Текст книги "Отбор драконов для серой мышки"

Глава 33

В ту ночь у постели Байдора я многое поняла. Наконец разобралась в своих чувствах.

Вернее, они проявились как-то сами собой, когда я снова и снова мягко переводила свою энергию в смятый мозг принца. Ощущала, как он расправляется, приходит в норму, как душа Байдора все более крепко сидит в его поврежденном теле.

В общем-то, спустя пару часов после инцидента не было никакого смысла сидеть с принцем. Медики с помощью моей энергии сделали все, что нужно. Принцу всего лишь требовались сутки или чуть больше, чтобы прийти в себя. А если наведается папочка – то поддаст ему еще пинка своей силой Правителя, и, уверена, уже утром Байдор будет скакать, как новенький.

Но мне нужно было какое-то дело. Милосердное дело, важное не столько для меня, сколько для кого-то другого. Нужно было отдать внимание и заботу кому-то. И инцидент с Байдором тут очень хорошо помог… У меня была возможность заняться таким «милосердным делом».

Как бы цинично это ни звучало.

И вот, в ночной тишине, когда я выгнала всех и самолично осталась сиделкой при принце, в моем разуме начало медленно, но неуклонно проявляться осознание собственных чувств.

Ведь отбор идет. И уже не за горами тот момент, когда я должна буду выбрать. Выбрать по-настоящему.

Итак, первое осознание. «Так и запишем», как говорит Гриша. Я усмехнулась, покатывая внутри грустное и целостное чувство, связанное с этим осознанием.

Я люблю папочку. Мы с мышью любим его всей душой. Не только как отца. Вернее, даже в первую очередь не как отца.

Как лучшего мужчину. Единственного мужчину, несравненного, неподражаемого. Того самого.

Люблю до глубины своего существа. Настолько сильно, что без злости принимаю его волю прозябать в пресловутом «обете безбрачия».

Люблю настолько сильно, что не тревожу его душу своими чувствами. Настолько сильно, что не тревожу ими даже себя. Ведь любви и радости, что этот дракон есть на свете, во мне больше, чем боли от того, что он не может быть со мной.

Я полюбила его с самого начала. С тех самых моментов, когда привела обнаженного в свою квартирку, а он возмущался тем, в каких условиях я живу.

С тех моментов, когда он подвел меня к зеркалу, назвал красавицей и запретил мне сильно корректировать внешность…

С тех моментов, когда он эффектно забирал меня из бухгалтерии и ехидно «троллил» главбухшу…

С тех моментов, как я впервые села ему на шею и взмыла в воздух, еще не осознавая до конца, что однажды сама смогу подняться в небо на своих собственных золотистых крыльях…

Мой отец.

Мой Правитель.

Мой несостоявшийся муж.

Я утерла рукавом невольные слезы, выслушала печальный вздох своей мышки, открыто плачущей на полу, разглядывая портрет Эргона, и вновь ласково погладила Байдора по голове.

Взяла расческу и тихонько расчесала спутавшиеся от засохшей крови волосы. Лекари хороши, но им и в голову не приходит исправить такую «косметику», такую мелочь. А я не хочу, чтобы, проснувшись, Байдор увидел в зеркале чудовище и расстроился.

И да…

Эргон для меня недоступен. Я всегда буду любить его. И постепенно, должно быть, моя безусловная любовь окончательно примет форму дочерней. Хотя… кто знает. Может быть, я всегда буду немного грустить от того, что мы не вместе как мужчина и женщина. И радоваться, что в принципе могу общаться с ним, греться в его золотом, великодушном свете и кататься на припрятанных в нем искорках лукавства, игривости и ехидства.

…Еще слезы. Вновь вытираю их рукавом. Ведь платок я не взяла с собой. А, может, Рая забыла мне утром собрать еще и платочек. Вроде бы я не планировала ни плакать, ни сморкаться…

Вот такая она – сильная и безусловная любовь к Эргону. Любовь к мужчине. И к отцу.

Но есть и еще один дракон, что цепляет мой разум и наполняет мое сердце. Еще не любовью. Но зарождающейся юношеской влюбленностью. Искристой, интересной, радостной… С теми моментами, что потом вспоминаются с улыбкой и ностальгией – моментами пикантными, неоднозначными, иногда наполненными даже раздражением и гневом.

Мой черный принц. Вот этот самый, что сейчас бледный и измученный лежит в постели.

Молодой, во многом похожий на меня. Как он сказал тогда на церемонии представления? … «Мы стоим друг друга!».

Да, стоим друг друга, соответствуем друг другу.

И такое тоже, знаете ли, на дороге не валяется! Такое, что принц и принцесса действительно подходят друг другу.

Оба – немного авантюристы. Оба – раненые, с комплексами и проблемами, очевидными у меня и скрытыми под маской невозмутимого сарказма у Байдора.

Оба – смелые и… благородные, наверно. Легко назвать благородным черного принца, который уже несколько раз проявил свое своеобразное благородство. Сложнее – себя. Но сейчас я ощущала ясно как день все качества, что роднят нас с Байдором.

– Давай подлечу его еще, – тихо сказал Эргон, незаметно подойдя сзади. – И я настаиваю, чтобы ты пошла спать после этого.

– Не раньше, чем ты объяснишь мне все нюансы, – хлюпнув носом, ответила я папочке.

– Ладно, – Эргон усмехнулся, подвинул кресло и сел подле меня. Положил руку на лоб Байдора. – Вот так, мальчик… Хм… Знаешь, пожалуй, хорошо, что я пришел. Как чувствовал… Возможны были небольшие провалы памяти – ему же половину мозга смяло. Теперь не волнуйся – он вспомнит и тебя, и меня, и все остальное…

Принц глубоко, облегченно, вздохнул и пошевелил ресницами.

– Спи давай, черный, – усмехнулся ему в лицо папочка.

А я подумала, что нет на свете лекаря лучше папочки. И здесь он… впрочем, какая разница!

– Ну, и чем вы с Гришей занимались, пока я дежурила у постели больного? – осведомилась я.

– И чем мы только не занимались, – усмехнулся папочка. – Сначала снова и снова изучали разум Бамара, разыскивали след менталиста. Но его нет… Силен гад!

– А что вообще произошло? – поинтересовалась я, внезапно осознав, что целостной картинки у меня нет.

– С самого начала этот менталист не имел возможности постоянно наблюдать за тобой. Он явно не присутствовал на отборе среди женихов. Поэтому ему нужны были глаза – глаза кого-то из женихов, кто будет часто общаться с тобой. Каким-то образом он пронюхал, что тебе понравился наш коричневый, и вы идете на свидание…

– Но ведь никто не знал! – удивилась я.

– Но мысли-то читать он мог. Возможно, лазать в твой разум ему все же мешала моя защита. А вот изучать женихов он мог совершенно спокойно. И вот Бамар. Наш негодяй задумал влюбить тебя в удобного претендента. Внушил смотрителю оранжереи нужные мысли, и тот пропитал букет приворотным зельем. Но… не получилось. Вмешался твой чёрный принц – честь ему и хвала. Тогда, опасаясь расследования, менталист убрал смотрителя – как единственного свидетеля. Милосердие ему явно не свойственно… Ведь можно было обойтись без убийства – просто внушать нужное этому несчастному, мы бы не нашли следов воздействия, тогда у нас еще не было Гриши… В общем, не получилось влюбить тебя в Бамара и этим сблизить вас. Возможно, он хотел и замуж тебя выдать за Бамара после обретения тобой всех цветов. Почему-то это казалось ему удобным. Вероятно, хотел через коричневого постоянно как-то воздействовать на тебя. Когда не вышло, Бамар все же остался женихом, приближённым к тебе. По-прежнему удобным, как "глаза". И он наблюдал за нами через него. А вот во время состязания появилась отличная возможность снова вывести Бамара на первую роль. Получить свидание с тобой и, кто знает, что на нём с тобой сделать… Когда фавориты сговорились просить меня о дополнительном состязании, он ментально усилил коричневого. Просто придал ему веру в свои силы, способность использовать их по максимуму. И… снова у него не вышло. Принц Байдор оказался слишком сильным противником даже для улучшенного Бамара.

Я с лаской поглядела на Байдора. Тот вздохнул во сне и, кажется, чуть-чуть улыбнулся. Спи, мой хороший, подумала я. Пусть хотя бы во сне у тебя все будет хорошо…

– Но зачем он кинулся на Байдора, ведь так он сразу разоблачил себя?!

– Не себя, а Бамара, – усмехнулся Эргон. – А вот тут интересно… Я думаю, наш менталист просто… разозлился, вышел из себя. И воздействовал на Бамара уже открыто, внушив ему атаковать принца.

– Вышел из себя? – снова удивилась я. – Как-то странно для хладнокровного убийцы и манипулятора…

– То-то и оно, что странно! – согласился Эргон. – Очень даже. И вывод из этого один: не такой уж он хладнокровный манипулятор. У него есть живые эмоции, слабые места. Мы неверно его оценивали – он уязвимее, чем мы думали.

– А… может, когда они боролись с Гришей, он прощупывал нашего менталиста, пытался его победить? Для этого и открылся частично… – предположила я.

– Может быть, – согласился отец. – Но не факт. Григорий говорит, там не было попытки атаковать или прощупать ментально. Лишь страх и напряженное наблюдение… Так что, похоже, наш менталист действительно показал свою уязвимость. Теперь, должно быть, локти кусает… Но так или иначе – он теперь знает про Гришу. А, значит, наш маленький менталист тоже в опасности…

– Гриша? Гриша в опасности? – искренне испугалась и удивилась я.

– Ну, я надеюсь, что его особые способности помогут, – успокаивающе погладил меня по плечу Эргон. А я ощутила поток невероятного тепла от его касания. – Посмотри, всего одна ночь тренировки, и он уже вполне себе менталист. Не знает технику, но все, что можно делать интуитивно – делает. Стоило только открыть эту «пороховую бочку»… Но если бы я был этим злодеем-менталистом, то обязательно постарался бы убрать того единственного, кто может почуять меня и вообще сразиться со мной ментально на равных.

– Папа, нужно приставить к нему охрану!

– Уже. Гриша «под колпаком», – усмехнулся папочка. – Его охраняют не хуже, чем тебя. Ну… ненамного хуже… Меня вот что волнует во всем этом… – задумчиво продолжил Эргон. – Что же за личность наш злодей, если он может и хладнокровно планировать сложные операции, и… срываться от досады, поддаваться эмоциям. Интересный контраст…

И тут меня осенило. Я широко раскрыла глаза и уставилась на Эргона.

– Отец, послушай! – сказала я.

– Что, доченька?

– А почему, собственно говорят, именно «он»? – произнесла я то, что выплыло из глубины моего подсознания. – Это ведь может быть «она»! Женщина! Почему мы все время думаем, что главный злодей – мужчина?! Потому что привыкли, что главные вершители дел – и хороших, и плохих – мужчины, в истории драконов всегда так было. Но… ведь, может, это какая-то обиженная на всех женщина-менталистка… Драконица, которой вожжа под хвост попала… Вот и объяснение, почему так противоречиво себя ведет! Планирует хорошо, хладнокровно, а когда сорвалось – а у нее, допустим, ПМС в это время – срывается, впадает в истерику, рвет и мечет, выдает себя! Точно! Это ведь может быть женщина!

Эргон внимательно поглядел на меня, а потом четко, медленно произнес:

– Да, это может быть женщина. Или ребенок.

– Ребенок? – изумилась я.

– Ну да, – пожал плечами отец. – Не младенец, конечно. И не малыш вообще. Ребенок-подросток. Такой, который уже может придумать хитроумный план в силу своих высоких интеллектуальных способностей, но еще не умеет в должной мере владеть своими эмоциями. Очень опасный возраст, переходный – вроде так у вас называется… Я уже думал об этом. А вот про женщину не думал, спасибо тебе…

– Почему не думал про женщину?

Эргон как-то замялся.

– Ну… Потому, почему ты сама сказала – главные «вершители» у нас всегда были мужчины. Женщины чаще на вторых ролях…

– Шовинст! – возмущенно сказала я.

– Кто-кто?

– Половой шовинист, гендерный шовинист… Считаешь, папочка, женщины настолько глупее, что даже не могут быть главными злодейками! Так, да?

Я неожиданно вспомнила, что у меня самой надвигается ПМС. Наверно, поэтому отцовское высказывание вызвало у меня искреннюю бурю негодования.

– Стереотипы у меня, – покаянно опустил голову папочка, лукаво улыбаясь. Потом вдруг усмехнулся. – Но будь я настоящим… этим… как ты сказала – «шовинистом»? – не стал бы делать наследницей девушку. Тем более из другого мира. Так что нечего обвинять отца!

– Ладно, – улыбнулась я и примиряюще погладила Эргона по руке. – Так, а с анализами крови что? Весь замок проверили?

– Почти. Гриша с нашими учеными сейчас заканчивают проверку. Анализ взяли у всех – от моих советников до последнего слуги. Пока все чисто… Хотя, конечно, сюрпризы были.

– Какие? – с интересом спросила я.

Глава 34

– Да вообще-то ничего особенного, – ответил папочка. – Например, у нашего герцога, если помнишь, в предках есть серебряные драконы. Всегда считалось, что при такой наследственности дракон может лишь немного чуять «магию предков». Но похоже, это не совсем так. На белой полоске у Грейдора посреди бордового моря проявилась тонкая серебряная ниточка. То есть серебряная магия в нём есть в целом, хоть и совсем чуть-чуть. Причем у других драконов ничего подобного нет. Странно… Ведь у всех предки исключительно разноцветные, а примесей на полоске нет…

– И почему же наш герцог такой исключительный? – с интересом спросила я.

– Понятия не имею, – пожал плечами Эргон. – Какие-то новые особенности драконьей этой… как там ваша наука называется?

– Генетики, – улыбнулась я. – А еще что?

– А еще тебе, видимо, придется менять служанку… – усмехнулся Эргон. – Что не очень хорошо в сложившихся обстоятельствах – когда и женщина может оказаться злодейкой. Впрочем, мы проверим её по полной… А не понравится – сам буду подавать тебе платья!

– Но папа! – взвилась я. – Это почему я должна менять Раю? Я к ней привыкла! С ней что-то не так?! Не может быть! Она добрая и простая, как пробка!

– Это правда, – с улыбкой ответил Эргон. – Но видишь ли её нужно отправить в школу человеческих магов. Девушка с магическими способностями не должна работать служанкой. Если только после обучения и только у принцессы…

– Не хочешь же ты сказать…? – изумилась я.

– Хочу. У твоей служанки есть магический дар. Совершенно не проявленный, непонятно откуда взявшийся, но есть. Ментальность и цвет, конечно, на нуле. А вот серая полоска показала непроявленные способности. Девочка уже сидит и плачет… Верность тебе борется в ней с желанием раскрыть свой талант. Очень ей хочется научиться. Ведь если она станет магичкой, то может исполниться её девичья мечта: на неё может обратить внимание какой-нибудь дракон…

– А ты откуда знаешь мечты моей служанки?

– Ну… Я немного посмотрел её мысли. Должен был убедиться, что девочка безопасна. А в мыслях там… мужчины-драконы и сцены жаркой драконьей страсти с её участием. А вот совесть ей говорит, что нужно служить тебе.

– Эх Рая-Рая! – рассмеялась я. – Ясное дело, я её отпущу. Но новая служанка пусть будет такая же! Хорошая.

Отец покивал.

– Еще вопросы, доченька? А то тебе спать пора… Ничего с принцем не случится. Пойдешь к себе!

– Вопросы? Один вопрос! Что делать дальше будем?

– А что делать? – устало вздохнул папочка. – Ты будешь развлекаться отбором. А мы с нашим ручным великим менталистом начнём выискивать врага. Провоцировать её или его, чтоб проявился. Ну и, конечно, завтра Гриша поставит на тебя и прочих важных фигурантов ментальную защиту своего, абсолютного уровня. Пойдет?

– Пойдет, – так же устало вздохнула я. – Варианты-то какие? Никаких.

Я незаметно погладила руку Байдора, лежавшую на одеяле, и встала, чтобы пойти к себе. Устала. Даже пошатывалась. Папочка прав – давно пора лечь.

И тут дверь заверещала, сообщая, что кто-то просит разрешения войти.

– Кого там несет на ночь глядя?! – рявкнул Эргон, поднял ладонь и на расстоянии распахнул дверь. – Больного разбудите! Не стыдно?!

На пороге стоял дворецкий – мэтр Сэй.

– Правитель, – спокойно, но с лёгкой тревогой в лице, произнес дворецкий. – Там во дворе приземлилась Золотая драконица! Обернулась пожилой дамой и требует встречи с тобой и твоей дочерью. Говорит, что она… твоя бабушка.

– Бабушка?! Какая еще бабушка?! – рявкнул Эргон. Видимо, сам он не боялся разбудить Байдора своим зычным басом.

– Твоя бабушка, Правитель, – спокойно ответил невозмутимый дворецкий.

– Моя бабушка?! Да я родителей-то своих не знал, не то что бабушку… с дедушкой… Хм… – спокойнее сказал Эргон.

– И тем не менее, Правитель, дама утверждает, что она ваша бабушка по отцовской линии. Она весьма недовольна, что мы ее не пускаем во дворец. И… фамильное сходство налицо, – сказал дворецкий.

Мы с Эргоном переглянулись.

– Может… Это она, та опасная женщина? – поежившись, тихонько озвучила я то, что явно пришло в голову нам обоим. – Мы ее почти поймали. И она придумала другую игру – выйти из тени…

Моя мышь, много часов сидевшая тише воды, ниже травы, испуганно пискнула и юркнула в свою норку.

Страшно… После рассуждений о том, что злодейским менталистом может быть женщина, быстрое появление неведомой «бабушки» выглядело подозрительно и даже как-то зловеще. Как в триллере, где все детали щекочут нервы. А любое «висящее на стене ружье» обязательно выстреливает.

– Может быть, – так же тихо ответил Эргон. – Хотя я бы на месте злодейки ни за что не стал бы представляться бабушкой правящей особы… Слишком почетное место и слишком на виду…

– Велеть проводить ее к вам? – осторожно осведомился дворецкий.

– Подожди, – усмехнулся Эргон. – На всякий случай распорядись накрыть все для приема высокой гостьи в моей главной гостиной. А сейчас ты свободен. Нам с принцессой нужно переговорить наедине.

Дворецкий почтительно склонил голову и удалился, закрыв за собой дверь, а Эргон вытащил из кармана… смартфон с сенсорным экраном.

Вернее, это в первый момент мне так показалось. На самом деле это, конечно, был не телефон, а зеркальце размером с достаточно большой смартфон и такой же прямоугольной формы. Не иначе как новшество, изобретенное Гришей, уже родилось на свет и проходило проверку у самого Правителя.

– Я тоже такое смарт-зеркало хочу, – заявила я.

– Завтра дам тебе одно. Их пока всего три экземпляра, – бросил Эргон, уставившись в зеркальце, и сосредоточенно провел по нему пальцем – ни дать, ни взять человек, осваивающий новый телефон.

Зеркальце засветилось, на нем проявилось изображение нашего парадного двора – того самого, где не так давно мы принимали только что прибывших на отбор женихов. Я склонила голову ближе, чтобы лучше разглядеть картинку.

– Хм… – сказал Эргон. – Хм…

Посреди двора, окруженная кольцом из наших стражников, стояла высокая стройная женщина намного страшнее средних лет. Однако осанка у нее была царственная, прямая. Мне бы такую…

На ней было темно-зеленое узкое платье с золотым шитьем – с такими же фамильными вензелями, как на нашей с Эргоном одежде. Даже на маленькой картинке я разглядела, что лицо у нее строгое, как у Эргона, а убранные в высокую прическу волосы не утратили дивный золотой отлив. Седой она не была. Драконы вообще почти не седеют…

– Хм… Можно же приблизить, – сказал Эргон, еще больше напоминая человека, впервые играющего со смартфоном. – Как на моем большом зеркале.

Он зацепил двумя пальцами область в районе лица дамы и «раздвинул» ее. Теперь мы могли видеть ее в деталях.

Да, дворецкий был прав. Фамильное сходство налицо… Я вообще сказала бы, что это Эргон – только намного старше и… женщина. Твердые и строгие черты, но тоньше, женственнее. Тот же красивый излом бровей, почти такая же форма губ… Редкие морщинки пробороздили лишь область возле глаз и лоб. В остальном она напоминала немолодых голливудских актрис, сохранивших идеальный овал лица.

А в янтарных глазах женщины горело едва сдерживаемое гневливое пламя – такое же, как я привыкла иной раз видеть у приемного отца. Она стояла спокойно, собранно, словно не замечая окруживших ее воинов, но периодически ее тонкая рука складывалась в кулак.

– Папочка, это ты, только… пожилая женщина! – не удержалась от смеха я. – Думаю, она и верно твоя бабушка!

– Похоже на то, – ворчливо согласился Эргон. – Но мы не можем позволить себе… Да ничего не можем позволить! Нельзя держать почтенную даму во дворе даже самого прекрасного дворца! И нельзя пустить ее без проверки! Ладно… Сейчас возьму нашего великого менталиста и встречу ее! Я пошел! – он поднялся.

– Стой! Я с тобой! Может, она и мой предок! – я вскочила на ноги. Вся усталость слетела с меня. Какой уж тут сон, когда такие новости!

– Ладно… – задумчиво согласился Эргон. – Если это и верно она, то первое что захочет – увидеть мою наследницу… Спрятать тебя от нее не получится.

Мы пошли к выходу.

– Интересно, что ей понадобилось… Выходит, Клариасса жива – так звали мою бабку – и даже вполне здорова… Правда, совсем не упитанна… С чего вдруг вернулась? – пробубнил себе под нос Эргон, когда мы оказались в коридоре.

>

***

Мы с Эргоном и Гришей остановились при выходе, в тени, так что нас было не видно, а вот бабушку Клариассу в окружении воинов свет лун и фонарей заливал с ног до головы.

– Ну что? – напряженно спросил Эргон у Гриши.

Друг, наработавшийся за этот день в лаборатории, устало вздохнул, потом зевнул. Потом сосредоточенно уставился в лицо величественной Клариассы.

– Насколько я ощущаю, в ней нет такой ментальной силы. Она у неё вообще слабее, чем у тебя, Правитель, – сказал Гриша. – У неё другое…

– Хм… И что же это другое? – хмыкнул Эргон.

– Характер, – усмехнулся Гриша. – У неё ещё тот характер!

– Ну, это у нас у всех! Семейное! – тихонько рассмеялся Эргон. – Иди отдыхай, менталист. А мы встретим эту нежданную гостью.

В этот момент Клариасса вдруг повернула голову и уставилась ровно туда, где мы стояли.

– Это кто здесь без разрешения копается у меня в голове?! – в меру громко и ехидно произнесла она. – Неужто ты, внучек?

Эх… не научился ещё Гриша делать это полностью незаметно, подумала я.

– Мой придворный менталист, небольшая проверка – мы не можем рисковать в последнее время! Приношу за это извинения! – твердо и чуть раздраженно ответил Эргон, выходя на свет.

Я тут же шагнула вслед за ним.

– Рад приветствовать тебя в нашем родовом замке, Клариасса! – Эргон почтительно склонил голову перед царственной бабкой.

– Так уж и рад? – наклонив голову вбок и изучающе разглядывая внука, спросила Клариасса. – По твоему лицу этого не скажешь. Скорее, ты думаешь: чего эта старая карга прилетела, ещё одна забота на твою властительную голову…

Она рассмеялась. И я тоже не удержала улыбки.

В проницательности бабуле точно не откажешь. Семейное.

– Признаюсь, твое появление удивило меня, но, думаю, мы сможем… восстановить нашу семейственность, – дипломатично ответил Эргон. – В любом случае я рад, что ты жива. Все драконы думали, что ты давно…

– Сгинула? Погибла? Ушла в неизвестность? – вновь рассмеялась Клариасса. Смех у неё, конечно, был ехидный, но не злой. – В неизвестности я, конечно, побывала… На самом деле я просто ушла в иные миры после гибели твоего дедушки. А теперь у меня есть для тебя новость… Из другого мира. Которую я подарю тебе, внук, если ты – чтоб тебе гнорики хвост оттоптали, мальчишка невежливый! – наконец примешь бабку, как полагается!

И тут её взгляд упал на меня. Клариасса застыла на мгновение, потом вдруг всплеснула руками, как простая женщина, и воскликнула:

– Внученька! Девочка! Иди ко мне, дай я обниму тебя…

На глазах у неё выступили слезы. Что-то дернулось внутри меня светлой болью, и я сделала шаг к ней. Но меня остановила железная рука Эргона.

– Твоя внученька?! – рявкнул он. – Уверен, ты уже знаешь, что Алиса – моя приемная дочь. Это я твой внук, а не она…

– И она тоже, – растроганным тоном сказала драконица. – Моя пра… пра… праправнучка! Да идите вы сюда, дети! Ваша бабушка прилетела!

Вот так новость, промелькнуло у меня в голове. А мышь высунула из норки любопытную мордочку.

– Да пошли уже! – я дернула Эргона за рукав. – Она же искренне! Дай ей обнять нас…

– Хм… Ладно! – бросил Эргон. А в следующий миг я ощутила, как внутри него что-то разжалось. И он первый поспешил к Клариссе.

Она обнимала нас по очереди и вместе, а по её строгому лицу действительно текли слезы. И я даже была готова поверить, что у меня появилась… пра… пра… прапрабабушка.