Текст книги "Тропа тунеядцев. В августе 34-го. Из жизни контрразведчиков"

– Потом эти аутисты, на полковника Скрипака вышли. Он, решил их задержать.

– Зачем? – Тихо спросил генерал.

– Я не знаю. Меня, там не было. В процессе задержания, произошел природный катаклизм и – все!

– А что бандгруппа?

– Скрылась. В составе четырех человек, проследовала, в предрассветное время, мимо потерявших сознание сотрудников и ушла в лес.

– Почему их – четверо?

– Проводников наняли. – Уверенно сказал Злыдник. – Возможно, вошли в контакт, с тунеядцами. Скрипак, не зря, наверно, их именно, там, ждал. Не исключено, что у него имелись сведения, что там пролегает участок тропы.

– Думаете, Туманова и Чернышевская ушли на Тропу.

– Почти полностью уверен, товарищ генерал.

Пчелкин, снова, надолго замолчал.

– Есть, что-нибудь, еще? – Наконец спросил он.

– Ничего, особенного. На месте, я все зачистил. Снаряжение подобрал. Горючее отправил на склад.

– Какое горючее.

– То, что предназначалось, для дозаправки. – Ответил Злыдник.

– Что, там с этим горючим, кстати? – Как бы, между прочим, спросил генерал.

– Там, с этим горючим, целая чехарда получилась. – Сокрушенно сказал Злыдник. – Этим делом милиция занималась, но я остановил процесс. Перевел стрелки, на нас.

– Почему милиция?

– Участковому поступил сигнал, что неизвестный, на опушке леса, торговал паленым биотопливом.

Злыдник сделал паузу.

Пчелкин молча кивнул: «Продолжай!»

– В неизвестном, по описанию, мной был опознан старший лейтенант Бондаревич.

– Он, что – правда, торговал? – Спросил Пчелкин.

– Мог. – Сказал Злыдник. – Крышу, у него снесло. Мог, что угодно учудить. Я посоветовал, местным не напрягаться. Участковый, из Колдунов, мне все горючее сдал. Сказал, что привезли, какие-то подозрительные. Представились сотрудниками милиции. Документы показали. Но, после заявления граждан, участковый заволновался, стал бить в колокола. Я образцы для порядка, на экспертизу отправил… Чтобы подтвердили, что топливо – авиационное, то есть, наше. Ну, а так – дело выеденного яйца не стоит. Местные, из принципа, пожаловались. У них своего «дизеля» – навалом. Потому и накляузничали.

– А, что Скрипак, это топливо, с места происшествия, разве, не изъял.

– Изъять – изъял, но отдал на хранение тамошнему правоохранителю. А тот, по жалобе трудящихся, тоже, отправил образцы, на экспертизу. Теперь у нас целых две экспертизы, будет. Так получается…

– На сегодня – достаточно. – Отрешенно сказал Пчелкин. – Все свободны. Я подумаю, что делать дальше.

– Разрешите идти? – Дружно, встали Бурый и Злыдник.

– Идите.

По дороге «домой», Злыдник отпросился «на минутку».

Бурый ждал его в кабинете, минут сорок. Впрочем, торопится, полковнику, было некуда. В мыслях было, что-то эдакое… Воздушное…

Когда Злыдник, постучавшись, вошел в кабинет, на столе у полковника стояла бутылка коньяка; откупоренная, но не початая.

– Что это – у тебя? – Спросил Бурый, увидев, в руках у капитана, подозрительную папку.

– Результаты экспертизы. Предварительные. И отчет. Думаю, вам надо ознакомиться.

– Выпьешь? – Спросил полковник, принимая из его рук папку.

– Выпью. – Уверенно сказал Злыдник.

– Наливай, себе, сам.

Бурый стал равнодушно перелистовать документы. В одном месте, что-то привлекло его внимание, и он стал читать, с интересом.

Злыдник, тем временем, налил и выпил.

– Они, что, в самом деле – того? – Спросил полковник, дочитав интересный фрагмент, до конца.

– Ага! – Заглянув в папку, сказал Злыдник. – Там, в конце, еще, фотографии прилагаются.

Бурый достал, из папки, снимки и стал внимательно, их, разглядывать.

– Это, что, такое, у него – с лицом?

– Оно – самое. – Сказал Злыдник.

– Нет, под глазами – что?

– Обычное дело – эффект панды. В лесу желудем засветило.

– А рядом – что? Мешок.

– Штаны. Савушкина брюки, пациента из диспансера. Скрипак на него, как выскочил! Как начал орать – паренек и обделался, с перепугу. Короче, когда Скрипак пошел на его задержание, тот отбивался, как мог и чем мог.

– Ага! – Обрадовался Бурый. – Так, это, у него – савушкин продукт, по морде, размазан? У тебя фотографии, этого Савушкина нет?

– Вам, зачем? – Удивился Злыдник.

– Понимаешь, Иван, мечта у меня есть. Я, как в магазине ярлык «Савушкин продукт» увижу, все время думаю, как бы этого загадочного Савушку увидеть… Хоть одним глазком, на него посмотреть…

– Да, название – непонятное. – Согласился Злыдник. – С таким маркетингом, самое подходящее – портрет нашего Савушкина, на упаковки лепить.

– А, это – что?! – Спросил Бурый, разглядывая другой снимок.

– Я, же говорил, у генерала. Мохом, он прорастать начал… Я, только несколько снимков распечатал. А вообще, их – сотни полторы. Там, и, машина на колодках и групповые снимки… Ребята, в лаборатории, целое слайд-шоу устроили. Веселятся, от души.

– Веселятся, говоришь?

– Ага.

– Это хорошо. Здоровый оптимизм, в нашем деле, должен присутствовать.

В четверг, капитан Злыдник явился на службу позже, чем обычно – часов в десять. Не задерживаясь, он сразу отправился, к полковнику.

Зайдя в приемную, он спросил у Шелеповой:

– Вызывал?

– Ждет. – Так, же коротко ответила она.

– Товарищ полковник! – Заявил, о своем прибытии, Злыдник, с порога.

– Проходи, садись.

Злыдник прошел и сел.

– Нас, с тобой, в управление по кадрам, вызывают.

– Если, в «кадры», вызывают, значит, я, еще, чего-то не знаю. – Уверенно сказал капитан.

– У генерала, с сердцем, что-то – не так. Лег в госпиталь. На обследование. – Сказал Бурый.

– Теперь, понял.

В отсутствие председателя, его обязанности, всегда, исполнял генерал Жемчужников, начальник управления, по кадрам.

Жемчужников исполнял свою должность уже на протяжении трех поколений председателей. Поскольку, в периоды междуцарствования, ему приходилось исполнять высокие обязанности, Жемчужников единственный, из всех начальников управлений носил генеральские погоны.

– Идем, к нему, в крыло? – Поинтересовался Злыдник.

– Как всегда. – Ответил полковник.

Генерал Жемчужников, не страдал манией величия, и во время своего правления, оставался в собственном кабинете.

– По поводу Скрипака, могут возникнуть вопросы. У тебя, есть соображения.

– Есть. – Ответил Злыдник.

– Выкладывай.

Через двадцать минут, полковник Бурый и капитан Злыдник входили в кабинет Жемчужникова.

– Проходите, проходите! – Радостно приветствовал их генерал. – Сейчас, чайку, сообразим. Или хотите, чего – покрепче.

– Спасибо, товарищ генерал, чаю выпьем с удовольствием! – Ответил Бурый, присаживаясь за стол.

– Маруся, чаю – нам. – Промурлыкал в интерком Жемчужников и, по отечески прищурился, поглядывая, то на одного, то на другого.

Маруся, она, же – Мария Васильевна Гладкая, капитан госбезопасности, подала чай.

– Посоветоваться хочу. – Задушевно сказал Жемчужников. – Мне из «Совбеза» звонили. Интересовались здоровьем сотрудника, из вашего управления. Как – его? Ага, вспомнил – подполковника Скрипака.

– Как, же – вспомнил, ты! – Подумал Бурый, про себя, а вслух сказал:

– Здоровье, конечно – не очень. Но это, сейчас, излечимо. Вернется в строй, со временем.

– Так, сказать, с новыми силами, к новым свершениям! – Воодушевленно сказал Жемчужников.

Потом глаза его потускнели.

– Его паразита, перевести, в Тмутаракань, какую, от людей подальше! Здорово было бы. – Мрачно сказал он. – Только, просто, так не переведешь – дядя рассердится.

Жемчужников достал, из ящика и рассыпал, по столу, веер фотоснимков.

– После такого, люди стреляются. Но насколько я знаю, этот не станет.

Жемчужников, вопросительно взглянул на Бурого.

– С него, как с гуся вода. – Сказал полковник. – Вернется, как ни в чем не бывало. Еще станет искать виноватых, разрабатывать теорию заговора, в отношении своей персоны.

– Когда в учреждении, нездоровая атмосфера, когда его лихорадит, это сразу сказывается на результатах работы. – Вздохнул Жемчужников, прикидывая в уме, варианты выхода из кризиса.

– Конечно, если дядя узнает, всю правду, о подвигах племянничка, он не будет оказывать противодействия, в наших начинаниях. – Вздохнул он.

Бурый отметил, что Жемчужников, сказав «наших начинаниях», равномерно, распределил груз ответственности.

– Но, если он узнает, об этом… – Генерал постучал пальцем, по фотографиям. – Узнав, об этом, он может решить, что это, под него копают. А, это будет нехорошо.

– Есть вариант. – Сказал Бурый.

– Да – ну! – Обрадовался Жемчужников. – Давай, выкладывай!

– Периферия, для Скрипака, что трамплин, в карьере. Все равно, обратно вернется. А вот перевод, в другое ведомство – хороший выход.

– Ну-ну!

– Человек пострадал, на службе отечеству. Подорвал здоровье. Нужно убедить дядю, что комитет – не то место, где племянник может применить свои блестящие возможности. С его фантазией, с его логическим мышлением и склонностью к многоходовым комбинациям ему самое место в Министерстве Иностранных Дел. Дипломатическая служба, вот что ему надо. Присвоить ему чин полковника, и, с почетом – в дипломаты! Там он сможет развернуться! А, мы его можем не уберечь. Опять, ринется в самое пекло… Так и инвалидность заработать можно.

– Ну, Иван – ты даешь! – Восхищенно сказал Жемчужников. – Прямо – Макиавелли, какой-то! Так, мы двух зайцев убьем. И от Скрипака избавимся, и дядю, на крючке оставим. Я ему сегодня перезвоню… Да чего, там – встречу назначу и переговорю, по душам. Ты, вот, что – у себя в управлении веселуху прекращай, настраивай людей на рабочий лад.

– Уже. – Сказал Бурый.

– Материалы по делу собери, у себя. Компьютер, из лаборатории, изыми.

– Уже изъял. Поставил новый.

– Ну – просто замечательно! – Обрадовался Жемчужников. – Теперь, перейдем к делу.

Генерал повернулся к Злыднику:

– Майор, что, у нас – по москвичкам?

Злыдник вскочил.

– Поздравляю – приказ подписан. – Усмехнулся генерал. – Садись. Так, что, там, с этими несчастными?

– Сидят, в лесу у Железного Дровосека. У Тумановой – удостоверение Бондаревича, его «симка» и образец горючего, для дозаправки.

– Как бы это все вернуть, на родину.

– Можно сделать.

– Выдвигают условия? – Спросил Жемчужников.

– Просят замять дело с участниками тусовки. Белая, обещает признаться, что набедокурила, по незнанию, и написать статью, о самобытной белорусской природе.

– Все, равно, у нас, к этому все идет, с этими «террористами». – Сказал Жемчужников. – Значит – все вернут, и шуметь, в телевизоре, не будут?

– Так точно.

– Границу, где хотят пересечь? И – как? Легально? Нелегально?

– Я не уточнял. Захотят уехать официально – пусть едут официально. Получится, что мы Чернышевскую пожурили, простили и даже организовали эксклюзивную экскурсию, по лесам Белоруссии. В России, после этого, вообще решат, что дело с арестом – хитро задуманный, пиар-ход. Захотят уехать неофициально, вроде, как сами вырвались – тоже шуметь не будут. Разберусь, на месте.

– Правильно! – Согласился Жемчужников. – Так и сделаем. Раз ты – в курсе, переговоры возьмешь на себя.

– А с остальными – как? С теми, что сидят? – спросил Злыдник.

– Я позвоню в Следственный комитет. Пусть завязывают, с расследованием. Но, что делать потом? Прямо, так отпускать не хочется.

– В суд отвезти и дело – с концом. – Сказал Злыдник. – Они уже, одиннадцать суток отсидели. Еще четыре денька потрудятся, на благо общества и, с чистой совестью, на свободу.

– Хорошо! Займись и этим. Не хмурься. Майорам, все по плечу. Учти, на тебе, еще – Учредительное собрание комбината и осаду, с него, надо снять.

Эпилог

На базе «Дюна», остатки оперативной группы, были заняты хлопотами, по хозяйству. Впрочем, хлопоты были не активные, а так – всплесками, в промежутках ленивой расслабленности.

Сержант Юрченя, впечатленный рассказами сослуживцев, и колоссальными потерями, которые понесла группа «Дюна», добровольно вызвался почистить ямс. Покончив с этим делом, он вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:

– А, капитан! Про капитана, мы забыли!

Откуда ни возьмись, рядом с ним, появился Румын.

– Это, ты – про кого? – Спросил он.

– Про Хоменюка. – Сказал Юрченя.

– А, где он?

– Где, где? В засаде! Был приказ, его на бережок, отправить, с бутылью чемергеса.

– Раз не появился, значит чемергес, еще не кончился. – Сказал Румын.

– Пайки, у него, маловато… – Сказал Юрченя. – Как бы ни сдох, там, от передозировки. Сгореть может.

– Бери, там со стола, что осталось и дуй, не теряя времени. – Приказал Румын.

Юрченя, похватав со стола остатки вчерашней нарезки, кинулся в луга.

Через пять минут, он ворвался, обратно на базу, пронзительно крича:

– Тревога! В ружье! Тревога!

Четыре ветерана вышли из разных закоулков, на открытое пространство и молча уставились на, суматошно машущего руками, Юрченю. Глаза, у необстрелянного бойца были выпучены, волосы всклокочены. Он с трудом переводил дыхание, после продолжительного забега.

– Чего – там? – Равнодушно спросил Абдулов.

– Идут! – Прохрипел Юрченя, сгибаясь. – Сюда идут!

– Кто, там – такой страшный? Российские миротворцы? – Спросил Румын.

– Не. – Помотал головой Юрченя. – Те двое, что мы ищем и капитан, с ними.

Лосиков, который из-за широкой лычки на погонах, официально считался старшим, в совещательном порядке, взглянул на Румына.

– Идут. Пусть идут. – Сказал скаут. – Значит, дело – у людей.

– Не ори. – Сказал Лосиков, Юрчене. – Лихо разбудишь.

Ветераны присели, кто – где. Один Юрченя остался на ногах, хаотично мотаясь, из стороны в сторону.

Вскоре показались нарушители спокойствия.

Впереди шел бодрый дед, в котором, в соответствии с фотороботом, был опознан Леонович. За ним, поддерживая капитана Хоменюка, под руку, шел Рахметов, чья фотография, в свое время, была роздана каждому.

Хоменюк выглядел неважно. Глаза его были открыты, но казалось, он ничего не замечал вокруг. Рот, у него, был зеленый.

Румын, как ужаленный подскочил с крыльца и кинулся к Леоновичу.

– Валерьяныч! – Орал он, радостно. – Сколько – лет, сколько – зим?!

Скаут подскочил к деду и стал восторженно жать ему руку. Потом, кинулся к Рахметову и стал хлопать того по плечам.

– Здорово, Серега! Как дела! Вижу – ничего! Главное, что – живой!

– Это ваш, как я полагаю? – Обратился Леонович к оперативникам, кивая за спину.

– Наш… Наш… Капитан Хоменюк…

Хоменюк, среагировав на знакомые голоса, широко улыбнулся. Зубы у него во рту, тоже были зеленые.

– Идем, видим – пасется, кто-то на лугу. – Сказал Леонович. – Пригляделись – человек. На Навуходоносора, вроде не похож. Решили, что – ваш.

– Наш… Наш…

– Что же вы, командира бросили?

Оперативники смущенно подошли. Абдулов и Белкин приняли, капитана Хоменюка, у Рахметова.

– Не бросали, мы, его. – Сказал Румын, почесываясь. – Тут – такое дело. Он, у нас, постоянно в автономном режиме работал. Постоянно сидел в засаде. То тут, то там! Мы вчера, приехали и совсем, про него забыли. Тут, такое дело было – не поверишь…

– Да, знаю я, про ваши дела. – Усмехнулся Леонович. – Рассказали уже. Я, потому и завернул проведать, как вы – тут.

Он внимательно оглядел всех, по очереди. Задержав взгляд, на Юрчене, сказал:

– Вы молодому человеку растолкуйте, что игры с оружием, до добра не доводят.

Ветераны, осуждающе, посмотрели на Юрченю. Глаза у того лихорадочно блестели.

– Капитана, вашего, я забираю. – Продолжил Леонович. – Тут лесок, впереди. Отведу туда.

– Насовсем? – Жалостливо, спросил Абдулов.

– Да, не насовсем. – Отмахнулся Леонович. – За, что его – насовсем? На недельку. Пусть попасется, там, на чернике, голубике. Печень почистит. А, то совсем сдал парень.

Он внимательно оглядел остатки группы «Дюна» и спросил:

– Сами, чем заниматься будете?

– Чем, чем? – Хмыкнул Румын. – Тропу искать будем. Этого задания, нам никто не отменял.

Ветераны, с благодарным восхищением, взглянули на скаута.

В самом деле, как они сами не додумались?! Приставать в сельской местности, к людям, после операции в Молочаевке, никому из них не хотелось. К тому же Леонович с Рахметовым нашлись и, видимо, в скором времени потеряются безвозвратно. По уверенному виду дедули, было видно, что насильственные методы к нему неприменимы.

Но и возвращаться в город, никому, особенно не хотелось. Привольная жизнь на природе, затягивала. А, тут Румын, предложил прекрасную отговорку, перед начальством. Если доложить наверх, что группа занимается поисками тропы, то можно будет, еще немного, побыть на воле.

Только, Юрченя, который сильно переживал, что пропустил все самое интересное, героически, шагнул вперед.

– Вас, мы, конечно, вынуждены будем, пока, задержать…

Леонович, даже не чихнул, а просто чмыхнул, в его сторону и тот рухнул, как подкошенный.

Позже, в часы досуга, на привале, Юрченя рассказывал сослуживцам, что перед тем, как выключили свет, ощущение было, такое, словно ему заехали оглоблей.

– На словах, всего не перескажешь. – Вздохнул Леонович. – Человек, пока не прочувствует, на собственном опыте, все равно будет сомневаться.

Ветераны согласно кивнули.

– Через полчасика проснется. – Успокаивающе сказал дед.

Он еще раз внимательно оглядел присутствующих и вздохнул:

– Вижу, за руль, никто сесть не сможет. А было бы неплохо… Ладно! Сейчас чаю заварим, с корешками. Напоим вашего капитана, отварчиком. Мухоморчиками, горемыку, взбодрим. Дойдет и своим ходом.

В четверг, после обеда, на четвертый комбинат прибыл Злыдник. Он не появился, а прямо-таки – нагрянул. Поднявшись в приемную, он, прищурив глаз, прямиком, не спрашивая разрешения, направился в директорский кабинет.

Василевский выглядел устало. По нахмуренным бровям, было видно, что человек измучен тяготами руководящей работы и весь извелся.

Злыдник, не разводя церемоний, присел к столу и после обмена приветствиями сказал:

– Давай, Леонид Петрович, учредительное собрание, в полном составе – сюда! Можно и не в полном, но, что бы кворум был!

Василевский, внимательно взглянул на Злыдника и нажал кнопку интеркома:

– Михалыча, Пилиповича, Зеленко и прочую «учредиловку», кого собрать удастся – ко мне! В темпе вальса!

Отпустив кнопку, он спросил у Злыдника:

– Делать, что с ними будешь?

– Сейчас, мы их бить будем. – Ответил тот. – И, как говорил товарищ Бендер, возможно, даже ногами!

В виду, военного положения, информация, по комбинату, распространилась оперативно.

Через двадцать пять минут человек восемь, во главе с председателем собрания и двумя почетными президентами, вошли в кабинет директора.

При виде присевшего, у директорского стола, серьезного молодого человека, с усталыми глазами, все, за исключением Зеленко, почувствовали себя неуютно.

Зеленко не успел ничего почувствовать, потому, что Василевский лично, выскочив на середину кабинета, могучим пинком, отправил вонючего почетного президента, обратно в приемную.

Когда молодой человек заговорил, стало ясно, что дела, у акционеров, пришли в полное расстройство и котировка ценных бумаг общества, упала до нулевой отметки.

Лидия Петровна, выпроводив Зеленко, в коридор, постояла у двери кабинета, пытаясь узнать, о чем там говорят. Но «комитетчик» говорил тихо. Речь его струилась плавно, Отдельных слов при этом из приемной, разобрать было нельзя.

Когда она вернулась, за стол, в кабинете произошел взрыв.

– Я, вам, покажу Учредительное собрание! Контрреволюционеры хреновы! – Орал Василевский, стуча кулаком по столу. – Всех, на лесоповал! Лично, буду ходатайствовать!

Директор покричал, еще немного, потом крики стихли. Видимо слово взял симпатичный капитан. Последовал продолжительный период тишины, который был прерван, очередным всплеском эмоций, у Леонида Петровича.

– Лично пойдете рвы, вокруг комбината закапывать! Бетонные плиты, обратно на дорогу, без крана потащите. – Орал он и снова стучал кулаком.

В конце, концов, эмоции, у него, улеглись. Снова, заговорил особист. Теперь он говорил громче. Слова произносил четко и внятно. Его речь длилась долго. По ее окончании, дверь кабинета распахнулась, и оттуда гуськом, вышли учредители. Они были вспотевшие и виноватые, но по глазам было видно, что экзекутор, оставил в их душах, проблески надежды на благополучный исход.

Последним вышел Михалыч. Качая головой, он сокрушенно вздыхал и кашлял. Не последовав за соратниками, которые покинули приемную, он остановился у стенда с графиками, демонстрирующими достижения трудового коллектива.

Минуты, через три, из кабинета вышел капитан. Он больше не щурился, только отпечатки усталости, на лице никуда не исчезли.

Удрученно покивав, Лидии Петровне, он приложил руку к сердцу: «Виноват – замотался». Молча, кивнув Михалычу, он вышел в коридор. Михалыч поспешил, следом.

– Так! – Сказал Злыдник приостанавливаясь. – Технический отдел, кажется – там?!

Он показал рукой направление.

– Там! – Подтвердил Михалыч.

– За мной! – Последовала команда.

Начальник техотдела Лапей, не стал спрашивать, у Злыдника, никаких разрешений. Решительный вид «комитетчика», подействовал на него, так, что он не спросил у майора, даже документов. Показав, как пользоваться базой данных комбината, он хотел, оставить Злыдника с Михалычем наедине, но особист, радушно кивнул ему:

– Присаживайтесь.

– Да. – Пододвинул свободный стул Лапей. – Какая помощь вам требуется?

– У меня, к вам будет необычная просьба. – Сказал Злыдник. – Скажите, вы в детстве не увлекались приключениями, загадочными происшествиями, потерянными кладами?

– Увлекался, конечно. – Сказал Лапей. – При чем, здесь – это?

– Дело в том, – сказал Злыдник, – что, мы, сейчас, вместе с вами, будем пиратскую карту рисовать.

Ясным субботним утром серебристый «BMW», капитана Злыдника, припарковался во дворе ведомственного пансионата, колхоза «Светлая Заря».

Во дворе было тихо и спокойно. В доме, как обычно, слышался звон посуды и хозяйственный голос Фаины Геннадьевны.

На входе капитан столкнулся с невысокой, худенькой женщиной.

– Ой, здрасте! – Сказала она. – А, мы думали председатель, опять приехал.

– Ждете?

– Да не ждем. Я пошла, сказать, чтоб поворачивал, обратно.

– Вы, что его невзлюбили?

– Да нет. Просто, от него, спасу нет. Возит и возит. Уже ложить некуда.

– Понятно. – Сказал Злыдник.

– Вы проходите. Мы вас чаем угостим.

Когда Злыдник вошел, Фаина Геннадьевна вцепилась, в него, мертвой хваткой и усадила за стол.

– Мы варенье, из голубики сварили. Лесные яблоки есть! Угощайтесь.

Угощаясь, Злыдник поинтересовался Маргаритой.

– Мне, с ней, поговорить надо.

– Сейчас придет, ваша Маргарита. Вы кушайте, кушайте!

Вскоре, откуда-то, вышла Маргарита.

Злыдник увидев ее, приветливо, развел руками. Женщина, улыбнувшись, подошла к столу и поздоровалась:

– Доброе утро!

Потом спросила:

– Вы – в гости, или по делу?

– По делу.

– Так, что – звонить?

– Звоните.

– Пойду – позвоню.

Когда она ушла, Злыдник обратился, к Фаине Геннадьевне:

– Тихо, у вас сегодня.

– Ага! – Сказала она. – Шестеро мальчиков в поле, а двое, с Аллой, в лес пошли. За ягодами.

– Варенье варите?

– И варенье варим, и – на продажу. Перекупщики бешеные деньги платят. Может, ребятам новую одежду справим.

– Штанов берите побольше. С запасом. – Посоветовал Злыдник.

На большой поляне, в глубине леса стояла корявая, но плотно сложенная изба. Из трубы вился дымок. Рядом бродили ламы и парочка двугорбых верблюдов-бактрианов.

В избушке, за столом переговоров, сидели четверо. Хозяин, плотный мужчина был приветливо радушен. Он все время, предлагал, Злыднику, отведать лесных лакомств. Когда он вставал, чтобы подсыпать орехов или налить брусничного морса, то внутри у него, все скрипело.

– Надо шарниры подмазать. – Говорил он при этом.

– Леонид Павлович, не беспокойтесь. – Увещевал его капитан. – Меня в пансионате, угостили, здесь угощаете – обратно катить, как колобка, придется.

Две девушки, сидящие за столом, были задумчивы и рассеянно слушали, общие рассуждения гостя, реагируя на шутки, скромными улыбками.

В начале разговора, после того, как хозяин дома представил гостя, как капитана КГБ Злыдника, Чернышевская удивленно уставилась, на того и спросила:

– Так, вы не в милиции служите?

– Нет, как видите.

– Значит, вы не сержант Лобанок, а капитан Злыдник, из КГБ?!

Злыдник развел руками.

– А, что вы в «Веселом дворике» делали?

– Наблюдал.

– За мной?

– Нет, не за вами. За вами, там наблюдателей хватало. За ходом операции наблюдал. Инкогнито.

– Понятно…

– В деревне, вы, тоже, наблюдали? – Спросила Туманова.

– Наблюдал.

– Но руководили не вы?

Капитан открестился от этого предположения, обеими руками. После этого, девушки надолго задумались. Леонид Павлович, поставил их в известность, что сегодня приедет человек, которому можно доверять и который решит все вопросы. Верить его словам можно было на все сто процентов, но личность переговорщика вызвала удивление у Тумановой, а Чернышевскую просто ошеломила. Впрочем, если сама личность настораживала, то дружеский тон общения, между хозяином и гостем, вселял надежду на благополучное окончание, их мытарств. Первой приняла положительное решение Туманова. Это стало заметно, по тому, что дальний свет в ее глазах погас, и включилась мягкая интимная подсветка. Чернышевская, ища поддержки у старшей подруги, взглянула на нее. Туманова утвердительно кивнула.

После этого, Злыдник закончил китайские церемонии и перешел к делу.

– Вам Алена, кстати, ваши приятели, по несчастью, привет передавали.

– Вы их видели?

– Вчера, на суд возил. – Сказал Злыдник.

– Зачем?

– Зачем, в суд возят? Судить, конечно. Не волнуйтесь, их не опасно судили. Дали по пятнадцать суток. Отсидеть, им осталось, до понедельника. Так, что не волнуйтесь – скоро будут дома. Ваших подружек, Малявок, академик Мышковец, вообще, к себе в институт оформил, на отработку. Можно считать, они уже – на свободе.

Злыдник хлебнул морса.

– Так, что ваши условия, выполнены.

Туманова вздохнула, пожала плечами и выложила на стол красную книжечку, служебную приставку и полиэтиленовый пакетик, в котором лежал носовой платок, пропитанный горючим, из запасов Бондаревича.

– Ну и ладненько. – Сказал Злыдник. – Вы когда домой собираетесь?

– А когда – можно? – Спросила Алена.

– Всегда! – Уверенно сказал Злыдник. – Вот, кстати, ваш настоящий паспорт. А, вот – фальшивый. Это – разрешения, на пребывание. Продленные. Так, что, когда решитесь, можете ехать. Если хотите – могу подбросить, до границы, на личном транспорте, а могу посадить на поезд. Но дело в том, что Иван Семенович уже пересек границу и рассказывает, кому надо и кому не надо, историю вашего побега. Если уедете, неофициально, то разноголосицы, по возвращении, не будет.

Туманова и Чернышевская переглянулись.

Туманова утвердительно кивнула.

– А, вы не обманете? – Спросила Алена, опасливо.

– Это практически невозможно. – Подал голос Леонид Павлович. – В лесу не врут.

– А, если мы, вас, потом, обманем? – Спросила Туманова.

– Возмездие будет скорым и неотвратимым. – Коварно, прищурившись, замогильным голосом сказал Злыдник.

– Киллера пришлете? – Поинтересовалась Туманова.

Леонид Павлович хохотнул:

– Это вы россказней, про сына Нины Александровны, наслушались?! Никакой он не киллер. У него – совместное предприятие, с русскими. Лесной товар вам поставляет. Вот и мотается туда-обратно.

Злыдник, перестав дурачиться, сказал:

– Если серьезно, то нарушение условий договора, с вашей стороны, приведет к необратимым последствиям. Хлеб, соль, мы с вами, в лесу, разделили. Как, только кто-нибудь, из вас… Кто-нибудь, из нас, предпримет шаги в неправильном направлении, заработает предохраняющий механизм. Вам… Нам, вдруг, страшно захочется вернуться, в эти леса. Причем, тяга будет такой сильной, что в своем стремлении, вы преодолеете, любые препятствия. Вас ничто и никто, не сможет, остановить. Даже силой. Даже если вас, привяжут. Такие попытки, кстати, были. В этом случае, человек, все равно оказывается в лесу. Только мысленно. Лежит привязанный к кровати, в городе, а сознание в лес ушло. Короче говоря, навсегда распрощаетесь с реальностью. Чокнитесь. Или свихнетесь. Не знаю, как правильнее. До конца дней. Но, если попадете, в лес физически, то существует возможность, отбыв срок вернуться обратно.

– Как страшно. – Вздохнула Алена.

На Туманову, монолог Злыдника, видимо, тоже произвел впечатление. Она открыла, свои широко открытые глаза, еще шире.

Злыдник, поперхнулся морсом и спросил:

– Может, кто остаться хочет? У нас, тут не Москва, конечно, но жить можно.

– Нет, поедем. – Дружно, сказали девушки.

Злыдник печально повесил голову.

– Лучше, вы, к нам, в гости приезжайте. – Томно, вздохнула Туманова.

В понедельник, майор Злыдник, явился на работу, как штык. Не дожидаясь приглашения, от полковника, он, сам, пришел в приемную и уселся, в ожидании Бурого. В руках у него был большой плотный конверт, коричневого цвета.

Старший лейтенант Шелепова, даже растерялась. Подозревая, от новоиспеченного майора, какую-нибудь подлянку, Лидочка стала осторожно выпытывать, у Злыдника, какие причины заставили руководителя инициативной группы проявит инициативу, пусть, даже, разумную.

Злыдник, на ее вопросы, отвечал уклончиво, не балагурил, в женихи не набивался, тискать не лез. Это привело Шелепову, в такое смятение, что она даже не стала краситься, а так и просидела до прихода начальника, настороженно, не отводя взгляда, от майора и таинственного конверта.

Бурый увидев Злыдника, в приемной, не удивился, вопросов задавать не стал. Он коротко сказал ему: «Жди!» и вошел в кабинет. Ожидание затянулось меньше, чем на минуту.

Обратно Бурый вышел уже без плаща. Злыдник молча поднялся, и они вдвоем вышли в коридор, после чего завернули в сторону Управления по кадрам.

Генерал Жемчужников встретил их радушно, как любимых родственников, которые приехали ненадолго.

На столе перед ним лежали многочисленные, запакованные в «файлы», секретные документы. Отодвинув, все это в сторону, он по интеркому заказал Марусе чай и, дожидаясь ее прихода, вопросительно взглянул на Злыдника.

Злыдник, в ответ, утвердительно кивнул.

– Ну, и, слава богу! – Сказал генерал. – Правда, ничего другого, я от тебя не ожидал… Сомнения возникали, только по поводу сроков.

– Иван Владимирович, что он, у тебя, так долго в капитанах ходил?

Бурый усмехнулся и сказал:

– Сколько раз представлял – не срасталось. Другие в гору шли…

– Ладно. Пей чай, полковник. А, ты майор, рассказывай, что, там слышно за этими стенами.

– Значит, Чернышевская и Туманова уехали, поездом в Киев.

– Почему в Киев?

– Мы посоветовались и решили действовать, в соответствии с первоначальным планом. Они изначально хотели уходить этим путем. – Сказал Злыдник. – Скороход, этот недоделанный – Ломако, у себя там, по нашей заготовке все докладывать будет. Я с Тумановой переговорил. Мы пришли к согласию, что разумнее будет, и ей придерживаться этого героического сценария. Правду она все равно рассказать не сможет, а недосказанность никому не нужна. Пусть остается спасительницей, наследницы олигарха. Чернышевская, тоже согласна. Договорились, мы с ними, что вертолет поломался, но добрые люди пришли на помощь – свели с тунеядцами. Те помогли с документами. Вот, кстати, удостоверение Бондаревича, его «приставка» и платочек девушки с биотопливной пропиткой.