Электронная библиотека » Майкл Иннес » » онлайн чтение - страница 23

Текст книги "Остановите печать!"


  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 01:20


Автор книги: Майкл Иннес


Жанр: Классические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Патришия сидела как раз рядом с жертвой насмешек Хольма. Она украдкой посмотрела на него и сразу поняла, что опасаться нечего. Можно прямо выразить свое мнение. Нельзя сказать, чтобы Уинтера интермедия позабавила, но он не выглядел ни раздраженным, ни злым, ни смущенным. Жизнь в гостиной для профессуры приучает, видимо, держать удар, закаляет и делает неуязвимым для нежданных атак на самолюбие.

– Глупейшая ошибка, – решилась негромко проговорить Патришия. – Это же ясно как божий день. Эскапада не для подобной аудитории, и она ее отнюдь не одобрила.

Уинтер повернулся к ней с улыбкой.

– Много ли найдется молодых женщин, которые перешептываются с таким сочувствием к другим?

В том что касалось искусства комплиментов, отметила про себя Патришия, он явно прогрессировал. Но в то же время говорил так рассеянно, словно его мысли блуждали где-то далеко. И верно. Уинтер неохотно отвел взгляд от мистера Элиота и ее брата. Его интересовала суть ситуации, а не сопутствовавшие ей мелкие инциденты, даже если один из них касался непосредственно его самого.

– Вы едва ли нуждаетесь в моем сочувствии, – сказала она.

– Нам необходимо сохранить запас сочувствия и симпатий для нашего хозяина. А то, о чем вы упомянули, действительно оказалось выстрелом мимо цели. – Он кивнул в сторону Детлепса. – В Уинге и Колд-Финдоне куда как с большим удовольствием выслушали бы пасквиль на мистера Элиота. И полковник не исключение. То есть не генеральное исключение, – попытался сострить он и оглядел зал театра. – Меня волнует, как все это воспринимает Тимми. Со стороны кажется, что он держится молодцом. В характере Тимми все-таки тоже есть стальной стержень.

И хотя в голосе Уинтера звучала нотка снисходительности, его слова доставили Патришии удовольствие.

Но она лишь отпустила прозаически практичную реплику:

– Ужин сегодня удался на славу, не правда ли?

– Да, но положения он уже не спасет. – Исчерпав запас добродушия, Уинтер готов был злословить: – Si monumentum requiris circumspice[69]69
  «Если ты ищешь монумент – посмотри вокруг». – Надпись на надгробном камне прославленного английского архитектора Кристофера Рена (1632–1723) (лат.).


[Закрыть]
.

– Верно, публика теперь выглядит совсем угрюмо.

– А за кулисами, как нетрудно предположить, полное смятение. Насколько я знаю, Оверолл собирается читать ранние стихи Уэджа, скрывшись за одной из безвкусных масок. Он отчаянно трусит и выглядит даже печальнее обычного. И не зря. Ему предстоит снова выступить в роли законченного неудачника. Если бы Хольм не вылез с глупой пародией на отменно воспитанного гостя из Оксфорда, зрители бы еще кое-как проглотили декламацию Оверолла. Но теперь они благожелательно примут лишь нечто действительно стоящее. По крайней мере, по их мнению. Сегодня вечером ожидалась веселая пирушка, однако сливки общества из Пигга и Лимбера теперь сочтут ее низкопробной. Ниже, чем даже Нижний Суаффэм[70]70
       ЛоуСуаффэм переводится как «Нижний Суаффэм».


[Закрыть]
.

И довольный этим детским каламбуром, Уинтер рассмеялся. Его хорошо поставленный оксфордский смех разнесся по залу.


Следующим номером все же пошла мисс Кейви. «Субботний вечер в Хоуорте»[71]71
  Биографическое произведение о сестрах Бронте и жизни их семьи в Йоркшире.


[Закрыть]
не удовлетворил бы особо взыскательного зрителя, но и никого не оскорблял. Мисс Кейви, взяв на себя роль Эмили Бронте, с помощью изобретательно построенного монолога создала вокруг себя небольшой мирок, состоявший из отца, брата, сестер и их не слишком умных подруг. В истории сценического искусства зафиксирована только одна успешная постановка этой вещи, и всеми овладело чувство, что мисс Кейви достойна похвалы за одну только смелую попытку решить столь сложную театральную задачу. Причем ей пришлось изначально столкнуться с непреодолимой, казалось бы, физиологической проблемой: Эмили Бронте никак не могла так растолстеть при скудном пропитании, которое обеспечивал отец семейства, преподобный мистер Бронте, как не повезло ей и дожить до зрелого возраста мисс Кейви. Но все это только подчеркнуло триумф духа над плотью. Если у кого-то подобное несоответствие и вызвало протест, то покинуть театр осмелился один лишь Питер Хольм, удалившийся в библиотеку, чтобы накачаться спиртным и никому не попадаться на глаза. Местные же аристократы, которых в школе заставили прочитать «Джейн Эйр», снова смотрели на сцену с удовольствием и интересом. В итоге в самый последний момент, когда уже миновало одиннадцать часов вечера, шоу все же обещало закончиться успешно. Тем большим шоком оказался для всех инцидент с Кипером.

Как известно, Кипер был любимой собакой Эмили Бронте. И кульминацией постановки мисс Кейви стало смелое приближение ее героини к своему всегда такому верному псу, когда тот заразился бешенством. Все остальное, даже прекрасно сыгранная сцена, в которой пьяный Брануэлл был усмирен декламацией фрагментов «Незнакомки из Уайлдфелл-Холла», бледнело на фоне столь эффектного финала.

И вот Эмили двинулась в сторону воображаемого Кипера, который, как предполагалось, лежал за правой кулисой. Мисс Кейви действительно обладала задатками незаурядной актрисы, заставив аудиторию буквально затаить дух; даже на лице Уинтера Патришия увидела напряженное внимание и чуть ли ни страх. Но именно в этот момент откуда-то снизу из левого угла сцены показалась чудовищная и всем знакомая фигура. Черный шар вместо носа, пятнистая морда, вечно слезящиеся глаза, огромные и тоже пятнистые отвислые уши. Это существо, известное в любом детском саду по всей стране, звали Угрюмым Десмондом. Только этот Угрюмый Десмонд был игрушечным псом невероятных размеров. Искусно управляемый кем-то сзади, он приблизился из-за спины к ничего не подозревавшей мисс Кейви и принялся обнюхивать ее в непристойных местах, пока Эмили еще только подходила к больному, хотя и невидимому, Киперу.

В столь неприятное мгновение нашелся человек (позже прошел слух, что это был всегда такой чуткий Топлэди), сумевший опустить занавес. Наступившее в зале жуткое молчание – тишина тем более ужасная, что в ней трепетал ощутимый страх, – прервала леди Бутомли, подытожившая чувства себе подобных:

– Вот это уже совсем нас не веселит, – сказала она.

Уинтер склонился к Патришии.

– Все. Это конец, – прошептал он. – Ничего более чудовищного случиться уже не может.

Но он жестоко ошибся. Каким образом шутнику удавались его трюки, оставалось неясным, но Уинтер даже не закончил фразы, когда занавес снова пополз вверх. Мисс Кейви все еще стояла на сцене, не понимая пока, что произошло. Но там же находился и Угрюмый Десмонд, а к нему присоединились еще три плюшевые и крайне уродливые собаки, казавшиеся даже крупнее его. И как только занавес открылся полностью, звери взмыли в воздух. К их шеям были привязаны веревки, а Угрюмого Десмонда еще и проткнули кривым мясницким крюком. Все четыре игрушки зависли примерно на уровне головы мисс Кейви.

Но снова нашелся некто, стремившийся восстановить порядок, взяв ситуацию под контроль. Занавес быстро упал теперь уже окончательно. Только на просцениуме осталась горка опилок, высыпавшаяся из-под взрезанного крюком плюша Угрюмого Десмонда.


Когда все события подверглись позднее тщательному обсуждению в гостиных Уинга, Уортера и Кингс-Клива, леди Бутомли, и в прежние времена не пользовавшаяся особой любовью соседей, была безоговорочно осуждена за свое крайне бестактное поведение. Поскольку в тот вечер она сразу же направилась к выходу, остановилась по пути, чтобы выразить сочувствие мисс Кейви по поводу того, каким грубым способом оборвали ее прекрасное представление, а потом, сунув муфту для ног под мышку, объяснила Белинде, почему не может остаться ко второму ужину. Начался большой снегопад, и ей, дескать, необходимо позаботиться о своих лошадях. После чего села в машину и укатила домой.

Большинство же гостей из числа местных жителей реагировали на все иначе. Наделенные чувствительными натурами, они считали мистера Элиота прирожденной жертвой, а потому решили окружить его максимальной заботой в минуту испытаний. И остались к поздней трапезе, выдав свое беспокойство лишь тем, что уселись плотной группой с серьезными лицами по один конец стола. Среди них нашел себе укрытие и Руперт Элиот – откровенный дезертир с побледневшим от наплыва эмоций лицом. Зато Арчи Элиот, сразу заподозренный, что именно он помог осуществить скандальную выходку чисто технически, свободно разгуливал по дому и, казалось, не чувствовал ни малейшего дискомфорта. Маленький Андре, секрет содержимого пакетов которого теперь перестал быть секретом, незаметно исчез. Тимми, чьи страхи по поводу Генри и Элеоноры рассеялись, оказавшись безосновательными, овладел воинственный дух, который он использовал в своей необъявленной войне против соседей. Избранным им оружием стало спиртное. Хорошо зная отцовский винный погреб, заявил он Патришии, он, если повезет, получит к нему доступ и основательно накачает временных гостей – для начала старух. Это преподаст им хороший урок, считал он, как интеллигентные люди должны правильно воспринимать метко направленную сатиру.

Причем этот, казалось бы, не слишком гостеприимный трюк, как выяснилось, не вызвал особых возражений у самого мистер Элиота. По крайней мере, он тоже считал, что алкоголь в виде наиболее редких напитков может стать крайне необходимым сейчас смягчающим фактором. И принес сразу несколько бутылок, в чем ему помог Эплби, не отходивший от него ни на шаг. Постепенно к участникам праздника вернулось хорошее настроение. Во всяком случае, все осталось позади. Поздний ужин станет венцом всему, а потом гости разъедутся по домам.

Последовала, однако, еще одна интермедия в исполнении на этот раз Гиба Оверолла. И здесь технический замысел, можно сказать, принадлежал Арчи, знавшему о смешивании спиртных напитков значительно больше, чем Тимми. Оверолла он обнаружил в самом подавленном состоянии, горюющим об упущенной возможности в кои-то веки блеснуть остроумием. Для начала влив в Оверолла смесь, которую знатоки окрестили «боевым коктейлем», тщательно избегая любых намеков на желание еще раз повеселиться за чужой счет, Арчи убедил его, что еще отнюдь не поздно выступить. И компания, едва успев вернуться в нормальное расположение духа, чему способствовали действовавшие успокаивающе вина мистера Элиота и столь же умиротворенная обстановка его столовой, снова вынуждена была вспомнить о происшествии в театре, когда над столом вдруг возвысилась громогласная фигура в маске, представлявшая собой откровенный шарж на мистера Уэджа. Последовала невразумительная декламация каких-то рифмованных строк, перемежаемая, впрочем, вполне вразумительными и четко произнесенными саксонскими угрозами и ругательствами, после чего фигура повалилась на пол, как механическая кукла, у которой кончился завод. Кермод и один из наиболее трезвых гостей унесли Оверолла из комнаты. Когда его подняли на руки, маска свалилась с лица и покатилась по паркету. Эффект обезглавливания лишь подчеркнул нелепость устроенного представления. Это стало действительно последним ударом. Теперь даже на злую шутку с мисс Кейви можно было оглянуться в ретроспективе как на нечто, содержавшее хотя бы злой юмор. Выходка Оверолла выглядела лишенной всякого смысла.

Под конец этого очередного потрясшего всех эпизода Патришия вновь столкнулась лицом к лицу с Уинтером. Причем впервые за вечер тот выглядел неподдельно встревоженным. Несколько мгновений он всматривался в нее испытующе. Потом резко спросил:

– Мисс Эплби, зачем понадобилась эта финальная завитушка в узоре?

Патришия отставила в сторону бокал с коктейлем, принесенным ей Тимми. Если его первый глоток разлился по телу приятной волной тепла, то теперь по необъяснимым причинам вызвал внезапный озноб.

– Что вы имеете в виду?

– Только что происшедшее представляется мне частью общей, причем важной, схемы. – Состояние самого Уинтера прекрасно характеризовали смешавшиеся в его манерах обеспокоенность и педантизм. – Полковник Детлепс назвал бы это отвлекающим маневром. Мы засмотрелись на дурака Оверолла, а между тем наш хозяин исчез.

Патришия быстро оглядела многолюдное помещение.

– И Джона тоже нет.

Уинтер кивнул.

– Тогда, вероятно, все в порядке. Жаль только, что они не взяли меня с собой.

– Мой брат отлично владеет приемами рукопашного боя, если нечто подобное потребуется. Так что нет причин для волнений. – Патришия отпила еще глоток коктейля. Вкус теперь вызывал тошноту. И она поняла, что, как и у Уинтера, ее тревога гораздо ощутимее, чем требовала, на первый взгляд, ситуация. – Который час?

Уинтер бегло взглянул на часы.

– Без пяти двенадцать.

Они молча посмотрели друг на друга. Мысль, что у мистера Элиота могли быть десятки причин покинуть комнату, нисколько не утешала. Руперта и Арчи тоже нигде не было видно. Тимми и Белинда исполняли роль хозяев. Причем именно этот момент многие гости избрали, чтобы засобираться в дорогу, и некоторые уже готовились покинуть дом. Прощаясь с Белиндой, они искали глазами мистера Элиота. Не самое лучшее время для главы семейства стать невидимкой. Уинтер еще раз оглядел помещение.

– Мне лучше пойти и выяснить ситуацию, – сказал он и не слишком твердой походкой направился к двери.

Патришия, которой тоже не сиделось на месте, подошла к окну и посмотрела в щель между плотными портьерами. Через несколько секунд ее глаза привыкли к темноте, и она сумела разглядеть происходившее снаружи. Гостей ожидало приятное путешествие домой. Снегопад прекратился, небо прояснялось, и на нем высоко стояла полная луна. Позади балюстрады террасы виднелись смутные очертания зубчатого фронтона «Кэролайн-сайда». Давно запущенная аллея, усаженная вязами, комичная пародия на голландский канал, часть парка позади него – все выглядело до странности по-новому: привычный ландшафт, однако покрытый снегом и подсвеченный яркой луной. Но лишь луна казалась сейчас Патришии чем-то естественным – не вызывавшим тревожных предчувствий фрагментом общей картины. Она воспринималась чуть ли не принадлежностью усадьбы. Стояла полная тишина. Да и в доме, вопреки гулу прощальных разговоров, завершавших катастрофически неудачную вечеринку, Патришия слышала биение собственного пульса, отсчитывавшего секунды, и звуки представлялись ей мягкими ударами в барабан, доносившимися издалека через покрытое снегом пространство.

Вот и полночь.

Она повернулась от окна и чуть не столкнулась с доктором Чоуном, тоже, видимо, захотевшим подойти к окну и изучить обстановку. На Патришию он бросил строгий взгляд, словно она была нашалившим ребенком, и сказал:

– Это нечто совершенно из ряда вон выходящее.

И Патришия скорее ощутила, чем увидела, о чем он говорил. Группа гостей с откровенной неловкостью из-за отсутствия хозяина дома прощалась с Белиндой. Но суть дела состояла даже не в этом. Гости явно чувствовали волнение, понимая, что, помимо привычных ощущений наступившей ночи, им противостояло нечто грозное и неясное. И невозможно было определить, откуда бралось это чувство, где находился его источник. Его излучали уж точно не дети мистера Элиота – Патришия это видела. Не Тимми и не Белинда. Более того, такое же ощущение охвтаило вдруг и их самих. Белинда, пожимая чьи-то руки, дважды повторила:

– Не понимаю, куда делся папа. Возможно, вы еще увидите его в вестибюле.

А прощаясь с Детлепсами, она произнесла эту фразу снова, но изменившимся до неузнаваемости голосом. На мгновение воцарилось молчание. И словно тишина обладала некой физической мощью, Раст-Холл в третий раз погрузился в полную темноту.


В военных действиях и в торговле люди одинаково склонны недооценивать силу привычки. Когда участок фронта, на который вас перебрасывает командование, оказывается таким же опасным, как и предыдущий, вы сразу же успокаиваетесь. Приглядевшись в сотый раз к рекламному плакату в магазине, вы неожиданно для себя покупаете именно этот товар. Вот почему третье затемнение не застало никого врасплох, как первые два.

Какие бы меры ни принимались, они не могли быть до конца эффективными. Кабели, снабжавшие Раст-Холл электричеством, пролегали через парк, и защитить их от действий ловкого и хорошо информированного злоумышленника не было никакой возможности. Шофер, дежуривший у щита, мог служить лишь полумерой, но, как выяснилось, были приняты и другие меры предосторожности. Свет отсутствовал всего несколько секунд, после чего в комнату вошли слуги мистера Элиота с масляными лампами и свечами. Боулз с присущим ему достоинством внес в помещение огромный серебряный поднос с неисчерпаемым запасом электрических фонариков, неизменно хранившихся в Расте.

Даже глубочайшая тревога не помешала Патришии усмехнуться при виде этого зрелища. Для нее оно стало первым явным проявлением работы Джона в Раст-Холле. Работы, безусловно, полезной, но имевшей и негативный аспект. С одной стороны, была предотвращена новая волна паники, а с другой – временные гости дома получили представление о происходящем. Свет, конечно, может отключаться и совершенно случайно. Но к случайностям не готовятся загодя и с такой эффективностью, какой позавидовал бы и кабинет министров. Только самые тупые из гостей мистера Элиота, когда Боулз обходил их, вручая фонарики, не сообразили, что идет раздача оружия для предстоящего сражения с неизвестным противником. Полковник Детлепс, великий стратег и тактик, знаток сельскохозяйственной фортификации сооружений в современной Англии, тут же предложил отвести женщин в подвал. Но в этот момент отчаянно завопила мисс Кейви.

Для знавших ее крики не стали сюрпризом – так она реагировала на любую кризисную ситуацию, к тому же у мисс Кейви выдался ужасный день. А потому лишь незнакомые с ней гости захотели выяснить причину столь бурных эмоций. И они же увидели то, что первой увидела она. В дверном проеме возникла полная фигура, которую заметно шатало. Две лампы для наружного пользования стояли на полу, и в их свете, подкрепленном лучами фонариков, поначалу можно было разглядеть лишь силуэт человека. Он шагнул вперед, и оказалось, что это Арчи Элиот. Мисс Кейви издала новый крик. Чоун сразу же начал прокладывать себе путь от окна сквозь толпу гостей. Арчи снова пошатнулся, упал, прокатился по полу, как актер в театре, приподнялся на локте, дрожащей рукой указал на дверь и хрипло воскликнул:

– Ричард!

Потом перевернулся в последний раз подобно потерявшему инерцию бильярдному шару, закатился под стол и затих. Чоун склонился над ним, а поскольку аналогичная сцена уже случалась за последние сутки, она вызвала ощущение призрачной нереальности.

– У сэра Арчибальда, – произнес Чоун, – черепная травма. Принесите холодной воды, полотенец, сохраняйте спокойствие и уведите отсюда мисс Кейви.

Все мгновенно затихли, что создало выгодный фон для появления в дверях шофера мистера Элиота. Он поспешил к Тимми и заговорил с ним таким выразительно громким шепотом, что было слышно каждое слово.

– Мистер Тимоти… У входной двери… Я не знаю, что… Не могли бы вы и кто-то еще из джентльменов выйти туда?

Просьба требовала незамедлительных действий. Тимми и Белинда протиснулись к выходу. Полковник Детлепс взял на себя командование над местным контингентом, в считаные секунды сформировав из него и гарнизон, и разведывательный отряд. Последний он лично повел за собой в вестибюль. У Патришии мелькнула мысль, что представители местной знати с их особыми понятиями о чувстве долга стали сейчас пешками в какой-то игре, но в этот момент времени на более углубленные размышления не оставалось, и она поспешила вслед за Белиндой. И успела вовремя, чтобы увидеть происходившее под портиком крыльца.

Пронизывающе-холодный ветер гулял между ионическими колоннами, обрамлявшими ночную картину: снежное поле под звездным небом. Луна уже стояла в зените; деревья парка чернели зловещими тенями, а более отдаленная перспектива вырисовывалась неясно, как на плохой фотографии. Снег плотно налип на ступени террасы и более тонким слоем окружал основания колонн. Сама же терраса скрылась под сплошным белым покрывалом с отчетливыми признаками насилия.

Вдоль наиболее глубокого снежного наноса у самой стены виднелись две пары следов, уходивших прочь от дома. Два человека прошли рядом, потом повернули вправо мимо зарослей кустов, за которыми отпечатки подошв терялись в сплошном хаосе – на площадке размером приблизительно с боксерский ринг снег был истоптан, исполосован, утрамбован, покрыт вмятинами от каблуков и носков ботинок. Здесь явно произошел поединок, хотя теперь поле боя пустовало. Но от дальней кромки вели странные и многочисленные следы, словно оставленные отступавшей армией пигмеев, направлявшейся к подъездной дорожке. Вот на какую картину молча взирали сейчас луна, звезды и перепуганные гости праздника, устроенного мистером Элиотом.

Разведывательный отряд – темная масса, посреди которой цветовыми пятнами выделялись Белинда, Патришия и невесть как затесавшаяся туда миссис Моул, – побежал вдоль террасы. Следы в сторону дорожки не помогали установить ничего конкретного. Отчетливые отпечатки ступни чередовались с размазанными, словно ногу приволакивали, причем указывали следы в разных направлениях. В темноте послышался голос:

– Там у дорожки что-то есть.

Напряженные взгляды устремились вперед. Между тенями огромных старых вязов снег покрывало черное пятно неизвестного происхождения. Словно спортсмены, понявшие, что далеко отстали от лидеров, все бросились бежать. Державшиеся сзади с удивлением спрашивали:

– Что это такое?

А бежавшие впереди уже знали, насколько реален обман зрения на подсвеченном луной снегу. Пятном оказалась шляпа. Обыкновенная фетровая черная шляпа, какую джентльмен мог бы надеть к смокингу. Полковник Детлепс поднял ее и подал Белинде. Во внезапно наступившей тишине послышался ее голос:

– Отцовская шляпа.

И в ту же секунду откуда-то слева донесся одиночный, но полный ужаса крик.

– Река, – вымолвила единственное слово миссис Моул.

Затем полковник Детлепс скомандовал:

– Всем держаться вдоль следов!

Но он опоздал. Большая группа как главных гостей дома, так и местных жителей уже рванулась туда, откуда донесся крик. Впрочем, главные силы подчинились команде и двинулись дальше по следам. Они обогнули угол и в растерянности остановились. Здесь следы расходились в разные стороны. Возникло легкое замешательство. К тому же в этот момент, будто пущенное в ход ловким тактиком, желавшим выиграть время, обширное облако плотно перекрыло лунный свет.

Казалось, начатая вчера в доме игра попросту перенесена сегодня под открытое небо. Огни десятков фонариков моментально вспыхнули и принялись, скрещивая лучи, обследовать парк, окружавший Раст-Холл. Фонарик Патришии, описав лучом круг, высветил лицо Уэджа. Для человека, чье главное сокровище подвергалось сейчас, возможно, смертельной опасности, Уэдж выглядел на удивление спокойным. Видимо, под влиянием явно военного аспекта поисковой операции он спросил:

– Вы проводили здесь рекогносцировку на местности?

А встретив ее недоуменный взгляд, повторил:

– Вам знакомы эти треклятые окрестности?

– Не слишком хорошо. Но могу вас заверить, что мы по-прежнему находимся на подъездной дорожке, поскольку она огибает весь дом.

– А река? – Уэдж привык к сидячему образу жизни и, неоднократно бывая в Расте, за много лет никогда не выходил за пределы сада.

– Река отсюда достаточно далеко. Ее вы не увидели бы даже днем.

– От постоянного чтения приключенческих историй дуреешь, – признался Уэдж. – Голова забивается всяческим вздором. Пора вернуться к нормальному мышлению. Не отставайте от меня.

Он рванулся вперед, и Патришия двинулась следом. Уэдж был все-таки незаурядной личностью, а тревога обострила его воображение, вызвав к жизни поистине наполеоновский план собственной разработки. Но Патришию сейчас больше волновала полная утрата контакта с Белиндой. Она остановилась и вслушалась. Ночной воздух за спиной полнился возбужденным бормотанием, прерываемым внезапными восклицаниями, выражавшими то испуг, то удивление. Одна из поисковых групп попалась на уловку с ложной аллеей, угодила в остатки старого пруда и теперь топталась в жидкой грязи. Посреди сумятицы вновь выглянула луна, как старый фермер выглядывает из-за своей живой изгороди, чтобы посмотреть, какие странности происходят по другую сторону. Разведгруппа окончательно распалась на части: лунный свет выявил множество отдельных силуэтов, одиноко бродивших по парку. Впрочем, композиция выглядела даже живописно: ночные прогулки зимой при луне – вполне во вкусе Тенирса или Бота. Хотя на самом деле все это больше напоминало трагикомедию, которую с удовольствием могла воспринимать только луна из своей высокой ложи.

Детлепс пытался собрать в одном месте свою рассеявшуюся армию: взмахивая рукой в воздухе, он хлопал потом себя ладонью по макушке. Для Патришии, не знакомой с обычаями и приемами военных, этот жест представлялся полным идиотизмом. Другие местные из числа тех, кто постарше, решили, что настала пора кричать. Воздев лица к небесам, они принялись выкликивать фамилию Элиота – один командирским, другие встревоженным, третьи умоляющим тоном. Происходившее вокруг едва не вызвало у Патришии приступ истерического смеха, но ее очень вовремя и неожиданно ухватили за рукав. Это была миссис Моул, а в Патришию она вцепилась, чтобы не потерять равновесие на высоких каблуках. Но потом решительно скинула туфли.

– Не думаю, что меня кто-то упрекнет за это, – сказала она. – А вот и Белинда. В такую ночь нам следует держаться вместе, как вы полагаете?

Поисковики во главе с Детлепсом продолжали держаться подъездной дорожки, которая сначала ввела их в заблуждение, заставив отойти в сторону от дома, хотя тот все еще невидимо оставался где-то рядом. Они описали полукруг и снова оказались посреди парка, похожие на незадачливых охотников на зайца. Справа опять возник силуэт особняка. Патришия, шедшая за Белиндой и Тимми, оглянулась, чтобы сориентироваться. А поскольку все остальные смотрели вперед, она стала единственным свидетелем дезертирства Кермода.

Кермод в тот вечер сильно перебрал, а потому каждое движение давалось ему с двойным трудом. Патришия заметила сначала, как он перешел на легкий прогулочный шаг. Поскольку он то и дело поглядывал на луну, то и выражение его лица читалось отчетливо. Он был, безусловно, взволнован, как и все остальные, но в то же время явно утомился от бесцельной беготни по запутанным следам, а его ум занимало уж точно не решение таинственных загадок. Он смотрел то на луну, то в землю, то оглядывал парк, но основным центром притяжения для его взгляда служил одинокий огонек, горевший примерно в полумиле отсюда. И внезапно мрачное выражение на физиономии Кермода сменилось чуть ли ни радостным. Мгновением позже он свернул с подъездной дорожки, перебрался через какую-то ограду и стал удаляться по нетронутому еще другими следами снегу. Патришия собралась было проследить за ним, но ее заставил остановиться самый громкий из до сих пор звучавших в этой тревожной ночи звуков.

Рядом с домом грянул пистолетный выстрел, эхом разнесшийся по парку. За ним последовала череда кратких, испуганных, взволнованных визгов, и все это пугало тем больше, что не походило на крики, которые мог бы издавать даже испытывавший невероятную боль раненый человек. И уж точно не напоминало тот единственный вопль, который все слышали чуть раньше.

Местные разом повернулись в сторону дома и побежали. Наиболее удачливые из них сумели найти прямой путь, который вел через огород, мимо конюшен и поперек лужайки. Но к Раст-Холлу они приблизились с незнакомой им прежде стороны – к высокой стене, лишенной окон. Густо покрытая плющом, она напоминала при лунном свете замерзшее, но при этом грозное море. А над самой его поверхностью метались десятки вспугнутых летучих мышей, оглашавших окрестности писком, который не воспринимали их собственные глухие ко всему уши.

В центре стены располагалась единственная дверь, стоявшая сейчас распахнутой и зиявшая чернотой проема.


Тимми и Белинда лучше всех знали устройство дома и к тому же, в отличие от остальных, не колебались ни секунды, а потому вошли внутрь первыми. Добрый десяток мужчин последовали за ними; лучи фонариков забегали повсюду, и оказалось, что компания снова попала в театр, построенный сэром Джервейсом Элиотом. Неожиданно знакомое помещение привело гостей в некоторое замешательство, и в наступившей тишине театр явил все свои обычные приметы. Под высоким потолком тускло светились сине-зеленые стекла узких окон, и прозрачные щупальца сине-зеленого света ползли по стенам, но меркли и гасли на всё еще очень большой высоте. Мертвый, холодный и пустой театр производил нереальное и пугающее впечатление, словно лунный кратер. Едкий запах порохового дыма усиливал впечатление, что какое-то химическое вещество выделялось из подземного источника, а с потолка, подобно жидкости, просачивающейся сквозь расслоившийся камень пещеры, что-то капало.

Лучи фонариков обшарили разбросанные по залу стулья, валявшуюся на полу одинокую перчатку и россыпь программок, в которых объяснялся сюжет и смысл столь сложной для понимания современной театральной постановки, – остатки неудачно закончившегося вечера. Лучи переместились в поисках занавеса, столь резко опущенного во время конфуза с мисс Кейви. Но он исчез. Как вытянутые в темноте руки, не встречающие ожидаемого сопротивления, фонарики высветили полукруг просцениума, отбросив резкие тени в глубину подмостков. И теперь действительно наступил конец: финальный эпизод представления, подготовленный к глубокой ночи. Любительский театр в Расте закончился и перерос в шоу, задуманное куда как более профессионально. Казалось, посреди опустевших подмостков на невидимом троне восседает сама Драма.

Какое-то время люди колебались, но потом бросились к рампе в последней попытке что-то понять. Тимми и Белинда снова оказались первыми, причем Белинда раньше всех взобралась на сцену, но споткнулась и упала на четвереньки прямо на горку опилок, высыпавшихся из Угрюмого Десмонда. Тимми направил луч фонарика вниз. Рядом с опилками на досках образовалась лужа, а длинное платье Белинды испачкала кровь.

Вновь донесся звук сорвавшейся сверху капли, пустившей круги по луже у их ног. Лучи фонариков устремились к потолку, заметались в темном пространстве среди нагромождения балок, переходных мостков и креплений для декораций. Показалась плюшевая собака, затем две другие, но Угрюмого Десмонда там уже не было. Кто-то из-за кулис крикнул остальным, что нашел его на полу. Жестоко выпотрошенный плюшевый покров мгновенно озарился светом десятка фонариков, но так же быстро пропал в темноте, когда лучи опять направили вверх. Осознание жуткой реальности одновременно пронзило всех. Десмонда не случайно сдернули с мясницкого крюка. Рядом с тремя висевшими в петлях плюшевыми игрушками теперь располагалось что-то более громоздкое, тяжелое и темное. После очередных нерешительных метаний света один из лучей уперся в нечто, обряженное в одежды из черной ткани.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации