Текст книги "Повести"

И наконец-то она тоже засмеялась – так, что на миг мне показалось, будто я вернулся в детство.

– J’adore tes yeux et tes l; vres (обожаю твои глаза и губы), – как бы про себя произнесла она.

– Между прочим, в гимназии я изучал французский, так что не прикроешься им от меня, – усмехнулся я, прижимая ее к себе.

– God, he caught me, (Боже, он поймал меня) – пробормотала Саша, смутившись.

– I know English pretty well too (Я тоже довольно хорошо знаю английский), – сказал я.

– J ’aurais d;;tre plus prudente (Мне следовало быть более осторожной), – вконец растерялась она и отвела в сторону глаза.

***9

Вторник2

Утром я как обычно довез ее до офиса. Хотел подняться вместе с ней, но она взмолилась не делать этого.

– Понимаешь, контракт… я нарушила его. Это связано с моим отцом, ведь он совладелец Оптимы. Моя фамилия Вейсман. Ты что, знал? Мне не хотелось бы сейчас обнародовать нашу с тобой связь, ведь отцу это очень не понравится.

– А та фотография, где мы с тобой вдвоем – кто ее сделал и зачем?

– Это его личный секретарь, я потом тебе все объясню.

– То, что тогда вечером ты поехала со мной, и было нарушением контракта?

– Прошу тебя, давай потом, я просто заберу увольнительные документы и вернусь. Не нужно всё усложнять.

– Я почти уверен, что тебя не уволили. Поэтому мне нужно знать все подробности.

– Леон, умоляю, не сейчас…

– Ты должна мне всё рассказать! – жестко сказал я, меня душило бешенство.

– Отец что, контролирует твою личную жизнь?

Она закрыла лицо руками:

– Все не совсем так. Просто я обещала ему… ведь он заботился обо мне, оплачивал дорогие счета за обучение, обеспечивал мое проживание за границей, а здесь – трудоустройство в своем холдинге…

– Не взирая ни на что, он не имеет на тебя никаких прав! Ты не понимаешь? Чем этот контракт может навредить тебе? Отец лишит тебя средств, отберет квартиру, или ты что-то обязалась сделать для его бизнеса? Наверняка есть еще нечто, связанное с твоим шефом. Я помню, как его дернуло, когда он заметил мой взгляд на тебя.

Она поняла, что бороться со мной, так же, как и в сексе, ей не под силу. Поэтому достала из сумочки смартфон и нашла там файл с контрактом.

Еще только начав читать, я уже знал, что буду делать, и по мере продвижения по тексту все более утверждался в своей уверенности. Меня лишь поражал цинизм, с которым ее отец единолично присваивал все права на нее.

Взяв за руку, я повел ее к лифту. Она вся сжалась, но покорно пошла за мной. В офисе сотрудники встречали нас изумленными взглядами, но я не отпускал Сашу и решительно вел ее за собой, лавируя между проходами, в кабинет директора.

Ее шеф недоуменно взглянул на меня, когда мы вошли, потом увидел, что я держу Сашу за запястье, встал и скрестил руки за спиной.

– Здравствуйте, господин Федоров, – кивнул мне он, – Неожиданный визит. Чем обязаны?

Для приличия я также кивнул ему, но не ответил, а Саша пролепетала:

– Могу я забрать свою трудовую и приказ об увольнении?

– Приступайте к своим обязанностям, Александра. Наш инцидент исчерпан. Кстати, ваш отец просил связаться с ним.

– Я подожду внизу, – сказал я. Саша поежилась и ответила:

– Да, заберу трудовую и спущусь.

С тем я и вышел. Но у меня было ощущение, что я оставил ее на растерзание.

Прошло минут пятнадцать, я терпеливо ждал в вестибюле на первом этаже, но она всё не выходила. Мимо меня в лифт прошел какой-то господин с секретарем, наверняка из фирмы, расположенной этажом выше или ниже холдинга. Я машинально проследил, на какой этаж они поднялись, и тогда понял, что это был ее отец. Сердце мое дало сбой, но я справился.

Когда я вошел, Саша стояла напротив отца. Он посмотрел в мою сторону и задержался на мне взглядом:

– Это твой защитник?

После короткой паузы он продолжил:

– Не надейся, он тебе не поможет! Ты должна сделать так, как я сказал. Последствия отказа тебе известны.

Саша глянула на меня, но тут же опять повернулась к нему и сказала:

– Я ухожу.

Когда я взял ее за руку, она дрожала как осиновый лист.

– Ничего не бойся, – шепнул я ей.

– Если завтра не появишься ровно в 10 утра, ты знаешь, что будет! – крикнул ее отец нам вслед.

Из машины я позвонил своей давней знакомой и попросил об услуге – ускоренной регистрации брака. Саша изумленно взглянула на меня, и я ответил ей:

– Нельзя откладывать. Прости, что не организовал тебе букетно-конфетный период, времени совершенно не было. Завтра ровно в 8 утра мы должны выйти из дома, а в 10 придешь на работу и оформишь увольнение. Поехали, выберем кольца и платье для тебя. К обеду мне обязательно нужно появиться у себя в офисе.

– Леон, зачем? Ты не обязан… – начала она.

– Как иначе я смогу тебя защитить?

– Но жениться для этого… не слишком ли кардинальный шаг?

– А что такое? Ты все равно стала бы моей женой, о чем тут рассуждать. Давай пропустим все эти условности, ухаживания и прочее. Зачем нам они?

– Но как же чувства? Мы даже не проверили себя.

– Тебе десяти лет было мало для проверки?

– Нет, не мало. Но ты…

– А что я? Ах, да, совсем забыл сказать, что люблю тебя. Ну, вот – говорю.

– Полюбил через неделю знакомства? Между нами был просто секс, не более. Ты ничего обо мне не знаешь…

– Все, что нужно, я знаю. А чтобы влюбиться, человеку достаточно нескольких миллисекунд. Это научные данные. Слышала о таком? Неделя мне потребовалась, чтобы просто всё осознать. Сейчас я абсолютно уверен, что всегда любил тебя – с того самого первого взгляда десятилетней давности. Знаешь, что такое чувственная кристаллизация? Кстати, а что за инцидент произошел у тебя с шефом в командировке?

– Я оттолкнула его, когда на переговорах он попытался помочь мне встать из-за стола.

– Пытался помочь? И в чем проблема?

– Помогают, поддерживая под руку, а не хватают за талию. Он потом извинялся, что руки распустил, но я собрала вещи и улетела первым же рейсом.

Никаких платьев она не захотела, мы купили самые обычные обручальные кольца и сразу их надели, а потом в супермаркете загрузились продуктами. Я отвез ее к себе домой, а сам погнал на работу. Вечером мы съездили и забрали все необходимые ей вещи у нее в квартире.

***10

Среда2

Процедура регистрации не заняла много времени. Марш Мендельсона и прочие атрибуты отсутствовали, все было строго и буднично. Мы подождали полчаса, пока нам ставили штампы в паспортах, а также готовили заверенные копии свидетельства о браке.

Саша расписывалась в регистрах почти на автомате. Я видел, что она пребывает в каком-то торможении. Она взглядывала на меня, словно хотела удостовериться, что все это в реальности. Я сжимал ее руку, иногда подносил к губам и целовал в полудетскую ладонь.

Мы заехали в ранний кафетерий, выпили кофе, а потом направились к ней в офис. Она вновь тряслась, так что мне пришлось ее сопровождать, хотя сначала мы планировали, что она придет туда одна.

Ровно в 10 утра мы вошли и сразу увидели того самого менеджера. Он о чем-то говорил с сотрудником, склонившись к его столу. Увидев нас, он выпрямился и спросил:

– Господин Федоров, у вас какие-то вопросы по проекту? Если нет, извините, у нас скоро важное совещание. Саша, вы должны срочно подготовить документы для шефа.

– Я хотела бы оформить увольнение, – сказала она, и меня порадовало ее спокойствие. Правда, оно было только внешним, я видел все приметы ее волнения.

– Ты все-таки решила сделать по-своему? – услышали мы голос ее отца и обернулись. Он стоял у входа в опенспейс и смотрел на нас.

– Да! Я хочу уволиться с сегодняшнего дня без обязательной отработки, – сказала Саша, глядя ему прямо в глаза.

– Это значит… – начал он, но она не дала ему продолжить:

– Ты больше не можешь мне приказывать. Я взрослый человек и сама буду решать, как жить.

– Опять твое упрямство! Где и на что ты будешь жить, если нарушишь мои условия? – усмехнулся он.

– Жена должна жить вместе с мужем, – сказал я, и все обернулись ко мне.

– Теперь я буду нести за нее ответственность. Она хочет уволиться, кажется, это вполне законное желание. Неустойку по контракту, который она нарушила, я уплачу в полном размере, как только она получит документы об увольнении на руки, и как только вы сообщите, куда мне перевести требуемую сумму.

Я протянул ему копию свидетельства о браке. Он хладнокровно ее прочел, развернулся и покинул помещение вместе со своим секретарем.

Мы сели в холле, ожидая, когда в отделе кадров подготовят необходимые документы. Саша прижалась ко мне, и это было наградой за все, что мы сегодня осуществили.

– Закрой глаза и передохни, – шепнул я ей и прижал к себе покрепче. Она послушалась и, кажется, даже задремала, чему я очень радовался, ведь ночь накануне она так и не заснула – дома я иногда просыпался и видел, что она не спит, хоть и притворяется.

Через полчаса ее вызвали, и вышла она уже с документами в руках, среди которых был и счет на оплату неустойки в размере одного миллиона рублей.

– Вот и всё. Ты свободна, – обнял я ее.

Она вопросительно посмотрела на меня:

– Свободна?

– В смысле – свободна от своего отца.

– А от тебя?

– Ты хочешь свободы от меня?

– Я хочу быть твоей.

– Я тоже этого хочу.

– Бабушка накопила на моем счете немного денег из тех, что отец выделял на меня. Ими можно оплатить неустойку, – сказала Саша.

– У меня есть на это деньги. Не будем волновать бабушку, – улыбнулся я.

В кафе, куда мы заехали пообедать, она все-таки спросила:

– Но ведь это по-настоящему? Мы теперь всегда вместе будем жить?

Это прозвучало по-детски, но я ответил ей вполне серьезно:

– Думаешь, я тебя куда-нибудь отпущу от себя? Даже не надейся.

– Так странно всё это – знать, что ты мой муж. Слишком внезапно все случилось. А еще – когда я мечтала о тебе, это было как-то более абстрактно – объятия, поцелуи, кружение в танце. Никогда не думала о свадьбе и белом платье с фатой. Мне хотелось с тобой куда-то в лес, на солнечную поляну с мольбертом. Я ведь все твои работы фотографировала – у меня целый альбом из этих фото. А ты даже не знаешь, хорошо ли я рисовала.

– К сожалению, не знаю. Но ведь ты покажешь мне. К тому же, если тебя приняли в Колизей, рисунок у тебя наверняка уже был хорошо поставлен. Только не жди похвалы, если мне реально не понравится. Даже несмотря на то, что я люблю тебя.

Она улыбнулась:

– Поставленный рисунок – это всего лишь техника… в Колизее нас учили совсем другому.

Когда-то кроме своих, я сохранял фото и чужих работ, понравившихся мне в Колизее. Просто так, на память о годах учебы. Потом многие я удалил, оставил всего три, рука не поднялась. Я не стал ей говорить об этом, не хотел вызывать даже эту малую ревность. Ведь если она училась в Колизее, то наверняка мечтала стать настоящим художником. Мы все там об этом мечтали.

Я не заказывал вина, потому что был за рулем, а Саша пила только минералку.

– Мдааа, даже не пойму, повезло мне с женой или нет, – смеясь, смотрел я на нее:

– С одной стороны, непьющая жена – это большой плюс, к тому же экономия. Но как с тобой расслабляться? Хотя в сексе у тебя с этим все в порядке, но ведь есть и другие ситуации, когда нужно быстро снять напряжение. Как быть тогда?

Она улыбнулась в ответ:

– Ну… есть один секретик.

– Давай-ка, начистоту, чем тебя можно расслабить настолько, чтобы ты забыла о неприятностях или об усталости, например?

– Подумай сам, ты ведь уже многое обо мне знаешь.

– Ааа, понял! – я нагнулся и поцеловал ее.

***11

Четверг2

Как всегда не вовремя позвонила мама. В этот момент я проводил планерку. Пришлось сбросить уведомление, что свяжусь с ней позже. Она звонила мне примерно пару раз в месяц, потому что и сама была крайне занята в институте. Ее научная работа в нем и привела их к разрыву с отцом. Но я все равно был на ее стороне, хотя именно отец содержал нас с ней долгое время после их развода. Он пытался мне что-то объяснять, но я не желал слушать, считая его как мужчину априори виновным в том, что он не поддерживает свою женщину в ее стремлении к самореализации. О том, что сам он зарабатывал деньги напряженным трудом, ведя очень непростой строительный бизнес, я не желал задумываться. Когда-то именно из-за отца я пошел на архитектурный, хотя раньше мечтал быть свободным художником, для чего и учился в Колизее. Но мне хотелось доказать отцу, чего я стою, и начать быстро зарабатывать, а занятия творчеством вряд ли могли дать это.

Сообщать родителям о своем соединении с Сашей я пока не хотел. Слишком стремительно все произошло. Меня не очень волновало их мнение, но Саше требовалось время, чтобы немного свыкнуться с ролью жены и невестки. А это было пока затруднительно по причине ее скрытых страхов и неуверенности в себе.

О Сашиных близких я почти ничего не знал, кроме того, что она единственный ребенок в семье, а ее отец один из владельцев холдинга, имеющего несколько офисов не только в Питере, но и в Москве. Чем занималась ее мать, Саша пока не говорила. Возможно, имелись и еще родственники, я ждал, когда она сама о них расскажет. Меня тревожило лишь ее психологическое состояние, которое оставляло желать лучшего.

Пообедать мы с ней договорились в кафе рядом с моим офисом.

– Не знаю, правильно ли я закрыла электронный замок на твоей двери, никакого щелчка не было, – оправдывалась она, когда приехала.

– Что-то круги под глазами, я же просил тебя подольше поспать, – ругал я ее, потому что в сердце у меня усилилась противная дрожь, которая не давала мне покоя уже с утра.

– Саша, пойми, я не железный. Не расстраивай меня, мне нужно работать.

– Не сердись. Все хорошо, почему ты переживаешь? Просто было много волнений, я еще не справилась с ними до конца. Не каждый день вычеркиваешь отца из жизни.

– Как он относился к тебе в детстве?

– Он всегда был очень строгим. И мама… Кроме того, им было некогда, они работали с утра до вечера, я с раннего детства их очень редко видела.

– Тебя что, никогда не ласкали, не делали тебе подарков, не баловали?

– У меня всегда имелось много игрушек, была своя большая комната, телевизор, ноутбук, гаджеты.

– Кто же тобой занимался? – не выдержал я.

Саша опустила глаза:

– Бабушка.

– Бабушка?!

– Ее специальность – педагог, раньше она работала в школе. Потом, когда я родилась, она уволилась. Сначала, пока я была совсем маленькой, она постоянно жила с нами. Потом мои родители купили ей коттедж с участком в Репинских дачах, куда мы с ней уезжали на все лето. Отец мне даже туда репетиторов нанимал и заодно оплачивал водителя, доставку продуктов, содержание посадок и коммуникаций в доме. Он по натуре перфекционист. А мама… понимаешь, она всегда во всем ему помогала, она и сейчас его глаза и уши в московском филиале. Отвечает за связь с общественностью и контачит с прессой и телевидением. Странно, что она еще не налетела на меня со своими претензиями. Но, уверена, все впереди.

Я мучительно думал, как защитить ее, как оградить от ударов. Еда не лезла мне в горло, последние дни меня стали частенько доставать спазмы, перекрывающие дыхание. Но я старался не показывать ей этого, чтобы не давать повода для дополнительных волнений. А она вдруг воскликнула:

– Леон, ты не разлюбишь меня? Не оставишь? Мне страшно, – и закрыла лицо руками.

– Так ты этого боишься?! – меня обожгли ее слова, – Ты до сих пор не веришь мне? Завтра же перепишу на тебя свою квартиру и открою мультивалютный счет, чтобы ты не боялась.

Она вскочила как ошпаренная:

– С ума сошел!? Я совершенно не об этом!

На нас стали оглядываться. Я усадил ее на место.

– Я не разлюблю тебя, в этом можешь не сомневаться. Не знаю, что будет с нами в жизни, но я никогда никого не предавал. Ты даже не представляешь, что теперь значишь для меня.

Мне опять стало трудно дышать, как тогда, с Антоном. Саша испуганно подскочила ко мне:

– Тебе плохо?

Но я силой опять усадил ее:

– Сейчас… все пройдет.

Однако поесть я так и не смог, ком в горле мешал мне нормально глотать. Чтобы окончательно не перепугать Сашу, пришлось сказать, что совсем нет аппетита. Я решил сам отвезти ее домой, ведь сюда она приехала на такси.

– Но ты, правда, в норме? – всё переспрашивала она.

– Да, всё хорошо. Так, ерунда какая-то. Поперхнулся наверно минералкой, она же газированная.

Дома Саша собрала мне еду на работу и с улыбкой уложила в контейнер:

– Ну вот, я как настоящая жена. Кофе сваришь сам или попросишь кого-нибудь.

Я окинул взглядом гостиную, которую проектировал и обустраивал в строгих линиях и тонах. Каким-то чудом ее пространство неуловимо изменилось, хотя все осталось на местах – предметы и колеры поверхностей. Саша просто раздвинула шторы и поставила на подоконник ярко-салатовую коробку-органайзер со своими милыми женскими штучками. И это единственное теплое пятно согрело всю комнату. А в спальне она еще с самого начала попросила меня поменять темное постельное белье на белое, так что там давно царила атмосфера, созданная ею.

Мне требовалось идти, но я сидел как привязанный и не мог заставить себя встать. Саша словно магнитом держала меня при себе.

– Так не хочется от тебя уходить, – мне нельзя было пугать ее вновь.

– Но ведь нужно, ты же сам сказал.

– Да, нужно… А ты чем займешься? Не заскучаешь?

Ошибкой было спрашивать это. Я увидел в ее глазах лишь то, что и так знал – когда уйду, она вновь будет метаться в тревоге и сомнениях. Но сегодня никак нельзя было не поехать в офис.

– Постараюсь пораньше вернуться. Прошу, без меня никому не отвечай на звонки и не открывай дверь. Просто игнорируй. Даже если это будут твои или мои родители. Обещай! Включи какой-нибудь фильм, комедию, музыку – все, что может тебя развлечь. И обязательно поешь – проверю, мелкая! Если вдруг сильно загрустишь, звони только мне. Поняла? Или пиши в вотсапе.

***12

Слава богу, уже в 6 вечера получилось уехать с работы. Нужно было закупить продукты, сейчас мне не хотелось заказывать доставку – из-за Саши. Я опасался даже ее встреч с курьерами, потому что уже понял, насколько она не приспособлена к реальной жизни. Мы созванивались с ней за день несколько раз, и я спешил домой, зная, что она уже порядком успела измучить себя.

За ужином она все поглядывала, но все же не выдержала и осторожно спросила то, о чем очень хотела узнать:

– А у тебя было много женщин?

Я давно ждал этого вопроса и не отвел взгляда, чтобы она не засомневалась в моих словах.

– Все мои связи не были связями как таковыми. Не припомню ни одной, длившейся более чем одну ночь.

– Вот как? Это наверно из-за твоей повышенной сексуальной активности?

– Не думаю, что два-три раза в месяц – это повышенная активность.

– А что же тогда происходит сейчас?

Я улыбнулся:

– Медовый месяц наверно.

Она опешила, а потом задумчиво произнесла:

– Ну, значит, со временем ты войдешь в свой привычный ритм – раз в десять-пятнадцать дней. Можно будет отдохнуть.

– Даже не надейся, – ухмыльнулся я, – Если уж ты так желаешь передышек в сексе, говори со мной – я хочу знать о тебе все. А ты по большей части молчишь о главном, тогда как я хотел бы знать о тебе все до мелочей.

Она смотрела на меня расширенными от удивления глазами. Сердце мое сжималось от какой-то непереносимой жалости. Ведь порой обязательно требуется выговориться – друзьям, приятелям, иногда даже просто знакомым за рюмкой, и этим освободиться. А Саша, как я уже понял, практически никогда и ни с кем не была откровенна. Как смогла она оставаться такой закрытой в среде своих сверстников в школе и универе? Как я уже знал, даже с подругами было именно так. Хотя очень близких подруг по ее словам у нее вообще не имелось. И, насколько я уже убедился, (потому что тайком это проверил), в соцсетях она также ни о чем и ни с кем не откровенничала. Поздравляла кого-то с днем рождения, с Новым годом, отвечала на вопросы – когда экзамен или что-то в том же роде. Мало того, выбор ее подписок был весьма красноречив – в основном там присутствовали только сайты по искусству, музыке и психологии. Никаких девчоночьих глупостей. Никаких нарядов, косметики, всяческих котиков, астрологии, поездок, фан-групп и подобной ерунды, которые, однако дают молодым женщинам радость жизни. И это в 25 лет. Хотя я понимал, что так было у нее и в 20 лет, и в 15.

Поначалу меня крайне удивило, что среди ее избранных сайтов я не увидел ни одного, относящегося к литературе и кино. Но это всего лишь также говорило о Сашиной закрытости, ведь список пристрастий в этих сферах многое обнажил бы в ней.

Когда мы отдыхали, она склонилась надо мной, занавесив окружающее своими волосами и осторожно трогая мое лицо:

– Я все боюсь, не вреден ли для тебя такой частый секс? Я читала, что даже спортсменам запрещают, ведь он отнимает много сил. А тебе нужно работать.

– Вреден? Ты о чём? Мне 30 лет, я на самом пике – рассмеялся я, но тут же сказал:

– Я переживаю лишь о том, не вреден ли он для тебя. Не хочу быть эгоистом, знаю, что ты испытываешь оргазмы, но женская физиология такая сложная штука. Иногда ты подолгу не можешь успокоиться после нашей близости, и это тревожит меня. Кстати, когда твои критические дни? Наверняка и пмс не за горами.

– Не волнуйся, совсем скоро. У меня, как и у всех – и месячные, и пмс в полной мере. Боишься, что стану мегерой? Правильно – бойся, – развеселилась она.

Но я знал, что в таком веселье таится опасность. И оказался прав – в глазах ее опять проскользнул скрытый страх.

– В эти дни мне нельзя будет спать с тобой. Но ты ведь и раньше мог подолгу обходиться без секса?

– Раньше я просто сбрасывал накопившееся слепое напряжение и тут же засыпал. Тогда для меня практически не имело значения, кто будет партнершей. Ни одна из них ни разу не возбудила меня своим видом. А запахи по большей части раздражали, не переношу парфюм. Но с тобой всё изменилось. Твои глаза, твое тело, твои волосы непреодолимо влекут меня к себе. Однако заводят меня только твои желания.

– Мои желания? Я думала, они возникают у меня в ответ на твои.

– Ошибаешься. В этом я полностью зависим лишь от тебя.

Я пытался уютно ее обнимать, гладил как ребенка и видел, что расслабляется она лишь отчасти. А мне хотелось от нее полного доверия. Но для этого требовалось максимально сократить расстояние между нами. И потихоньку, фрагментами, я рассказывал ей о своей жизни и о своих мыслях обо всем. Хотя, конечно, фильтровал всё на то, что можно и чему пока не время. Потому что видел и понимал, что при всем своем уме она все-таки во многом еще оставалась подростком. Суждения ее порой были настолько наивны, что я просто диву давался, как в наше развращенное время она смогла остаться такой неискушенной. Хотя, конечно, Саша была интеллектуально развита, имела независимые взгляды по многим вопросам и не боялась отстаивать свою точку зрения. Лишь во всем, что касалось любви, она словно теряла опору, и ее как волнами качало из стороны в сторону. Именно поэтому я никак не мог справиться с ее страхами в том, что относилось к чувствам.

– Я все думаю, а если бы ты после первого нашего секса больше не захотел со мной встретиться? Меня бы это точно убило, – как-то раз задумчиво сказала она.

– Какой там секс, я был у тебя на крючке уже после первого прикосновения. Помнишь, когда на ступенях поддержал тебя за руку?

– Помню – по мне тогда словно ток пробежал.

– А до этого, когда мы протокол подписывали, я ловил себя на том, что лицо и глаза твои чем-то меня все время тревожат. Даже если бы ты не приехала ко мне тогда, покоя мне уже не было. Я сам бы тебя нашел. Почему тебя опять мучают эти мысли? Я всегда буду с тобой и никогда не разлюблю, – говорил я ей и гладил ее чудные волосы и хрупкие плечи.

– Никогда не разлюбишь? Откуда такая уверенность? Чувства могут остывать.

– Со мной вряд ли такое возможно.

– Почему же?

– Потому что я очень долго думал о том, что с нами произошло, и многое понял. Люди часто пытаются проверять свои чувства временем, встречаются по несколько лет, изучают привычки друг друга и тому подобное. А нам с тобой такое оказалось совсем не нужно. Так ведь? За нас это сделала интуиция. Подсознание осуществило первоначальный выбор партнера, и он оказался безошибочным. Главное, что мы снова встретились. Отпусти свой страх.

– Я боюсь, что моя внешность может меняться в худшую сторону в разные периоды. Ты же еще не видел меня в усталости, болезни и в пресловутый пмс. Не видел, как я злюсь.

– Зато уже знаю, какой ты бываешь упрямой, – засмеялся я, – Не замечу никаких ухудшений в тебе, так как вижу тебя совсем другим зрением, нежели окружающие люди. Если до сих пор ты еще не поняла этого, просто поверь и всё.

– Да, я слышала… любящие супруги не замечают недостатков друг друга, но со временем люди начинают видеть в партнере то, чего не замечали раньше, чего не хотели замечать. Разводятся, а некоторые даже убивают.

– Конечно, если только выбор был рассудочным, ну или в большой мере осознанности. В таком случае чувства часто подменяются мечтами и фантазиями, или иначе сказать – иллюзиями, которые рано или поздно будут разрушены. У нас все иначе. И даже если когда-нибудь тебе вдруг покажется, что ты разлюбила меня, я не отпущу тебя, так и знай.

– Хочешь сказать, мы априори избавлены от иллюзий? Хотя ведь я не знала твоего запаха и вкуса, но они оказались для меня неотразимыми. Когда ты уходишь, я твою подушку готова вдыхать, пока голова не закружится. Знаешь, что мучает меня? Всё время боюсь, что открою глаза, а ты исчез, испарился, и всё было просто сном. Никогда и никому не говорила этого слова, но тебе хочу каждую секунду твердить – люблю, люблю, люблю, чтобы не утонуть, не захлебнуться, это как спасательный круг… Если бы ты вдруг оказался преступником, террористом или даже убийцей, я бы не смогла разлюбить или предать тебя – отсюда мой страх, который я до сих пор не могу преодолеть. Ведь это неправильно – так безоглядно любить, а именно так я люблю тебя. У меня совершенно нет сил сопротивляться, особенно, когда ты смотришь на меня своими удивительными глазами самурая. Хотя нет, ты, наверно, потомок скифов.

– Выдумщица. А ничего, что кроме скифов на нас печенеги с половцами нападали, а потом еще и орды монголо-татар? – улыбнулся я. Сразу вспомнился Егор. Именно он называл меня самураем и частенько говорил:

– Ты должен быть сильным, хитрым, изворотливым и при этом аристократичным, как настоящий самурай. Чтобы я был спокоен за тебя, когда нам придется надолго расстаться.

Егор знал и понимал меня лучше других. Даже сейчас, когда уже достаточно давно жил в Бостоне. И хотя он был старше меня, но именно он прочно связывал меня с детством, поскольку никто иной не научил и не объяснил мне так много, как он, из того, что было самым сложным для понимания во мне самом. А кроме того, мы никогда не прерывали с ним общение в сети через скайп.

– Знаешь, – задумчиво сказал я Саше, – Некоторые люди, склонные к самоанализу, так же, как и я, порой ловят себя на мысли, что готовы почти на умозрительное совокупление со своим собственным детством, чтобы этим как бы вернуть его, пройти вновь все этапы взросления и больше уж не обращаться к нему в памяти постоянно. Так что ты права – в каком-то смысле я преступник. Тебе ведь было всего 15 лет, почти ребенок, когда мой мозг сделал свой выбор. Но разве мог я в то время тебя хоть пальцем тронуть и нарушить твою детскую чистоту? То, что сейчас я не в силах остановиться и все время тебя хочу, но не способен насытиться – и есть то самое, о чем я говорю. Ты – как мое детство, как туман в голове, когда все воспринимаешь в первозданном виде, когда ощущаешь незамутненное счастье существования. Я преодолею эту ненасытность, я справлюсь, но сейчас дай мне насладиться этим неповторимым состоянием. Поверь, оно достаточно мучительно, хотя я не променял бы его ни на что другое.

***13

Пятница2

Саша наотрез отказалась остаться дома одна, всё прижималась и даже неумело ластилась ко мне. Поэтому в офисе я выделил ей рабочее место и дал задание поизучать материалы трех наших последних проектов на предмет внутренней отделки загородных коттеджей.

– Если понравится, сможешь работать у меня дизайнером, – сказал я ей еще дома, и она загорелась этой идеей, ведь ее специализацией в универе был дизайн интерьера и пространства, хотя практического опыта она пока не имела.

Я представил ее своей команде, состоявшей из 20 человек. В основном у меня был мужской состав, даже бухгалтерию вел очкарик, которого мне порекомендовали друзья. Из женщин в моей фирме работали только две. Одна толстуха, очень грамотный дельный проектировщик, а еще технолог – жена айтишника, который обслуживал наше бюро по договору.

Ребята встретили Сашу очень доброжелательно. Кто-то сразу включил кофе-машину, женщины принесли из холодильника бутерброды и все уселись за большой стол в офисной кухне, чтобы за перекусом принять в коллектив нового сотрудника. Офисная кухня примыкает у нас к переговорной зоне для удобства приготовления напитков для гостей. Я видел, что Саше все очень понравилось, особенно мастерская, где на столах разместились 5 готовых 3d-макетов по нашим проектам. Хотя Саша опасливо косилась через арочный проем в стене на светлый диван в переговорной комнате, который стал нашим с ней ложем в первую встречу здесь. Мне она шепнула:

– Не понимаю, как мы умещались на нём?

Я улыбнулся, нажал рычажок, и диван легко разложился, расправив упакованную в изголовье простыню. Саша покраснела и смущенно сказала:

– Скорее верни все обратно.

Конечно, мы с ней умолчали о том, что поженились. По моему настоянию пока она даже фамилию не стала менять, на которую слишком многое еще было до сих пор завязано. Официально я принял Сашу в штат художником-дизайнером интерьеров. В коллективе новую должность восприняли шумным одобрением, ведь ребятам все время приходилось отвлекаться от основного проектирования и конструктивных расчетов на разработку дизайна внутри помещений.

Помимо прочего, на сегодня я пригласил к себе в офис одну свою знакомую. Женька училась со мной еще в школе, но в параллельном классе. Она закончила филфак и работала журналистом в команде очень раскрученного новостного интернет-канала. Про мою фирму она по старой дружбе регулярно публиковала статьи, давала материалы и фото готовых проектов, чем помогала рекламировать нас. Но сейчас я попросил ее совсем о другой услуге, зная некоторые ее неформальные связи.

Женька была гибкой и подвижной как ртуть. В прошлом любительница бардов, сейчас она предпочитала рок и даже сама отлично играла на гитаре и пела песни собственного сочинения. А кроме этого постоянно тусовалась среди журналистской братии, в художнических кругах и водила множество знакомств в основном с фотографами, стилистами и их моделями. Однажды я встретил Женьку на одном официальном рауте глянцевого журнала и был очень удивлен ее изысканным нарядом, прической и макияжем, которые сделали мою давнюю подругу совершенно не похожей на себя. Обычно она носила какие-то немыслимые артхаусные хламиды поверх потертых джинсов и футболок. А прической и вовсе пренебрегала, так что на голове ее всегда царил художественный беспорядок. Впрочем, все это вполне удовлетворяло лично мой художнический вкус. Думаю, она нравилась многим своим знакомым, круг которых у нее был очень и очень широк.