Текст книги "Повести"

4. Одиночество

*** 1

На работе Усольцева называли Владимир Николаевич, друзья звали Володькой, сестра язвительно дразнила Вовчиком, мама говорила – Володюшка, отец – Вовка. Усольцеву было как бы всё равно, кто и как его называет. Слишком много людей его всегда окружало. С некоторых пор ему даже стало казаться, что количество их чрезмерно.

На работе он отучил подчиненных лезть к нему в кабинет по каждой мелочи, все они теперь писали ему в чате. К родителям он и раньше редко ездил, сейчас же и вовсе по месяцу не бывал. Приходя домой, видел, что мать оставила ему в холодильнике еду, а на столе записку. Но не отвечал. Звонить она опасалась, не хотела отрывать от дел по пустякам. С друзьями Усольцев тоже встречался теперь редко, чуть ли не три-четыре раза в год, преимущественно на дни рождения. Сестра иногда приходила и оставалась ночевать. Так ей было ближе утром добираться в головную фирму, куда она регулярно отвозила отчеты. Усольцев хмыкал на это:

– В век цифровых технологий вы все еще на бумаге все дублируете?

Сестра фыркала в ответ:

– Не твое дело! – и уходила в свободную комнату.

Всего комнат было три, в одной Усольцев спал и работал за компом, одна пустовала, там останавливались гости, и ночевала сестра, когда приезжала. Еще имелась гостиная и кухня-столовая. Он покупал эту квартиру с мыслью, что когда-то заведет семью. Но уже почти 10 лет с момента ее приобретения семью так и не завел.

Все эти годы он готовился к новой жизни, приобретал мебель, менял бытовую технику, дважды обновлял интерьер. И эти надежды не позволяли ему сильно страдать от одиночества. До сегодняшнего дня.

Усольцев вернулся с работы, поужинал, включил телевизор, где шли вечерние новости, и задумался. Квартира впервые показалась ему пустой. Да, конечно, мебель никуда не исчезла, и техника, книги, картины, предметы интерьера – все находилось на месте. Но отчего-то Усольцев ощущал какой-то провал во времени и пространстве, окружавшем его. Это началось еще на работе. Несмотря на снующих по коридорам сотрудников, мерный шум разговоров и различных офисных звуков, его подтачивало какое-то холодящее внутренности чувство. А вечером, войдя в лифт, он ощутил этот провал уже отчетливо. Наверно, это и есть пресловутый возраст Христа, подумал Усольцев. Время подводить итоги сделанного и думать о будущем. Но будущее маячило каким-то неясным пятном без четких контуров и не сулило никаких изменений. Усольцев перебирал в уме всех своих друзей, знакомых, сослуживцев и даже тех, кого часто видел в департаменте, но с кем не был знаком лично. Об этих людях он часто думал и мысленно прикидывал, как они могут жить, имеют ли семьи и какие, имеют ли детей, строят ли планы и т. п. Потому что о друзьях, знакомых и сослуживцах он и так все знал, и они не представляли для него особого интереса. Усольцев ловил себя на мысли, что провал, который он стал ощущать, это не что иное, как страх потери вкуса жизни. Ведь о чём бы или о ком он ни думал, ничто не вызывало в нем живых эмоций. Все было пресным, предсказуемым и потому неимоверно скучным. Правда, скука эта имела какие-то злобные оттенки, которые меняли и обесценивали все изображения его жизни.

Когда он учился в универе, то хотя бы влюблялся и даже подолгу встречался с девчонками. Ну как подолгу, месяца по три. Но тогда и его друзья, и те же девчонки ни о чем не парились, меняли партнеров, влюблялись снова и снова. Были и девичьи слёзы и пьянство от неразделенной любви парней, правда, к третьему курсу Усольцев несколько поостыл не только к однокурсницам, но и к новеньким с первого и второго курсов. Хотя многие из них отличались и внешностью и умом. Глупые в универе, где он учился, не удержались бы, да и поступить туда было непросто. Но все они почему-то перестали привлекать его. Ему даже секса не хотелось, что крайне удивляло двух его близких дружков, с которыми он общался до сих пор. Правда, лучший друг у него появился на сборах, проводимых военной кафедрой. С Сашкой они как-то сразу сблизились и могли подолгу болтать обо всем на свете. И о девушках тоже. Между прочим, Сашка в свое время признавался Усольцеву, что ему вузовские девицы также поднадоели.

Позвонила сестра и сказала, что заедет.

– Зойка, еду какую-нибудь привези, – сказал Усольцев, на что сеструха ответила:

– Закажи доставку. У меня с собой сумка с папками и я на каблуках.

Когда она заявилась, курьер уже все доставил, и Усольцев накрыл стол и достал бутылку вина. Сестра очень удивилась:

– Что с тобой?

– Да нет, ничего. Просто давно вместе не сидели, не общались. Все время только злишься на меня. Мы ведь в детстве не разлей вода были.

– Были. Только детство давно прошло.

Помыв руки, она села за стол и сказала:

– Ну что ж, наливай. Выпью с тобой. А то что-то ты потерянный какой-то последнее время.

– Заметила?

– Заметила уже давно. Но к тебе ж на козе не подъедешь, начальником заделался, никого не видишь.

– Почему, вижу. Даже переживаю.

– Интересно, о чём же?

– О том, например, что тебе уже 26, а ты ни с кем не встречаешься.

– Еще один. Мало мне того, что мать каждый день пилит.

– Я не пилю. Ни слова тебе не говорил до сегодняшнего дня. Но странно мне это. Ты ведь очень симпатичная и умная.

– Вот именно. Поэтому всяких придурков то и дело отшиваю.

– А, вот оно что. То есть спросом у парней пользуешься.

– Ты чего это взялся за меня? Про себя лучше расскажи. 33 года и ни с кем!

– Почему ни с кем? Были у меня всякие.

– По моим наблюдениям давненько никого. Года два-три.

– Да. Работы много. И знаешь, пустые все, не вижу никого, кто мог бы меня привлечь.

– Понятно. У меня та же история. Так и останемся с тобой одиночками.

– Ты точно не останешься. У меня дружок один верный есть, ты его не знаешь. А я давно хочу тебя с ним познакомить. Почему-то уверен, что вы поладите.

– Дружок? У тебя? Ты ж всех разогнал по шхерам, только на дни рождения и ездишь к ним. А с годами такая дружба, знаешь ли, сохнет и на-нет сходит.

– Да, ты права. Но Сашка не такой. С ним я могу обо всем говорить. И говорю. Часто по скайпу общаемся, когда встретиться не удается.

– И чем же он так хорош, что ты меня с ним познакомить хочешь? Одного ума и того, что он твой дружбан, мало. Он должен мне понравиться.

– Взгляни для начала, – сказал Усольцев и вывел на экран мобильника фото Сашки. Зоя уставилась на это фото и долго молчала. Потом взглянула на брата, покраснела и ушла в ванну.

– Ты чего это, – удивился Усольцев. Сестра некоторое время не отзывалась, потом вышла и снова взяла фужер с вином:

– Вот не отнять у тебя этого, с детства ты меня всегда лучше всех знал.

– Так ты ж младшая, мне по всему защищать тебя приходилось. А шкодила как! Помнишь, я на себя все твои художества брал перед родителями.

– Да, да… чего об этом вспоминать. Друг твой… он какой? Расскажи.

– Так что, понравился?

– Отстань. Просто расскажи и всё. С кондачка такое не решить – понравился или нет. Это ж просто фото.

– А он такой, поверь! Как на фото. Мы на военных сборах с ним сблизились, болтали обо всем, ржали над анекдотами как жеребцы, лопали в три горла, шутковали. Нам, между прочим, в отряде все завидовали.

– Завидовали? Чему?

– Ну, то, что мы так сдружились и ни минуты не скучаем. Он же балагур и весельчак, в КВН играл, потом приколы стал писать для квн-щиков. Но главное, умный он. Умнее меня уж точно.

– Умнее тебя?! – изумилась Зойка, – Неужели ты кого-то умнее себя признал?

Потом, когда она уже третий фужер вина допивала, спросила:

– Вовчик, я, правда, могу ему понравиться?

Усольцев ухмыльнулся и кивнул:

– Сто пудов. Ты его типаж. Красотка.

– А по характеру… ну там, привычки, голос… я ж злая.

– Да какая ты злая. На меня – это не считается. Я как бы твое зеркало, альтер-эго. Потому и злишься. Ну, так что? Хочешь познакомиться с ним?

– Хочу. А он?

– Он еще не в курсе.

– Вот же… зачем ты тогда мне наворотил здесь про знакомство?!

– Пойми, фактор неожиданности! Он наверняка в тебя врюхается. В отличие от меня, у него все нормально с этим, не выгорел как я.

– Хорошо, если так. Но ты… считаешь, что выгорел? Тебе всего 33.

– Уже 33. Почувствуй разницу.

– Вовчик… так ты это… ну если тебе грустно, обращайся. Я ж не всегда злая.

– Мелкая, свои проблемы решай. Я твой старшой, мне по штату полагается самому выкарабкиваться.

Встречу запланировали на среду. Зойка по любому, в связи с работой, собиралась снова заночевать у брата, а он пригласил Сашку посидеть, пива выпить. Про знакомство Усольцев умолчал. А когда он все-таки представлял их друг другу, оба они словно забыли о его существовании.

– А я ведь помню тебя! – воскликнул Сашка при встрече, – Только ты маленькая была, лет 16-ти. В школе еще училась. Но вы с Вовкой и сейчас ужасно похожи!

Усольцев ревниво заметил, что Сашка не сводит с его сестры глаз. Странно, подумал он, я ведь рад тому, что Зойка ему понравилась. Почему же ревную? Причём, обоих.

На улице стояла отличная погода, Сашка пригласил их прогуляться. Усольцев, как и было договорено с Зойкой, отказался, чтобы они ушли вдвоем. Он чувствовал, что после этой прогулки их жизнь изменится. И его жизнь в том числе. Когда-то, еще на сборах, Сашка, смеясь, сказал ему:

– Если б ты был девчонкой, честное слово, женился бы на тебе. Ты по всему мне подходишь, даже в мелочах. Мне даже запах твой родным кажется. Мы наверно с тобой братья, просто так случилось, что у разных родителей оказались. Вдруг нас в роддоме разлучили? А то, что внешне не похожи, так и двойняшки не всегда бывают близнецами.

А Зойка все детство вплоть до 12 лет твердила, что хочет замуж только за брата, что он самый лучший и красивый. И вот теперь эти двое ушли на свое первое свидание.

Усольцев почувствовал боль в сердце. Ну вот, подумал он, возраст дает себя знать. Хотя какой там возраст, всего 33 года… Наверно, я сам виноват, ни на кого не гляжу, никого не ищу. Но как искать? На свиданиях вслепую? Через интернет? Через агентства? Чушь какая-то. Может, у Зойки кто есть из девчонок? С этими мыслями он не заметил, как выпил все пиво. Посмотрел на пустые банки, накинул ветровку и решил сходить в магазин и подкупить еще.

Обычно он не заходил в такие мини-магазинчики, закупался в супермаркетах или вообще просто заказывал доставку продуктов на дом. За прилавком сидела грустная продавщица. Увидев его, она вскочила и радостно улыбнулась.

И откуда такая радость? Покупателей что, совсем нет, я единственный? Усольцев оглянулся, но трое или четверо покупателей выбирали товары на стойках. Помещение, хоть и небольшое, хорошо освещалось, витрины и стойки выглядели очень опрятными, так же как и продавщица. Усольцев внимательнее взглянул на нее. Она в ответ приветливо смотрела на него широко раскрытыми девчоночьими глазами:

– Что-то желаете кроме пива?

– Да, – сказал Усольцев, – Какие-нибудь снеки на ваш вкус.

Продавщица перепугалась:

– Я…я не знаю, что вам предложить. Я пиво еще никогда не пила. Мне папа не разрешает. Поэтому не знаю, какие снеки лучше.

Усольцев взглянул на нее очень внимательно. Господи, да ей же лет 18 от силы.

– И вам разрешают спиртное продавать?

– Мне не разрешают. Я всегда Ольгу Петровну зову.

Ольга Петровна не заставила себя ждать:

– Какие-то проблемы?

– Нет. Вот, попросил посоветовать какие снеки лучше взять к пиву, – ответил Усольцев.

– Что же ты, Женя? – посмотрела она на девочку, – Возьмите чипсы Принглс, они самые лучшие и упаковка удобная. Или кальмаров вяленых, если запаха не боитесь.

Когда он расплатился и вышел на крыльцо, то услышал, как Ольга Петровна сказала напарнице:

– Все, иди домой. А то мне твой папаша по первое число накостыляет, что допоздна тебя здесь задержала.

Усольцев отошел в сторону и решил дождаться продавщицу. Она вышла почти следом, только форменный фартук сняла и сумочку взяла. Усольцев шагнул к ней и сказал:

– Вам наверно влетело от Ольги Петровны? Простите, я не хотел.

Девочка снова посмотрела на него широко распахнутыми глазами:

– Нет-нет, что вы. Это моя родная тётя. Так что не беспокойтесь. Но все равно спасибо.

После этого она шустро побежала на остановку, куда в это время подошел автобус. А Усольцев побрел домой.

Сашка проводил Зойку до квартиры только к часу ночи и умчался, потому что с утра ему нужно было ехать на работу. Зойка прокралась в комнату, где обычно спала, но Усольцев открыл ее дверь и спросил:

– Ну и как? Правильно ли я все понял?

– Вовчик, ты просто золото. Где ты скрывал его от меня столько лет?

– Я его не скрывал. Многих ли моих знакомых и друзей ты знаешь? Они все намного старше тебя, у некоторых давно уже семьи, дети. Не люблю смешивать в одну кучу людей с разными интересами. Да и у тебя до последнего времени довольно-таки бурная жизнь шла, я даже не предполагал, что тебе кто-то со стороны нужен.

– Саша мне про вашу дружбу многое рассказал. Знаешь, как он дорожит тобой.

– Знаю. Так что у вас с ним?

– Что ты, в самом деле… ну-у… целовались. Пока все.

– Понятно. Он ведь, как и я, старше тебя на 7 лет. Я даже не думал, считал, что тебе со сверстниками интересней.

– Они все конченные придурки. А Саша… Вовчик, я влюбилась, понимаешь. Просто полный отвал башки.

– Да понял я, понял. И очень рад, лучшего мужа тебе не найти. Хотя бы слушаться его будешь как более старшего и умного. А то все я, да я. Как нянька.

– Сразу уж и мужа… Мы первый раз встретились.

Зойка подошла и прижалась к груди Усольцева, он обнял ее и сказал:

– Может, у тебя и для меня кто на примете есть? Глядишь, двумя парами начнем романы крутить.

– Ну… не знаю. Абы кого тебе я точно не хочу, ревновать буду страшно.

– Поздно уже, спать ложись.

Сашка позвонил Усольцеву утром, пока тот вел машину:

– Братан! Я в ауте! Она такая….Но ты точно не против?

– Я рад, Сашка, рад. Она по уши в тебя влюбилась. Причем сразу, еще по фотографии. Я на мобильнике ей тебя показал, так с ней чуть обморок не случился.

– Серьезно? И даже ничего мне не сказал.

– Да не успел. Все так быстро закрутилось.

На работе Усольцева завалили делами, но он в какие-то моменты как бы замирал и прислушивался к своим ощущениям. Однако провал никуда не девался, немного сжался и всё. И это означало, что он только и ждёт момента, чтобы поглотить Усольцева с потрохами. Откуда это болезненное чувство, думал Усольцев и не мог понять. Да, конечно, сейчас он одинок, в смысле того, что не имеет более или менее постоянной партнерши. Хотя на самом деле никакой не имеет. И главное, не хочет иметь. Неужели я становлюсь асексуалом, прикидывал Усольцев так и эдак, но что-то тут не сходилось. Его по-прежнему возбуждали порно-ролики, да и просто мелькающие на экране телевизора виды полуобнаженных моделей, рекламирующих белье и косметику. Однако видеть дома какую-нибудь жену-домохозяйку ему казалось верхом абсурда. Он настолько уставал после работы, что в будни ему хотелось вечером дома только покоя и тишины. И как это женатики выдерживают свою суматошную жизнь? Немного подумав, Усольцев вызвал к себе заместителя. Коротков как всегда тут же нарисовался.

– Слушай, Валентин, можно вопрос не по работе? – спросил его Усольцев. Коротков удивленно приподнял брови, но кивнул.

– Ты ведь женат? И ребенок у тебя не так давно родился. Скажи…. как это – быть женатым? Сильно напряжно?

Коротков задумался, но ответил:

– Конечно, напряжно. Жена – это ж постоянные требования и бесконечные задания. А не выполнишь, обиды. Работа твоя при этом никак не учитывается, устал или нет, ее не волнует. Вошел в квартиру – забудь обо всем другом, кроме дома и семьи. Иногда разуться не успеешь, как тебе ребенка в руки или пакеты с мусором на вынос, или задание в магазин срочно сгонять. Полное рабство.

– И как ты выдерживаешь?

– Да вроде нормально.

– Привык?

– К этому трудно привыкнуть, каждый день ведь что-то новое и обязательно срочное. Просто принимаешь это или не принимаешь. Если не принимаешь, остается только развод.

– А ты, значит, принимаешь?

– Ну как бы да.

– А какие-то условия поставить?

– О чем ты? Я ж ее люблю. Какие могут быть условия?

– Разве после свадьбы любовь не превращается в привычку?

– У меня за пять лет не превратилась. Даже не представляю, как бы я жил без нее.

Усольцев представил себя посреди суматохи под названием семейная жизнь, и понял, что это точно не для него. Однако стоило Короткову уйти, на Усольцева вновь навалилось противное ощущение провала в пространстве. Какое-то просто виртуальное чувство, холодящее металлическими поверхностями. Словно пропасть посреди кабинета. Хотя секретарша, принесшая ему чай, даже не заметила, что прошла прямо по центру провала, который вытягивал из Усольцева жизненную энергию.

*** 2

Две недели Усольцев исправно пытался бороться с провалом, который назвал своей личной черной дырой. И которая то сжималась, то разрасталась. Иногда ему даже казалось, что он почти ее победил. Накупал спиртного, подарков Зойке и Сашке и вкусной еды для совместного ужина с ними. Но все заканчивалось в его спальне, куда он отправлялся после их почти ежедневных пирушек. Черная дыра приоткрывалась словно глаз, обрамленный ресницами, и смотрела ему прямо в душу.

– Что тебе надо? Отстань, отпусти… жил ведь нормально, радовался, так нет же…

Его разбудила Зойка, которая услышала бормотания брата во сне и вошла к нему ночью:

– Вовчик, ты весь горишь. Выпей лекарства.

Усольцев открыл глаза и схватил сестру за руки:

– Заяц, слава богу, ты здесь.

– Да что такое? Ты бредил во сне.

Она заставила брата выпить разведенный жаропонижающий напиток:

– Ты кого-то просил – отстань, отпусти. Что тебе такое снилось?

– Зоя, у меня одна напасть появилась. Хотя…. тебе это ни к чему. А где Сашка?

– Ушел еще вечером. Ему завтра в область по работе ехать. Но все-таки, что с тобой? Почему это мне ни к чему? Говори все как есть!

– Ладно, ладно. Потом расскажу. Башка трещит.

– Хорошо, поспи. Температура должна упасть. Я дверь открою, чтобы слышать тебя.

– А ты почему не спишь?

– Фильм смотрю. Скоро лягу.

В открытую дверь он видел ее в профиль, сидящую на диване и поджавшую под себя ноги. Такая вся ладненькая, красивенькая. Сейчас, когда они уже готовились к свадьбе, она стала еще красивей. Словно изнутри вся светилась.

– Зоя, – позвал он ее. Она обернулась к нему, но он передумал, не захотел мешать ей. Видно, фильм ее очень увлек.

Когда они поженятся, я останусь совсем один, подумал Усольцев и отвернулся к стене, опасаясь того, что черная дыра наползёт на него и поглотит полностью. Хорошо, что из гостиной слышались звуки фильма, который смотрела Зойка. Иногда она смеялась, иногда вскрикивала. Она всегда была слишком эмоциональной.

Он проснулся часа в три ночи. Зойка уже давно спала в гостевой комнате. Усольцев походил по квартире безо всякой цели, потом сел на диван. Интересно, а та девчонка учится где-то, подумал он. Хотя… зачем она мне. Лет 15 разницы у нас. Меня точно педофилом посчитают. Да и что в ней такого? Папа, видите ли, ей пиво не разрешает пить. Кто в таком возрасте папу слушается? Может, у нее матери нет, тогда конечно. Папа… странно все это, и она странная. Современные подростки сейчас слишком наглые, откуда она такая взялась, как из пятидесятых годов, только белых носочков и воротничка не хватает. Хотя нет… одета она была со вкусом и часики на руке – дорогие, это точно, сразу в глаза бросились. Небось, папин подарок.

Усольцев чертыхнулся и стал думать об одной знакомой, которая возникала в его памяти первой при мысли и браке. Анеля… Странное имя, но девуля симпотная и фигурка, и все остальное. Из лицензионного отдела. Когда он приходит туда, она глаз с него не сводит. Тааак. Что я помню о ней, подумал Усольцев. Красивый лиловый маникюр, нежнейшая шифоновая блузка, стройные ноги. А глаза? У продавщицы он отлично запомнил широко распахнутый взгляд и цвет глаз – голубой. А вот у Анели… нет, сейчас не вспомнить. Главное, лицо миловидное. И грудь присутствует. Чёёёрт!… зачем мне всё это?! Меня даже переспать с ней не тянет. Вполне могу обойтись.

Он решил съездить к родителям и как бы ненароком поговорить с матерью. Она всегда понимала его и жалела. Несколько раз начинала разговор о том, что жениться ему пора. И говорила, что на примете у нее есть кое-кто для него. Мать работала в детской библиотеке, а там всегда имелись воспитанные на русской литературе положительные девочки.

Усольцев заехал в библиотеку после работы. Мать удивилась, но обрадовалась. Наверно, догадалась о цели его приезда, потому сразу же представила ему двух молодых библиотекарш. Усольцев пробормотал что-то вроде «очень приятно» и посмотрел на мать укоризненно.

– Пойдем в нашу чайную, меня подменят, – сказала она ему. Налив сыну чашку чая, она внимательно на него посмотрела:

– Володя, ты какой-то расстроенный.

– Да нет, мам. Просто давно тебя не видел, вот и решил заехать. Да и Зойка скоро к своему переедет, некогда будет со всей этой свадьбой.

– Не понравились тебе наши девочки? Есть и еще одна, правда, она на подработке, потому что учится в институте. Работает у нас только по выходным. Говорит, что ей для практики полезно с детками общаться. Хорошая девочка и красивая.

– В выходной я уж точно не приеду к тебе сюда, – сказал Усольцев, пригубив чай.

– Могу ее фото показать на смартфоне, – сказала мать и поискала в папке изображений нужную картинку. Усольцев устал за день от своих мыслей, рядом с матерью он надеялся получить от них освобождение. Она ведь всегда спасала его своим уютным мировоззрением – библиотечная тишина, обязательная красивая блузка с накрахмаленным воротничком и позитивное отношение к жизни, несмотря ни на что.

– Вот, посмотри, – протянула она ему свой телефон. Усольцев глянул мельком, но тут же схватил ее мобильник и уставился на фото.

– Ее Женя зовут?

– Да, – ответила мать удивленно, – Ты знаешь ее?

– А где она учится, если у вас подрабатывает для практики? – спросил Усольцев.

– Кажется, на педагогическом. Хотя, читает английские книжки. У нас практикуются по субботам чтения для детей.

– Я не знаю ее, просто столкнулся недавно, она своей тете помогала в магазине на кассе. Я услышал, как тетя ее по имени назвала. Вот и все. Меня удивило совпадение.

Впрочем, совпадение было вполне объяснимым. Библиотека находилась не очень далеко от дома, где жил Усольцев, так же, как и магазин, где он встретил Женю.

– Ладно, мам, пойду я. Что-то голова разболелась. Наверно, после работы устал, – сказал Усольцев.

– Конечно, конечно. Тебе отдыхать нужно, ты слишком много работаешь, – засуетилась мать, провожая его.

Уже дома Усольцев вдруг подумал:– Странно, что мать не посчитала Женю слишком молодой для меня. Увидеть Анелю сегодня ему не удалось, хотя обманывать себя Усольцев не хотел. Он специально послал Короткова в лицензионный отдел, чтобы не встречаться с ней. И вообще мысленно почти шарахался в офисе ото всех девиц, стреляющих глазами в его сторону. Мне ведь нужна подходящая девушка, думал он, почему же меня так колбасит от них?

Ему опять захотелось выпить. Но посреди недели он старался не нагружаться, поэтому подумал о двух-трех банках пива. Однако в холодильнике на эту тему ничего не нашлось. Он быстро оделся и даже вышел, но тут же сделал шаг назад. Ты просто захотел опять увидеть эту студентку, подумал он. Да нет, пива хочу, вот и все. Даже не в тот мини-магазинчик пойду, а дальше, в супермаркет.

Однако дорога к супермаркету лежала мимо того самого магазинчика. Усольцев набрал в легкие воздуха и хотел пройти мимо него широкими шагами, но ноги предательски сами замедлили ход, а совсем рядом, не доходя всего метров пяти, остановились и развернули Усольцева лицом ко входу в магазин. Постояв минуту, Усольцев все-таки вошел внутрь. Слава богу, Жени за прилавком не было. Сейчас там находилась та самая тётя. Усольцев независимо прошел к стойкам с пивом, выбрал себе четыре банки и направился к кассе. После некоторой заминки он поздоровался с Ольгой Петровной и оплатил покупку. Хотел уже идти, но она вдруг сказала:

– А Женя вас все ждала. Вы же какой-то блокнот случайно оставили, хотела вернуть вам лично.

Усольцев не удивился, хотя никакого блокнота он в магазине не забывал.

– Вот ее телефон, – просила передать вам, если появитесь, – сказала Ольга Петровна.

Он взял бумажку с номером телефона, кивнул и вышел. Некоторое время, пока шел домой, он раздумывал, чего же она хотела, придумав несуществующий блокнот. Придя домой, он также все думал об этом, но потом все-таки позвонил. На звонок долго не отвечали, но вдруг в трубке послышался женский почти истеричный крик:

– Я все отцу расскажу! Ты завалила два зачета со своими подработками! Он ведь запретил тебе это.

После этого связь оборвалась. Усольцев сел и стал ждать. Еще раз позвонить? Но на том конце семейная разборка. Он может помешать. Какая-то женщина, наверно, мать, явно ругала Женю, и если позвонить, эту сцену можно прервать. Именно поэтому Усольцев вновь позвонил. Ответила уже Женя, которая плакала навзрыд.

– Где ты сейчас? Пришли свой адрес и жди меня, – сказал в трубку Усольцев и дал отбой. Через пару минут пришло сообщение с адресом. Усольцев оделся, вышел и сел в машину. Ехать пришлось минут десять. Он припарковался во дворе дома, указанного в смс, и написал, что приехал. Она выскочила из подъезда, надевая ветровку на ходу, с распущенными волосами, с опухшим от слез лицом. Он вышел, открыл ей дверь и сам застегнул на ней ремень безопасности.

– Потом все расскажешь, – сказал он и завел двигатель. Женя то и дело всхлипывала. Усольцев протянул ей упаковку салфеток, и она немного успокоилась.

Когда они приехали и Усольцев припарковал машину, то просто сказал:

– Пошли, – и взял ее за руку.

Женя молча пошла, все еще вытирая салфетками жидкость из носа. В квартире он показал ей, где ванная и включил воду. Некоторое время нежданная гостья находилась там, потом вышла, уже умытая. Волосы она заплела в достаточно длинную и толстую косу. Когда он видел ее первый раз, тогда, в магазине, волосы ее были аккуратно уложены и заколоты сзади. Он даже не подумал, что они такие длинные и пышные.

– Садись и выпей воды, – сказал Усольцев, – А теперь спокойно все расскажи.

– Меня… мать… она…, – рассказа не получилось, Женя опять заплакала.

– Насколько я услышал, ты завалила два зачета.

– Да. Но я их сдам, я просто… просто… в срок не смогла.

– Почему твоя мама увидела в этом такую большую проблему?

– Отец в отъезде, а мать…, – Женя взглянула на Усольцева.

– Меня зовут Владимир Николаевич. Можешь называть просто Владимир.

– Понимаете, Володя, она моя мачеха. И ей все равно, сдала я или завалила зачеты. Наша ссора произошла из-за другого. Зачеты явились для нее лишь предлогом. Мне сейчас трудно говорить. Можно я потом?

– Хорошо. Хочешь поесть? Или пива? Ах, да… тебе же папа не разрешает. Тогда сок? Или лимонад?

В итоге сошлись на чае. Усольцев разогрел готовое блюдо из тех, что привез курьер быстрой доставки еды, и налил чай – себе и Жене. Она поела, взяла чашку с чаем двумя руками и стала отпивать по глотку.

– Спасибо вам, – сказала она, – Я наверно пойду.

– Куда? Тебя отвезти?

– Нет, нет. Я и так столько времени у вас заняла.

– Про мачеху не хочешь рассказывать? И куда пойдешь?

– Пока не знаю.

– Значит, не домой?

– Она снова начнет… Ее бесит, что папа сделал на мое имя какие-то бумаги. А код от его сейфа знаю только я, ей он не доверил. И теперь она пытается любым способом опорочить меня перед папой, показать ему меня безответственной по отношению к учебе.

– И скоро твой отец вернется?

– Он срочно уехал, так что не знаю. Все последнее время они ругались.

– Ты можешь ему позвонить?

– Да, могу. Но ведь я действительно завалила два зачета и пока их не пересдала. Все началось с того, что она потребовала у меня код от сейфа. И даже это мне оставила, когда схватила за руку, – Женя показала синяк.

– Думаю, что тебе следует позвонить отцу и все рассказать. Можешь уйти в ту комнату и поговорить с ним.

Какое-то время она набирала номер, потом с кем-то поговорила. И вышла из комнаты бледная, с трясущимися руками.

– Что случилось?

– Папа, оказывается, приехал еще вчера, но попал в больницу. И она это знает, но ничего мне не сказала. Его помощник говорит, что у папы предынфарктное состояние, он в реанимации.

– Хочешь поехать к нему?

– Помощник сказал, что меня все равно не пустят. Про код сейфа помощник сказал ни в коем случае не сообщать мачехе. А лучше забрать оттуда все бумаги и спрятать в надежном месте.

– Поехали, сделаем это. В моем присутствии твоя мачеха не посмеет тебе помешать.

Усольцев позвонил Сашке и договорился, что тот поедет с ними. Пока они ждали Сашку, Женя задремала в кресле.

***3

Когда приехал Сашка, Усольцеву пришлось разбудить свою случайную подопечную. Глаза и губы у нее были опухшими от недавних слёз. Она поздоровалась и теперь ждала, что скажет Усольцев. Он чувствовал, что она полностью во всем ему доверилась. Ну вот, подумал он, я для нее всего лишь очень надежный дяденька, и о чем ты, дурак, думал давеча, прикидывал даже, что разница в возрасте у вас великовата.

Они втроем договорились, что первым в квартиру войдет Сашка, оценит обстановку, потом войдут Усольцев и Женя, заберут документы и уйдут. Сашка будет замыкающим.

Супруга Жениного отца оказалась девицей лет 35-ти. Она опешила, увидев сначала Сашку, а потом и Усольцева с Женей. Однако ничего не сказала, села и просто наблюдала за их действиями.

– Ты хоть в курсе, что твой отец в реанимации? – спросила она Женю.

– Да! А вот ты почему мне ничего не сказала? Тебя только код от сейфа интересовал?

– Там его страховое свидетельство, я хотела в клинику отвезти. А ты думала, что мне твои бумаги на наследство нужны? Да ведь это просто бумажные копии, оригиналы все в электронном виде в его личном кабинете на компе и подписаны усиленной цифровой подписью. Мне ничего не нужно, меня он достаточно обеспечил. Неужели ты думала, что я крысятничать начну, когда он заболел?! Ты лучше своей родной мамаше сообщи о его состоянии. У меня ее контактов нет.

Усольцев внимательно слушал и наблюдал.

– А тётя уже знает о папе? – спросила Женя.

– Да. Я ей позвонила. Это ты убежала, я даже сказать не успела. Ты что, и ночевать дома не останешься? Когда такое было? Твой отец не позволил бы…

Женя взглянула на Усольцева, и он ответил за нее:

– Сегодня она переночует у меня. Запишите мой телефон.

Жене он сказал:

– Возьми все необходимое на день-два. Тебе же завтра на учебу с утра?

Она кивнула и исчезла в своей комнате.

– А вы кто Евгении? Тоже родственник, о котором я не знаю? – спросила женщина.