Текст книги "Арабелла"

И вот, в тот памятный день, услышав стук в дверь, я всё же сделала усилие, натянула улыбку и открыла дверь. На пороге стоял очень полный и низкий молодой человек с грязными русыми волосами, похожими на солому, и маленькими глазками. С его тусклым образом смело контрастировала криво усаженная на голову красная шляпа.

– Простите меня за беспокойство. Я Лев – сын Ньюмана. Я из Гранвилля, – нервно выпалил он и вздрогнул от собственной смелости.

Я усилием воли оставила приветливую улыбку на лице, но ничего не сказала. Он, поймав мой немой вопрос, снова заговорил.

– Я так и знал, что Вы существуете! Что это не выдумки. Я искал Вас, следил за Вами! Я знаю, кто Вы! Прошу. Я просто умоляю! Возьмите меня на Землю хоть один раз. Если Вы мне откажете, я сойду с ума. Я уже почти спятил. Это же где видано? Вернуться на Землю! Хоть на миг! Туда, откуда мы все! Я хочу увидеть её вновь, хоть на минуту! Прошу, Лимбо! Я что угодно для Вас сделаю.

Я с минуту недоверчиво смотрела ему в глаза, а потом громко рассмеялась, так, что Лев осторожно отошёл от меня на несколько шагов. Я позвала его обратно. Я заливалась смехом и обнимала его. Я никогда не звала к себе людей, но так надеялась, что кто-то однажды придёт сам. И он стоял передо мной.

– Где же ты был раньше? – смеялась я. – Где же ты был?

Он стал жить со мной в хижине у моря. Я его учила мастерству Смотрителя, но не позволяла задавать лишних вопросов. Он в свою очередь был пытливым и способным учеником. Настолько, что с каждым днём мне становилось всё труднее хранить свои секреты. Я была уверена, что он, как никто, был достоин и готов знать всю правду, но не решалась быть честной. Те самые слова, которые я должна была произнести, временем были запечатаны в моей голове и уже не могли прозвучать вслух.

Шли годы, Лев становился опытнее и самостоятельнее, иногда я отпускала его на Землю одного. Я до жжения в сердце гордилась им, когда он возвращался в Арабеллу с восторженными глазами и охапкой каких-нибудь необычных трав. Он был счастлив, и это украшало мою жизнь. В жизни в Арабелле он не нашел бы такого упоения. С детства он был нелюдимым и замкнутым ребенком, его ровесники не могли принять его молчаливость, поэтому сторонились при виде пухлого мальчика.

Теперь только канцлер Оливер считал своим долгом время от времени вызывать Льва в Майму и устраивать с ним беседу. Он задавал ему каждый раз одни и те же вопросы. Спрашивал, плохо скрывая тревогу, которая всегда сопровождала разговоры о расколах, о том, как проходят экспедиции и не нужна ли нам его помощь или содействие. Лев каждый раз застенчиво говорил, что мы справляемся сами, а если нам что-то понадобится, мы тут же дадим знать. Я была только рада, что Оливер предпочитал говорить не со мной, и провожала Льва в Майму с лукавой улыбкой.

– Не задерживайся там. И не рассказывай лишнего, не пугай их, – говорила я.

– Вернусь к утру, – отвечал он и неуклюжей походкой выходил из дома.

Но в этот раз всё сложилось по-другому. Я сидела за столом и, не поднимая глаз, попрощалась с ним, но он не ответил, тогда я посмотрела на него, стоящего у открытой двери.

– Лимбо. Ты не поверишь, – его голос дрожал.

– Что такое? – я встала и сделала несколько шагов к нему.

– Нет, Лимбо. Ты лучше сядь. Сядь и послушай.

Я вернулась на место.

– Лимбо. Я пророк. Я говорил с Богом. А точнее Бог говорил со мной. Он сказал, что хочет говорить с людьми через меня. Вот.

Чувства, посетившие меня в тот момент, были настолько смешанными, что я не могла определиться, плакать мне или смеяться.

– О! Да? Как это? – только и смогла сказать я.

– Да вот так! – его глаза горели. – Шёл я от реки к дому, как вдруг поднялся сильный ветер, чуть очки с меня не сдул. И тут сам ветер будто заговорил со мной. Честно! Голос из ветра. Я сначала перепугался, хотел бежать к тебе, но он сказал, чтобы я стоял и слушал. Представился мне Богом, Создателем и назвал меня своим первым пророком.

– Лев, скажи мне, как ты понял, что это на самом деле Он? – спросила я, сохраняя лицо.

– Лимбо, это невозможно понять, это можно только почувствовать. Тут вопрос в том, веришь ты или нет, и доказательства ни к чему, понимаешь? Ты бы поняла, если бы он и с тобой поговорил.

– Ладно, – я пожала плечами и откинулась на спинку стула. – Что же он сказал?

Лев тут же понял, что меня случившееся не впечатлило должным образом, но рассказ свой продолжил.

– Так вот, слушай.

Я подалась вперед и облокотилась на стол, изобразив заинтересованность, от которой на самом деле во мне не было и тени.

– Он сказал, что всегда видел каким будет мой путь, что я стану Смотрителем. Я особенный, по Его словам, поэтому Он будет говорить через меня. А мы должны делать всё, чтобы поддерживать в людях веру и преданность, понимаешь?

Он на секунду прищурился, почувствовав моё неподобающее отношение к происходящему, но эмоции от случившегося кружили ему голову, и на лице тут же засияла улыбка.

– Он говорит со мной, Лимбо! Ни с кем-то, а со мной! Всё не просто так!

Я глубоко вдохнула, закрыла руками глаза, а затем отправилась прямиком в Чёрные Горы. Последний год даже при помощи Льва у меня не было свободного часа, так что я не возвращалась в замок Селвина долгие месяцы, но эти стены все же значили для моей жизни больше, чем любое другое место, как их обитатель.

– Ты чего наделал? – крикнула я.

Теперь, когда у меня был Лев, и я больше так отчаянно не нуждалась в общении, я уже не могла точно вспомнить, как он точно выглядел, и не была уверена, как он отреагирует на моё внезапное появление.

– Эй, пора отвечать за свои поступки, – звала его я.

– Какие люди, – послышался голос из глубины замка. Я пошла на звук.

– Решила вспомнить о старинном враге, я смотрю, – добавил он, когда я нашла его лежащим на диване в зале.

Увидев его, я невольно улыбнулась.

– Ты чего Льву наговорил? Ты безумец.

Он пожал плечами.

– Кто ещё тут безумец. Не тот ли, кто верит голосам посреди поля?

– Ты злой, а он тебе верит, – сказала я и присела на спинку дивана.

– Это необходимые меры. Держу ситуацию под контролем, ты же знаешь, как это важно. Он слишком любопытный и слишком много времени проводит с тобой.

– Да ты просто ревнуешь! – улыбнулась я. – Не ожидал, что я друга себе найду? Теперь вот пакостишь. Ты погасил ещё один ясный ум! Просто растоптал.

– Я просто показал тебе, что он не такой как, ты. Не такой, как мы.

– Это ещё что значит?

– Он глупый и доверчивый. Просто ужас.

– А мы что?

– А мы с тобой умные. Ты бы никогда не повелась на такую уловку. Пророк! Какая нелепость! А мы ещё какие умные. Такие умные, что никому не под силу. Мы просто хитрее всех, – сказал Сэлвин и улыбнулся.

Я рассмеялась и схватила его за бледную ладонь.

– Ты всё такой же холодный, как раньше, – сказала я. – Я скучала.

Он снова схватился за мою руку и сел рядом со мной.

– Ни на секунду не поверю, – сказал он.

– Кажется, мы с тобой уже одной крови, – пожала плечами я. – Такой вот ледяной крови.

Следующий памятный день случился спустя года: я решила дать Льву немного отдохнуть.

– Останься здесь, Лев, я сама справлюсь, – попросила я перед тем, как открылся очередной раскол. – Пойду одна в этот раз, ладно? Тем более я там уже была раньше. Это ведь Морис, так?

– Да, Морис, – кивнул Лев. Он только что вернулся из затянувшейся на несколько дней экспедиции и, пытаясь отдышаться, упал на стул.

– Отлично. А ты пока отдохни. Я тебя уверяю, если ты хотя бы один день не будешь ничего делать, мир не кончится, разреши себе это, – сказала я и подошла к двери.

– Не задерживайся там.

Последнее десятилетие, на протяжении которого Лев считал себя пророком и голосом Бога, мне всё чаще хотелось путешествовать одной, чтобы не слушать его рассказы о том, как по ночам он снова слышит Создателя.

На этот раз раскол открылся прямо посреди каменного города, между двумя громадинами-домами серого цвета. Я расположилась прямо на холодной земле и уставилась за стеклянные окна, которые невероятными красками играли с закатным солнцем.

Морис был не столько негостеприимным, сколько равнодушным ко мне. Но тем вечером она вышла ко мне и заставила замереть. Она появилась из-за угла в длинном чёрном платье, закрывающем всё тело, её кожа сияла, а чёрные волосы волнами лежали на плечах и спускались по спине. Она увидела меня, села рядом и вдруг заговорила со мной, а я не могла произнести ни слова, потому что с той самой минуты была влюблена.

Её мысли были восхитительны, поразительны и сами по себе свободны, и я любила её с каждым словом всё глубже. Я боялась упустить её из виду, не быть уверенной, что она рядом, не чувствовать её. И я осталась с ней там, на той серой улице в сумерках, и больше не возвращалась домой, потому что обрела новый.

– Может ли поиск свободы лишить меня её самой? – спросила как-то Сарра, спустя уже несколько месяцев после моего появления в Морисе.

Я пожала плечами.

– Ты самый свободный человек из всех, – ответила я. – Думаю, ничто не лишит тебя её.

Сарра жила со своим мужем и детьми в маленькой светлой квартире на четвёртом этаже огромного дома. Я поселилась за дверью напротив. Она приходила ко мне по ночам, и мы говорили о любви и любили друг друга и были туго связаны и не хотели другого. Она знала обо мне всё, потому что я не могла иначе.

В тот день, когда я рассказала ей о Арабелле и Селвине, она долго молчала и смотрела прямо мне в глаза. Всю следующую ночь она плакала и держала меня за руку, а я только дрожала от стыда.

– Кажется, в тебе так много страха, Лимбо, – сказала она наконец. – Ты сделала это от страха. Ты предала всех людей, ты молчишь о зле. Но ты не зло – ты не как Он. Ты добро, которому страшно, поэтому я прощаю тебя.

Я целовала её, вмещая в поцелуи целую лавину любви, которую не могла сдержать. Она подарила мне прощение и словно освободила моё сердце от долгой тягостной боли.

– Но если я окажусь там однажды, расскажу людям всё. Он ведь забрал у них свободу, это страшно, – смело говорила Сарра.

– Не попадёшь. Надеюсь, никогда не попадёшь, – отвечала я.

И мы жили бы так, вероятно, до самого конца, но всё изменилось однажды летом. Мы с Саррой вышли из дома, чтобы прогуляться тёплой ночью. Неожиданно из тишины мы услышали голос.

– Лимбо!

– Кто это? – спросила Сарра. Она была удивлена, потому что голос был ей незнаком, в отличие от меня: я узнала его и в борьбе с желанием убежать как можно дальше, с содроганием сердца переспросила:

– Это ты?

Сквозь нас пронёсся сильный порыв ледяного ветра и на другой стороне улицы, под жёлтым фонарём появился Сэлвин.

– Не могу поверить. Ты в Морисе? – он медленно подошёл ближе. Я сделала два больших шага вперед и загородила собой Сарру.

Он стоял в считаных сантиметрах от меня и недоверчиво вглядывался в моё лицо.

– Где только я тебя не искал. Почему ты здесь? Что это за дыра вообще? Лимбо, что с тобой? Это же я.

И я хотела бы что-то ответить, но застыла, как ледяная статуя, пытаясь осознать происходящее.

Тогда он протянул ко мне руки и как-то неуклюже обнял. Я позволила ему это сделать, но сама не пошевелилась.

– Ты меня искал? – спросила я.

– Да. Представь себе! Я постоянно искал тебя. За каждым расколом. Мне приходилось говорить с людьми, расспрашиваться их! Да как ты вообще смеешь спрашивать? Ты вдруг исчезла, что я должен был делать? Думал быстро тебя найду, но поиски затянулись. Но вот я здесь. Пришёл за тобой. И вот что, я предлагаю не медлить, вернуться в Арабеллу и сделать уже что-нибудь с твоим видом, а то тебя не узнать. Жизнь на Земле тебя старит. Что вообще произошло?

– Сэлвин, я не вернусь, – сказала я. – Думаю, у вас там и без меня неплохо. Я живу здесь. Лучше уходи отсюда.

– Ты что? Живёшь здесь? – переспросил он, глупо улыбаясь.

– Я здесь счастлива, а с моими обязанностями Лев, уверена, справляется.

– Но ты ведь… Только не здесь. Что это за страна вообще? Какое тут счастье? Тут вообще есть цвета, кроме серого? Что тут с тобой сделали?

– Я счастлива, и это только мне решать. А ты не можешь ничего знать о счастье, у тебя ведь от человеческого только подобие тела, так что оставь меня в покое.

– Ты не можешь, – как-то тихо и жалобно сказал он. – Я тебя искал. Я к тебе привык.

– Селвин, – мне на мгновение стало его жаль и я протянула ему руку. Он взял её своими холодными пальцами и крепко сжал. – Послушай, порадуйся за меня. Я вырвалась оттуда и нашла себя здесь. Я нашла любовь и дом. Отпусти меня. Я больше не страдаю.

– Но ты говорила, что мы вместе хитрее всех, что мы не такие, как остальные, – сказал он, не бросив и взгляда на Сарру.

– Это ты говорил, не я.

Тогда Сэлвин вырвал свою руку из моей, поднялся в воздух на пару метров и теперь смотрел на нас сверху вниз.

– Да что с тобой случилось? Это её ты что ли любишь? Кто она? Что ты нашла в ней, Лимбо?

Я уже хотела грубо его осадить, но Сарра меня опередила. Она вышла вперед.

– Я знаю тебя. Я знаю о тебе! Ты Бог!

Я достаточно хорошо её знала, чтобы слышать, что она до смерти боится с ним говорить, но Селвин видел её решительной и злой.

– Ты мерзкий! – кричала она.

– Лимбо, о чём она? – деланно пренебрежительно спросил он.

– Сарра, – позвала я, но её было не остановить. И с каждым новым её словом я всё меньше хотела вмешиваться. Она была другой частью меня: всегда смелой и бескомпромиссно справедливой. Она была моим голосом, который ослаб под грузом страха и вины, а теперь звучал с новой силой.

– Мы освободим людей от тебя, покажем им, насколько ты ничтожен на самом деле.

Тут окно на четвёртом этаже открылось, оттуда показался муж Сарры и её старшая дочь Эвери.

– Что за шум среди ночи? – басисто выругался Симон, но, увидев Селвина в воздухе, тут же замолк.

– Лимбо! – теперь голос Селвина приобрел оттенок, который я уловила впервые. Исчезло его ледяное спокойствие и вечная презрительная снисходительность, на смену пришла ярость. Бог-самозванец явно потерял контроль над собой.

– Лимбо! Скажи что-нибудь! Ты не могла! – взревел он. – Ты говорила с ней обо мне?

– Что за чертовщина? – снова крикнул Симон, придя в себя, но остался без ответа.

– Я должна была, я так не могу. На мне ответственность за всех людей. Это слишком много. Ты не чувствуешь этого, потому что не имеешь души, но я не такая.

– Лимбо, лучше скажи, что это не так, и уходи со мной, потому что иначе я уничтожу этот гадкий остров прямо сейчас, – он взлетел еще выше и сжал ладони в кулаки.

Я тут же схватила Сарру за локоть и мы попятились назад.

– Селвин, остановись! – молила я.

– Ты меня не остановишь, – крикнул Он и поднял руки к небу.

– Селвин, не смей!

– Вы решили уничтожить меня. Ты! Я тебе верил! Мы были семьей. Теперь ты будешь жить и знать, что все здесь умрут из-за тебя одной. Как тебе такая ответственность?

Он был предан и не мог контролировать свою ярость.

– Ты уходишь со мной, Лимбо, теперь это не просьба. У тебя нет выбора. И с этого момента, – он плюнул на землю, – всё здесь смертельно: воздух и земля. Всё растущее из земли – ядовито, всё живущие – обречены. Всё здесь будет погибать медленно и мучительно. Никто не уйдёт. А когда вы все попадёте в Арабеллу, будете пытаться что-то доказать, но вам никто не поверит, потому что мои люди любят меня, они верны мне. А я буду наблюдать за вами постоянно, буду смотреть, как вы каждую оставшуюся секунду будете ненавидеть себя за свою глупость.

Он обхватил моё запястье, взлетел вместе со мной высоко над землёй и через несколько мгновений мы уже были в Чёрных Горах. В моей голове ещё долго отдавался прощальный крик Сарры. Она кричала моё имя.

Селвин, не отпуская моей руки, повёл меня за собой в дом первых людей. Он открыл дверь, за которой каменная лестница вела вниз к Озеру Смерти и толкнул меня вперёд.

– Уходи вниз или оставайся здесь, но за эту дверь ты больше не выйдешь, – сухо сказал он. – Оставайся теперь с тем, что ты натворила. У тебя больше нет никого, только ты и Смерть. А у меня есть мои люди. Ты видишь это иначе, но я даю им то, что им нужно. Я нужен им, а они мне.

– Селвин, ты ведь мог сделать это сразу, много лет назад. Захлопнуть дверь, отобрать ключ. Почему только сейчас?

– Я думал и у меня может быть кто-то, думал, мы похожи. Но я ошибся. Сильно ошибся.

– Почему не убьёшь меня? – спросила я.

– Хочу, чтобы ты страдала. Сильно и бесконечно. Я ведь знаю, ты не уйдёшь вниз.

И он закрыл дверь, а я осталась одна и кромешной тьме, в разъедающем меня изнутри горе. Я существовала у той, там где начинался спуск к Смерти, лестницы несколько лет. Селвин временами заглядывал внутрь, впуская ко мне ослепляющий свет.

– Все ещё здесь? – презрительно спрашивал он, ставил на пол кружку с водой и немного еды и снова запирал дверь.

Однажды, спустя время, счёт которому я разумеется потеряла, когда я уже не могла двигаться от истощения, он смотрел на меня со смесью жалости и отвращения во взгляде.

– У меня для тебя подарок, – сказал он. Из его бледных пальцев пыталась вырваться красивейшая тёмно красная птица; прежде я не видела таких в Арабелле.

– Это тебе, возьми, – процедил он.

Я, изнывая от боли в суставах, протянула руки и взяла птицу. Как только я её коснулась, я стала ею. Я могла летать.

– Я не могу отпустить тебя, Лимбо, – сказал Селвин. – Потому что я всё ещё зол. Я ненавижу тебя сильнее всех людей, но я могу выпускать тебя иногда. В этой птице. Улетай.

Он сделал это, потому что всё ещё любил меня своей странной, обозлённой, почти несуществующей любовью. И для него любовь была подвигом и преодолением, потому что он не был человеком.

Я смогла улетать из замка, снова свободно жить в Арабелле. Снова слышать и видеть всё, что происходит. В тот день со мной произошло величайшее из чудес, но моё тело умирало и мне приходилось возвращаться в него, чтобы есть и пить.

Я наблюдала за Арабеллой, высматривала в её жителях надежду для себя, и нашла её в совсем молодом Мартине. Я смотрела, как он рос, и, с неприсущей жителям Арабеллы жаждой, поглощал информацию, которой Лев щедро делился. Я проводила много времени в хижине у моря вместе с ними и с тоской вспоминала время моей жизни там. Я потеряла своё тело и свою любовь, поэтому мечтала о смерти и начале новой жизни с того самого дня, как вернулась из Мориса. Но я не могла не заметить, что Мартин не похож на остальных детей, ему всегда хотелось знать и видеть больше. Он за день задавал больше вопросов, чем любой житель Арабеллы задавал за жизнь. Я узнавала в нём Льва и опасалась, что Селвин и его свободный разум погасит. Я отчаянно связала с Мартином надежду успеть рассказать людям про Селвина. И вся моя надежда, при невозможности действия, заключалась в одной мысли. Раз ано или поздно, должен был открыться раскол, ведущий из Арабеллы в Морис. Я уповала на то, что Мартин, попав туда увидит разорённый, уничтоженный остров, и не сможет усмирить свой пылкий, сомневающийся ум, а возможно даже встретит там Сарру. Этой надеждой я жила и удерживала своё тело живым.

Однажды мне удалось сделать невозможное: когда Селвин в очередной раз открыл дверь ключом и сделал шаг внутрь, я стояла перед ним. К тому времени я уже провела в заключении достаточно времени, чтобы потерять свой былой облик. Моя кожа была серой и сухой, волосы напоминали водоросли, а тело – оживший скелет. Но всё же я стояла и пыталась улыбаться ему.

– Что с тобой? – спросил Селвин, еле скрывая удивление.

– Я больше не могу, – сказала я. – Я больше не могу так жить. Я не могу.

Он смотрел на меня молча, явно растерянный.

– Тогда уходи, – сказал он. – Ты знаешь, что делать. Дорога вниз всегда открыта.

– Нет, Селвин. Я не могу больше молчать.

– Ты можешь хоть кричать, тебя всё-равно никто не услышит, – он равнодушно пожал плечами. Но его выдавали глаза, в которых я без труда видела горечь и сожаление.

– Селвин, я знаю, ты любишь меня, – сказала я, сделав шаг вперёд. – И знаю, что никогда не скажешь этого.

Он как-то неловко усмехнулся и поднял голову к тёмному потолку, чтобы не смотреть на меня.

– Я решила, что будет правильно сказать тебе кое-что.

Он всё ещё не смотрел на меня.

– Ты самая яркая часть моей жизни. И я люблю те дни, что мы провели с тобой вместе. Память о них греет меня. Мы владели этим миром, делили его на двоих. И мне жаль, что я предала тебя. Я разрушила всё, этого не исправить, я причинила тебе боль.

– Ты врёшь мне, – тихо сказал Селвин, опустив на меня глаза.

Его серебристые волосы в тот день были заколоты большой блестящей брошью и падали вниз так, что касались моих плеч.

– Ты можешь не верить мне, это уже не имеет значения, я просто хочу обнять тебя. Это всё. В память обо всём, что было.

Я изо всех сил старалась не отводить взгляд от его лица.

Он не двигался, но я видела, что теперь могу действовать сама.

Я протянула руки к его плечам, тогда он наклонился и я с силой и всей возможной нежностью, при моей неугасающей ненависти, прижала его к себе. Я не ослабляла объятия долгие мгновения, и только тогда он робко положил голову мне на плечо и наконец обнял.

– Я не хотел, чтобы так получилось. Но и отпустить тебя не могу. Ты всё испортила. Ты всё разрушила, – сказал он.

– Я знаю, прости меня, прости, – я отошла от него на шаг и посмотрела на лестницу. – Помнишь день, когда мы пошли туда вдвоём? Я была трусихой.

Я с усилием улыбнулась.

– А меня удивила твоя смелость в тот день, я сразу понял, что ты не такая, как они, – с горечью в голосе сказал он.

Я держала его холодную ладонь в своей.

– Ты чуть не разрушила всё, что я построил. Но это ты. Глупо было ждать, что ты будешь предсказуемой и послушной до конца.

Я кивнула.

– Селвин, – я набралась смелости, – ты дашь мне попрощаться с Арабеллой? Я ведь понимаю, что больше не выйду отсюда.

– У тебя есть Айраво, – он сощурил глаза.

– Я хочу пройтись. По лесу и у моря. Это же мой дом, моя земля, понимаешь? – теперь я говорила сквозь слёзы. – Я ведь знаю, мне не сбежать, не спрятаться от тебя. Ты найдёшь меня, куда бы я не ушла. Я не настолько глупа, чтобы думать об этом. Спусти меня к берегу, через час я буду на том же месте.

Он смотрел на меня недоверчиво.

– Мне не уйти от тебя. Что ещё я могу сделать за час?

И под моим, полным слёз, взглядом он всё же согласился. Он оставил меня на берегу спокойного ночного моря и улетел. У меня был час. И весь этот час я стояла бы там на берегу и дышала бы Арабеллой и её влажным солёным воздухом, но когда Селвин исчез из моего поля зрения, я тут же из всех сил, что у меня остались, побежала к дому, где жила когда-то со Львом.

Я осторожно постучала в окно.

– Лев, слушай внимательно и ничего не говори, – попросила я, когда он открыл.

Он был разбужен и не мог поверить, что перед ним я.

– Лимбо, я не верю! Лимбо, как я скучал! Я думал, ты давно мертва, – всё повторял он. А я только в панике повторяла, чтобы он молча слушал меня.

– Лев ты должен сделать кое-что для меня. Я не успею всего объяснить, так что просто слушай.

Он наконец замолк.

– Тот мальчишка, которого ты учишь. Мартин, так?

Лев растерянно кивнул.

– В следующий раз, когда раскол откроется в Морисе, бери мальчишку с собой, но не дай ему вернуться. Он должен оставаться там как можно дольше, ты понял меня?

– Что, Лимбо? Что такое ты говоришь? Что с тобой? – не понимал он.

– Просто поклянись мне, что так и сделаешь, просто поклянись! – я больше не могла сдерживать свой голос и теперь кричала. Крик мой походил на сиплый вопль. Я понимала, что время подходит к концу.

– Я не могу! Я не понимаю! Он совсем мальчик. Что он будет делать в Морисе один?

– Спасать всех нас, Лев! Поклянись мне! Лев! Мне не к кому больше идти. Некого просить. Никто не сможет мне помочь, кроме тебя. Я всегда так верила в тебя! Ты мне нужен сейчас, как никогда. Ты же знаешь, я никогда никому не желала зла. Я в ловушке! Посмотри на меня! Это единственный способ всё исправить.

Лев ещё с минуту стоял в мучительных раздумьях, я видела это по его лицу, но потом, с напряжением в каждом мускуле, он кивнул.

– Ты клянёшься?

– Клянусь, – коротко и подавленно ответил он.

– Теперь, скорее, дай мне бумагу и карандаш, – попросила я.

Прямо там, на подоконнике, под светом звёзд, я записала на бумаге ту самую загадку, которую позже Айраво принесла Симону. Я сложила листок и спрятала его на пороге дома, под камнями.

– Я верю в тебя, Смотритель за Арабеллой, – сказала я на прощание Льву и убежала туда, где Селвин уже ждал меня.

И однажды этот день настал, Лев исполнил своё обещание. К своему восторгу, я видела, как Мартин и Симон яростно клялись найти Смерть. И я верила в них, как никогда не верила в себя. Я ежеминутно была рядом.