Текст книги "Тропа тунеядцев. В августе 34-го. Из жизни контрразведчиков"

– Кто, его, знает, может, в самом деле, так надо. Тревожно, на душе – как-то. – Думал он.

– Натоптано, то, как! – Заметил, идущий впереди, маленький, кругленький лесник, которого Мустыгин звал Колобком.

– Прямо, не лес, а парк культуры и отдыха, согласился, с ним второй подчиненный Мустыгина, по имени Женя. – Словно, стадо слонов прошло.

Метров, через сто, идущий впереди Колобок, остановился и предостерегающе поднял руку.

– Чего – там? – Спросил Мустыгин.

– Пока, не понять. Только, что-то – не то! Идем тихо.

Пошли, тихим шагом, поминутно, останавливаясь.

В одном месте, Колобок сказал:

– Тут, недавно, чудил кто-то.

– Так, чего – поворачиваем? – Спросил Мустыгин, озабочено.

– Не, похоже, все в порядке. Похоже, дорогу закрывали, а потом открыли.

– Ладно, идем.

От этих разговоров, Скрипака, стало охватывать раздражение.

– Издеваются, они, что ли? Зверобои – хреновы! Может, цену, передо мной, себе набивают?

– Ага! – Вдруг, останавливаясь, воскликнул Колобок. – Есть контакт!

Когда подошли остальные, он, радостно улыбаясь, указывал пальцем, в сторону, от тропинки. Этот жест, вероятнее всего, предназначался для Скрипака, потому, что Мустыгин, с Женей, еще не остановившись, стали качать головами и причмокивать.

Скрипак же вглядываясь в указанном направлении, долго не мог ничего разобрать, в причудливом переплетении побегов.

Потом, ему в глаза бросилось оранжевое пятно. Вглядевшись, он понял, что это – ботинки. Вслед, за ботинками, обозначились человеческие ноги, которые, в эти ботинки, были обуты, а потом и сам человек целиком.

Вернее, человеческое тело, заключенное в клетку из толстых, причудливо переплетенных ветвей.

– Он, что – мертвый? – Спросил Скрипак.

– Ага – жмур. – Подтвердил Мустыгин.

– Так, вроде шевелиться?!

– Это жуки, под одеждой ползают.

– Голову, смотрите уже объели! – Удивленно сказал подполковник.

– Голову, ему, божие коровки объели. Еще, пока, живой был. А теперь жуки-могильщики, его обхаживают. Только, он еще свежий – не съедят. Для опознания, сгодится.

– Надо поскорей, его, оттуда вытащить! – Встрепенулся Скрипак.

– Это – не к нам. Тут – работа, для проходчиков. – Сказал Мустыгин. – Мы, пока, ваш вертолет не найдем, ничего предпринимать не будем. Тронь, его, сейчас – такой, тарам начнется, хоть святых выноси!

– Ладно, идем дальше. – Согласился подполковник, почувствовав тревожный холодок на сердце.

Дальше, он шел осторожно, опасливо озираясь. При этом, подполковник, следуя ранее полученным рекомендациям, старательно избегал контактов с растительностью.

Со стороны, это было похоже на старинный, давно забытый танец «шейк», в исполнении пьяного.

Неожиданно, впереди, открылось свободное пространство.

– Карьер! – Понял Скрипак. – Место дозаправки!

Выбравшись, на открытое пространство, он заметно приободрился.

– Вон, он – ваш вертолет, сказал Колобок, вскоре.

– Где, не вижу? – Растерянно, хлопая глазами, спросил Скрипак.

– Да, вот же – он!

Наконец, подполковник понял.

– Это?! – Недоуменно, спросил он.

– Наверно. – Сказал Колобок. – Больше, ничего похожего, на вертолет, поблизости не вижу…

– Это, что – такое?

Скрипак, почувствовал, как пот хлынул, по спине, многоструйной дельтой.

Перед ним, стоял, ажурный железный, каркас своими контурами, напоминающий корпус вертолета. Сбоку, валялись лопасти, от винта, подтверждающие, что это, в самом деле – остов летательной машины.

Внутри остова, все было чисто и гладко. Сидений и тех, не было. Не было ничего – ни проводки, ни аппаратуры…

– Смотрите! – Сказал Женя. – Даже, колеса поснимали!

– Это, что – это? Это, как – это! – Ошеломленно, спросил Скрипак.

– Обыкновенное, дело. – Спокойно, сказал Мустыгин, закуривая. – В лесу, такие вещи, без присмотра, оставлять нельзя – сразу утилизируют!

– Кто мог, сделать такое?!

– Да, кто угодно! – Сказал Колобок, внимательно, разглядывая следы. – Тут, я вижу, промысловики поработали. Хотя, одичалые, тоже шастали. Вон – следы, от босых ног!

– Вы, что шутите! – Возмутился Скрипак.

– Какие, тут, шутки, товарищ подполковник? – Сказал Мустыгин. – У меня, один раз, «аварийку», за два часа разобрали. Отошлись, все разом, по делу. Потом, приходим, а возле леса, только будка с кабиной, валяются.

– Следы, ведь, остались! Этих сволочей, выследить можно!

– Не ругайтесь, товарищ подполковник! В лесу, не надо. Вот, выйдем, тогда, хоть материтесь, а, здесь – нельзя! – Тревожно озираясь, сказал Мустыгин.

– Найти, их, конечно, можно. Тропы, в лесу – наперечет. Только, что толку? – Продолжил он, поднятую подполковником, тему. – Делать, с ними, что будете?

– Арестую, к…

Скрипак запнулся.

– Вы, товарищ майор, если хотите выразиться, то говорите: «Елки-палки!». Лес это терпит. – Подсказал ему Женя.

– Арестую, елки-палки! Такие срока получат, что, прямо – пожизненные!

– Агрессию, тоже, проявлять не надо! – Сказал Мустыгин, глядя на, городского подполковника, словно на дитя малое. – Рассуждайте спокойно. Иначе, нам, вас, на руках нести придется. Что касается ареста, то, в лесу, никого не арестуешь. Даже, оплеуху не дашь. Выйдут, они, нам, навстречу, с миром. Скажут: «Ступайте, с богом, люди добрые!». И, на этом – все кончится.

– Я, этого, так, не оставлю!

Мустыгин молча пожал плечами, словно сказал:

– Дело, ваше!

– Хорошо! – Прищурился, Скрипак. – Пока, не до этого. Надо извлекать покойника и устанавливать личность.

– Пошли, обратно. – Хмуро сказал он, поняв, что разговорился.

Отправившись в обратный путь, подполковник кипел от злости. Идеально продуманная операция пошла прахом. Кресло начальника управления, которое было, совсем рядом, снова, маячило, где-то, на горизонте.

– Все! – Думал он. – Хватит церемониться, с этими стервами! Надо кончать и ту и другую. Черт, с ним, что она – дочка московского олигарха. Нам, здесь, на Москву, наплевать!

– Шумит! – Сказал Колобок, свистящим шепотом, прервав размышления Скрипака.

– Шумит! – Согласились, с ним, Женя и Мустыгин, почему-то, тоже шепотом.

Скрипак, хотел спросить, что происходит, но не успел.

Только, он открыл рот, как, что-то, просвистело мимо уха. Подполковник, так и замер, с открытым ртом. Тут, выпущенная, неизвестно кем, пуля, тяжело ударила его в плечо, чуть не развернув на сто восемьдесят.

Ахнув, он схватился, за это место, и взглянул на рану. Крови не было. Не было ничего, даже дыры, от входного отверстия.

Тут, еще одна пуля, ударила его в грудь.

– Стреляют! – Задыхаясь, сказал Скрипак.

– Не дергайтесь. – Ласково, сказал Мустыгин, снимая, куртку. – Мы, вас, вынесем.

Пока, Колобок с Женей, брали его на руки, подполковник, получив несколько ударов в спину и одно прямое, попадание в голову, разглядел, что обстрел ведется, желудями.

– Что, за хрень – такая?! – Подумал он и опять получил желудем, прямо, в лоб.

Потом, ему, на голову, накинули куртку и, бережно, понесли.

– Думайте, о хорошем. Думайте, о хорошем. – Приговаривал Мустыгин, прокладывая дорогу.

– О, каком – хорошем, мать, вашу! – Думал Скрипак, воя от боли и брыкаясь.

– Пустите меня. Я сам!

– Куда – сам. Вы без гетров. Ботинки – легкие. Трава все ноги порежет. – Раздраженно приговаривал Мустыгин, крепко обхватив полковника.

Желуди градом, барабанили, по телу «племянника». Скрипак корчился, в руках у лесников, но те не выпускали его.

Когда подполковника вынесли, из леса, его подхватили на руки, сразу человек пять, и бегом помчали к машине.

Здесь, Скрипака, одеревеневшего, от ушибов, усадили на землю и стали оказывать первую помощь.

Она свелась к тому, что его, напоили водой и произнесли слова утешения.

Румын, став перед начальником, на колени, предложил выпить «чего ни будь, покрепче», но Скрипак, благодарно взглянув на скаута, отказался.

– Может, потом. – Сказал он.

Понимая, что опростоволосился, но не показывая вида, он поднялся на ноги и решительно сказал:

– Ладно. Что, с нас, городских, взять? Перейдем к делу. Труп, из леса, надо вынести.

– Сможете, это сделать? – Обратился он, к Зарембо.

– Сможем. – Заверил его полковник. – Мустыгин сказал, что тело – недалеко, так, что вынесем. Проходчики уже, готовятся.

Скрипак, обратил внимание, на двух молодых парней, которые, с помощью товарищей, облачались в защитные комбинезоны, рядом с «аварийкой».

Комбинезоны, изготовленные из сверхпрочных материалов, были, дополнительно, укреплены титановыми пластинами. На спину, проходчикам, крепились воздушные баллоны.

После того, как на головы героев помощники водрузили шлемы, дизайн которых, явно, свистнули у Стивена Спилберга, Зарембо сказал:

– Все. Отходим.

– Отходим, товарищ подполковник! – Поддержал его, полковник Ремин.

– Машину! Машину нашу, нужно эвакуировать! – Подал голос Румын. – Оставим здесь – пойдет на запчасти!

– Да. Это, нужно сделать! – Согласился Скрипак.

– Сделаем! – Заверил его, Зарембо.

Грузовичок Бондаревича, оттащили на асфальт. Туда же эвакуировались все лесничие, за исключением двух «космонавтов».

После этого, полковник Зарембо, высоко подняв руку, скомандовал, в мегафон:

– Пошли!

«Космонавты» двинулись к лесу.

Лес среагировал, на приближение проходчиков, мгновенно. Птицы, с истошным щебетом, поднялись над кронами деревьев. Пичуги поменьше, на бреющем полете устремились, в открытое поле.

Через какое-то время, одинокий страус, выскочил из леса, и, высоко подбрасывая ноги, помчался по ямсу, подольше от лиха.

– Какой шашлык побежал! – Оживились лесники.

Космонавты зашли в лес. Вскоре оттуда донеся, пронзительный, визг «болгарки».

Пыльное облако, встало над верхушками деревьев.

– Это, не опасно? – Спросил Скрипак.

– Нормально. – Ответил Зарембо. – Ветер – не в нашу сторону.

Минут через сорок, все было закончено. Орхидею распилили, тело покойника, вынесли из леса.

На повороте, лесники вбили в землю плакат: «Производство работ. Карантин».

– Ну, дня три, здесь, делать нечего. – Сказал Зарембо. – Пошумели мы недолго, но достаточно. Теперь, товарищ подполковник, в этот лес, никто не сунется. В здравом уме, конечно.

– А, в нездравом? – Спросил Скрипак.

– И в нездравом, никто не сунется.

– Значит, этот участок, перекрыт полностью? – Задумчиво, спросил подполковник.

– Совершенно, верно. Если, брать, по прямой, вдоль опушки – километров на семь.

– Отлично. Благодарю, вас, товарищ полковник.

– Наша помощь, еще потребуется?

– Возможно, потребуется, но не в таком, объеме. Человека три – четыре, пусть побудут, при мне, на всякий случай. Остальных, можно отправлять, по рабочим местам.

После этих слов подполковника, среди лесников, прокатилась волна оживления.

– Оставлю, вам, Мустыгина, с его группой.

– Товарищ полковник! – Простонал Мустыгин, за его спиной. – Мое дежурство уже закончилось! Как же – это?

– Никак! Поступаешь в распоряжение подполковника Скрипака!

– Слушаюсь. – Не посмел, больше, возражать Мустыгин. – Только, несправедливо – это…

– Ничего, потерпишь! Товарищ подполковник, я вам, больше не нужен?

– Нет… Точно – нет! Еще раз, благодарю, за оказанную помощь!

– Игорю Степановичу, от меня, привет передавайте!

– Непременно!

– Счастливо!

– До свидания!

Когда Зарембо сел в свою, машину, Скрипак повернулся к полковнику Ремину и сказал:

– Боюсь, полковник, наше сотрудничество, будет более продолжительным.

– Надеюсь, на это! – Ответил, тот, смущенно улыбаясь.

Глава двадцать первая

Подъезжая, к Молочаевке, капитан Злыдник, встретил на дороге, ведущей к трассе, одинокого путника. Путник, очень смахивал на человека, бегущего, куда глаза глядят. Одет он был, не по-походному – в камуфляжные шорты и сланцы, на босу ногу.

Проезжая мимо, капитан сбавил скорость, и внимательно пригляделся, к страннику.

Молодой парень, в сильно расстроенных чувствах, шагал по дороге, ничего не видя впереди. По лицу парня, текли слезы.

– Ну, что же события, видимо, развиваются! – Усмехнулся, про себя, Злыдник и прибавил скорости.

Метрах, в пятидесяти, от деревни, на дороге, был выставлен пост, из трех человек. Двое, в форме полевых обходчиков, стояли на обочине, с любопытством наблюдая, как третий, который был в цивильном, гоняется по полю, за женщиной, в цветастом цыганском платье.

В этом третьем, капитан Злыдник, не без труда, но узнал старшего сержанта Забавного.

Обходчики, при виде машины, заступили ей дорогу, но Злыдник, притормозив, опустил стекло и окинул их, таким взглядом, что те ничего спрашивать не стали.

Забавному, в это время, было не до него, и капитан просочился, через кордон неузнанным.

Проехав по центральной улице, он остановился у магазина.

Магазин был закрыт, но на площадке, перед ним, две женщины, с пакетами в руках, о чем-то, озабочено судачили.

Капитан вылез, из машины, и поздоровался.

– Здрасте, здрасте! – Ответила ему, одна, помоложе, симпатичная с лица.

Вторая, которая была значительно старше, просто кивнула.

– А, ваши, все – возле сельсовета. – Язвительно сказала молодая.

– И – бог с ними! – Улыбнулся Злыдник. – Я – сам по себе. На отдыхе – я!

– Можно, подумать, что вы, на отдыхе, не работаете!

– Вопрос – сложный! – Согласился капитан. – А, вообще, чего, тут – у вас? Облава неплановая, или – что?

– Сами, ничего, понять не можем. – Подала голос, та, что была постарше. – Может, вы, нам, растолкуете?

– Не! – Помотал головой, Злыдник. – Не растолкую. Сам, только приехал.

– Ужас, что творится! – Сказала молодая. – Работники, попалохались, разбегаться начали. Их половили, в кучу согнали и ничего не говорят.

– Уборочная, в самом разгаре, а все, колом, стало! – Хмуро добавила та, что постарше.

– Да – дела! – Вздохнул Злыдник. – Но, не переживайте. Мне, так, кажется, что это – ненадолго.

– Ну, вы, нас, прямо успокоили! – Усмехнулась, симпатичная.

На вид, ее годы, подходили к сорока, и фигура была, просто – на заглядение.

Злыдник осмотрелся, по сторонам и спросил:

– А, скажите, красавицы, где, тут, денька на два, голову преклонить можно.

– Прямо, не знаю, что сказать. – Пригорюнилась симпатичная. – Мужчина, вы – видный. Понятно, что самостоятельный и серьезный. Я бы, к себе пустила, только опасаюсь!

– Вот, те – на! – Удивился Злыдник. – Неужели – не внушаю доверия?

– Честно, говоря – не очень! Только, не в доверии – дело. Я сама, за себя, постоять могу! И вступиться, есть кому. Слава богу, не в городе живем! Опасаюсь, что подпалят!

– Могу поклясться, что буду соблюдать приличия! На отдыхе – я!

– Ну, прямо, не знаю… – Покачала головой женщина. – Серафима, что скажешь?

Серафима, присмотрелась к Злыднику и сказала:

– А, чего! Человеку, ведь, где-то, притулиться надо. По виду – не отличник, не и не двоечник. Забирай!

– Ладно. – Вздохнула женщина. – Пошли!

– Чего, идти! Поехали! Вы тоже, садитесь – подвезу! – Обратился капитан, к Серафиме.

– Да, мне, близко…

– Садитесь, садитесь! Вы, меня, обидите, если не сядете!

– Меня, Иваном, зовут! – Представился Злыдник, распахивая перед женщинами заднюю дверцу.

– Меня – Галей! А, это – Серафима Францевна!

– Куда ехать? Давайте, руководите.

– Поворачивай, Ваня, в обратную сторону. – Сказала баба Серафима.

Штаб подполковника Скрипака, согласно, всем существующим в природе законам, разместился в здании сельсовета.

Председатель Заслонов, с радостью, уступил подполковнику свой кабинет и перебрался в мастерскую, однако, настроения, браться за кисти, не было, и краски, на палитре, подсыхали.

Скрипак, при активном участии полковника Ремина, которого, в общих чертах, посвятили в суть происходящего, и капитана Трубы, приступил к разработке планов, предстоящей операции.

Здесь, опыт полковника Ремина, по охране сельхозугодий, оказался, очень кстати. При его активном участии, посты вокруг Молочаевки, были расставлены, таким образом, что не осталось, ни одной щели, в которую мог бы просочиться враг.

Вскоре, с театра военных действий, стали поступать многочисленные донесения. Мутная публика, прослышав, что деревню берут в кольцо, бросилась наутеки.

На места, был разослан приказ: «Усилить бдительность!»

Бдительность усилили. Теперь, из оцепления, стали поступать донесения другого рода.

«Оборону держим. Никто, не ушел. Что делать с задержанными?»

– Задержанных – много? – Спросил Скрипак.

В черных очках, подполковник, был очень похож на диктатора. Шальной желудь, угодивший ему в лоб, аккуратно, над переносицей, сделал свое черное дело, и, теперь, Скрипак, вынужден был прикрывать, синюшные дуги под глазами.

Труба, переговорив по телефону, доложил:

– Задержанных, товарищ майор, на восточной окраине – человек двадцать, и на западной – человек двадцать пять.

– Откуда – столько? – Удивился Скрипак. – Деревня, когда мы ехали, казалась совсем пустой.

– Вы, что скажете? – Обратился он к Ремину.

– Сейчас, во время уборки, многие на заработки выезжают. – Сказал полковник.

– Что, из города? На заработки, в деревню? – Спросил Скрипак.

– Чего, только, не бывает. – Вслух, сказал Ремин. – Местные, с ними, продуктами рассчитываются.

Про себя, он подумал:

– Знал бы, ты, какие, сейчас, в деревнях, деньжищи крутятся! Тут, каждый, практически – на своей нефтяной скважине!

– Ясно. – Сказал Скрипак, хотя, понял, что полковник, чего-то, не договаривает.

– И, что, теперь, с ними делать? – Спросил Скрипак, то ли сам у себя, то ли у соратников.

– Надо разбираться, с каждым, в отдельности. – Сказал Труба.

– Ты думаешь?

– Мы, сегодня, на след, как вышли. Понятно, что, у деревенских – заговор молчания. Тогда, было принято решение, допросить стороннего человека. У них, здесь, есть кооператор из города. Он и проговорился.

– Где – он? – Спросил Скрипак.

– Задерживать его, у нас, не было оснований.

– Быстро, его – сюда! Я сам, с ним побеседую! – Скомандовал подполковник.

Труба открыл дверь и выглянул, в коридор.

– Матюхин, ты – здесь?! – Позвал он. – Давай – на выгон. Тащи сюда, этого закупщика.

– Я, вот, что думаю. – Сказал Труба, вернувшись. – Эти, которые, на заработках – тоже, не коренное население. Половина, как минимум – со статьей в книжке. Если, с ними, хорошо поработать, точно узнаем, где – наши беглянки!

Скрипак вопросительно взглянул, на Ремина. Тот, уважительно кивнув в сторону капитана, сказал:

– Может сработать. Главное, не давать, им вступать, в контакт, с колхозниками. А, то они слова не скажут. Только, где их изолировать?

– Я, тут, проездом, клуб видел. Вроде, как он – не действующий… – Оживился Скрипак. – Но здание – капитальное, с решетками на окнах!

– Точно, товарищ подполковник! – Обрадовался Труба. – Разместим их, временно, там. Поработаем, с каждым, по отдельности! Столько народу – кто-нибудь да расколется.

– Если, речь идет о шпионаже, в пользу иностранного государства, обязательно расколются! – Уверенно сказал Ремин. – Я, только, не понимаю, почему, до сих пор, не сотрудничают.

– На, лбу же у них, не написано, что они – шпионки! – Сказал Скрипак.

– Прикинулись, невинными овечками, теперь притаились и молчат, в тряпочку! – Поддержал начальника, капитан Труба.

– Все, может быть! – Согласился полковник. – Но, все равно – странновато это…

Очень скоро, в дверь, со стуком, протиснулся капитан Матюхин.

– Привез? – Спросил, его, Скрипак.

– Не привез. – Ответил Матюхин. – Нет его в конторе.

– Нужно было поспрашивать! – Подсказал Труба.

– Думаешь, я – не спрашивал? – Зыркнул, на него, Матюхин. – Никто, ничего не знает. Даже, не помнят, был такой, у них в деревне, или не был. Говорят, что надо в центральную контору, обращаться. Мол, там, вам, все, точно скажут. Я отправил Ботова, с Агейкиным, еще поспрашивать, но кажется, это все – без толку!

– Ладно. – Нахмурился Скрипак. – Мы пойдем другим, путем. Давайте, сюда, председателя.

Группа прапорщика Глушени, почти, в, полном составе, водитель Бурачный остался при машине, совершала обход деревни.

Солнце, еще, не укатилось, за край земной тверди. Вечер был теплый и приятный. Таким вечерком, старшее поколение, любит посидеть на свежем воздухе, обсуждая дела насущные.

Только, в этот вечер, лавочки пустовали. Не игрались в придорожной пыли, малые дети. Юношество, в ожидании захода солнца, не слонялось, из конца в конец. Весь народ, от мала до велика, стоял за заборами, с интересом, отслеживая передвижения оперативников. Те, в сопровождении участкового, капитана Марченко, целенаправленно передвигались, от дома к дому.

Во главе группы, важно следовал, сам прапорщик Глушеня. Следом за ним, кучно шли Астахов, Карамазов и Пацук.

Умаявшийся за день, на солнце, Абдулов заметно отставал, от остальных. Кроме того, эйфория, от выпитой с Румыном водки прошла, и наступило похмелье. Не очень тяжкое, но, все-таки, довольно ощутимое.

Капитан Марченко держался, вроде бы, рядом, но, как-то, в стороне, всем своим видом показывая, что с этим мероприятием имеет мало общего.

Первым, во двор, обычно, заходил Глушеня. Подозрительно, оглядывая подворье, он заводил с хозяевами, если те имелись в наличии, разговор.

Общение с населением, прапорщик, обычно начинал в высокомерно-снисходительном тоне, и, на этом, оно, то есть общение, заканчивалось.

Хозяева хмурились, поворачивались, к оперативникам спиной и уходили по своим делам, без ответа и привета.

– Ничего, завтра поговорим! – Говорил на прощание, Глушеня, выходя со двора.

– Завтра, я, тут, вас, всех построю! – Бурчал он, себе под нос и зловеще усмехался.

Дойдя до конца улицы, подчиненные Глушени, вздохнули, с облегчением и хотели уже поворачивать, но командир, пресек их намерения.

– Это, там, дальше – что? Еще, живет кто-то?

– Нинка Киллерша. – Сказал Марченко.

– Почему Киллерша? – Насторожился Глушеня. – Она, что людей, за деньги, убивает.

– Сама, не убивает. – Сказал Марченко, равнодушно. – Сын, у нее, в Россию, на заработки ездит. Огромные деньжищи заколачивает. Понятное дело, такие деньги, честным трудом, не заработаешь. Он в спецназе служил, раньше, ну все и думают, что он, там, мочит кого-то, по заказу.

– А, почему, его, не арестуют? – Спросил Глушеня.

– А, за что? – Удивился Марченко. – У нас, он на хорошем счету. Налоги платит. Так, что в тунеядцах не числится. Пьет умеренно. В деревне, пальцем никого не тронул…

– Все! Понял! – Махнул рукой, Глушеня. – Пойдем, проверим, вашу Киллершу.

– Пойдем. – Пожал плечами, Марченко. – Если не шутишь.

Солнце уже, почти, село, и двор Нинки Киллерши, стоящий на отшибе, горбился темными кронами яблонь.

Не доходя до калитки, Марченко, остановился и сказал:

– Все! Дальше, не пойду. У нее, по кругу – грядки огуречные.

– Ну, так – что?! – Сказал Глушеня. – Ей, теперь, закон не писан, если она огурцами отгородилась?

– Что делать?! – Сказал участковый. – После того, как все собаки в города ушли, люди приспосабливаются.

– Эй! Есть, кто, дома? Выходи! – Крикнул Глушеня.

– Кого, черти принесли? – Раздалось, в ответ.

– Здравствуй, Александровна! – Крикнул Марченко.

– Витя – ты?

К калитке вышла женщина, в цветастой шали, накинутой на плечи.

– А, это, кто – с тобой? Кто – такие?

– Преступников ловить приехали. – Сказал Марченко, снимая кепи и оттирая, со лба, пот.

– У меня, преступников нет. Ловить им, здесь нечего. – Сказала Киллерша.

– Это, нам, лучше знать – нечего или не нечего. – Сказал Глушеня. – Нам, проверить надо – нет ли посторонних. Приглашай, во двор.

– Ага! Уже! Сейчас, разбежалась! – Сказала женщина.

– Ты, тетка, не понимаешь, с кем, связалась! – Набычился прапорщик.

– Ты, мне, не тыкай, хрен мордатый! – Обиделась Киллерша.

– Гражданка Понаморенко, держите себя в руках, пожалуйста. – Потупившись, сказал участковый.

– Витя, я, тебе, так скажу – пусть валят отсюда, по добру, по здорову! Нам, тут, вертухаи, всякие, без надобности. Мы, без ловильщиков, этих, сами разберемся, что к чему!

– Я, сейчас, тебе, покажу – вертухаев! – Вскипел Глушеня. – Я, по горячим следам, сейчас, такой шмон закачу, что мало не покажется.

– Ну, по морде, сразу, видно, что – вертухай! – Радостно сказала Нинка и вскипела:

– А, ну, вали отсюда, гаденыш! Пока, я еще, с тобой – по-хорошему!

Глушеня набрал в грудь воздуха, для достойного ответа, но ничего подходящего, в голову не пришло, поэтому он прошипел:

– Ах ты – сучка!

– Кто – сучка? Это, я-то – сучка?! Витя, ты слышал? Он, меня, сучкой обозвал?! Ах ты – червяк, сопливый! Колотушник недоделанный! Люди, что же это делается?! Пришли, напали на беззащитную женщину! Поносят непотребными словами!

Нинка, смачно плюнула, в сторону прапорщика, и, вздымая руки, бросилась вглубь двора.

Этот плевок, настолько глубоко запал в душу Глушени, что он, утратив чувство самосохранения, скомандовал подчиненным:

– За мной!

Отдав команду, он первым бросился к калитке, сгорая от желания, перевернуть все, вверх дном, во дворе и в хате, у этой…

Додумать, у кого, прапорщик не успел. В тот момент, когда, он толкал калитку, на огуречных грядках, расположенных вдоль забора, натянутыми струнами, зазвенели огуречные лианы. Ближайшая, к калитке, упруго вздыбилась, выбросив в сторону агрессора здоровенный огурец, который и рванул, у того, над головой, как бомба.

Сотни две, острых как иголки, огуречных семечек, впились в кожу, на голове и руках милиционеров.

Основной удар, пришелся, по идущему следом за Глушеней, сержанту Пацуку. Горожанин, в десятом поколении – Пацук, шел на штурм подворья Киллерши, с открытым забралом, высоко подняв голову, поэтому, большая часть семян попала ему в лицо. Астахова задело, только вскользь. Карамазов с Абдуловым, совсем не пострадали.

Участковый Марченко, моментально оценив ситуацию, вообще, улизнул в обратную сторону, и, за атакой, наблюдал, присев в кювете, с другой стороны дороги.

После взрыва, Глушеня плашмя упал на землю, и прикрыл голову руками. Следом, за ним, залегли и Астахов с Карамазовым.

Пацук, не залег. Воя от боли, хватаясь руками за окровавленное лицо, он повернулся и, ничего не видя перед собой, спотыкаясь побрел по дороге.

Абдулов, подхватив его под руку, потащил в кювет.

Тут, огурцы стали взлетать и рваться, один за другим, осыпая мелкой шрапнелью, лежащих у калитки.

Залегшим милиционерам, всем троим сразу, на ум пришло, что, если они не будут двигаться, то канонада прекратится.

Однако, расчет, оказался, неверным.

Бомбардировка продолжалась, и снаряды стали рваться уже, у самой земли. Семена пробивали одежду и вонзались в тело.

– Отходим! – Подал разумную идею Карамазов.

– Назад! – поддержал его Глушеня,

Оперативники, по-пластунски, только задом, словно раки, стали покидать опасную зону.

Когда они выползли, на дорогу, все разом стихло.

Огуречные лианы, на грядках Киллерши, все еще пребывали в напряжении, однако, обстрел прекратили.

– Витя! – Кричала, со двора, Нинка Киллерша, она же – гражданка Пономаренко. – Они, у тебя, что – малохольные?

Минут, через пять, к театру боевых действий, на служебном микроавтобусе, примчалось подкрепление, в лице капитана Матюхина, сержанта Халипова и водителя, Сосиновича.

К этому, времени, участковый Марченко, осмотрев Пацука, успокоил его, что глаза не пострадали.

Остальные зализывали раны, самостоятельно.

Выскочив из машины, Матюхин понял, что боестолкновение окончилось, враг отступил, но группа Глушени потрепана изрядно.

– Что, тут, было? – Кинулся Матюхин, к участковому, который, покуривая, нервно прохаживался взад-вперед, вдоль полураздетых, усевшихся у обочины, бойцов.

– Ничего особенного. – Сказал Марченко. – Просто хлопцы, на огурцы, поперли. Но все, слава богу! Считай, обошлось.

– Только, этого, в больницу надо. – Кивнул участковый на Пацука.

Сержант сидел на траве, держа поднятые вверх руки, возле лица, на манер мусульманина, читающего молитву.

Матюхин, точно, помнил, что на задание, тот уходил без бороды. Теперь, его лицо было покрыто седой порослью, словно, на задании, Пацук пережил что-то страшное, отчего разом оброс и поседел.

При ближайшем рассмотрении, оказалось, что лицо оперативника густо утыкано белесыми семенами огурцов.

– Матка босска! – Ужаснулся Матюхин. – Пацук! Глаза целы?

Пацук, словно обиженный щенок, заскулил в ответ.

– Целы, целы! – Успокоил, Матюхина, участковый.

Продолжая растерянно оглядываться, Матюхин определил, что трое, из группы Глушени, раздетые до трусов, включая самого прапорщика, не перевязывают раны, а выковыривают из спины и, других, более интимных мест, огуречные семечки.

– Вы, что, совсем очумели? – Зловеще, прошептал Матюхин. – Не позорьтесь, перед населением. Одевайтесь немедленно!

– Не получится. – Прокомментировал ситуацию, Марченко. – Теперь, эти шмотки, только, в печку. Их, так, огуречником нашпиговало, что теперь, там – не ткань, а наждачка. Подменка, у них, есть?

– Лезьте, в машину, нудисты хреновы! – Скомандовал Матюхин. – Скройтесь, с глаз, долой!

– Абдулов, а ты, как уцелел?

– Взрывной волной откинуло. – Сказал сержант. – Только контузило, маленько…

– Ладно, хоть – это! – Вздохнул Матюхин, печально разглядывая голых оперативников, лезущих, в машину.

– Что, теперь, делать? – Спросил он, обращаясь к Марченко.

Тот, только, развел руками.

– А, хозяева, куда подевались?

– Туточки – я! – Донеслось, от калитки.

Матюхин повернулся, на голос и увидел немолодую, но приятную женщину, с гранатометом в руках.

– Значит, так! – Сказала женщина, ласково. – Я – военнослужащая, сержант, территориальной обороны. Без ордера, на обыск, проникновение в мой двор, будет считаться, как нападение на склад, хранения оружия! С вытекающими последствиями. Доступно, объясняю?

– Доступно. – Кивнул Матюхин.

Киллерша, взяв гранатомет на плечо, не прощаясь, ушла к себе.

– Да – такие дела! – Вздохнул Марченко. – С разрешением, на оружие, у нее – все в порядке. Я, точно, знаю. По долгу службы. Железный шкаф, для хранения, есть. Запирается, на замок. У нее, еще, «калаш» есть.

– С патронами? – Печально спросил Матюхин.

– А, как же!

Глядя на, обескураженного капитана, участковый сказал:

– Вы езжайте. А, я, тут, переговорю с женщиной, по свойски. А, потом доложу, что и как.

– Так, наверно, будет лучше, всего! – Согласился Матюхин, пожимая участковому руку. – Разберитесь здесь, а мы – поехали.

Когда микроавтобус скрылся, из глаз, Марченко, сложив ладони рупором, позвал:

– Нина Александровна, ты – где?

– Тут – я! Заходи!

– Шуточки, шутишь?

– Ладно, давай – проведу. – Сказала Киллерша, выходя, на улицу.

Взяв, Марченко, под руку, она повела его, к калитке.

– Ты, Витя, прижимайся, ко мне, сегодня посильнее! А, то – мало ли, чего!

– Ох, Александровна!

Председатель исполкома Заслонов, пришел в ужас, от намерения подполковника Скрипака, разместить в здании бывшего Дома Культуры, задержанных, оказавшихся без документов.

– Там, теперь, располагается, краевая картинная галерея! – Взывал к, эстетическим чувствам подполковника, Заслонов.

– Я понимаю.

– Там, хранятся, бесценные шедевры живописи!