Текст книги "Фокус зеркала"

Ольгер добродушно и широко улыбнулся:

– Все целы? Хорошо. Поторопитесь, ваше время на исходе, – и прежде чем Баюр открыл рот для вопроса, скрылся за углом.

Глава 31
Обратный билет

– Кто это был? – вцепились в Баюра разом все, окружив его, как только он перемахнул через стриженый кустарник обратно (поленившись обойти зелёное ограждение по дорожке) и влился в компанию друзей.

– Опять Ольгер?

– Он! Я его сразу узнал!

– Да как он здесь вообще оказался?

– Это ж будущее, невежа!

– Прикинь, дожил-таки до будущего. Вот проныра!

– И чего он хотел?

– Что? Выговор схлопотал?

Баюр наконец вклинился в водопад вопросов:

– Сказал, что пора возвращаться. Наше время на исходе.

Друзья мгновенно посерьёзнели. Торбы, сваленные в беспорядке на скамейку и в траву, поспешно отыскали своих хозяев и оседлали их плечи, а ноги с удвоенным энтузиазмом затопали по аллее, которая стремительно неслась к финишу, ещё далёкому, но вполне различимому. Впереди уже видно было кольцо, соединяющее левую и правую автомагистрали, осеняющее аллею, как нимб, а за ним – рукой подать до выезда из города с разведёнными автоматическими воротами и постом охраны при них, с кованой остроконечной оградой двухметрового роста, убегающей от ворот в обе стороны. Некоторое время шли моча, сосредоточив взгляды на вожделенном выезде, где особого оживления не наблюдалось, а посему на невнимательность или халатность охраны надежды не было, особенно в свете последних событий.

– Документы предъявлять будем? – мрачно поинтересовался Рэ.

– Предъяви, – в тон ему посоветовал Кай. – Воглавишь узников за решёткой.

– Уголовников-медиков затмишь точно, – Грегор угрюмо нацелился на злосчастные ворота, не отводя от них загипнотизированного взгляда, как разъярённый бык от красной тряпки тореадора.

– Какого чёрта мы вообще сюда попёрлись? – Бен с запоздалым раскаянием оглянулся назад. – Надо было в другую сторону рвать когти. Через пустырь, прямо к озеру!

Генри осторожно поддержал его, опасаясь новых сложностей:

– Может, не поздно ещё повернуть?

– Поздно! – отрезал Баюр. – Наше время кончилось. Мы ведь хотим вернуться?

– Давайте Кай будет отвлекать их косой, а? – осенило Киру. – А мы под шумок прошмыгнём за ворота!

– А чего сразу Кай? Коса, между прочим, – всего лишь сувенир на память о незабываемых впечатлениях карнавала.

– Вот-вот, этими впечатлениями они больше всего и обеспокоены. Ща-ас ка-ак… – панический прогноз Рэ оборвал звучный сигнал с левой автострады, по которой мчалась машина типа «Камаз» с установленным на автошасси высоким жёлтым фургоном, по зелёной полосе во всю его длину тянулась надпись «Базовая станция мобильной связи».

Друзья воззрились на неё, смутно догадываясь, что судьба подбрасывает им шанс воспользоваться подвернувшимся средством передвижения, чтобы безболезненно миновать охранный пост. Но каким образом его использовать – не могли сообразить. Крышу фургона по периметру опоясывал глухой бортик высотой с метр, а перед ним, над кабиной, была установлена тарелкообразная антенна спутниковой связи. Остальное оборудование, разобранные конструкции, блоки питания и инструменты, видимо, находились внутри грузового отсека. Но больше всего друзей впечатлила железная лесенка, спускающаяся по тыльной стороне фургона почти до задней части автошасси. Так что они сразу воспрянули духом и припустили к воротам резвей.

Машина притормозила у ворот, которые благоразумно сомкнулись с тихим шелестом, и из охранного поста вышел человек в синей форме.

– Совсем рехнулись?! – тут же заорал водитель, выпрыгивая из кабины.

– Документы! – невозмутимо потребовал Цербер, не забыв приложить два пальца к фуражке.

– Вы что, не видите? – ткнул горлопан в надпись на фургоне. – Или читать разучились, держиморды?

– У нас приказ! – отрезал охранник.

– А у меня – срочный вызов!

– Это ничего не меняет. У всех прохвостов вызов непременно срочный!

– Пока вы тут… – последовала ядрёная нецензурщина, – обрушится высотная станция у леса!

– Если документы в порядке, мы вас не задержим, – пообещал исполнитель приказа, в котором, наверняка, значились уголовно-непривлекательные меры наказания за небрежение к букве закона.

– В порядке – не в порядке! – снова завёлся водила. – Вот свалится антенна – накроет почище взрывов!

Второй человек, оставшийся в кабине, вытянул руку в окно и дёрнул крикуна за рукав, охлаждая его пыл.

Пока кипятящийся водитель собачился с охранником, друзья подгребли к фургону с другого боку и, друг за другом взобравшись наверх, растянулись на полу, то бишь на крыше, скрывшись за спасительным бортиком. Ковбой шмыгнул в дальний угол и залёг, как в засаде, проникшись важностью боевой задачи. Радоваться было рано. Главное – выехать за ворота необнаруженными.

– От взрывов что ль покосилась? – спокойно поинтересовался патрульный.

– А от чего ж ещё? Новая совсем, даже краска не облупилась, – выплеснув раздражение и прочистив зудящую глотку, шофёр уже гасил скандал, осознав, что тот работает против него, а за сопротивление стражам порядка ему может крупно не поздоровиться. Ещё легко отделается, если охранник не составит акт и не пришьёт ему статью. Кстати, он держит себя в руках и угрозы от него не исходит. Видать, наслушался уже таких крикунов, мимо ушей пропускает. На всех дело не заведёшь, просто исполняет свои обязанности. – Земля на пустыре просела, обвалилась. Никто ж не ожидал. Там нор понарыто немерено.

Шелестящие бумаги перекочевали в руки бузотёра, по знаку форменного человека ворота поехали в стороны, и машина тронулась. Чувствовали себя беглецы из будущего не здо́рово, правда, рифлёная поверхность крыши не скользила и не позволяла «ездить» распластанным телам, но была жёсткой и даже лёгкая тряска отзывалась болезненной вибрацией во всём теле и в голове, которую поднять не решались до поры до времени. Немилосердно изогнув шеи, они всё ж таки наблюдали в задний зарешёченный бортик, как их машина, катящая по шоссе, увеличивает отрыв, унося затаившуюся блудливую компанию от ворот города Святого Ольгера, от стоянки машин с дюжиной сонных автомобилей (а накануне праздника – забитой до отказа, с добавочным ограждением для приезжих гостей), от поста охраны… Пора покидать гостеприимный, но весьма некомфортный приют, пока не попали из огня да в полымя. Кто их знает, этих служителей связи и их маршруты, зарулят ещё в город обратно, с другой стороны.

Баюр приподнялся, выглянул за борт. Шоссе прямой лентой бежало к парку, потом поворачивало по его границе и терялось из виду. Но связисты направлялись не туда, а свернули на боковое ответвление дороги, делающее петлю почти до леса и уносящееся мимо него дальше. Судя по всему – к пустырю, а потом в объезд города. Боковая дорога, грунтовая, не могла похвастаться идеальным покрытием, машину то и дело встряхивало, из кабины послышалась сквернословная ругань, а затем выговор шофёру невидимого, но авторитетного пассажира. Слов было не разобрать, но командный тон и выраженное недовольство на угрожающей ноте понятны были даже иностранцам, каковыми себя и чувствовали друзья, оказавшиеся не в том месте и не в то время. Машина тем не менее сбавила скорость и двигалась осторожно, оберегая, конечно же, не драгоценное здоровье самовольных попутчиков, а тарелковую антенну, которая на кочках себя плохо чувствовала, да и мало ли что у них там в грузовом отсеке, может, приборы особо тонкого восприятия. Связисты даже представить себе не могли, какую услугу оказали «зайцам». Первым в лесенку вцепился Баюр и спрыгнул на землю без всякого ущерба, потом по очереди остальные, женщин подхватывали на лету. Ковбой пристроился в хвост очереди и терпеливо дождался, когда последний человек соскочит на землю, чтобы сигануть сверху вниз одним мощным прыжком.

Ноги ощутили приятную земную устойчивость, а внушительная нахлобучка водителю с жалким отбрёхиваньем последнего, хоть и не прекращалась, но удалялась, покачиваясь на колдобинах. Освобождённо вздохнув и оглядевшись, друзья убедились, что проклятое будущее вцепилось когтями в окрестности и не собирается выпускать «зайцев», неосмотрительно попавших в его силки.

– И что теперь? – окружающий пейзаж явно не прибавил Рэ оптимизма. – Может, мы и вправду опоздали с возвращением?

Баюр развернулся и зашагал обратно к шоссе.

– Ты куда? – Артур бросился за ним. Остальные потянулись следом без вопросов. Спокойствие волхва как-то обнадеживало и в зародыше глушило панику. Даже Кай, склонный взрываться по любому поводу и убивать надежду мрачным воображением, покладисто согласился с направлением.

– Пойдём по шоссе, – не оборачиваясь, ответил волхв.

– В парк?

– А что? – Кай поудобнее забросил косу на плечо. – Погуляем, развеемся, просеем соображения. Может, и нарисуется подходящий вариант.

– Нам – к озеру, – наметил ориентир ведущий. – Вещи ведь там оставили, поищем в кустах, если не растащили.

Маршируя по шоссе, путешественники то и дело оглядывались на громадный щит, с торжественной высоты провозглашающий местонахождение города Святого Ольгера. Вокруг всё выглядело так же, как тогда, когда они направлялись в обратную сторону. Только мельтешение карнавальных реклам исчезло. Когда это было? Дни и ночи скакали наперегонки, свивались в воронки, и таяли, как сон, оставляя в памяти картины и события, такие же невозможные, как в сновидении. Их очерёдность и последовательность, издеваясь над логикой, менялись местами, путая и сбивая с толку.

– Странно, – неуютно поёжилась Кира, – ни людей, ни машин. Все вымерли?

Кай с напускной жизнерадостностью отсалютовал косой:

– Поздравляю! Только сейчас заметила? Роскошный подарок на прощание! Наслаждайся! Больше случая не представится! Вот когда снова замельтешит толпа вокруг, будешь вспоминать с ностальгией безлюдные просторы.

Но наслаждаться как-то не хотелось, напротив, по спине пробежал жутковатый холодок. Да и сам Кай, несмотря на показушную весёлость, шёл с напряжённым лицом, играя желваками на скулах, явно вымучивая свой оптимизм для поддержания боевого духа товарищей. В ответ никто не раскрыл рта, и опять навалилась тишина, оглушила, тяжело придавила к земле. Даже шагов не было слышно и стука косы о дорогу, мерно отмеряющей поступь путешественников. Ковбой тоже особой резвости не проявлял, прижал уши, хвост безвольной тряпкой болтался, как неживой, чуть не подметая дорогу, пёс шёл будто через силу, преодолевая невидимое препятствие, только потому, что и люди не останавливались, не вырываясь, как обычно, вперёд, не вынюхивая чуждые запахи по обочинам. Воздух утратил не только привычную подвижность, звуки и запахи, но приобрёл какую-то плотную вязкость, словно люди шагали по дну глубокого водоёма. Голос Яна донёсся откуда-то из пустоты, не только заполнившей обозримое пространство, но и запеленавшей сознание, так что каждый воспринял его слова как собственную мысль:

– Значит, не опоздали.

Прошли ещё десятка три шагов, и вдруг словно лопнула натянутая пелена, разорвав тишину, зашумев ветром, разом засвистел в придорожной траве хор сверчков и перебивающее его чириканье, щекочущее слух.

Баюр остановился и, обернувшись, оглядел спутников, словно не был уверен, что все на месте. На месте были все и переживали ошеломляющее впечатление сродни тому, когда вынырнешь из речки после долгого пребывания под водой и откроешь глаза, чтобы увидеть и услышать звонкоголосый оживший мир. На сияющих лицах непроизвольно растягивались улыбки, друзья восторженно озирались, веря и не веря в свой прорыв. Открывшийся глазам осенний пейзаж, надо сказать, их восторга не заслужил, и сам удивлялся такому нежданному восхищению, будто старую каргу спьяну приняли за цветущую девственницу в подвенечном платье. Неказистый пустырь слева простирался до самого Гульпека, поблёскивающего впереди, пыльный бурьян, утративший летние краски и пышность, свалявшейся истёртой куделью неряшливо покрывал землю, не скрывая утоптанных тропинок, как шрамов, тянущихся с разных сторон к берегу. На месте парка опять шумел лес, а под ногами была колдобистая дорога с непросыхающими колеями.

– Будто черту какую перешагнули, – Генри до последнего момента сомневался, что чары развеются, но благоразумно помалкивал, чтобы не раздражать ядовитые языки друзей, и без того чесавшиеся не в меру.

– Чего стоим? – возликовал Рэ. – Путь свободен!

По правую руку в ближней деревне загорланил петух, и сердца возвращенцев оттаяли окончательно. Правда, кукареканье, как боевой клич «В атаку!», заставило их всех разом повернуть головы в обратном направлении, чтобы удостовериться, что и город Святого Ольгера пропал. Удостоверились. И вздохнули с облегчением. Теперь уж точно не было сомнений, что их неказистое, но родное время приняло обратно блудных сынов, изведавших на собственной шкуре правоту классика: «Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым Отечества нам сладок и приятен!». Сии бессмертные строки, правда, всплыли в памяти только у двоих: Баюра и Яна, однако общая ностальгическая эйфория была одна на всех, без исключения.

Вместо города, прямо за пустошью, простирались леса, пропуская в свои владения дорогу и скрывая от глаз её продолжение. И тогда, больше не сомневаясь и не останавливаясь, друзья устремились вперёд, на ходу лаская взглядами и по-осеннему пёстрый лес впереди, где экспедиция коротала свои учёные будни, и виднеющийся за крутым берегом спуск к озеру и всё остальное, пусть и не такое причёсанное и облагороженное, как у потомков, деловито дотянувшихся до дикой природы, зато близкое и понятное.

– Кай! – вдруг опешила Кира. – Ты что, выбросил косу? Зачем? Столько берёг! – её сожаление звучало более чем странно. Все помнили, кто именно ратовал против громоздкого и смертоносного сувенира Кая. И вот теперь вместо радости, что это уродливое напоминание о случившемся не мозолит глаза, проснулось сожаление.

– Это она меня выбросила, – отряхнул руки Похититель душ. – Плата за обратный билет!

Кира мигом вскинула руки, обхватив затылок, и в ладонь привычно легла родная толстая коса. Поглощённые другими впечатлениями, друзья себя не оглядывали, зато теперь каждый с радостным изумлением заметил перемены, вернее, восстановление утраченного, как им казалось, навсегда и непоправимо. Артур недоверчиво потрогал колено. Штаны, разодранные в пещере, никаких дефектов не имели и были готовы к новым походам, даже грязь, пропитавшая одежду, когда приходилось ползти или просто плюхаться куда попало для скрытности, пропала. Лирбена по-детски радовалась исчезнувшим жирным пятнам, будто изгвазданная одежда предвещала родительскую порку. Тед пощупал рукав куртки, подпалённой на костре, удостоверившись в его целости и сохранности. Только Кай не радовался (на рваную одежду и обувь ему было начхать), он с таким трудом, преодолев сопротивление друзей, стерпев недовольство деревенских сплетниц, обведя вокруг пальца охранников и полицейских, вынес-таки косу с собой, и вот на́ тебе, растаяла. Стоило ли так стараться?

– И как теперь жить? – жаловался он Рэ, изображающему преданное сочувствие на глумливом лице. – Никому нельзя верить!

– Что с колдунов взять? Отняли игруш… верную подругу жизни и хихикают себе, – он кивнул на Баюра, который о чём-то говорил с Яном, и оба смеялись, отталкивая разыгравшегося Ковбоя, встающего на задние лапы почти вровень с их плечами. – Ну ладно уж там могилы раскапывать, с упырями якшаться, с драконами, небо зелёным малевать – пускай себе шалят на здоровье, не жалко. Но посягать на святое! – Рэ закатил глаза в благочестивом возмущении. – Ты это дело так не оставляй! Неча попустительствовать всяким святотатцам! Такое надругательство можно смыть только кровью!

От такой горячей поддержки даже Кай опешил и вылупил глаза, но Рэ своей роли не вынес и, задрав голову, заржал. За что верный друг и припечатал его лоб кулаком.

– А деньги, Грегор? – вдруг вспомнил Тед. – Может, коллекция сохранилась?

Начальник полез в карман и извлёк кошель. Отмахнувшись от любопытных носов, сунувшихся в святая святых, высыпал монеты на ладонь.

– Ага, держи карман шире! – огласил результат экспертизы Бен. – Всё вернулось на свои места! Как и должно быть!

– И правильно! – одобрил Генри. – Время побурлило, как весенний паводок, и вернулось в своё русло. А вы чего хотели?

А и правда, чего хотели? Остаться в городе Святого Ольгера? Нет, конечно. Вернуть Каю косу? Да леший с ней, с косой! Он и сам толком не знал, что с ней делать. Но отчего-то было грустно, словно какая-то потеря осталась за спиной, и до неё уже не дотянуться.

– Пошли уже. Сколько здесь стоять? – Тед закинул торбу на плечо и побрёл по дороге.

По мере приближения к озеру, крутой берег постепенно уплывал в сторону и открывал обширную пологую отмель, куда из Озёрок сходились гуси на водные процедуры. Они и сейчас были здесь, одни бродили по мелководью, запуская носы в воду и отлавливая червячков, другие разбрелись по ближайшей траве, не столько пощипывая её, сколько отлёживая бока. Белый автобус, спрятавшийся за краем обрыва, увидели сразу, как только обогнули высокий травяной склон, и сначала не поверили своим глазам. Прошло несколько дней, и никто не надеялся, что пропавшую экспедицию будет кто-то дожидаться. Скорее – организуют поиски. А как они будут оправдываться, вернувшись в Академию, каждый уже начинал понемногу сочинять. Наконец Лирбена выдохнула:

– Наш?

Вместо ответа Бен глубокомысленно заключил:

– Значит и время тоже вернулось к исходной точке, не истратилось, не потерялось…

К берегу, не сговариваясь, бросились бегом, словно автобус мог истаять в воздухе без следа, как город Святого Ольгера, или дать от них дёру. Его двери были открыты, ни единой живой души в нём не было, если не считать любопытную синичку, инспектирующую бесхозное помещение, которая заполошно выпорхнула, застигнутая врасплох, свистнула и унеслась к лесу. Ковбоя больше привлекло озеро, огромными скачками он достиг кромки воды, распугав гусей, которые истошно загоготали, брызнув в разные стороны и, переваливая откормленными боками, переругиваясь, с оглядкой и шипением, оттянулись к траве. Пёс зашёл по брюхо в воду и стал жадно лакать, отфыркиваясь и отряхивая морду. Деревенская шавка, приставленная пасти гусей, но отлучившаяся по своим делам, вылетела со стороны леса и отчаянно забрехала. Поднявшийся переполох разбудил прибрежные кусты, которые зашевелились и явили три встрёпанные сонные физиономии.

Блудная экспедиция толпой кинулась к ним, как к долгожданным освободителям, с боем прорвавшимся через вражескую оборону.

– Ну, наконец-то, – промямлил один из них, – Где вас носит? Мы уж покемарить успели.

– На звонки не отвечаете, – продолжил второй, – ваш начальник час назад сказал, что вышли к озеру – и всё, одни гудки.

Час назад! Ликование на лицах переглядывающихся друзей, как зеркальное отражение, повторялось один в один, восторженное и в то же время удовлетворённое. Всего час! Только «освободители» не разделяли их непонятной и безответственной радости. Целый час! Уму непостижимо! Десять раз туда-сюда курсировали что ли? Или решили вздремнуть перед дальней дорогой?

– Хоть назад поворачивай, – слова третьего прозвучали угрозой весельчакам, которые вздумали над ними шутки шутить.

Баюр с Яном задержались у автобуса, заглянули в кабину. Там, положив руки на баранку и уронив на них голову в бейсболке, дремал водитель. Они обошли с другой стороны, дверца кабины тоже была распахнута. Шофёр поднял голову:

– Ну вы и гулять! – улыбнулся Ольгер, в лукавых глазах не было и намёка на сон. – Думал уж, решили остаться.

Баюр молча протянул ему две коробочки версуса.

– Я твой должник, обращайся, – просиял маг и смахнул подарок в карман.

– Свой долг ты уже отработал. Зеркалами. Впечатления, надо признать, ошеломляющие. Стало быть, ты из учёных переквалифицировался в маги?

– Ничуть, – невозмутимость Ольгера сама по себе была достойна изумления. Казалось, он предугадывал вопросы собеседника и успевал подготовить ответ. – Весь мир – огромное зеркало, и всё, что в нём находится, обладает способностью отражения.

– Так уж и всё? – поймал его на слове волхв.

– Каждый материальный объект обладает той или иной формой отражения в большей или меньшей степени. Правда, с преломлением на личностное восприятие.

– А мысли? И чувства? – Ян заранее знал ответ и вопрос задал скорее затем, чтобы вызвать на откровенность этого гения, который с усмешкой говорил о своих открытиях, словно о детских шалостях. Наверняка, мог порассказать такое, что затмило бы даже впечатление, ошеломившее их в пещере в грозовую ночь. Свои догадки были туманными и сумбурными. Может быть, приоткроет завесу, внесёт ясность и стройность в стихийный галоп предположений. Кому же доверять, если не Ольгеру, этому неутомимому экспериментатору и пытливому учёному?

– Они тоже материальны. Они излучают энергию, порой во много раз превосходящую энергию видимых материальных объектов. А их отражения формируются соответственно её мощи. По большому счёту, мы видим вокруг себя то, что отразилось эхом от наших мыслей и ощущений и стало достоянием Вселенной. А она по нашему желанию возвращает нам эти отражения. В образе предметов, событий, чувств… озарений.

– Ты хочешь сказать, что чем яростнее, ярче энергетический поток, то есть посылаемый импульс, тем сильнее и само… эхо?

– Разве не очевидно? Вы же сами видели! Самые мощные энергетические излучения, отражаясь, способны материализоваться. Не здесь, так в иных мирах.

Баюр тоже припомнил грозовую ночь, «магический» сеанс зеркальных видений в скрещённых фокусах, и червячок сомнения зашевелился, родив вопрос:

– А почему Виктор видел в зеркале (там, в пещере) чужие отражения, о которых не имел понятия? И «вспомнить» их не мог по-любому?

– Этот ваш ненормальный? – усмехнулся Ольгер.

– Да нормальный он, – возразил волхв, – просто запутался в этажерке времени. Оттого и был в ярости, отчаянно пытался вырваться в свой мир.

– Вот эта сила его ярости и дала ответную реакцию. Даже плазмоид взорвался! – усмехнулся Ольгер. – А что касается «чужих» отражений… Вселенский информационный банк различий между ними не делает и именных ячеек не держит. Сработал заказ на твоё лицо без ограничений времени, пространства и исходного посыла энергетического потока. Вот он и огрёб по полной.

– Скажи, Ольгер… – Баюр с искренним восхищением смотрел на бескорыстного рыцаря науки, отдавшего ей всю свою жизнь, и даже больше, ничуть не заботясь о наградах за доблестные открытия. – Если не секрет, конечно… А за что тебя выперли из университета? Ты же гений! Далеко не всякий профессор владеет столь мощным научным багажом. И рвением исследователя…

Ольгер вопросу не удивился, ответил небрежно, как само собой разумеющееся:

– Вот за то и выперли! Бельмо на глазу. Вечный укор. Не дотянуться, не переплюнуть. Но я не в обиде, – широкая улыбка на уверенно-спокойном лице была лучшим тому подтверждением. – Они дали мне свободу.

От береговых зарослей, где столпилась экспедиция, грянул дружный хохот, Рэ с Каем опять что-то отчубучили, но на этот раз никто не осаживал трепачей, даже троица из кустов смеялась до слёз, забыв сон и томительное ожидание.

– Баюр, Ян! Забирайте свои вещи!

Пока друзья оборачивались на зов, Ольгер исчез. Бесшумно и быстро. Этого следовало ожидать – вполне в его духе, даже в сравнение не идёт с тем, что он может ещё. Навидались.

– А ведь чего доброго этот гений создаст новый мир, – волхв воззрился на опустевшее водительское кресло и по инерции продолжил развивать свою мысль. – Соответственно своим вкусам и требованиям.

– Коллекционируя в фокусе зеркала избранные отражения?

– Одного зеркала, я думаю, будет маловато.

– У него их много. К тому же неизвестно, какие технологии он успел изобрести. Да и его принципы управления зеркалами для нас – вроде китайской грамоты.

Баюр хмыкнул, пожал плечами:

– Вот тогда он будет по-настоящему свободен. И плевать ему будет что на версус, что на искривление пространства.

– Что, завидно?

– Этому человеку все миры – лаборатории для исследований, любопытные объекты для наблюдений и экспериментов. Фанатик науки, – восхищение волхва ничего общего не имело с завистью. Оно было сродни удивлению чудом, непостижимым, неповторимым, не имеющим земных мерок, как деяния Творца. – Хорошо хоть, что он не злодей, не завоеватель, не тиран. Иначе это было бы бедой для всего человечества, – он нагнулся, поднял оброненную Ольгером бейсболку, нахлобучил Яну на голову, со смехом пресекая его комично-неубедительные попытки к сопротивлению: – Тебе на память оставил. Распознал родственную душу! – и уже серьёзно продолжил: – Одинокость его не тяготит. Правда, с точки зрения философов, гений всегда одинок, однако не всякий гений свою обособленность, изолированность от общества воспринимает как дар свыше и отнюдь не рад ей. Так вот, – подошёл он к выводу, – мне такого не потянуть. Каждому своё.

У Яна отлегло от сердца. По правде сказать, где-то в глубине его скребло опасение, что волхв поддастся мощному обаянию Ольгера, потянется за ним к заманчивым горизонтам. У долгожителей как ни крути есть что-то общее в отношении к жизни и в понимании её. Хотя… у этих двоих разница всё-таки колоссальная. Баюр живёт в этой реальности и отдаёт ей себя целиком. А Ольгер… смотрит на неё как в микроскоп, взвешивает, оценивает, а мыслит… хм… вселенскими масштабами. Ян вздохнул с облегчением и оглянулся на бесшабашные крики и хохот друзей, которые устали их ждать и всем шоболом направились к автобусу, волоча за собой пожитки. Ре и Кай, подкравшись к Теду сзади, прицепили к его рюкзаку ещё два – Яна и Баюра, а тот, не почувствовав разницы в весе поклажи, вышагивал как ни в чём ни бывало, недоумевая, над чем сгибаются пополам его приятели-забияки.

Грегор, обойдя шумную компанию, первым подошёл к автобусу, где стояли друзья. На его лице так и читалось нетерпение поделиться новостью. Он выпалил её без промедления, уверенный, что огорошит обоих:

– А кракен-то ваш, – он кивнул на прибывших из Марбезана рабочих, – говорят, всплыл дохлой тушей. Его прибило к островам.

Вопреки его ожиданиям Ян не удивился, а догадливо заметил:

– И смердит так, что на побережье у академгородка нечем дышать?

– Ага, – радостно подтвердил Грегор. – Ребята говорят, что туда послали два рыболовных судна со специалистами, чтобы взяли образцы для исследования…

– Бесполезно, – безапелляционно заявил волхв, не дослушав, – такое гнильё только хоронить и как можно скорее, чтоб зараза не расползлась.

Разочарованный вестник, которому не удалось поразить слушателей, чуть не с обидой воскликнул:

– И откуда вы только всё знаете?!

– Так, – усмехнулся Баюр, – кое-что прикинули в уме.

Грегор досадливо махнул рукой и бросился к дверям автобуса, которые уже осаждала экспедиция.

И вдруг Ян озадаченно спросил:

– Странно. А почему версус остался? Должен был растаять в барьере времени, при переходе.

– Харлисс сберегла, – благодарно промолвил волхв, поправив ободок. – Ольгер знал, кому заказывать. – Потом запустил руку в карман и выставил на ладони горсть монет: – Узнаёшь?

– Сохранились?! – присвистнул Ян. – Вот и коллекция. Нумизматы повесятся от зависти! Такое им и не снилось! Да уж, Каеву косу надо было тебе тащить.

– А почему тебя не удивляет, что твоя пуговица, потерянная в пещере, – волхв ткнул в пустую петельку на груди Яна, – не вернулась? И вообще – оброс щетиной. Нет, она тебе, конечно, идёт, но наросла-то под землёй…

– А сам-то? – два пальца оттянули клок рубашки на плече друга, выдранный узким лазом под каменной плитой, и оба расхохотались.