Текст книги "История для ленивых"

Глава 35. Маршал Ланн

По убитым в бою друзьям Наполеон плакал трижды.

Когда погиб Дезе.

Когда погиб Дюрок.

И когда погиб Ланн.

Будущий маршал Франции и герцог Монтебелло родился 10 апреля 1769 года.

Их было очень много таких, одногодок Императора, они начали вместе, и целая жизнь пробежала перед их глазами за 20 лет.

Ланну повезло.

Империю не пережили пять маршалов.

В отличие от Бессьера, Бертье, Нея и Мюрата, Ланн не увидел конца.

Парень из обычной крестьянской семьи, один из десятка детей.

Доброволец, солдат Революции, 1792 год.

Предвестник грозного 93-го, как у Гюго.

Война в Испании, мог ли 23-летний мальчишка знать, что спустя 16 лет он вернется сюда не младшим лейтенантом, но маршалом.

Не будет больше мира хижинам и войны дворцам.

Они придут сменить хозяев во дворцах, и это плохо закончится для всех.

Итальянская кампания.

Ланн командовал «адской колонной», ударной группой гренадеров, решавших судьбу сражений в пользу такого же молодого Бонапарта.

Именно там, в Италии, сложилось, спаялось то знаменитое созвездие военачальников Империи, столько лет державшее ее на своих плечах.

Италия покорена, впереди Египет.

Где крошечное гасконское село, и где пирамиды, немыслимый путь.

Ланн дрался под пирамидами, штурмом ворвался в Яффу, не одолел Акру.

Крестовый поход, спустя шестьсот лет.

В последний раз разбив при Абукире турок, они ушли за Императором во Францию.

Тяжелый бой, Ланн был ранен, единственный бой, в котором был ранен Мюрат, но их черед еще не пришел.

Переворот 18 брюмера, Ланн с Бонапартом.

Рывок через Альпы, Вторая Итальянская кампания.

Маренго, Ланн командовал Консульской гвардией.

Они держали собой уже разбитую армию, а потом пришел Дезе со своей дивизией, и армия еще Республики снова пошла вперед.

В Париж полетели трофейные знамена, а над телом Дезе молодой, еще совсем худой Первый консул плакал всю ночь.

Коронация, Империя.

«Чудная церемония, жаль нет тех трехсот тысяч, которые погибли, чтобы их больше не было».

Этих слов Император не простил Ланну.

Возвращение в армию.

Гигантский прыжок через всю Европу, из Булонского лагеря на Дунай.

Единственный мост перед Веной.

Австрийские пушки на мосту, мины, солдаты.

Ланн, Мюрат и Бертран, три наглых мерзавца, вразвалочку идущих к мосту.

Обманутый командир австрийцев, французские саперы, разминирующие мост, влетающие на него гренадеры.

Мост взят, взята Вена, Аустерлиц.

Война с Пруссией, Заафельд.

Ланн – один из талантливейших маршалов, прусский принц Людвиг нет.

Совсем нет больше Людвига.

Йена.

Удар по корпусу Ланна, он лично ведет пехотный полк в штыковую атаку.

Император дунул на Пруссию, и ее не стало.

Испания.

Нужно же Жозефу где-то быть королем.

Тридцатитысячный корпус Ланна расшвырял 45 тысяч испанцев при Туделе и осадил Сарагоссу.

Два месяца осады, бои за каждый дом.

Испанцы дрались отчаянно, французы оказались сильней.

Пока завязли в Испании, Австрия решается на еще одну попытку.

Война.

Рывок, победа за победой.

Гренадеры раз за разом откатываются от высоких стен Регенсбурга.

С проклятиями Ланн вырывает у ближайшего гренадера штурмовую лестницу и бросается к стене.

Проклиная все на свете, за маршалом мчат его адъютанты, стараясь вырвать лестницу из рук и лезть самим.

Кляня все на чем свет стоит, французские гренадеры идут на штурм, вслед за маршалом и его штабом.

Регенсбург, Эбенсберг.

Под Эбенсбергом Император ранен в бедро.

И сидит на коне до конца сражения, запретив упоминать о ране, чтоб не смущать войска.

А потом был Асперн.

Асперн и Эсслинг, две деревушки.

В первый день они заняли их с жесточайшим боем, но австрийцы не ушли.

Ночь развела всех.

Во французском лагере маршалы Ланн и Бессьер схватились за сабли.

Бессьер не подчинился приказу назначенного старшим Ланна.

На них загремел Массена: «Я не позволю французским маршалам обнажать оружие друг против друга в моем лагере».

Старик Массена переживет обоих.

А на следующий день река снесла понтоны.

Командующий отступлением Ланн присел возле убитого друга, генерала Пузе.

И шальное ядро раздробило ему обе ноги.

Его несли к лодкам, армия ушла на остров Лобау.

Он умирал несколько дней, и все эти дни почерневший лицом Император сидел возле него, не вырывая руки из руки, слушая проклятия и бессвязные приказы войскам.

Он нашел его пигмеем и потерял гигантом.

Ланн умер, а они переправились и вышибли дух из австрийцев под Ваграмом.

Потом все рухнуло, но ему повезло этого не увидеть.

Кто знает, на самом деле, в чем везенье?

Глава 36. Битва при Асперне – Эсслинге

21–22 мая 1809 года австрийцы наконец смогли доказать, что за одного битого дают двух небитых.

В двухдневной битве при деревнях Асперн и Эсслинг им не удалось разбить в несколько раз меньшую французскую армию.

Но они заставили ее отступать, и 50 тысяч, потерянных с обеих сторон, стали ценой этого грандиозного эксперимента.

Наполеон взял Вену.

Взял сходу, легко, привычно, как продажную девку, без расшаркиваний и реверансов.

Австрийцы тоже привыкли.

Но в этот раз у них был новый фокус, взорванные мосты.

Между ними и французами был Дунай, и чтобы поставить точку, его нужно было форсировать.

Наполеон выбрал остров Лобау в качестве базы и перевел на него войска.

Сто тысяч человек и сотня орудий ждали сигнала начать переправу.

На том берегу Дуная, заняв Асперн и Эсслинг, их ждал эрцгерцог Карл, у которого тоже было сто тысяч австрийцев и около трехсот пушек.

Всю ночь французские саперы наводили мосты.

И в полдень 20 мая первые дивизии корпусов Массена и Ланна устремились вперед, сходу атакую злополучные Эсслинг и Асперн.

25 тысяч человек с всего лишь пятьюдесятью орудиями вышвырнули австрийцев из деревень и завалились спать, на глазах у стотысячной армии противника.

Пришло утро 21 мая, и очнувшийся Карл бросил свои войска в бой.

Асперн горел, десять раз переходя из рук в руки.

Эсслинг держался, и генерал Буде получил свой графский титул за его оборону прямо на поле боя.

Он недолго будет ему рад, его дивизия потеряет свою артиллерию под Ваграмом, и опозоренный Буде застрелится немного позднее.

Карл сообразил, что к чему, и австрийская артиллерия начала бить по понтонным мостам, снося их напрочь.

Французские саперы чинили их под огнем, австрийцы сплавляли вниз по реке бревна, сносящие переправу.

На острове в напряжении ждал корпус Даву, готовый вступить на любой мост, как-только будет хоть какой-то.

Маршала Бессьера отдали под командование маршала Ланна, они ненавидели друг друга, и Ланну пришлось посылать трех из своих адъютантов с приказом «решительно атаковать».

Бессьер атаковал, австрийцев отбросили, и опустившаяся ночь развела стороны.

Ночью в лагере французов маршалы схватились за сабли.

Дуэль была неминуема, когда на них обрушился Массена, заоравший, что для полного счастья не хватает только взаимного убийства.

Утром переправилась гвардия во главе с Императором.

Имея под рукой 60 тысяч против ста, Наполеон решил атаковать.

В этот момент австрийцы умудрились где-то спереть мельницу.

Обычную мельницу, деревянную и здоровенную.

Которую запустили вниз по реке, снеся к дьяволу главный французский мост.

После чего сами ринулись вперед, на уже остро ощущавших нехватку боеприпасов французов.

Дрались весь день.

Маршал Даву, потерявший надежду переправить свой корпус, на крошечных рыбацких лодках организовал доставку боеприпасов на берег.

Это была капля в море, но на этой капле французы держались до вечера, и обе армии дрались за Эсслинг и Асперн так, будто ничего важней этих паршивых деревень не было в мире.

А потом боеприпасы закончились совсем.

И прилетевшее ядро раздробило Ланну обе ноги.

Император приказал отступать.

Под огнем австрийских батарей, отбиваясь от ведомых лично эрцгерцогом Карлом австрийских гренадеров, французская армия начала эвакуацию.

Командовал процессом маршал Массена, успевая везде и воодушевляя войска.

«Кто не видел Массена при Эсслинге, тот вообще ничего не видел», – сказал потом об этом Император.

Адъютанты Ланна, все, кроме Марбо, были убиты и ранены.

Та же судьба постигла адъютантов Массена, кроме его сына, которого маршал берег.

Сын был в ярости, маршалу было наплевать.

Армия ушла.

Австрийцы не смогли преследовать, не было ни сил, ни духа, ни все тех же боеприпасов.

Почерневший лицом Наполеон несколько дней сидел возле вцепившегося в его руку умирающего Ланна, и молча слушал его проклятия.

Французы потеряли 25 тысяч убитыми и ранеными.

Австрийцы столько же, включая пленных.

Французские саперы изучали берег.

Им нужен был мост.

Мост, который не снести ничем.

Французская армия готовилась взять реванш…

Глава 37. Ваграмская Битва

Эта битва была последней.

Последней победой в зените славы, последней в череде тех, после которых враг складывал оружие и опускал знамена.

Последней, но кто знал об этом?

Не знали французы, после поражения при Эсслинге сосредоточенные на острове Лобау.

Не знали австрийцы, намертво вставшие на своих позициях и решившие не отдать их ни за что.

Ваграм…

4 июля 1809 года.

Наполеон и Массена, в сержантских шинелях, на берегу Дуная.

Адъютанты в шинелях рядовых.

Изучают вражеские позиции.

Поздний вечер.

Дождь, ливень, дикая гроза.

Паромы с авангардом подходят к берегу, французские пехотинцы выпрыгивают за борт и по грудь в воде, подняв над головой ружья, бегут вперед.

Высадились.

Император отдает приказ, и батареи с Лобау лупят, как безумные, по позициям австрийцев, сверкают молнии, гремит гром.

Адская картина.

Французская пехота продолжает переправляться.

Прыгает в воду, высаживается на берег.

Понтонеры тащат мосты.

Десять минут на сборку каждого, как по часам, как на учениях.

Французские понтонеры – лучшие в мире, и они еще докажут это при Березине.

Грохот копыт по доскам, по узкому настилу пошла кавалерия.

Завернувшийся в насквозь промокший плащ командует Груши.

Еще не маршал, еще полный надежд, рвущийся в бой и уверенный в себе.

160 тысяч бойцов, 500 орудий, на том берегу 130 тысяч австрийцев и у них столько же пушек.

К ним на помощь спешит эрцгерцог Иоанн, у него еще тридцать пять тысяч, права на ошибку нет.

Прижмут к реке, раздавят, сбросят, уничтожат.

Утро 5 июля.

Эрцгерцог Карл, командующий австрийской армией, потрясен.

Он видит в трубу Императора, гарцующего вдоль бесконечных сине-белых колонн на белоснежном жеребце.

Коня зовут Евфрат, красивое имя.

Он вздымает его на дыбы, что-то кричит, указывая рукой на австрийские позиции, и солдаты ревут, ревут так, что их рев перекрывает канонаду и доносится до врага!

«Да здравствует Император!»

Маршалы выслушали приказы.

Сумрачно и спокойно, как всегда, движется к своему корпусу Даву.

Их задача взять высоты на одном из флангов.

Мчит по полю карета Массена.

Маршал все еще сильно хромает, его снова повезут в бой, он будет там, даже если его придется нести.

Его фланг другой и высоты другие.

Мармон, Удино, Макдональд, еще генералы.

Салютуют, отправляясь к войскам.

Их жезлы там, на австрийских позициях.

Приди и возьми.

Нервно дает шпоры коню Бернадотт.

Его саксонский корпус на острие атаки, ему наступать на Ваграм.

Бернадотт ненавидит Императора.

Император не любит Бернадотта.

Первый день.

Горят поля.

Нигде никогда так не горели поля, зарево пожарищ озаряет все адским багрянцем.

Потом, когда все закончится, Император пошлет в поля специальные команды спасать раненых.

Всех.

И своих, и чужих.

Австрийцы стоят насмерть.

Их порядки крепки, артиллерия бьет в упор, по давно пристрелянным позициям.

Мармон, Макдональд и Евгений Богарне отброшены.

Словно безумная, мечется по полю белая карета Массена.

Маршал – франт во всем, и в этом тоже.

Австрийцы бьют по ней из орудий, именно по ней, не зная, кто внутри, но понимая, что кто-то важный.

Адъютанты валятся убитыми и ранеными, Массена хищно щурится единственным глазом.

Император запрыгивает в карету, и они мчат вдоль фланга вместе, как 15 лет назад, в Италии, молодые, словно снова нечего терять.

Кто не боится потерять, не теряет!

Массена так и не пошлет в огонь одного из адъютантов – своего сына.

«Я никогда не жалел своих братьев», – мягко упрекнет его потом Император.

И братья никогда не пожалеют его…

Атака Бернадотта отбита.

Конница австрийцев обрушилась на саксонцев, они бегут, ломятся сквозь корпус Массена, безумные в своем паническом страхе.

Бернадотта никто не упрекнет в том, что он трус.

Маршал мчит вперед, скачет галопом, обгоняя свой бегущий корпус, чтобы остановить его.

В этот момент его застает Император.

Накануне Бернадотт критически отозвался о его маневрах, мол, он бы сделал лучше.

«Это и есть тот самый знаменитый маневр?» – сухо и язвительно спрашивает Наполеон.

Краска бросается в лицо Бернадотту, он молчит.

Ночь разводит стороны.

Потери ужасны.

Закрепились только Массена и Даву, но Даву Император оттянул назад.

Опасно.

Бернадотт пишет приказ по саксонскому корпусу.

Неудачно подобранные слова, хвалит саксонцев за храбрость.

Это последняя капля.

Они бежали с поля боя на глазах всей армии.

Бернадотту вспоминают все, в частности, как он не пришел на помощь Даву при Ауэрштедте, стоя в двух километрах, когда на того обрушилась вся прусская армия.

Бернадотта с позором отстраняют от командования, он изгнан из армии.

Едет в Париж, откуда его пошлют царствовать в Швеции.

Все рухнуло уже как двести лет, а его потомки правят, история – смешная штука.

День второй. 6 июля.

Ревут орудия.

Сейчас или никогда.

Нужен удар.

Император строит огромный таран.

Шутки в сторону.

Сорок тысяч человек, в штурмовых колоннах построены в огромный прямоугольник.

Вести поручено Макдональду.

Страшный удар.

Австрийская артиллерия рвет плотные массы картечью в упор.

Пехота падает сотнями.

И наступает под грохот барабанов и звуки горнов.

Кирасиры валят с фланга, вминая противника в истоптанную пшеницу.

Австрийцы разбиты.

Не бегут, но катятся назад, уходят, оставив знамена, пушки, генералов, тридцать пять тысяч убитых и раненых и восемь тысяч пленных.

По полю мчит коляска Массена.

Черная от копоти и пороховой гари.

Маршал хищно скалится на разбитого врага.

Лассаль просит разрешения атаковать отступающие войска.

«Осторожно», – бросает Маршал.

Лассаль, краса и гордость французской легкой кавалерии.

Герой Итальянской кампании.

Человек, заставивший капитулировать прусскую крепость Штетин с отрядом гусар и двумя орудиями.

Второй после Мюрата в седле.

Он обрушивается на австрийский пехотный полк, двигающийся навстречу французам.

Первая пуля в лоб.

Мертвого Лассаля подхватывают уже у земли.

Австрийский полк бросает оружие: они шли навстречу, чтобы сдаться.

На поле боя, в дыму горящей пшеницы, Император вручает маршальские жезлы Мармону, Макдональду и Удино.

«Они не заменят Ланна все втроем», – бежит шепот по шеренгам.

Эрцгерцог Иоанн разворачивает войска.

Он не успел.

Он методичен, как все австрийцы.

Переиграть, это не для них.

На поле опускается ночь.

Из австрийского лагеря едут парламентеры под белым флагом.

Австрия выходит из войны.

Пятая Коалиция уничтожена.

Империя достигла зенита…

Глава 38. Битва при Альбуэре

Еще ни разу не писал об Испанских кампаниях Наполеона и его маршалов – нет повода не начать.

Тем более что сегодня годовщина одного из самых тяжелых для британской пехоты сражений – битвы при Альбуэре.

Гиганты готовились сразиться на полях Польши.

Правда, что-то пошло не так, и пришлось умирать на снегу под Красным, но это было потом

А пока, в 1811 году, за год до вторжения Наполеона в Россию, обе империи делали масштабнейшие приготовления к войне, вкладывая в них все силы и средства.

Старушка Англия в полглаза присматривала за миром во всем мире, поэтому, чтобы французам не было скучно, в Испании шла непрерывная война, пожиравшая людей и деньги.

Маршалы по очереди и вместе сражались с Веллингтоном, который в свою очередь был вынужден пинать испанцев и оправдываться перед соотечественниками.

16 мая 1811 года.

Французы не так давно взяли крепость Бадахос, прикрывающую перевал Сьюдад-Родриго.

Этого Британия вынести не могла, поэтому сразу несколько армий – английская, Веллингтона, англо-португальская, Бересфорда и испанская, не помню кого, – двинулись и осадили крепость.

Маршал Сульт немедленно двинулся на помощь к своим.

Осадой командовал Бересфорд, имевший вместе с испанцами 35 тысяч человек, против 24 тысяч французов.

Первой мыслью генерала было бросить все к чертовой матери и отступать.

Заехавший на огонек Веллингтон сочувственно покивал, оценил идею и возражать не стал.

Бересфорд почти решился уходить, но в последний момент смалодушничал, представил себе разъяренных лондонских салонных завсегдатаев и решил сражаться.

На возвышенности, как принято у англичан издавна, имея полуторный перевес в силах и еще тысяч тридцать Веллингтона, ошивающиеся в ста километрах от него.

Сульт подошел и сразу оценил ситуацию.

35 тысяч англичан, испанцев и португальцев, хорошо укрепившихся, против его 24.

Что подсказывала логика?

Атаковать.

Другого способа французские маршалы знать не хотели в принципе.

Атаковали.

Сульт ударил в центр – на англичан, и во фланг – на испанцев.

Битва была особенной тем, что никаких долгих пристрелок и перестрелок не было.

Не было вообще никаких перестрелок.

Французская пехота пошла вперед, и навалилась на англичан вплотную, штыки в штыки.

Дрались всем, чем можно было убивать: прикладами, палашами, зубами грызли.

Наступил момент, когда английские командиры отдали приказ, ставший впоследствии знаменитым.

«Die Hard.

Умрите тяжело».

И английская пехота умирала, падала шеренга за шеренгой, категорически отказываясь покидать свои позиции.

И вот тут произошел момент, придавший сражению особый драматизм.

На глазах с интересом наблюдающих сражение за судьбу их страны испанцев, контратаковала английская пехотная бригада.

В ответ с французских позиций по ней ударил кавалерийский полк.

Уланы.

Первый уланский Вислинский полк, поляки.

Злая судьба.

В тысячах километров от Польши, надеясь завоевать себе государство, польские кавалеристы атаковали английскую пехоту в Испании, сражаясь на стороне французов.

Да что мы знаем о глобализации…

Британская бригада была уничтожена, поляки взяли пять знамен, которыми потом безумно и заслуженно гордились.

В этот момент, совершенно неожиданно, когда, казалось, для союзников уже было потеряно все, англичане решились на последнее усилие.

И оказалось, что французам, только что так наседавшим, уже нечем его встретить.

Сказался численный перевес союзников.

Сульт начал отступать, отбиваясь и огрызаясь огнем, отбитый, и едва сдерживая войска от бегства.

Французы неожиданно сломались.

Союзники потеряли 9 тысяч человек, из них тысячу пленными.

Половина британской пехоты, 4500 бойцов, лежали так, как стояли в строю – ровными шеренгами, в три слоя, так и не отступив.

Объезжавших поле боя Бересфорда и Веллингтона эта картина привела в ужас.

Сульт, атаковавший в меньшинстве, потерял 6 тысяч человек.

Британское общество было в диком бешенстве, возмущенное цифрами огромных потерь.

С диванов и уютных кресел было совершенно ясно, что отбить французов нужно было как-то иначе.

Французы ушли, чтобы вернуться очень скоро, и погнать англичан от Бадахоса.

Испанская мясорубка продолжала крутить жернова…

Глава 39. Отношения между Россией и Францией накануне войны 1812 года

Российское, компанейское.

Или школьные учебники запали так глубоко в душу, или включается комплекс россиянина, днем и ночью помнящего, что враг мечтает бросить свои парижи ради захвата его буренки под Тверью, но все чаще появляются комментаторы, снисходительно пишущие: «Эх, не надо было Наполеону лезть в Россию!»

При этом всегда наблюдаю два интересных момента.

Второй – никто из этих комментаторов обычно не задумывается, а за каким чертом ведущий тяжелую войну в Испании уже четвертый год Император вдруг бросил все и возжелал совершить марш-бросок через всю Европу, дабы насладиться необъятными просторами, удобными шоссе, приятной погодкой и приветливым населением, радостно поблескивающим свежезаточенными вилами.

Первый – никого из этих комментаторов не смущают антифранцузские визиты русской армии в Европу в обстоятельствах, ну никак России не касающихся.

Ни знаменитые Итальянский и Швейцарский походы Суворова в 1799 году, которыми, естественно, принято отчаянно гордиться.

Ни высадка русского десанта Ушакова в Неаполе и его захват в том же году.

Ни героический штурм и захват силами русско-турецкой эскадры того же Ушакова острова Корфу, отбитого у Франции в 1798 году.

Ни явление русских войск в Австрию в 1805 году, со скандалом, напролом, через территорию Пруссии, едва не вызвав войну с ней.

Ни их же похождения в той же Пруссии в 1807 году, после клятв над гробом Фридриха Великого, что само по себе, согласитесь, повод.

Ни спешный марш-бросок в сторону Франции в 1815 году, после возвращения Наполеона к власти и «Ста дней».

Это все абсолютно не смущает, но как-только заходит речь о походе в Россию, искреннее недоумение и вопрос: «А нас то за что?!»

Так вышло, что все предыдущие приключения в Европе закончились плохо.

Нет, не плохо, а очень плохо.

Настолько плохо, что после Фридландского разгрома брат Алесандра Первого, Великий князь Константин, порекомендовал царю выдать каждому солдату пистолет и приказать стреляться.

Мол, так дешевле и быстрее все закончится.

Пришлось садиться в лодку и грести.

Нет, лично Александр Павлович не греб, но переместился по воде, аки посуху, выдряпался на плот, где его ждал Наполеон, и рухнул в объятия.

Было очень трогательно, обменялись поцелуями, орденами, перенаградили солдат друг друга и чего-то подписали.

И вот это чего-то и было совсем не кабальным и не унизительным, как после разгромной катастрофы.

Россия получила Финляндию, которую Франция помогла ей отобрать у Швеции, получила свободу рук в войне с Турцией, пообещала помочь против Австрии(кинула), признала все завоеванное французами и добилась того, что Польша так и осталась герцогством Варшавским.

Не более.

Взамен – не торговать с Англией.

Понимаю, терпеть столь сильное унижение сил не было.

Кроме того, пенька больше никому на хрен была не нужна, а англичане смущали, призывно позвякивая баблом.

Домашние диванные патриоты смотрели на Александра косо, за спиной намекая, что-только такая тряпка может поддаться какому-то там Наполеону и многозначительно поглаживая табакерки.

Царю было неуютно.

Наивный корсиканец хотел закрепить отношения, женившись на одной из Великих княжен, или княгинь, язык сломать можно.

Послали в столь грубой и унизительной форме, что аж сами загордились от такой смелости.

Подкупили Талейрана, начали собирать войска и задумчиво посматривать в сторону Варшавы, примеряясь, как бы протянуть руку дружбы братскому польскому народу.

Ну и на блокаду, естественно, забили, да кто б сомневался.

Вот тут-то Император понял, что вопрос нужно решать.

И предполагал решать его на территории Польши, назвав поход Второй Польской кампанией и мечтая только об одном: перехватить наших орлов пораньше, пока они не успели войти в раж и разнести все, с трудом завоеванное, к чертовой бабушке.

А царь передумал.

В кои-то веки прикинул верно и не рискнул.

Французам пришлось переться в священные пределы Отечества, мечтая о генеральном сражении, давать которое им никто не собирался.

Не было плана на этот случай, отсюда невнятное топтание в Смоленске, наступление, вообще не понятно зачем на Москву, которая и столицей-то не была, и бесцельное сидение там до потери пульса.

Никто не планировал затянуть так надолго это принуждение к миру, поэтому никакой подготовки к холодам не было, рассчитывали благополучно убраться обратно еще до осени, решив все вопросы как можно скорее.

Это очень сумбурно, очень схематично и очень примитивно.

Можно писать об этом бесконечно долго, спорить, рассуждать и т. д.

Но когда читаю: «Наполеон хотел захватить Россию, а ему не дали», – начинаю ржать.

Патриотизм, это хорошо.

Без иронии говорю.

Но иногда немного забавно.

И да, мужики с вилами, это то, на что Россия может рассчитывать всегда.

Злые, при любой власти.

С которой у них всегда сложные отношения.