Текст книги "Человек Желания"

167

Тебе присуще благо обладать в себе земным, духовным и небесным, хотя и говорили, будто яд, разлившийся везде по сущности твоей, тебе заворожил глаза, прекрасное и истину упрятав от чудес, которыми ты окружен.

И почему я вижу только смерть, тогда как жизнь повсюду? И почему я вынужден блуждать среди гробниц, тогда как мiрозданье служит портиком Святого Иерусалима?

Священные узоры этого возвышенного града, от взглядов смертных уж не скроетесь вы больше. Так драгоценные каменья покидают свои копи, металлы очищаются, и солнце возвращается собой вселенную украсить!

Когда же люди станут больше пребывать в науках духа, на темное господство не взирая ученых ложных?

В какое время души изволенья готовность возымеют двигаться ко храму, пусть он еще совсем невиден?

Господь, Господь, Ты ведаешь Один об исполнении времен; и ты свои никак свершенья не сверяешь с премудростью убогой человека.

И разве сам Еврей бы мог сопротивляться истине, числу и разуменью, когда бы их себе представил верно?

Но время не пришло его еще и вовсе; Сам Бог на очи его повязку наложил, и только Он способен от нее его избавить.

Не доверяйтесь всем вам говорящим голосам. Хоть могут исходить они от вас и вам повелевать, но гласом духа не являться.

Не доверяйте чудесам, которые сулят вам эти голоса, пусть даже чудеса бы частично подтверждались делом. Порой достаточно, чтоб занялись вы рьяно пророчествами, что поражают вас, из них определенные итоги извлекая.

Мысль человеческая, не кроются ль частично опасности твои в величии твоем? Когда бы в сущности своей ты не была столь сальна, имела бы тогда нужду сугубо печься об исполнении и о последствиях своих могуществ?

И обманувшись в сходствах, ты побоялась бы тогда принять свои труды и результаты за деланье премудрости верховной? Дерзай, по крайней мере, сама обманываться, не увлекая в сумрачные заблуждения народы.

168

Как мне уразуметь тебя, простой и близкий к природе человек, когда я вижу, с каким спокойным умиротвореньем ты оставляешь жизнь свою земную? О, если б всякий человек мог с нею расставаться не иначе, то мы бы пребывали в состоянии естества.

Когда бы жизни путь был раем предварен, то наше возвращение туда прошло бы слишком мягко! Оно бы таковым являлось, когда б творить мы стали одни молитвы и милосердия дела, а иногда раскаянье и сокрушение в грехах своих.

Кто этого не испытал? И разве истинные предприятья все не завершаются счастливым внутренним движеньем, в котором мы вкушаем Бога, которое несет нас к прославлению Его в покое удивительном, им дарованном нашей душе?

И если скверные дела благие нравы разрушают, нельзя ли, чтобы добрые поступки худые нравы исправляли, их разрушая, уразуметь давая человеку, что был рожден он для непрестанного почтенья Бога?

О, существа чистейшие, сияньем окруженные Моего Бога; о, вы, которые, как человек, не умаляетесь под действием закона преходящих времен, вы помогите сотворить мою обитель в молитве и песнопениях Господних, какой вы сами обладаете вполне!

И впредь я не смогу покоя обрести в жилище человека; он сам в себе порушил все снисхождения законы, восставив вместо них свой ум и свою волю.

И пребывание его земное напоминает лишь вертеп сомнительный опасный, где путник останавливается, дабы пору ненастья переждать.

169

Никак не говорите, будто Бог охваченным бывает духом ярости и гнева. Все эти выраженья собой являются лишь образы ступеней разных, которые проходит человек; они суть только история его падений и заблуждений ежедневных.

Но посылает ли Господь зло людям, как тиран, для истязания и наказанья их?

Не попускает ли Он людям зло, чтобы его сразить и испытания им обрести, когда б они продвинулись в чинах в Господнем войске?

Как только с Богом человек соединился, его охватывает счастье и следует за ним повсюду.

И если отдаляется от Бога он хоть на одну ступень, бессилие его объемлет.

И ниже ниспадая, испытывает он утрату, напряжение, страданья страх и гнев. Так люди свою участь выявляют: потом Господь берет их в состоянии, в котором они сами оказались.

Сказал ему Он и нисколько не ошибся: Он волю полагает Сам для тех, которые Его боятся. Он волю полагает Сам для тех, кто Его ищет и пред Ним благоговеет.

Молитва человека и любовь сильней людской судьбины. Исполнитесь же упования, души миролюбья; исполнитесь отваги, поднимитесь над пределом рока, в господство устремитесь радости и наслажденья.

Предел необходимости уж слишком суров и строг для человеческой души; предел же, над которым рок еще не властен, является господством, что соответствует пространству и свободе людского существа.

Предел же, над которым рок не властен больше, есть завершенье страха. И это никак не Бог, создавший сей предел ужасный; и Бога нет в пределе рока, хотя опять же Он его создал; Бог благодетелен и кроток в любой из точек безграничности Своей.

Поэты лживые, которые рок в сущность превратили своих богов мифических, тем самым вы одновременно умалили величье Бога Вседержителя, людское разуменье затуманив.

Судьба единственная Бога Нашего – всегда Предвечным быть, пронизывая всю полноту вселенскую Своей любовью.

170

Муж, когда ты создаешь земную оболочку своего потомства, то связываешь человека с греховным человеком. Насколько возвращение такое горько для тебя и пусто!

Жена, когда на свет ты сына порождаешь, то связываешь человека с возрождения путем. Вот почему твои мучительные скорби сменяются затем отрадой самой чистой.

Путь возрождения, сопроводи же человека к дороге примирения иль духа, и упованьем истина исполнится.

Дорога примирения иль духа, сопроводите человека к порогу убежища живого; и содрогнутся небеса от радости, узрев, как, вопреки пространству прегрешенья, исполнены уж часла реинтеграции и восстановления.

Муж, помещенный между греховным человеком и стезею возрожденья, будь отважным; ты плачешь, появляясь на свет, поскольку возрождение твое не в состоянии без искупленья совершиться. Однако твои грядущие рожденья исполнятся утешенья и наслажденья.

Ибо, когда достигнешь ты однажды дороги примирения или духа, ничто не будет страшным для тебя. Ты обретешь лишь постоянное приумножение добродетелей, приемля их.

Поистине, обязан ты, суждению повинуясь, со скорбью отделиться от мужа прегрешенья, которое от первородного позора.

И должен с восхищением соединиться ты со всеми этими путями, открытыми премудростью с началом счастья всех существ; и смерть сама способна станет поглотиться, исчезнув в безмерности отрады данной.

171

В бессоннице я ночи проведу свои. Великая печаль меня заставит бдеть и помешает моим веждам познать хотя б одно мгновение покоя.

Вопль мальчиков еврейских меня лишит надолго сна: детей сих крики, которых видел неотступно удушаемыми я двумя египтянками, повитухами на службе Фараона.

Я стану размышлять подолгу над недугами души людской, уподобляясь больному, распростершись на своем одре, страданьями отсчитывая время.

Они нахлынут на нее как волны, которые покинут берег, чтоб напоить его мгновение спустя. Скорбь шепчет непрестанно в уши души моей; и ей она внимает как протяжным завываньям полуденных ветров.

И вы спокойны посреди всех этих нестроений! И если здесь вы не были потрясены, как скуке не объять вас в средоточии картин весьма однообразных?

И нужно ль северные ветры призывать и бури, чтоб пробудить от забытья вас? И не считайте вовсе это состоянье смерти за состояние отдохновенья, которое имеет место только в жизни, а жизнь в деяньях пребывает.

И намеренья мудрые с решеньями, которые приемлете, зачем же вам они, когда не воплощаете вы их, не пополняя ваши жертвоприношенья? Мгновение любое нашей жизни в малом способно репетицией явиться труда великого.

И всякий день я стану размышлять над этими словами. В общении взаимном – дух вне нас.

И в превосходствах разуменья – он над нами.

В сил наших исполнении – под нами он.

В сомнамбулизме – он далеко от нас.

Благодаря деянью, милосердию, молитве – он в нас и вокруг нас, и рядом с нами.

172

Мы плотью не являлись примитивной, поскольку Слово плотью стало, чтобы избавить нас от плоти и от крови. Теперь мы – дух и плоть, ведь Слово воплотилось, чтоб сделаться подобным нам.

Поддерживать способен человека человек; но только Бог освобождает человека. Не Он ли его избавил из земли Египта и даровал ему закон затем?

В порабощении лишь о себе мечтает человек. В законе же духовном он может помышлять и о себе подобных, но действует для них он только на поверхности земной. Вот почему обетованья и награды закона Моисеева, не представая плотскими, являются земными.

В законе милосердья способен человек трудиться на благо своих ближних во всех мiрax; и потому его плоды столь сокровенны и незримы для чувственных людей. Закон же новый в бесконечность устремлен: он вне кривых путей, известен только простодушным людям он.

Вы скажете, что Новым Заветом Закон Ветхий упразднен. Конечно, особенно для тех, кто начинал бы исполнение его уничтоженьем всех народов Палестины.

Но как достигнуть вам произведений и трудов незримых, коль опыт вы не обрели в трудах земных и видимых?

Пока не помышляйте о грядущем вы законе, в котором деяния не будет впредь, а только радость обретется; ум человеческий не в состоянии сего воспринять.

И не о нем ли достаточно известно стало из брака в Кане Галилейской? – «… а ты хорошее вино сберег доселе» (От Иоанна Святое Благовествование, Глава 2, стих 10).

Свет солнца нужен, чтоб открыть поля для глаз жнецов. Несите серп на горные вершины, а также на холмы, в смиренные долины.

К озерам следуйте, в болотистую местность: повсюду можно обрести хоть несколько колосьев. Нельзя терять никак их.

Священные работники Господни, пусть умножается стремнина милосердья, чтобы очистить больше грязные долины. Мои желания удвойте; их цель – приблизить к мiрy Царствие Господне и Его Имя.

173

Порою разверзается земля, чтобы пожрать людские прегрешенья; и ждет она, когда их беззакония до ее чрева снизойдут, чтобы от них омыться, очистившись.

Сокроемся же быстро на земле и погрузимся в бездны. В сиянии от света утаимся, пускай наш глаз и недостоин созерцать его.

С Тобою воссоединюсь, и привяжусь к Тебе я вьющейся лианой. И в этом состоянии питаться стану прахом с пеплом, чтоб все начала моей жизни возродились.

Дождусь я так в печали покаянья, когда Господь меня коснется скипетром Своим и скажет мне, что некогда сказал Есфири: «Вы милость предо Мною обрели».

И не прошел ли первый грешник сквозь испытанья все земные? И нужно ли, чтоб все его потомство чрез них же проходило в свой черед? Придите же, друзья, желающие мне помочь в моем труде; меня усильте в жертвоприношении моем: не покидайте вы меня, пока оно не совершится.

Слова живительные ваши меня поддержат, отвагу даровав узреть смиренно правосудия клинок, который занесен над головой моею. Они меня исполнят упованьем и мне покажут раньше время утешений.

Во время оное не говорите больше «Во имя Господа», поскольку все окажемся в присутствии Его и с Его духом сообщеньем сокровенным мы пользоваться станем.

Во время оное не говорите больше «Во имя Господа», поскольку пора труда пройдет, и прикоснемся мы к источнику, откуда святое имя возжаждало родиться, чтоб пропитанием служить потомству человеков.

174

Трудиться буду неустанно, все главные начала, образовавшие меня, по мере по порядку расставляя, со всеми аналогиями их соединяя. Глаза возвел я в вышину, – свет поразил их, любовь и жизнь меня объяли.

И окружившие меня пребудут в содроганьях, увидев, как прекрасно я оборонен от их ударов; и трепетом охваченные станут в бессилии мне что-то причинить.

Господь, могли б они меня скончавшимся узреть, когда бы то полезным Твоему служению не представлялось?

Меня признали пращуры мои одним из их наследников. Святители меня представили перед Тобою. Ты даровал мне знак свидетельства возобновленья нашего завета.

Вот этот знак. Ты Сам пил чашу искупленья, затем она Тобой мне предлагалась.

Я чашу принял из руки Господней, вкусив ее в присутствии Его, воздав почтенье имени Святому. Потом ее пролил на головы несчастных, что в рабстве изнывают.

Разбиты будут их оковы, рабы со мной соединятся, чтобы восславить вместе красоту сего знамения их избавленья.

Рык с трепетом слышны ли, в утробе бездн произведенные сей чашей?

Излейте целые потоки на вулканы; и эти пылающие печи не умалятся вовсе, не поколеблются сугубой силой.

Таков итог завета с Богом человека: союз сей заставляет бездны трепетать со всеми неприятелями Божия закона.

175

И знаешь ли, чему обязан ты, когда сам просишь, чтобы дух с тобою пребывал? Обязан воскресенью Слова ты, Его защите.

Обязан ты, по выражению пророков, как и они, стать попечителем о крови бедных душ. И значит выясни, какой дорогой ты спешишь, чтобы вступить на Слова путь.

Дорога всякая имеет итог и завершенье.

Захочешь ли туда прийти посредством проявлений, ты сможешь проявленья эти обрести. Захочешь ли там оказаться благодаря виденьям и сомнамбулическим эффектам, получишь ты виденья и подобные эффекты.

Захочешь ли туда прийти через обычную мораль и мистицизм, служить ты будешь мистицизму и морали.

И пусть твои успехи больше не вводят в заблуждение тебя; не мни их доказательством того, что истины достиг ты; читай закон свой во Второзаконии 13: 1,2,3, 4.

Душа моя, прострись пред Богом; себя очисти в этом положении смиренном. И узы разорви своей одежды ветхой.

Пускай она низвергнется. Сияющее платье облачит тебя, и обновишься ты в крещении Господнем.

И пусть душа в труде раскроет все смыслы сущности своей, чтоб жизнь ее смогла пронизать без остатка.

Подумает она о нравственных терзаньях иль рассужденьях неблагоразумных? Глад пожирающий восхитит душу; и гладом к истине она теснима будет и нищетою духа.

Обрушься на свою добычу, ее свяжи со всем неистовством твоим. Помысли же о том, как уплотнились времена. Уж не имеем срока мы скитаться сорок лет в пустыне и сорок дней идти, чтобы достичь горы Хорив.

Подобен Человеческому Сыну, как молния, перенесенным будешь ты с востока и на запад. Дух ловкость даст тебе, – мгновенно сразу ты присутствующим станешь в пределах всяких.

176

Пусть пастырь поспешит обнять свою овцу, пусть держит крепко он ее в руках, чтобы она его не избегала больше! От Господа десятерицею есть человек. Пусть солнце поспешит впитать росу, ее очистив от загрязнений всех, приобретенных на земле!

Растению могучему подобно, человек был должен пускать побеги многие. Он должен был пронизать собою все поры материи своей, не оставляя в ней и малой части, которую бы он не растворил.

Однако она сопротивляется, сплотившись, чтобы ему закрыть проход и задушить его в своей темнице. Иллюзия, ты будешь покоренной, и человек вновь силы воскресит свои. Распространятся ветви: взойдут они ведь на твоих руинах. Воды взыщите той, которая заставит прорастать растенья, но семя изначально изберите.

Как два предстало бы единым корнем? Число сие не производит даже одну фигуру. Здесь ваше беззаконное ученье, сторонники науки преходящей, в которой все смешали вы. Желали бы вы всё создать посредством агрегатов, все вплоть до цифр.

Отображают числа существа, которые воспроизводятся, растениям подобно, но не субстанции, соединяемые как агрегаты. Все наши числа закону противодействия подвластны, благодаря чему по своей силе возрастают, и вы не сможете найти прекрасней их господства активного, отличного от всех существ.

Увы! Средь сих корней имеются и ядовитые побеги, что возрастают в своих силах. Случается, что их произведенья напоминают создания корней чистейших; но изучите элементы их, и обнаружите вы там скорее омерзенье.

К себе почтением проникнись, человек. Из разных истинных корней ты – наивысший после Бога. И потому он чаял от тебя дерев плодоносящих и могучих.

А ты с растительностью низшею смешался, чудовищной и вредоносной; Его любовь тебя еще взыскует среди болотных тростников!

177

И кто ударит во врата святые? Желанья, умиротворенья человек. Но разве этот человек покоя и желанья уж одолел своих врагов?

Как Назорея, его я отделил от наций; но почему же захотел он слиться с ними, смешавшись с необрезанными? И самые премудрые из них задумали его свернуть с пути, хотя необходимо было ему внушить отвагу, чтоб следовал своей дорогой он.

И разве доверье тихое неискаженное в сиянии и радостях Господних не чуждо целиком высокомерию? Бессильные и легкомысленные люди, несчастны слишком вы, коль отрицаете, что есть для человеческой души причина благородней и прекрасней, чем двигатель ее гордыни!

Аллегорические образные вещи и символичные установленья, не поражаете вы долго нас. Вы словно тайны, которые не изучают больше, с тех пор как в них открылось слово.

Предметы истинные, зрелища благие, мы вами не пресыщены ничуть. Вы – те, что нас питаете всегда, нас не используя нисколько; хотя иные не питают нас, но обескровливают постоянно.

Господь, без Твоего животворящего закона познали мы бы только Божью тень, которая бы формой обладала, но не имела бы цветов.

Ведь если оболочка не поднялась бы ввысь от места своего восстановленья, орлы бы не оставили то место, чтоб следовать за ней; земля очищенной уже бы не являлась.

Господь, но без Тебя бы как дошли все эти истины простые до человеческого сердца? Смятенье мыслей человека слишком свою колеблет атмосферу; и потому Тебя услышать можно только в отдохновении.

Так снизойди за ним в покои тишины, в молчание ночное. Его Ты призови, как некогда призвал Ты Самуила. Овладевай же кротко чувствами его, пусть даже его свойства могли б сопротивляться близости Твоей.

Преобразуй его Ты в человека мира и желанья, чтобы затем Ты смог открыть ему врата святые.

178

Ведь то, что дал Ему Отец превыше всех вещей’, однако явился Он, чтоб поделиться с нами этими дарами.

И кровь твоя пускай никак не взыдет к голове твоей! Хранитель Ангел вкусить тебя заставит всю живость детства. Он действовать тебя обяжет с беспомощностью детских лет, поскольку ты так сохранишь всю чистоту свою.

Препояши же средоточья сердца своего; стяни их узами, и враг не сможет посягнуть на твой удел. Нет совершенней ничего, чем смерть удерживать и сеять жизнь. Не через то ли Отец прославлен в Сыне был?

Одной рукой Он супостатов в бездны опрокинул, другой – Свой свет сияющим создал. Кто в силах не признать здесь наше изначальное происхождение? Не стоит смерть нам возвышать вне бездны.

Не стоит нам входить в мiр всякой мысли, покуда не созрела, не очистилась она, когда мы не желаем, чтоб она несла опустошение, собою охватив плоть, мудрость и покой.

«Рук ни на кого не возлагай поспешно, и не делайся участником в чужих грехах. Храни себя чистым» (Первое Послание к Тимофею Святого Апостола Павла, Глава 5, стих 22).

Довольно ль этого, ленивый и расслабленный работник, усилье над собою сотворив, зло прочь изгнать из внутреннего «я»?

Лукавый, коего ты изгоняешь, прибежище находит подле кого-нибудь из твоих ближних, и в будущем, возможно, увеличит свое смятенное влиянье и свою работу.

Врага преследуй до тех пор, пока его не ниспровергнешь в мрачные жилища, и коль удачлив будешь этого достигнуть, к себе подобным поспеши избавить их от недругов жестоких.

Не бойся к этому прийти довольно поздно, ведь все должны исполнить то же самое заданье, и что усердие твое за час способно совершить, на это целый день уйдет у тружеников обыкновенных.

179

Доколе мое слово будет находиться в бесплодности пустыне? Доколе сила заблуждения его не пустит к истине? Несчастный человек, ты платишь за последствия греха вдвойне. Ты утвердил себя в законе заблужденья, и ложь нависла игом над тобой.

И все же, человеческому слову должно возрастать, как кедрам с гор Ливана. Однако с трудом его возможно уподобить и почкам на кустарнике убогом, когда они лишь начинают зарождаться.

И разве нужно прятать правду от людей? Любовь и обновленье духа стремятся в свете стрел Господних, в сверкании его копья.

Они падут в своем метании, обрушившись один на одного при виде человека, а также слова, что их преследует.

Но человека возрожденного они не вынесут присутствия, поскольку жизнь сама в нем обитает, и элементы не довлеют больше над мыслию его. «Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии» (От Луки Святое Благовествование, Глава 9, стих 5).

180

Художества верховное искусство, познали цель твою ль возвышенные дарованья, которые тебя практиковали? И подлинная живопись, не есть ли истины труд чувственный?

Все наши мысли под видом образа приходят к нам; и если мы внимательно рассмотрим их, то каждый образ нам покажется живым, всегда согласным с мыслью, которую он представляет.

Но какова же цель твоя, людская живопись? Используешь ты только идеи из воспоминаний. Увы, ты слишком в красках ограничена своих.

И горе вам, коль пожелали в красках мне изобразить предметы не от мiрa естества! И как не быть вам далеко от вашей цели? Князь живописцев Рафаэль, ты захотел нам написать Преображение!

Читал ли ты, что Он «… преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как снег» (От Матфея Святое Благовествование, Глава 17, стих 2). И разве могла б сравниться с этой белизной любая волна на земле?

О, если бы ты зрел событие сие! И если бы, как новый Моисей, ты видел план дарохранительницы новой, то, как бы ты воспринял повеленье ее представить перед нашими глазами?

Нашел бы средства ты, которых тебе недоставало; картина получилась бы верней намного, ведь разве не должна она нам отражать виденья место?

Отображайте реже, нежели возможно, религиозные черты, подробности истории святой. Учитывая слабое воздействие, которое способно оказать картина, дух человеческий готов был слишком часто их с мифологией смешать.

Поэзия с художеством и музыкой тремя сестрами предстают, которые должны неразделёнными являться. Сие три высших дарованья, что древность нам передает под именами Граций трех.

Поэзии необходимо об истинах вещать, а музыке – раскрыть происхожденье их, и живописи – их осуществить. Поэзия является числом, а мерой – музыка, и весом – живопись.

Единым принципом направлены должны быть все три искусства, дабы порождать произведенья сущие живые, что обладали бы господством над сущностью людей.

Припомним, как изображалась нам премудрость: «Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя: посему ничто оскверненное не войдет в нее» (Книга Премудрости Соломона, Глава 7, стих 25). Пусть будет все сотворено по образу ее, вещь каждая исходит от одного начала! Тогда искусства все исполнятся их цели, и нас не будут больше иллюзией питать.