Текст книги "Повести"

Она вспоминала моменты, когда ей приходилось ждать его, если он уходил по делам или в магазин за продуктами, вспоминала времена, когда он учился в академии, а она – в школе, когда они не виделись по полдня и даже дольше. Ведь она могла ждать. Да, ей было плохо и скучно без него, она не находила себе места.

Когда не так давно он заболел и целых десять дней общался с ней только по скайпу, ей хотелось держать его за руку, а без этого ей казалось, что он отделился от нее, и все уже не будет как раньше. Именно поэтому она тогда так нервничала и переживала. Но сейчас она понимала, что все это детство. Взрослая жизнь открылась ей с какой-то другой стороны – Лина словно стала лучше видеть и замечать то, чего не замечала раньше. Например, то, как Арсений все для нее делает, как он постоянно о ней заботится, как отказывается ради нее от общения с друзьями. Даже фильмы и передачи смотрит с ней, отложив те, которые хотел бы посмотреть сам. Все потому, что любит. Значит, и она должна все вытерпеть ради него. Это и будет доказательством.

Вчера на этом она и уснула со счастливой улыбкой на губах. А сегодня выяснилось, что Арсения наверняка не призовут. И теперь Лина никак не могла решить, как же доказать Арсению, что она любит его по-настоящему.

– Что с тобой? Почему ты так рассеяна, о чем думаешь? – спросил он, внимательно глядя ей в глаза. Когда он так смотрел, у нее не получалось врать. Хотя она всегда была не слишком-то сильна во вранье.

– Понимаешь, я думала, что уже готова, а теперь не знаю, что делать.

– Готова? К чему?

– Ждать и терпеть. Чтобы доказать тебе свою настоящую-пренастоящую любовь.

Арсений улыбнулся:

– Ты готова была ждать и терпеть? Это и есть для меня доказательство.

– Правда? – с сомнением в голосе спросила Лина, – Разве этого достаточно?

– Вполне, – уверил ее Арсений, прижал к себе и поцеловал:

– Ты так красива сейчас при этом свете, просто глаз не оторвать.

– Красива? Как маджента?

– Да, только лучше. Щечки у тебя немного загорели на солнышке и стали золотистыми.

– И из-за этого я стала красивой?

– Не только из-за этого. Твои глаза, волосы, ресницы, стройная фигурка, твое лицо – все вместе делает тебя просто неотразимой.

– Но я даже губы не накрасила.

– Тебе это совсем не нужно. Даже фотограф говорил. Кстати, понравился он тебе?

– Нет. Он как волк.

– Почему?

– Потому что он так смотрел, словно хотел меня укусить.

– Не укусить. Ему другого хотелось от тебя. Ты должна знать, чего хотят мужчины от таких, как ты, молоденьких красивых девочек, и опасаться их в мое отсутствие.

– Я знаю, они хотят от женщин любви.

– В первую очередь они хотят секса. В этом все дело.

– Разве это не одно и то же?

– Боже… конечно, нет! Мужчины иногда могут пытаться получать то, что хотят, без любви, а только ради своих удовольствий. Даже если женщине при этом будет больно и даже если она любит совсем другого. Ты должна это знать и не подавать повода.

– Но ведь секс… мне бывает так хорошо с тобой, я хочу подавать поводы.

– Потому что ты любишь, и потому что я люблю тебя. А представь, если бы вместо меня с тобой захотел секса другой, совершенно чужой мужчина.

– Как это?!! Я не хочу никого, кроме тебя!

– Это я только для примера. Успокойся, Лина!

Лина прижалась к Арсению, и он почувствовал, как сильно она дрожит. Ведь он до сих пор откладывал эту тему для разбора с ней. Все считал, что еще не время.

– Я больше не хочу видеть этого фотографа, и тогда у него не будет никаких моих поводов, – сказала она.

– Я не говорил, что он плохой. Просто ты ему очень нравишься. Человек порой не способен справиться со своими чувствами, но при этом он совершенно необязательно становится насильником.

– Насильником? Который убивает, как в кино?

– Тот, кто убивает – убийца. А насильник – тот, кто силой заставляет другого человека делать что-то или делает это с ним против его воли. Насильник всегда причиняет боль. Однако иногда человек не считается насильником, даже если делает что-то без твоего согласия, особенно, если ты ему нравишься, и он к тебе привязан. Бабушка ведь часто делает что-то против твоих желаний, но все только для твоей пользы. И это доказывает ее любовь к тебе. Поэтому ее нельзя считать насильницей. И еще, помнишь, Даня тебя поцеловал без твоего согласия. Он не хотел причинить тебе боль, а только выразил этим свою к тебе любовь. Он тоже совсем не насильник.

– Значит, если кто-то хочет причинить мне боль, тогда он насильник?

– Да, именно так.

– Тогда медсестра в поликлинике настоящая насильница. Уколы, которые она мне делала, были очень болючими.

– Но для чего она их делала тебе? Подумай. Для того, чтобы ты быстрее выздоровела, она хотела тебе только добра, она лечила тебя. И потому она также не насильница. Обещай, что подумаешь над этим и спросишь меня, если что-то будет тебе непонятно.

***13

Арсений все-таки уговорил Лину продолжить работу в агентстве, уверив, что все время будет рядом и не позволит фотографу даже подумать о чем-то плохом. А кроме этого Арсений как аргумент привел ей тот факт, что мужчины присутствуют везде – и в транспорте, и на улице, и в учреждениях, даже в школе, где она училась, их было достаточно много. И все они, включая пожилых дяденек, увидев красивую женщину, подсознательно хотели бы ее любви и секса с ней, и это совершенно не значит, что все они насильники. Большинство из них очень хорошие и добрые люди, которые любят и защищают своих жен, детей, своих близких, и которые честно работают и помогают другим.

Но Лина не понимала, как такое возможно. Тогда Арсений дал ей почитать статьи о подсознании и много беседовал с ней о мужской психологии доступными ей терминами. Хотя ей все равно было трудно принять то, что мужчины, будучи преданными своим женам, все-таки не могут удержаться, чтобы не обращать внимание на других красивых женщин.

Про подсознательные желания женщин Арсений пока умалчивал, поскольку эта тема была еще сложнее. Слава богу, Лина привыкла ему во всем беспрекословно верить.

Однако он побеседовал и с фотографом по телефону, прежде чем они с Линой собрались в агентство. Фотограф, явно обескураженный после разговора с Арсением, все-таки честно ему признался:

– Если бы ты не был ее мужем, я бы все отдал за ее любовь.

– Тебе нужна ее любовь? На одну-две ночи? Даже смерти от моей руки не боишься? Ты ведь ничего о ней не знаешь, ты не видел этапов ее роста и даже не представляешь, скольких слёз ее близких, скольких бессонных ночей, тревог и усилий стоило, чтобы вытянуть ее на сегодняшний уровень самоосознания. Это кропотливый многолетний труд, по шажку, по миллиметру. Понять это способен только прошедший такой же путь.

– Я не заметил у нее никаких отклонений. Она совершенно нормальная.

– Я очень этому рад. Однако она не может обходиться без сопровождения, поскольку до сих пор не способна ориентироваться в городской среде и очень трудно контактирует с незнакомыми людьми. Кроме этого она пока слишком наивна и до сих пор не понимает некоторых мотивов окружающих ее людей. Она лишь смутно чувствует чью-то скрытую агрессию, но не способна противостоять ей и хоть как-то защищаться.

– Бляя, я тоже часто ни хрена мотивов женщин не понимаю! Возьми и меня под свою защиту от агрессивных бабских нападок.

– Я что-то не понял – тебя Лина интересует или я?

– Да оба вы меня интересуете! Даже сфотал вас вдвоем несколько раз, когда ты не видел. Покажу, как приедешь, отличные кадры получились.

Арсений вспомнил, как однажды, когда Лине еще не исполнилось 9 лет, она нечаянно разбила банку с вареньем. Конечно, она взяла ее тайком без спроса, потому что тогда ей ограничивали сладкое из-за ее лишнего веса. Несмотря на свою неугомонность и подвижность, в то время она была толстушкой.

Варенье разбрызгалось по кухне и перемазало всю Лину с ног до головы. А бабушка как раз ушла по своим делам. Арсению пришлось самому справляться с этой ситуацией.

Он помнил пухленькое тельце маленькой Лины, которое мыл в ванне, намыливая и поливая из душа. А потом вытирал насухо и одевал в чистую одежду. Тогда она его просто умиляла, он чувствовал к ней нежность только как ребенку, почти бесполому существу.

В то время ему исполнилось 16, и он уже попробовал секс с одноклассницей. Правда, эта связь продлилась всего неделю, и за ней последовало еще несколько таких же коротких связей с некоторыми перерывами. Параллельно с этим его донимали разборки то с одной, то с другой бывшей подружкой. От их претензий у него поначалу голова шла кругом, поскольку он пытался оставаться порядочным парнем по отношению к каждой из них, уговаривал, убеждал, что просто не подходит той или другой, но только две из них отпустили его мирно и тихо. Еще четыре устраивали ему сцены чуть ли не в классе. Одна даже пощечину пыталась влепить, хотя сама же поначалу бегала за ним и приставала, и сама затащила его в постель. Все это научило его изворотливости и осторожности.

В универе он тоже пытался встречаться и даже занимался сексом, но на последних курсах это было уже только, чтобы заглушить влечение к Лине. Поэтому данные связи заканчивались сразу после первого раза. Он никогда не приводил домой своих партнерш и ни с кем из них не оставался на ночь.

Арсений часто пытался припомнить, когда же Лина стала вызывать в нем желание. Влечение к ней долго спало в нем, пока он учился в академии. Слишком много людей окружало его, девушки постоянно пытались с ним заигрывать и даже откровенно провоцировали. Отдыхал он от них, только приходя домой. Переодевался и сразу же мчался к Лине.

В 13—14 лет она выглядела нескладным трогательным подростком, ему все время хотелось защитить ее, потому что она часто пугалась и плакала от страха перед любыми самыми незначительными трудностями. И только, когда он держал ее за руку, успокаивалась. К тому времени детская ее пухлявость постепенно сошла на-нет, пропала и ее тяга к сладкому. Она вообще стала плохо есть, бабушке даже приходилось заставлять ее. Когда бабушка не справлялась, к воспитанию приступал Арсений.

Но однажды, причесывая Лину утром перед школой, он едва справился с собой, чтобы не обнять ее. Ей тогда исполнилось 15 лет, и она даже близко больше не напоминала пухлую девочку, которой была в детстве. Она очень постройнела, поскольку по-прежнему осталась подвижной и неугомонно веселой.

Когда она заливалась своим мелодичным звонким смехом, казалось, что в комнате становилось светлее. Она словно расцвела, хотя тогда женские формы едва наметились у нее и не были очень уж явными. Однако любой мог сразу понять, как прелестна она под одеждой. На нее заглядывались прохожие, не только мужчины, но и женщины, так свежо и радостно она выглядела. Особо обращали на себя внимание ее длинные густые волосы, которые она иногда оставляла распущенными. А когда она надевала короткое платье, Арсений постоянно ревниво ловил взгляды парней и мужчин на ее стройные ножки.

К тому моменту он уже работал ее тьютором и практически целый день проводил рядом с Линой. Кажется, тогда, в понедельник, причесать ее кроме Арсения было некому. Потому что по понедельникам Агата уходила в свою «Репинку», чтобы получить заявки на корректуру статей. Ей вполне могли их прислать по интернету, но Агате хотелось пообщаться с бывшими своими сослуживцами.

С того момента для Арсения начались настоящие мучения, ведь Лина привыкла непринужденно прижиматься к нему по всякому поводу, постоянно держать его за руку, возиться с его волосами, играя по вечерам, обнимать за шею в благодарность за сладости. Она любила засыпать, положив голову ему на колени. Он сдерживался изо всех сил. Иногда даже принимал успокоительное.

Сейчас он вспоминал об этом с улыбкой, но тогда ему приходилось по-настоящему туго. Именно тогда Лина начала обращать внимание на свою внешность и подолгу крутилась перед зеркалом, а еще часто расспрашивала Арсения о том, почему все-таки люди женятся, а не просто решают жить вместе, и как это они подолгу целуются в губы, ведь носы должны им очень мешать при этом. Однако вопроса, зачем люди целуются, у нее никогда не возникало – она всегда охотно целовала своих друзей-мальчиков, родителей, бабушку и Арсения. Но поцелуи эти были поверхностными, и фактически являлись лишь короткими прикосновениями губ. Поэтому, даже когда они уже расписались, она целовала Арсения очень неумело, хотя и старалась изо всех сил. Но, когда он первый раз сам поцеловал ее по-настоящему, она вполне поняла, что такое взрослый поцелуй, потому что в животе у нее все сладостно сжималось и трепетало. Другой вопрос, что самой ей понадобилось некоторое время, чтобы научиться так целовать Арсения.

***14

Сегодня Лине требовалось появиться в агентстве, поскольку приехал заказчик рекламного ролика и хотел выбрать для него модель. В зале презентаций уже сидели два режиссера и креативный менеджер отдела по созданию концепции рекламы. Арсений заглянул в дверь, но вернулся к фотографу и директору, пока Лину причесывали в гримерке.

– Слишком много незнакомых людей, – сказал Арсений директору, – Для Лины такое может стать проблемой.

– Я предусмотрел это, – ответил директор, – Илья уже поставил большой экран, за которым и будут дефилировать модели по одной. Сначала мальчики, девочки после них. Этот экран – зеркало Гезелла, стоил мне сумасшедших денег из-за своих размеров. Моделей будут видеть в зале презентаций, а они – никого. Я приобрел его для того, чтобы новенькие не смущались на первых порах, пока проходят обучение на подиуме. Думаю, Лине будет за ним спокойно.

– Но она никогда еще не снималась в видео рекламе, – сказал Арсений, – Она может сорвать съемки, и у вас будут финансовые потери. Вы готовы к этому? Тем более, что в нашем контракте указаны только фотосессии.

– Да, я помню. Мы предлагаем вам просто попробовать. Если все пойдет хорошо и на кастинге заказчик выберет именно ее, мы заключим отдельный договор. Вы же говорили, что Лине нужен опыт общения с людьми.

Фотограф помалкивал, но напряженно следил за реакцией Арсения. Было решено выпустить Лину на подиум первой, чтобы ей не пришлось долго ждать. Арсению директор разрешил ее сопровождать, поскольку, во-первых, у нее не имелось опыта в дефиле, а во-вторых, подиум оказался достаточно высоким, и Арсений боялся, что Лина может оступиться и упасть с него.

Илья все время крутился рядом и постоянно фотографировал их двоих. А пару раз снял одного Арсения, причем крупным планом. Арсений был слишком занят Линой, чтобы обращать внимание на фотографа. Но когда Лина удалилась, чтобы переодеться, Илья подошел к Арсению и сказал очень тихо, чтобы никто, кроме них двоих, не услышал его слова:

– Послушай, ты вроде в психологии силен. Мне приватный совет очень нужен.

– Сейчас мы уезжаем. Позвони, возможно, смогу уделить тебе несколько минут, но только если ты подъедешь к нашему дому. Мне нельзя оставлять Лину надолго.

Слава богу, на обратном пути Лина весело смотрела в окно, пока Арсений вел машину и вез ее в один из парков, который сам очень давно не посещал. Ему хотелось показать ей этот старинный парк, где когда-то он сделал серию этюдов. Они в свое время особо нравились Лине, она могла подолгу их рассматривать и все время находила в них какие-то новые, ранее не замеченные детали.

Между тем Арсению позвонил директор:

– Режиссеры и креативщик единогласно выбрали Лину. Так что нам нужно заключить контракт и оговорить все условия. Я знаю, что ты выставишь кучу ограничений, но Лина сможет заработать по нему почти 20 тысяч долларов. Так что жду вас завтра с утра.

– Но это ведь не Илья будет меня снимать? – спросила Лина с сомнением.

– Нет. Он фотограф, а тебя будут снимать сразу два кинооператора с разных точек. Ты должна немного потерпеть и просто вести себя естественно.

По дороге в парк он все поглядывал на нее. Он возил Лину уже во многие парки. До того, как у них появилась машина, они не могли себе этого позволить, и теперь наслаждались в полной мере. Арсения радовало веселье Лины, которая во все глаза смотрела на открывающиеся в поездке виды города и постоянно восклицала:

– Ого, такого я еще не видела! Как же необычно и красиво! Я хочу узнать город лучше, я больше не боюсь его.

В парке, когда они отдыхали в кафе на открытой веранде и ели мороженое, он спросил:

– А когда ты влюбилась в меня?

– Я наверно всегда тебя любила. Но когда мне исполнилось 15, однажды ты причесывал меня утром перед школой и был так необыкновенно заботлив. Я почувствовала…

– Что именно? – внутренне напрягся Арсений.

– Ну… как бы объяснить, что-то такое, волнительное. И с тех пор мне хотелось чаще к тебе прикасаться, чтобы ощущать это волнение. Оно с того момента всегда стало меня сопровождать. Когда ты прикасался ко мне, оно усиливалось, и мне было невыразимо хорошо. Поэтому я начала бояться, что в будущем, когда окончу школу, ты больше не останешься моим тьютором, и вдруг захочешь жениться на ком-то, а, значит, оставишь меня совсем одну.

Я долго думала тогда и решила, что должна сама выйти за тебя замуж, чтобы ты никуда не мог от меня деться. Поэтому дала себе задание – стать очень настойчивой в учебе, даже там, где чего-то не понимаю, много-много учиться и получить свидетельство о среднем образовании. Я ведь знала, что если буду лениться, ты начнёшь расстраиваться и вряд ли женишься на такой дурочке. Но у меня все получилось. Правда же здорово, и я молодец?

– Так вот значит, какую изощренную месть ты мне готовила, – засмеялся Арсений, но сердце его замирало, настолько трогательными казались ему такие наивные мысли и решения Лины трехлетней давности. Ведь тогда ее самосознание еще только завершало свое созревание. И кто, как не он, лучше всех видел и понимал это, тем более что и сам сгорал рядом с ней от неумолимого влечения, которое существовало в нем наравне с постоянной заботой о ее развитии и личностном росте.

Мучило его то, что он знал о двух случаях соблазнения похотливыми тьюторами своих подопечных. Одного даже посадили, а второму навсегда запретили заниматься педагогической деятельностью. Правда, оба этих упыря воспользовались совершенной неразумностью и несовершеннолетием своих воспитанниц. До Лины в плане развития этим девочкам было очень далеко. Одна из них и в 17лет продолжала играть в куколок и лошадок, а у второй речь и поведение даже в 16 лет так и остались на уровне трехлетнего ребенка, при том, что в физическом плане обе они уже обладали аппетитными женскими формами.

В этом Лина значительно отставала от них. В то время Арсений изо всех сил старался по максимуму блокировать все свои желания по отношению к ней, хотя понимал, что испытывает не просто примитивное влечение к ее телу. Ведь он и раньше, когда она еще только подрастала, любил ее до обожания и даже старался тормозить свое восхищение ее успехами, хотя таланты ее были по-настоящему неординарными.

Тогда он испытывал к ней что-то сродни родительской любви, и всегда опасался своей необъективности и предвзятости в оценке ее талантов. Сейчас это чувство трансформировалось и углубилось настолько, что он уже не мог разделить свое вдруг возникшее физическое влечение к ее телу и психологическую от нее зависимость. Она полностью поглощала все его мысли и чувства. Он вполне понимал силу ее женственности, но также очень хорошо знал, насколько чисты ее мысли и непорочны чувства, силу которых он мог только предположить, хотя и сам был готов всем для нее пожертвовать.

Именно поэтому Арсений уже несколько раз заводил с ней разговор на тему ее умозаключений:

– Не строй никаких планов по доказательству своей любви, не пугай меня. Ты уже все мне доказала.

Но Лина упрямо отвечала ему:

– Желание не доказательство. Доказать можно только действием.

Он ведь сам учил ее логическому мышлению, теперь пришла пора пожинать плоды. Но главное, Арсений знал, что ему вряд ли удастся сломить цельность ее натуры, оставалось только найти способ убедить ее изменить свое решение не просто словами.

***15

Между тем, почти перед самым отъездом Арсения и Лины на море ее отец попросил связи по скайпу и сообщил, что их контракт, который ранее продлили на 3 года, приостановлен на неопределенное время из-за напряженности в отношениях между странами и санкций. Всех работавших с ними российских специалистов официально уже перевели в Оболенск, и скоро все они должны переехать туда. Отпуск им придется также провести под Москвой, поскольку многие их исследования строго засекречены, и к тому же, не могут быть остановлены и требуют постоянного мониторинга и курирования.

Конечно, все они перед самым началом проекта, еще 10 лет назад, давали расписки о неразглашении. Не только результатов проводимых исследований и их этапов, но также и о том, что все конечные итоги и выводы сначала попадали российским кураторам и только потом в очень урезанном, а порой даже скорректированном, виде их получала и американская сторона. Каким образом это оставалось неизвестно американцам, для самих микробиологов оставалось полной тайной, ведь весь процесс исследований отслеживался американскими наблюдателями, поскольку именно американская сторона предоставляла оборудование и все необходимое для проекта. Российскими были только специалисты. У каждой группы в проекте имелась своя зона охвата, и лишь самое последнее звено собирало полную информацию о результатах всех промежуточных этапов, делало окончательную их обработку и выводы.

Новый контракт предполагалось заключать со специалистами сразу же по возвращению их в Россию, и по нему родителям Лины сохранялись все условия оплаты. Им предоставлялся коттедж для проживания в жилом поселке при Государственном научном центре прикладной микробиологии и биотехнологии. Мама Арсения также по договору оставалась домработницей в данном коттедже. Ее оплата даже увеличилась. Родители переживали лишь о том, что летом не увидят Лину и Арсения. Хотели, чтобы Агата приехала к ним, но она отказалась, потому что решила поехать к дочери и зятю уже с Арсением и Линой после их возвращения с отдыха. За эти два месяца она хотела пройти очередное полное обследование, на чем настаивал ее лечащий врач. Так они и порешили.

Однако Лина почти не восприняла новость о том, что родители теперь будут жить в не Штатах, а под Москвой. Она веселилась при разговоре с ними по скайпу, но лишь потому, что Арсений сидел рядом и перед этим смешил ее.

– Мы сможем часто их видеть, – говорил ей Арсений про родителей, она кивала, но оставалась достаточно равнодушной к этому обстоятельству. Хотя, даже когда родители приезжали раз в год повидаться, она вела себя как ребенок – интерес ее к ним угасал почти сразу после первых объятий и получения подарка. Так действовало на нее длительное расставание, за эти годы она почти утратила эмоциональную связь с ними. Их бурные рассказы почти не трогали ее, только Агата и Арсений постоянно подталкивали и убеждали Лину быть поласковей с родителями. Но она лишь сильнее льнула к Арсению и не отпускала его руку, словно боялась, что он оставит ее наедине с ними. А маму Арсения она и вовсе игнорировала, настолько сильно проявлялась ее ревность. Хотя Татьяна всегда очень хорошо к ней относилась, угощала вкусностями и дарила игрушки и книжки.

Арсений надеялся, что в этом году все будет иначе, ведь Лина повзрослела и, став его женой, обрела уверенность в том, что Арсений принадлежит только ей.

Утром им предстояло съездить в агентство на съемки. Лина не волновалась, она вообще об этом не думала. Ее занимали совсем другие вопросы. Вместе с бабушкой она решала, что из обновок возьмет на море. Ей хотелось нравиться Арсению, это было частью ее плана. Правда, он говорил, что ей совершенно не нужна косметика и множество нарядов, но Лина решила соответствовать всем стандартам красоты, которые видела по телевизору и в интернете, хотя почти ничего из этого по-настоящему не вызывало у нее никаких эмоций. Она не находила это таким уж красивым.

Иногда она спрашивала Арсения:

– Я наверно ничего не понимаю в красоте, но мне правда мало что нравится из того, что считается сейчас модным. Все эти силиконовые губы и груди, все эти утянутые джеггинсы и небрежные свободные хламиды, кольца на каждом пальце, пирсинги, афрокосы и тому подобное меня совершенно не интересует. Все это кажется мне таким искусственным и кукольным, что даже неудобно как-то. Но для тебя я готова наряжаться, скажи только, что тебе нравится. Ты ведь художник и лучше меня в этом разбираешься.

Однако Арсений еще более критично относился к современной моде, нежели она.

– Во всех этих современных тенденциях слишком много надуманности, кича и кринжа, хотя преподносятся они как нечто оригинальное и неповторимое. Однако не могу избавиться от ощущения, что все это уже когда-то было. Меня часто коробит от нарядов девиц на улицах. Поэтому, надевай, что тебе удобно и приятно. Я уверен, вкус не подведет тебя ни в чем.

Еще на кастинге Лина наконец-то увидела нескольких моделей. Вернее, это они увидели ее и то, как рядом с ней и Арсением неотлучно крутится фотограф. Все они были старше и намного опытнее Лины. Девушки ревниво поедали ее глазами, а парни поглядывали с интересом. Правда, Лина почти не обращала на них внимания, а вот Арсений не слишком уютно чувствовал себя от их взглядов на нее. Он переживал, что Лину это может как-то задеть. Хотя напрасно, она смотрела на них равнодушно, почти так же, как на актеров в театре.

Он водил ее несколько раз на премьеры известных спектаклей с именитыми актерами, но театральные условности и статичность действия работали против того, чтобы хоть как-то взволновать или хотя бы заинтересовать Лину. Ее внимательный взгляд улавливал нечто в слишком акцентированных позах и движениях актеров, говорившее ей о фальши всего происходящего на сцене. Кино в этом отношении сильно выигрывало динамикой и крупными отработанными планами, где она могла видеть проявление эмоций героев, их слезы, улыбки и слышать даже шепот. А в театре на первом же спектакле Лина спросила Арсения про актеров на сцене:

– Почему они говорят так неестественно громко?

Он пытался объяснять ей, что театр это не концертная площадка, здесь актеры работают без микрофонов, и тихие звуки зрители дальних рядов могут просто не услышать.

– Но ведь именно слова и то, как они произнесены, важно, – удивлялась она.

На кастинге Лина, скользнув взглядом по моделям, которых готовили визажисты, сразу поняла, что никто из них не может быть ни интересным, ни опасным. И действительно, Арсений также не проявлял к ним никакого интереса, что ее успокоило. К тому же никто из них даже не попытался познакомиться с Линой, правда, Илья так шикал на них, что им было не до того. Он как коршун не подпускал к Лине и Арсению никого и близко.

На съемках модели уже не присутствовали, но Лина находилась в центре внимания съемочной группы. Однако все прошло хорошо и достаточно быстро, так что Лина не успела сильно устать. А постановщик так и вовсе остался в полном восторге:

– У нее прирожденная артистичность. Это редкость среди моделей, хотя все они мечтают об актерской карьере. Но всем им не хватает естественности, органичности, как мы это называем. К тому же ее фактура просто уникальна. С такой внешностью можно вообще ничего не делать в кадре.

Арсений увозил ее, уже имея на руках подписанный контракт и круглую сумму аванса по нему, которую ему выдал в своем кабинете совершенно счастливый директор. А Лина почти сразу уснула в машине, потому что сегодня они встали очень рано. Накануне вечером он все пытался ее урезонить, чтобы она пораньше уснула, но как обычно не смог устоять против ее желаний. Она не говорила о них напрямую, но стоило ей прижаться к нему, он ощущал, как ему передается какой-то непостижимый трепет ее тела. И тогда все его ограничители словно с резьбы срывало.

Сейчас, поглядывая на нее в зеркало заднего вида, он думал о том, как будут они счастливы на море. Ведь они собирались туда только вдвоем, раньше с ними всегда ездила Агата.

***16

Весь июнь Агата чувствовала себя очень плохо. Слишком много волнений ей выпало до этого. А ведь раньше она являлась настоящим бойцом и никогда не сдавалась. Правда, все это было до рождения Линочки. Хотя настоящие проблемы начались позже, когда Лине исполнилось три года и постепенно стали проявляться проблемы в ее развитии. Марина тогда уже вышла на работу, а Лину оформили в детский сад. Через три месяца после зачисления ее перевели в специализированный садик компенсирующего вида.

Для Агаты это было время метаний от одного специалиста к другому. Марина, ее муж и Агата долго не могли смириться с диагнозами. А муж Агаты и вовсе никаким диагнозам не верил и постоянно занимался с Линой творчеством и развитием речи. Гулял с ней также преимущественно только он. Дедушку Лина любила намного больше родителей и Агаты.

Он умер, когда Лине исполнилось 12 лет. Тогда Арсений уже почти пять лет каждый день приходил играть с Линой и заниматься с ней по коррекционной программе. Водил гулять ее также Арсений, к тому времени дедушка очень ослабел из-за болезни легких, тогда ему уже исполнилось 83 года. Родители отца Лины жили в Киеве. Они приезжали к сыну всего два раза – один раз на рождение Лины, второй – когда Лине исполнилось 7 лет. Посмотрев на внучку и пообщавшись с ней, они уехали и больше не появились ни разу. А сыну посоветовали пока не поздно сдать ее в специализированный интернат. После этого все общение двух семейств прекратилось навсегда. Муж Агаты назвал их в лицо упырями и сказал, чтобы ноги их больше никогда у него в доме не было.

Если бы не Арсений, Агата даже представить не могла, как справилась бы со смертью мужа. Похоронами занималась Академия, однако Арсений также приложил все свои силы для их организации при том, что Лина в тот момент полностью оставалась на его попечении – Агата тогда находилась почти в невменяемом состоянии. А Марина с мужем смогли приехать только на поминальные 9 дней и пробыли совсем недолго.

Недавно Агата ходила на прием к кардиологу, у которого наблюдалась. Еще в начале года он настаивал на радиочастотной катетерной абляции, в просторечие именуемой прижиганием. При мерцательной аритмии эта процедура применяется очень часто. Однако препятствием служил лишний вес Агаты, и доктор прописал ей строгую диету. Именно поэтому у Агаты все это время почти не имелось сил делать хоть какую-то работу по дому. Она лишь готовила еду, всем остальным занимались Арсений и Лина. Но ко времени визита к кардиологу она все-таки сумела скинуть почти 15 кг. И потому прижигание стало вполне возможным. Агата лишь откладывала его на время, ждала, когда ребята улетят на море. Не хотела их волновать и напрягать, не хотела портить им летний отдых, поэтому про операцию ничего не говорила.