Текст книги "Человек Желания"

195

Во рву глубоком оказались мы; и человек отзывчивый один в него спустился, чтоб вызволить оттуда нас. Однако, что же люди всякий день творят по отношению к Тому, Кто жертвой Себя сделал, освобождая смертных от грехов и пагуб их?

Вместо того, чтобы к Нему усердно прилепиться – вознесшись Сам, Он увлечет с Собою их – они свое все время дорогое посвящают расследованию, откуда Он грядет, Кто есть Он, имеет ли Он право прийти им службу предложить.

Грех первородный, как отрицать тебя, когда весьма заметно, что продолжаешься ты беспрерывно и в видах всевозможных? Господь Сам возвестил в Писании Священном: «Призовите Меня, призовите Меня, и Я внемлю Вам».

И пусть довольно кротко условие, нам заповеданное, не только мы не призываем Того, Кто в силах нам помочь, но мы же Им пренебрегаем и в миг, когда грядет Сам по Себе Он, не дожидаясь вопрошания людского.

И если нечто способно твоей мыслью пропитаться, несчастный смертный, так это Бога Твоего бескрайнее терпенье. Непостижимее оно тысячекратно могущества Его.

Оно в Его любви присуще пребывает; и коль смогли бы мы познать безмерность этой отеческой любви, то не осталось ничего бы в Боге для нас сокрытого.

196

Поднялся я перед рассветом, чтоб принести Предвечному обетования свои. Я выбрал этот час, ведь люди сном объяты и, кажется, погребены в нем, как в могиле, чтоб мыслию своей восстать оттуда.

Прекрасно это время для молитвы и единенья с истиной. И воздух еще совсем не заражён ни суетными словесами человеков, ни их ничтожными или порочными делами.

Ужели, смертные, безмолвью вашей мысли вторя, природа может обрести покой свой?

Но почему, Господь Всевышний, Ты слишком долго оставляешь на земле того, кто пред Тобой благоговеет, Тебя взыскуя, душа которого вкусила жизнь Твою?

К Тебе вздымаю я руками, и кажется, как будто ко мне протягиваешь Ты Свою десницу, как будто мое сердце наполняется Твоим огнем, как будто все, что в существе моем вершит с Тобою лишь одно.

В Твоем я духе достигаю священных всех пределов, в которых Твоей премудрости и Твоего могущества труды исходят в ослепительном сиянии и торжеством переполняют душу.

Увы, вот неожиданно встречаю я восход, что, дымкой огненной украсив горизонт, вещает миру о сосуде света. Грядет светило солнца пробудить, оцепененьем скованное естество; оно грядет, чтоб осветить мои телесные глаза, позволив наблюдать предметы, которые нас окружают.

Остановись и принеси мне благо сущее, коль не спешишь еще открыть глаза моего духа. Остановись, иначе – ты придешь закрыть их.

Стремишься ты мне только предложить картинки смертные красот бессмертных, что созерцала моя мысль. Стремишься ты скрыть от меня предвечное светило, которого ты есть лишь отблеск бледный и почти угасший.

Остановись же, ведь с тобою станут пробуждаться мысли человеков, безбожия честолюбивая отвага, а также беззаконий сочинители.

С тобою встанут власти мiрa, чтобы склонить народы под стальное иго, вместо того, чтоб их призвать к закону истины благому. С тобою будут выделяться все миазмы, и наполнять зловоньем атмосферу.

197

Последуем за Ним во всех путях, которые нам Он предначертать захочет. Избранникам Своим наметит Он стези, и образы представит для продвиженья человеческой семьи.

Они отделены от нас избранием своим, и по деянью своему они Ему принадлежат. Как мы о них судили? Когда-нибудь воззрят простые и несведущие люди на глубину и высоту колонн фундаментальных этих.

Но вы, о, неудачливые судьи того, что недостойны созерцать, сужденья ваши вы пожелаете предать забвенью. Вы пожелаете изгладить их слезами вашими, но ваши слезы не изгладят их.

Писанья ваши зло распространяют, и вы не в силах больше полагать порядок в них. Вам должно вопиять в слезах за зло, которое вы совершили, и зло, которое вы сотворить должны до исполнения столетий.

Кто будет в вящей силе, чтоб возродить в земле Египта бедствий новый бич, пусть сделает, чтоб сочинения не восстановленного человека вмиг черви источили бы, огонь пожрал бы их, или они бы обратились в прах.

И здесь своих писаний я не исключаю, хоть даже они не погрешали против духа: я тешу упованием себя, чтоб в них нашлось для духа место, когда он сам направит бедствие сие; и все же, желание мое, чтоб дух бы пребывал во всех вещах.

198

Склонил Свой взгляд Господь к потомству человеков, увидев тех, которые Его взыскуют.

Каков есть человек, разбитый горем, стенающий над беззаконьями своими? Каков же этот человек смиренный и в нищете премудрости стоящий и вопрошающий у властных сущностей об облегчении своей нужды?

Увидел Я его от выси Своего престола, увидел Я его в печали удрученным, и взволновалось Мое сердце. Облекшись славою Своей, к нему Я снизошел.

Я руки возложил Свои на его сердце и чело. И он избавился от состоянья смерти своего; по его телу всюду разлилось тепло.

Он встал: «Благословенна будь в веках, премудрость всеблагая, которая пришла жизнь подарить мне! Дай мне обнять Тебя, устам моим дай прикоснуться к Твоей деснице, – они уж более не разлучаться с нею. Куда гряду я? Имеешь ли глаголы вечной жизни Ты?»

Господь ответил: «Я позабочусь Сам о том, кто меня ищет, любит, желает возлюбить меня. Я в сердце разожгу его огонь, подобный солнечному жару: все существо его преобразится сияющим свеченьем.

О, Божий человек, предназначение твое святое таково: пока не ощущает смертный кипящим свое сердце, как печь пылающую, в опасности несчастный – мертв он.

Я Бога призову; способно Его слово человеческое сердце обратить в живое солнце: Он говорит, и каждое из слов Его рождает много солнц, всегда готовых оживотворить людское сердце.

199

Господь желает, чтоб Ему служили в духе, но Он желает также, чтобы в истине Ему служили. И где же те, кто ему служат, как Он того желает?

И разве умозрением, рассудочным проникновеньем, открытием научным, послужите вы Богу Своему? Вы этим возвыситься сумеете лишь над людьми, заставив вами восхищаться их; однако достигнете ли тем вы вашей меры подлинной?

Ведь человеческое сердце должно освящать, торжественно неся пред взором всех народов. От истины, любви оно произошло, а потому способно свое утраченное место обрести, взметнувшись только к истине, к любви.

Возобладает ли оно над разуменьем, которое могло бы ему верить, поскольку будет черпать само в источнике ума любого и от Создателя рассудка?

Раскройтесь, человеческие души; небесные господства просят вас лишь исполнять и наполняться вам для разуменья вашего служеньем Богу в истине и в духе; так станьте храбрыми, уподобляясь им.

Понадобилось только сорок дней для Искупителя, чтоб одолеть обманчивую внешность, чтоб развернуть все оболочки, которыми материя объемлет человека, поскольку собой она число закабаленья нашего являет.

200

Я мыслию своей пребуду в рассуждениях о цели созидающего Бога и средствах, кои применяет Он, чтобы ее достичь. Простыми средства предстают, но цель является всегда великой и чудесной.

Взгляните на зерно, презренное на вид, взгляните на побег, узрите древо вы с плодами, которые на нем произрастают. Свои произведенья, смертные, сравните с трудами Господа. И рассмотрите сложность ваших средств с ничтожностью и мерзостью всех ваших результатов.

Вы поступаете подобно своему лукавому врагу. И у него неисчислимо средств, и непрестанно он активен против Бога, итоги действий же его всегда ничтожны, и станут впредь они такими.

Но какова же будет цель трудов вселенских Бога? Так знайте же: безмерность средств Его есть простота сама. Огромный океан небесный, природы целокупность, вселенные разумные, мiры мне представляются обыкновенным средством в глазах державного Создателя существ.

И цель всех этих средств должна величественней их безмерности являться, ведь в Существе, которое сама премудрость, цель непрестанно более великая, чем средства.

О, человек, в своем ничтожестве ты видишь завершенье сумраков своих; издалека ты замечаешь безмерность радостей, что превосходят твои нужды и понимания твои.

Заблаговременно воспой же славу и силу Господа. Воспой великолепие Его чудес, и посмотри, какой венец великий ждет тебя, при виде поразительного средства, которое тебе дано, чтобы его достигнуть.

201

Без ропота я вынесу всю тяжесть возрожденья своего; скитаться скорбно я заставлю свои мысли, обетованья сердца на времени томительных стезях.

И пусть шаги запечатлеются мои в земле скорбей и по себе оставят долгие следы! Кровавые отметины сии страх грешнику внушат и смогут остановить в преступных замыслах его.

И все же, пусть они не отбирают упованья у него!

Остерегает Бог меня поверить, что всякий раз, когда душа моя о Господе возопиет, Он не готов меня услышать и внимать мне!

Молитвы Божии, до мозга костей моих дойдите и, всяким членом овладев моим, меня своим влияньем кротким и животворящим окружите, как одеялом немощного человека, чтобы его предохранить от воздуха сквозного.

Воздайте милостью своей! Не прекращайте же своей заботы до той поры, пока не возвратится мне утраченная сила.

Мои глаза, пронзительность вы обретете, как и глаза орла. И мысль моя стреле уподобится, которой воин целится неспешно, без помех, чтоб ею нанести удар вернейший.

Во все моменты жизни человек нужду имеет в избавлении; но видел ли, вступая в свои бездны, вселенского Освободителя, который неустанно зрит повсюду?

Являться может Избавитель только Богом: без этого не смог бы Он жизнь передать мне, ведь если б не был от Него сам корень сущности моей, во мне соединяясь с Ним, то Сам никак не смог бы Он соединиться с моим корнем.

Душа людская, соединись же с Тем, Кто в мiр принес власть всякую субстанцию очистить; соединись же с Тем, Кто, Богом будучи, признание нашел лишь у простых и малых и отрицаемым остался мудрецами.

Какую имеешь ты нужду, прося опоры частной у истины проводников? Иль не содержаться они все в истине единой? Они ли не вдохновлены ее влиянием вселенским?

Святая истина, поговори с людской душой; она поймет все языки и не низринется уж боле с ужасной тяжестью времен.

202

И если являюсь я одной из твоих мыслей, дай мне во славу имени святого силу свое происхождение удостоверить.

И если бы я искажал по слабости своей в себе сокровища божественной природы; и если бы какие-нибудь ветви отпали бы от древа великого сего; то прикажи восстановиться им: они взойдут уже с величьем вящим; но как тогда ты дашь им в первый раз рожденье?

Да, это ты, которая мешаешь, чтоб души уничтоженными были; да, это ты, что лечишь их, когда они друг друга ранят, и ты их воскресаешь, когда они друг друга убивают.

Да, это ты, что нечестивца в своих узах оставляешь, пока не обратиться он к тебе, пока упорствует слыть недругом твоим.

О, сколько же людей в пути, об этом не подозревая! И сколько мнит о том, как будто бы в пути, хотя они уж очень от него удалены!

И значит, ожидайте в мире и безмолвии. В пещеру Илии вы удалитесь до поры, пока Господня слава не придет. Но кто из вас достойным будет созерцать ее?

Лишь человеку малому завещана она; и прежде, чем привлечь ее к себе, необходимо мысли человека в возвышенность былую облачиться. Ведь только в мысли человека Господня слава пребывает.

Господню славу возвещают также небеса, Давид нам говорил о ней в своей Псалтири; однако они ее лишь возвещают, а человеческая мысль о ней свидетельствует, ее доказывает и удостоверяет.

Однажды небеса, земля и мiроздание прейдут и более не смогут Господню славу возвещать.

Когда наступит этот день, то человеческая мысль о ней свидетельствовать, доказывать ее и утверждать еще не перестанет на протяжении всей вечности времен.

Подумайте же, если б вы не покидали никогда своей благой и чистой мысли, когда она бы только приводила к животворящему и дельному итогу, то вы неощутимо бы восстановились в законе вашем, став представителями Бога на земле.

203

И почему ты предаешься впечатленьям смешанным и низшим? И почему нисходишь на ступени бездны?

И в сумраке своем беспечны люди, и исступленья радости безумной еще овладевают ими!

И эти темные пределы хуже, чем моря возмущенные валы. Когда корабль падает, как в пропасть, не поднимается ли он затем на гребень волн?

Но здесь нет никакой альтернативы: зев пропастей всегда открыт, и в этих пропастях отверстых несчастный непрестанно чувствует себя лишь падающим и летящим вниз.

Безумец несчастливый, не являлись ли жилища эти прибежищем твоей порочной мысли? Не ты ль для высшей участи родился?

Неси же ввысь свой взор от этих бездн. Высокие пределы созерцай в господстве над твоею головой; объемли же все эти основанья точки, которые рассеяны в безмерности ума и подлинных желаний человека.

Спасительных есть много веток, которые тебе дает премудрость в крушении твоем; к ним руку протяни; не уставай за них цепляться, пока не выползешь из бездны, пусть чистым воздухом уже не дышишь ты.

Но каковы вы, сложносоставные элементы? Вы предстаете только губкою греховной. Когда же твое тело всей скверной пропитается твоей, то оставляет оно тебя. Оно уходит в землю, которая огромная купель; твоя душа, очистившись, возносится к пределу своего рожденья во всей умелости своей природы.

Каким прекрасным будет это будущее зрелище, когда все души, что не пали в испытании, поднимутся в обитель света! Вам видно ль мiрозданье, погрузившимся в небытие и вмиг утратившим все формы всякой внешности своей?

Видны ль вам все очищенные духи, поднявшиеся в воздух, как пламя от огромного пожара, когда заметен лишь слепящий свет на месте истребленных оболочек, которых больше нет?

204

Так обратись в себя, и если обретешь там доброго проводника, то ты, по крайней мере, огорчишься, найдя себя виновным в безумии любить сиюминутно иную вещь, чем истину.

Себе ты скажешь: когда преступным становился человек, божественное милосердье открывало сокровища любви; оно, нагруженное златом, спускалось в наше темное жилище для избавленья полоненных.

Вместо того, чтобы принять смиренно выкуп за себя и возвратиться мне к защите родины моей, я злато промотал, которое должно было меня из рабства вызволить; я Бога обманул; похитил то, что мне давалось щедро; свою любовь я словно уничтожил.

И в этом столь растрогавшемся человеке слезы скорби слезами поглощаются раскаянья и угрызенья. У низшего разряда мудрых слезы скорби собою поглощают слезы раскаянья и угрызенья.

У проклятых же слезы исступленья не позволяют им в себе иные вызвать слезы.

Людей вы не судите за то, кто суть они; их судит Бог за то, кем быть они могли бы. Он видит в них зародыш корневой, который вдохновляет их и к истине приводит просто, когда б ее от них не отстраняли примеры ваши и слепое руководство.

Освобождаете вы также человека уплачивать скорбями вам его; но вы хотя бы не расплачивались с ним суровостью своей.

Господь Всевышний, когда я смог бы согрешить, как я бы удручался пред Тобою; да не бывать тому, поскольку Ты же существо, которое карает, и равно быть тому, ведь ТЫ ЕСТЬ СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ ПРОЩАЕТ.

Когда я предавался злу, затем себя судил, тот, кто судилищем руководил и осуждал меня, мне показался столь похожим на мое истинное «я», что сам не смог бы между ними различия найти.

Когда желаю я, наоборот, добру предаться, божественное благо может столь идти ему навстречу, что кажется, как будто это был другой, отнюдь не я, что совершил минувшие ошибки.

Так отрабатывает человек, сближаясь с Сущностью, Которая прощает.

205

Но как же нам узнать всемерно праведного мужа? Он тот, чей корень мудрости проник в глубокий грунт.

Он тот, кто может бурям открыть свое лицо, чьи ветви распустившиеся крепости полны, – под ними можно прятаться и в следующую пору.

И элементы могут рассыпаться, а вся земля способна распадаться.

Но этот человек, не остается ли самим собою? Не остается ль он свидетельством величья своего?

Откуда происходят хладнокровье и уверенность бойца, и разве не из чувства сокровенного они, которое в себе имеет иное существо? Но как оружие врага, убив бойца, возобладать с последним сможет?

Боец переместил самим собою это корневое чувство, он выразил его во взглядах на себе подобных; однако он не смог в себе бы уничтожить ни завязь чувства, ни его зародыш.

Муж праведный меня бы обучил бы мудрости великой: достойно Бога полагать в начало всех своих трудов, поскольку Он тебя удержит над мiрa развращенностью, и так твое простое разуменье научится иллюзию одолевать.

Ты можешь пострадать лишь за людей, но ты не пострадаешь больше через них.

Уж праведника совлекла с себя душа земные путы; вот потому-то истязаема она, нагая, по живому: материальный человек не сможет воспринять сам смысл ее терзаний.

206

Казалось бы, одежды наши обладают формой, когда сидят они на нас; однако это наши члены ее им придают; как только же начало, материи жизнь сообщающее, устранится, она впадет в небытие и смерть.

Как познавать тебя, дух человека, вразуми. Почить навеки ты не можешь в сущности своей: она со-вечна с источником всех сущностей. Но в качествах своих способен умереть ты, коль оставляешь отделенным от них божественное действо, которое должно их воодушевлять и их животворить.

О Господе Самом сие любовь, какая форму знанию прообразует. Любовь же знание произвела; неверно то, что знание любовь как будто сотворило.

Вот почему поодиночке наши мысли существовать без образа не могут, тогда как наше сердце или наша любовь в них не нуждаются нисколько и в них не образуются никак, поскольку они для пропитания имеют само единство, – оно вне образа проявлено: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (От Иоанна Святое Благовествование, Глава 1, стих 18).

Отверзи разуменье сердца своего. И если Бог Своей любви лишает, то нету больше знания для человека, ибо любовь Господня знание образовала, и нет науки той, которая любовь бы породила.

Ты взглядом воспари к пределам чистым, и будь уверен, что повсюду, где обретешь ты истинное знанье, есть и любовь, ведь именно любовь создала знание, и нет науки той, которая любовь бы породила.

И значит, тьма и бездна вне знанья пребывают, поскольку без любви они, ведь именно любовь создала знание, и нет науки той, которая любовь бы породила.

И сила с силою соединяется. Не говори о внутренней доктрине, когда ты не проник в святилище свое, и невозможно здраво передать ее на память, ведь именно любовь создала знание, и нет науки той, которая любовь бы породила.

207

Со времени, как жизнь духовная для человека началась, его существованье стало животворящих действий продолженьем, которые соприкасаются друг с другом, сменяясь непрестанно.

Живые действия, когда нисходите в него вы, пронизываете разумением его, и мудростью и светом, поскольку вы к нему идете, лишь решения предвечного совета возвещая, сопровождая замыслы Причины мiрозданья.

Ко времени устремлена она, и разве замыслы предвечного совета не обнимают времена, как и пространства? Но бесконечностью живет она, и хочет жить в безмерности своей.

Но как она достигнет полноты предела бесконечного без прохождения Заветов трех? И разве не в Завете огня живого должны соединиться все начала?

Да, то был жертвоприношений дух закона древнего и жертв, на алтарях огнем сожженных.

Священная премудрость, кем сделались бы люди, когда бы им пошел на пользу твой тройственный завет? Ты их бы обратила в подобье древа жизни.

В достатке бы они имели естественного разуменья для возрождения, коль пользовались им бы! Однако разрушают они его и отделяют от средоточия своего, и всю свою премудрость погребают на низшем уровне.

И, кажется, среди людей политика гораздо меньше от принципа удалена, чем их мораль. В одном они как будто ищут созидания, чтоб не казаться, что в другом они чинят одни помехи.

Склонитесь, кедры гор Ливанских, опорой послужить грядите к убогим тростникам и юным лозам виноградным. И пусть же стебли их соединятся с вашими ветвями, чтоб вы подняли их плоды от грязи загнивающей земли.

Грядите показать им имя, которое их ожидает. Грядите, чтобы им познать их собственное имя. Возьмите наугольник и линейку, грядите снова в их сердцах предначертать первоначальный замысел Иерусалима.

208

Моя душа прочла свидетельство бессмертья своего в законе уголовном у людей. И право это устройству социальному лишь угождает, в котором злоумышленник презрел порядок.

Но коли он презрел порядок высший, невидимую справедливость, то может ли она удовлетворенной быть при виде его страданий и умиранья тела? Не скажет ли она, что наказанья над сущностью должны свершатся в своем порядке, из своего разряда исходя?

И если вельможа государственное преступленье совершил, достаточно того ль, чтоб князь его лишил одежд торжественных и знаков почестей своих?

И значит, телесные людские казни творят приготовление души, с нее снимая тело, чтоб ей подвергнуться тождественному наказанью в сущности своей.

И образом таким виновного лишают облачений; он должен своим телом воспринять бесчестья знаки и исправленья скорбные.

Довольно думать, будто все завершено, когда преступник уж подвергся наказанью в дольнем мiрe, иль наше тело уплатило дань естеству.

И только по телесной смерти для человека начнется пребыванье в сорока двух станах Израильтян. Но жизнь земная целиком почти проходит в земле Египта.

Бывает часто, что необходимость будущих трудов верховную премудрость обязует ускорить окончанье наших преходящих дней, поскольку она жаждет нас увидеть, ступившими на путь свой.

Так обошлась она с Аморреянами и всеми беззаконными народами. Какой безумец ограничит протяженность ее взора мiром этим сумрачным и зыбким?

Не кажется ль ребенку, что целая вселенная находится в его игрушке? И если мы смеемся из-за недоразуменья этого ребенка, то мы уверены, что есть для наших глаз предметы выше детских безделушек.

Уверены ли мы, что нет над нами личности, которая могла б сказать о нас подобно сказанному нами о ребенке?