Текст книги "Этидорпа, или Край Земли"

Глава 53
Письмо, сопровождавшее таинственный манускрипт
Эпилог

Минули назначенные тридцать лет, и, как мне было приказано, я, Ллевелин Друри, сейчас вскрываю печати и открываю конверт, сопровождающий таинственный пакет, оставшийся в моих руках, и читаю следующее:

«Перед Вами – эпилог к манускрипту, а также изображение Вашего непрошенного гостя „Я-Человек“, которое Вам указано нанести на фронтиспис к книге.

Есть всё ещё люди, которые могут засвидетельствовать мою идентичность – взглянув только на это изображение, чтобы убедиться в подлинности заявлений, сделанных в манускрипте, поскольку на изображении нарисовано лицо того, с кем они были знакомы, когда он был молод. Они узнают, что сейчас он постарел. Не беспокойтесь о том, как будет воспринята книга, Вы не ответственны за те заявления, которые в ней сделаны. Заинтересованные люди, если они живы, не будут стремиться высказаться публично, а те, кто вмещает и может оценить, кто в состоянии понять уместность истин, содержащихся в книге, кто способен читать между строк и у кого есть ключ к разгадке, те, безусловно, будут хранить знание фактов, сокрытых в своих недрах, или же коварно противостоять им. Они в молчании или через нападки будут хранить в тайне от посторонних людей Братство и его связь с незадачливым автором. Они не осмелятся говорить.

Просмотрите все предложения. Если хотите, обеспечьте надёжность издательства и найдите другого человека для публикации книги, если Вы снимаете с себя ответственность. Но при корректуре текста книги никоим образом не изменяйте смысл предложений в манускрипте, сделайте его копию, и не принимайте никакого участия в обсуждениях, которые поднимутся среди людей в отношении их восприятия книги. Те, кто наилучшим образом проинформирован по некоторым вопросам, содержащихся в книге, будут, по-видимому, наименее всего заинтересованы книгой, а те, кто осознает эти истины во всей их полноте, будут упорно избегать их подтверждения. Научный энтузиаст, подобно Братству, к которому я принадлежу, если и найдёт эту книгу привлекательной, то будет создавать препятствия уму ищущего через критику или высмеивание из-за того, что в его книгах не отмечены многие из откровений манускрипта.

Вы можете свободно, используя свои собственные выражения, написать в качестве вступления историю Ваших взаимоотношений с автором, сохранив, тем не менее, если пожелаете, Вашу личность посредством добавления вступления к манускрипту, а в интерлюдиях – каждую подробность Ваших бесед и переживаний. Для освещения некоторых мест составьте иллюстрации, которые Вы и отобранный художник сочтете уместными. Не ставьте под сомнение целесообразность указания на всё то, что, как Вам известно, произошло. Пишите только одну правду, ибо даже если человечество не признает реальным всё то, что Вы и я испытали, необычные фазы жизненных явлений сами по себе открываются, и так или иначе человечество будет, несомненно, приведено на более высокий план. По мере того, как люди будут изучать некоторые моменты истории и ультранаучные проявления, на которые обращено их внимание в этом повествовании, таинственный занавес будет приподнят, и очевидность истин, содержащихся в таких подробностях, будет видна. Наконец, Вы должны затемнить те страницы манускрипта, которые можете выбрать, и сохранить в тайне первоначальный фрагмент текста. Не публикуйте другое издание до тех пор, пока не ознакомитесь со словами той его части, которая отсутствует»[4]4
  Страница была закрыта. Оказалось, что переданное значение было совершенно противоположно подлиннику. К счастью, ошибка была обнаружена вовремя, чтобы изменить версию, и сохранить дух этого прекрасного существа незапятнанным. Д. Ллойд.


[Закрыть]

Подпись: Я-ЧЕЛОВЕК.

* * *

ЗАМЕЧАНИЕ Л. ДРУРИ – Здесь заканчивается письмо. После хорошо продуманного рассмотрения было решено передать слово в слово подавляющую его часть и весь манускрипт точно и в подробностях, указывая на запись моей связи с ним, включая мои споры с профессорами Чикерингом и Вооном, с которыми я консультировался относительно утверждений, выраженных непосредственно их автором. Я допускаю, что начальная глава, вероятно, в моём выступлении может оказаться такой, что поднимет сомнения в умах некоторых относительно моего умственного благоразумия, что и замечает в своей драме ее главный персонаж: «Сейчас человечество не может принять те факты, которые я видел». И тем не менее я иду по улицам моего родного города, как деловой человек признанной важности и трезвости, один только я ответственен за то, что, по моему убеждению, со мной произошло. Нигде не намекалось на то, что я умственно безответственен или умозрителен, и даже если бы это было так, то материальное доказательство того, чего я придерживаюсь и о чём до сих пор не упоминал и не могу упоминать в отношении моих связей с тем выдающимся существом, эффективно опровергает идею ментального искажения или спектрального бреда. Кроме того, многие из заявлений таковы, что в истинности их легко убедиться или опровергнуть любым человеком, склонным повторить предложенные опыты или посетить указанные местности. Одна часть целого, которая покажется большинству людей наименее вероятной, состоит в том, что я могу свидетельствовать о ней, опираясь на свои знания, что относится к первой части и завершающейся главы. По-видимому, это смахивает на некромантию, и всё же, по моему мнению, насколько я понимаю вопрос сейчас, такие необъяснимые и неудобопонятные явления кажутся ненаучными ввиду недостатков изучающих науку. Когда-нибудь будет доказано, что оккультные феномены основаны на обычных физических условиях и их можно объяснить, посредством научных исследований (ведь всё, что есть – естественно, а наука охватывает все явления), но сейчас пока что они находятся за пределами нашего понимания.

Был ли я загипнотизирован, писал ли в трансе или в состоянии умственной аберрации, либо правдиво передал миру жизненную историю, является ли эта книга полным вымыслом или несёт в себе пророчество, приводит ли она в действие цепь бурных размышлений или сочетает шутливые аргументы, научные проблемы и метафизические рассуждения, полезна ли она или развлекательна – это решать читателю. Насколько это касается меня, Ллевелина Друри, это конец.

Нет необходимости говорить, что если бы данное сообщение и отсутствующий фрагмент манускрипта был убран, то не появилось бы второе издание Этидорпы.

От имени подписавшегося, который очень либерально пожурил моих друзей и знакомых, не получивших первого издания, а также от имени этих же смертных, подписавшийся выражает «Я-Человеку» коллективную благодарность от тех, кто упрекает и кого упрекают.

Джон Ури Ллойд

Это введение, которое было подписано автором в авторском издании, публикуется здесь с целью, чтобы мои взгляды в книге не были неверно истолкованными.

Джон Ури Ллойд

Три дополнительных главы к книге «Этидорпа», изъятых из первых изданий

Следующие три главы были изъяты из первоначального издания «Этидорпы». Они были впервые опубликованы отдельно от книги 16 мая 1897 года в выпуске в Цинцинатти. Эти исключённые главы, позднее вошедшие в одиннадцатое издание, следуют за главой 43 настоящей книги.

Глава 44
Я ищу доверенное лицо

…Чем больше я размышлял над предстоящими событиями, тем становился более удовлетворёным тем участием, которое я, Ллевелин Друри, принимал. Стало очевидно, что моей личностью владел человек, многое познавший на жизненном пути из того, что до сих пор было для меня неизвестным. Как только я рассуждал над этим вопросом, так сразу убеждался в том, что со мной не только ловко играли, но и дискредитировали мою личность. Естественно, эти мысли были преувеличены, и когда я чувствовал дух, восстававший во мне, я стал жаждать мести. Я хотел не только оправдать себя в своих глазах, но и доказать человеку, в чьих руках находился продолжительное время, что я больше не подчиняюсь его доминирующей воле. С этой мыслью я и поступил так, как должен был поступить раньше, но из-за прошлого упрёка профессора Чикеринга я стал искать совета у другого. Находиться с кем-нибудь в компании более утешительно, даже если участникам не удаётся помочь друг другу. В начале нашей жизни, прежде чем мы становимся самодовольными и дерзкими, мы ищем утешение тех, кто рядом с нами, а в конце жизненного пути после того, как мы осознаём, что «всё, всё есть тщета», мы снова возвращаемся к партнёрству с нашими приятелями. В начале своего опыта с этим страшным существом я рассчитывал на совет того, кто, как я надеялся, мне поможет, а сейчас, когда всё указывало на завершающий эпизод, я снова повернулся лицом к человечеству, частью которого являюсь. В поисках пожилого друга-учёного, которому я бы полностью доверял и с которым я мог бы быть совершенно откровенным, открыть ему во всём своё сердце, я рассказал своему приятелю всё, что знал в мельчайших подробностях. Вместо того, чтобы принять историю как фантазию неуравновешенного ума, мой друг выслушал её с величайшим вниманием.

«Я полагаю, что существуют некие психологические условия, которые до сих пор неправильно истолковывались, – сказал он – и мне кажется, что есть и другие, нам неизвестные. В самом деле, – добавил он – представляется, что Ваш гость более чем однажды нацеливался на то, чтобы привести Вас к убеждению, что Вашим умом может владеть другой, как, например, в случае с гидростатическим экспериментом, когда он Вас спросил, были ли Вы уверены в правильности Вашего восприятия. Он также указывал на то, что его присутствие могло повлиять на состояние Вашего ума. По-видимому, он играл Вашей доверчивостью и во всех своих доводах он со знанием дела занимал сторону слабого, то есть, согласно Вашей настоящей логике, он собирался убедить Вас, что иная (природная) сторона нереальна. Кажется, что в некоторых случаях он как будто делал заявления, которые не могут быть правдой, а потом искусно играл с Вашим умом до тех пор, пока он, в самом деле, не приводил Вас к убеждению в правильности его доводов».

«Назовите некоторые из этих заявлений».

«Во-первых, оживлённая темнота. Будет абсурдно рассуждать о том, что существует луч энергии, проникающий сквозь непрозрачные тела. Такое положение дискредитировало бы науку. С опровержением этой иррациональной мифической истории в отношении света, который проникает в непрозрачные тела, исчезает его искусственно придуманное земное освещение. Такой луч энергии не может существовать. Далее, утверждение относительно новых элементов в атмосфере неправдоподобно. Если химики в чём-то абсолютно уверены, так это в составе воздуха. Высказав своё заявление, он дискредитировал Гулливера, ведь наука положительно продемонстрировала, что кислород, водород и азот с остатками хорошо известных примесей элементов – это всё, из чего состоит воздух. И сейчас я хотел бы обратить Ваше внимание на то, что обьект, который Вы воспринимали и так легкомысленно приняли за мозг, является отражением сетчатой оболочки глаза. Пуркинж (что, вероятно, хорошо известно Вашему изобретательному посетителю) продемонстрировал этот факт пятьдесят лет тому назад, убедительно доказав его науке, и с тех пор данное явление стало известно, как тени и следы Пуркинжа. Должно быть, Ваш гость наделён обширными знаниями, острой проницательностью и великим благоразумием. Я определённо восхищаюсь его методами, и это никоим образом не означает, что несмотря на свои странные методы, он не пытается служить людям. Он явно исследует работу ума и отпечатки мыслей. Он в высшей степени восхитительно доказал, что для Вас факты могут оказаться заблуждениями, а ошибки оказаться фактами, но он не провёл отличительной границы между действительностью и фантазией. Действительно, кажется, что он как будто знает больше, чем говорит, но чувствуется, что лучше в самом себе смешать все эти мысленные нагромождения, а затем позволить самому себе разобраться с тем, что он хотел сказать. Вам вообще не нужно волноваться. Вероятно, Вы сами восприимчивы к неуловимым рассуждениям. На самом деле сомнительно, чтобы Ваш посетитель пришёл к Вам с целью завладеть Вашим умом и убедить в нереальном, равным образом как и просмотреть вещи, действительно существующие».

Я снова пришёл в раздражение, так как мой напарник хоть и не утверждал, что мой ум был дезорганизован, как это говорил профессор Чикеринг, всё же унижал меня, доказывая, что я мысленно подчинялся воле другого человека. Я посидел в задумчивости, а затем сказал:

«Вы согласны встретиться с этим персонажем?»

«Согласен».

«Не спрячетесь ли Вы завтра вечером в моей комнате?»

«Конечно, спрячусь».

«В таком случае, я отдаю себя Вашему руководству, и в надлежащий момент Вы предстанете перед ним».

«Если это должно произойти, то Вы должны проявить большее самообладание, чем раньше».

Затем мой друг подробно объяснил нашу линию дальнейших действий. Когда он ушёл, я почувствовал большую радость и утешение от того, что теперь у меня есть помощник. Была также определённость в том, что вместе мы могли лишить силы этого страшного властителя ума, ибо сейчас я чувствовал убеждение, что со мной, как с игрушкой, играл человек, знающий больше признанных границ, открытых для обычного учёного. Моя беспечность и эмпирический опыт были, вероятно, обнаружены каким-то образом, лучше известным ему самому, Я-Человеку, и привели его к поискам моего приятеля. Теперь он имел надо мной власть, подобно формовщику, отливающему фигуру.

Глава 45
«Объект видит мозг, а не глаза»

Ровно в восемь часов вечера на следуюший день мой пожилой посетитель постучал в дверь, и когда вошёл, то сел на своё место в своей обычной манере. Я преднамеренно поставил его стул на линию видения из большого шкафа, в котором удобно укрылся мой учёный друг, и ему был виден гость сквозь проём в двери без опасности быть обнаруженным самому. Была предпринята любая предосторожность, чтобы предотвратить опасность разоблачения моего друга мудрецом. Предметы, взятые из шкафа, а также шляпа и пальто моего друга, были спрятаны подальше от глаз. Мой посетитель уселся и сказал:

«Давайте же продолжим чтение манускрипта».

«Нет, – сказал я – мы не будем продолжать».

Он взглянул на меня с явным удивлением и спросил:

«Что же Вы хотите?»

«Я хочу, чтобы Вы выслушали меня» – сказал я твёрдым тоном.

«Ну?»

«Вы играете со мной и используете меня для тайной цели, Вы не читаете повествование и не рассказываете факты».

«Дальше».

«Я больше не поддаюсь на этот обман».

«Назовите Ваши претензии, и если возможно, я удовлетворю их» – мягко сказал он.

«Каким-то психологическим образом Вы связали моё внимание и вынудили мой ум к подчинению. Вы заставили меня видеть вещи, которых нет, и пропустить то, что есть».

«Назовите их».

Я вынул из своего кармана аккуратно подготовленный листок бумаги моего друга и прочитал следующее:

«Нет такой пещеры, которую Вы называли, в штате Кентукки. Её там не обнаружено. Вы не приводите доказательств того, чтобы показать, что пароход „Джордж Вашингтон“ плавал по реке Огайо в 1826 году. Вы утверждаете, что солнечная энегрия проникает в твёрдые тела, даже в земную материю. Вы заявляете, что невидимые лучи энергии можно оживить и сделать видимыми. Вы претендуете на то, что вода может подниматься выше своего уровня, и, таким образом, через молекулярную силу между растворами различной плотности создаёт артезианские колодцы с помощью иных процессов, чем те, которые признаны геологами. Вы заявляете, что центр гравитации не является центром Земли. Вы утверждаете, что Земля полая, и что не материя обладает весом, а вес является выражением энергии, заключенной в материи, но это проявление энергии может существовать свободно и без материи. Вы заявляете, что у материалов нет плотности, ибо это свойство, по Вашему выражению, есть лишь проявление атомной и молекулярной энергий. Вы утверждаете, что призма не разлагает солнечную энергию на свои окончательные составные части, а именно спектр, создаваемый призмой, есть нечто оторванное от световых лучей, основной луч, проходящий прямо через призму. Вы также заявляете, что существуют лучи, которые призма не может отклонить, и что до сих пор не создано прибора для того, чтобы их оценить. Далее Вы заявляете, что лучи спектра, известные человеку, не являются окончательными, и что когда они разложатся в конечном счёте и снова будут отклонены, тогда для человека станет очевидным существование новых цветов и условий. Вы утверждаете, что из-за своего узкого мышления человек до сих пор знает очень мало об энергии, которая пронизывает его сферу, и что неизвестные силы пропитывают саму сущность человека. Да, – воскликнул я, становясь почти бешеным во время чтения, – да, и, наконец, Вы предлагаете мне опыт пятидесятилетней давности и искусно заставляете меня поверить, что я действительно смотрю на свой мозг, когда в действительности я вижу разветвления сетчатки глаза».

«Это всё?» – мягко спросил он.

«Этого достаточно».

«Нет, – ответил он – этого не достаточно. Вы могли бы добавить, что до сих пор являетесь рабом своего господина – односторонней науки, основанной, главным образом, на определённых ограниченных представлениях, и Вы никогда не были способны мыслить за пределами узких линий, ею предписываемых. Вы могли бы сказать, что восточный владелец рабов, стоящий с плетью в руке, не сокрушает землю, унижая просителей, больше, чем этот владыка, сокрушающий Вас и таких, как Вы. Вы могли бы добавить, что время освобождения близко, и что также при посредничестве той же науки самые буйные размышления кажущихся странными мечтателей вскоре будут подтверждены. Вы могли бы добавить многое из того, что я Вам не сказал, и то, что является менее вероятным и нереальным».

«Назовите что-нибудь».

«Вы могли бы сказать, что пространство вне линий, протянутых от одной сферы к другой, пустое, абсолютно пустое, насколько это касается человека».

«Ну, Вы ошеломляете меня своей наглостью».

«Да, – ответил он – потому что это правда».

«Посмотрите, – сказал я, и, подведя его к окну, я указал на звездное небо – посмотрите».

«Ну?»

«Разве свет и тепло могут пройти сквозь вакуум, совершенный вакуум?»

«Я не утверждал, что между мирами, солнцами, планетами находится вакуум».

«Вы утверждали, уверяю Вас».

«Послушайте, – сказал он – Вы не правильно истолковываете мои слова. Я сказал „насколько это касается человека“ за пределами линий, протянутых от сферы к сфере».

И, повернувшись к своему стулу, он уселся на него.

«Послушайтесь здравого рассудка. Позовите своего пожилого друга из шкафа. Неприлично держать его в таком неудобном положении столь долгое время. Кроме того, он желает присоединиться к беседе».

Я был ошеломлен.

«Мне кажется, Вы забыли правила приличия» – заметил он снова точно так же, как замечал это в наших ранних беседах. Открыв дверь шкафа, он спокойно пригласил в комнату моего друга. Взяв его за руку и пристально посмотрев ему в глаза, ЧЕЛОВЕК-КТО-СДЕЛАЛ-ЭТО сказал:

«Вы сомневались в моей личности и моей миссии, за что Вас, конечно же, нельзя подвергать критике. Садитесь. А теперь вернёмся к фигурам Пуркинжа – добавил он, как по просьбе присоединяясь к нашей прошлой частной беседе. – Вы правы и не правы. Вы правы в том, что Пуркинж издал памфлет и писал об этом предмете – сетчатой оболочке глаза. Но Вы ошибаетесь в том, что утверждаете, будто сетчатая оболочка глаза видит предмет, ибо это не так. Реальная картина не является тенью и зрелищем сетчатой оболочки, но впечатлением, сделанном на мозге, к которому форма энергии, которую Вы сейчас не можете определить и не знаете, несёт силуэт того, что видно. Насколько это касается ощущений человека, видимый объект не всегда реален. Единственной реальностью для человека является отпечаток на мозге».

Я посмотрел на моего нового приятеля, ожидая его ответа.

«Вы ошибаетесь, – заявил он – видимый предмет реален».

«Нет, – ответил гость – не всегда. Предмет, который Вы воспринимаете, может не существовать. Он может не находиться там, где Вы думаете, что видите его. Отпечаток на сетчатую оболочку может быть настолько положительным, что покажется вне всякого противоречия, и всё же указать Вам на фальшивость того, что мозг должен исправить».

«Я смотрю на тень этой лампы, – отозвался мой компаньон – на ней я отчётливо воспринимаю маленькие фигуры, они находятся там и они реальны».

Гость повернул его вокруг так, чтобы он стоял лицом к зеркалу.

«Видите, – сказал он – не тень ли лампы сейчас в зеркале?»

«Нет, это отражение».

«Чего?»

«Тени лампы».

«От чего?»

«От зеркала».

«Тень лампы кажется видной на зеркале?»

«Нет, далеко за ним».

«Вы точно знаете, что не позади зеркала?»

«Конечно».

«Вы также знаете, что она не на поверхности зеркала?»

«Да».

«Откуда Вам это известно?»

«Благодаря моим знаниям законов отражения».

«Откуда Вам известно, что это отражение?»

«Настоящая лампа находится позади меня».

«Вы всего лишь приводите своё мнение, основывая его на том, что утверждаете, будто видите на том месте, где, как Вы знаете, нет лампы. Вы не видите отражение и тем не менее заявляете, что видите его. На самом деле Вы видите лампу, стоящую на столе позади Вас, и всё же заявляете, что не видите её. Вы делаете свои доводы, построенные на самоочевидной ошибке. Если бы Вы заранее не видели лампу, стоящую позади Вас, а то зеркало установить в оконную раму так, чтобы Вы не догадались, что это зеркало, то Вы бы, вероятно, вне всякого сомнения, решили, что смотрите в другую комнату и наблюдаете другую лампу».

«Да».

«Отсюда следует, что Вы видите лампу там, где её нет».

«Да».

«Однако Вы верите с момента, когда приводите свои доводы, что лампа находится на столе и что то, что Вы видите, есть отражение».

«Конечно».

«Отражение поступает от металлической поверхности на тыльной стороне зеркала?»

«Да».

«А теперь позвольте мне Вам сказать, что Вы не видите отражения, Вы видите лампу сейчас, как и тогда, когда Вы прямо смотрели на неё. Если Вы вообще видите реальную лампу, то Вы видите её и тогда, когда смотрите по направлению к тому зеркалу».

«Я отрицаю это».

«Аа, – сказал он, по-видимому, меняя направление мысли – я вижу, что Вы носите бинокль. Прошу Вас, сделайте шаг ближе к ламповому абажуру на столе, и проверьте с близкого расстояния фигуры и прочтите надпись на прозрачном материале».

Мой приятель послушался, удерживая свой взгляд на расстоянии около восемнадцати дюймов от надписи. Затем он вопросительно посмотрел на гостя.

«Садитесь ещё раз, и позвольте мне Вас спросить, где Вы видите отражение лампового абажура? На поверхности зеркала или за нею?»

«Дальше, за поверхностью».

«Вы же не утверждаете, что лучи в действительности пронизывают ртуть?»

«Нет, отражающей поверхностью является ртуть на стекле. Отображение этого лампового абажура отражено от металлической поверхности, согласно хорошо известным законам».

Старик подвёл моего приятеля к стеклу и сказал:

«Если изображение абажура отражено от стекла, то и надпись, которую Вы читаете, отброшена от стекла, и Вы должны быть в состоянии прочитать надпись на стекле, которое отражает гравировку, когда Вы сфокусируете свой взгляд на неё через очки. Пожалуйста, прочтите надпись на стеклянной поверхности».

Мой друг сделал шаг к зеркалу и попытался сделать так, как ему было сказано, и его постигла неудача.

«Изображение не находится на стекле, ни на ртути, насколько я понимаю, поэтому Вы и не видите отражения от стекла, как Вы утверждали – сказал гость. – Вероятно, надпись находится действительно позади стекла».

«Абсурд».

«Давайте посмотрим. Если она находится за стеклом, то линзы должны её сфокусировать».

Взяв мой театральный бинокль со стола, мой назойливый гость вручил его моему приятелю и сказал:

«Сфокусируйте бинокль на предмете, который, как Вы думаете, Вы воспринимаете за стеклом, и всё же осмеливаетесь доказывать, что его там нет, и скажите мне, если не сможете сейчас прочитать надпись».

«Могу прочитать, отчётливо».

«Как замечательно. Вы знаете, что там нет лампового абажура. Вы знаете, что отражение не идёт из той точки, а от стекла, и, тем не менее, Вы заявляете, что воспринимаете надпись там, где не может быть ни абажура, ни вещества, а на поверхности стекла Вы прочитать надпись не можете, из чего, с другой стороны, Вы утверждаете, что видите отражённую лампу».

«Я могу объяснить это кажущееся противоречие».

«Объясните же».

«Угол падения равен углу отражения».

«Конечно. Дальше?»

«Луч света попадает на зеркало, и я вижу его отражённым».

«Дальше».

«Следовательно, я вижу отражение предмета явно позади зеркала».

«Мой друг, – сказал пожилой гость – Вы дали обычное окольное объяснение очень простому явлению, но оно совершенно не удовлетворительно. Вы ходите вокруг дерева и возвращаетесь обратно, чтобы изучить его кору, которая перед Вами, а затем Вы повторяете одно и то же, когда пытаетесь описать дерево. А теперь послушайте, друг мой. Вы не видите отражения, Вы просто смотрите на абажур лампы, находящейся позади Вас, сквозь изгиб луча света. Хотя и верно, что угол падения равен углу отражения, этот факт не имеет ничего общего с феноменом зрения. Почему Вы не говорите, что зеркало изгибает пучок световых лучей, и что Ваш глаз получает впечатления, переданные посредством изогнутого сообщения до мозга? Интеллект не обладает силой видеть изгиб или угол такого луча, он ничего не знает о его пути или движении, а полученное впечатление ничего не говорит о зеркале, которое находится между тем объектом и Вами. В действительности абажур лампы находится так же далеко от Вашего глаза, как и комбинированные расстояния абажура и Вашего глаза от стекла, когда Вы смотрите по направлению к абажуру в глубь зеркала. Он кажется точно на таком же расстоянии за стеклом вследствии законов перспективы и из-за того, что Вы не можете определить изгиб Вашего луча света. Единственное, что имеет место, если вообще что-либо существует при этом явлении, так это данный изгиб луча света, а его Вы видеть не можете. То, что Вы не в состоянии увидеть (изгиб луча), и то, чего нет (отражение за стеклом), Вы утверждаете, что Видите. Если бы Вы видели изображение на стекле, то Ваш бинокль перенёс бы его на фокус на стекле, но это не получается. Когда Вы сфокусировали Ваш театральный бинокль точно на таком же расстоянии, как абажур находится от Вашего глаза, учитывая изгиб луча, то тогда Вы стали утверждать, что видели там надпись. Если бы фотограф решил сфотографировать надпись от, так называемого, отражения, то ему также потребовалось бы направить свой фотоаппарат на настоящий абажур лампы, а не на зеркало. Он смог бы это сделать благодаря изгибу луча света. Разве не будет иррациональным утверждать, что объект существует там, где его нет?»

«Я вижу абажур лампы через изогнутый луч света, что, иными словами, является Вашим методом говорить то, о чём я сказал».

«Нет, я не говорил, что Вы видели абажур лампы».

«Старик, Вы выводите меня из терпения. Это Ваш собственный довод».

«Нет».

Мой друг посмотрел на него с изумлением.

«Я устал, – перебил я – устал от этой глупости. Вы по-своему переиначиваете факты, и однажды доказываете то, что потом опровергаете».

«Да, а ваши мастера науки сегодня учат вас тому, что то, чему они учили вчера, было ошибочным. Однажды Вы сделали заявление, сказав, что видели своё отражение в зеркале, на что я ответил „нет, не отражение, а отражение отражения“. Могу ли я тогда занять немного времени, чтобы дать вам урок? Я смотрел сквозь пальцы на многие ваши ошибочные утверждения, которые вы сделали, и заставил себя использовать некоторые человеческие неудачи, чтобы меня поняли. Многое из того, что может быть познано, проходит в молчании, а это нельзя изучить быстро. Вы закончили?» – спросил он.

«Нет. Сегодняшним вечером Вы заявили, что пространство есть пустота, хотя Вы знаете, что оно наполнено солнечными лучами».

«Я так не говорил».

Я был поражён.

«Я сказал, что насколько это относится к возможностям человеческого зрения, пространство является пустотой».

«Аа» – усмехнулся я.

«Да, совершенная пустота».

«И в нём нет эфира Аристотеля?»

«Нет».

«Нет солнечного сияния».

«Нет».

«Нет тепла?»

«Нет».

«Нет электричества?»

«Нет».

«Либо Вы самый высокомерный человек среди смертных, либо мы глупцы».

«Ни то, ни другое. Давайте порассуждаем над этим предметом. Для астрономов и математиков обычное дело – подсчитывать огромное количество энергии, которую Солнце излучает в пространство. На каком основании они базируют свои вычисления?» – повернулся он к моему учёному другу.

«Они подсчитывают на основании того количества, которое получает Земля» – был ответ.

«Аа, в таком случае, какое доказательство они могут привести, чтобы показать, что Солнце выбрасывает то же количество энергии ещё куда-то в пространство?»