Текст книги "Тропа тунеядцев. В августе 34-го. Из жизни контрразведчиков"

– Крыс травили.

– Каких, еще крыс?

– Не знаешь, какие крысы бывают?

– Там, же война была настоящая!

– Ты пока спал, я все новости, по телевизору, узнал. – Сказал Валерьяныч. – Передали – войну крысам объявили. Применили, к паразитам, новое секретное оружие. Теперь – хана вредителям! Погоди скоро «новости» будут, сам узнаешь.

Рахметов поднял голову, к экрану.

– Когда, эти, новости будут?

– Еще, по одной, выпить успеем.

Успели выпить, по две. И, не только выпить, но и завязать дискуссию.

– Нет, Валерьяныч, надо завязывать. Нам же сдаваться сегодня!

– Можем сдаться и завтра.

– Нет. Надо сегодня.

– Значит, ты больше пить не будешь?

– Почему, не буду? Буду! Только осторожно.

– Ну, так, и я, так! Стоп! Новости показывают!

– Новости! – Обрадовался Рахметов.

При виде знакомых пейзажей, он хлопал в ладоши и радовался, как на утреннике:

– Смотри – «Пищеблок»! Административный корпус! Это же – «Румын»! А, это Серега Сапунов! А, я думал – вы гоните!

– Так, вот, в чем дело! – Сказал Рахметов, когда сюжет закончился. – А, мы с тобой деру дали! Думали война!

– Ну-ну! – Качал головой Валерьяныч. – Погоди, сейчас, перед погодой, еще кой-чего покажут…

Когда, на экране, появилась фотография, Рахметов не сразу узнал в ней самого себя.

Только, когда Валерьяныч спросил: «Себя узнаешь?», он понял, что в телевизоре – его изображение.

– Внимание! За совершение тяжких преступлений, разыскивается Рахметов Сергей Сергеевич, (Год рождения – неразборчиво), совершивший дерзкий побег, из-под стражи. Рахметов Сергей Сергеевич, известный в определенных кругах, под кличкой «Кабельщик», обвиняется по нескольким статьям Уголовного кодекса. Ему вменяется создание антинародной шовинистической группировки, нападение на сотрудников правоохранительных органов и многое другое.

Дальше сказали, куда надо сообщать, про Рахметова, и по, какому звонить телефону.

– Мы, тебе, говорили, что тебя показывали, а ты не верил! Думал, шутим! Убедился! – Спрашивал Валерьяныч, наполняя стаканы. – Давай выпьем! Не каждого, по телевизору, покажут. Заслужить надо! Меня, вот – никогда…

– Это, что – такое, Валерьяныч? – Растерянно спросил Рахметов.

– Так, сказали, вроде все! Ты чем слушал? Ищут тебя. За совершение тяжких преступлений. Награду, правда, не обещали. Странно. Обычно, когда побег из-под стражи, награду обещают.

– Валерьяныч, ты, что награду, за меня, хочешь получить?

– Щасс, дам в лоб. Мало не покажется!

– Извини, не то сказал… Выходит – я сбежал, меня ищут, а тебя нет… Почему?

– Ты, как, к нам попал, помнишь?

– Нет…

– А, ты вспоминай. Может, ты и в самом деле, какую группировку создал? По пьяному делу, чего не бывает. Я один раз, по пьяной лавочке, в магазин залез. Ладно бы, за товаром, а то просто поспать хотел. Шел, из «Серебрянки», на «Восток», от одной девахи, и притомился по дороге… Ох и деваха была! Они с подругой квартиру, у глухонемых снимали… Может и ты, притомившись от однообразия, выпил и создал подпольную организацию?

– Может… – Очумело ворочая головой, сказал Рахметов. – Только, не помню ничего.

Вера Павловна пришла, на кухню и, остановившись в дверях, прислонилась к косяку.

– Павел, не морочь, молодому человеку голову.

Она достала сигареты, прикурила и спросила, обращаясь к обоим:

– Делать, что будете?

– Что делать, что делать? Сматываться надо! – Сказал Валерьяныч, которого, оказывается, звали Павлом.

– Так, я же ничего не совершал! – Возмутился Рахметов. – Надо, пойти и все выяснить!

– Ну, ты, прямо, как я, Серега! В молодости. – Восхищенно сказал Валерьяныч. – Я, в твои годы, тоже верил в светлые идеалы, жалко, только под старость, ума набрался. А, так, глядишь, и, из меня, получился бы достойный член общества. Стал бы, я, скажем, трезвым сантехником…

Вера Павловна, ехидно хмыкнула.

– Думаешь, из меня, не вышел бы, трезвый сантехник?! – Вскипел Валерьяныч. – Нет? Ну ладно… Тогда, расскажи нам, Вера, что, там, за чехарда приключилась, с этим «Интернетом»?

Глава девятая

Уже полчаса полковник Бурый сидел в своем кабинете и смотрел на бутылку коньяка, стоящую перед ним на столе.

Утром, после беседы с генералом, он приказал Шелеповой, разыскать капитана Злыдника и передать ему, что генерал вызывает его к себе, и ждет ровно в четырнадцать ноль-ноль. А полковник – не позже одиннадцати.

Шелепова доложила, что дозвонилась до Злыдника и все передала.

После этого, от капитана, не было ни слуху, ни духу.

– Если он не объявиться, – думал полковник, – потяну стакан и пойду, к генералу один. А там, была не была – выскажу все! Про Скрипака, про Злыдника и про все остальное!

В тринадцать пятьдесят, Шелепова сообщила, по интеркому:

– Нашли Злыдника!

– Где он, давайте его сюда, немедленно. – Прокричал в микрофон Бурый, убирая со стола бутылку.

– Он, здесь, в приемной.

– Пусть заходит.

Когда капитан Злыдник вошел, в кабинет, сияя, как солнышко, свеженький, как огурчик, полковника Бурого охватила нервная дрожь.

– Отсыпался, гад, где-то. – Думал он, молча глядя на подчиненного. – Плевать ему, на начальство непосредственное, ложил он даже на генерала. Застрелить, что ли мерзавца, прямо сейчас? Скажу, напал на меня. Неожиданно. Была необходимая оборона. Нет, сразу надо сходить к генералу. А, потом, выброшу его из окна. Все поверят, что он сам выпал. Копаться в причинах его смерти, никто не станет!

– Ты, где был?

– Готовил докладную записку.

Злыдник помахал, в воздухе, хиленькой папкой, на которую Бурый, сразу, не обратил внимания.

– Так, хорошо… Записку… А, сообщить, не мог, где – ты и, что – ты?

– Извините, товарищ полковник! – Принял строевую стойку Злыдник. – Увлекся, творческим процессом. Забыл обо всем!

– Ну, я, тебе, покажу – творческий процесс! Ты, у меня, сам знаешь, где скоро окажешься! Я, тебе устрою болдинскую осень… Подготовил записку?

– Так, точно! – Звонко отрапортовал Злыдник, и добавил уже потише:

– Пора выдвигаться на исходную, генерал, он ждать не любит.

Бурый, с сомнением взглянул на папку, в которой находилось, исполненное вдохновенной поэтики, сочинение капитана. Подумал, про себя: «Двум смертям не бывать!» и поднялся со стула.

В приемной генерала, Бурый, со Злыдником застали двух милицейских полковников. Те, игнорируя мягкие кресла, демонстративно расположились на стоящих у стены стульях. Необъятно широкие и причудливо загнутые, тульи их фуражек говорили о высоком статусе посетителей.

Так, дегенеративно уродуют головной убор только дембеля и высокопоставленные, не нюхавшие пороху чиновники. Весь шик состоит в том, чтобы взять фуражку меньшего, чем черепная коробка размера, растянуть ее и завернуть поля, так, чтобы получилась панама.

Положив на колени черные чемоданчики, полковники угрожающе барабанили по ним пальцами, словно отбивали сигнал, перед решительной, атакой.

Ирина Владимировна, молча кивнула, вошедшим: «Проходите, мол, поскорее» и лучезарно улыбнулась ожидающим.

Те никак не отреагировали, на проявленное ею дружелюбие. Даже не шелохнулись, застыв в монументальном положении, только пальцы продолжали отбивать угрожающую дробь.

Генерал Пчелкин стоял у окна и задумчиво разглядывал проплывающие в небе облака.

Бурый шел к центру кабинета, чуть ли не строевым шагом. Капитан Злыдник перемещался более уверенно.

Генерал, холодно взглянул на прибывших. В первую очередь – на Злыдника, потом – на Бурого, затем, снова на Злыдника.

– Капитан Злыдник?

– Так, точно.

Генерал подумал немного, о чем-то своем, видимо не очень приятном, потом сказал:

– Надеюсь, капитан, у вас найдутся достаточно веские обоснования, ваших вчерашних поступков.

– Мною, подготовлена, служебная записка, в которой подробно освещен весь ход вчерашнего расследования и собраны все факты, относящиеся к делу.

– Служебная записка? Очень интересно.

– Товарищ генерал, если прикажите, я могу доложить.

– Покажите, что, ты, там нацарапал.

Злыдник, проявляя просто невиданное служебное рвение, на цыпочках, подскочил к Пчелкину, открыл свою папочку, и достал оттуда то ли четыре, то ли пять листиков, с печатным текстом.

Пчелкин, осторожно, двумя пальцами, словно боялся подхватить заразу, взял служебную записку и стал, подчеркнуто отстраненно читать мелко набранный текст.

– Прежде, чем выкинуть этого писателя из окна, его надо пытать, самыми садистскими методами. – Думал Бурый, почти не видя ничего, перед собой. Глаза застилала туманная пелена.

Дочитав, вторую страницу, Пчелкин, неопределенно хмыкнул, почесал переносицу, и перешел на третью. Дочитав ее, мельком глянул на четвертую, подвигал бровями и пошел к столу. Когда он сел в свое кресло, фокусировка у Бурого немного наладилась, и он почувствовал, что может вздохнуть полной грудью.

Дочитав четвертую страницу, до половины, генерал поднял голову и сказал:

– Товарищ полковник, товарищ капитан, прошу садиться.

– Мать, святая богородица! Чего, он там, такого понаписовал? – Пронеслось в голове, у Бурого.

Все еще чувствуя слабость в ногах, Бурый подошел к столу и сел.

Злыдник опустил свою пятую точку на стул, согласно субординации, после него, устроившись аккурат напротив.

– Хоть бы с боку сел, литератор хренов. Чтобы рожу твою не видеть. – Подумал полковник.

Когда генерал снова углубился, в чтение, Пчелкин все-таки взглянул, на ненавистную рожу и заметил, что интонации на ней, заметно переменились. Перед ним, сидел привычный безмятежный и непрошибаемый Злыдник. Подавляя зевоту, он щурился и с интересом разглядывал генеральский потолок.

Перейдя, на последнюю страничку, генерал, стал, время, от времени, пощипывать ухо и покачивать головой.

Дочитав записку, до конца, Пчелкин, неопределенно хмыкнул и взглянул на Злыдника.

Тот подобрал ноги, под столом.

Потом, генерал загадочно покивал Бурому и спросил:

– Все, что здесь написано, хоть, наполовину – правда, капитан?

– Сухие факты, товарищ генерал. Причем, многие детали, мною опущены, сознательно. Изложить их, возможно, лишь в форме устного доклада. В официальном документе, это отражать нецелесообразно. Но, если прикажите… Могу!

– Видал двух «инквизиторов», в приемной? – Спросил Пчелкин, обращаясь, к Бурому.

Тот, утвердительно, кивнул.

– Это, нам, от «исполнения наказаний» и «внутренних дел», забили стрелку. Требуют голову капитана. Уже, доложили на «Самый Верх», что, дескать, твориться беспредел и все такое прочее… Ну, они, у меня, сейчас узнают, что такое – беспредел!

Пчелкин обратился к Злыднику:

– Капитан!

Злыдник вскочил и вытянулся.

– Прошу вас, когда будете зачитывать свою докладную, добавить свои комментарии и те факты, которые не вошли, в этот документ.

– Слушаюсь!

– Садитесь.

Генерал нажал кнопку:

– Ирина Владимировна, прошу, вас, пригласите ко мне посетителей. Пускай заходят.

Когда полковники переместились, из приемной, в кабинет генерала и уселись за его столом, высокомерно глядя, прямо перед собой, Пчелкин, даже, не поинтересовавшись, целью их визита, сразу перешел к делу:

– Сегодня, мне была представлена служебная записка, которая, пусть и не в деталях, освещает события, которые вызвали некоторые разногласия, между нашими ведомствами. Она, конечно, является совершенно секретным документом, однако, я посчитал нужным приоткрыть, так сказать, завесу тайны. Что, тут, мелочиться! Мы же работаем рука об руку! Вот, сейчас, капитан Злыдник, нас, с ней и ознакомит.

Услышав знакомую фамилию, полковники, от МВД, подались вперед и впились хищными взглядами в капитана-беспредельщика.

Тот, по едва заметному кивку генерала, встал, откашлялся и, важно нахмурив брови, приступил к чтению.

После параграфа о том, что спецтранспорт не соответствовал ведомственной инструкции, о проведении совместных операций, он добавил от себя:

– Должны были отправить седаны, а отправили «бобики». Седаны, согласно полученным мною сведениям, все закреплены за начальством, поэтому остались на месте. А, то, что отправили – на ладан дышит. Зам по технике, запчасти, что поступают в отдел, сплавляет налево, своему брату, который у него предприниматель, гоняет грузовые «газели», по стране. Водители сами чинятся, практически, за свой счет.

После опуса, о водворении задержанного на Прилуцкую, капитан Злыдник дал, такой комментарий:

– Этот Матюхин – человек, полностью запутавшийся в личной жизни. Его дружок, участковый, по месту жительства, вместо, того, чтобы выполнять служебные обязанности, день и ночь следит за его женой. Инвалидам, на районе, проходу нет… После его звонка, Матюхин, наплевав на службу, бросает дежурку на помощника и мчится домой. На Прилуцкой, дежурный капитан Хоменюк, который нарушил, какие, только можно, служебные инструкции, сдав дежурство и ничего не сообщив новому дежурному, о сверхнормативном арестанте, мчится в РУВД, не для того, чтобы навести порядок, в этом деле, а за обещанным литром водки. Он, вообще, хронический алкоголик. Эту водку, он успешно распивает, с прапорщиком Зинченко, прямо, в здании УВД, и уже, ни помня ничего, спокойно отправляется домой.

По мере, того, как капитан зачитывал записку, прибывшие с претензиями полковники, постепенно, словно герои фильма, об оборотнях, меняли свой облик, превращаясь, из грифов-стервятников в забавных зверьков лемуров, тех самых, что смотрят на мир огромными, широко открытыми глазами.

– При повторной реконструкции здания «Центра временного содержания задержанных», на эти цели были выделены значительные средства. Арматура, цемент, кирпич и другие стройматериалы, были закуплены, в полном объеме. Можно сказать, даже избыточном. Однако, на реконструкцию не пошли. Проемы заложили гипсовыми блоками, практически без цемента, на водно-песчаной смеси… Справка, о проведении экспертизы, будет приложена. Весь материал ушел на достройку, второго этажа, в коттедже начальника центра и на фундамент второго гаража. Кстати, человек пять административных арестантов, ежедневно трудятся, у него на усадьбе.

– Когда, только, он успел это все разнюхать? – Думал Бурый, чувствуя приятную расслабленность, во всем теле.

Дочитав записку, до конца, Злыдник стал говорить уже не по писанному:

– Непонятна, в этом деле, позиция начальника УВД. Когда ему сообщили о происшествии, он находился на охоте. После этого, связь, с ним, как отрезало. Человек, да не абы какой, пропал бесследно. В районе Руденска, всех поставили на ноги, но все, пока – безрезультатно.

Злыдник свернул записку.

– Что, касается неправомерного применения оружия, то по этому вопросу, мною готовиться отдельная обширная докладная. От себя могу сказать, что когда, от нашего сотрудника, поступила просьба о помощи, майор Брыль организовал, как он сам выразился, «группу захвата», из сотрудников Московского УВД, большая часть которых, на момент проведения операции, находились в нетрезвом состоянии. Сержант Пшеничный вообще, был пьян в стельку. Но оружие, ему, выдали. Что им, там, померещилось, с пьяных глаз, в этом ангаре, чего они стрельбу открыли, я, так и не смог добиться.

Злыдник вздохнул.

– Мало того, что выпустили по два рожка патронов, так потом, еще и гранатами своих же закидали. Гранаты бросать, отдал команду майор Брыль. Он же и первый начал. Разумеется, весь этот цирк спровоцировал панику, на комбинате. В итоге имеем: шестеро контуженных с нашей стороны и семьдесят четыре раненых, со стороны гражданского населения. Причем, двадцать четыре человека ранены тяжело. Один охранник вообще находится в коме. Выживет, не выживет, неизвестно. Комбинату нанесен просто колоссальный урон. Нарушен непрерывный технологический цикл. Убытки подсчитываются…

– Пока, достаточно. – Кивнул головой Пчелкин.

– У вас, к капитану Злыднику, есть какие-то вопросы? – Обратился генерал, к полковникам.

– Вопросов нет. – Сказал левый.

Правый согласно кивнул, потом выдавил, из себя:

– Что касается наших сотрудников, они задержаны?

– Ни в коем случае! – Широко улыбнулся Злыдник. – Просто, было сочтено целесообразным, собрать всех участников, этой, так сказать, операции, в одном месте. Во избежание… Все отнеслись, к этому, с пониманием. Никаких оперативных мероприятий, с ними, не проводится. День-два посидят тихонько, пока все не уляжется, и отправятся на службу.

– Больше вопросов нет? – Доброжелательно, склонив голову, спросил Пчелкин.

Полковники поняли намек и, отрицательно помотав головами, встали.

Вместе с ними, поднялся со стула Бурый.

Генерал, тоже встал, обошел вокруг стола и, пожав «инквизиторам» руки, проводил до двери.

Вернувшись в кресло, он махнул рукой:

– Садитесь.

Одобрительно, кивнув головой обоим, Пчелкин прищурился:

– Послушай, Бурый, а, что это Злыдник, у нас, все, в капитанах ходит? Готовь представление, на майора. Я подпишу.

Злыдник вскочил и вытянулся.

– Слушаюсь! – Сказал Бурый, растерянно глядя на Злыдника.

Он был готов поклясться, что, на глазах подлеца, навернулись слезы.

Генерал Пчелкин осмотрел подчиненного, с отеческой благосклонностью и приказал садиться.

– Теперь, к делу. Эти «брылевские захватчики», не начнут, после юлить и валить, все, на наше ведомство? Как думаешь? – Обратился он к Злыднику. – Вдруг, с ними, поработают или сами сговорятся.

Злыдник, уважительно покосился на Бурого, и доложил:

– Поработать с ними, сейчас, ни у кого не получится. Я им, чтобы не скучали в заточении, подогнал пятьдесят литров чемергеса, с комбината. И, вряд ли там, в течение трех суток, отыщется пара-тройка вменяемых, чтобы организовать заговор.

– Это – хорошо. – Сказал Пчелкин. – Но, что, нам, с этой спецгруппой потом делать, когда спиртное закончится?

– Скоро не закончится. В запасе, имеется, еще пятьдесят литров. А, за это время, что-нибудь, сообразим.

– Разослать их по отдаленным кордонам и всех делов. – Сказал Бурый, но, заметив, как Злыдник, странно задергал глазом, добавил:

– Хотя, это не выход, конечно. Тут, надо хорошенько подумать.

– Хорошо, думайте, только не затягивайте. Злыдник, вы свободны.

Когда, тот вышел, генерал спросил:

– Есть, что-то новое?

– Есть. – Сказал Бурый.

Когда полковник вышел, из кабинета генерала, он застал, пока еще капитана, за светской беседой, с майором Савицкой. Та угощала его конфетами и поила чаем. Злыдник, словно примерный ученик, трепетно внимал ее наставлениям, вставляя, в промежутках, уместные замечания.

При виде полковника, он вежливо поблагодарил Ирину Владимировну, встал и, галантно поклонился, на прощание.

– Мне, с вами, или – как, товарищ полковник? – Спросил Злыдник, в коридоре.

– Идем. – Подчеркнуто, хмуро, сказал Бурый.

Всю дорогу молчали.

В кабинете, он молча кивнул Злыднику на стул и, только, усевшись в кресло, заговорил:

– Ты, еще долго будешь пить мою кровь?

Злыдник обескуражено развел руками.

– Поздравляю, с майором. – Хмыкнул Бурый. – Но, честно говоря – заслужил.

– Спасибо, товарищ полковник!

– Ладно, сиди. Выкладывай, что, там, у тебя – на уме.

– Много чего. Вы, о чем, конкретно?

– Иван, «Ваньку» не валяй. Я, о «группе захвата».

– Ну, там, конечно, половине этой публики давно пора, с повышением, на окраины, но, ведь, каждый начнет болтать, что ни попадя. Расползутся, как тараканы, по углам, и у каждого, будет своя версия событий. А, у нас, со слухами, и так – перебор.

– Ну, да. Конечно.

– Целесообразнее, было бы, не разлучать эту ватагу, а изолировать, где-нибудь, всех вместе на какой-нибудь «точке». Но где найдешь, такой объект?

Бурый внимательно слушал и кивал.

– Вот, я и подумал. Генерал их, сам назвал «спецгруппой». Так?

– Так. Припоминаю.

– Ну, вот! Организуем из них спецгруппу, по поимке, этого, Рахметова и отправим, всех разом, куда, к черту, на кулички. Пусть ловят. Поймают, хорошо! Не поймают и бог с ним. Главное молчать будут, как рыбы. Пусть поколесят, по окрестностям, до зимних холодов, а там – Рождество, Новый год, всем, не до них будет. Там, мы их, по точкам и раскидаем. История эта, уйдет в область преданий. Пусть, потом, себе, болтают, что на ум взбредет.

– Возможно, Рахметов, еще, в городе.

– Найдем, его в городе – скажем, что был отвлекающий маневр или, что сведения были получены от ненадежного информатора.

– От какого информатора?

– Товарищ полковник, главное, что, у нас уже есть такие сведения, а ненадежный информатор всегда найдется.

– Допустим. А. если, вдруг, неизвестно, как, по необъяснимым причинам, они этого Рахметова найдут? Нет, скажем так: именно они его найдут.

– А, чего, тут такого? – Удивился Злыдник. – Найдут, так найдут. Хотя я очень сомневаюсь. Если он уйдет, на тропу… Его, тогда, с собаками, не сыщешь.

– На «Тропу тунеядцев»? – Спросил Бурый, о чем-то важном, своем, размышляя.

– На нее, самую. – Подтвердил Злыдник. – Только, Рахметов человек городской, куда ему. «Дачники», на что ушлый народ и те, только судачат про нее, а сами ничего толком не знают.

– А, ты, чего про нее, про тропу, вспомнил?

– Так, я думаю, что элитным подразделениям, нужно ставить такие задачи, которые будут им, по плечу. Пусть, заодно, и «тропу» поищут.

– Так, так. – Сказал Бурый, видимо приняв, какое-то решение. – Это, ты, все по делу говоришь. Только, одно могу добавить. Их дело – обнаружить Рахметова. Задерживать, его, во избежание дополнительной нагрузки, на наше управление, будут другие. Пусть генерал, сам примет, по этому вопросу, решение.

Бурый усмехнулся, чуть заметно.

– И, в самом деле, пусть они эту «тропу» поищут. Дуракам, говорят, везет. Кто возглавит эту группу.

– Думаю, капитан Труба будет, в самый раз.

– И, то, правда. Туда, ему, и дорога. А, выдюжит, как думаешь?

– Заодно и здоровье восстановит, на свежем воздухе. Я его навещу в госпитале. Посмотрю, что и как.

– И, еще! – Подергал себя за ухо Бурый. – Надо, к ним, приставить, нашего человека. Есть, у тебя, такой, на примете?

– Сейчас, ничего не соображу, но такой человек найдется. Сделаем! Сказал Злыдник.

– Хорошо. Доложу генералу, а, там – посмотрим. Чем, собираешься заняться, в первую очередь?

– В первую очередь, хочу поспать, товарищ полковник.

– Ладно, ладно. Иди – отсыпайся. Поспишь, представишь, мне план, оперативных мероприятий, в устной форме. Писать ничего не надо.

Светочка Карабанова, командированная, с ответственным поручением, в Новинки, долго блуждала, по запутанным коридорам центра, в поисках двадцать первого отделения.

Подозревая в каждом встречном, потенциального маньяка или родственника маньяка, который, на генном уровне, тоже, может быть опасен, она долго не решалась спросить дорогу у людей в больничной одежде. Из медперсонала, ей, как назло, попадались какие-то практиканты, которые сами ничего не знали. Потом, все-таки, Светочка нарвалась на толкового человека и, после подробных разъяснений, попала в искомое отделение.

Зайдя в первую палату, она тревожно огляделась, но обнаружила, только четырех сослуживцев, лежащих под капельницами.

– Ой, здравствуйте! Я, наверно – не вовремя?

– Проходи, Светочка, проходи. – Страдальческим голосом отозвалась Фаина Геннадьевна.

– Светка, ты, тут – откуда! – Обрадовалась Ганна.

– Проходи, проходи Светочка! – Поддержали их остальные.

– Профсоюз прислал? – Спросила Алла.

– Да, надо заявления, на помощь, подписать.

– На помощь, это – хорошо! – Одобрила инициативу руководства Ганна. – Давай, сюда! Это – мы подпишем!

– Божечки, а, я перепугалась! Думаю, что – такое?! – Оживилась Фаина Геннадьевна.

– Сколько – там? – Приподнимаясь, конкретно, спросила Алла.

Когда документы были подписаны, и иссяк поток вопросов, Карабанова спросила:

– А, где – Мордуев, не знаете?

– И, знать, не хочу, где – этот гад! – Воскликнула Алла Михайловна. – Что, и ему помощь выписали?!

– А, что – такое?

– А, ты не знаешь? – Спросила Ганна.

– Нет…

– Он же вчера убил кого-то! – Придерживая иглу села на кровати Ганна.

– Да, что, вы, Анна Михайловна, говорите? – Ахнула Карабанова.

– Точно! – Кивнула Ганна. – Медсестра, с первого этажа, из двадцать девятого прибегала. Так, она сказала, что, к нему, отдельную охрану приставили.

– А, меня, к нему, тоже, послали…

– Они, что – совсем сдурели! – Возмутилась Алла.

– У, нас, там – бардак, такой! Половины народу, нет! Работать некому. Никто, ничего не сообщил, только список, попавших в больницы, дали и приказали помощь выписать! – Сказала, в свое оправдание, Карабанова. – Что делать, прямо, не знаю! А, что, с ним, не знаете?

– Голову врачам дурит. – Сказала Алла.

– У него, что-то суицидальное, а у нас – синдром. – Сказала Фаина.

– Ну, я, прямо, не знаю! – Сказала Карабанова. – Дам, ему расписаться, а потом, пусть, сами смотрят. Бежать – надо, до свидания!

– Пока, пока, Светочка!

– До свидания!

– Прощай! Передавай, всем, привет! – Умирающим голосом, попрощалась Станюта.

Опустившись на первый этаж, Карабанова, быстро нашла искомое отделение и позвонила, в, запертую, железную дверь. Дверь ей открыла приятная с лица толстуха, которая, пропустив Светочку внутрь, спросила:

– Вы, к кому?

– Я – к Мордуеву.

– Так! А, по какому вопросу, пупсик? – Насторожилась женщина в белых одеждах.

– Я – с комбината. Из бухгалтерии. – Робко сказала Карабанова, оглядываясь на здоровую тетку, со шваброй наперевес, которая вышла, откуда-то, слева и медсестру в зеленой униформе, которая появилась справа.

– По какому поводу? – Продолжила допрос медсестра.

– У, нас, на предприятии, всем пострадавшим помощь выписали. – Сказала Карабанова, робко. – Меня послали заявления подписывать.

– Документы, у вас, есть?

– У меня – только паспорт… И еще документы – заявления на помощь! Вот смотрите! В двадцать первом женщины уже, подписали. Только, Мордуев, один, остался.

Карабанова стала поспешно доставать из папки бумаги, опасаясь, что, ее отсюда больше никогда не выпустят.

– Ладно, ладно. – Махнула рукой медсестра. – Проходите… Сразу, за постом – направо. Третья палата. Только, не знаю, может он, что, подписать или не может.

В третьей палате, было тесновато. Она состояла из коридорчика и двух отдельных палат, предназначенных для платных пациентов. Посреди коридорчика сидел огромный молодой парень, в белом халате, с недружелюбным выражением лица. Дверь в одну из палат была открытой и там виднелась кровать, с лежащим на ней человеком.

– Здравствуйте. Можно?

– Вам, кого? – Хмуро спросил санитар.

– Мне, узнать, надо… – Начала Карабанова, но сразу замолчала потому, что Мордуев, при звуках женского голоса, стал проявлять признаки волнения.

Он странно задрыгал ногами, потом сел.

– О, господи! – Ахнула Светочка.

Мордуев дернулся, словно его ударили током, и, протянув в ее сторону руки, громко позвал, женщину своей мечты:

– Алла! Алла!

– Все! Аллах Акбар! Все, сейчас бросится! – Мелькнуло, в голове у санитара.

Утки под рукой не оказалось, поэтому, не дожидаясь, когда джихадист его атакует, он, сам, ринулся в палату и, со всего маху, засветил Мордуеву судном по голове. От соприкосновения сосуда с головой пациента, послышался глухой гул, и под эти траурные звуки, стукнутый, застыв в форме треугольника, рухнул с кровати на пол.

– Вы, чего хотели? – Спросил санитар, внимательно наблюдая за Мордуевым и держа судно наготове.

– Нет, нет уже ничего не надо. – Отрешенно сказала Карабанова. – Я думала – он документы подпишет… Вижу – нет. Не подпишет.

– Ага! – Согласился с ней санитар, продолжая настороженно наблюдать за пациентом. – Идите, девушка. В другой раз, зайдете.

На выходе из палаты, Светочка столкнулась с молодым мужчиной, в белоснежном халате, видимо доктором.

– Прошу прощения! – Доктор, огибая ее, бережно придержал за плечи. – Мирон, что тут – у тебя?

Уже, находясь в коридоре, она услышала, как Мирон обескуражено объяснял случившееся:

– Вскочил, ни с того, ни с сего – давай молиться! «Аллах, Акбар!» – кричать начал. Ну, и упал, головой вниз, с кровати…

– Удастся мне отсюда выбраться или нет? – Подумала Карабанова.

В четырнадцать пятнадцать, по местному времени, из первого подъезда, четырехэтажного дома, по улице Богдана Хмельницкого, вышла молодая привлекательная женщина. Две женщины пенсионного возраста, беленькая и оранжевая, сидящие, у подъезда, на лавочке, привстав, поздоровались, с нею.

– Добрый день!

– Доброго, вам, здоровьечка!

– Здравствуйте. – Вежливо ответила Туманова Ирина Андреевна.

– Вы, к нам переехали или – как? – Спросила блондинка, с откровенным любопытством разглядывая ее.

– Нет, не переехала. – Ответила Туманова, и, подумав, что сюда придется еще не раз возвращаться, остановилась

– В гости, приехали? – Снова, поинтересовалась блондинка. – В какую квартиру?

– В двенадцатую.

– А, к Володе!

Тетки покивали, друг другу, головами и «оранжевая» приняла участие в беседе:

– Он мужчина самостоятельный, серьезный.

– Малопьющий. – Добавила «блондинка».

– А вы, где, с ним, познакомились? – Поинтересовалась «оранжевая».

– По «Интернету».

– Сейчас, по «Интернету», многие знакомятся. У меня племянник, по «Интернету», не то, что знакомился – женился три раза.

Блондинка, ткнула подругу в бок локтем, и спросила:

– Что, же вы одна ходите?

– Володя занят, а я решила пройтись.

– Конечно, конечно… – Заулыбалась «оранжевая».

– Он человек работящий, все время – в делах. – Сказала «блондинка». – Деньги хорошие получает. Вы прямо идите, по дорожке. Там остановка. Проедете до метро.

– Тут, пешком, нечего идти.

– Можно и пешком. Можно и проехать одну. Это, как ей, самой захочется.

– Спасибо. До свидания.

– Пожалуйста, до свидания!

– Кали ласка, да побачення!

Когда Туманова, пошла, по дорожке, в направлении указанной остановки, оранжевая сказала:

– Ух, какая!

– Сарафанчик, на ней, сертифицирован в Германии!

– А, туфли – в Италии.

– Не заслужил он, такую бабу, не заслужил! – Сказала блондинка.

– Он, может, в шпиёны и подался, потому, что, с бабами, у него облом. – Сказала оранжевая.

– Ну, все дошпионился, жук колорадский!

– Говноед проклятый!

– Ладно, пойду куратору звонить. – Сказала «блондинка».

– Хорошо, тебе. – Вздохнула «оранжевая». – Отзвонилась и всё! А, мне целую петицию участковому писать.

– Ты же когда писать будешь, не пиши, что она – шпионка. Пиши, просто: приехала, по Интернету, к такому-то. Писать меньше придется.

– Так, все и, так знают, кто она такая!

– Знают, то знают, только у моих, с твоими – нелады какие-то.

– Да, что, ты, говоришь?

– Ты, паренька, что по телевизору показывали, видела?

– Целый день показывают.

– Вот! Это он, от ваших, уцёк. Теперь, найти не могут. А нашим, он позарез нужен.

– Вот, оно – что! Глаза у него – хорошие. Может и не найдут!

– Бог даст, не найдут.

Девочка, лет пяти, в розовом костюмчике, выбежала из подъезда и взобралась «оранжевой», на колени.

– Бабушка, ты уже освободилась? Всех поймала? Пойдем, за мороженым?

– Пойдем, моя хорошая! Пойдем, моя красавица! Пойдем, сходим в опорный пункт, к дяде Коле, а по дороге купим мороженое.