Текст книги "Голод"

Глава 25
17 часов, 54 минуты

ДАК СПОРИЛ САМ с собой всю дорогу до дома. Проблемы Хантера – это не его проблемы, говорил он сам себе. Ладно, может, он теперь и стал уродом, как Хантер, но что с того? У него появилась какая-то дурацкая, бесполезная сила – разве это обязывает его хлебнуть горя вместе с Хантером?

Хантер был тот ещё придурок. А все люди, которые нравились Даку, были нормальными. Почти все. Конечно, Сэм ему тоже нравился, так, со стороны. Но серьёзно, разве он должен теперь выбирать сторону в войне, о которой он даже не знал?

Как бы то ни было, ему не нравилась идея бросить Хантера, чтобы он, голодный, так и сидел за каменным завалом возле церкви. Это казалось немного жестоким.

К тому времени, как Дак оказался в относительной безопасности у себя дома, он успел не раз передумать. Сначала уговаривал себя поступить так, а потом начинал убеждать себя поступить иначе.

Он осознал, что стоит перед кухонным шкафчиком. Просто посмотрим. Просто посмотрим, возможно ли как-то помочь Хантеру.

Смотреть на кухне было особо не на что. Две банки овощей. Банка собачьего лакомства, но даже не сладкого. Полупустой пакет муки и немного масла. Он научился готовить своеобразные отвратительные тортильи из смеси муки, воды и масла. В последнее время это стало самым популярным блюдом в УРОДЗ, их научились делать даже те, кто совершенно не умел готовить.

Даку даже думать не хотелось о том, чем придётся питаться через неделю. До него дошли слухи, что в полях осталась еда, но никто не хочет её собирать из-за червей. От этой мысли он содрогнулся.

Но собачьим лакомством пожертвовать можно, подумал Дак. Звучит так себе, но Хантер, судя по голосу, был в отчаянии. К тому же, сегодня все перестали брезговать даже той едой, от которой их раньше тошнило.

Перед глазами у Дака вдруг отчётливо встали хот-доги. Настоящая сосиска, такая горячая, что пар идёт, зажатая в мягкой белой булочке.

Тётя Дака раньше жила в Чикаго. Она рассказывала ему об оригинальных чикагских хот-догах. Сколько там было ингредиентов, семь? Интересно, вспомнит ли он их все.

Горчица. Соус. Лук. Помидоры.

От этих мыслей у него слюнки потекли. Но у него потекли бы слюнки и от мысли о хот-доге из брюссельской капусты.

Он принял решение. Дело не в противостоянии между уродами и нормальными. Дело в том, может ли он бросить Хантера там, чтобы тот всю ночь прятался, дрожа от страха.

Нет. Он отнесёт ему собачье лакомство, а потом, если Хантеру понадобится укрытие, позволит ему остаться тут, в подвале его дома.

Дак сунул банку в карман куртки и очень неохотно пошёл назад, к церкви.

Это заняло у него всего несколько минут.

– Хантер. Эй, Хантер, – окликнул он его грубым шёпотом.

Тишина.

Отлично. Прекрасно. Значит, его всё-таки разыграли.

Он развернулся и пошёл обратно. Но тут из-за угла показалась группа из семи-восьми ребят. Даку хватило секунды, чтобы заметить у них в руках бейсбольные биты.

Во главе шёл Зил.

– Вон ещё один! – крикнул Зил, и, прежде чем Дак успел хоть как-то среагировать, семеро парней бросились на него.

– Что случилось? – спросил Дак.

Ребята его окружили. Было очевидно, что они настроены враждебно. Но Дак твёрдо решил не давать им повода махать кулаками.

– Что случилось? – передразнил его Зил. – Человек-Дрель хочет знать, что случилось. – Он толкнул Дака. – Один из ваших нелюдей убил моего лучшего друга, вот что случилось.

– С нас довольно, – вставил один из ребят.

Несколько голосов его поддержало.

– Парни, я никого не трогал, – сказал Дак. – Я просто…

Он не знал, что – «просто». Враждебно настроенные глаза, глядящие на него со всех сторон, сузились.

– Что – просто, урод? – требовательно спросил Зил.

– Гуляю, парни. Я делаю что-то плохое?

– Мы ищем Хантера, – сказал Хэнк.

– Хотим надрать ему задницу.

– Ага. И нос поправить, – добавил Антуан. – Может, ему пойдёт больше, если нос будет торчать сбоку.

Они засмеялись.

– Хантера? – переспросил Дак как можно более невинным тоном.

– Да. Мистера Микроволновку. Урода-убийцу.

Дак пожал плечами.

– Я его не видел, народ.

– А что это у тебя в кармане? – спросил Зил. – У него что-то в кармане.

– Что? А, это ничего. Это…

Удар бейсбольной биты оказался безошибочно точным. Дак почувствовал боль в бедре, там, где свисала из кармана куртки банка. Чавкающий звук и треск разбитого стекла.

– Эй! – заорал Дак.

Он стал пробиваться сквозь толпу, но ноги не хотели двигаться. Озадаченно опустив голову, Дак увидел, что уже по самые лодыжки провалился в асфальт.

– Эй, хватит меня бесить! – отчаянно крикнул он.

– Хватит меня бесить, – протяжно передразнил его Зил.

– Эй, чуваки, он тонет! – крикнул кто-то из ребят.

Дак увяз до середины голени. Он был в ловушке. Поймав на себе презрительный взгляд Зила, он взмолился:

– Ну же, чувак, чего ты на меня взъелся?

– Потому что ты не человек, а мурод, – сказал Зил и добавил: – Понял?

– Вам нужен Хантер, да? – спросил Дак. – Он тут, народ, вон за теми камнями.

– Серьёзно? – сказал Зил. Он кивнул своей шайке, и те все вместе полезли за завалы в поисках своей жертвы. Кто-то, Дак не разглядел, кто, разбил остаток витража битой.

Дак глубоко вздохнул.

– Думай о хорошем, о хорошем, – прошептал он. Дак перестал проваливаться, но всё ещё был в ловушке. Он пытался выдернуть ногу, водя ею из стороны в сторону. Наконец, одну ногу получилось освободить – минус один ботинок. Со второй оказалось легче, и ботинок удалось сохранить.

Дак бросился бежать.

– Эй, а ну вернись!

– Он соврал, Хантера тут нет!

– Держи его!

Дак бежал, что было мочи, крича:

– Всё хорошо, всё хорошо, а-ха-ха-ха! – он отчаянно пытался сдержать злость и через силу заставлял себя улыбаться.

Дак перебежал на другую сторону улицы. Он уже оторвался от толпы, но недостаточно, чтобы успеть вбежать домой и запереть дверь, прежде чем его поймают.

– На помощь! Кто-нибудь, помогите! – крикнул он.

Следующий шаг оказался тяжелее.

Второй за ним проломил асфальт.

На третий нога прошла сквозь тротуар, и Дак рухнул.

Его подбородок ударился о бордюр и прошёл сквозь него, как камень сквозь стекло.

Он опять проваливался под землю. Только на этот раз лицом вниз.

Зил и остальные немедленно окружили его. На спину обрушился удар. За ним ещё один. Но Даку было не больно. Словно его били не битами, а соломинками. А потом они уже не могли его достать, потому что Дак провалился под цемент и стал утопать в земле.

– Минус один урод, – гаркнул Зил.

Затем другой голос:

– Что это?

– Все фонари погасли, – сказал кто-то, явно испуганно.

Кто-то выругался со страхом в голосе, и за этим последовал звук удаляющихся шагов.

Дак Чжан, лёжа лицом в земле, продолжал тонуть.

* * *

Мэри лежала в постели, в темноте, поглаживая живот, чувствуя под пальцами жир. Она думала, может, ещё пару недель стоит подержать диету. А потом она окажется там. Где бы ни было это «там».

Рядом с кроватью стояла пустая бутылка из-под воды. Мэри устало поднялась с постели. Мэри открыла дверь в ванную и щёлкнула выключателем. На секунду она увидела в зеркале незнакомое лицо: впалые щёки, ввалившиеся глаза.

И вдруг – полная темнота.

* * *

В подвале мэрии, в мрачном месте, которое дети называли больницей, Дара Байду держала за руку Джоша.

Мальчик не переставал плакать.

Его доставили с битвы на электростанции. Его привёз один из солдат Эдилио.

– Я хочу к маме, хочу к маме. – Джош раскачивался назад и вперёд, не слыша ни единого слова Дары, потерянный и пристыженный. – Я хочу к маме, – плакал он. – Я просто хочу к маме.

– Я поставлю DVD, – сказала Дара. Других вариантов у неё не было. Она и прежде видела таких детей, слишком много, чтобы можно было всех запомнить. Иногда они просто уже не могли вынести всего этого. Ломались, как ветка, согнутая слишком сильно. Щёлк.

Дара задумалась, когда это произойдёт и с ней.

Сколько ещё она выдержит, прежде чем сядет, обхватит себя руками и начнёт раскачиваться и плакать, призывая маму?

Вдруг свет погас.

– Я хочу к маме, – плакал Джош в темноте.

* * *

В детском саду Джон Террафино отстранённо лежал, приоткрыв один глаз. Он смотрел телевизор с выключенным звуком и одновременно кормил из бутылочки капризного десятимесячного малыша. В бутылке было не молоко и не детская смесь. Она была наполнена водой с добавлением бульона из овсянки и капелькой рыбного пюре.

Ни в одной из книг по уходу за детьми о таком не писали. Младенец болел. Он слабел с каждым днём. Джон сомневался, что малыш, которого тоже звали Джон, долго протянет.

– Всё хорошо, – прошептал он.

Телевизор выключился.

* * *

Астрид, наконец, уложила Малыша Пита в постель. Она была измотана и взвинчена. Глаз болел в том месте, куда угодила бейсбольная бита. На лице всплыл жуткий жёлто-чёрный синяк. Лёд помог, но не слишком.

Ей нужно было поспать; часы показывали час ночи, но спать она не собиралась. Пока не убедится, что с Сэмом всё в порядке. Жаль, что она не смогла поехать на станцию вместе с ним. Вряд ли Астрид могла помочь, но хоть не гадала бы, что с ним.

Странно, как за каких-то три месяца Сэм стал неотъемлемой частью её жизни. Даже более того. Неотъемлемой частью её самой. Как рука, нога. Или сердце.

С улицы послышался шум. Кто-то бежал. Она напряглась, ожидая услышать шаги у себя на крыльце. Но никто не пришёл.

Может, Хантер вернулся? Или Зил всё ещё бегает по округе, нарываясь на неприятности? С этим она ничего не могла сделать. Всё равно у неё не было сил, по крайней мере, значимых. Она могла только угрожать или уговаривать.

К тому времени, как она подошла к окну, на улице уже было пусто и тихо.

Астрид надеялась, что Хантер спрятался где-нибудь. Придётся подумать, как поступить в такой ситуации, а это будет ой как непросто. Возможно, это станет катализатором взрыва. Но эту проблему придётся решать уже не этой ночью.

Что там с Сэмом? Смог ли он остановить Кейна?

Не ранен ли Сэм?

Не убит ли?

Упаси боже. Она молилась.

Нет. Сэм не мёртв. Она бы это почувствовала.

Астрид вытерла слезу и вздохнула. Она никак не смогла бы уснуть. Точно нет. Поэтому она уселась перед компьютером. Руки дрожали, когда пальцы коснулись клавиатуры. Ей нужно было заняться чем-то полезным. Хоть чем-нибудь. Что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о Сэме.

Внизу экрана были привычные значки браузеров «Safari» и «Firefox». Если их открыть, они лишь напоминали о том, что соединение с сетью отсутствует.

Астрид открыла папку с мутациями. В ней хранились фотографии всяческих странностей. Кошка, просочившаяся сквозь книгу. Змеи с крошечными крыльями. Чайки с хищными когтями. Черви.

Она открыла в «Ворде» документ и начала печатать.

Одной из общих черт, по-видимому, является то, что мутации делают существ – как людей, так и животных, – более опасными. Почти все мутации представляют из себя разные формы оружия.

Она сделала паузу и на секунду задумалась над этим. Это не совсем верно. У некоторых детей проявлялись силы, которые казались фактически бесполезными. Правда в том, что Сэму хотелось, чтобы у них появилось больше мутантов с «серьёзными», как он выражался, силами. А ещё была Лана, которая точно не была оружием.

Оружие или механизм защиты? Разумеется, возможно, я просто изучила недостаточное количество мутаций. Но будет совершенно не удивительно, если выяснится, что мутации необходимы как механизм выживания. В этом вся суть эволюции: выживание.

Но эволюция ли это? Эволюция – это серия случайных промахов и попаданий в течение миллионов лет, а не внезапный взрыв, влекущий за собой радикальные изменения. Эволюция строится на существующих ДНК. В УРОДЗ же произошло радикальное отступление от кода животной ДНК, выработанного за миллиарды лет. Ген скорости мог существовать, но ген телепортации, преодоления гравитации, телекинеза – нет.

Не существует ДНК для того, чтобы выпускать огонь из ладоней.

Факт в том, что я не

Экран почернел. В комнате воцарилась тьма.

Астрид встала и подошла к окну. Отдёрнув занавески, она увидела непроглядную черноту за окном. Ни единого огонька на улице.

Ноги вынесли её на крыльцо.

Темнота. Повсюду. Ни единой лампы ни в одном доме по соседству.

Кто-то в нескольких домах от неё возмущённо крикнул:

– Эй!

Кейн добрался до АЭС. Сэм потерпел поражение.

Астрид подавила всхлип. Если Сэм ранен… если…

Словно холодные пальцы забрались ей под ночную рубашку. Спотыкаясь, она прошла на кухню. Выдвинула ящик и, порывшись, нашла фонарь. Свет от него был слабый и через несколько секунд погас.

Но за эти несколько секунд она успела найти свечу.

Астрид попыталась поджечь её от плиты. Но газ шёл, а искра не высекалась, ведь для этого тоже нужно было электричество.

Спички. Зажигалка. Где-то здесь наверняка должны быть спички.

Но найти их без света было невозможно. У неё есть свеча, которую никак не зажечь.

Астрид наощупь добралась до лестницы и вошла в комнату Малыша Пита. Геймбой лежал возле его кровати, там, где он всегда его оставлял. Если Пит проснётся и не обнаружит игрушку, он сойдёт с ума. Он… словами не описать, что тогда будет.

Астрид спустилась вниз и при помощи светодиодной подсветки экрана обыскала ящик. Спичек не было, зато там нашлась большая жёлтая зажигалка фирмы «Бик».

Она щёлкнула зажигалкой и зажгла свечу.

В последние несколько минут Астрид отвлеклась от мыслей о Сэме только благодаря поискам. Но теперь некуда было деваться от осознания того факта, что Сэм пытался остановить Кейна. И не смог. Единственный вопрос был в том, выжил он или нет.

В почти фотографической памяти Астрид всплыла строчка из старого стихотворения.

– И рушатся основы, – прошептала она жутковатой в свете свечи кухне. В голове вспомнился отрывок:

 
И всё трещит, и рушатся основы,
И беззаконье заточает мир в свои оковы,
Прилив кровавый вырывается на волю,
И тонут в нём обряды чистоты.
В сужденьях сильных появляются сомненья,
А худшие берут бразды правленья[5]5
  Отрывок из стихотворения Уильяма Батлера Йейтса «Второе пришествие» (The Second Coming).


[Закрыть].
 

– И всё трещит, и рушатся основы, – повторила Астрид.

Основы, может быть, и рушатся. Но Бог, даже здесь, в УРОДЗ, вне всяких сомнений, внимательно слушает и смотрит на своих детей.

– Прошу, пусть с Сэмом всё будет в порядке, – прошептала она свече.

Астрид перекрестилась и опустилась на колени перед кухонной стойкой, словно перед алтарём.

– Святой Архангел Михаил, защити нас в бою. В битве против зла и козней дьявола стань нашей защитой.

В прежние времена, читая эту молитву, она представляла дьявола с рогами и хвостом. Теперь же у дьявола в её представлении было лицо Кейна. Она дошла до строк: «И от злых духов, рыщущих по миру в поисках разбитых душ», – и перед глазами Астрид возник образ мальчика со змеиной рукой.

Глава 26
17 часов, 49 минут

– ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ, Кейн? – раздался с улицы голос Сэма. Злой, разочарованный. Побеждённый.

Кейн склонил голову. Он наслаждался моментом. Победа. Прошло каких-то четыре дня с тех пор, как он хоть отчасти вернул контроль над собой. И вот он уже победил Сэма.

– Четыре дня, – сказал он достаточно громко, чтобы все в комнате его слышали. – Четыре дня мне понадобилось на то, чтобы одолеть Сэма Темпла. – Кейн встретился взглядом с Дрейком. – Четыре дня, – усмехнулся Кейн. – А что ты сделал за те три месяца, что я был болен?

Дрейк смотрел ему в глаза, но затем дрогнул и опустил взгляд. Его щёки покраснели, в глазах мелькнул опасный блеск, но он не смог выдержать торжествующей ухмылки Кейна.

– Помни об этом, когда, наконец, решишься на попытку сместить меня, Дрейк, – прошептал Кейн.

Кейн повернулся к остальным и лучезарно улыбнулся своей команде. Джеку, который всё ещё сидел за компьютером: мокрый, окровавленный и растрёпанный, он был так увлечён работой, что почти не понимал, что происходит. Клопу, который то появлялся, то исчезал из виду. Диане, которая делала вид, будто нисколько не впечатлена. Он подмигнул ей, зная, что девушка не ответит. Потом – двум солдатам Дрейка, слоняющимся без дела.

– Чего я хочу? – крикнул Кейн в обугленную дыру в стене. Затем повторил, тщательно выделяя ударением каждое слово. – Чего. Я. Хочу?

И тут у него всё вылетело из головы. На секунду – всего лишь секунду, пока он не собрался с мыслями, – он не мог придумать, чего хочет. Никто не заметил его колебаний. Но Кейн сомневался.

А чего он хотел?

Он подыскал и выбрал подходящий ответ.

– Тебя, Сэм, – промурлыкал Кейн. – Я хочу, чтобы ты вошёл сюда один. Вот, чего я хочу.

Заложники, Микки и Майк, переглянулись, не веря своим ушам. Кейн мог представить себе, о чём они думают: Сэм, их герой, облажался.

Голос Сэма звучал приглушённо, но отчётливо.

– Я это сделаю, Кейн. По правде говоря, для меня это станет облегчением. – Его голос казался усталым. Голос побеждённого. Какой сладкий звук. Приятный звук победы, подумал Кейн. – Но все мы знаем, как ты ведёшь себя, когда тебя некому остановить. Поэтому – нет.

Кейн громко театрально вздохнул. Он улыбался от уха до уха.

– Да, я предполагал, что ты займёшь такую позицию, Сэм. Поэтому подумал об альтернативе. Я подумал об обмене.

– Обмене? Что на что?

– Еда в обмен на свет, – сказал Кейн. Он приложил ладонь к уху, как бы прислушиваясь. И прошептал Диане: – Слышишь? Вот оно, мой брат осознаёт, что проиграл. Осознаёт, что стал моим… какое бы слово подобрать? Слугой? Рабом?

Сэм крикнул:

– А мне кажется, что проблемы не у меня, а у тебя, Кейн.

Кейн моргнул. В его подсознании замигала тревожная сирена. Он только что совершил ошибку. Сам ещё не знал, какую, но точно совершил.

– У меня? – крикнул Кейн. – Я так не думаю. Выключатель у меня, братишка.

– Да, похоже на то, – прокричал в ответ Сэм. – А мы окружили тебя. И, раз уж запасы еды у вас в «Коутс» подошли к концу, вряд ли вы много взяли с собой. Так что, полагаю, проголодаетесь вы очень скоро.

Улыбка Кейна застыла на губах.

– Что ж, этого мы не ожидали, – сухо сказала Диана.

Кейн прикусил большой палец и крикнул:

– Эй, братец, мне напомнить тебе, что у меня в заложниках двое твоих ребят?

Последовало долгое молчание, и Кейн взял себя в руки, думая о том, что Сэм может провести новую атаку. Наконец, Сэм заговорил. Его голос звучал мрачно, но более уверенно.

– Давай, Кейн, делай с ними, что хочешь. Тогда у тебя не останется заложников. А голод никуда не денется.

– Думаешь, я не отдам заложников Дрейку? – пригрозил Кейн. – Ты услышишь их крики. – Он почувствовал, как щёки розовеют. Он знал, что ответит Сэм. И ответ не заставил себя долго ждать.

– Если я услышу чей-то крик, то две секунды спустя мы будем внутри. Будет много крови, а я бы предпочёл обойтись без этого. Но ты знаешь, у меня достаточно людей, у которых хватит на это сил.

Кейн грыз ноготь. Он покосился на Диану, ожидая, что та предложит решение, подаст какую-нибудь полезную идею. И старательно избегал зрительного контакта с Дрейком.

– Так вот, у меня есть идея получше, – крикнул Сэм. – Что, если я дам тебе десять минут, чтобы выйти сюда? И обещаю, вы сможете спокойно вернуться в «Коутс».

Кейн выдавил не то смех, не то рык.

– Ни за что, Сэм. Это место под моим контролем. А вы можете возвращаться в свой тёмный городок.

Ответа не последовало.

Тишина была красноречивее любых слов. Сэму больше не нужно было ничего говорить. А Кейну сказать было уже нечего. Ему казалось, будто его грудь стянули тесной повязкой. Словно ему приходилось сражаться за каждый вдох.

Что-то было не так. Совсем не так. Страхи, жившие в его кошмарах, поднимались в голове, словно надвигающийся прилив. Он оказался в ловушке.

– Не зевать, – пробормотал Дрейк своим солдатам, когда те обменялись скептическими, взволнованными взглядами.

Диана повернулась на стуле.

– И что теперь, а, бесстрашный лидер? Он прав: еды у нас нет.

Кейн сморщился. Провёл рукой по волосам. Голова оказалась горячей на ощупь.

Он быстро обернулся, словно кто-то стоял у него за спиной. Никого, кроме той девчонки, Бритни, на полу.

Как он мог не предвидеть этого? Как не сообразил, что окажется здесь в ловушке? Даже если бы он мог как-то связаться с ребятами из «Коутс», их было куда меньше, чем людей под руководством Сэма.

И никто из них не пришёл бы. Только не сюда. Только не теперь, когда Сэм окружил это место.

Сэм может собрать пятьдесят человек перед электростанцией за каких-то несколько часов. А что может Кейн?

Что он может сделать?

Они захватили АЭС. Отключили электричество в Пердидо-Бич. Но оказались в ловушке. Это невозможно.

Кейн нахмурился, пытаясь собраться с мыслями. Зачем он это сделал? Всего за минуту он проделал путь от злорадного триумфа до мрачного унижения.

Что он сделал? В этом не было смысла. Это ничего ему не дало. Он думал только об одном: захватить станцию. Захватить и удержать. А потом…

Потом…

Кейн почувствовал, будто тонет, его разум кружился в водовороте, словно под ногами разверзлась яма.

Горькое осознание пришло внезапно. Он захватил электростанцию не для того, чтобы добыть еду для своих ребят, и даже не затем, чтобы продемонстрировать Сэму свою силу. Он следовал вовсе не собственным желаниям.

Кейн, бледный, как мел, посмотрел на Дрейка.

– Это всё для него, – сказал Кейн. – Для него.

Глаза Дрейка непонимающе сузились.

– Он голоден, – прошептал Кейн. Было больно видеть постепенное осознание в глазах Дианы при этих словах. – Голоден во мраке.

– Откуда ты знаешь? – строго спросил Дрейк.

Кейн развёл руками, не в силах объяснить. Нужные слова не приходили.

– Вот, почему он отпустил меня, – сказал Кейн, скорее, самому себе, нежели Дрейку или Диане. – Вот, почему освободил. Ради этого.

– Ты хочешь сказать, мы все сейчас находимся в твоём горячечном бреду? – Диана не знала, плакать или смеяться, она была вне себя. – Хочешь сказать, мы сделали всё это только из-за пустынного монстра, который засел у тебя в голове?

– Чего он хочет от нас? – спросил Дрейк нетерпеливо, но без злобы. Пёс, жаждущий услужить своему истинному хозяину.

– Мы должны сделать ему подношение. Накормить его.

– Чем накормить?

Кейн вздохнул и посмотрел на Джека.

– Едой, которая принесёт свет в его тьму. Той же самой, что приносит свет в Пердидо-Бич. Уран.

Джек медленно покачал головой, он понимал, к чему идёт дело, но не хотел этого признавать.

– Кейн, как мы это сделаем? Как мы извлечём уран из реактора? Как протащим его несколько миль по пустыне? Он тяжёлый. Опасный. Радиоактивный.

– Кейн, это безумие, – взмолилась Диана. – Тащить радиоактивный уран через всю пустыню? Как это тебе поможет? Как это поможет нам? В чём смысл?

Кейн задумался. Насупил брови. Диана была права. Почему он должен служить Мраку? Пусть эта тварь сама ищет еду. У Кейна хватает своих проблем, своих нужд, своих…

Комнату наполнил рык такой силы, что стены будто затряслись. Кейн упал на колени. Он зажал уши руками, пытаясь оградить себя от этого рёва, но он не стихал, пока Кейн извивался и пытался защититься, борясь с внезапным желанием опорожнить кишечник.

Вдруг всё прекратилась. Воцарилась звенящая тишина.

Кейн медленно открыл глаза. Диана смотрела на него, как на сумасшедшего. Дрейк пялился на него скептически, едва сдерживая смех. Джек просто смотрел обеспокоенно.

Они ничего не слышали. Этот нечеловеческий, невыносимый рёв предназначался только для Кейна.

Наказание. Геяфаг требовал подчинения.

– Да что с тобой такое? – спросила Диана.

Дрейк прищурился и самодовольно усмехнулся.

– Это Мрак. Кейн больше не за главного. У нас новый босс.

Диана озвучила мысли Кейна.

– Бедняжка Кейн, – сказала она. – Бедный, облажавшийся мальчик.

* * *

Каждый шаг казался Лане таким громким, словно она шагала по огромному барабану. Ноги онемели, колени не сгибались. Она чувствовала каждый камешек под подошвой, словно шагала босиком.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, весь мир слышит его удары.

Нет, нет, это всего лишь её воображение. Не было никаких звуков, кроме негромкого хруста кроссовок по гравию, словно кто-то жевал кукурузные хлопья. Тихонько, будто мышка бежала.

Но Лана не сомневалась: он всё слышит. Словно филин, прислушивающийся, подкарауливающий в ночи свою добычу, он наблюдает и ждёт, а все её шорохи звучат для него духовым оркестром – для него, для этой твари, для Мрака.

Вышла луна. Или то, что было теперь вместо луны. Светили звёзды. Или что-то похожее на них. Их свет серебрил верхушки кустов, трещины в камнях, заставляя всё вокруг отбрасывать длинные тени.

Лана придерживалась маршрута, крепко сжав руки. В правой руке она держала пистолет, он был опущен до бедра, касаясь его при ходьбе. Фонарик – пока выключенный, – торчал из кармана.

Думаешь, ты завладел мной. Думаешь, ты контролируешь меня. Никто мной не владеет. Никто меня не контролирует.

Две яркие точки мелькнули впереди среди теней.

Лана замерла.

Два огонька смотрели на неё. Они не двигались.

Лана подняла оружие и прицелилась. Она целилась прямо в середину между двумя огоньками.

На долю секунды вспышка от выстрела разогнала ночную тьму.

В этой вспышке девушка увидела койота.

Затем он исчез, и остался лишь звон в ушах.

Сзади раздался скрип деревянной двери и хлопок.

– Лана! Лана! – голос Коржика.

– Я в порядке, Коржик. Возвращайся внутрь. Запри дверь! Давай! – крикнула она.

Она услышала, как дверь захлопнулась.

– Я знаю, что ты здесь, Вожак, – сказала Лана. – Но на этот раз я не такая беспомощная.

Лана снова двинулась вперёд. Выстрел, пуля – которая почти наверняка пролетела мимо цели, – немного её успокоили. Теперь она знала, что вожак мутировавших койотов здесь, следит за ней. Она была уверена, что Мрак тоже знает.

Хорошо. Отлично. Так даже лучше. Не надо больше прятаться. Она может просто пройти в шахту и забрать ключ у трупа. А потом вернуться в сарай, где её ждут Коржик с Патриком.

Пистолет приятно оттягивал руку.

– Давай, Вожак, – промурлыкала она. – Ты же не боишься пуль, правда?

Но напускная храбрость угасла, когда Лана оказалась у входа в шахту. Лунный свет падал на вход сбоку, лишь слегка подсвечивая его серебром. Чёрная пасть жадно ждала её, чтобы поглотить.

Иди ко мне.

Игра воображения. Нет никакого голоса.

Ты мне нужна.

Лана щёлкнула фонариком и прицелилась в отблеск лунного света у входа в пещеру. Точно так же она могла бы целиться в ночное небо. Луна не освещала ровным счётом ничего.

Фонарик в левой руке. Тяжёлый пистолет в правой. Запах пороха после выстрела. Хруст гравия. Тяжёлые ноги. Разум будто погрузился в сон, весь мир сузился до одной простой задачи.

Лана оказалась у самого входа. Там, в темноте, на узком выступе сидел Вожак и скалил зубы, глядя на неё.

Она навела на него фонарик и прицелилась туда, куда падал луч света, но койот отскочил в сторону.

«Он не пытается меня остановить, – поняла Лана. – Он просто наблюдает. Он – глаза и уши Мрака».

Внутрь, через главный вход. Луч фонарика пошарил по сторонам и остановился, наткнувшись на искомое.

Лицо словно сморщилось, жёлтая кожа обтянула кости, которые терпеливо ждали, когда увидят свет. Грубая, перепачканная джинсовая ткань казалась сравнительно новой на фоне древней мумифицированной плоти и жухлой травы.

Лана опустилась на колени рядом с трупом.

– Привет, Джим, – сказала она.

Теперь нужно было сделать выбор: или оружие, или фонарь. Она положила пистолет на ввалившуюся грудь Джима.

Сунула руку в его передний карман. Ковбойские джинсы. Широкие карманы. Легко их обшаривать. Но в кармане было пусто. Так же легко она смогла добраться и до бокового кармана, но в нём тоже ничего не оказалось.

– Прости. – Она схватилась за ремень в джинсах и повернула тело, чтобы добраться до другого кармана. На ощупь тело было странным, слишком лёгким, слишком подвижным, так много веса оно потеряло.

Пусто.

– Мёртвый человек.

Лана мигом узнала этот голос. Такой голос невозможно забыть. Это был невнятный, высокий рык Вожака.

– Да, я заметила, – сказала она. Лана гордилась, что ей удалось сказать это таким спокойным тоном. Но внутри паника грозила вот-вот захлестнуть её. Остался последний карман, что, если ключей нет и там?

– Иди к Мраку, – сказал Вожак.

Он стоял наготове в дюжине футов от неё. Успеет ли она схватить пистолет, прежде чем Вожак успеет атаковать?

– Мрак велел мне обыскать этого парня, – сказала Лана. – Мрак сказал, ему хочется жвачки. Может, у Джима где-нибудь завалялась пачка.

Ещё будучи пленницей Вожака, Лана оценила его безжалостную решительность, его хитрость, его силу. Но не его интеллект. Несмотря на мутацию, подарившую ему речь, он так и остался койотом. Его система взглядов строилась вкруг охоты на грызунов и доминировании в своей стае.

Лана оттолкнула труп, перевернула его на спину, чтобы добраться до последнего кармана. Пистолет со стуком упал на камни, Отшельник Джим оказался между Ланой и оружием.

Никаких шансов, что она дотянется до него, прежде чем Вожак сможет до неё добраться.

Лана нащупала карман.

Внутри лежало что-то холодное и острое.

Она вытащила ключи, крепко сжала их в кулаке и сунула себе в карман.

Вожак утробно зарычал.

– Это Мрак попросил, – сказала Лана.

Пальцы сжались на рукояти пистолета. Медленно, со скрипом в коленях, она встала.

– Совсем забыла. Мне нужно кое-что ещё, – сказала она. И пошла прямо на койота.

Но Вожак уже не мог сдержаться.

– Иди к Мраку, человек.

– Иди к дьяволу, койот, – ответила Лана. Она не двинула фонариком, не выдала ничем своих намерений, просто вскинула пистолет и выстрелила.

Раз. Два. Три раза. Бах-бах-бах!

Каждый выстрел сопровождался вспышкой света. Словно включили стробоскоп.

За этим последовал безумно приятный звук: койот завизжал от боли.

В свете вспышки Лана увидела, как Вожак прыгнул на неё. И видела, как он грузно упал на землю, не добравшись до цели.

Она пробежала мимо него и бросилась прочь, бежала вслепую по тропинке и кричала на бегу. Но не от ужаса.

Лана кричала в знак протеста.

Кричала от триумфа.

Ключ был у неё.