Автор книги: Николай Лейкин
Жанр: Русская классика, Классика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)
87
Они подбежали к своему вагону. Толстяк монах тяжело переводил дух и отирал выступивший на лбу пот красным фуляром. Николай Иванович отыскивал глазами жену и капитана, но на платформе перед вагонами их не было. Двери купе были распахнуты. Кондукторы еще не затворяли их, стало быть, и поезд еще некоторое время простоит на станции.
– Ви хотел мне сказать тайна… – напомнил монах Николаю Ивановичу.
– Да, да… Мне нужны ваш совет и ваша помощь, падре. Сейчас скажу… – отвечал тот. – Тем более что это я должен вам сказать без жены, глаз на глаз, так как это дело прямо ее касающееся. Кроме того, тут и ваш капитан… И он замешан. Но я должен узнать, где моя жена… Она ушла из буфета вместе с капитаном… Посмотрим, нет ли их уже в нашем купе.
Николай Иванович суетился. Он схватил падре Хозе за руку и подтащил его к своему купе. Они заглянули в отворенные двери и на мгновение остолбенели. Капитан прижимал Глафиру Семеновну к своей груди и целовал ее. Завидя мужа и монаха, Глафира Семеновна тотчас же вырвалась из объятий капитана.
– Вот она, моя тайна… вот… Вы ее сейчас сами видели, и теперь уж мне нечего вам исповедываться, падре… – проговорил Николай Иванович монаху.
Они отошли от дверей купе. Смущенный падре Хозе вытащил из кармана табакерку и нюхал табак.
– Что мне делать, падре? – приставал к монаху Николай Иванович. – Ехать к вам в гости в Барселону я теперь не могу.
– Си, си, си… – кивал в ответ монах, потом покачал головой и произнес протяжно: – А-а-ах!
– Если поехать в Барселону, что же там-то будет! Судите сами… – продолжал Николай Иванович. – И наконец, я за себя не ручаюсь. Человек я не военный, но я муж и могу дать такую встряску вашему другу капитану, что чертям будет тошно.
– Си, си, си… Вы не должен ехать в Барселона. Вы от Вальядолид должен ехать прямо до Ирун, виа Бургос… Понимай… Вы остани… Вы остани… Вы останьте в Вальядолид, а мы, аз и капитан, едем на Барселона!
– Но, голубчик падре, у нас билеты до Барселоны, и багаж наш до Барселоны едет. Проездные билеты – черт с ними… А багаж, багаж… Вы мне помогите багаж вместо Барселоны до французской границы перевести. Ведь я, падре, без языка по-испански пикнуть не умею. Вот я в чем, друг мой, прошу вашего содействия и кланяюсь. Помогите…
И Николай Иванович сначала в пояс поклонился монаху, потом обнял его и поцеловал в жирную щеку.
– Мы эти сделаем на статион Медина. Лай ваши билета, дай ваш билет от багаж, – проговорил монах.
– Голубчик, вот вам все…
Николай Иванович тотчас же сунул в руки падре Хозе билеты.
Но вот кондукторы закричали, чтобы публика садилась в вагоны. Николай Иванович и монах полезли в свое купе.
– Только ни без скандаль, пожалуста… – обернулся падре к своему спутнику.
– Тише воды, ниже травы, – отвечал Николай Иванович.
Глафира Семеновна была очень смущена, когда муж и монах сели в купе, капитан – тоже. Она избегала взгляда мужа. Капитан обтирал носовым платком лезвие кортика, заржавевшего от чистки им груши.
Поезд тронулся. Все молчали. Падре Хозе, еще раз понюхав табаку и управившись с красным носовым платком около своего носа, приготовился подремать, для чего поудобнее приткнулся в уголок и сложил на груди руки. Николай Иванович тоже сделал вид, что готовится соснуть, достал маленькую подушку и, поджав под себя ноги, стал укладываться на диване.
– Хочешь, может быть, плед, чтобы ноги укрыть? – заискивающе предложила ему жена.
– Ничего мне не надо. Оставь, пожалуйста, – огрызнулся он.
Он улегся, закрыл глаза, но, разумеется, заснуть не мог. Время от времени он открывал глаза и взглядывал на жену и капитана. Жена глядела в путеводитель, капитан сидел в своем углу, закрывши глаза.
Проехали две станции. Монах спал. При остановке на третьей – Николай Иванович, беспокоясь, что падре Хозе проспит станцию, где нужно заявить о перемене направления багажа, – разбудил монаха и шепнул ему:
– Падре Хозе, не пора ли насчет багажа-то?..
Тот выглянул в окошко, посмотрел на станционном доме название станции и проговорил:
– Но… Еще един статион – и Медина. Мы будем ходить – ви и я. Там есте добри кафе, и мы можем пить.
Николай Иванович опять посмотрел на жену. Та, закрывши носовым платком лицо, полулежа спала или делала вид, что спит. Капитан читал газету.
Вот и Медина.
– Си… – сказал монах, тяжело вздохнув, поманил пальцем Николая Ивановича и вышел вместе с ним из купе.
Здесь было заявлено монахом начальнику станции о перемене места назначения багажа, сделана доплата, переменена квитанция. У Николая Ивановича как гора свалилась с плеч, когда он получил от падре Хозе новую квитанцию. Он с наслаждением выпил с ним по большой чашке кофе, обильно приправленного коньяком, и вернулся в вагон даже повеселевший. Жена стояла в открытых дверях и старалась улыбнуться мужу.
– Прохладиться с своим другом ходил? – спросила она его.
– Не твое дело, – отвечал тот. – Да коварные-то улыбки прошу не строить. Срама ими не прикроешь.
Она вспыхнула и молча отошла от дверей.
Был четвертый час дня. Поезд приближался к станции Вальядолид. Глафира Семеновна полулежала на диване, отвернувшись к стене. Николай Иванович то и дело взглядывал на нее и с злорадством шептал:
– В Барселону едешь, милая? Погоди, голубушка… Удружу я тебе.
Он до последнего момента держал от жены в тайне, что в Барселону они не свернут.
Минут через десять капитан и падре Хозе стали приготовляться к пересадке в Вальядолиде в другой поезд и связывали свои вещи. Капитан сказал супругам Ивановым, чтобы и они приготовлялись к пересадке. Николай Иванович улыбнулся углом рта и ничего не ответил. Глафира Семеновна быстро схватила подушку и плед и стала их увязывать в ремни.
– Надевай пальто-то. Приготовляйся… Вальядолид сейчас. Здесь сходить, – сказала она мужу.
– Не требуется… – лаконически отвечал тот.
Вот и Вальядолид. Кондуктор объявил, что поезд простоит пятнадцать минут. Падре Хозе кликнул носильщика для своих вещей и стал прощаться с Николаем Ивановичем. Тот обнял его и целовал в жирные щеки, говоря:
– Спасибо, падре Хозе, спасибо! Прощайте… Всю жизнь буду помнить о вас и рассказывать всем, как о хорошем человеке. Вы истинно добрый, благородный и честный человек! Лай вам бог здоровья и долго, долго жить.
Целовал его и падре Хозе, пожимая ему руки. На глазах у старика были слезы, и он шептал:
– А жена своя не тронь, не тронь… Без скандаль… Надо прочь из свой ум…
Глафира Семеновна недоумевала, что они прощаются, и стояла с открытым ртом. Но монах подошел к ней.
– Прощайте, мадам Иванов… Будь здоров! – произнес он.
– Как? Ведь и мы с вами!.. – воскликнула Глафира Семеновна, вопросительно взглянув на мужа. – Разве мы не едем в Барселону?
– Нет, матушка. Довольно, уж и так набарселонила. Мы едем на французскую границу, а оттуда в Россию.
– Но как же это так? Ведь ты хотел…
В голосе Глафиры Семеновны слышались слезы.
Николай Иванович отвернулся от нее, ничего не ответив. Перед ним стоял капитан.
– Ви не едет на Барселона? Это очень жаль. Прощайте… – сказал он и протянул руку.
– Пошел прочь, выжига! – закричал на него Николай Иванович, весь побагровев и пряча свои руки за спину. – Нахал! – прибавил он.
Капитан выскочил из купе.
Через четверть часа поезд отходил от станции Вальядолид, направляясь к французской границе. В купе были только супруги Ивановы. Они помещались на противоположных концах купе. У одного окна сидел Николай Иванович и рассматривал только что купленные билеты для продолжения пути. У другого окна, на противоположном диване, уткнувшись в подушку, лежала Глафира Семеновна и плакала.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
