Текст книги "Демоны рая"

Глава 23

– Ты чокнулся, – сказал Ларс, и Яр понял, что проводник действительно так думает.

– У меня нет другого выбора.

– Ты хотя бы говорил с доктором?

– Когда бы я успел? Да и смысл? Ты лучше меня знаешь, как тут лечат.

– Доктор подтвердит, что ты чокнулся…

Зашедший в гости Ларс сидел на своем обычном месте возле печи, придвинув к ней небольшую крепкую скамейку. Ему было очень неуютно, хоть он и пытался этого не показывать. Стыдиться, впрочем, было нечего – любой даже самый отчаянный храбрец почувствовал бы себя не в своей тарелке, находись он на месте Ларса – в трех шагах от гигантского людоеда, с хрустом грызущего овечью, кажется, кость.

С кухни пришла Лера, принесла вареное тонко порезанное мясо для Ларса и гренки с чесноком и сыром для Яра. Поставив угощение на стол, тихо отступила в сторону и забралась с ногами на подоконник.

– Сколько у тебя времени? – спросил Ларс.

– Не знаю. Срок выйдет на следующей неделе. Думаю, месяц я еще могу протянуть. А потом начнется ухудшение.

Ларс пожевал губу, с интересом разглядывая сидящего на полу космача.

– Что-то конкретное уже надумал?

Яр пожал плечами:

– Пока нет. Я же не знаю, как тут обычно заведено.

– А никак… – хмыкнул Ларс. – Силком здесь никого не держат, но и помогать уходящим не станут… Твой случай, впрочем, особый. Ты, насколько я понимаю, хочешь потом вернуться?

– Там же хурбы, – сказал Яр. – Мне там не выжить.

– Ну, мало ли. Ты же чокнутый.

Космач оторвался от кости, отложил её, покосился на расшумевшихся собеседников, мурлыкнул что-то и, вроде, начал подниматься.

– Сиди! – махнул ему рукой раздраженный Яр.

– Что он говорит? – поинтересовался Ларс.

– В туалет хочет. Просится.

Лера легко соскочила с подоконника, подхватила космача под руку, повернулась к мужчинам.

– Я Угра на двор отведу, а вы тут пока беседуйте.

Великан взрыкнул и вырос под потолок, совсем загородив Леру. Он прошел мимо печи, едва не задев сжавшегося Ларса, чуть не наступив на его костыль. Половицы стонали под тяжестью космача, пол заметно прогибался. Согнувшись, повернувшись, людоед с трудом протиснулся в дверной проем.

– Невероятно, – пробормотал Ларс.

Яр самодовольно ухмыльнулся; озвучил то, что давно вертелось на языке:

– Думаю, такой здоровяк с тремя хурбами в одиночку управится.

– Ты что, решил взять его в город? – удивился Ларс. – С собой?

Яр кивнул.

– Ты чокнутый, я тебе это всё утро твержу, – сердито сказал Ларс.

– Вы вчера едва не сожгли его. Кто даст гарантию, что такие попытки больше не повторятся? Он будет в большей безопасности, если пойдет со мной.

– Чушь! Ты не сумеешь добраться до клиники. А если каким-то чудом и дойдешь, то не вернешься, не сможешь выйти из города. И никакой зверь тут не поможет.

– На зверя я и не рассчитываю, – признался Яр. – Я надеюсь на кое-что другое. Во-первых, мне потребуется карабин.

– И ты думаешь, что я тебе его вот так вот запросто отдам?! – восхищаясь наглостью собеседника, воскликнул Ларс.

– Мне кажется, это будет справедливо, – спокойно заметил Яр. – Мы были вместе, когда нашли оружие. Значит, оно в той же степени принадлежит мне, как и тебе.

– Оружие принадлежит общине.

– Община много лет как-то без него обходилась, – отмахнулся Яр. – Обойдется и теперь. А еще я прихватил бы парочку твоих огнеплюев.

– Даже с оружием у тебя не будет шансов, – покачал головой Ларс. – Увидевшие хурбов не живут дольше недели.

– Я не собираюсь там жить. Управлюсь за пару дней. И вернусь.

– Не выйдет. Нет таких людей, кто был бы на это способен. Не бывает их.

– А Гнат, например?

Ларс засопел.

– Кстати, тебе от моего похода тоже будет немалая польза, – сменил тактику Яр. – Тебе, кажется, надоело ковылять с костылем? Любая захудалая клиника за пару дней вырастит тебе отличный протез! Всего два дня – и у тебя опять две ноги!

Они помолчали, думая об одном и том же.

– Ты твердо решил идти? – спросил Ларс.

– У меня нет выбора, – Яр развел руками.

– А ты помнишь место, где мы отставили мусоросборщик Хама? Заброшенный парк. Ржавые аттракционы. Эстакада.

– Да… Там еще огромное колесо было. Его издалека должно быть видно.

– Именно, – кивнул Ларс. – Думаю, машина стоит там до сих пор, и её системы успели насосать достаточно энергии. Если бы я был на твоем месте, я обязательно отыскал бы тот мусоровоз и попробовал бы запустить двигатель. Ключ я спрятал в обшивке сиденья, с правой стороны. Там маленький такой разрез…

– Там же есть огнемет! – вспомнил Яр.

– Схватываешь на лету. Я всегда считал, что ты способный малый. Хоть и чокнутый.

– Спасибо, Ларс.

– И вот еще что… Если будешь разговаривать с врачами, узнай, возможно ли заказать протез удаленно, и что для этого необходимо сделать.

– Обязательно.

– Не обещай, – поморщился Ларс. – Просто запомни мою просьбу.

– Я запомнил, – сказал Яр.

Через минуту в комнату вернулась Лера и, переобуваясь, рассказала, как устроила космача в давно пустующем коровьем хлеву. Она не спрашивала, что порешили мужчины, и они ей так ничего и не сказали. Ларс сидел с ними еще пару часов, потягивал свежий чай, грыз сухари. Он интересовался, так ли уж умен Угр, и способны ли другие люди научиться его языку. С недоброй усмешкой вспоминал о пожаре, обещал вывести поджигателя на чистую воду. Рассказывал о паровых машинах, хвастался своими новыми экспериментами.

Он ушел, отказавшись от обеда. Уже в дверях обернулся и, многозначительно глядя на Яра, похлопал себя по искалеченной ноге. Яр понимающе кивнул. Дверь закрылась.

Лера постояла минуту, подперев бока руками, слушая, как стучит по половицам твердый наконечник костыля. Повернулась к Яру. Сказала, вздохнув:

– Значит, уходишь.

Он кивнул.

– Пойду, соберу что-нибудь в дорогу, – пробормотала Лера и, отвернувшись, тихонько заплакала.

* * *

Два дня Яр отсыпался и отъедался, лечил горло мёдом, а рану на руке травяными компрессами и старался не загружать себя никакими трудами. Даже космач теперь не слишком обременял Яра. Угр мирно жил в коровьем хлеву, созерцая суетливую деревенскую жизнь через крохотное, вырубленное в стене оконце, и почти не требуя ухода.

Поздним утром третьего дня, только проснувшись, Яр решил, что безделье пора прекращать. Он уселся за стол и, решительно придвинув к себе два листа серой бумаги, криво и неумело выписал главный вопрос: “как найти дорогу?”

Он долго разглядывал эти три слова, грызя тонкий синий маркер явно городского происхождения. На себя он не очень-то надеялся. К границам города он, скорей всего, выйдет – это дело нехитрое, город большой, промахнуться сложно. А вот куда дальше?

Хорошо бы иметь хотя бы приблизительный план маршрута. Попросить Ларса нарисовать карту? Но вспомнит ли он всё, не ошибется ли где?.. Эх, шел бы с ними еще кто-нибудь, глядишь, совместно и восстановили бы весь путь подробно… Стоп! А ведь был третий! С хорошей, вроде бы, памятью!

Яр даже подскочил от пришедшей в голову мысли. Жирно выписал на бумажном листе: “Херберт”. Поставил три восклицательных знака. Обвел имя сибера неровным овалом, и потом долго рассеяно думал, рисуя на бумаге крестики. Ничего толкового в его голову больше не пришло, и он решил перейти ко второму вопросу.

“Оружие?”

Ясности в этом вопросе не было. Ларс так и не сказал, даст ли карабин и огнеплюи. Да и есть ли у него право так распорядиться оружием? А вот идею с мусоросборщиком он подал хорошую.

“Огнемет”, – написал Яр. Поставил точку. Потом переделал её в запятую и приписал: “мобиль, нож, Угр”.

Тяжелый крепкий мусоросборщик сам по себе был неплохим оружием, небольшой мобильной крепостью. Нож – это для близкого боя, на крайний случай. А вот с Угром могут возникнуть сложности. Пока неизвестно, увидит ли он хурбов. Неясно, стоит ли рассчитывать на его защиту?

Рядом с именем космача Яр поставил большой знак вопроса. И вспомнил о том, кто умел видеть хурбов. И кто уже с ними дрался.

“Херберт” – второй раз написал Яр.

Сибер неплохо стрелял. И с копьем умел обращаться – у охотников местных научился. А уж топором как размахивал! Последнее время и лук худо-бедно освоил: пущенные им стрелы в мишень попадали нечасто, но, во всяком случае, летели в нужном направлении. И еще как летели! Мощь у сибера была нечеловеческая, и он, набаловавшись с охотничьими луками, выклянчил для себя лук особенный – тугой и крепкий, никому кроме него не поддающийся. Утяжеленные стрелы, пущенные из такого орудия, разбивали дубовую бадью, стянутую коваными обручами.

Яр почесал затылок, хмыкнул и двумя линиями подчеркнул имя сибера. Перечитав написанное и сделав еще несколько пометок, он перешел к следующему пункту.

“Припасы”.

Это, прежде всего, еда. Много еды.

Яр прикинул, сколько провизии ему потребуется для трехнедельного перехода. Он надеялся добраться до цивилизованных мест несколько быстрей, но охотник Георг учил, что еды и прочих припасов всегда нужно брать в двойном размере – мало ли что случится в пути. А ведь помимо еды нужно будет прихватить посуду, одеяло, сменную одежду, еще что-то – обязательно надо будет уточнить полный список у знакомых охотников или у Ларса. В любом случае, вес собирается приличный. Вот тут-то Угр и пригодится. Боец с хурбами из него, может, и не получится, зато носильщик выйдет отличный.

Но хорошо бы иметь еще одного носильщика, запасного. И было бы просто отлично, если б он сам мог себя прокормить.

Или вовсе не требовал пищи.

– Херберт, – вслух произнес Яр. И в третий раз написал на бумаге имя сибера.

Вот теперь ему стало ясно, с чего нужно начинать подготовку к путешествию.

Он аккуратно сложил исчерканные листы, спрятал их под подушкой и принялся одеваться.

* * *

Херберта Яр отыскал у Айвана дома.

Сибер-друг занимался делом, для которого был создан: он ухаживал за немощным стариком. В тот момент, когда Яр, постучавшись, вошел в хорошо протопленную и оттого душную комнату, сибер заканчивал поить старика из маленького костяного ковшика. На придвинутом к кровати стуле стояли две деревянные тарелки с утопленными в них ложками, городского производства бутылочка и накрытая влажной тряпицей миска. Сильно пахло чем-то горьким – наверное, каким-нибудь местным лекарством.

– Кто там? – зашевелился старик, неловко стараясь убрать от лица ковшик и приподняться. Вода полилась ему на грудь, Херберт дернулся, косо и, как показалось Яру, сердито глянул на вошедшего.

– Это друг Яр пришел, – сообщил сибер, отставляя ковшик и аккуратно промокая полотенцем мокрое одеяло.

– А-а… – протянул Айван, узнав прошедшего на середину комнаты гостя. – Теперь вижу… Ты зачем ко мне? Чего хотел? Я устал, я давно уже ничего не решаю – разве ты не слышал?

– Вообще-то я с Хербертом хотел поговорить, – сказал Яр, поражаясь, насколько быстро поплохел старик.

– С кем? – удивился старик. – С каким Бертом?

– С сибером. Вот же он, рядом с вами.

– А, с нашим другом… Говори, говори, конечно. Отчего бы не поговорить, друзей теперь немного, друзья теперь всем нужны, каждому… – Айван откинулся на подушки и притих, закрыв глаза. Яр, привстав на цыпочки, заглянул в серое стариковское лицо, совсем не похожее на лицо живого человека:

– Спит?

Херберт не ответил.

– А ведь я к тебе пришел, – сообщил ему Яр, тут же забыв про старика и подвигаясь к сиберу ближе. – За помощью. Мне в город нужно вернуться, вот, хотел спросить, не хочешь ли ты пойти со мной.

– Нет, – коротко ответил сибер, поправляя одеяло и подвигая мешающий стул с посудой.

Яр удивился.

– Почему?

– Не хочу, – ответил сибер. – Хочу остаться здесь.

Яр несколько растерялся. Он, конечно, не был уверен, что сибер с готовностью примет его предложение, но такой лаконичной безаппеляционности от Херберта он не ожидал. Впрочем, кое-какие аргументы у Яра уже были заготовлены.

– Помнишь Димитра?

– Эй-хей, моя малышка, – кивнул Херберт, только сейчас, кажется, заинтересовавшись разговором.

– А помнишь, как он велел помогать тебе людям, а не старикам?

– Херберт хорошо помнит Димитра, – гордо сообщил сибер. – Димитр сказал: если хочешь помочь людям, а не выживающим из ума старикам, то уходи из дома.

– Вот-вот! Ты хотел защищать людей, помогать им. А чем сейчас занимаешься? Ухаживаешь за стариком, как будто опять вернулся в дом отцветания.

– Айван старый, – сказал Херберт, задумчиво глядя на Яра.

– Вот и я о том же. А ведь мне твоя помощь нужна больше, чем ему. Я без тебя, возможно, погибну. Разве ты хочешь, чтобы я умер?

– Нет, друг Яр, не хочу. Ты мне нравишься.

– Да и зачем тебе тут оставаться? – продолжал давить Яр. – Здесь все любят здорового безмозглого Фрэнка, а про тебя совсем забыли. Но если ты уйдешь, они сразу увидят, как им без тебя плохо и трудно. Разве может Фрэнк рассказывать смешные истории? Разве умеет он дружить так, как ты? Нет, конечно. Так что, когда мы вернемся, всё уже будет иначе. Мы принесем из города много полезных вещей, и они все поймут, что ты гораздо лучше Фрэнка.

– Я лучше Фрэнка, – кивнул Херберт, внимательно слушая Яра.

– Так что, ты пойдешь со мной? Мы просто повторим путь, которым шли сюда, а потом сразу вернемся. Ты помнишь дорогу? Сможешь меня провести?

– Я помню, – сибер согнутым пальцем постучал себя по виску. – Двенадцать миллионов триста семьдесят восемь тысяч триста пять точек. Год еще не прошел, и я хорошо их помню.

– Так мы решили? Ты проводишь меня?

– Я… я… – Херберт оглянулся на спящего Айвана. – Я не знаю. Наверное, я пойду с тобой, друг Яр. Но мне надо подумать.

– Ну, думай, – сказал Яр, не скрывая своего недовольства. – Если что, ты знаешь, где меня найти.

– Я знаю.

Яр уже поворачивался, собираясь покинуть душную комнату, как вдруг ему показалось, что Айван лежит с открытыми глазами и смотрит прямо на него. Яр быстро глянул на старика, вспомнив с досадой и легким испугом, что тот и прежде не раз притворялся спящим, подслушивая чужие разговоры.

Но нет – глаза Айвана были закрыты.

* * *

Впервые за много дней Яр пообедал не дома. Он заглянул в мастерскую Ларса, чтобы решить кое-какие вопросы, и застрял там надолго, выслушивая непрошенные лекции об устройстве паровых машин и против своего желания участвуя в наглядных демонстрациях. Тем не менее, польза от этого визита была, и немалая. Неожиданно подобревший Ларс, показывая гостю свои потихоньку расширяющиеся владения, между делом пообещал все же выделить Яру один карабин с боекомплектом и две плюющиеся горючей смесью трубы новой конструкции. Более того, он настоятельно рекомендовал прихватить в путешествие пулемет “Гринго”, от которого деревне всё равно никакой пользы не было ввиду отсутствия патронов. Но патроны, – доверительно сообщил Ларс, – оставались в брошенном мусоросборщике – то ли два, то ли целых три ящика. Тащить “Гринго”, конечно, будет непросто, но ведь у Яра есть косматый помощник – вот пускай он и несет тяжесть. А там, глядишь, пулемет можно будет установить на крышу грузовичка, или просто высунуть в окно, смастерив из подручных материалов простенький станок.

Яр отнекиваться от щедрого предложения не стал, подумав, что пулемет гораздо лучше будет смотреться в руках Херберта, нежели в неуклюжих лапах Угра. Но это соображение Яр оставил при себе – пока он не собирался делиться с Ларсом своими планами, касающимися сибера.

Не отказал Ларс и в другой просьбе: согласился нарисовать карту, отметив на ней основные ориентиры, вычертив маршрут и обозначив некоторые полезные закладки, которые он теперь на охотничий манер именовал лабазами.

Не успел Яр порадоваться этой новости, как Ларс обрадовал его еще больше. Дня через три, сообщил он, в деревню должен вернуться Фрэнк со всей своей командой. И если у них не обнаружится каких-либо крупных проблем, то Ларс будет настаивать, чтоб они незамедлительно двинулись к старому складу пиротехники, расположенному у самой границы города.

– Так что, – сообщил Ларс, улыбаясь, – есть шанс, что пустошь ты преодолеешь быстро и без особых затруднений. А если сумеешь уговорить Петра, то и в город не на своих двоих войдешь, а въедешь верхом на Фрэнке. Далеко он, конечно, не сунется, но километров на пять, думаю, дорогу тебе сократит. Он, возможно, и до самой Сортировки сумел бы дотопать. Но хурбы теперь там не останавливаются, и Петру это известно. Вряд ли он захочет рисковать.

– А Петр разве знает дорогу?

– Он знает направление. И этого достаточно, когда ты управляешь такой машиной, как Фрэнк…

Они сели трапезничать здесь же, в мастерской. И пища у них была особенная: приготовленная над тиглем яичница, жареный в горне хлеб, сваренные на пару картофель и свекла, копченая в круглой железной коробке рыба.

В этот день они разговаривали так много и доверительно, как никогда прежде. Яр впервые почувствовал, что Ларс относится к нему как к равному. Ну или почти. Это было очень приятно. Но даже сейчас Яр не поддался соблазну и умолчал о своей беседе с Хербертом.

Он был уверен, что сибера Ларс просто так ему не отдаст.

Он предполагал, что за сибера им еще придется побороться.

* * *

Домой Яр вернулся затемно. Лера уже всерьез волновалась и собиралась идти его искать. На столе, накрытом белой скатертью, остывал ужин. Негромко играла смутно знакомая медленная музыка, свет был притушен, шторки на окнах задернуты, а в проволочном подсвечнике догорали три восковые свечи, обросшие некрасивыми наплывами. Яру стало немного стыдно.

– Сегодня какой-то праздник? – спросил он осторожно.

– Шесть месяцев нашему знакомству, – ответила она, ничуть не обижаясь.

– Да? – Он искренне удивился. – Уже полгода?

Она кивнула.

– А я забыл, – признался он.

Он не стал говорить, что совсем не голоден. Он съел всё, что она приготовила, и даже спросил добавки. Они беседовали о разных пустяках, стараясь не вспоминать о скором расставании. Это было непросто.

– У тебя там жёны, – сказала она.

– Две, – кивнул он.

– Увидишь их?

– Не знаю. Времени слишком мало, да и нужен ли я им теперь?

– А если бы я была там, на их месте, ты захотел бы меня увидеть?

– Да. – Он кивнул и понял, что обманывает её. – Я обязательно бы пришел к тебе.

Она долго на него смотрела, будто почуяв ложь. А он смотрел на пустые тарелки, на темные углы, на мерцающий в такт музыке экран медийника и неприглядные свечные огарки – куда угодно, только не на нее.

– Я буду ждать тебя здесь. Всегда, – сказала она. – И он тоже. – Она положила руки себе на живот.

– Я вернусь, – пообещал Яр, и опять почувствовал себя обманщиком. – Я постараюсь вернуться, – поправился он. – Я не хочу умирать.

Какое-то странное, ни на что не похожее чувство вдруг отвлекло его внимание. Яр напрягся, не понимая, что именно его встревожило. Посмотрел на окно, на закрытую дверь – ему почему-то захотелось выйти из комнаты, сделать какое-то дело… Но какое?.. Он заметил, что и Лера будто прислушивается к чему-то, взгляд у нее стал отсутствующий.

– Что это? – тихо спросил Яр.

Лера сразу поняла, о чем он её спрашивает. Подняв указательный палец и сделав строгое лицо – “тихо!” – она еще несколько секунд вслушивалась в беззвучный призыв и только потом ответила:

– Угр жалуется на скуку. Напоминает, что ты хотел о чем-то с ним поговорить.

– И он голоден, – не то вспомнил, не то почувствовал Яр.

Было поздно, но они не стали откладывать разговор на другой день. Быстро собрав объедки со стола, одевшись в теплое и погасив везде свет, они покинули комнату. Им не пришлось выходить на улицу – скотный двор был пристроен к избе.

Они выпустили космача из коровьей стайки, где ему было тесно, вывалили в затянутое паутиной корыто объедки с праздничного стола и мясные отходы. Подождали, пока космач немного утолит голод.

– Угр, мальчик, послушай, что мы хотим тебе сказать, – Лера дернула космача за шерсть, поймала его руку за мизинец, притянула к себе. – Это важно.

Великан, перестав чавкать, повернул голову. Яр представил это чудище в каком-нибудь приличном ресторане и едва не расхохотался в голос. Идея взять космача с собой в город показалась ему нелепой и глупой. Что подумают рядовые граждане, увидев на улице такое страшилище? Как отреагируют правохранительные службы? И как поведет себя космач, очутившись в совершенно ему непривычной обстановке?

– Яр собирается пойти в место, где он жил раньше, – мягко сказала Лера. – Он хочет, чтобы ты пошел с ним. Но там нет деревьев. Там нет леса. Ты испугаешься?

– Угр, – сказал космач, подвигаясь к Лере ближе и протягивая ей свободную руку ладонью вверх. Они устроились друг напротив друга и сцепили пальцы. Яр, потоптавшись вокруг, нашел местечко почище и поудобней и тоже присел, надеясь, что и ему удастся поучаствовать в уже начавшейся беседе. Он даже смог уловить один из вопросов, интересующих космача, и сам на него ответил:

– Нет, не навсегда. Вернемся, конечно. Надеюсь, что дней через десять. Десять – это сколько пальцев на обеих твоих руках. Один палец – один день…

Он привирал немного, хоть и знал, что любую ложь Угр распознает мгновенно. Они могли бы обернуться за десять дней при условии, что Фрэнк не только доставит их к границам Концерна, но и, дождавшись, заберет назад.

Разговор получился очень странный – почти бессловесный, но бойкий, насыщенный, полный смутных образов. Яр и Лера пытались объяснить космачу, что такое город, пробовали поделиться с ним картинками из памяти. А Угр никак не мог поверить, что подобное может существовать в реальности. Ему было и страшно, и любопытно, он задавал всё больше и больше вопросов, но не понимал и малой части того, что ему отвечали собеседники.

И всё же они сумели договориться. Космач, признавая старшинство Яра, обещал последовать за ним, куда бы тот ни отправился. Его, конечно, нервировали открытые пространства, а смутные видения города и вовсе пугали, но он надеялся привыкнуть к незнакомым местам, как привык к человеческим жилищам и еде.

– А ты заметил, что мы с каждым днем все легче и легче с ним общаемся? – попрощавшись с космачом и зеперев его в коровьей клетушке, спросила Лера.

– Мы? – Яр покачал головой. – Ты!

Он чувствовал себя донельзя уставшим и опустошенным, ему хотелось горячего чаю и долгого бездумного сидения в тепле. Странно болела голова – она гудела и словно бы вибрировала, в висках что-то пощелкивало, а к темени будто свинцовая нашлепка изнутри присосалась.

Они встали в дверном проеме, тесно прижавшись друг к другу, и оглядели двор, проверяя, все ли тут в порядке: тяжелые ворота, лопаты, аккуратная двухрядная поленница, массивный чурбан с впившимся в него топором, ряд глиняной посуды на низкой полке, развешенные на длинной жерди мешки. Одновременно потянулись к выключателю, вместе погасили свет и закрыли за собой дверь.

– Я пойду на улицу, – сказала Лера. – Постою, воздухом подышу.

– Я с тобой, – сказал Яр, не имея никакого желания выходить под холодное ночное небо.

– Ты же не хочешь, – сказала она.

– С чего ты взяла?

– Чувствую.

И все же из дома они вышли вместе. Присели на маленькую скамейку, разглядывая просвечивающие сквозь редкие облака звезды. Было зябко.

– Ты почувствовала, – негромко сказал Яр.

– О чем ты? – спросила Лера, удивленно на него посмотрев.

– Подумалось просто… Возможно, мы не хуже Угра можем слышать чужие мысли. Только не умеем, не знаем, как… Но иногда это умение всё же проявляет себя, и тогда мы начинаем что-то чувствовать, предугадывать…

– И тогда мы видим хурбов, – задумчиво проговорила Лера.

Эта мысль Яру в голову не приходила.

– А хурбы замечают нас, – добавила Лера, глядя на покачивающиеся черные кроны деревьев.

– Страшно, – сказал Яр. Слово это относилось не только к её предположению, но и вообще ко всему: и к ночи вокруг, и к скорому путешествию, и к затаившейся пока болезни, от которой он должен был избавиться.

– Страшно, – повторил Яр, ежась. – Пошли в дом.

– Пошли, – сказала она, но не двинулась с места, и он поднялся первым; встал, выжидающе на нее глядя.

Ему хотелось тепла и горячего чая. Он собирался зажечь дома весь свет, включить медийник, несмотря на позднее время, и выбрать запись чего-нибудь чрезвычайно глупого и веселого, обязательно чтобы с музыкой и танцами.

Дома было тепло.

Дома был свет…

Свет!

В большой луже перед избой неровным зыбким пятном отражалось окно их комнаты – светящееся окно! Яр посмотрел на Леру – та, кажется, ничего не замечала. Чтоб убедиться в своих подозрениях, Яр отошел от скамейки, шлепая по грязи и не обращая на это внимания.

Да, несомненно, – занавешенное окно светилось, хотя Яр точно помнил, как перед уходом выключал в комнате свет.

– У нас в доме кто-то есть, – сказал он.

– Ты уверен? – вздрогнула Лера.

– Да… – Он увидел, как легко шевельнулась занавеска, заметил тень, на миг заслонившую электрический свет. – Там кто-то ходит.

– Я никого не жду.

– Я тоже…

В дом они входили крадучись, на цыпочках. По темному коридору, называемому здесь мостом, пробирались тихо, сдерживая дыхание. Пол поскрипывал, заставляя тянуть шаг. Где-то совсем близко таились звонкие ведра и кастрюли, готовые при малейшем неверном движении сорваться со своих мест.

– Ну что за глупость, – сердито шепнула Лера.

– Тс-с! – Яр поймал её за руку, сжал крепко. В другой руке он держал увесистый ломик.

Дверь в комнату была чуть приоткрыта. Яр осторожно заглянул в светящуюся узкую щелку, увидел висящее на стене зеркало и уголок комода.

– Тихо? – одними губами спросила Лера. Свет из-за двери ложился на её лицо неровной полосой, похожей на огромный уродливый шрам.

Яр кивнул.

– Идем?

Они распахнули дверь и ввалились в комнату, готовые сразиться с неведомой опасностью, но понимая, что опасности, скорей всего, никакой нет, а есть либо припозднившийся безобидный гость, либо бессонный сосед, забежавший с пустяковой просьбой.

В комнате никого не было.

Яр встал у порога, опираясь на ломик, будто на костыль, недоуменно осмотрелся. Пробормотал:

– Я выключал свет. Я помню.

– Верю, – тихо сказала Лера, указывая на грязные пятна на полу и сбитую дорожку.

– Эй, – сказал Яр, приподнимая ломик. – Выходи давай.

В темном углу за печкой, где обычно сушилась уличная одежда, кто-то завозился.

Яр тут же повернулся на шум лицом, занес ломик над головой. Лера тихонько попятилась, рассчитывая добраться до висящего на стене тесака.

– Добрый вечер, – сказал прячущийся за печью гость. Кажется, он был немного смущен. – Я подумал, что раз уж вас нет, то я смогу воспользоваться вашим электричеством. Вы не против, друг Яр, друг Лера?

– Херберт! – выдохнули хозяева одновременно.

– Выбирайся оттуда немедленно, железяка! – рявкнул Яр, вонзив ломик в пол.

– Ты же нас напугал! – прикрикнула Лера, топнув ногой.

– Я не хотел никого пугать, – удивился сибер. – Я не умею пугать. Я просто нашел здесь электричество. И хотел немного отдохнуть.

– Ты болван!

– Я друг, – запротестовал Херберт, наконец-то высунув на свет лупоглазое лицо-маску. – Я сибер-друг. Хотите, я расскажу вам смешную историю?

– Нет! – ответили Яр и Лера одновременно.

– Ах да! – Херберт хлопнул себя ладонью по лбу. – Я же не за этим к тебе пришел! Я согласен! – Он несколько раз энергично – так, что в его голове что-то брякнуло, – кивнул. – Я согласен. Согласен.

– Кажется, он окончательно рехнулся, – буркнул Яр, поглядев на Леру. – Неудивительно, столько-то лет без профилактики.

– Я не рехнулся, – обиженно сказал Херберт, выбираясь из-за печки. – Я хороший, исправный сибер. Друг Яр, ты же сам звал меня в город. Теперь я говорю, что согласен. А ты говоришь, что я рехнулся.

Яр сразу посерьезнел.

– Так вот ты о чем.

– Когда мы пойдем? Я спешил к тебе!

– Зря спешил, у нас будет еще несколько дней на подготовку.

– Я помогу тебе готовиться. Я спешил не зря. Айван велел хорошо тебе помогать.

– Что? – Яр подумал, что ослышался. – Что ты только что сказал?

– Айван велел тебе помогать. Хорошо помогать. Слушаться тебя.

– Вот это новость. – Яр даже присвистнул от удивления.

Лера промолчала, но было видно, что слова сибера впечатлили и её.

– Что еще сказал тебе Айван? – поинтересовался Яр, на всякий случай заглядывая в тёмное запечное пространство и ощупывая висящие там потертые полушубки – не прячется ли за ними еще кто-то.

– Больше ничего, – подумав секунду, ответил Херберт.

– Видимо, просветление его было недолгим, – хмыкнув, предположил Яр. Он заглянул в шкаф и под кровать, потом прошел на кухню. Лера тем временем мягким веником-голиком сметала в кучку принесённую Хербертом грязь. Она сильно устала за день, а завтра ей нужно было рано вставать, и она знала, что выспаться за остаток ночи у нее не получится.

– Сделаешь мне чаю? – спросил Яр из-за перегородки.

– Конечно, – откликнулась Лера.

До постели она добралась только минут через сорок. Разделась, ничуть не стесняясь вытаращившегося на нее Херберта, нырнула под одеяло и сразу же отвернулась к стене. Яр сидел на лавке у печи, тянул чай из огромной кружки и, щурясь на крохотный экран, смотрел какое-то комедийное шоу – с музыкой и танцами. Херберт, цокая голыми пятками, подошел к нему, сел рядом. Сказал что-то про шутки. Грянул закадровый смех… Это было последнее, что в тот день запомнила Лера.

Примерно через час отправился спать и Яр. Но прежде он прошелся по дому. Железной клюкой разворошил в печи пепел, убедившись, что под ним не осталось тлеющих углей, и задвинул заслонку. Задернул все шторы. Запер уличную дверь на крючок и щеколду, убедился, что и на двор выход закрыт. Вернувшись в комнату, Яр погасил свет, быстро скинул верхнюю одежду и забрался в кровать. Он прижался к теплой и уютной Лере, приобнял её бок левой рукой, закинул на её бедро свою ногу, и так ему сделалось хорошо, что он даже хихикнул и зажмурился.

Заснул он быстро, уверенный, что сюрпризов больше не случится. По крайней мере, в ближайшем времени.

Он ошибся.

* * *

“Вставай…”

Кажется, это слово прозвучало тысячу раз, прежде чем Яр его услышал.

“Вставай…”

Он попытался открыть глаза, но его веки словно склеились. Он попробовал шевельнуться, но не сумел и пальцем двинуть. Кто-то держал его за руку и неприятным скрипучим шепотом повторял монотонно: “Вставай”. Яр понял, что видит сон, очень похожий на кошмар. Но почему-то Яру совсем не было страшно.

Ему стало неприятно, когда нечто холодное забралось под одеяло, заставив поежиться. Он сумел разлепить глаза, но ничего не увидел – он был погружен в абсолютную темноту, она обернула его сотней непроницаемых слоев, она поглотила его, переварила и сделала своей частью.

– Вставай… – Голос был осязаем. Это он – шершавый – держал Яра за руку. Это он – холодный – забрался под одеяло.

– Проснулся?.. – Голос был знакомый. – Ну наконец-то.

Яр обрел власть над своими руками. Он поднес их к лицу, ощупал нос, подбородок, скулы. Коснулся глаз – они были открыты.

– Почему так темно?