Текст книги "Повести"

– Да, я знаю эти его сумасбродные планы и не позволю им исполниться. Поверьте, у меня есть для этого возможности. Вижу, вы наняли охрану, это очень кстати. И найдите ей хорошего психотерапевта для постоянных сеансов. Не жалейте средств – я все оплачу.

– Спасибо вам! – сказал я, провожая ее до двери. После этого она протянула руку к Саше и поправила прядку, выбившуюся у той из прически. С этим и ушла.

– Ты хотя бы обняла ее на прощанье, – сказал я Саше, когда дверь уже закрылась.

– У нас никогда не были приняты всякие нежности, – ответила она и только сильнее прижалась ко мне.

В пакете, подаренном Сашиной матерью, лежало 200 купюр по 500 евро.

***29

Среда4

Весь вечер мы работали над проектами. Я видел, что Саша до сих пор напряжена, но она все отрицала и упорно сидела за ноутом.

– Ты же сам говорил, что нужно быстрее доделать работу, – увиливала она от разговора. Слава богу, ее хотя бы не трясло как обычно. К пачке с деньгами она отнеслась совершенно равнодушно, просто пошла, чтобы положить ее в небольшой сейф в моем секретере, где у меня также хранились наличные. И вдруг выскочила из кабинета, держа в руках какой-то счет:

– Что это?!

Я удивленно взглянул на нее, но увидел, что держит она квитанцию по квартплате, которую я забыл среди бумаг у себя на столе.

– Тут указано, что владелец квартиры – я! И прописана также только я одна! Зачем ты это сделал?! – крикнула Саша.

– Я всегда выполняю свои обещания, – ответил я и попытался ее обнять. Но она стала сопротивляться:

– Зачем?! Твой отец и так не доверяет мне, думаешь, я не вижу?! Ты хочешь меня бросить? Поэтому переоформил на меня квартиру?

– Ты совсем с ума сошла? Бросить? Даже не надейся! Мнение моего отца меня совершенно не интересует, а вот твой отец наверняка узнает о квартире, пусть убедится, что я не имею никаких корыстных целей в отношении тебя.

Она не плакала, просто уткнулась лицом мне в грудь. Обнимая ее, я чувствовал, что она больше не дрожит, как раньше.

– Ты должна мне верить безо всяких условий, что бы ни произошло. Так же, как я верю тебе.

– Хорошо, – тихо сказала она, – А где тогда ты прописан?

– В родительской квартире. Я оттуда даже не выписался в свое время. Когда родители развелись и отец уехал в Швецию, перед этим он отказался от прав на квартиру, и они переоформили ее на меня и маму в совместную собственность. Потом покажу тебе ее – большая, в старом фонде, целых пять комнат. В одной когда-то была моя мастерская. Кстати, не слишком далеко от нас, всего две остановки на автобусе.

Все эти квартирные вопросы вновь вернули меня к мыслям о наших с Сашей родственных связях. Странно, но точно так же, как я был совсем не похож на своих родителей, Саша тоже не имела особого сходства ни с отцом, ни с матерью. У Сашиной матери были светлые волосы и карие глаза. Слишком официальный вид, сдержанный макияж и манеры лишали ее облик теплоты, хотя невозможно отрицать внешней привлекательности этой дамы. Она казалась выше Саши ростом, но, скорее всего, из-за каблуков. Наверно Саша копировала ее офисный стиль в одежде, однако выглядели они настолько разными, что с трудом можно было предположить их кровное родство. Отец Саши также ни в чем не имел сходства с дочерью. От природы черноволосый, к своему возрасту он имел седые виски и склонность к полноте, хотя наверняка следил за диетой.

Оставалась бабушка, я видел ее на фотографиях, но по ним судить было крайне трудно. На фото она не выглядела классически доброй старушкой и внешне напоминала мне одну очень строгую преподавательницу из универа.

– А ты рассказала бабушке о нас? – спросил я Сашу.

– Нет еще, – ответила она, – До этого я только на летние каникулы приезжала к ней из Лондона. Но после окончательного возвращения в Россию я пока даже еще не видела ее. Отец почти сразу устроил меня в Оптиму, и я не смогла вырваться к ней в загородный дом, где после моего отъезда на учебу она теперь живет постоянно. Последний год давление у нее стало прыгать. Чтобы не волновать, я пока ни разу ей не звонила, послала только смс, что вернулась, но сильно занята, потому что теперь работаю в холдинге. Она уже привыкла жить, почти ничего обо мне не зная. Ее лишь мое здоровье всегда интересовало.

Только ночью моя упрямица расслабилась, я даже сумел рассмешить ее очередным рассказом о своих студенческих подвигах. А когда после секса мы уже почти засыпали, она шепнула мне:

– Ты нашел меня, теперь никуда не отпускай. Без тебя я просто погибну.

Меня разбудил тревожный сон. Я обдумывал, что делать с проектом Оптимы, за который мы уже получили аванс и по которому начали работы. Ситуация была щекотливой, хотя у нас имелся подписанный договор с условиями и сроками. Однако я опасался ситуации, когда напряженную и кропотливую работу моей команды могли просто не оплатить по приказу Вейсмана. Поэтому я решил, что мы приостановим все расчеты, а чтобы не попасть на штрафные санкции по договору, подготовим письмо с просьбой отсрочки сдачи проекта в связи с проф мероприятиями по ковиду. Мне очень не хотелось, чтобы мои сотрудники что-то узнали, а тем более, чтобы хоть как-то пострадали.

В ночной тишине хорошо думалось. Я смотрел на спящую Сашу и сердце мое сжималось. Теперешняя моя жизнь с постоянной тревогой, тем не менее, была очень счастливой, уютной и теплой, Саша во все вносила неповторимые ноты. Она очень радовалась приготовленной мною еде, привычно поддерживала чистоту в квартире и при этом вместе со мной много работала над проектами. Мы часто обсуждали фильмы, прочитанные книги, статьи в интернете и постоянно спорили по каждому поводу, хотя она почти всегда соглашалась со мной, словно сверяла знания, а главное, взгляд на вещи и окружающее, сформированные в универе, в чужой стране, с моими. Ведь все равно гимназия и колледж изначально воспитали ее, и эти основы было ничем не вытравить из души. Однако многое выдавало в ней слишком академическое европейское образование. Она даже не всегда понимала некоторые новые термины и жаргонные словечки последних лет, но быстро впитывала все незнакомое как губка. Главное, что логика и строй ее мыслей все-таки остались глубинно русскими, впитанными с Толстым, Чеховым, Достоевским, Тургеневым и всей русской культурой. Саша говорила, что именно это и не позволяло ей принимать многие догмы, прививаемые в универе. Она просто выдавала на тестированиях, экзаменах и собеседованиях то, чего от нее ждали преподаватели, внутренне совершенно не соглашаясь с ними по очень многим пунктам.

Перед сном на тумбочке возле кровати у нее всегда появлялась очередная англоязычная книга. Она старалась поддерживать свои переводческие навыки на должном уровне. Впрочем, до чтения доходило редко, поскольку почти ежедневный секс стал для нас нормой, а он каждый раз оставлял ее почти без сил.

Возможно, если бы мы спали порознь, все было бы иначе, но сейчас мне требовалось всегда ощущать ее у себя под боком. Только так я мог по-настоящему расслабиться и быть уверенным, что с ней всё хорошо. Она любила рассказывать мне о своих ощущениях и мыслях, которые рождались у нее, когда она училась в Англии, но слушать меня ей нравилось намного больше. Я чувствовал, что принимая мои мысли, она словно возвращается в свое отрочество, даже детство, и этим как бы отогревается душой. Ей предстояло еще многое для настоящего возвращения на родную почву, но только так я надеялся побороть ее неуверенность и страхи.

Единственное, что являлось намного сильнее ментальности, за 5 лет все же значительно искаженной зарубежным образованием, образом жизни и общением, были Сашины притягательность и чувственность, перед которыми я не мог устоять. Однако вся ее страстность слишком глубоко пряталась и находилась как бы под запретом. Хотя вряд ли это являлось приобретенным во время лондонской учебы владением правил строгого английского этикета и умением скрывать эмоции. Она многое знала о сексе из интернета, однако в реальной жизни оставалась слишком стыдливой от природы и сама первая не могла откровенно обнять меня или прижаться ко мне обнаженным телом. Но хотя бы перестала сопротивляться. От чего она точно была не в силах отказаться, так это от того, чтобы повсюду держаться за меня или за край моей одежды. Так она чувствовала себя под моей защитой.

В свое время, по ее рассказам, она очень боялась Лондона с его разномастной многоцветной толпой. Однажды, когда пришлось ехать в метро, чтобы не опоздать из-за пробок, ей стало там плохо, гувернантка даже скорую хотела вызвать. Впрочем, питерское метро в час пик сейчас ее вообще могло бы убить. Но мы с ней решили, что в будущем она постепенно освоит все виды общественного транспорта.

Нашу близость сейчас она принимала без сопротивления и каждый раз испытывала наслаждения от секса. Но это никак не развращало ее, не делало жадной до ласк и поцелуев. Это мне все время было ее мало, мой напор останавливал только страх причинить ей боль или слишком утомить. Правда, она не раз говорила, что ей нравилось, как раньше я почти силой брал ее, однако я быстро научился видеть приметы ее готовности, так что сила теперь не требовалась. Я бы мог назвать ее послушной и даже покорной в постели, если бы сам не ощущал себя словно на привязи, настолько сейчас был зависим от нее. Я улавливал любые ее, даже неосознанные движения, являвшиеся проявлениями ее тайных желаний. Именно они и рождали во мне возбуждение, с которым я совершенно не мог бороться.

Почему-то мне вспомнился наш давний разговор с Антохой. Он как-то поделился со мной сомнениями насчет одной своей любовницы:

– Не понимаю я баб. Ведь вижу, что она ни хрена хорошего со мной не ловит в постели, так зачем приходит, ложится и даже что-то там изображает – изгибается, стонет. Зачем ей это, скажи? Если для того, чтобы только захомутать меня, так не выйдет. Знает же, что я даже под расстрелом не соберусь жениться.

– Ну… наверно, чтобы чувствовать свою востребованность в качестве женщины, – предположил я. Хотя и сам иногда видел притворство в этом плане у некоторых своих партнерш. Но меня данное мало заботило, ведь все они были на один-два раза. Я не только не комплексовал по поводу того, смог или нет довести какую либо из них до кульминации, но даже не испытывал благодарности ни к одной из них за попытки подыгрывать мне. Я слишком хорошо улавливал любую фальшь, которая всегда отталкивала меня. А еще инстинктивно избегал опытных и изощренных в сексе особ, способных удовлетворять и удовлетворяться с любым партнером. Думаю, даже уверен, что меня такое наизнанку вывернуло бы от тошноты. К сексу на одну ночь я относился вполне прагматично, моей целью являлось получить разрядку после воздержания. Я не проявлял никаких нежностей, никогда не пытался ублажать своих партнерш, и даже не целовал ни одну из них. Обычно они все это делали сами.

С Сашей все было по-другому. Ей я старался доставить максимум чувственного удовлетворения и не мог припомнить ни раза, когда бы она не испытала со мной оргазма. В этом меня трудно обмануть, слишком хорошо я чувствовал ее. Хотя она крайне смущалась проявлений получения удовольствий от секса и всеми силами пыталась их у себя сдерживать. Но как было скрыть учащенное сердцебиение, возбужденные соски, дрожь тела, невольный румянец и прерывистое дыхание, а главное – ритмичные сокращения ее плоти, которые я отчетливо ощущал всякий раз, когда она уплывала от наслаждения.

Одно время я опасался частого секса, считая, что это может ей навредить. Но потом прочитал где-то, что оргазмы залог здоровья для женщины. Саша на эти темы не любила говорить, лишь коротко подтвердила мне эту информацию.

– Для меня главное – любишь ты меня или нет. Остальное не имеет значения. «Счастье мужчины называется: я хочу, счастье женщины называется: он хочет», – процитировала она и продолжила работу над проектом.

– Не слишком полагайся на Ницше. Мое счастье в том – чего хочешь ты, – ответил я ей на это.

***30

Четверг4

С самого утра я сидел на связи со своими юристами, потом по телефону общался с отцом, когда вдруг мне пришло сообщение. Отправителем был секретарь Сашиной матери.

«Будьте предельно осторожны, сегодня он может пойти ва-банк, его положение близко к критическому. По возможности оградите Сашу от волнений».

Я связался с охранной фирмой, и они запретили нам покидать квартиру, а также усилили пост еще на два человека. Нимбл приехал и остался с нами в квартире.

Между тем отец по телефону сказал мне, что ему не удалось встретиться с Вейсманом из-за резкого отказа этого господина.

– Не пора ли мне начать вмешательство по более жесткой схеме? – спросил он.

– Пока не нужно, – ответил я. Потом сообщил ему, что увеличил охрану. Он предложил опять встретиться и обсудить, что делать дальше, но мне было не до этого.

Саше на телефон стали поступать звонки от прежних сослуживцев и даже от шефа. Но я запретил ей отвечать на них. Тогда ее бывший начальник позвонил мне:

– Господин Федоров, я хотел бы с вами побеседовать. Можем ли мы встретиться?

– В ближайшее время точно нет. Если у вас есть что сказать, говорите сейчас.

– Вы прислали письмо об отсрочке работ по проекту. Но мы могли бы все урегулировать и без этого…

– Я должен быть уверен, что за выполненные нами работы оплата будет произведена без проблем. Мне известно о кризисе в холдинге.

– Да, у нас временные трудности… но вы же не станете расторгать с нами договор? Тем более что при строительстве только вы можете осуществлять авторский надзор.

– Мы готовы выполнять все условия договора, если с вашей стороны будет то же самое.

Я не мог понять, зачем он позвонил, ведь это не было таким уж спешным делом. Правда, говорил он крайне неуверенно, словно его все время отвлекали, и напоследок сказал:

– Передайте привет Александре. Надеюсь, здоровье ее в порядке. Сейчас слишком ветрено, да и дождь может пойти… Не думаю, что ей стоит сегодня гулять.

Я помолчал, но потом ответил ему:

– Я понял вас. Спасибо.

Между тем Нимбл оглянулся на Сашу, сидевшую в моем кабинете за ноутбуком над очередным дизайн-проектом. А потом незаметно махнул мне рукой, чтобы я подошел к окну. Внизу я увидел две машины моих охранников и их самих. Они перекрыли дорогу черному микроавтобусу, из которого появилось несколько качков в темной униформе. Настроены они были явно агрессивно. Я быстро выключил экран видеокамеры возле входной двери и прикрыл дверь в кабинет, чтобы Саша ничего не заметила.

– Это они? – тихо спросил я Нимбола.

– Думаю, да. Видно, решили взять количеством, – ответил он.

Но тут к стоянке возле моего подъезда подъехало сразу два полных полицейских фургона, и группа качков быстро ретировалась внутрь микроавтобуса. Одна из машин моей охраны освободила им проезд, и они покинули стоянку.

У меня отлегло от сердца, но по спине сползла холодная струйка пота. Я отправил смс секретарю Сашиной матери: «Он предпринял попытку, прислал микроавтобус с качками. Моя охрана блокировала их».

Нимбл слегка толкнул меня в бок, и я увидел, что Саша открыла дверь кабинета, стоит и смотрит на меня. Врать было бессмысленно, поэтому я сказал:

– Все уже хорошо. Вот, послал смс твоей маме, как договаривались.

– Значит и правда я для него только вещь, – сказала она, будучи на удивление спокойной. Я обнял ее и спросил:

– Как дела с проектом? Ты закончила?

– Да, пора и чаю выпить, – улыбнулась она и пошла накрывать на стол.

Через четыре часа мне позвонил секретарь Сашиной матери:

– Мне поручено сообщить вам, что мадам дала свидетельские показания в прокуратуре и предъявила доказательства. Фигурант уже арестован, ему грозит срок. Его партнер проходит по делу как соучастник. Мадам уже с самого утра в Санкт-Петербурге и позвонит вам немного позднее. Просила только узнать, как состояние Саши.

– Можете передать, что с ней все хорошо, – ответил я.

***31

Несмотря на новости, охрана не сняла дополнительный пост, поэтому Нимбл также решил остаться ночевать у нас. Из охранной фирмы мне сообщили, что пока нет официальных подтверждений об аресте, а главное, по их данным от информаторов владельцами Оптимы все еще не отменены планы по объединению двух пакетов акций. Поэтому нам пришлось пока отказаться от любых передвижений и сидеть дома. Свежим воздухом мы выходили дышать на лоджию, благо у меня там было два ротанговых кресла и чайный столик.

Пятница4

Утром мне позвонила сумасшедшая Женька:

– Ты в курсе, что владельца Оптимы арестовали?! – возбужденно спросила она, – Ты ведь интересовался этим господином.

– Да, в курсе, – ответил я и добавил, – С недавних пор Вейсман стал моим тестем.

– Ты что, женился?! – опешила Женька.

– Плохо же твоя разведка работает, – усмехнулся я, – Однако, все подробности только при личной встрече.

– Да разве с тобой возможно встретиться! Так в неведение и помру.

– Ладно, ладно. Все узнаешь в деталях, напишу тебе в вотсапе.

Следом позвонил бывший Сашин шеф:

– Я только спросить – все ли у вас в порядке?

– Что именно вас интересует? – уточнил я.

Он помолчал, как бы обдумывая ответ, потом сказал:

– Вы ведь уже в курсе ареста… Меня интересует Сашино самочувствие.

– Спасибо, с ней все хорошо.

– Слава богу! Поймите… я пытался противостоять, но у меня недостаточно власти в холдинге. Я отвечаю только за свой филиал, общее руководство будет пока осуществлять привлеченный кризисный специалист со своей командой. Поверьте, я никогда не смог бы навредить Саше.

– Однако вы хотели на ней жениться, зная, что она уже замужем.

– Саша мне очень нравилась, но я не строил никаких планов, кроме того, чтобы добиться ее расположения. Почему вы мне не верите?! Мой отец уверял, что она скоропалительно вышла за вас, только чтобы разозлить своего отца. Ведь вы были с ней знакомы очень короткое время, за такой срок невозможно хорошо узнать друг друга. Именно поэтому он смог меня убедить… кроме того, ее психологические проблемы… Вейсман утверждал, что вы просто воспользовались этим для каких-то своих целей. К тому же, вы перекрыли все доступы к ней, я даже не мог с ней объясниться. Что бы вы думали на моем месте? Я помню нашу последнюю встречу в холдинге, вы все время держали ее за руку, и она явно находилась под вашим психологическим давлением.

– Вчера вы были в курсе того, что ее собираются похитить, а сейчас утверждаете, что не могли этому противостоять?!

– Я ничего не знал! Просто предполагал и пытался поговорить об этом с отцом! Но они тогда уже все решили…

– Степень вашей вовлеченности сейчас меня не интересует. Ответьте только – вы можете представить, что произошло бы с Сашей, если бы похищение состоялось? Вчера за ней приезжала целая группа качков. Даже человек с очень крепкой психикой мог бы пошатнуться.

– Группа качков?… Они совсем с ума сошли?! – воскликнул он, а я отключился, потому что больше не мог говорить из-за спазма. Саша, слава богу, пока спала, ведь вчера допоздна читала. Только Нимбл все слышал. Он сидел хмурый, и я видел, как его кулаки сжимаются до побеления костяшек.

Между тем опять позвонил мой отец. До него дошла информация об аресте Вейсмана и, конечно, он желал подробностей.

– Как такое могло произойти? – удивлялся он, – Я слышал, жена дала какие-то показания против него. Ты вроде говорил, что она изначально так же задействована в их общем бизнесе. Почему она сделала это? Разве она сама не пострадает?

– Я пока ничего не знаю. Но когда она приезжала к нам, то намекнула, что не позволит мужу навредить Саше.

– Она приезжала к вам? Леон, ты так много недоговариваешь. Я все понимаю, но ты же хотел, чтобы я помогал тебе…

– Прости. Раньше я не мог рассказать о ней, так как дал обещание. Кроме того, все случилось слишком внезапно. И, как видишь, она ради дочери пошла даже на это.

– Ради дочери? Как она общалась с тобой? Разве она, как и Вейсман, не настроена против тебя?

– Она была доброжелательна, привезла подарок нам по поводу бракосочетания. Представь, даже вспомнила меня по Колизею и мою дипломную работу. Ее секретарь сказал, что она позвонит мне позднее, сейчас у нее наверно слишком много дел.

Меня кольнуло то, что он даже не поинтересовался самочувствием Саши, но я не стал говорить ему об этом. Что он мог понять в нашей с ней жизни.

И вдруг позвонил Антоха.

– Ты хоть помнишь, что сегодня пятница? – проворчал он.

– Помню. Но нам пока нельзя покидать квартиру.

– Ты до сих пор не познакомил меня с Сашей. И я до сих пор не поздравил вас.

– Ну… приходи к нам. Что-нибудь выпьем и съедим, – засмеялся я, – Только приготовься, что охранники тебя облапают.

– Этого еще не хватало. Они там у тебя точно не гомо?

Саша на мгновенье напряглась, узнав о приезде моего друга, но тут же переключилась:

– Чем будем угощать гостя?

– Он любит суши, я закажу быструю доставку. А ты пока сделай салат. Для Игоря я пожарю стейк, мясо ему необходимо каждый день.

– Ура, я люблю суши, – улыбнулась она и занялась овощами для салата. А довольный Нимбл, взялся резать и шинковать то, что давала ему Саша.

Антон приехал через час. Обычно он всегда был шумным весельчаком, но сегодня его как будто подменили. Он неловко поклонился Саше при знакомстве и сразу слишком рьяно кинулся пожимать руку Нимболу, словно поспешил убраться подальше от ее глаз.

Когда мы сели за стол, он достал свои очки, чтобы лучше всех рассмотреть, потом спохватился и принес из прихожей подарочную упаковку.

– Не знал, что выбрать, подумал, полотенца для бассейна вам очень подойдут для поездки к морю. В общем, поздравляю.

Нимбл, как и Саша, спиртное не пил, пришлось мне выпить немного за компанию. В основном на напитки и закуску налегал Антоха, и очень скоро он совершенно перестал чувствовать неловкость. Мы много смеялись над его шутками, а еще он уморительно рассказывал о своей работе и сослуживцах, но потом все-таки умудрился ненавязчиво перейти к расспросам сначала Нимбола о его деятельности, а потом переключился на Сашу.

– Честно признаюсь, вы мне поначалу старшеклассницей показались, – говорил он, стараясь не слишком внимательно к ней приглядываться, чтобы не смущать, – Но теперь я вполне Лёку понимаю. Конечно, вы взрослая, Саша, к тому же очень красивая. Может, и мне пора остепениться, – рассмеялся он.

– Давай, давай, будем дружить семьями, – хлопнул я его по плечу.

Он сумел разговорить Сашу, она рассказывала ему о своей зарубежной учебе, а потом упомянула Колизей.

– Да, вы ведь тоже там учились, Леон мне говорил, – сказал мой подвыпивший друг и стал просить ее показать хотя бы несколько работ из колледжа. Саша смутилась и взглянула на меня. Я кивнул ей, улыбаясь:

– Здесь все свои, заодно и я посмотрю.

Тогда она принесла ноутбук и открыла заветную папку. Как ни старался, я не мог скрыть напряженного интереса, и был несказанно рад тому, что ее рисунки и акварели меня очень взволновали. Их внимательный просмотр я отложил на потом, но даже беглый взгляд говорил о ее одаренности. Я украдкой поцеловал ее в висок, пока она сидела за ноутом и открывала один за другим файлы для Антона. И вдруг я увидел рисунок, который мне был хорошо знаком. Я не мог поверить своим глазам.

Пока они смотрели файлы дальше, я незаметно удалился в кабинет и на компе нашел архивную папку, где хранил фото своих работ и тех трех рисунков, которые когда-то оставил себе из множества других на память о колледже. Под каждым стояла фамилия автора. В том числе и фамилия Вейсман.

Мне никак не удавалось унять сердцебиение, потому я даже не заметил, как Антон и Саша подошли сзади и также смотрят на монитор моего компа.

– Это я сохранил себе в избранное на память о годах учебы десять лет назад, – пояснил я им, – Выбрал лучшее из того, что мне понравилось накануне моего выпуска из колледжа. Сначала было штук двадцать, потом оставил только три. Тогда я думал, что Вейсман – это мужская фамилия.

– Вейсман? Кто это? – удивился мой друг.

– Это я, – сказала Саша. Я повернулся и увидел слезы у нее на глазах.

– Ну, вы, ребята, даете. С вами я точно поверю в интуицию и судьбу, – произнес пораженный Антон. А бесшумно подошедший Нимбл протянул Саше салфетку, чтобы она вытерла глаза.

***32

Суббота4

Полночи я просматривал работы Саши на ее ноуте.

– А ведь тот рисунок ты сделала намного раньше своего выпуска из колледжа, – сказал я ей утром. Ты училась рисованию до своего поступления в Колизей?

– Да, отец оплачивал мне частные уроки.

– Тебе обязательно нужно продолжать рисовать! – воскликнул я, увидев очередную ее работу.

– И тебе, – ответила Саша, – Твои работы на многих конкурсах выигрывали. А ты все забросил.

– Хотел поскорее стать независимым от отца. У меня нет времени, нужно зарабатывать. Ты же знаешь, вздохнуть иногда некогда.

После обеда мы решили погулять, впервые после двухдневного заточения. Тем более что погода была прекрасная, стояло настоящее бабье лето. Я вызвал Нимбола, потому что пока не хотел отказываться от его услуг. Охранная фирма сообщала мне данные своих информаторов о том, что второй главный акционер также арестован, в холдинге прошли обыски, и сейчас там полный хаос, многие сотрудники отправлены в краткосрочный отпуск, а начальники отделов и подразделений ожидают вызова для дачи показаний.

Я все ждал звонка от Сашиной матери, чтобы узнать подробности из первых рук, но она до сих пор была занята. Сейчас ей наверняка приходилось решать немало вопросов по Оптиме. Меня же интересовало лишь состояние Саши. Внешне она выглядела вполне спокойной, занималась домашними делами и работой над дизайн-проектами, однако я все равно опасался, что ее мучают мысли об отце и его делах. Поэтому крутился рядом и пытался ее отвлекать.

Как всегда в выходной позвонила мама. Она наконец-то нашла специалиста для Саши. Я коротко рассказал ей последние наши новости и спросил, виделась ли она с отцом.

– Не хочу с ним встречаться, – ответила она, – Он опять начнет свою волынку о том, чтобы сойтись и жить вместе. Ты же знаешь, в Швецию я никогда не поеду, да и что у нас с ним будет за жизнь, когда я днями и ночами пропадаю в лаборатории. С возрастом он стал откровенным занудой. Пытался мне про Сашу тут что-то говорить, окончательно меня разозлил. Как можно такую чистую девочку в чем-то подозревать, он совсем свихнулся на своем бизнесе. Я одного не понимаю – почему тем, кто делает деньги, всегда их мало? Да, конечно, он помогает тебе сейчас, но я уверена, каждый евро свой строго учитывает. Как же мне все это противно. Хорошо еще, что пока не загремел как некоторые за решетку. Сколько я за годы его бизнеса насмотрелась на горе-предпринимателей, пошедших ко дну. Но то, что твой отец остался на плаву и даже процветает, совершенно не вызывает у меня никаких положительных эмоций. Все потому, что он выбрал совсем не то, о чем когда-то мечтал.

– Он слишком осторожен, чтобы открыто нарушать закон. И бизнес у него достаточно трудный, все время нужно быть в тонусе, – пытался я ее успокоить, но она не унималась:

– Ну, заработал какие-то деньги и хватит, седьмой десяток на днях разменяет. Продал бы свою фирму и жил бы спокойно, может, тогда я бы еще подумала над тем, чтобы сойтись с ним вновь. А то все уюта ему со мной не хватало. Какой еще уют с моим характером и моей теперешней работой. Хотя ему пришлось бы еще и с орхидеями распрощаться – я совершенно не переношу подобные педерастические увлечения. Согласился бы он на такую жертву? Сомневаюсь, – она помолчала, а потом спросила:

– Ты мне лучше расскажи, чем вы там занимаетесь.

– Работаем над проектами, гуляем, читаем, смотрим кино. Всякие вкусности едим. Все хорошо.

– Я рада, удивил ты меня – даже подумать не могла, что ты таким семейным можешь быть. Но если вдруг что-то с Сашей, сразу звони мне. Я тут всех подниму.

– Сама-то как себя чувствуешь?

– Со мной все нормально. Главное, наша тема уже дает реальные результаты.

Увлеченность моей матери вызывала у меня уважение, хотя порой я удивлялся тому, что она практически отказалась от личной жизни. Правда, я и сам совсем недавно о своей личной жизни вообще не задумывался, поскольку избегал отношений с противоположным полом. Оставалась работа, занятия спортом и общение с друзьями. Внезапно все изменилось, но это не вызвало у меня внутреннего протеста, который было бы логично предположить у такого как я – не обремененного раньше никакими обязательствами перед кем-то. Я не считал их каким-то грузом, они просто стали естественной частью моей жизни, в которой, несмотря на болезненную тревогу, я ощущал себя абсолютно счастливым. Наверно, мне всегда хотелось жить с безоглядно любимой женщиной, которая любила бы меня. Ведь втайне даже от Антохи я все-таки не считал свое прежнее существование полным. И только теперь словно нашелся и встал на свое место недостающий паззл.

Мне и раньше нравилась обычная домашняя жизнь, когда не нужно никуда спешить и можно делать то, что хочется. Нравились бытовые дела, приготовление еды, наведение порядка в кухне и особенно натирание до блеска фужеров и высоких тонких стаканов. Я любил ставить их на подоконник и наблюдать игру света в стекле. Саша, заметив это, сделала мне даже серию снимков по данной теме. Она во всем находила поводы для творчества. Мне не только не мешало ее присутствие, оно теперь было необходимо для моего спокойствия.

Наверно, из-за жизни за границей и довольно-таки частых поездок на каникулы Саша привыкла обходиться малым количеством вещей. Когда мы забирали все необходимое в ее квартире, у нее набрался всего лишь один средний чемодан на колесиках. Все его содержимое сразу же перекочевало в гардеробную, где Саше очень нравилось крутиться сразу перед тремя зеркалами, расположенными под прямым углом друг к другу.

У нее не имелось привычки оставлять свои вещи, где попало, хотя, конечно, в гостиной она то и дело забывала то плед, то очередную книгу, которую читала в данный момент. Вся ее косметика умещалась в небольшом органайзере, который мирно поселился в спальне возле стола с зеркалом. Меня она поругивала на предмет того, что я мог без разбору отправить всю попавшуюся под руку пользованную домашнюю одежду в стирку. Однажды из-за этого ей пришлось обходиться без бюстгальтера, ведь остальные также уже находились там. Пришлось менять некоторые привычки, но в основном моя домашняя жизнь в бытовом плане осталась почти прежней. Мы как-то по умолчанию распределили обязанности, и каждый делал то, что выбрал для себя сам.

***33

Воскресенье4

Как быстро я успел привыкнуть к тому, что Саша каждую ночь спит у меня под боком. По утрам я просыпался и блаженно улыбался, ощущая ее тепло рядом. К утру ее волосы обязательно сводили на нет все усилия по сдерживанию – заколки и резинки самопроизвольно сползали и оказывались не у дел, и вся охапка волнистых локонов беспорядочно рассыпалась по подушке. Я зарывался носом в этих волосах, чтобы вдыхать такой любимый запах. Ее нежное тело приникало ко мне, и я ощущал непередаваемое наслаждение просто от того, что могу гладить его. Хотя конечно, это никогда не заканчивалось так уж невинно, но вначале всегда выглядело вполне целомудренно.