Текст книги "Потерянные страницы"

Тамара Танеева

О случившемся в тюрьме бунте я узнала позже других, но когда стало известно о побеге Сандро, все мои ожидания и надеждыв одно мгновение рухнули. Мне стало плохо, и это, конечно же, повлияло и на ребенка. К счастью, такое положение продолжалось недолго. Благодаря Юрию Тонконогову уже через четыредня он вернулся домой. Сколько неприятностей и волнений свалилось нам на головуза эти месяцы! Интуиция подсказывала мне, что в нашей с Сандрожизни начинался новый этап. Мне надо было освободитьсяот шлейфа прошлого, тем более что Музы уже не было в живых. К тому же, по его мнению, мое дальнейшее проживание под псевдонимом было небезопасным. Я полностью разделяла его соображениями. Но, кроме этого, со дня нашего знакомства с Сандро, а особенно после того, как мы полюбили друг друга, моя двуликость и чужое имя не давали мне покоя. Я уже не могла жить тайной жизнью, объятой туманом лжи, за спиной у моего Сандро так, чтобы он не знал об этом. Мне казалось, будто я предаю его. А ведья ненавидела предателей. Я все время думала, как мне быть дальше, как себя вести. Когда я с грустными мыслями возвращалась из Царского Села, именно тогда я и решила рассказать ему обо всем, ничего не скрывая. Меня волновало лишь одно, как он восприметвсе это, не охладеет ли он ко мне, но утешало меня то, что я имеладело с разумным человеком. Когда он в первый раз увидел ребенка и почувствовал семейный уют, я сразу поняла, что он любитнас обоих, а еще я убедилась в том, что насильно его никто немог бы заставить покинуть тюрьму. Этот шаг он сделал из любвик нам. Тогда я и рассказала ему обо всем. Он принял все оченьспокойно, и оценил все удивительно правильно. Ему не нравилось лишь то, что мне некоторое время все же придется продолжить работу, к тому же я точно не знала, как долго все это продлится. Он поцеловал меня, приласкал и поблагодарил за все. Потом сказал: «Если бы ты не рассказала мне обо всем, я все равно любил бы тебя, даже узнав об этом от других.» Мне стало намного легче, и я почувствовала себя самой счастливой, ведь Сандро был мне не только мужем…

Из моих писем родители уже знали о Сандро, а сейчас уже и о ребенке. Они горели желанием поскорее встретиться с нами. Мы запланировали поездку в Полтаву на лето, во время летних каникул Сандро.

Разговор с Сандро убедил меня в том, что мне надо было вернуть мое настоящее имя, а потом обвенчаться с ним в Полтаве. Квартиру я оформила на мое настоящее имя, то же самое я сделала и с салоном. Мой салон я назвала «Салон Таты». «Тата» был мой новый псевдоним, и состоял он из инициалов Тамары Танеевой. Пока я сидела дома с ребенком, число постоянных посетителей салона уменьшилось, распространились слухи, что я продала его. Никто из нас не мог бы придумать лучше. Я немного передохнула и оставила среди постоянных посетителей и клиентов лишь нужных мне людей. Я немного сменила интерьер, чтобы была видна рука нового хозяина. Все знали, что я продала салон своей знакомой. Всю весну я занималась улаживанием этих дел.

Я никогда не верила снам, но в конце марта мне приснился такой сон, будто все происходило наяву. Во сне я увидела обнажённую женщину, вызывающую страсть. Она была настолько красивой, что ни один мужчина не удержался бы от соблазна упасть к ней в постель… Она подробно расспросила меня обо всем – обо мне, о ребенке, о Сандро, о том, как мы познакомились, и о чём только она меня не спрашивала. Я отвечала на все её вопросы. Почему-то, я считала себя обязанной подробно рассказать ей обо всём. Потом она мне сказала, что будет война, большая война. «В результате этой войны, ты потеряешь своих новых патронов. – сказала она мне. – Раненый Сандро будет находиться у меня, но он выживет.» Она еще многое сказала мне. Это был сон, но в тоже время, всё походило на явь. В то время, разговоры о войне велись достаточно часто, и эта весна тоже не была исключением, но мывсё же, в это мало верили. После этого сна или видения я стала ревновать Сандро. Я подумала, что он действительномогполюбить такую женщину. Тем более, что я хорошо знала характер Сандро, его способность увлечься и его внутреннее мужское кипение… Впервые я испытала ревность. Впрочем, к кому я могла ревновать его раньше, если до этого он, кроме мужчин и лошадей, и не видел никого? У меня, конечно же, не было никаких оснований на это, но исходя из того, что в моем салоне разбирались все сплетни Петербурга, было неудивительным, что все это психологически действовало на меня. Чувствительная женщина всегда думает о своей любви, ее всегда интересует, где находится ее муж, и чем он занимается. Подобного не испытывают те женщины, которые уже не способны реагировать даже на прикосновение своего мужчины, настолько они пресыщены мужским вниманием и лаской. Но это еще зависит и от стремлений самой женщины. Те женщины, которые с раннего возраста познали другого мужчину, у которых уже появилась аллергия к своим мужьям, и которые примеряются к другим мужчинам, тоже не адекватно реагируют на своих мужей. Их головы забиты любовными фантазиями, связанными с другими мужчинами. Отсюда и идут все сплетни и толки о том, что у кого-то столько мужчин, а у другой, столько-то, этот мужчина столько раз в неделю живет с женщиной, а другой – столько… У них уже заведена целая бухгалтерия и статистика о мужской эрекции. Такая женщина при всем своем желании не сможет сказать, какой из этих мужчин является ее мечтой и настоящей любовью, так как все ее чувства смешались воедино. Начиная с Императора, мы знали все обо всех, о высокопоставленных чиновниках или известных персонах, кто что представлял собой в мужских делах. Вот и ходили разные толки, женщины обменивались разными интригами, плелись комбинации в отношении всех известных представителей мужского и женского пола. Ведь все узлы петербургских сплетен и интриг завязывались и развязывались именно в моем салоне. И все это продолжалось в течение многих лет. Все старания других салонов перенести к себе место собрания известных дам не дали никаких результатов. У конкурентов тоже ничего не вышло. Правда, ко мне поступал лучший товар из Европы, и этот факт сам по себе привлекалвнимание женщин. Было бы неправдой сказать, что я прилагала к этому какие-либо дополнительные усилия. Главным было сделать так, чтоб нескольких важных и видных красивых дам наведывались часто в мой салон. А уж вслед за ними, как пчелы за маткой, последовали бы и остальные женщины. Почему? – спросит кто-нибудь, ведь женщины ненавидят своих конкурентов! Да, действительно, в основном ненавидят, но умные женщины умело пользуются их избранностью, как приманкой во время охоты. Ведь за такими женщинами увиваются толпы мужчин точно так же, как мухи слетаются на мед, поэтому и выбор тоже остается за ними. При этом и другие женщины могут заполучить себе кого-нибудь из мужчин, когда разочарованный и, возможно, в своем роде оскорбленный мужчина, хоть с кем-то, но все же должен удовлетворить свою прихоть. Быть может оттого, что я относительно поздно стала женщиной, моя святая любовь к любимому мужчине ничуть не ослабла, и не атрофировалась. Я не то что не теряла чувствительности к нему, а даже, наоборот, рядом с ним я едва не лишалась чувств от любви к нему. Каждый раз, когда его отпускали из училища, его приход домой был настоящим праздником и счастьем для меня. Мы оба были счастливы, и наши чувства ничуть не ослабли. До появления Сандро в моей жизни, женщины в салоне называли меня монашкой. Они прибегали к тысячам уловок, чтобы хоть как-то переделать меня на свой лад, но у них ничего не получалось. Я всегда придерживалась того мнения, что легкомыслие ничего хорошего не приносит ни женщине, ни ее семье. Тем более, когда я руководила столь ответственной работой.

Когда собравшимся в салоне женщинам надоедало говорить о мужчинах с этой точки зрения, они тут же приступали к обсуждению их работы. Вот тут то как раз и появлялись такие новости, которые больше всего интересовали меня, И, хотела я того или нет, но мне приходилось их выслушивать, а потом надо было еще и записать, если вдруг что-нибудь из сказанного оказывалось важным для дела. А как же иначе, если мужчины порой болтливее женщин! Они могут говорить всю ночь напролет, лишь бы доказать женщине, что они особенные, показать ей свое всесилие и всезнание. Иногда их так увлекал разговор о своей работе, чтопри всем своем желании, не смогли бы вставить в разговор ни одного слова. А ночью, и не говорите! В постели они могут наговорить столько всего, что даже опытным женщинам запомнить было бы трудно. Но мне было достаточно и того, что они запоминали, а потом по секрету доверяли мне. Подобно раскаленным углям, они часто держали в голове эти горячие сведения, пытаясь поскорее освободиться от них, чтобы не обжечься. Они находили разные причины для того, чтобы как можно поскорее прибежать ко мне в салон, а реже и домой. Да к тому же еще и рано утром, так, что я уже не знала, что и делать. Они не вспоминали ни о своих детях, ни о своих семьях, пока делились со мной своими эмоциями и впечатлениями. Особенно любили они делиться впечатлениями о том, насколько неповторимой и романтичной была проведенная ночь, как ихмужчинысходилипонимсума, а периодически говорили они и о том, что им поведал партнер во время ласки и любовной утехи. Напившись кофе, и получив полную разгрузку, они покидали салон такими довольными и опустошенными, будто провели еще одну неповторимую ночь. Девяносто девять процентов, а возможно – и больше, от полученной информации не стоили и ломаного гроша, но иногда среди этого сора можно было обнаружить такой жемчуг, что мне самой верилось с трудом. Сколько услышанного надо было переработать и очистить от шелухи! Добывать полезную информацию – все равно, что добывать золото, когда надо переработать целую тонну породы, чтобы извлечь два-три грамма чистого золота. К тому же, если не знаешь где и как искать, можно копать всю жизнь, и так ничего и не получить. Откуда мне все это известно, и кто меня этому научил? Конечно же, Муза. Если бы не он, откуда бы мне было знать обо всем этом…

Когда женщины сплетничали в моем салоне, а особо близкие иногда – и у меня дома, я держалась так, будто все их сплетни меня не интересовали. Многое меня действительно не интересовало, но когда они заводили разговор на интересующую меня тему, у меня в голове будто раздавался звоночек. Достаточно было одного умелого слова, чтобы направить их разговор в нужное мне русло. В мое ближайшее окружение входило несколько женщин, которые до того были моими постоянными клиентами. Этих женщин я так обучила тому, как выжать из мужчин нужную информацию, что они действительно стали опытными разведчицами. Сначала я застенчиво просила их узнать кое о чем, потом – добыть или перепроверить более конкретную информацию, а через некоторое время они вошли в такой азарт, что и сами не замечали, что работали на меня. Безусловно, я часто делала им подарки. Я создала вокруг себя маленький, но надежный круг женщин, которые с удовольствием выполняли мои просьбы. И не только это, я могла подослать их к конкретным мужчинам, и если это было нужно, то на некоторое время они становилась их любовницами. Бывало и так, что когда у меня не было времени, или когда я ездила в Париж по делам, вместо меня в салоне оставался кто-нибудь из них, чтобы там всегда можно было поговорить на нужную тему. Да разве женщины могут исчерпать темы для разговоров?! Именно тех женщин, которые находились в моем близком окружении, я научила многому из того, чему научил меня Муза. Вам, конечно же, известно, что ночные разговоры всегда будоражат воображение. А бывают такие лунные ночи, когда у мужчин язык чешется поговорить. Они не могут удержаться от разговоров, так как в такие ночи у них ослабевают тормоза, и умные женщины, а тем более заинтересованные, заводят разговоры на такие темы, которые обязательно должны быть подхвачены и продолжены мужчинами. Когда же они входят в азарт, стимулируемые похвалами и ласками желанной женщины, то их уже невозможно остановить. Они расскажут именно то, что необходимо. Часто бывает и так, что им несколько неудобно прямо рассказывать о том, что их волнует и тревожит. Тогда они даже могут испечь новый сюжет с другими персонажами и именами, не называть прямо настоящих имен тех, о ком они рассказывают, или тех, кто интересует желанную женщину. Но они обязательно нарисуют характер, действия и темы разговоров тех, чьи имена назвать им неудобно. Вот здесь умная женщина может много чего разгадать. Потом, когда они уже мне пересказывали ночные беседы, я должна была разобраться в том, что из рассказанного ими было реальностью, а что выдумкой, или угадать имя персонажа, которого подменили другим. После этого я начинала подытоживать все услышанное и записывать. В результате я получала приблизительную картину с точностью до семидесяти пяти процентов. Муза всегда был доволен моими стараниями и прозорливостью.

Я поздно поняла значение его столь странного и приятного поручения – как можно чаще ходить по театрам и музеям. В результате у меня появились такие способности, которые давали мне возможность различить реальное от вымышленного. Мое воображение становилось более точным и всесторонним, я приобрела способность к тонкой дедукции, часто приближенной к предвидению.

Однажды Муза сказал мне: «Большинство людей ищет там, где плохо видно, так как всё то, что ясно как божий день, их уже не интересует. Однако, часто именно там, где, казалось бы, всё ясно, внимание человека притупляется и именно тогда человек может просмотреть то, что ищет. Правду говорили древние мудрецы, что слишком яркий свет также притупляет зрение, как и темнота. Глаз человека не подготовлен для эффектов света и тьмы.» Тогда я думала, что это лишь метафора, но чем наблюдательней я становилась, тем больше убеждалась в правоте его слов.

До того, как я познакомилась с Музой, никаких коммерческих способностей у меня не было. Да и откуда они могли быть у меня, наоборот, для меня и моей семьи все это было даже чуждым. Не могу сказать и того, чтобы я хорошо разбиралась в европейской моде и ее последователях. Я родилась и выросла на периферии, с присущими провинциалкам комплексами и консерватизмом. Я и сама удивлялась тому, что увлеклась революцией, так как моя семья и весь наш род уважал традиции. Если бы я родилась в Москве или Петербурге, то, наверное, не стала бы и мечтать о революционном и героическом романтизме. Я уверена, что у меня были бы совершенно другие интересы. Я о многом думала в девичестве, но о том, что у меня будет свой салон, и что я буду играть роль авторитетного эксперта европейской моды, я и представить себе никогда не могла.

Мой салон находился на Литейном проспекте, там, где раньше находился магазин тканей и известная швейная мастерская. Хозяин салона умер, а его единственный наследник не смог справиться с делом. Любитель карточных игр, он вскоре разорился, и был вынужден продать предприятие. С помощью Музы я за хорошую цену приобрела его. Там, где находился магазин тканей, я открыла магазин женского белья, а на втором этаже, вместо швейной мастерской, я открыла женский клуб с красивой комнатой для гостей, где женщины могли и поговорить, и поиграть в карты, и насладиться пасьянсом. Рядом с нами был известный ресторан, который поставлял блюда для тех, кто желал пообедать в салоне. Вскоре мой салон стал самым престижным местомв Петербурге. Таких салонов я не видела ни в Париже, ни в Берлине. Магазин я поручила управляющей, и она прекрасно справлялась со своим делом. У нас была уйма заказов, даже курьерская служба разбогатела от сотрудничества с нами.

Мы создали женщинам все условия для того, чтобы они чувствовали себя комфортно, как дома, чтобы они могли свободно общаться, говорить на разные темы без стеснения. Это настроение создавалось и соответствующим окружением.

С 1912 года магазин стал завозить бюстгальтеры немецкого производства, которые совершили переворот в одежде и мышленииженщины. Уже не надо было носить корсеты, которые были оснащены множеством крючков и грубых деталей, к тому же, было неудобно и болезненноносить их целый день. Это новшество называлось женской фуфайкой на плечиках с уплотненными чашечками на груди, или фуфайкой Хардта. Мужчины были не менее довольны такой одеждой для женщин, а может быть и больше. Позже их стали выпускать и в Париже, и я получила исключительное право на поставку в Россию. Во время войныс Германией у салонов, которые зависели от немецкой и австрийской продукции, дела расстроились, так как поступление всякого товара из этих стран было прекращено. Именно по этой причине они не могли конкурировать со мной. Вместе с этим, важным было и то, что если не каждый месяц, то раз в квартал я получала товар из Парижа. Это было прекрасное женское белье, аксессуары, духи и множество другой продукции. Почти с каждой партией мы получали зашифрованное письмо от нашего агента, которое я должна была обработать и передать Музе. Это дело было налажено безупречно. Гонорар или оплата услуг резидента осуществлялась вместе с банковскими переводами денег для оплаты затовар. Если что-нибудь было срочным и безотлагательным, то тогда мне сообщалось об этом зашифрованной депешей, и я незамедлительно выезжала в Париж, и привозила оттуда информацию, которая была замаскирована под выкройку или под инструкцию по применению чего-либо.

В 1914 году я получила из Парижа сообщение военно-политического содержания, о том, что Германия и Австро-венгерская империя закупают по всей Европе большое количество лошадей по двойной – тройной цене, так что они опустошили все конюшни Европы. Сообщалось и о том, что эти страны в пять и более раз, увеличили производство и закупку других товаров военного назначения. Из окружения герцога Австрийского просочилась информация о том, что этим летом Вена начнет войну на Балканах, и для этой цели там готовят провокацию для начала войныс Сербией, и вот уже два месяца, как идёт тайная военная мобилизация. Наш резидент сообщал, что альянс центральных стран Европы намеревается втянуть в эту войну и Россию. Я тут же отправилась в Царское Село к полковнику Герарди, и передала ему эту информацию. Он перечитал ее несколько раз, попросил подождать и тут же вышел из кабинета. Спустя полчаса, в кабинет вошел ротмистр и сказал мне, что меня ждут, и попросил следовать за ним. Я сразу догадалась, кто хотел встретиться со мной лично. Я прошла по уже знакомому коридору, и на втором этаже меня впустили в уже знакомую комнату. Там никого не было, через две минуты из кабинета вошли Николай Второй и Герарди. Император тепло поздоровался со мной и попросил присесть.

– Княгиня, насколько надежным Вы считаете своего резидента? – совершенно спокойным голосом спросил он меня.

Этот вопрос не был для меня неожиданным, и ответ на негобыл готов.

– Муза доверял ему, Ваше Величество.

– А знает ли он о его смерти? – бросил он пронзительный взглядна меня.

– Нет, я ему не сообщала. – Он ответил молчанием, и через несколько секунд я продолжила. – После встречи с Вами я сообщила ему, что все вопросы, касающиеся контактов с ним, Муза передал мне, и что он будет иметь связь только со мной. Так былои раньше, но это на тот случай, если он по какой-либо причине попросил бы личную аудиенцию, или согласие по какому-нибудь вопросу. Это сообщение было оправдано еще и тем, чтобы у него не возникало лишних вопросов, если бы он вдруг от кого-то узнал о смерти Музы.

Он слушал меня внимательно и спокойно.

– А не возникало ли у него каких-либо вопросов, не требовалли он подтверждения?

– Нет, но по личному шифру Музы я сама выслала емуподтверждение.

Они переглянулись между собой, не спросив о том, откудау меня был этот шифр.

– Резонно! – согласился он и после паузы сказал, – А можетбыть, будет лучше перепроверить эту информацию? Есть у Вас такая возможность?

– Для этого мне надо лично встретиться с ним.

– Когда Вы собираетесь ехать?

– Постараюсь в ближайшие дни, я улажу вопрос с ребенком и…

– …Понятно, а не послать ли кого-нибудь вместе с Вами?

Я медлила с ответом.

– Если Вы не видите такой надобности…, – не закончил он фразу. Я подождала, но он не продолжил.

– Ваше Величество, на этом этапе, появление кого-либо из посторонних рядом со мной может привлечь внимание. Я частоприезжаю, и там знают, что мы деловые партнеры. – В знак согласия он кивнул головой. – С собой я возьму лишь сотрудницупо салону.

– Тогда не стоит откладывать.

– Да, Ваше Величество.

– Спасибо, что навестили, Мы очень надеемся на вас, – и онвстал.

Мы тоже встали.

– Как чувствует себя ваш Давид?

– Спасибо, Ваше Величество! Ему уже пять месяцев.

– Наверное, Давид тоже пойдет по следам своего отца, – сказалон с улыбкой, – я имею в виду офицерскую карьеру.

Я догадалась, почему он сказал это, и я тоже улыбнулась. – Благодарю Вас за все, Ваше…

– …Ваш князь молодец, прозорлив умом, его хвалят. Желаю Вам успехов.

Он попрощался со мной.

В салоне меня ждала телеграмма из Парижа, которой меняприглашали подобрать новый товар. Резидент будто почувствовал, что я потребую перепроверить информацию.