Текст книги "История для ленивых"

Глава 40. Битва при Бородино

Бородино.

В этот день, героями были все.

«Великая армия» рвалась в бой.

Вторая Польская кампания завела их в бесконечные российские просторы, русские отступали, выскальзывали, словно вода между пальцев, катились назад.

Они гнались следом, мечтая наконец догнать и поставить точку.

И вернуться домой.

Они очень боялись, что русским прикажут отступать.

Русская армия рвалась в бой.

Рвалась с тем бесшабашным отчаянием, которое владеет людьми, принявшими окончательное решение.

Они отступали.

Почти бежали, изо всех сил пытаясь оторваться от наседающего противника.

Уже Багратион соединил свою армию с войсками Барклая, уже сместили Барклая и назначили Кутузова, а войска шли и шли самым быстрым маршем пыльными дорогами, опуская лица, чтобы не смотреть в глаза стоящим вдоль обочин людям.

Они боялись, что им снова прикажут отступать.

7 сентября 1812 года русская армия заняла позиции у деревни Бородино.

Деревня как деревня, каких полно вокруг.

Два высоченных плато, и между ними еще одна деревенька, Семеновское.

Сто двадцать пять тысяч человек, включая десять тысяч ополченцев, 640 орудий.

Армия копала всю ночь, строила, возводила, укрепляла.

Орудия встали на высотах, Багратионовы флеши, орудия встали на плато – батарея Раевского.

Холмы, деревни, река.

Прекрасное место, чтобы умереть.

Кутузов был готов поискать еще, но за спиной была Москва.

И Петербург за плечами.

Забывший аустерлицкий и фридландский разгромы царь грозно требовал дать бой.

Соратники, – Беннигсен, Ермолов, Багратион – писали Александру каждый день.

Свои бывают злей чужих, и Кутузов больше не мог тянуть.

Здесь.

Наполеон тоже не мог больше тянуть.

Здесь.

Эта война, с самого начало пошедшая не по плану, удар в пустоту, чудовищной силы.

Великая армия рухнула вперед всей массой, катилась вслед отступающим русским войскам, теряя людей в стычках и сражениях, на марше и на охране коммуникаций.

Нужно было ставить точку, разбить русских в генеральном сражении, дождаться от царя предложений о переговорах, подтвердить Тильзитские договоренности и возвращаться.

В Испании складывалось нехорошо, Испания ждала!

Одно генеральное сражение.

Сто тридцать пять тысяч бойцов, лучшие из лучших.

И пятьсот орудий.

Поздним вечером совещались с маршалами.

Даву предлагал обойти фланг, зажать в такие клещи, из которых не уйдет уже никто.

Император побоялся.

Побоялся спугнуть.

Атаковать.

Атаковать в лоб.

Нужно было совсем немного.

Вышвырнуть русских из этой деревушки, Бородино, а потом идти вперед.

Взойти на эти проклятые плато под убийственным огнем орудий, пройти под огнем узким дефиле к Семеновскому и выбить русских оттуда.

И развивать, развивать успех, прижимая армию врага к реке.

Как всегда.

Ночью Кутузов совещался с генералами.

Князь и генерал был мрачен, тучен, немногословен.

Все уже было сказано.

Держать Бородино, держать флеши, бить по наступающему противнику из всего, что есть.

Перекидывать войска вдоль фронта, позади линий, если вдруг придется туго.

Но не сильно надеяться на помощь, стоять насмерть и рассчитывать только на себя.

Перед русскими позициями понесли иконы, и армия опустилась на колени.

Русские верили в Бога.

Перед французскими позициями несли портрет сына Императора, и армия ревела, приветствуя его.

Французы верили в своего Императора.

Их крики доносились до русских позиций, и лица русских мрачнели.

А потом засерел ранний рассвет, и сотня французских орудий открыла огонь.

Дивизия Дельзона двинулась вперед, в Бородино.

Егеря лейб-гвардии били из окон каждого дома, стреляли с крыш, французы десятками валились мертвыми с мостика, ведущего в деревню.

Но перли вперед.

Именно им, первым во всей армии, выпала честь начать сражение, и Дельзон вел их так, будто знал, что смерть ждет его не здесь.

Она ждала его на старом кладбище Малоярославца, а сейчас его пехота вышибла егерей из деревни и гнала их на мост, но уже другой, ведущий из деревни.

На помощь русским вылетела конница, и французские стрелки остались в деревне, занимая брошенные егерями дома.

Даву наступал на Багратиона.

Лучший маршал во главе лучшего корпуса шел на плато, занятое войсками лучшего генерала русской армии.

Орудия били не залпами, ревели бесконечным хрипом, разрывая французские колонны.

Справа был лес, пехота шла по открытой полосе, отчаянно огрызаясь огнем.

Их расстреляли прямо у подножия, дивизия Компана откатилась назад, час на перегруппировку.

Вторая атака, войска Даву ворвались во флешь.

Контратака Багратиона, генерал Дессе ранен, генерал Компан, один из лучших командиров Великой армии, ранен, под Даву убили коня и его, контуженного, унесли в тыл.

Они будут драться так весь день, лоб в лоб.

Никаких хитростей, никакого обмана.

Лоб в лоб.

Третья атака.

Из тыла выдвинулись три дивизии Нея и три – Мюрата.

Кутузов понял, что дальше ждать нельзя.

Русская гвардия, пехота и кавалерия, гренадеры и кирасиры, лучшее, что было, прибыли на позиции, встали на них.

Атака!

Ней ведет пехоту, рыжая шевелюра горит на солнце.

Вокруг него падают убитыми десятки людей, он хохочет, и бойцы орут что-то ему в ответ.

Маршал счастлив!

Кирасиры!

Три полка русских кирасир вываливаются на поле железной массой, Мюрат, с хлыстом в руке, со времен Абукира не бравший в руки саблю, едва не сбит с коня.

Волна подхватывает его, он чудом вырывается и ныряет в каре вюртембюрджцев.

«Вы в такой же безопасности, как у себя во дворце, в Неаполе, Ваше Величество», – кричит ему офицер.

Кирасиры давят, но из-за спин пехоты выносится французская кавалерия.

Маршал Мюрат, король Неаполитанский, снова в седла.

Развевается на ветру плюмаж, павлиньи перья, павлиньи замашки.

Рука с хлыстом обрушивается на чью-то голова, кирасиры бегут, флеши взяты!

Русские контратакуют, пехота Коновницына врывается на флеши, французы выбиты, откатываются назад.

Из леса рвутся вестфальцы Жюно, по ним в упор бьет артиллерия, пехота Багговута отбрасывает Жюно назад!

Они будут драться до самого вечера, но Жюно так и не взойдет на флеши, не смоет с себя пятно упреков.

Так и не станет маршалом, выбросится из окна и останется печальным воспоминанием Императора, другом его юности, когда все у них еще было впереди.

Но это потом!

А сейчас восьмая атака!

Император прискакал сам, 35 тысяч пехоты и десять тысяч кавалерии собраны в ударный кулак!

Вперед!!!

Ней снова ведет войска.

Его гренадеры наступают не отстреливаясь, ощетинились штыками, шаг за шагом переступая через смерть.

Багратион аплодирует им с вершины холма и ведет в контратаку своих.

Ней и Багратион, грудь в грудь.

Ядро взрывается совсем рядом, раненый Багратион падает с лошади, его несут в тыл, и войска бегут, оставшись без командира.

Он уже не встанет.

Спустя две недели он умрет и, как и Жюно, не увидит, как русская армия входит в Париж.

Багратионовы флеши взяты.

У русских осталась батарея Раевского на плато и Семеновское за ней.

К Кутузову летят гонцы, один за другим, дайте войска!!!

«Дайте войска, – сварливо огрызается генерал, – войск нет.

Нет!!! – кричит он гонцам, – деритесь сами».

Понятовский ворвался на Утицкий курган.

Тучков убит, уже не первый Тучков за день, эта семья дорого заплатила в этом бою.

Курган оставлен, Багговут увел войска к Семеновскому, из леса показался Жюно.

Левого фланга русской армии больше нет!

Кутузов кидает на стол последний козырь.

Хоть что-то.

Уваров и Платов, 1-й Кавалерийский корпус и казаки, около шести тысяч человек.

Кавалерия обходит занятое французами Бородино и вырывается на поле, во фланг пехоте.

Атака на батарею Раевского остановлена, император напряженно всматривается вдаль: «Это уже все или есть что-то еще?»

Ничего больше у Кутузова нет, старик сидит в своем смешном картузе на барабане, с полупустой бутылкой шампанского в одной руке и белым платком в другой.

Жара, солнце убивает тех, кого не убили на поле.

«Ни черта больше нет!!» – орет Кутузов, но Император его не слышит.

Он и так понял, что нет.

Французская пехота строится в каре, казаки и люди Уварова бросаются на нее, как собаки на медведя, но тут нужны кирасиры.

А их нет.

Атака за атакой на ощетинившиеся штыками квадраты, французы смеются, сзади налетает конница.

Свои!

Русская конница бежит, преследуемая французами, она сделала все, что могла.

Уваров и Платов будут крайними в этот день, единственными генералами русской армии, не награжденными за сражение!

Их люди ничего не могли сделать, просто дали Раевскому час передышки, но кто ищет справедливости после проигранного боя?!

Орудия бьют в упор!

Русские с холма, французские с холма напротив.

Пехота сделала все, что могла, время кавалерии!

Монбренн убит, кирасир ведет Коленкур!

Он тоже сейчас будет убит, а его брат спустя несколько месяцев уедет с бросившим армию Императором в промерзшей карете.

Собирать новую армию.

Но это потом, а сейчас, один Коленкур, стоя возле Императора, смотрит в подзорную трубу, как умирает другой.

Кирасиры отброшены, вся батарея завалена мертвыми железнобокими, русские артиллеристы отбиваются банниками и топорами.

На помощь спешит пехота Богарне, врывается на плато, добивает уцелевших.

Батарея Раевского взята.

Все первоначальные позиции русских захвачены.

Кутузов спешно выстраивает остатки войск, формируя новую линию.

Летят донесения, генерал такой-то убит, такой-то убит, убит, убит, убит.

Ополченцы волокут раненых в тыл, артиллеристы катят орудия, впрягшись в постромки вместо лошадей.

Французская гвардия готовится наступать.

Двадцать тысяч бойцов.

Лучшие солдаты в мире, никогда не знавшие поражений.

Ударный кулак.

Главный резерв Императора, у Кутузова резервов нет.

Армия затаила дыхание.

Сейчас загрохочут барабаны, хлопнут на ветру знамена с золотыми пчелами и Гвардия добьет русских, ведя за собой всех остальных.

Маршал Бертье не командует войсками, он командует Генеральным штабом.

Адъютанты мечутся вокруг него, получают приказы, мчатся к корпусам.

Сейчас Император взмахнет треуголкой и впереееееед!!!

К Императору подъезжает маршал Бессьер, командующий Гвардией.

Что-то говорит ему, тот смотрит на него, молчит, мрачно кивает.

Двести тысяч человек с обеих сторон молчат и ждут, что скажет Император маршалу Бессьеру!

Подлетает Ней.

Черный от пороха мундир, оборванные эполеты, запекшаяся на лице кровь.

Князь Москворецкий, как назовут его завтра.

«Дайте – Гвардию, Ваше Величество!!» – хрипло и задорно кричит он, привстав на стременах.

Император бросает на него холодный взгляд.

«Нет».

«Нет???!!!» – кричит Ней.

«Нет», – торжествующе подтверждает Бессьер своему давнему врагу…

Поняв, что сражение закончено, русские отходят к Горкам.

«Мы победили, не вдаваясь в подробности, пишет Кутузов в Петербург.

Завтра он все объяснит царю, но завтра.

Сегодня просто не может.

В полночь, оценив потери, Кутузов отдал приказ отступать.

Русская армия потеряла до сорока пяти тысяч убитыми, ранеными и пленными.

Правда, пленных было совсем немного…

26 генералов были убиты и ранены.

У французов были убиты генералы Коленкур и Монбрен.

Тридцать тысяч французов, десять тысяч убитых и двадцать тысяч раненых стали ценой этого дня для Императора.

Французская армия праздновала победу.

В русской армии началось дезертирство.

Генералы уселись писать доносы на Кутузова.

Казалось, судьба кампании предрешена.

Император готовился принимать послов от Александра….

Глава 41. Князь Багратион

Можно очень долго рассуждать, являлась ли Российская империя тюрьмой народов, железной рукой присоединенных и приведенных к покорности, или нет-нет да выступала в роли спасителя этих самых народов, сохранив многие из них от тотального истребления.

Можно рассуждать, а можно просто иногда интересоваться биографиями некоторых представителей этих народов.

Интересоваться и делать выводы.

24 сентября 1812 года от гангрены умер герой Бородинской битвы, герой, так часто бывавший героем, что всего и не перечислить – генерал, князь, Петр Иванович Багратион.

Случись Багратиону заполнять анкету, он бы мог смело написать – из царей.

И не соврал бы ни одним словом.

Из грузинских царей, побочной ветви, но и Валуа не прямым генеалогическим столбом на троне сидели.

Плох тот князь, что не служил в пехоте.

И Багратион послужил в ней до самой смерти, восемнадцатилетним юношей поступив рядовым в Астраханский пехотный полк.

И был отправлен в Чечню, еще не ставшую тогда опорой российской демократии, где и дослужился до сержанта.

Служил, просто служил, участвуя в турецких войнах, войне на Кавказе и кампаниях по приведению в чувство поляков, никак не бывших готовых привыкнуть к тому, к чему их привели игры с гонором.

Там же, наступив ногой на бездыханное чучело Польши при штурме Праги, был замечен Суворовым, и дальнейший боевой путь у них был общий.

Любопытно, примерно в это же время, чуть позже, точно так же знакомился со своими будущими маршалами молодой Бонапарт, прямо на поле боя выхватывая взглядом людей, с которыми ему было суждено быть вместе до конца.

Так вышло, что просто не было сил спокойно смотреть, как стонет итальянский народ под французским игом.

Нужно было срочно вернуть его под австрийское иго, и длинные колонны русских войск потянулись разбитыми дорогами.

Кстати, этот момент почему-то всегда обходят стороной страдальцы по «французской агрессии 1812 года».

Но то такое, а пока свежеиспеченный молодой генерал-майор Багратион повел авангард союзной армии Суворова на войска Французской Республики.

В Итальянский поход.

И они таки вышибли французов из Италии, причем лично Багратион отличился во всех трех сражениях – при Адде, Треббии и Нови.

Вышибли и внезапно ощутили легкий холодок от принимающей стороны, то есть австрийцев.

Терзаясь смутными сомнениями, отправились в Швейцарский поход, на пальцах объясняя собственным пехотинцам, вчерашним крепостным, что это за зверь такой, Швейцария, где он и что вокруг.

Зачем все это было нужно, никто-толком не может объяснить и сейчас, но действовала магическая фраза: приказал Государь, так что давайте вашу Швейцарию, чего уж там.

Багратион вел войска в бою за Сен-Готард, и они таки прорвались в Швейцарию, где выяснилось, что корпус Корсакова, на соединение с которым шли, разбит и нужно срочно уносить ноги.

Что и сделали, не без труда отбившись от Массена и навсегда оставшись в памяти потомков благодаря картине съезжающих, как на санках, но без санок, с гор чудо-богатырей.

Потянулись скучные годы мира, во время которых Павел Первый имел неосторожность упасть, несколько раз удариться головой о табакерку, а потом, для верности, обмотаться гвардейским шарфом и случайно удушиться.

И все это на глазах большого количества свидетелей, людей достойных и неравнодушных.

Императором стал Александр, а это имя обязывало.

Ну и Англия очень просила, не без этого, многозначительно крутя в руках упомянутую табакерку.

Русские войска снова шли в Европу, причем на этот раз с еще меньшим смыслом, чем прежде.

Вел их Кутузов, и Багратион командовал арьергардом.

Очень важным компонентом, ибо все пошло немного не по плану и пришлось рвать когти со всей возможной скоростью.

Рвали, а Багратион со своими людьми отбивался от наседающей Великой армии и таки отбился, в частности при Шенграбене, дав своим время уйти.

Ушли, соединились с подошедшей гвардией и снова ринулись в бой.

В чудное местечко под названием Аустерлиц.

План сражения был очень точным, но скучным, поэтому Кутузов мирно спал на военном совете, а утро не задалось.

Державшийся столько, сколько было сил, и отводящий шаг за шагом разбитые войска, не давая им сорваться в бегство, Багратион наверняка видел, как мимо него пронесся рыдающий австрийский император верхом, рыдающий Александр Первый верхом и рыдающий Кутузов в карете.

Вся эта кавалькада слез пронеслась, но Багратион общему порыву не поддался и заслужил свою славу.

Наполеон знал его фамилию, считая его единственным толковым русским генералом, что, безусловно, было не так, но о многом говорило.

Багратиону повезло, и, несмотря на то что он был в самом огне, он уцелел при Эйлау и Фридланде.

А через пару лет, уже командуя собственным корпусом, он перешел по льду Аландский залив в кампании 1809 года, когда было решено протянуть руку помощи братской Финляндии, стонущей под пятой шведов.

Шведам таки обломали рога, Финляндию приютили под крылом империи, не выбрасывать же, раз досталась, а Багратион отправился на войну с турками, этот праздник без конца и края.

Кампания на Дунае была им выиграна, и в марте 1812 года Багратион получил командование Западной армией.

Ждали Наполеона.

И он пришел, несмотря на все ожидания, сразу же разделив русские армии Барклая и Багратиона и заставив их в чудовищной спешке с боями отступать, пытаясь соединиться.

Вот тут-то проявилась та сторона Багратиона, о которой не любят вспоминать лакирующие его фанаты.

Письма с истериками царю, бесконечные интриги и скандалы, попытки не подчиняться главнокомандующему Барклаю де Толли, откровенная фронда.

Крики о засилье немцев в армии и требование немедленно дать генеральное сражение.

О котором так мечтал Наполеон.

Багратион удивительно напоминал маршала Нея, героя на поле боя и, мягко говоря, человека сложного вне его.

Дай ему волю, он бы устроил вторую Испанию, где грызня маршалов угробила все, но царь воли не дал.

Дал Кутузова.

Кутузов дал Багратиону то, чего хотел яростный князь.

Генеральное сражение.

Ведомый Багратионом левый фланг русской армии при Бородино стоял твердо.

До тех пор пока лично ведущий в контратаку пехоту князь не был ранен и унесен с поля боя.

Войска дрогнули, Багратионовы флеши были взяты.

Он умирал семнадцать дней.

Упорный человек, не сдававшийся никогда, даже перед лицом смерти.

Успел написать царю: мол, ранен, переживу.

Но солгал.

Князю Багратиону не суждено было войти в Париж.

Но так вышло, что спроси любого имя тех генералов, кто входил, мало кто назовет.

Багратион стал символом, а это навсегда.

Глава 42. Битва при Лютцене

Они отчаянно боялись.

Стеснялись признаться самим себе, хорохорились и бравировали.

Уверенность, еще несколько месяцев назад такая крепкая, куда-то улетучилась.

У них было 80 тысяч пехоты и 20 тысяч кавалерии, 700 орудий, и они боялись этой встречи.

Боялись, но шли вперед.

Он не боялся.

120 тысяч новобранцев, «марий-луиз», спешно поставленных под ружье.

Остатки артиллерии, 350 орудий, все, что удалось наскрести по арсеналам.

8 тысяч кавалерии на ужасных лошадях, но других не было.

Он гнал свою армию через Европу, швыряя корпуса, словно растопыренные пальцы вытянутой руки, и держа при себе Гвардию, ударный кулак.

28 апреля умер Кутузов.

2 мая 1813 года произошло первое, после разгрома в России, сражение.

Битва при Лютцене.

Винценгероде вел 55 тысяч русских и 20 тысяч пруссаков.

Угрюмых, озлобленных, готовых посчитаться за все.

Французские новобранцы, желторотые и неумелые, горели огнем.

Маршалы тоже хотели посчитаться.

Маршалы вели их за собой и верили, что у них все получиться.

Накануне в столкновении передовых частей убили Бессьера.

Маршал Бессьер, командир гвардейской кавалерии.

Прошедший Италию, Египет, Австрийскую кампанию, Испанию и снова Австрию.

Сумевший увести часть гвардии из России конной.

Дохли с голода, но лошадей не жрали до последнего.

Маршал Бессьер, которого всегда обвиняли в том, что он бережет гвардию.

Гвардию берег, себя нет, шальное ядро.

Второй, погибший на поле боя маршал.

Утром пруссаки навалились на корпус Нея.

Преимущество три к одному, русская кавалерия поддерживала и наседала.

Блюхер ждал долгих 6 лет, мечтал поквитаться за капитуляцию Пруссии.

Ней держался, они выжимали его шаг за шагом, деревня за деревней.

Держался, огрызаясь и глядя на часы.

Конницы не было, разведка рыскала наугад, Наполеон узнал о бое случайно.

Будто гигантский механизм, французская армия развернулась и корпус за корпусом устремилась на помощь Нею.

Дивизия за дивизией вступали в бой, к вечеру союзники прекратили атаковать и попытались закрепиться.

Наполеон послал в бой Гвардию, русских и пруссаков отбросили туда, откуда они пришли утром.

Гвардейцы рвались на позиции врага, новобранцы рвались за ними, и к позднему вечеру союзники были зажаты с флангов.

Императоры российский и австрийский милостиво разрешили отступать.

Союзники ушли, побитые, но не разбитые, недосягаемые для не имевших кавалерии французов.

Унося с собой смертельно раненого Шарнхорста – сердце немецкого патриотизма.

20 тысяч французских потерь, новобранцы шли на орудия, огонь косил их сотнями.

20 тысяч союзных потерь, новобранцы были злы и дрались отчаянно.

40 тысяч человек с обеих сторон.

Безрезультатно.

После гибели Великой армии Наполеон привел новую.

Все поняли, что до конца еще очень далеко.

Отступать не хотел никто.