Текст книги "Демоны рая"

Глава 26

Гоген Хан родился в курортном Алесанре, городе, где, если верить статистике, каждый двенадцатый гражданин – воришка, аферист или пушер. В двадцать лет Гоген перебрался в Жанеро и провернул там три довольно безобидные, но весьма прибыльные махинации. Заработанные деньги он на протяжении пяти лет тратил во Фриско. Веселая жизнь завершилась не очень весело – он нажил десяток влиятельных врагов, которые однажды вынудили его убраться из города. За двадцать последующих лет Гоген посетил, кажется, все уголки цивилизованного мира. Пять раз он крупно разбогател, шесть раз разорился, дважды прославился и трижды посчитал себя опозоренным. В сорок пять лет он сел в тюрьму. В пятьдесят вышел на свободу и занялся политикой, но особых успехов в этом деле не достиг, зато написал книгу, которую похвалил сам Сазат “Король” Оршин, беллетрист с мировым именем. Действие романа проходило в доме отцветания, и главными действующими лицами, как нетрудно догадаться, были умирающие старики. В своих многочисленных интервью Гоген признавался, что принимал танатол, когда работал над текстом. Многие были уверены, что пить запретный наркотик он не перестал и после того, как книга была закончена, – только этим можно было объяснить его явное прогрессирующее слабоумие.

За два года до своего шестидесятилетия Гоген исчез. О нем больше никто не писал, им никто не интересовался. Даже его старые приятели не представляли, куда перебрался ослабевший умом Гоген, и чем он сейчас занимается. Мало кто верил, что он еще жив. Танатоловые наркоманы либо раньше времени попадали в дома отцветания, где и умирали, либо заканчивали свои дни в грязных подворотнях городских трущоб.

Однако Гоген Хан был не таков. Ему удалось справиться со своим недугом. Наркотик, конечно, здорово изменил его личность и заметно притупил ум, но сломать Гогена полностью он не смог.

Гоген Хан поселился в городе Оске, только ему ведомым способом став хозяином и смотрителем музея-салона “Серый Кардинал”. Вообще-то заведение это было полностью автономное, ни смотритель, ни, тем более, хозяин ему не требовались – как большинству заведений города. Однако же Гогена это ничуть не смущало. Он распоряжался помещениями музея как ему вздумается, и, кажется, у него действительно было на это право. Всего за три года никому не нужный, расположенный в глухом месте музей превратился в довольно популярное среди определенной публики заведение. Впрочем, большой известности Гоген не жаждал, так что впоследствии популярность “Серого Кардинала” не росла.

За свою длинную и не очень складную жизнь Гоген Хан навидался всякого. Опыт и танатол отучили его удивляться – по крайней мере, так считал сам Гоген. Однако же пришел день, когда ему открылось, что в мире есть еще вещи, способные произвести на него впечатление.

Он, мучимый бессонницей и головной болью, прогуливался в крохотном дворике своего заведения, когда с той стороны забора тихо прокатился здоровенный покореженный мобиль с подозрительной трубой, установленной на опаленной крыше. Мобиль, конечно, был странный, но его появление удивления не вызывало, несмотря даже на то, что стоял третий час ночи, на мобиле не горело ни единой фары, и двигался он со стороны, откуда, кажется, никто никогда не приезжал. Возле входа в музей колесное чудище встало, ткнувшись носом в опущенный шлагбаум и слегка его погнув. Такая беспардонность Гогену так же не показалось удивительной – случались в его жизни инциденты и пострашней этого. Он лишь досадливо крякнул, в уме подсчитывая случившийся убыток и надеясь, что больше никаких неприятностей с его имуществом не произойдет. О том, что неприятности могут случиться непосредственно с ним, он как-то не думал, торопливо направляясь к бесцеремонным гостям.

– Простите, мы нечаянно, – выглянув из окна кабины, сказал смущенный молодой человек с неухоженными волосами белого цвета. – Это ведь “Кардинал”?

Извинений от гостей Гоген не ждал. Но, получив их, он не удивился. Он и сам, бывало, вполне искренне просил прощения у людей, которых только что обобрал до нитки. Или собирался обобрать.

– Это “Серый Кардинал”, – смиренно признал Гоген, поднимая шлагбаум и отступая в сторону. – Если угодно, парковка такси направо, она почти вся свободна сегодня.

– Спасибо, – сказал молодой человек. – Я слышал, здесь можно поесть и переночевать. Меня не обманули? – Молодой человек открыл поцарапанную дверь кабины и спустился на землю. Чувствовалось, что он здорово устал. В руке он держал оружие – многоопытный Гоген без труда опознал импульсный карабин “Клинч”, но опять же не удивился, а лишь преисполнился к гостю сдержанного уважения.

– Поесть и переночевать можно, – кивнул Гоген, решив пока не поднимать вопрос оплаты. Он догадывался, что это за труба стоит на крыше вездехода, и предполагал, что один выстрел из этой трубы способен пустить его по миру.

– Буду рад предложить вам свою лучшую комнату, – сказал Гоген, углядев, что в кабине сидит еще кто-то, и прикидывая, сколько человек способны разместиться в глухом уродливом кузове. – Боюсь, правда, вам там будет немного тесновато. Двадцать семь квадратных метров и всего четыре спальных места. Вас, наверное, больше?

– Нас как раз четверо, – сказал молодой человек, попавшись на примитивную хитрость и не заметив этого. – А вы кто?

– Я хозяин “Серого Кардинала”, – не стал скрывать Гоген.

– Надо же, как удачно! – воскликнул молодой человек, протягивая руку. – А меня зовут Яр. Я этот… Сценарист! Я заходил к вам однажды, но вы вряд ли меня помните. Я искал человека по имени Ларс. Знаете такого? Он мой друг.

Ларса Гоген помнил. У каждого человека, приходящего в “Серый Кардинал”, была какая-то тайна. У Ларса этих тайн имелось, наверное, не меньше, чем у самого Гогена.

– Я не успел с ним познакомиться, – осторожно признался хозяин музея. – Да он, кажется, особо и не стремился знакомиться со мной. Здесь бывают разные люди, и почти все они хотят одиночества. Я не мешаю им в этом. Таков мой бизнес.

О скрытых камерах и потайных микрофонах, установленных в музее, Гоген не сказал ни слова, хотя бизнес, связанный с этими устройствами, приносил ему больше денег, чем остальные его дела.

– Нам одиночество не нужно, – улыбаясь еще шире, сказал молодой человек. – Скорее даже наоборот. Знаете, я долго отсутствовал… здесь… и я немного соскучился… – Он, кажется, смутился. – Мы просто пожили бы у вас день. Или два… Вы не против?

– Что вы! – замахал руками Гоген, заподозрив, что от новых постояльцев не только траты и головная боль могут быть, но и какая-то прибыль. – Буду только рад! У нас двухразовое питание для проживающих. В каждом номере душ. А в вашем – огромная ванна.

– Это хорошо, что огромная, – сказал молодой человек, имея в виду нечто такое, о чем Гоген пока не подозревал. – А кровати у вас крепкие?

– Конечно! Выдержат троих!

– Маловато, – серьезно сказал молодой человек. Наверное, все же, пошутил.

Гоген понимающе хихикнул:

– Укрепим, если будет нужно.

– Нет, не надо. Сами что-нибудь придумаем.

– Как скажете.

– Ванна, – мечтательно протянул молодой человек и вдруг порывисто схватил Гогена, обнял его крепко, оторвал от земли. – Эх! – воскликнул он. – Как же я соскучился!

Но даже это не удивило Гогена.

Удивляться он начал на парковке, когда из тяжелого мобиля стали поочередно выбираться приятели молодого человека.

Первым показался неухоженный сибер. Легко выпрыгнув из кабины и даже не взглянув в сторону Гогена, он сразу направился к задней части машины. Это был обычный сибер-друг, но то, что было прикреплено к его левой руке, никак не вязалось с тем, что Гоген знал о подобных сиберах. Острый, длинный, тяжелый клинок опасно поблескивал в свете фонарей. И сибер-друг, явно, умел с ним обращаться. Второй такой же клинок Гоген увидел чуть позже, когда украдкой заглянул в кабину вездехода, – огромный нож торчал за спинкой водительского сиденья. Предназначение у таких клинков могло быть только одно – но оно было столь невероятно, что Гоген зажмурился, предпочитая не замечать очевидного. Но, открыв глаза, он увидел еще более поразительную картину: сибер-друг, распахнув двери кузова, вешал себе на шею многоствольный пулемет “Гринго”, в существование которого не всякий эксперт по оружию верил.

Гоген икнул.

Помогал сиберу очень странный мальчишка. Странность его чувствовалась сразу, но в чем именно она заключалась, выразить словами было непросто: грязный, чудно остриженный, необычно одетый и слишком молодой для этого места и этой компании – он словно из какого-то другого мира прибыл.

А потом появился третий – и вот тогда Гоген начал удивляться по-настоящему.

– Это актер, – поспешил предупредить молодой человек, назвавшийся Яром. Слишком поспешил. Гоген хорошо разбирался в людях, и отлично чувствовал, когда те врут.

Существо, выбравшееся из кузова, актером не было.

– Это специально сконструированный сибер, – добавил Яр, и сам почувствовал, как неискренне звучат его слова. – А я сценарист. Мы ищем натуру… – Он понял, что хозяин “Кардинала” не верит ему, и замолчал.

– Угр, – сказал великан, вскидывая на плечо шипастую палицу, которой, наверное, можно было дробить бетонные стены домов.

Гоген заподозрил, что в его жизни только что появилась большая проблема.

– Так насколько вы хотите здесь задержаться? – радушно поинтересовался он у гостей.

– Решим по обстоятельствам, – сказал Яр, осматривая в прицел карабина дорогу и прилегающие к ней дома. – Надеюсь, за пару дней управимся.

– Если потребуется помощь, обращайтесь.

– Спасибо. Обязательно.

– И почему-то мне кажется, что будет лучше, если вас никто не увидит, – заискивающе улыбнулся Гоген.

– Это точно, – помедлив, осторожно согласился Яр. – Наш основной актер, знаете ли, способен напугать слабонервных. Кажется, мы слегка переборщили с натуралистичностью.

– Да, – согласился Гоген. – Даже запах синтезировали. Просто удивительно, насколько натуралистично.

Они оскалились друг на друга, притворяясь, что улыбаются. Яр первым отвел глаза.

– Мы не хотим проблем, – сказал он негромко.

Сибер с клинком на руке и карабине на шее, услыхав его слова, медленно повернулся, глянул в сторону Гогена. Ужасающего вида великан, облаченный в собранный из разнообразного мусора доспех, подался вперед, словно собираясь вступить в драку. Мальчишка, выбрасывающий из кузова легкие свертки, остановился и подобрал какую-то трубу, прихватив её таким образом, что Гоген сразу же понял – это тоже оружие.

Более странной компании встречать ему не доводилось.

– Вы кто, ребята? – спросил он, удивляясь собственному хладнокровию.

Они молчали.

– Откуда вы такие?

– Ты не поверишь, – размеренно проговорил Яр, глядя в сторону. – За городом тоже есть жизнь.

Гоген нахмурился, пытаясь разгадать смысл этой фразы.

– За городом? В трущобах, что ли? Или в Концерне?

– Дальше, – сказал Яр, напряженно вглядываясь в тени, словно выискивая там нечто неприятное и опасное. – Гораздо дальше… Веди нас в дом, хозяин. Мы здорово уморились.

Он даже говорил необычно, и слова в его речи проскакивали странные – вроде бы, незнакомые, но вместе с тем понятные.

Точные слова.

* * *

Комната им понравилась. А иначе и быть не могло – после всех-то лишений. Пусть не очень большая, но светлая и чистая, она была оборудована практически всем необходимым для городской жизни: имелись здесь и неприметные домашние сиберы, и медийник с экраном в половину стены, и мини-кулинар, и приемник линии срочной доставки. Стоял тут и древний игровой автомат – видимо, из фонда музея. Двухъярусные кровати, хоть и не имели функций массажа и электросна, но после перенесенных путниками мытарств казались райскими ложами.

– Я первый в ванну! – Яр по-мальчишески вскинул руку.

Вик уже плюхнулся на одну из кроватей, схватил с тумбочки джойстик, включил медийный центр.

– Никому не расслабляться! – тут же среагировал Яр и с дублирующего пульта выключил громкость. Вик косо взглянул на командира, но перечить не стал. С джойстиком и медийником еще надо было разобраться, а для этого звук не требовался.

– Угр, к двери. Херберт, к окну.

Яр проверил электронный замок и заблокировал его. Подумав мельком, что деревенские запоры надежней, подпер хлипкую дверь стулом.

– Хочется верить, что мы от них оторвались, – сказал он, выглянув в окно и тут же закрыв плотные жалюзи. – Я гнал, как мог. Да и петляли на последнем участке изрядно. Но рано или поздно они нас отыщут. Я так думаю… Угр, ты чувствуешь что-нибудь?

Великан вполне по-человечески пожал плечами. Ему требовалось время, чтобы привыкнуть к новой обстановке.

– Надеюсь, эта ночь будет спокойной, – сказал Яр, думая о горячей ванне и мягкой постели. – У меня такое ощущение, будто я попал в рай.

– Ага, – сказал таращащийся в экран Вик.

– И мне совсем не хочется видеть здесь демонов.

– Ага, – подтвердил мальчишка, докопавшись до меню с играми.

– О делах поговорим завтра. А пока не тревожьте меня по пустякам.

– Как скажешь, командир, – козырнул джойстиком Вик.

Яр еще раз внимательно всё осмотрел и ушел в ванную.

Карабин он прихватил с собой.

* * *

Дюжина камер и десяток микрофонов непрерывно следили за новыми постояльцами. Сосредоточенный, забывший о бессоннице и головной боли Гоген Хан сидел перед мониторами и по обрывкам невнятных разговоров пытался понять, что это за странная компания оказалась в его владениях. Вот уже много лет Гоген питался чужими тайнами. Сотни камер, сканеров и микрофонов обеспечивали его разнообразной информацией: он узнавал номера счетов и личные пароли сервисных служб, он записывал любовные свидания и выведывал коммерческие секреты, он перехватывал деловую переписку и вскрывал хранимые на чужих комми файлы. Гоген Хан брал всё, что мог. Каждое слово каждого побывавшего здесь человека сберегалось в огромной, тщательным образом сортируемой базе данных. И каждый человек, побывавший в музее, в дальнейшем становился объектом внимания Гогена Хана. Прибыль, конечно, приносили далеко не все, но только лишь потому, что так хотел Гоген. Не ради денег затеял он последний свой проект под названием “Серый Кардинал”. Ему нравилось подслушивать и подсматривать, нравилось быть вовлеченным в чужие тайны, нравилось манипулировать людьми. Он был словно маленький божок в своем обустроенном мирке, всевидящий, всезнающий и почти что всемогущий. Он, конечно, не рисковал зря и старался не связываться с людьми, которые были способны доставить ему неприятности. Но не из-за страха, а по разумной предосторожности. В стенах своего заведения Гоген Хан никого и никогда не боялся.

Но вот новые гости очень сильно смутили Гогена.

Он чувствовал, что за ними стоит тайна, о которой ему лучше не знать.

А может даже и не одна.

Любопытство жгло Гогена, но он уже сам не рад был, что позволил гостям остаться. Ему было тревожно – а это чувство не посещало его уже много-много лет.

* * *

Яр проспал в ванне шесть часов, и еще часов десять продрых на кровати. Все это время Вик не отходил от экрана медийника, Херберт – от окна, а Угр – от двери. Несколько раз в комнату осторожно стучался хозяин заведения, спрашивал, не угодно ли будет дорогим гостям откушать, но дорогие гости от еды каждый раз отказывались.

Проснувшийся Яр удивился, обнаружив себя под одеялом, – он совершенно не помнил, как выбирался из ванны, и не представлял, какое сейчас время суток – впрочем, это в данный момент его не волновало. Он еще минут сорок нежился в постели, лениво посматривая на игру Вика и наслаждаясь пустотой в голове. Умей он подпитываться из розетки, как сибер, и будь на нем памперсы, как на отцветающих стариках, он бы пролежал так еще сутки, не меньше. Но организм с бездельем мириться не собирался и требовал своего.

– Всё спокойно? – зажимаясь и притаптывая перед дверью в туалет, спросил Яр.

– Ага, – не отрываясь от игры, сказал Вик.

– Всё спокойно, друг Яр, – глянув за жалюзи, доложил Херберт.

– Угр, – хрюкнул Угр.

Дверь туалета хлопнула…

Занятное совпадение: стоило им заговорить об ужине, как тут же объявился хозяин с очередным предложением откушать. На сей раз ему позволили войти в комнату. Яр было заикнулся об оплате, предупредил о небольших сложностях с деньгами, но хозяин, не дав договорить, выпучил глаза и возмущенно замахал руками, заверяя, что заведение с путешественников оплаты не берет, а живет исключительно за счет добровольных пожертвований.

Врал, конечно, – это даже Яр почувствовал.

Ужинали через полчаса. Еда была по-городскому вкусная и очень сытная. Даже Угр, кажется, наелся до отвала, но от ставших привычными горсти лекарств и литра травяного чая с ягодным порошком отказываться не стал – без этого ему становилось плохо. За ужином принялись решать, что делать дальше. Решал, впрочем, один Яр, а остальные не очень внимательно слушали его сбивчивый монолог.

Меньше всего Яру хотелось сейчас покидать благоустроенную комнату “Серого Кардинала”. В свою квартиру он возвращаться не планировал, на приличную гостиницу у него не было денег, а ютиться под открытым небом ему уже изрядно надоело. Будь его воля, он пару недель проторчал бы здесь, носа не показывая на улицу. А зачем? Сеть есть, развлечений полно, еда пока что бесплатная.

Но откладывать визит в больницу не стоило. Пока хурбы не окружили этот музей, пока не полезли тут из всех темных углов – надо решать дела и убираться в безопасное место.

За город.

В деревню…

Яр поморщился.

– В клинику отправлюсь завтра утром… – объявил он. И тут же поправился:

– Нет, после обеда. Возьму Херберта с ножами и карабин.

– А я? – приподнялся Вик.

– Ты с Угром останешься тут.

– С людоедом?! Опять!!

– Он не людоед!

– Я в город хочу!

– Ты уже в городе.

– Здесь не видно ничего!

– В экран смотри. Там много разного показывают.

– Я убегу тогда!

– Угр, приглядывай за ним! Попробует сбежать, хватай без церемоний.

– Пусть он ко мне не приближается!

– А ты не делай глупостей!

– Это не глупость!

– Это самая большая глупость из возможных. Ты же видел хурбов. Думаешь, они позволят тебе любоваться городом?

– Уж как-нибудь справлюсь.

– Сам-то в это веришь?

Вик насупился, замолчал, обиженно отвернулся.

– Если всё пройдет спокойно, если будет время, то, так и быть, перед отбытием устроим тебе небольшую экскурсию, – неискренне пообещал Яр. – А пока не дури. Делай, что я велю. Ты не маленький уже. Сам всё понимать должен.

– Да, командир, – вяло проговорил Вик, глядя в пол. – Как скажешь, командир.

– Вот и славно.

Время было позднее, но спать не хотелось совершенно. И они до самого утра проторчали возле экрана медийника, болтая о всякой ерунде и доедая недоеденный ужин.

А утром в дверь их комнаты постучались странные посетители.

* * *

Гоген Хан, уставший от ночного бдения и непривычных переживаний, сидел на высоком табурете в дальнем конце стойки и через трубочку цедил горячий кофе. Он покинул комнату с мониторами и перебрался в бар, чтобы немного отдохнуть и привести в порядок мысли. Необычная компания, поселившаяся в его лучшем номере, нравилась ему всё меньше и меньше. Они были вооружены и опасны – но одно это не могло смутить Гогена, ведь он водил знакомства со множеством опасных людей, да и сам был таковым когда-то. Куда больше его пугало услышанное в эту ночь. Слово “хурб” было ему давно знакомо, хоть он и весьма смутно представлял, что оно означает. Одно он знал наверняка – кто связывается с этими самыми “хурбами”, тот плохо кончает. Потому-то Гоген и не стремился разгадать тайну этого слова, раз и навсегда причислив её к разряду запретных.

И вот вдруг на голову ему свалилась эта четверка, связанная, как выясняется, с неким Ларсом, который одно время был частым гостем “Серого Кардинала”, а потом куда-то бесследно исчез. И он ведь тоже упоминал этих “хурбов”!

Хурбы были одной из трех загадок, о которых Гоген ничего не желал знать. Одной из тех трех тайн, что по непонятной причине пугали его куда больше, чем самые отчаянные бандиты и самое смертоносное оружие.

Он подозревал, что хурбами называются члены какой-нибудь могучей секты или тайного сообщества. Но в то же время хурбы представлялись ему вовсе не людьми, а чудищами из детских страшилок. Будь Гоген молодым и совершенно здоровым человеком, он, наверное, посмеялся бы над своими глупыми страхами. Но танатол заметно изменил его психику и восприятие, а жизненный опыт подсказывал, что на свете существует множество необъяснимых вещей, с которыми простому человеку лучше не сталкиваться.

Хурбов Гоген боялся.

И вот на его голову свалилась вдруг эта четверка, бегущая, как можно понять, от этих самых хурбов, кем бы там они ни были…

Гоген Хан вздохнул и добавил в кофе две ложечки коньяка.

Нужно было что-то делать. Но делать ничего не хотелось.

Гоген Хан надеялся, что всё разрешится само собой. До того, как начнутся крупные неприятности. А они обязательно начнутся, если всё само собой не разрешится…

Было утро. Танцевальный пятачок пустовал, так что музыка едва играла. Посетителей в баре было немного, все знакомые, примелькавшиеся, но даже они едва ли догадывались, что сутулый старик, пьющий кофе в темном углу, – хозяин заведения.

Двух новичков Гоген приметил сразу, как они вошли в бар. Заметил их и Влад Жомов, более известный как “Кулак”, – захудалый актеришка, притворяющийся крутым парнем и обирающий рыщущих в поиске экзотики богатеев. Почуяв поживу, Влад тут же выбрался из-за своего столика и вальяжно двинулся к гостям. Те, кажется, представляли, куда попали, и на пороге не мялись, так что с Владом они встретились на середине танцплощадки – музыка сразу сделалась громче, а по стенам, плавно разгоняясь, поползли цветные яркие пятна.

Гоген отодвинул кружку, с интересом наблюдая за гостями.

Одежда на них была дорогая, это было понятно сразу, несмотря даже на отсутствие видимых лейблов. Но на обычных риччи эта парочка походила мало. Больше всего они, пожалуй, были похожи на политиков средней руки – заблудившихся политиков, ведь прежде ни один из этой братии в “Сером Кардинале” не показывался.

Влад что-то им сказал – то ли представлялся, то ли уже приглашал на дуэль. Но “политики”, не дослушав, спокойно его отстранили и прошли мимо. Держались они очень уверенно, так что Влад сник и вернулся за столик, ворча что-то под нос и почесывая волосатый кулак.

Гости направились к стойке. И Гоген почему-то сразу понял, что идут они к нему.

– Гоген? – Один из гостей был чуть выше другого. Он и обратился к хозяину с вопросом. – Гоген Хан, если не ошибаюсь? – Чувствовалось, он был уверен, что не ошибается. Неприятный у него был голос – холодный, властный, твердый. От такого голоса ёжиться хотелось.

– Ну? – Гоген понимал, что отпираться бесполезно, но и отвечать на риторический вопрос он не собирался.

– Этот человек остановился у вас. – И вновь: не вопрос, а равнодушная констатация. – Мы хотим с ним встретиться.

Небольшая карточка легла на стойку рядом с кофейной чашкой – портрет ничем не примечательного молодого человека. Гоген мельком глянул на пластику с объемным изображением и чуть шевельнул плечами:

– Я не знаю его.

– Сейчас он выглядит несколько иначе, – сказал второй “политик”, подвигаясь ближе. – Посмотрите внимательней. Это лицо напоминает вам кого-нибудь?

Гоген взял карточку в руки. Да, лицо было знакомое.

– Зачем вы его ищете? Кто вы такие?

– Так вы узнали его?

– Может быть. – Конечно, он узнал. Но не решил пока, нужно ли признаваться в этом.

– Отведите нас к нему.

Гоген посмотрел в сторону, потер пальцем ноздреватый нос, чуть качнул головой.

– Есть одна небольшая проблема, господа… Видите ли, я уважаю своих постояльцев и стараюсь не делать ничего, что могло бы им повредить… Понимаете, о чем я?

– Не волнуйтесь, мы просто хотим немного с ним пообщаться.

– А я просто хочу знать, кто вы такие, – улыбнулся Гоген. Голос его звучал почти ласково.

“Политики” переглянулись.

Нет, не были они политиками – это точно.

– Мы работаем на администрацию, – сказал высокий.

– На порядок, – значительно проговорил тот, что был пониже.

– И я бы не советовал нам мешать, уважаемый Гоген.

– Это будет неразумно.

Улыбающийся Гоген почесал переносицу, заглянул в кофейную чашку. Потом еще раз внимательно осмотрел вставших у стойки гостей. Проговорил негромко, будто и не к ним обращаясь, а свои мысли для себя озвучивая:

– Этот парень не один. С ним мальчишка, сибер-друг и еще какая-то жуткая хреновина, про которую я даже не знаю, что сказать.

– Проводите нас к ним.

– Не так скоро, – еще шире заулыбался Гоген. – Видите ли, они сломали мне шлагбаум. – Он выдержал многозначительную паузу.

– Мы оплатим стоимость ремонта, – понимающе кивнул высокий “политик”.

– И они отказались платить за комнату, – развел руками Гоген. – А у них есть оружие, знаете ли, так что я не посмел настаивать на оплате.

– Мы возместим вам все убытки.

– Они заняли мой лучший номер!

– Просто обозначьте сумму.

– А мое время стоит так дорого!

– Это мы уже заметили… Хватит юродствовать, Гоген. Просто отведите нас к Яру. И выставьте счет на любую разумную сумму. Проблем с оплатой не будет, поверьте нам.

– Верю, – закивал Гоген, сползая с высокого табурета. – Я вам верю, господа. Прошу, прошу… Здесь есть запасной выход… Да, вот сюда, за шторку…

* * *

Стучали громко, долго и требовательно – хозяин стучал не так. Очнувшийся от легкой дремы Яр глянул на дежурящего возле двери Угра, и тот, правильно угадав немой вопрос, показал три пальца – это обозначало, что за стеной, скорей всего, стоят трое. Яр жестами велел космачу спрятаться за шкафом, а Вику приказал взять огнеплюй и занять место справа от двери, напомнив шепотом, что стрелять в помещении из этого оружия не следует, а использовать его нужно исключительно как дубинку. Херберт и без напоминаний знал, что делать можно, а чего делать нельзя – отложив мощный пулемёт, он уже пристегивал к рукам клинки.

– Кто там? – крикнул Яр, подтягивая к себе карабин и проверяя, не вывалился ли тесак из ножен.

– Это я, Гоген, – послышался приглушенный голос хозяина. – Тут два человека, они хотят с вами поговорить.

– Мы никого не ждем! Пусть уходят.

– Они говорят, что пришли по просьбе какого-то Айвана. Говорят, что хотят вам помочь.

– Да?.. – Яр закусил губу, лихорадочно размышляя, нет ли тут какого-нибудь обмана. Он вспомнил, что Айван обещал ему возможную помощь от неких таинственных друзей. Видимо, это они и объявились. Ему бы радоваться сейчас, но какое-то тревожное чувство держит и не отпускает: Яр сам не мог понять, чего боится, почему так осторожничает. Возможно, это Угр передавал ему свои напряжение и неуверенность.

– А они точно от Айвана? Спроси у них, откуда я пришел. Они должны знать.

Перестав дышать, Яр приложился ухом к тонкой двери, надеясь услышать хоть какие-то обрывки переговоров. Но услышал он громкий прямой ответ:

– Ты пришел из-за города, Яр Сладин. – Незнакомый ровный голос отдаленно напоминал синтезированную компьютером речь. – Из лесной деревни, которую основал Айван. Это он попросил тебя отправить несколько сообщений, из которых мы, помимо прочего, узнали и о тебе. Мы здесь, чтобы помочь тебе, Яр. Но у нас не так много времени. Открывай, поговорим с глазу на глаз.

– Ну, хорошо, – сказал Яр и разблокировал замок.

* * *

Он не позволил гостям войти в комнату, всё еще чего-то опасаясь. Переступив порог, он прикрыл дверь и прислонился к ней. Висящий на ремне карабин он сдвинул за спину, а убранный в ножны тесак переместил под правую руку. Он молчал, не зная, с чего начать разговор. Молчали и гости.

Пауза затягивалась.

– Так я пойду? – спросил Гоген Хан, догадываясь, что его присутствие здесь лишнее, но помня о двух объективах, нацеленных в этот угол. Гогену никто не ответил, и он поспешно удалился.

– Собирайся, – сухо сказал один из гостей – тот, что был чуть выше. – Оденься, чтобы не привлекать внимания. Оставь здесь всё оружие и средства коммуникации – они тебе не понадобятся.

Яр сделал вид, что не услышал его.

– Как вы меня нашли? – спросил он, не собираясь пока ничего выполнять.

– Системы биометрического распознавания и слежения засекли тебя два дня назад и больше уже не теряли.

– Я всегда думал, что доступ к этим системам открыт только для правников.

– Правохранники используют процентов десять от всех возможностей системы.

– А вы?

– Гораздо больше.

– Вы – военные? Те самые, о которых никто никогда не слышал?

– Военные – воюют. А мы защищаем.

– Кого?

– Всех.

– Кажется, это у вас не очень хорошо получается.

– Мы делаем всё возможное.

Где-то недалеко открылась дверь, потянуло сквозняком. Сиплый мужской голос требовательно кого-то позвал, кто-то расхохотался. На пару секунд глухое буханье доносящейся из бара музыки сделалось чище и громче.

– Ты можешь задавать свои вопросы по пути, – недовольно пробормотал один из гостей, обернувшись на шум. – Здесь мы тратим время впустую.

– Но я хотя бы должен узнать, как именно вы собираетесь мне помочь. – Яр посмотрел в конец длинного коридора, заставленного железными ящиками. Там в темноте, кажется, пряталась знакомая зловещая фигура.

– Мы обеспечим защиту от хурбов, – сказал высокий гость, поправляя шляпу, которая в представлении Яра мало вязалась с образом солдата-защитника. Шляпа эта, пожалуй, больше подошла бы какому-нибудь префекту или политику среднего ранга.

– Последнее время я сам неплохо защищал себя от хурбов, – пожав плечами, сказал Яр. – Из нас получился неплохой отряд по уничтожению этих тварей.

– Но в больницу ты пойдешь один. В нашем сопровождении.

– Один и без оружия? – Яру очень не нравилось, как ведут разговор собеседники, но он пока сдерживался, не выказывал своих эмоций. – Такая идея мне не по душе.

– Тебе никто не позволит стрелять в городе. Да и броневик ваш далеко не уедет. Так что выбора у тебя нет.

– Как-то неубедительно вы это говорите.

– Да что с тобой, гражданин Сладин?! Тебе предлагают единственную возможность спастись, а ты нос воротишь! Торгуешься! Нам умолять тебя, что ли?! На колени вставать?!

– На колени не надо, – огрызнулся Яр, и сам озлобляясь. – Вы объясните мне просто, откуда вы вдруг такие расчудесные взялись?! Где вы были, парни, когда эти чертовы хурбы осадили меня в моей квартире?! Чем вы занимались, когда они убивали мою жену? Когда они гнали меня и моего проводника через весь город?! Где вы были всё это время, а?! Почему появились только сейчас, когда я уже и без вас могу отлично обойтись?! Защитники, тоже мне! Вояки!

Он подавился воздухом, побагровел, закашлялся. Длинный коридор, в котором они стояли, вдруг словно сузился, изогнулся и потемнел. Знакомые черные фигуры выбрались из углов, выступили из-за сваленных у стен разбитых игровых автоматов, выползли из-под половиц. Яр схватился за тесак, прижался спиной к двери, все еще перхая, давясь, задыхаясь – почти теряя сознание.