Текст книги "Этидорпа, или Край Земли"

Глава 50
Мой вес ликвидирован

«Скажите мне, – с тревогой закричал я – это, должно быть, живая гробница?»

Если Вы поразмыслите над условием, в котором мы находимся, то поймёте, что оно должно представлять необычайный научный интерес. Если Вы представите себе тело в состоянии покоя в неосязаемой среде, а не в контакте с газом или любой другой субстанцией, способной к трению, то такое тело, согласно преобладающей теории материи и движения, пока его не потревожить импульсом извне, оставалось бы всегда в состоянии абсолютного покоя. Мы занимаем такое положение сейчас. В каком бы направлении мы не расположились, нам будет казаться, что мы находимся вертикально. У нас абсолютно нет веса, и мы располагаемся в среде, совершенно лишённой трения. Если бы безжизненному телу предстояло начать вращение здесь, то такое движение продолжалось бы вечно. Если потревожить сейчас наше равновесие, и мы должны были бы двигаться в направлении, совпадающем с планом, на котором мы находимся в состоянии покоя, то мы продолжали бы двигаться с той же быстротой и в том же направлении до тех пор, пока наш курс не приостановился бы из-за какого-нибудь противоположного объекта. Мы не попадаем под влияние притяжения материи, потому что в этом месте гравитация лишает материю тяжести и не оказывает воздействие на посторонние вещества. Сейчас мы в центре гравитации, в сфере покоя.

«Позвольте мне подумать над этим» – отозвался я. Размышляя над его замечаниями, я мысленно проследовал по цепи заключений и был потрясён, когда меня внезапно осенило, что если его доводы верны, то мы должны оставаться без движения в этом месте до самой смерти (если существа могли в условиях, подобных нашему, достигать пределов смерти) или до конца времён. Мы пребывали в совершенном покое, в абсолютной пустоте, в которой, что я теперь уже признал безоговорочно, не было ни газа, ни жидкости, ни твёрдого вещества, ничего, что мы могли бы отметить в качестве отправной точки для начала движения.

«Скажите мне, – с тревогой закричал я – это, должно быть, живая гробница? Предстоит ли нам вечно тут оставаться, и если нет, то на какой способ мы можем рассчитывать, чтобы выпутаться из этой совершенной неподвижности?»

Он снова взял у меня железный прут и преднамеренно придал ему вращательное движение, освобождая, как и раньше. Прут вращался быстро и тихо в пространстве без поддержки или опорной точки.

«Так он и продолжил бы, – заметил он – до скончания века, если бы не то обстоятельство, что я могу его освободить от движения и поставить в положение абсолютного горизонтального покоя. Существует лёгкое, медленное, едва уловимое движение, несущее предмет параллельно с плоскостью энергии, к материальной стороне ущелья, когда движение его прервётся ударом о землю».

«Это я в состоянии понять» – ответил я и внезапно меня осенило.

«Разве Кавендиш не доказал, что если подвесить маленький свинцовый шар на шёлковой плёнке рядом с массой железа и цинка, то он притягивается к большему телу? Мы будем притягиваться гравитацией к ближайшему утёсу» – воскликнул я.

«Вы ошибаетесь – ответил он. – Кавендиш выполнял свои эксперименты на земной поверхности, а там сила притяжения всегда готова к приведению объекта в состояние движения. Здесь же объекты не имеют веса, они не притягивают и не отталкивают друг друга. Сила сцепления удерживает вместе вещества, находящиеся в соединении, но так как гравитация не может воздействовать вне молекулярного контакта с другими формами материи ввиду равновесия всех предметов, то равным же образом мы были бы притянуты к земному утёсу с непостижимой скоростью. Однако, если тем или иным способом наши тела должны получить достаточный импульс для приведения их в движение, даже если бы оно было сделано очень мягко, то мы подобным же образом продолжили бы двигаться в этой среде, лишённой трения до тех пор…»

«… Пока не ударились о границу этого ущелья» – перебил я.

«Да, но можете ли Вы представить себе любой другой способ, посредством которого можно было бы приобрести подобное добровольное движение?»

«Нет».

«Не кажется ли Вам, – продолжил он – что толковые механики на земной поверхности могут создать такую балансировку, чтобы вопреки трению металла и воздуха, вопреки инерции массы, одна тысячная часть зерна могла бы производить движение больших балок и чаш? И мы тоже в этой местности, где нет трения и противоположной среды, вообще нет, должны быть в состоянии индуцировать массовое движение?» «Не могу вообразить себе подобную возможность до тех пор, пока мы будем отталкивать друг друга в стороны. Ведь нет никакого другого предмета, чтобы оттолкнуться от него… Но почему Вы продолжаете так сильно держать меня в напряжении?» – я перебил самого себя, чтобы спросить, но он снова крепко схватил меня.

«Чтобы Вы не могли меня оставить» – ответил он.

«Ну, не дурачьтесь, – я немного стал раздражённым – только что Вы спорили о том, что мы подвешены неподвижно в среде, лишённой трения, и зафиксированы в нашем настоящем положении. Вы просите меня предположить какой-нибудь иной способ, благодаря которому мы сможем создать движение. Мне не удаётся это сделать. И почти в том же предложении Вы говорите, что опасаетесь того, что я Вас оставлю. Прекратите говорить несуразности и посоветуйтесь со мной разумно».

«Где железный прут?» – спросил он.

Я посмотрел на его прежнее место, но он исчез.

«Вы, случайно, не почувствовали, что в Вашей прошлой жизни Ваш ум был рабом земного заключения? Вы никогда не переживали, особенно во снах, ощущение умственного ограничения?» – спросил он.

«Переживал».

«Тогда знайте, – ответил он – что у смертных существует связь между умом и телом, когда материя ограничивает разум, и всё же разум руководит материей. Как же ещё могла бы воля людей и животных сообщать свободное движение земным телам? У таких существ, как животные, на поверхности земли один разум не может преодолеть трение материи. Человек может аккуратно подвесить себя на верёвке или уравновесить на стержне и всей силой своего ума желать, чтобы тело вращалось, и всё же он будет оставаться в положении покоя».

«Конечно. Человека, который попытался бы это сделать, посчитали бы умалишённым» – ответил я.

«Несмотря на Ваше мнение, в грядущие времена человеческие существа на поверхности Земли будут проводить исследования именно в этом направлении – ответил он. – И опытным путем, в надлежащее время умственной эволюции, докажут реальность существования связи ума и материи. Они продемонстрируют, что даже посторонняя материя может быть подчинена воздействиям разума. На Земле разум действует на материю человеческого тела, чтобы создать движение материи, а находящийся внутри и являющийся рабом материи дух, движется с нею. Здесь противоположные правила. Умственная сила действует на движение чистого пространства, двигаясь сама и двигая материю с собой, и без какого-либо напряжения материального тела, пребывающего сейчас в покое. Разум здесь владыка».

«Как мне Вам поверить?» – отозвался я.

«Знайте, – сказал он – что сейчас мы в движении, запущенном посредством моей силы воли».

«Докажите это».

«Вы сами можете это доказать, – сказал он – но будьте осторожны, иначе мы расстанемся навсегда».

Освободив свой захват, он приказал мне пожелать, чтобы я двигался точно направо. Я сделал так – и расстояние между нами увеличилось.

«Сильно пожелайте, чтобы Вы двигались вокруг меня».

Я подчинился, и моё тело сразу же начало кружиться вокруг него.

«Призовите железный прут».

Я сделал как было приказано, и скоро он появился парящим из пространства прямо мне в руку.

«Я потрясён, – воскликнул я – да, я всё больше удивляюсь этим явлениям, чем всему тому, что им предшествовало».

«В этом для Вас нет необходимости. Сейчас Вы двигаетесь под воздействием естественных законов, которые не более туманны или удивительны, чем те, при которых Вы всегда существовали. Вместо того, чтобы оказывать воздействие на мозг и отсюда непрямым путём на материальное тело, Ваша умственная сила напрягает действие через энергию на саму материю. Здесь материя находится в подчинённом положении. Она почти такая же, как и пустота, ум же является сравнительной реальностью. Положения, которые мы до сих пор занимали, переменились, и сейчас разум господствует. Знайте, поскольку сейчас Ваше тело абсолютно лишено веса и подвешено в лишённой трения среде, то самый деликатный по своей точности и чувствительности баланс, существующий здесь, не мог бы быть достигнут химиком. Ваше тело не весит и одного фрагмента миллионной части зёрнышка, а там, где нет материального веса и трения, даже лёгкое стирание, получающееся от острия иголки, лежащей на агатовой пластине, неизмеримо больше в сравнении. Энергия чистого ума способна нарушить равновесие материи в нашем положении, что Вы и видели на примере наших движений и движений посторонних материалов. „Мёртвая материя“ подчиняется духовному. Прут железа подчинился Вашему зову, бездуховный металл подчинён требованиям разума. Однако давайте двигаться, мы должны продолжить наше путешествие».

Схватив меня снова, он заявил:

«Пожелайте изо всей силы, чтобы мы двигались вперёд, а я сделаю то же самое».

Я именно так и сделал.

«Теперь мы объединяем наши энергии для создания движения, – сказал он – мы быстро движемся с возрастающей постоянно скоростью. Довольно скоро мы достигнем земной границы этой пропасти».

И, тем не менее, мне показалось, что мы были в состоянии полного покоя.

Глава 51
Что такое смертный человек? «Конец Земли»

Наконец, я стал воспринимать на расстоянии крестообразное кольцо серебряного блеска. Расширяясь под моим взглядом, оно выросло и, по-видимому, быстро приближалось.

«Постойте, остановите Ваше желание движения вперёд – сказал спутник. – Мы приближаемся слишком быстро. Скорее пожелайте всей силой Вашего ума, чтобы Вы были без движения».

Я подчинился – и мы остановились напротив кромки сверкающего материала, который расходился в одном направлении – ко внешнему кругу Земли, пока не вытянулся кверху так далеко, насколько было видно, в форму отчётливого обрыва. А в другом направлении, в сторону внутреннего мира, он постепенно отлого спускался, подобно океанскому пляжу.

«Скажите, что это за барьер?» – спросил я.

«Это раздвоенный край земного ущелья, – ответил он. – Тот вертикально нависающий утёс доходит до внешней поверхности Земли, места Вашего прошлого дома, а этот отлогий подступ под низом является входом во „Внутренний Круг“, вогнутость нашего мира».

Мы снова приблизились к видимой субстанции, мягко двигаясь по воле моего спутника. Берег становился более отчётливым по мере нашего приближения. Неровности, которые раньше были незамечены, стали видны, и подобный серебру материал оказался обыкновенной землёй. Потом я заметил, находясь вертикально и без движения, что на краю берега, идущего к внутренней оболочке Земли, к той запредельной «Неведомой Стране», стояла фигура человеческой формы.

«Это смертный человек? – спросил я. – Мы снова приближаемся к человечеству?»

«Это существо с телом смертного человека – посланник, который ожидает нашего прихода. Это тот, кому поручено заботиться о Вас и вести дальше – ответил он. – Моей обязанностью было разрушить, преодолеть посредством последовательных уроков Ваше подчинение догматической, материалистической земной философии, и привести Ваш разум к пониманию того, что жизнь на земной поверхности есть лишь шаг вперёд к более яркому существованию, которое в грядущие века, когда будет покорена самость, сможет быть достигнуто смертным человеком, пока он находится во плоти. Превратности судьбы, через которые Вы недавно прошли, должны стать для Вас впечатляющим уроком, но будущее содержит для Вас гораздо более важный урок, знание духовной и умственной эволюции, которое люди ещё могут достигнуть, но такое знание сейчас я не предполагаю показать даже для Вас. Ваше земное тело стало бесполезной оболочкой, и когда Вы отставите его в сторону, как скоро сможете это сделать, так как я могу сказать, что Вам предначертано это сделать, Вы почувствуете освобождение, как если бы с Вас был убран неестественный нарост. Но сейчас Вы не сможете понять это положение. Та перемена не случится до тех пор, пока Вы не будете дальше обучены чисто оккультным тайнам, для чего я отчасти Вас подготовил, а материальная часть Вашего организма в будущем будет приходить, и уходить по приказу Вашей воли. На соседнем берегу Вас ожидает тот человек, которого Вы увидели. Это Ваш следующий учитель».

«Я должен Вас оставить?» – в отчаянии закричал я, ибо мне на ум внезапно пришло воспоминание о доме и, как вспышка, мысль, что это единственное существо могло бы провести меня обратно на Землю.

«Возьмите Ваши слова обратно, не покидайте меня сейчас после того, как Вы привели меня за пределы даже алхимического воображения в это подземное существование, как следствие того, что Вы называете своими природными и эфирными уроками».

Он покачал головой.

«Я прошу Вас, умоляю, не оставляйте сейчас меня, разве у Вас нет сострадания, чувств? Вы – единственная нить, связующая меня прямо с Землёй, единственный разум, который, я знаю, связан с человеческим во всём великом и ярком покрове».

Снова он покачал головой.

«Прислушайтесь к моим мольбам. Выслушайте мои слова. Вы стояли на краю ручья в Кентукки, Вы вернулись к темноте той мрачной пещеры, и как гиду я добровольно дал Вам свою руку. Я отвернулся от свежей листвы Земли, солнечного сияния прошлого и сопровождал Вас к такой унылой пещере, где человек вряд ли бывал. С того времени я поочередно восставал против Ваших методов, и снова доверялся Вам полностью, когда мы проходили через такие места, о которых не дерзнёт помышлять рациональное воображение человека. Я последовательно терял свой голос, вес, дыхание, биение моего сердца и мою душу ради того, что я познал. Сейчас меня ожидает неизвестное будущее – с одной стороны, в котором, как Вы говорите, моё тело должно исчезнуть. А с другой стороны – Вы стоите, как единственное звено между Землёй и моим самосуществованием, каким оно может быть для полусмертного человека, мягко говоря, ибо одному Богу известен Ваш настоящий уровень на шкале жизни. Человек Вы или нет, но Вы привели меня сюда и отвечаете за мою будущую безопасность. Я умоляю и прошу Вас либо уйти со мной в предстоящую неизвестность Неведомой Страны, на которую Вы указываете, либо привести меня обратно на верхнюю землю».

Он снова покачал головой и пододвинул меня вперёд. Его магнитная воля, преодолевая моё слабое сопротивление, заставила меня двигаться к загадочному берегу. Я беспомощно парил, словно осколок камфары, вращающийся и кружащийся на поверхности чистой тёплой воды, двигаясь бесцельно по кругу, но подходя к берегу. Моя нога стала на твёрдую землю, и я неуклюже прошёл вперёд и вверх короткое расстояние, а затем зашагал по склону к неоткрытому «Внутреннему Кругу». Сейчас я вошёл в тот таинственный третий круг или сферу и стоял на самом краю удивительной земли, которую мне предстояло исследовать. «Неведомая Страна». Странное миролюбивое существо, которое я наблюдал на берегу, подошло ко мне и пожало обе руки, а спутник моих прошлых дней помахал мне на прощание. Я припал на колени и молитвенно поднял свои руки, но товарищ по моему путешествию развернулся и начал удаляться. Зависнув в пустоте, он парил, словно дух, несущийся по диагонали к небесам, и, достигнув быстрого вращения, превратился в яркое пятнышко, похожее на серебряную пылинку в сиянии оккультной земли, той центральной сферы, и скоро исчез из вида.

Во всей моей полной приключений истории не было ничего похожего или приближающегося по остроте на страдание, которое я пережил в тот момент, и я сомневаюсь, переживал ли когда-нибудь матрос после кораблекрушения или заваленный под землёй шахтёр ощущение столь крайнего одиночества, овладевшего мной и переполнившего меня. Вокруг был свет, вечносущий свет, но темнота внутри, неописуемая тьма и несказуемое отчаяние. В агонии я упал на колени, и подумал о других временах, и воспоминания об однажды счастливой жизни на верхней земле стали мучительно болезненными, ведь когда человек страдает, то приятные воспоминания по контрасту только усиливают боль. «Пусть же сейчас моя душа умрёт, всё, чем я владею сейчас, есть мучительная ноша – простонал я. – Прошлое для меня болезненное меланхолическое воспоминание, а будущее…»

Я вздрогнул – кто же может предсказать будущее? Я взглянул на неподвижное существо с мягким и приятным выражением лица, молча стоявшее возле меня, которое я пытаюсь описать. Он ответил:

«Будущее действующее и умозрительное. Оно приводит созерцательное к тому, чтобы с восхищением и поклонением увидеть великолепные труды Создателя и вдохновляет человека самыми возвышенными идеями совершенств своего божественного Творца».

Затем он добавил:

«Вы признали, что кажущееся существующим таковым не является и наоборот? Познали ли Вы, что факты являются ошибками, а физическое существование – обманом? Признаёте ли Вы, что материальное блаженство невозможно, и пока человечество будет стремиться к неоткрытой земле, человек не является и не может быть счастливым?»

«Признаю – сказал я. – Я допускаю всё. Я не знаю, нахожусь ли здесь, а Вы там. Не знаю, был я когда-либо той или иной формой материи, которая когда-либо существовала. Вероятно, у материальных вещей нет бытия, и только пустота осязаема».

«Согласны ли Вы отказаться от прошлых ассоциаций, чтобы Вас больше не беспокоили дела человеческие? Вы…»

Он заколебался, обдумывая, по-видимому, вопрос, который я мог не вместить. Затем, не закончив своё предложение и не ожидая ответа, добавил:

«Ну, мой друг, давайте же войдём в просторы Неведомой Страны. Скоро Вы узрите происхождение Вашего видения, надежду человечества, и будете пребывать на земле Этидорпы. Давайте же поспешим, друг мой».

Рука в руку мы вошли во владения мира и спокойствия, и как только я шагнул вперёд и вверх, моим тревожным духом овладел совершенный покой. Все мысли прошлых времён исчезли.

Жизненные беспокойства ушли. Страдание, отчаяние, ненависть, зависть, ревность и нечестивые страсти были изгнаны из существования. За исключением моей любви к близким, связанным земными узами, и печали, которая простиралась от души к душе, связывая нас вместе, прошлое стало чистым. Я достиг земли Этидорпы – Края земли

Интерлюдия

Глава 52
Последнее прощание

Таинственный гость, тот, с седой вьющейся бородой, прочитал последнее слово вышеупомянутого манускрипта, а затем положил лист бумаги на стол и приклонил голову к руке, задумчиво глядя на открытый огонь. Так просидел он в молчании значительное время. Затем сказал:

«Вы услышали часть моей истории, ту часть, которую мне было приказано Вам рассказать. Вы узнали, как с помощью естественных законов, будучи в теле, я прошёл последовательные ступени к той двери, которую для человечества пока ещё открывает смерть. Вы также понимаете, что хотя у меня человеческая форма, я не такой, как другие люди (ибо у меня материя подчинена разуму). Так как Вы пообещали, Вы и должны действовать и выполнить моё указание в отношении манускрипта…»

«Но здесь же должно быть ещё и продолжение. Расскажите мне о том, что Вы увидели и испытали за пределами конца Земли, во владениях Этидорпы. Расскажите мне о той Неведомой Стране…»

«Нет, – ответил он – это конец, по крайней мере, насколько это касается моей связи с Вами. Вы всё ещё сомневаетесь в некоторых частях моего повествования – я это вижу, несмотря на доказательства, которые я Вам привёл. И, тем не менее, когда пройдёт время, исследование покажет, что каждое слово, которое я прочитал и произнёс, есть истина в историческом, философском и духовном смысле (в чём Вы сейчас сомневаетесь), и люди ещё будут готовы понимать, как можно удостовериться в подлинности тех глубоких и непостижимых явлений, с которыми я сталкивался. Я изучал и познавал всё это на горьком опыте в школе, обучающей началам более глубокой философии, чем та, которой достигла человеческая наука, особенно современная материалистическая наука. Однако, шаг за шагом наука должна её достичь. И всё же я записал лишь малую часть переживаний, испытанных мной. То, что я поведал, является только привкусом неисчерпаемого праздника, ещё раскрывающегося перед человеком в мудром просторе будущего, и который побуждает его идти вперёд и вверх. Этот рассказ, заканчивающийся как раз перед началом моей настоящей истории о Неведомой Стране и её возможностях, должен, следовательно, побуждать к новым умственным и практическим усилиям тех, кому позволено вновь исследовать их. Я вёл мою историю до того места, у которого я могу Вам показать, что очень скоро после этого я временно оставил своё тело посредством совершенно естественного процесса, способом, ещё не используемым человеком. И, как духовное существо, я вступил в эфирные пространства через те многочисленные большие обиталища, о которых в данное время мне не разрешено говорить. Из них я невольно был вынужден вернуться и облечься в подобие моего тела для того, чтобы встретить Вас и записать эти события. Я должен ждать развития и расширения сознания, что позволит людям признать этот достоверный рекорд моей истории, прежде, чем завершу повествование, потому что люди ещё не готовы. Люди должны серьезно изучить истины, управляющие судьбой человека благодаря неизменным законам природы, но которые, если на них сослаться в это время, могут считаться галлюцинациями расстроенного ума. Многим этот манускрипт покажется мимолётным романом, для кого-то загадкой, для других же это будет приятной учёбой. В настоящее время люди ещё не в тех условиях, чтобы получить даже этот манускрипт. Я достаточно хорошо это знаю и соответственно рассчитал, что должно пройти тридцать лет, прежде чем он будет опубликован. Тогда будут изучать более глубоко волнения силы и проявления энергии, известные сейчас и названные неощутимыми телами (вероятно, в то время они удостоверятся в истинности некоторых из моих заявлений), и размышлять над связями материи. В то время некоторые умы будут способны туманно воспринимать возможности, о которых предсказывает этот материал, ведь в нём предложено настоящее решение великих проблем эфирного неизвестного, и их изучение приведёт к окончательному возвышению человечества, такому, о котором я не смею даже пророчествовать».

«В этом материале есть много неясного для меня – сказал я, – имеются случайные фразы и повторения, которые вставлены, вероятно, с какой-то целью, но не связанные с самим повествованием».

«Это верно; материал зачастую содержит эмблематические заявления, и Вы их не можете понять, но тем не менее такие части передают другим скрытое значение. Мне указано поговорить со многими людьми помимо Вас, и я не могу встретиться с теми людьми, к кому обращаюсь, более непосредственно, чем это я делаю с помощью этой связи. Эти страницы будут служить наставлением многим людям, которых Вы никогда не узнаете. Те, кому я принёс послания, будут в тайне читаться между строк».

«Почему бы их не дать тем людям?»

«Потому, что мне указано их принести Вам, – ответил он – и от Вас требуется – первое: запечатать манускрипт и положить его в тайное хранилище Вашего сейфа; второе: написать завещание и тем самым, в случае Вашей смерти, обеспечить возможность того, чтобы по прошествии тридцати лет, начиная с этой даты, печати были вскрыты и содержимое было опубликовано в книжном формате ограниченным тиражом, по Вашему выбору; третье: художник, способный вместить идеи манускрипта, будет найден в надлежащее время (Им стал Август Кнапп – член Храма Человечества. прим. переводчика) и ему будет доверена ответственность создания иллюстраций к книге. Только ему и Вам (или Вашему доверенному лицу) можно выбирать места для иллюстраций; четвёртое: в случае Вашего пребывания в этом городе по завершении срока тридцати лет Вам надлежит вскрыть пакет и следовать инструкциям, содержащимся в конверте».

Затем он положил на манускрипт запечатанный конверт, адресованный мне.

«Я это уже пообещал» – сказал я.

«Очень хорошо, – заметил он – я буду с Вами прощаться».

«Подождите минуту. Несправедливо оставлять повествование в таком незаконченном виде. Вы пообещали будущее, сравнимое с переживаниями, которым Вы подвергались, и рассказали мне о том, что было упрощено. Именно на краю внутреннего круга Вы встретили то таинственное существо, в отношении которого я глубоко заинтересован, поскольку вовлечён в продолжение Вашего личного рассказа. И Вам явно есть ещё что рассказать, ведь Вы, должно быть, прошли в ту Неведомую Страну. Вы заявляете, что именно так и поступили, но Вы разорвали нить на самом интересном месте, оставляя это на будущие догадки».

«Именно так. Это история человека на Земле, а продолжением её будет история человека в Неведомой Стране».

«Не мне ли предстоит получить остаток Вашей истории?» – повторил я, всё ещё надеясь получить её.

«Нет; я не буду непосредственно являться перед Вами. Ваша задача в этой работе завершится после того, как по истечению 30 лет Вы выполните указания, данные в запечатанном письме, и которые вместе с этим манускриптом я доверяю Вам. Сейчас я должен вернуться на берег, отделивший меня от моего прошлого спутника, и оставляя это подобие тела, ещё раз пройти в…»

Он закрыл лицо руками и зарыдал. Да, это страшное, циничное существо, которое поначалу я считал сумасшедшим фанатиком, а затем неоднократно был вовлечён в ощущение того, что передо мной потрясающий обманщик, и даже боялся его, как холодного полумёртвого человека, это существо рыдало, как дитя.

«Это чересчур – сказал он, по-видимому, разговаривая с самим собой. – Слишком много требуется от того, кто ещё не бессмертен, во имя блага расы. Я снова среди людей, я почти человек, и опять по возвращении я тоскую по своему старому дому, моей жене и детям. Почему я запрещен? Сладострастность рая не может утешить смертного человека, того, кто должен отдать свою семью и дом и нести, несмотря ни на что, свою земную мысль за пределы. Человек не может обладать неомрачённой радостью, духовным блаженством и удерживать зовущую назад тоску по мировым явлениям. И снова я отдаю мою земную любовь, мою материальную семью. Испытав полунебесные радости в одном из великих домов той чистой, приятной и спокойной сферы, я сейчас существую на пограничной земле, но мой земной дом ещё не ушёл из сердца, подобно смертному, я цепляюсь за прошлые воспоминания и мечтаю о том, чтобы встретить своих возлюбленных. Всё земное должно быть оставлено позади, если полностью достигаешь рая, и всё же у меня есть мои подлунные мысли. Этидорпа! Этидорпа! – взмолился он, повернув свои глаза к тому, кого я не мог видеть – Этидорпа, меня зовёт мой старый дом. Ты знаешь, что начало человеческой жизни на Земле есть плач любви новорожденного. Любовь ест дар Этидорпы, и ты Этидорпа, душа любви, должна иметь сострадание к молящему тебя смертному».

В мольбе он поднял свои руки:

«Будь милосердна ко мне, Этидорпа, как я был бы к тебе, будь я на твоём месте, а ты на моём».

Затем он повернул лицо кверху и застыл в молчании, слушая.

«А, – наконец, пробормотал он, и как бы в ответ на голос, который я не мог уловить, голос, несущий его ушам ответ глубокого разочарования, сказал – ты истинно говоришь в видении, Этидорпа. Именно любовь порабощает человечество, любовь, которая командует, любовь, которая заманивает, и ты, Этидорпа, есть душа её. Воистину, если бы не было Этидорпы, не было бы слёз на Земле, а только одни холодные, пустые слёзы боли. Ни оплакивающих людей, ни печальных расставаний, ни рыданий матерей, преклонивших колени с обращёнными вверх лицами, ни насаждений лавра и розы на священных могилах. Не было бы дитяти любви, ни дома, ни могилы, ни печали, ни Запределья».

Он заколебался, упал на колени, молитвенно подняв сцеплённые руки, и как будто слушал тот далёкий голос. Затем он склонил свою голову и ответил:

«Да, ты права, Этидорпа. Хоть ты приносишь печаль смертным, но без тебя и этот дар печали более не сверкал бы. Ты всегда справедлива и мудра, Этидорпа. Любовь есть посев, а печаль – урожай, но этот урожай скорби для человека является богатейшим даром любви, золотым звеном, соединяющим духовную форму, прилетевшую к духу, увлечённому ещё землей. Не будь земной любви, не было бы и земной печали. Не будь оплакивания ушедших возлюбленных, то и душа человеческая навсегда похоронила бы под грязью брата своего. Тот, кто печалился и не извлёк из своего урока пользу, не пригоден для жизни. Тот же, кто обращает в лучшее своего учителя – печаль, тот стоит наиболее близко к человечеству и к Этидорпе. Та, которая испила до дна чашу печали, наилучше приспособлена для женской сферы жизни, конечной обители блаженства бессмертия. Я вернусь в твои владения, Этидорпа, и эта серебряная полоса скорбей, покрывшая сердце моё, идёт до Земли, до рая и обратно на Землю. В конце концов, она поведёт моих близких к сферам Запредельного – в дом Этидорпы».

Поднявшись и повернувшись ко мне, справляясь с эмоциями и игнорируя этот взрыв, сказал:

«Если время убедит Вас в том, что я рассказал правдивую историю, если в последующие годы Вы узнаете моё имя (мне запрещено его называть) и убедитесь в достоверности моей личности, пообещайте, что выполните просьбу Вашего непрошенного гостя».

«Я, безусловно, её выполню. А какая просьба?»

«Я оставил жену, маленького ребёнка, а также двухлетнее дитя, когда был забран, похищен тем способом, о котором правдиво написал. В моём последующем жизненном опыте я не смог их выкинуть из памяти. Я знаю, что по моей вине они потеряли меня и так будет, пока они не перейдут в духовную сферу, после чего мы снова встретимся в одном из великих домов Великого Запределья. Я прошу Вас узнать, если можно, живы ли мои дети или дети моих детей, в нужде ли они. Оставьте им содержательное письмо. А теперь – прощайте».

Он протянул свою руку, я схватил её, и как только сделал это, его форма стала неразборчивой и постепенно исчезла на моих глазах. Мои пальцы сжимали ладонь в пустоте, и с протянутой рукой я стоял один в комнате, держа загадочный манускрипт, на тыльной стороне которого я нашёл:

«Есть многое, друг Горацио, в небесах и на Земле, чего не снилось нашим мудрецам».