вопросом он обернулся к Баюру.

– Не вымерли, – подтвердил тот. – А отчего ушли – никто не знает, – и выдвинул свою версию: – Возможно, не чувствовали достаточного уединения. Рядом деревня, город раздался вширь, да ещё лечебницу стали строить под боком. Вот и ушли от суеты, – про пещеру волхв распространяться не стал. Протянул кинжал Бену: – Нарубите лапника для лежанок. На все спальные места. И для костра сушняка наберите.

– А ты куда? – рванулся за ним Артур.

– Помоги женщинам. Принеси воды, разведи костёр. Я холм обойду. На всякий случай, – и поманил за собой Яна.

Глава 23
Гроза

Пещера, которую отправились искать Баюр с Яном, обнаружилась с противоположной от келий стороны холма. Собственно, и искать не пришлось. Площадка возле входа не зарастала травой и была изрядно притоптана любопытствующими, а от неё в сторону лечебницы и в лес уходили неровные ниточки тропинок. Теперь здесь было безлюдно. Неровная полусфера входа была именно той высоты, чтобы входящий поклонился порогу, прежде чем переступил его. Сей ритуал друзья и совершили. К их удивлению, изнутри пещера оказалась каменной, а вовсе не земляной норой, и, похоже, не рукотворной, а природной. Контур входа, тоже каменный с наплывами земли и травы сверху, они сначала приняли за ручную кладку – для крепления свода, чтоб не обрушался от непогоды. Создавалось впечатление, что пещера образовалась в монолите. А холм? Возможно, люди или пролетевшие столетия засыпали монолит песком и землёй, потом всё позаросло травой, сгладилось ветрами и забылось. Никто не задавался вопросом: откуда взялось и почему, что было здесь прежде… Обычная история.

Внутри можно было свободно стоять в полный рост, и даже поднятая рука не доставала свода. Солнечный свет с улицы глубоко проникал в пещеру, так что можно было всё хорошо разглядеть. Стены раздались в стороны, но не были вертикальными в строгом смысле, а выгнулись, создавая изнутри шарообразную форму, и почти сразу от входа коридором уходили в глубину шагов на двадцать. С левого боку отчётливо обозначилась ниша, за ней в пяти шагах, не дальше, зиял тёмный проход в глубину. В нише вплотную к стене стоял камень высотою в пояс с плоским верхом, похожим на подставку или стол, а перед ним в полу виднелось углубление диаметром метра полтора. Баюр присел на корточки, ощупывая края чаши:

– Влажная, но нет никакой воды… – и примолк, вдруг почувствовав, что покалывает кончики пальцев, как от соприкосновения с магией. Так бывает в местах силы, где встречаются аномалии.

Ян шагнул в тёмный проход:

– Здесь сочится ручей. Откуда-то из центра холма…

– А снаружи его нет.

– Бьет подземный родник? А потом снова уходит в землю? В какую-нибудь расщелину? – сощурившись, парень вглядывался в темноту. – А коридор уходит в глубину… в обе стороны. Но концов не видно. Странно… Холм с виду не такой уж большой…

– Ян, у тебя часы с собой?

Парень взглянул на циферблат, потряс рукой, приложил к уху:

– Встали… Чёрт! Опять барахлят… Или пещерный синдром. Здесь что, все пещеры такие? С сюрпризами? – он вернулся к волхву.

Тот встал, крутя головой, обшаривая взглядом округлые бока намоленной (или заклятой?) обители.

– Нет, здесь что-то другое… Такое впечатление, что вокруг сохранилась остаточная магия… после сеанса. Или… в этом месте находится некая аномалия.

– Почему так решил? – Ян тоже огляделся по примеру приятеля, но ничего особенного не заметил.

– А ты ничего не чувствуешь? – вперил в него взгляд волхв, как гипнотизёр на испытуемого, намереваясь его усыпить.

Парень прислушался к своим ощущениям и передёрнул плечами, словно загривок пощипывало холодком. Так, наверное, чувствует себя тот, кому в затылок упёрлось дуло пистолета.

– Да… – неуверенно начал Ян и понизил голос до шёпота. – Словно здесь есть кто-то ещё… И темнота неоднородная, нестационарная, будто колышется, перемещается…

– Вдруг вспыхивает в глазах?

– У тебя тоже? Я думал: перегрелся на солнце…

– Пора уходить отсюда, – волхв решительно повернул к светлому проёму.

Выйдя из пещеры, они оба ощутили, будто их придавило к земле и ноги налились тяжестью. На несколько мгновений. Но они успели переглянуться и понять друг друга.

– Родная гравитация! – усмехнулся Баюр.

– А там? – Ян оглянулся на зияющий провал пещеры. – Она слабее?

– Не знаю, не замерял. Даже если бы и был прибор, думаю, он бы не сработал. Или безбожно врал.

– Но ощущение лёгкости было.

– Даже полёта, – согласился волхв. – Уходить не хотелось. Вошёл усталым, вымотанным передрягами, а теперь – будто поспал этак часов восемь… Ян! – Баюр вдруг замер, глядя на далёкий краешек неба, окрасившийся в малиново-огненный цвет, и наклонившееся над ним медово-оранжевое солнце. – Как долго мы были в пещере?

Парень огляделся, неожиданно наступивший вечер его явно озадачил, и он неуверенно пробормотал:

– Минут десять… может, чуть больше…

– Скорее! – и они почти бегом отправились обратно вокруг холма.

– Ну, где вас черти носят?! – негодующий вопль Кая прозвучал для вернувшихся следопытов нежнее элегии, исполненной на арфе. Они со счастливыми лицами прибавили ходу.

Кай подозрительно таращился на них, недоумевая, в чём причина их светящихся физиономий, а глаза его, всё больше округляясь, выталкивали брови на лоб, который кучно собрав морщины, демонстрировал усиленную работу мысли. Не дожидаясь, когда отыскавшиеся пропаданцы приблизятся, он стал прикидывать варианты причин их долгого отсутствия:

– Что… опять клад нашли?.. вулкан?.. Хорош скалиться, колитесь уже! – не стерпел он изнурительного маринования и потребовал ускорить процесс. – Или встретили гуляющего доктора Корбринна?

Ян с Баюром приближались молча, только улыбки на их лицах становились всё шире. Рэ подошёл к Каю, заразившись азартом угадывания, и нетерпеливо подвинул его:

– Подожди, дай я! Вас покатали на инопланетной тарелке?.. – неотрывный взгляд буравил приближающихся друзей, боясь упустить мгновение, когда их лица дрогнут от прямого попадания прозорливца, – …встретили в здешнем будущем своих двойников?.. а-а-а, – догадливо хлопнул он себя по лбу, – …прознали о своей посмертной славе?.. И что? Решили здесь остаться?! Я так и знал! Это нечестно! – указующий перст, как карающий меч, затрясся над головой грозно и неукротимо. – Я вам не дам!!! – его возмущение столь вопиющим вероломством потонуло в хохоте друзей. Спереди подошли Ян с Баюром, со спины – все остальные, окружив восставшего бунтовщика.

– Дети, ей-Богу! – вытирала слёзы Лирбена, продолжая улыбаться. – Что так долго? – обратилась она к вернувшимся, которые выглядели целыми и невредимыми, и беспокойство за них улеглось. – Мы уже поели и вам оставили. Ребята оглядели холм вокруг – вас нигде нет.

– Мы нашли пещеру, – Баюр только сейчас почувствовал голод, а надвигающиеся сумерки напомнили ему, как давно он не ел. – Где там наш ужин?

Друзья расступились, пропуская следопытов к костру и, пока они ели, вопросов не задавали, но любопытство росло как на дрожжах, и Баюр, принимая кружку с горячим травяным чаем, сжалился, поделившись результатами разведки:

– Под холмом находится монолит, занесённый землёй и заросший. Как он сюда попал – неизвестно. Возможно, растущее природное новообразование.

– Вы что же, прорыли туннель? – съязвил Кай.

– С той стороны, – махнул Ян на холм за спиной, – пещера. Естественного происхождения. Каменная. Коридоры расходятся в разные стороны, даже подземный родник бьёт.

– Везёт нам на пещеры, – вздохнул Генри. – И что в ней? Неспроста вы так задержались – как пить дать, шныряли по закоулкам.

– Сдаётся мне, – волхв отставил кружку, уронил руки на колени, вглядываясь в костёр, – камень этот горячий.

– А я что говорил! – торжествовал Кай. – Ещё один вулкан нашли! Вот же ж везунчики!

– Вулкан не вулкан, а родство с ним имеет, – на ладони Яна возник чёрный камешек, выставленный на обозрение. Его тут же подхватили, и он стал кочевать из рук в руки.

– Камней, вырабатывающих тепло, насколько мне известно, в природе не бывает, – пробормотал Грегор, подбрасывая в ладони принесённую находку…

– Но если концентрация соединений металлов в нём повышенная, – продолжил Ян, – соответственно…

– Полиметаллических соединений, – поправил Тед, рассматривая камушек в свете костра, ибо сумерки быстро сгущались, – … повышается электропроводность, и камень нагревается, откликаясь на малейший раздражитель. Например, солнечные лучи.

За спинами раздался голос Киры:

– Поэтому в кельях тепло, – все вопросительно оглянулись на неё. – Я зашла за солью. В торбе. Удивилась, что в этом земляном погребе не похолодало. Потрогала стену – тёплая.

– Природный обогреватель! – присвистнул Рэ.

Генри задумчиво вертел в руке невзрачный образец:

– Очень похож на базальт. Темно. Плохо видно.

Артур подошёл ближе, пригляделся:

– Да. Чёрный с прозеленью. Но базальт – это вулканические отложения.

– Так вулкан-то рядом, – Баюр встал. На сизой полосе горизонта Абелуны выщерили остроконечные пики, неровными рядами уходящие в даль и сливающиеся в тёмную единую массу. – Сколько там этого вулкана? А сколько его в глубине? И как широко он развернул свою деятельность? Вполне мог извергнуть наружу базальтовые отложения.

– А может быть, это метеорит? – предположила Лирбена. – Древний? Такую громадину – с целый утёс – потоку было не унести. Вот и застрял, а потом зарос…

Ответа никто не знал, только удивлённо переглядывались.

– Утром сходим в эту пещеру, – решил начальник. – Посмотрим, что к чему.

– Пещера и в самом деле необычная, – осторожно заметил волхв, как бы раздумывая, говорить или нет. – То ли сам камень излучает мощную энергию, то ли… кто-то или что-то создал внутри сильное энергетическое поле. Даром что ли отшельники облюбовали это место? А потом исчезли…

– От же ж наивный! – Рэ снисходительно хлопнул Баюра по плечу. – Аль разумеешь, друже, что святые отцы намолили благодать, да переборщили и пустились наутёк, напугамшись? А обжитые гнёздышки со всеми удобствами тебе оставили?

Волхв переглянулся с Яном и пробормотал как бы между прочим:

– А может, и не пустились наутёк? Никто ведь не видел, как они уходили…

– В пещере мы были всего минут десять, – ввернул аргумент Ян.

– Тогда где ж вы шлялись? – Кай упёр руки в бока.

– А вышли – уже вечерело…

Лирбена охнула:

– Могли не вернуться… как не вернулись отшельники. Так! В пещеру ни ногой! – и повернулась к Грегору: – А «что к чему» пусть местные изучают. У них прогрессивные технологии, оборудование, приборы. Хватит с нас ихнева будущего!

– Ой ли! – мстительно напомнил Кай. – Не ты ли мечтала хоть одним глазком сюда заглянуть? На́ тебе – любуйся! От него не спрячешься, на пятки наступает.

– Женщина! – Рэ одним словом извинил-объяснил выпад Лирбены и философски изрёк: – Понять её невозможно… логически…

Кира не удержалась и ринулась в бой с нахальным насмешником:

– Логику дурак поймёт! А когда логики нет, попробуй, разберись! Тогда уповать можно только на природное чутьё!

– За него-то мы вас и ценим, – издевательски поклонился ей Рэ, изображая зажатую в руке шляпу с плюмажем и выписывая ею подобострастные кренделя.

Артур тоже внёс свою лепту:

– Женщины воплощают ирреальность мира, потому их и зовут прекрасной половиной человечества. Когда всё объясняется логикой и формулами, жизнь становится пресной, предсказуемой. Повеситься можно.

Генри, пропустив мимо ушей перепалку, задумчиво протянул:

– И трава на холме зелёная, молодая, словно не замечает осени…

– Мы сегодня спать будем? – взмолился Тед. – Или бдеть всю ночь?

Друзья сразу заозирались, словно не ждали ночи, а она коварно подкралась и затопила округу чёрной мглой, над головой тоже не было никаких просветов, звёзды попрятались за тяжёлым, низко нависшим над землёй сводом. Над холмом повисла выжидательная тишина, никаких стрекотаний и птичьих криков, всё замерло и притаилось. Только маленький костерок у ног людей весело полоскал пламенем и потрескивал. Порыв ветра, разогнавшись издалека, набросился на деревья у границы луга, и они испуганно зашумели, загалдели, хватаясь ветками друг за друга и прося пощады.

– Ночью будет дождь, – провидчески заявил Кай, хотя по всем приметам этот прогноз мог сделать даже ребёнок. – Хорошо, у нас есть «крыша» над головой. А каково было бы в лесу ночевать?

– Не просто дождь, гроза, – Рэ поднял палец, призывая к вниманию, и со стороны Абелунов ворчливо и дробно забухало, пока вдалеке.

– Зато спать будем крепко. Хоть сегодня отдохнём, – вздохнул Тед. – Неизвестно, какие завтра нам сюрпризы расхлёбывать придётся.

– Ещё один каркатель! – рыкнул Кай.

– Ну, всё! По нарам! – свою команду Грегор не спешил выполнять сам, наблюдая, как разбредаются остальные. – А ты? – посмотрел он на Баюра.

– Мы с Ковбоем посторожим. До дождя. Успеем выспаться.

***

Белый ослепительный свет хлынул в лицо, в закрытые глаза и мягко заструился ровным потоком, обволакивая всё тело и волнами расходясь вокруг него. Мучительная немота неподвижности, сцепившая оковами, угнетавшая и давившая, стала проваливаться куда-то вниз, освобождая дыхание. В ушах что-то громко лопнуло, словно взорвался глухой кокон, впустив в сознание живые разнородные звуки, слив их, не смешивая, в единый трепещущий фон. Откуда-то из невидимой, неосознаваемой яви он вдруг услышал незамысловатый мелодичный щебет наивной птахи, скрытой за ярким, зовущим лучезарным потоком. Его душа легко и радостно откликнулось на зов, зазвенела чистым серебристым смехом. Грудь поднялась высоко, глубоко вбирая воздух, в последний раз, и безвольно опала, выпуская его на свободу, как пустая, осиротевшая клетка, а он, восхитительно невесомый, с восторгом ощутил безграничную независимость движения, такую, какой прежде никогда не знал. Состояние блаженства, которому не доступны ни жар, ни холод, ни страх, ни раскаяние, ни боль, поглотило его целиком. Он парил под потолком, равнодушно разглядывая белую комнату, хитрые медицинские приборы у изголовья кровати, чёрную гриву волос на подушке, бледное лицо с закрытыми глазами и бесчисленные провода, змеями опутавшие руки и голову безжизненного тела. Его тела. Лёгкий укол сожаления, едва возникнув, растворился в океане умиротворения, освобождая душу от земных цепей. Он медленно поплыл, совершая круг почёта над белыми смятыми простынями, навсегда отрываясь от мучительных воспоминаний, чтобы воспарить к свету, тянущему к нему лучезарные нити-дорожки. Но не успел…

Дверь распахнулась и пропустила людей в белом.

Хмурый человек, коротко стриженый, почти бесцветный, остановился рядом с кроватью и уставился на неподвижного пациента. Другой, беспокойный и суетливый, торопился с объяснениями:

– Пока не очнулся. В тяжёлом состоянии. Выяснилось, что его подвергли криогенированию сразу после операции. Возможно, это послужило причиной… Изолировали от других, чтобы не травмировать.

Бесцветный критически осмотрел аппаратуру, многочисленные проводки, тянущиеся к безвольному телу, хмыкнул:

– Криогенные процедуры способствуют заживлению ран и выздоровлению. Они не могут быть причиной… Продолжайте реанимацию. Не очнётся к утру – вносите в списки на захоронение, – развернулся на каблуках и вышел.

Суетливый побежал следом.

«Это они обо мне?» – он оглянулся на кровать, где распласталось его измождённое тело, удивился, но не почувствовал жалости. Невесомость полёта пьянила, новое состояние избавило его от недостижимых стремлений и неисполнимых желаний. Освобождение пришло само, как бесценный подарок. Он сделал ещё круг под потолком, наблюдая за кроватью. Тело, застывшее под электронным контролем, осталось к нему безразличным. Тогда он спустился и, встал на пол перед тёмным окном, за которым шумел дождь, ручейками струясь по стеклу. Вдруг полыхнула яркая ветвистая молния, от которой он, прежний, непременно бы зажмурился, а то и вскрикнул, а в нынешнем состоянии со спокойным интересом наблюдал, как сверкающие лезвия изломанным росчерком полоснули черноту неба, зацепив одним остриём ветвистую крону, а другим пронзив его самого, и сию же минуту втянулись обратно в черноту. Следом раздался оглушительный грохот. А прямо напротив него в темноте вспыхнуло дерево, прошитое мгновенным ударом, осветив клумбу с поникшими от дождя розами. Боли он не почувствовал. Только забытое тепло и тяжесть, пригвоздившую его к полу. Потом он услышал за дверью топот бегущих ног. Возле пылающего, разбитого молнией дерева собиралась толпа обслуживающего персонала больницы, люди что-то кричали, размахивая руками, но к горящему дереву не подходили. И вдруг в стекле отразилась копия лежащего на кровати, только голая и беспомощная, и уставилась, не мигая, ему в глаза. Он провёл рукой по груди, смутно удивившись, что ладонь тронула живую плоть. Его двойник в зеркале окна в точности повторил его движение. А если так? Он развернулся к стулу, подхватил белую пижаму и быстро в неё облачился. Отражение не отстало, не оплошало, оно видело живого человека, копировало его жесты и действия. Теперь оно было одето в пижаму и ожидало новой команды. Он отвернулся от окна, от кровати и пошёл к выходу, забыв про обувь.