Текст книги "Потерянные страницы"

Из дневников Юрия Тонконогова

В ноябре мы отступили из Омска. С каждым днём преимущество противника, как в живой силе, так и в вооружении, становилось всё очевиднее. К этому добавлялось его моральное и психологическое превосходство. В средних числах ноября Верховный правитель России Колчак назначил Каппеля командующим Третьей армией, но это больше походило на действие обреченного. Колчак увидел ненадёжность своего окружения, поэтому для него генерал Каппель был той единственной надёжной силой, на которую он мог положиться. К сожалению, все решения Колчака в отношении Каппеля и до того, и в этот момент были запоздалыми. А что получил Каппель в виде третьей армии? Практически, лишь ее треть, которая состояла из пленных красноармейцев, с которыми до того не была проведена никакая политическая и психологическая работа. Каждую минуту существовала опасность и возможность того, что они оставят боевые позиции, как то не раз случалось во время этой проклятой войны. Это обстоятельство очень хорошо было известно Каппелю. Он также хорошо знал и то, что он унаследовал полное бездействие и беспомощность существующего военно-политического руководства, равно как и ответственность. Главной опорой третьей армии, опять-таки, была его верная бригада, которую он лично создал и закалил в боях в течение двух лет. Они доверяли и уважали друг друга. Его верные солдаты любили своего командира, но эта бригада была настолько малочисленной, что внести существенный перелом в военную ситуацию она была не в состоянии.

Исходя из существующей обстановки, единственным оправданным манёвром было отступление на восток. Надо было выиграть время, чтобы объединить и мобилизовать оставшиеся части.

Было девятнадцатое ноября, мы стояли где-то недалеко от посёлка Рождественского, посредине между Омском и Новосибирском. Нас вызвали в штаб армии. На совещании начальник штаба зачитал нам приказ о назначении Каппеля командующим армией. Совещание шло к концу, когда у входав штабной вагон послышался шум. Возникла какая-то суматоха, шум доходил и до нас. Каппель сказал адъютанту: Посмотрите, что там происходит. Тот встал, подошёл к двери и открыл её. По ту сторону дверей, радостный, стоял Сандро. От неожиданности меня словно током ударило с головы до пяток. Я невольно посмотрел на Каппеля, он тоже смотрел горящими глазами, лицо его сияло радостью, он будто не верил своим глазам. Каппель встал и подошёл к двери. Сандро вошёл и представился, как подобает военному. Я абсолютно уверен, что оба они хотели обняться, но довольствовались лишь военным приветствием. Каппель указал Сандро на стул, он со всеми поздоровался и сел. Не все из присутствующих знали Сандро, поэтому такой приём, оказанный капитанув штабе армии, некоторых наверное удивил. Я кивнул головой, когда он поздоровался со мной, а онс улыбкой посмотрел на меня и подмигнул. Господи, Боже мой! Он неисправимый удачник – подумал я тогда.

Совещание закончилось быстро. Каппель уловил момент и, пока ещё не все вышли из кабинета, обратился к ним: – Господа, попрошу вас задержаться ещё на некоторое время. – Потом он обратился к Сандро: – Штабс-капитан Амиреджиби! Доложите намо выполненном задании! – Сандро встал и вкратце доложил о том, как его диверсионная группа выполнила задание. Те из присутствующих, кто не знал его, увидели, благодаря чьим стараниям и заслугам им удалось без проблем отступить из Омска. Довольные, они кивали головами. Потом он рассказал и о погоне, и о том, как они оказали сопротивление преследователям, как он, раненый, оказался в доме местного жителя. Когда он рассказал, что его там лечили и даже извлекли пулюиз его груди, раздались голоса скептиков. – Это же невозможно?! Я заметил, что Каппель оказалсяв неловком положении. Он так же, как и я, ни капельки не сомневался в том, что говорил Сандро. В ответ на это недоверие, которое было вызвано таким фактом, нужны были какие-то доказательства, чтобы его рассказ был более убедительным. Его никто не попросил бы показать рану, но он сам не растерялся, и, не чувствуя никакого неудобства, сначала улыбнулся, потом оглядел всех и, наконец, посмотрел на меня, я чуть заметно кивнул ему головой. Он ещё шире улыбнулся и начал расстёгивать пуговицы кителя. Все молча смотрели на него. Он поднял белую рубашку и показал перевязанную грудь. Я нечаянно посмотрел на Каппеля. Он улыбался, но не остановил Сандро, который сдвинул повязку и показал свежее пулевое ранение, именно на три пальца выше сердца. Раздались глухие возгласы…

– Спасибо, штабс-капитан! Мы и без того не сомневались в Вашей искренности. Поздравляем с успешным выполнением важного задания, и с благополучным возвращением. Вы сегодня же получите приказ о досрочном присвоении следующего чина. Поздравляем со званием подполковника. Я сегодня же сделаюпредставление Верховному правителю, о награждении Вас орденом.

Все встали, каждый по отдельности поздравлял Сандро и оставлял кабинет. Когда все вышли, Каппель оставил только меня и Сандро. Вот тогда-то мы от всего сердца обняли и поприветствовали друг друга.

– Ну что, опять Анастасия?! – со смехом спросил Владимир

Оскарович.

Сандро кивнул головой.

– На сей раз меня спасали её отец и младшая сестра Алёна.

На лице Каппеля застыла улыбка.

– Ведь ты и сами знаешь, что говоришь о невероятном чуде?

Было бы хорошо, если бы ты взял их с собой, а то ты видел, как всереагировали.

Сандро довольно улыбался.

– Я взял его. – Удивлённый Каппель почему-то посмотрел наменя. – Было бы вернее сказать, что он привёл меня сюда, я бысам не добрался.

– И где же он?

– Стоит здесь, у вагона, но знайте: он читает мысли, поэтому не подумайте о чём-нибудь неподобающем.

Каппель покачал головой.

– А ну-ка, веди его сюда. – Сказал он и подошёл к окну, отодвинул занавеску и посмотрел сквозь запотевшее стекло.

Спустя несколько минут в дверях стоял белобородый старик, одетый в оленью шкуру. Уже в дверях он поздоровался с нами по-старому, поклоном головы, и бодро вошёл в кабинет.

– Вот, господин генерал, это Серафим, мой спаситель.

– Проходите дедушка, присаживайтесь, – сказал Капель.

Старик снял шкуру и положил там же у дверей, потом оченьбодро вошёл в кабинет, пожал мне руку и присел рядом.

– Как добрались? – Спросил Капель.

– Эх, – сказал он и махнул рукой в знак того, что это для него непроблема.

Каппель посмотрел на Сандро. Тот улыбнулся.

– Вы не поверите, господин генерал, но мы так прошли занятыепротивником территории, что нам даже не задали ни одного вопроса. От Омска до станции Чан мы находились на паровозе военного эшелона у машиниста. Там происходит концентрация силпротивника. На запасном пути стоял паровоз, к которому былиприцеплены два вагона. Мы поднялись на этот паровоз, и машинист без лишних слов доставил нас сюда. Нас никто не заметил, пока мы добирались до вас. В вагонах были зимние формаи обувь.

– А где сейчас находится этот паровоз? – спросил изумлённый Каппель. В то, что рассказывал Сандро, было так трудно поверить, что я тоже смотрел на него с удивлением.

– Я сдал его нашим, – ответил он с улыбкой.

Каппель посмотрел на меня, а потом обратился к старику.

– Дедушка, как Вы смогли сделать это?

– Эх, – он опять махнул рукой. – Не удивляйся, сынок. Сандротакой человек, что я не мог ему отказать и сделал такое плохоедело. Нехорошо так поступать, но он так хотел вернуться к вам, что я ничего не мог сделать и нарушил свой завет, – он остановился на короткое время, потом посмотрел на Каппеля. – Я вижу тыздесь старший. Вот, если бы я это сделалтебе, разве было бы хорошо?

Каппель без слов кивнул головой.

– Раз я привёз вам вашего друга, то больше никогда не буду делать такого… Не люблю вмешиваться в чужие дела.

– Владимир Оскарович, Серафим учёный, он живёт в отшельничестве со своей дочерью, поэтому он не подчиняется никакойвласти, и не вмешивается ни в чии дела.

– Надеюсь, что дедушка не откажется выпить с нами чай.

– Нет, не откажусь, – коротко ответил тот.

Сандро вышел и позвал адъютанта. Каппель попросил его накрыть на стол в соседней комнате.

– Дедушка Серафим, что вы скажете нам интересного, хорошего?

– Что я могу сказать хорошего, разве происходит что-нибудьхорошее? Столько молодых гибнет. Россия разорена, царя убили.

И что здесь хорошего? Я знаю, сынок, что тебя беспокоит, ты о своей семье думаешь. Они в Перми, дома, под надзором, ничегохудого с ними не происходит, у них всё хорошо.

Изумлённый Каппель опустился на стул. Сначала он посмотрел на меня, потом на Сандро. Всё это уже выходило за рамкиразумного. Мы имели дело с какой-то мистикой. После его слови я невольно подумал о своих.

– И ты не волнуйся, твои живут у Тамары, у них тоже всёхорошо.

Если бы я не сидел, то наверное, упал бы.

Видя нашу реакцию, Сандро довольно улыбался. Он покачалголовой, давая понять глазами, что мы ни о чём не должны спрашивать. Некоторое время мы так безмолвно и сидели.

В соседней комнате всё было готово, и нас пригласили к столу.

От слов старика наше любопытство ещё больше разгорелось. Мысразу же поняли, что имеем дело с уникальным человеком, поэтому нам было интересно, продолжит ли он беседу во время обеда.

– Дедушка Серафим, – обратился к нему Капель, – пожалуйста, скажите нам, на какомпути мы стоим?

Мы все замерли в ожидании. Он долго молчал, будто не понял вопроса, потом с некоторым недовольством посмотрел на Сандро. Сандро приподнял плечи и сказал:

– Серафим, Ваше слово имеет для нас очень большое значение. Он опять молчал, а потом…

– Принять муки ради своей страны – оправданная миссия для каждого человека. И чем тяжелее участь, тем больше цена человека. Но горе в том, что в братоубийственной войне всё теряет цену.

– Мы не боимся принять муки ради нашей страны, главное, чтобы это принесло ей добро.

– Нет, то, что происходит, не имеет ничего общего с добром, – сказал он строго. – Когда человек становится перед выбором, красное или белое, чёрное или серое, и больше ничего, то это уже трагедия для всех. Ты спрашиваешь меня, что нас ожидает впереди? Впереди я вижу лишь холод и темноту, и это продлится в стране ещё долго. Если спрашиваете для себя, то ничего не вижу. – Он замолчал, не глядя ни на кого, лишь пристально смотрел на стол. – Вижу Харбин, там для многих наступит новый день.

Этот разговор намёками указывал на что-то. Я посмотрел на Сандро, будто ожидая объяснений от него.

– Тот, кто вас ждёт, ждёт напрасно. И вы не спешите к нему, так как ещё больше осложните себе путь, вы, все равно, не встретитесь – старик замолчал. Я понял, что он имел в виду Колчака. Потом он посмотрел на Каппеля.

– В твоих глазах я вижу сожаление о том, что многое случилосьне так, как ты задумывал и на что рассчитывал. Но не огорчайся, если это не произошло, то только по воле Божьей, на всё Его воля. Он говорил очень неохотно, было видно, что он не хотел говорить. Он поел лишь кашу, запил её чаем, а больше ни к чему неприкоснулся.

– Мне пора уходить. Алёна одна, и ждёт меня. Спасибо! – Онвстал, а вслед за ним и все мы. Никто из нас не хотел, чтобы онуходил. Он почувствовал это. Потом он повернулся к Каппелю, несколько секунд смотрел на него, он будто хотел сказать ему ещечто-то, но так ничего и не сказал, развернулся и ушёл. В дверях он ещё раз, поклонился, попрощался с нами и пожелал нам добра. Сандро проводил его и, когда вернулся, сказал: – Он попросил меня передать: Ждите предательства, но это тоже ваша участь.

Мы опять отступили по железной дороге. В декабре морозы достигли пятидесяти градусов. У Красноярска мы попали в окружение из-за восстания генерала Зиневича, который пошёл на переговоры с большевиками. Он предлагал Каппелю сдаться, но Капель категорически отказался. Мы прорвали окружение, и по объездной дороге с юго-восточной стороны вышли из города. Мы пересели на сани, и обошли противника. Армия была полностью деморализована, измена Зиневича полностью разрушила наши планы.

Каппель вызвал к себе меня и Сандро, и приказал: «Вы должны добраться до Харбина, и обеспечить прибытие нашей армии, на тот случай, если мы не достигнем успеха в Иркутске. Постараюсь повернуть ситуацию, но…» Он передал Сандро письмо, написанное им на имя его жены, и сказал: «Это, тоже возьми, на всякий случай.»

Я и Сандро расценили этот его приказ как манёвр для нашего спасения. Подумали мы и о том, что сделал он это под влиянием слов Серафима, ибо до этого о Харбине даже не упоминалось.

Уже много времени спустя мы узнали о том, что произошло в армии после нашего отъезда. Она отступали, через два дня, во время переправы через реку Кан, проломился лёд, так как именно в этом месте в реке били горячие источники, и лёд оказался тонким. Каппель упал в воду и получил обморожение нижних конечностей, а кроме того он заболел воспалением лёгких. Через несколько дней ему ампутировали обе стопы, но гангрену не удалось остановить и пришлось ампутировать конечности до колен. Когда он пришёл в себя, то попросил посадить его на коня и привязать себя к седлу, чтобы он смог поприветствовать и подбодрить остатки армии, которая, отступая, проходила именно мимо его дома.

Двадцать пятого января он уже потерял сознание и двадцать шестого утром умер у станции Тулун, в доме смотрителя железной дороги. Его верные друзья не оставили тело покойного и довезли его до Читы, чтобы красноармейцы не смогли найти его могилу. Мы добрались до Харбина в феврале. Информация, полученная из Иркутска, не обнадеживала. Части армии Каппеля отошли к Чите. Их незначительную часть мы приняли в Харбине лишь в конце сентября. Владимира Оскаровича Каппеля мы похоронили во дворе церкви Иверской Божьей Матери. Это произошло по инициативе, и благодаря организации Сандро. В январе

1921 года мы с Сандро прибыли на английском судне в Грецию. В феврале мы смогли добраться лишь до Батуми, Сандро был здесь впервые. Вообще-то, можно сказать, что он не знал Грузию, так как еще совсем юношей он так покинул свою деревню, что почти ничего не видел на своей родине. Я же все свое детство провел в Батуми, пока меня не перевели в Тбилиси.

В порту нас арестовали турки. Паспорта, выписанные консульством Харбина, они признали ненадежными. Точнее сказать, это был всего лишь повод. Несмотря на то, что местом и моего рождения, и Сандро была Грузия, наше возвращение сюда они все равно сочли подозрительным.

До того, как приехать в Грузию, мы не имели сведений о сложившейся здесь реальной обстановке, поэтому мы оказались в неожиданной ситуации. В марте армия генерала Мазниашвили изгнала турок из Батуми, и нас освободили.

В Батуми мы навестили старого знакомого моего отца. Михаил Ильич Вялов раньше был директором школы. Сандро был удивлен, когда очутился в доме брата своего преподавателя.

В городе царили противоречивые настроения, одни с радостью праздновали изгнание турок, другие жесчитали это освобождение временным, так как скоро их место заняли бы большевики. Но, несмотря на это, как это свойственно грузинам во время радости или горя, вино лилось рекой. Батуми наполнился людьми, которые не хотели признавать большевистскую оккупацию. Те, кто не успел еще покинуть Грузию, пытались перебраться в Турцию или отправиться на Запад. А до того и уезжающие, и провожающие пытались охладит вином пыл своих сердец.

Наверное, было двадцатое марта. Я и Сандро вышли в город. Было не холодно, но погода вела себя так, как подобает марту. По правде говоря, я так соскучился по Батуми, что никакая погода не могла удержать меня дома. Сандро тоже очень хотел познакомиться с городом. Я обещал ему показать самое хорошее место, которое мне запомнилось с детства, где варили самый лучший кофе на всем Черноморском побережье. Вот мы и пошли по узким улочкам в Старый город.

Наши планы, которые мы наметили еще в Греции, резко изменились, так как с нашими документами мы не могли поехать в Тбилиси, который уже находилсяпод контролем большевиков, что составляло для нас реальнуюопасность. Мы ведь думали получить паспорта независимой Республики Грузии, и спокойно уехать в Полтаву, но создавшееся положение всепоставило с ног на голову. Отправляться в Полтаву с паспортами, выписаннымив Харбине, было очень опасно. Так или иначе, нам пришлось бы задержаться в Батумина несколько дней, так как для нас это было самым безопасным местом, где ситуацию контролировали силы бывшего правительства. Хотя, мы не знали, как долго продлится это положение, так как в ближайшие дни и в Батуми ожидали появления большевиков.

В городе мы случайно встретили старого знакомого нашей семьи. Нико Накашидзе был степенным мужчиной в летах, весьма почитаемой и знатной личностью. Одно время они дружилис моим отцом. Его жена была внучкой последнего князя Мингрелии и Абхазии. Он очень обрадовался встрече с нами. Мы тепло поприветствовали друг друга, и я представил ему Сандро. Я не учел того факта, что представлять ему Сандро таким именем и фамилией могло быть неоправданно. Наверное, Батуми ослабил мою бдительность. Семья Амиреджиби оказалась в близком родстве с Нико Накашидзе. Когда он узнал фамилию Сандро, то тут же спросил, как звали его отца. Сандро чуть замешкался, но у него не было другого выхода, и он взволнованно сказал: «Георгий Амиреджиби.» Господин Нико еще раз окинул его взглядом, и со свойственным ему спокойствием сказал: Оказывается, мы родственники, как я могу отпустить такого гостя, не пригласив его в дом. Он не объяснил, какими они были родственниками, но я почувствовал некоторую неловкость, так как из-за моей непредусмотрительности у Сандро могли возникнуть неприятности. Сандро же принял это приглашение совершенно спокойно и поблагодарил Нико Накашидзе за оказанную честь. Благодарность была высказана не с целью избежатьприглашения, наоборот, она означала согласие. Господин Нико довольно улыбнулся и, если он, еще несколько секунд назад мог иметь сомнения в отношении Сандро, то после его согласия эти сомнения окончательно развеялись. Во всяком случае, он казался довольным согласием Сандро.

– Юрий, ты же помнишь мой дом?

– Да, Батоно Нико. – Я действительно хорошо помнил его домс детства.

– Вот и хорошо, тогда жду вас сегодня вечером, часам так к пяти.

У меня будут и другие интересные гости. Думаю, вы лучше поймете то, что происходит сегодня в Грузии.

Мы поблагодарили его, попрощались и посмотрели вслед уходящему Нико.

– Сандро, извини меня, я виноват, что так непредусмотрительно назвал твою нынешнюю фамилию, – сказал я, искренне сожалея. Он улыбнулся: – Я не знал о родственных связях Накашидзес Амиреджиби.»

– Наоборот, это даже хорошо, что я познакомлюсь со своимиродственниками, – весело ответил он, – а то я чувствовал себя таким сиротой на Родине, что уже и отсюда хотел бежать.

– Ты думаешь, что наш визит к нимбудет оправдан? – Я подумал, что он пошутил и сам признается в этом, но, вопреки моимсоображениям, я получил совершенно другой ответ.

– Если бы он не нашел меня, я сам должен был разыскать их.

И тебе хорошо известно, что я не опозорил фамилию Амиреджиби.

Чем они могут быть недовольны? Да к тому же, у меня такая убедительная легенда, что можнокамень расколоть.

– Но Георгий Амиреджиби жив…

– Дай Бог ему долгих лет жизни! – На его лице я увиделрадость.

Я почувствовал, что он совершенно спокоен, он будто вошёлв азарт игры.

Вечером мы подошли к дому Нико Накашидзе именно в то время, к которому нас пригласили. У него был прекрасный дом с хорошо ухоженным садом. Нас приняли от всего сердца. Сандропреподнес в подарок хозяевам купленную в Харбинешкатулку для Тамары, на которой был изображён позолоченный дракон. Вещь действительно была красивой, и подарок всем очень понравился.

Вечером моросил мелкий дождь, поэтому, пока мы добрались до дома, то успели немного промокнуть. Нас тут же провели в гостиную, где горел камин. Рядом с камином сидели пожилой мужчина и женщина средних лет. Мужчину я узнал тотчас, и от неожиданности немного растерялся, но смог быстро овладеть собой. В кресле сидел мой учитель и бывший начальник, бывший шеф Кавказской жандармерии, полковник в отставке – граф Сегеди. Он тоже узнал меня, но, как человек опытный, дождался моей реакции.

– Ваше Сиятельство! Граф! – обратился я, и направился я к нему.

– Юрий! Какая неожиданная встреча! – он встал с кресла. Нашавстреча была очень теплой, мы искренне были рады видеть другдруга. Он выглядел прекрасно.

Он познакомил нас с очень красивой женщиной, лет так околопятидесяти, Нано Парнаозовной Тавкелишвили. Я представил им Сандро. Хозяину не была дана возможностьсамому представить своих гостей, поэтому он был даже несколькоудивлён такой нашей встречей. Госпожа Нано была их родственницей. Граф приехал вместе с ней из Тбилиси, чтобы проводитьеё за границу. Кто знает, быть может он и сам собирался ехать, и сейчас находился лишь в ожидании развития событий. Как мнепоказалось, их отношения с Нано не должны были быть толькодружескими. Хотя, кто знает, быть может мне это только показалось. Сначала я так подумал. С первой же минуты госпожа Нано и граф с интересом присматривались к Сандро. Этот процесс так увлёк их обоих, что онибез всякой застенчивости внимательно изучали его. Несколькораз они даже с удивлением переглянулись между собой, и этобольше было похоже на безмолвное подтверждение того, что этодолжен быть именно тот, о ком они подумали. Мне нетруднобыло догадаться, что граф увидел сходство Сандро с его роднымотцом, хотя ему, наверное, было трудно в это поверить. Но мнебыло совершенно непонятно, почему такая же реакция была и угоспожи Нано. Такое внимание гостей к Сандро не осталось незамеченным хозяином дома.

– Я жду своего очень близкого человека из Кутаиси, он вот-вотдолжен появиться, а потом сядем за стол. – сказал господин Нико. Нам подали шербет, мы сели, и беседа продолжилась. В основном говорили о нас. Потом граф расспросил меня о моем бывшем начальнике и покровителе. Я рассказал ему практическитолько о его кончине. Потом мы говорили о наших с Сандро приключениях и о том, как мы добирались из Китая в Батуми. Онислушали нас внимательно, но я заметил, что и у хозяина, и у графабыли вопросы к Сандро, но они почему-то сдерживались, виднобыло, что они ждали более подходящего момента. Господин Нико, наверное, с первой минуты находился в этом ожидании, ноон не прерывал нас, чтобы самому вступить в беседу. И вот наступил и такой момент.