Текст книги "Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских асов"

Генеральная репетиция

В четверг 7 апреля два грузовика Delahaye с надписями ÉCURIE BLEUE и эмблемами-бульдогами на бортах двигались на юго-запад Франции. За ними на собственных спорт-купе следовали Рене и его товарищ по команде и бывший партнер по Ferrari Джанфранко Комотти. Ближе к вечеру из-за горизонта безмятежной жемчужиной показался провинциальный городок По.

Без радионовостей никому бы и в голову не взбрело, что менее чем в ста километрах к югу, за зубцами Пиренейского хребта, армия испанского узурпатора генерала Франко при поддержке итальянской и германской авиации ведет массированное наступление на опустошаемые адской артподготовкой позиции республиканцев с намерением расклинить их слабеющие силы надвое и вынудить сложить оружие. Многие полагали, что ужасы этой гражданской вой ны вкупе с интервенцией, такие как стирание с лица земли целых испанских городов, шокировавшее весь мир благодаря шедевру Пикассо «Герника», где маслом по огромному холсту во всю стену воссоздан ад пребывания под немецко-фашистской бомбежкой, были лишь прелюдией к распространению подобного хаоса всеобщего разрушения и ужаса вой ны эпохи индустриализации на всю Европу.

Расположенный на плато над рекой Гав-де-По и узнаваемый издали по доминирующей над окружающим ландшафтом высокой каменной башне – По издавна привлекал богатых туристов средневековым очарованием и живописными окрестностями. В XIX веке они стекались туда со всей Европы, включая Россию, и даже из американских далей (вдова Авраама Линкольна Мэри), и в результате городок прирос пышными особняками и роскошными отелями, а затем и бюветами, и казино, и театрами. Вдоль края плато над рекой протянулся длинный променад с метким названием Пиренейский бульвар, связанный фуникулером с оживленной привокзальной площадью внизу, у самой реки.[674]674
  Tucoo-Chala, Histoire de Pau, pp. 1–4.


[Закрыть] Известен По и как центр спорта, и как излюбленное место пионеров авиации. Братья Райт перебазировались в эту «королеву Пиренеев» из Китти-Хок через несколько лет после первого полета, да и многие из первых французских и американских пилотов учились летному ремеслу именно в этих местах.

В 1930 году По выиграл конкурс на право проведения Гран-при Франции. Провели его тогда на загородной трассе треугольной формы длиной 15,8 км. Впоследствии устроители Гран-при По из местного L’Automobile Club Basco-Béarnais (ACBB) решили радикально изменить его концепцию и для придания гонке остроты и драматизма стали проводить ее на короткой уличной трассе а-ля Монако протяженностью всего 2,77 км зато с чертовой дюжиной крутых поворотов и острых шпилек на крутых подъемах и спусках и всего лишь тремя коротенькими прямыми. В 1933 году при первом проведении Гран-при По на новой трассе улицы были припорошены снегом, и гонка имела колоссальный успех. После этого с каждым годом слава этой уличной трассы только росла, пока не достигла своей кульминации, вылившейся в выборе По в качестве места проведения первого Гран-при гоночного сезона 1938 года.[675]675
  Darmendrail, Le Grand Prix de Pau, pp. 6–8, 25–27; Helck, Great Auto Races, p. 218.


[Закрыть]

По прибытии в По Рене застал там на улицах оживленные приготовления. Персонал ACBB занимался оборудованием КПП для регулирования притока зрителей, коих ожидались десятки тысяч, и возведением отбойников и защитных ограждений вдоль трассы, дабы по возможности обеспечить их физическую безопасность. Вдоль участка, примыкающего к стартовому полю, рабочие завершали возведение шести крытых трибун, проверяли работу громкоговорителей и табло для оповещения публики о текущих позициях и результатах лидеров и, конечно же, развертывали временные буфеты с выпивкой и закуской. А с образовавшимися из-за перекрытия движения на фоне наплыва гостей пробками тем временем деловито разбиралась полиция.

На следующий день начинались тренировочные заезды, а потому последние штрихи вносились и в оборудование боксов и заправочных станций, расположенных аккурат напротив трибун по ту сторону стартовой прямой. Пока хронометристы обустраивали себе посты по курсу трассы, полчища журналистов, включая десятки немецких, уже сновали туда-сюда, выискивая, у кого бы взять интервью, – и брали у кого ни попадя![676]676
  Le Patriote, April 6–8, 1938, ACBB Scrapbook.


[Закрыть]

Рене и Комотти помогли Жану Франсуа и его механикам сгрузить 145-е с трейлеров. Écurie Bleue была командой более чем скромной и малочисленной и напоминала скорее какую-нибудь ремесленную артель на фоне прибывших в тот же день соперников из Mercedes. Немцы вступили в По колонной из пяти больших грузовиков, во главе которой на лимузине, будто генерал оккупационной армии, ехал Нойбауэр. Один из пяти грузовиков представлял собой автомастерскую на колесах, оснащенную всем, что только можно себе представить, – от электросварочного оборудования до токарных станков и даже стендов для тестирования амортизаторов. Другой грузовик был оснащен мощнейшим двигателем с наддувом на случай, если вдруг понадобится мигом слетать в Германию за запчастями накануне старта.

Команда Mercedes привезла трех гонщиков на две машины, по запасному двигателю на каждую из двух и плюс к тому такую гору оборудования и комплектующих, что могла на месте собрать и третью машину. Помимо множества инженеров и механиков в состав команды входили и врач, и психолог, и специалисты по шинам и топливу от Continental и Shell соответственно, и даже ряд завербованных «независимых» иностранных журналистов для освещения событий в заказанном им прогерманском ключе.[677]677
  L’Auto, April 6, 1938; Earl, Quicksilver, pp. 64–65.


[Закрыть]

Именно в интервью одному из этих ангажированных журналистов Руди как раз и заявил по прибытии в По, что предстоящая гонка – не более чем «генеральная репетиция» перед началом настоящего сезона Гран-при.[678]678
  Hamburger Anzeiger, вырезка без даты, DBA.


[Закрыть] Однако как целенаправленная подготовка команды Mercedes в Монце именно к этой гонке, так и организационно-техническая поддержка ее выезда в По явственно свидетельствуют о том, что Руди либо недопонимал истинной значимости этого соревнования, либо лукаво ее принижал.

Ясным солнечным утром 8 апреля Рене вышел из помпезного Hôtel de France на Королевской площади. Прокатиться на фуникулере от променада вниз к вокзалу было делом быстрым и приятным. А оттуда рукой подать до боксов, где ждала заправленная и готовая к старту Delahaye 145. После выигрыша «Миллиона» его любимицу выкрасили в синий цвет с красно-белыми полосами, расходящимися от носа вдоль обоих бортов, – так что при взгляде на машину сверху четко читалась буква “V”, символизировавшая их викторию. На обеих дверях машины Рене были начертаны цифры «2» – его стартовый номер. У Комотти на дверях значились номера «4», а в остальном его Delahaye 145 была идентична[679]679
  За исключением того, что на машине Комотти, вероятно, в рекламных целях присутствовала увесистая радиаторная решетка от серийной Delahaye 135 (см.: http://www.kolumbus.f/leif.snellman/gp381.htm#2).


[Закрыть] машине лидера команды.[680]680
  Blight, The French Sports Car Revolution, p. 385.


[Закрыть]

Но обе их Delahaye притягивали к себе куда меньше внимания, чем впервые явленные взорам публики «Мерседесы» новой модели W154. Немецким водителям – Караччоле и Лангу – приходилось всякий раз чуть ли не с боем продираться к своим машинам через толпы журналистов и фотографов.[681]681
  “Betref: Grosser Preis von Pau, April 8, 1938”, 1137/1, DBA.


[Закрыть]

Число участников – шестнадцать[682]682
  Всем машинам были присвоены четные номера со 2-го по 32-й в порядке поступления заявок.


[Закрыть] – обещало весьма зрелищную гонку. Не отошедшая от шока после гибели Роземайера команда Auto Union в По не приехала, но все прочие ведущие европейские производители гоночных машин там были представлены либо заводскими командами, либо независимыми гонщиками. «Весь цвет собрался вместе впервые за годы», – писала местная газета.[683]683
  Le Patriote, March 29, 1938.


[Закрыть]

В силу амбициозных требований новой формулы машины также были представлены весьма разнообразных конструкций и с двигателями различных объемов и конфигураций. За команду Bugatti был заявлен один Вимилль, которому, как писали, предстояло стартовать на новой трехлитровой машине с наддувом. Также на Bugatti, но старых моделей, заявилось три независимых гонщика, включая 21-летнего дебютанта Гран-при Мориса Трентиньяна. Двукратный победитель ралли Монте-Карло Рене Ле-Бег и еще один независимый гонщик собрались выступить на Talbot той же модели T150, на которой в 1937 году Луи Широн выиграл Гран-при Франции (сам «Старый лис» с гонками на время завязал). Помимо двух Delahaye 145 от Écurie Bleue в заявке значилась еще и одна независимая 135-я. Итого: девять машин французской постройки из шестнадцати.

Красные цвета Италии представляли три гонщика Alfa Corse во главе с «Летучим мантуанцем». Вот только очертания их новой Alfa Romeo Tipo 308 явственно указывали на откровенный плагиат – вылитый гоночный Mercedes-Benz образца 1936 года. У Maserati, как водится, новую модель к началу сезона завершить не успели, но в заявке фигурировало три независимых гонщика на их сверхудачных 1,5-литровых voiturette, которые со своей верткостью вполне могли выстрелить на извилистой уличной трассе.[684]684
  La Dépêche, April 1–8, 1938; Independent, April 1–8, 1938.


[Закрыть]

Гран-при По 1938 года сулил оправдать радужные прогнозы и реально «превзойти по успешности» все предыдущие. Победителю изнурительной гонки на сто кругов были гарантированы 30 000 франков призовых, а главное – слава победителя первого в истории состязания машин новой формулы 3,0/4,5 л.[685]685
  L’Auto, April 8, 1938.


[Закрыть]

Вплоть до начала тренировочных заездов явными фаворитами считались Руди и Тацио Нуволари. Одна из газет даже предположила, что в По эти двое наконец снимут вопрос о том, кто из них двоих воистину заслуживает звание «величайшего в мире гонщика».[686]686
  Le Patriote, April 4, 1938.


[Закрыть] На Рене же, как выяснилось, и после выигрыша «Миллиона» журналисты особого внимания не обращали, лишь вскользь упоминая о его участии в предстоящей гонке.

После нескольких разминочных кругов Тацио пошел на первую зачетную попытку. На том Гран-при действовал привычный в наше время принцип: чем лучше время на круге в квалификационных заездах, тем выше позиция на стартовом поле в день гонки. Тацио в полной мере подтвердил свою репутацию лихача, с первой же попытки выжав из Alfa Romeo максимум и, пройдя круг за минуту и сорок восемь секунд, побил собственный рекорд, установленный на Гран-при По 1935 года. Все были впечатлены, а итальянский чемпион с охотой позировал на пит-лейне фотографам, улыбаясь во весь свой клыкастый оскал.

Рене также проехал свой круг отменно, уверенно стартовав и уложившись в 1:50 – второе после Тацио время среди всех участников. Третий результат в первой попытке показал Ланг на W154 (1:51), четвертый – Руди (1:53), пятый – партнер Тацио по Alfa Corse Эмилио Виллорези (1:56). Остальные, включая Комотти на второй Delahaye, из двух минут не выбрались. По завершении первой серии квалификационных кругов гонщики тут же приступили к исполнению вторых попыток.[687]687
  “Betref: Grosser Preis von Pau, April 8, 1938”, 1137/1, DBA.


[Закрыть]

Тацио на правах старшего и лидера решил проверить, не быстрее ли его собственной летает monoposto партнера и обменялся машинами с Виллорезе. Разгон он снова взял блестяще, в фирменном стиле, прошел крутой правый поворот у привокзального фуникулера и устремился вверх по проспекту Леона Сэя[688]688
  В современной топонимике отрезок трассы от нижней станции фуникулера до поворота налево под эстакаду Пиренейского бульвара называется проспектом Наполеона Бонапарта, и лишь под эстакадой он втягивается в идущий с противоположной стороны и заканчивающийся на следующей же «стрелке» проспект Леона Сэя.


[Закрыть], идущему вдоль арок виадука, поддерживающих построенный выше видовой променад вдоль Пиренейского бульвара. Затем несколько крутых поворотов на ведущем вверх уличном серпантине, и Тацио выехал к расположенному на плато парку Бомон. Тут-то зрители и заметили, что за его Alfa Romeo тянется и оседает на дорогу шлейф жидких брызг, – не иначе бензин потек. Об этом тут же передали стюардам, и те устремились с флагами к обочине сигналить «стоп!», но было уже поздно.

Тацио понятия не имел, в какой он опасности, когда его Tipo 308 вспыхнула как спичка. При этом на скорости пламя сдувало назад, и он лишь через несколько секунд после возгорания, когда ему вдруг обожгло ноги, понял, что происходит. Останавливать машину было поздно – сгорел бы заживо. У Тацио оставался единственный шанс на спасение, – и он его использовал: на скорости 40 км/ч бросил руль и, выжавшись на руках, хорошенько оттолкнулся ногами от днища и выбросился на дорогу. В успевшем загореться комбинезоне он прокатился по асфальту и застыл, потеряв сознание от удара при падении. Пламя, к счастью, тут же сбили подоспевшие зрители-студенты. А неуправляемая Tipo 308 огненным шаром выехала с трассы и застряла в густых зарослях через дорогу от пруда. Пожарные по прибытии застали лишь догорающий остов Alfa Romeo.

На машине скорой помощи Тацио доставили в больницу с обширными ожогами рук, ног и спины второй степени, небольшим сотрясением мозга и ободранным об асфальт лицом.[689]689
  L’Auto Italiana, April 20, 1938; Il Littoriale, April 9, 1938; Moretti, When Nuvolari Raced., p. 56.


[Закрыть] Руди, придя его навестить, в шутку спросил бывшего товарища по команде, отчего тот не решился «нырнуть вместе с машиной в пруд, чтобы потушить ее».

Тацио, однако, юмора Руди не воспринял, поскольку был разозлен не на шутку. Топливный бак его Tipo 308 оказался пробит в результате соударения с деталью шасси на входе в поворот: чистейшей воды просчет конструкторов. И без того недовольный тем, как идут дела у Alfa Corse, а теперь еще и осязательно убедившись в хлипкости их новых машин, Нуволари, тут же принял решение покинуть команду и объявил о расторжении контракта. Деморализованные же итальянцы, дабы не рисковать повторением столь не праздничных фейерверков, сняли с гонки и две оставшиеся красные Alfa Romeo Tipo 308.[690]690
  Automobile Quarterly, 1st quarter 1937.


[Закрыть]

Ожидания от предстоящей гонки тускнели час за часом по мере оскудения стартового поля. Вимилль так и не появился (по причине неготовности новой Bugatti), а гонщики Talbot показали на практике столь убогие результаты, что предпочли не позориться и снялись с соревнования. Выбывание же Тацио Нуволари окончательно укрепило окологоночные круги во мнении, что Руди остается единственным реальным претендентом на победу среди остающихся в строю десяти участников.[691]691
  Lang, Grand Prix Driver, p. 67.


[Закрыть]

Самоуверенность команды Mercedes зашкалила настолько, что в пятницу после заездов она всем составом отправилась на экскурсию в богатый достопримечательностями соседний Лурд. Вечером по возвращении Нойбауэр отбил рапорт на имя Кисселя, в котором неодобрительно охарактеризовал Delahaye как машину «сапожной работы», но добавил, что, тем не менее, не стоит ее «недооценивать и сбрасывать со счетов».[692]692
  “Betref: Grosser Preis von Pau, April 8, 1938”, 1137/1, DBA.


[Закрыть]

Рене спокойно провел вечер в гостиничном номере. Показанное им время вселяло уверенность, но нужно и назавтра быть готовым к борьбе за сохранение хорошей позиции на стартовом поле. На извилистой короткой трассе стартовая фора – вещь воистину бесценная.

Стекавшиеся в По толпы в субботу ждала прекрасная весенняя погода и второй день квалификационных заездов. В первом раунде Руди стартовал лучше, чем накануне, а Рене ушел на круг сразу за ним и в непосредственной близости стал изучать манеру прохождения трассы немцем, а заодно и сам подбирать оптимальные траектории прохождения поворотов. На выходах из некоторых виражей Рене заметил за W154 склонность к пробуксовке ведущих колес и нутром почуял, что на этом можно будет обыграть соперника в гонке.[693]693
  Automobile Quarterly, Summer 1964.


[Закрыть]

Руди завершил вторую сессию с лучшим временем – одна минута и сорок восемь секунд. Такой же результат успел показать и Ланг[694]694
  По уточненным данным (см. http://www.kolumbus.f/leif.snellman/gp381.htm#2) Герман Ланг показал в квалификационных заездах третье время (1:49) после Дрейфуса и Караччолы (1:48), что не принципиально в том смысле, что на старт 10 апреля вышел лишь один Mercedes W154.


[Закрыть], прежде чем попал в небольшую аварию и заполучил проблемы с двигателем. Нойбауэр быстро стенографировал все происходящее на каждом круге, вплоть до мельчайших происшествий, возникавших у его гонщиков в каждом конкретном повороте (жаль лишь, что почерк в его черном рабочем блокноте расшифровке поддается с превеликим трудом). Параллельно этот шустрый великан сновал по расположению команды и успевал следить буквально за всеми действиями механиков в боксах и отдавать распоряжения о дозаправках и заменах колес или свечей зажигания.

Уленхаут со своими инженерными силами в свою очередь фиксировали в мельчайших подробностях все технические аспекты функционирования W154 и докладывали о результатах все тому же Нойбауэру. Особое внимание уделялось температурным режимам, поскольку обещанная на воскресенье жара за 30°C не сулила ничего хорошего ни для двигателей, ни для резины. Тщательно анализировали работу тормозов, скорость износа протекторов, расход топлива; брали пробы масла из картеров на экспресс-анализы в мобильной лаборатории. В ходе практики Уленхаут поиграл с различными передаточными числами трансмиссии в поисках оптимального баланса между максимальной скоростью на коротких прямых и приемистостью на выходах из крутых поворотов этой витиеватой миниатюрной трассы. И все бы хорошо, но выявилась одна проблема, не поддающая устранению в полевых условиях, а именно, эффект пробуксовки задних колес при резком ускорении.[695]695
  “Betref: Grosser Preis von Pau, April 9, 1938”, 1137/1, DBA; L’Auto, April 10, 1938.


[Закрыть]

Ничего нельзя было пускать на самотек, и Нойбауэр продолжал зорко следить и за тем, как обстоят дела у конкурентов. Рене Дрейфус показал на круге лучшее время, но всего лишь на две десятых секунды быстрее двух его W154. Четвертый результат остался за Комотти (1:59), а на пятое место (2:00) дивным образом сумел пробиться Диоскориде Ланца на малотиражной Maserati.[696]696
  undated article in Speed, Papers of Karl Ludvigsen, REVS; Kimes, The Star and the Laurel, p. 251.


[Закрыть]

По завершении дневной программы гонщики побросали машины и расползлись по отелям отмываться от бензиново-масляной грязи и амбре. Механики аккуратно отогнали машины в гаражи на нижних передачах, минимальной скорости и озираясь опасливо, как бы чего не зацепить и не повредить, – и принялись отчищать-отмывать и готовить их к решающему дню гонки. Позиции на стартовой решетке были определены, и солнце стремительно село за Пиренейский хребет, оставив город во тьме догадок относительно исхода предстоящей на утро долгожданной битвы.[697]697
  Walkerly, Grand Prix, pp. 40–41.


[Закрыть]

Вечером в субботу по завершении квалификационных заездов Люси отправилась в Сен-Лоран-дю-Вар под Ниццей в гости к известной прорицательнице, дабы точно выяснить, светит ли ей победа в По. Просто так ждать развязки для нее было нестерпимо.

Еще в феврале конкурсная комиссия Fonds de Course объявила, что за год собран очередной миллион франков для целевого инвестирования во французское гоночное автомобилестроение в 1938 году. Однако на этот раз они не будут проводить никаких состязаний на время и скорость, как это было в 1937 году. Вместо этого они проведут конкурс проектов новых гоночных машин всех французских производителей – Bugatti monoposto, Talbot V16 и Delahaye 155 monoposto, которую как раз конструировал Жан Франсуа, – и эксперты определят, какой из этих проектов перспективнее и заслуживает субсидирования. Люси была уверена, что Delahaye выделят хотя бы часть этих средств, принимая во внимание тот факт, что предыдущий «Миллион» они выиграли в честной конкурентной борьбе. Ходили, однако, упорные слухи, что Тони Лаго втерся в доверие к кому надо в этой комиссии, – и весь миллион, вероятно, будет присужден его Talbot. Люси эта болтовня не просто встревожила не на шутку, – она восприняла ее как личное оскорбление. Разве она мало сделала для доказательства преимущества своего проекта над остальными? Чего им еще надо от нее? Победы в По?![698]698
  L’Auto, April 30–May 5, 1938; Blight, The French Sports Car Revolution, pp. 454–55.


[Закрыть]

Нужно было вовсе не заглядывать в газеты и кафе в те выходные, чтобы быть не в курсе происходившего на Гран-при в По, да и Люси была на Лазурном берегу далеко не последней знаменитостью. Так что прорицательница, вероятно, узнала гостью в лицо, иначе нам придется уверовать в ее по-настоящему сверхъестественный дар провидения. Впрочем, где бы ни черпала свое знание прорицательница, истину она предсказала доподлинно.

– Вы же владелица конюшни, верно? – спросила прорицательница. Люси кивнула. – Гоночной? – Люси снова кивнула, лишившись дара речи. – И кони у вас механические? – Люси чуть со стула не упала, снова кивая. – Один из них завтра победит.

Люси устремилась к ближайшему телефону звонить Лори в По и сообщила ему, что она только теперь окончательно убеждена в том, что они побьют «серебряные стрелы»![699]699
  Automobile Quarterly, Summer 1964.


[Закрыть]

В Штутгарте тем временем Вильгельм Киссель раскладывал пасьянс из телефонограмм, полученных из По от своей гоночной команды. Они плоховато складывались в единую картину. «Нуволари травмирован. Самый опасный противник выбыл из гонки», – бодро гласила одна депеша. Но следом шла другая: «Исход Гран-при в нашу пользу отнюдь не предрешен. Дрейфус на Delahaye способен на равных соперничать с Караччолой».

Радикальное снижение числа участников гонки сводило предстоящую гонку к «дуэли между Mercedes-Benz и Delahaye». То, что у них остается единственный серьезный соперник, возможно, не так уж и плохо, но были на столе перед Кисселем и куда более тревожные сообщения от Нойбауэра и членов команды. Во-первых, Дрейфус вполне может стартовать с полным баком и обойтись без дозаправки, а гонщикам Mercedes без нее никак не обойтись при расходе ядовитого топлива WW в 1,5 л/км их прожорливыми трехлитровыми двигателями с наддувом. Во-вторых, обещанная жара за тридцать расплавит асфальт, ухудшит сцепление и усугубит нерешенную проблему с пробуксовкой ведущих колес на ускорениях. Ну и, наконец, Уленхаут сообщил, что машина Ланга нуждается в замене двигателя на запасной. На установленном неисправен масляный насос, из-за чего свечи зажигания в ходе практики без конца приходилось менять. За ночь с заменой двигателя мотористы обещали управиться.

Невзирая на столь явные проблемы, сами гонщики – и Караччола, и Ланг – дружно рапортовали о том, что полностью довольны своими W154, и оба охарактеризовали свое впечатление от того, как ведет себя машина, одним и тем же словом: «безупречно».[700]700
  “Betref: Grosser Preis von Pau, April 9, 1938”, 1137/1, DBA; “Telefongesprach Director Sailor aus Pau”, 18.40 Uhr. 9.4.38, 1137/1, DBA.


[Закрыть] Так что, видимых оснований сомневаться в том, что «серебряные стрелы» одержат победу, не было вовсе. Тем более, что субъективное мнение гонщиков было подкреплено массированной поддержкой. Всю неделю перед гонкой отдел по связям с общественностью концерна Daimler-Benz бомбардировал информационные агентства всего мира пресс-релизами, восславляющими «непревзойденное мастерство немецких инженеров» и «неоспоримое превосходство Караччолы».[701]701
  “Mercedes-Benz Pressedienst, April 5, 1938”, 1137/1, DBA.


[Закрыть] А газеты, как попугаи, вторили этим дифирамбам и единодушно прогнозировали триумф «серебряных стрел» на гонке открытия новой формулы. Ну так и не без основания же, раз ни французских гонщиков, ни французских машин в числе победителей гонок серии Гран-при не значилось со времен начала финансирования Гитлером немецких гоночных команд.

Оглядываясь дальше в прошлое, можно вслед за одним историком отметить и тот факт, что Франции в последний раз удалось «взять верх над новейшей гоночной машиной Mercedes на Кубке Сарта в Ле-Мане в 1913 году, а за более ранними победами придется обращаться к первым Гран-при или даже кубкам Гордона Беннетта». Даже столь патриотичное французское издание как L’Auto брюзгливо предрекало: «Понятно же, что Mercedes снова победит».[702]702
  L’Auto, April 10, 1938.


[Закрыть]

В одной газете единодушный, по сути, прогноз на гонку в По был сформулирован коротко и ясно: «Исход этой гонки очевиден настолько, что букмекеры отказываются принимать ставки на победу немцев даже с мизерными коэффициентами. <…> Немцы, в целом, приучены не допускать нелепых ошибок, присущих простым смертным, а при таких гонщиках как Караччола и Ланг, о чем тут еще говорить?»[703]703
  Automobile Quarterly, Summer 1964.


[Закрыть]

У Кисселя же в По на кон была, возможно, поставлена карьера, если учесть, что гонка проводилась в один день со всенародным голосованием по единственному, но всеобъемлющему вопросу: «Одобряешь ли ты с произошедшее 13 марта объединение австрийцев с германским государством и поддерживаешь ли список нашего вождя Адольфа Гитлера?» Именно на 10 апреля назначил Гитлер формальное закрепление результатами волеизъявления народов Германии и Австрии свершившегося факта аншлюса. И Геббельс, надо сказать, постарался от всей пропагандистской души не огорчить своего фюрера, распорядившись отпечатать бюллетени с круглыми полями “Ja” диаметром с монету и “Nein” размером с отверстие от дырокола.

Киссель и сам последние две недели только и занимался тем, что рьяно пропагандировал явку на референдум и волеизъявление в поддержку фюрера. Он даже успел посвятить еще не завоеванную победу гонщиков команды Mercedes «горячо любимому вождю». Все это время гендиректор Daimler-Benz помимо исправно повторяемой нацистской демагогии на тему того, что «братский народ Австрии» возвращается в лоно германской семьи ради его же блага, не забывал петь дифирамбы лично фюреру: «Гитлер принял автомобильную промышленность Германии на краю пропасти и, встав во главе нее, проложил ей прямой путь к небывалому взлету, – заявлял Киссель в речах, обращенных к коллективу концерна. – За это все мы – рабочие, инженеры, продавцы, техники, директора – должны отблагодарить его 10 апреля 1938 года от всего сердца нашим “ Да!”»[704]704
  Wilhelm Kissel, “Deutschlands Automobile-Industrie dankt dem Führer”, March 30, 1938, 12.13, DBA.


[Закрыть]

Компания также опубликовала пропагандистское «свидетельство простого механика-сборщика» своего завода в Унтертюркхайме, призванное продемонстрировать, что и простые люди горой стоят за Гитлера. «До чего же изменились наши успехи в гонках с тех пор, как фюрер пришел к власти! – восторгался рабочий. – Все мы обязаны этим ему и только ему, а потому единственный ответ для каждого рабочего 10 апреля – «Да!»[705]705
  Robert Hammelehle, “Was denken wir vom Führer und seinem Werk, und warum sagen wir bei der bevorstehenden Wahl: Ja?” March 31, 1938, 12.13, DBA.


[Закрыть]

В своей последней речи Киссель как раз и договорился до того, что «победа в предстоящем Гран-при ознаменует собой не только победу гонщика и автостроителя, она станет также и победой всей нации!» – Соответственно, поражение от французов в По лично им и было приравнено к национальному позору и унижению[706]706
  Wilhelm Kissel, “Geleitwort zur Wahlhandlung am 10. April 1938”, March 31, 1938.


[Закрыть].

Крошечное заведение под громким названием Hôtel Noutary славилась лучшей в По кухней, и в ресторанчике при этой гостинице как раз и собрались за ужином и бутылкой превосходного местного вина Jurançon Рене и его команда – мсье Шарль, Жан Франсуа, Джанфранко Комотти, Лори Шелл и горстка механиков Écurie Bleue. Присоединились к ним и несколько репортеров, перебравшихся из-за соседнего стола.

Поначалу обсуждали скрупулезно организованную работу команды Mercedes и скоростные характеристики их новых машин: «Колоссально! Потрясающе!» – только и слышалось из-за стола.

– Так Вы все-таки считаете, что способны одолеть немцев? – в лоб спросил журналист у Рене.

– Ну так поживем-увидим, – ушел от ответа Рене.

Подошедший официант сообщил Лори, что его просит к телефону супруга, и он поспешил к гостиничной стойке, которая хорошо просматривалась из-за стола. Люси явно сообщила ему что-то весьма забавное, поскольку Лори вдруг залился громким смехом. Вернувшись к столу, он попросил подойти к аппарату Рене на пару слов.

Рене коротко сказал Люси, что назавтра все будет хорошо по его мнению.

– Я и сама знаю, что все у тебя получится, – ответила Люси безапелляционным тоном.

Вновь присоединившись к застолью, Рене заметил, что все перешептываются и переглядываются с видом конспираторов, да еще и ехидно щерятся. Рене попытался было выяснить, что тут происходит такого смешного, но секрета ему никто не выдал. Да он особо и не настаивал.[707]707
  Dreyfus and Kimes, My Two Lives, p. 85.


[Закрыть]

Позже вечером у себя в номере Hôtel de France он расхаживал из угла в угол, прокручивая в уме всевозможные сценарии развития предстоящей гонки. За всю карьеру гонщика Гран-при ему ни разу не доводилось побеждать Руди Караччолу в очном состязании. По сравнению с его Delahaye немецкая W154 была приемистее и чуть ли не вдвое мощнее, да и тормоза с подвеской у нее были куда более превосходными. Вся команда Mercedes – от Нойбауэра до рядовых механиков – вымуштрованные профессионалы своего дела, слаженно работающие на пит-стопах со скоростью молнии.

Однако же три слабости у их машин Рене в ходе тренировочных и квалификационных заездов заприметил, и на них-то ему и можно, и нужно было сыграть. Во-первых, обоим «мерседесам» потребуется дозаправка на середине дистанции, а ему нет, поскольку у Delahaye и бензобак повмести-тельнее, и удельный расход топлива несравненно ниже.

Во-вторых, резкие повороты под острыми углами, которых на трассе хватает, W154 часто проходят с пробуксовкой – неизбежным побочным эффектом мощности их моторов. Стоит Руди или Герману газануть чуть сильнее, как Mercedes тут же теряет сцепление с асфальтом и, как следствие, драгоценное время, – и так по нескольку раз на каждом круге, коих назавтра им предстоит пройти целую сотню. Delahaye же, напротив, в этом отношении ведет себя безупречно и на выходе из поворотов льнет к асфальту и цепко держит сцепление с ним всеми четырьмя колесами.

В-третьих, Рене даже на самой длинной прямой этой трассы ни разу не переходил с третьей передачи на четвертую. Она просто слишком коротка для разгона до такой скорости. Не более 160 км/ч можно успеть набрать на этом километровом отрезке вдоль реки. А значит, опять же, в полной мере использовать превосходство W154 над его 145-й в максимальной скорости немцы не смогут, – здесь им не трасса вокруг лимана Меллаха и не АФУС с их многокилометровыми прямыми.

Перекипятив у себя в голове все эти мысли и наблюдения, Рене получил в сухом остатке кристально ясную и простую стратегию ведения предстоящей гонки: висеть на хвосте у «серебряных стрел» как можно плотнее прямо со старта; не позволять им ни единожды уйти в серьезный отрыв, нервируя заходами на атаку в крутых поворотах в расчете на ошибку; и, наконец, дождавшись их заезда на дозаправку, захватить лидерство и не упускать его до самого финиша[708]708
  Примечательно, что выбранная Дрейфусом стратегия на Гран-При По 1938 года в точности повторяет стратегию, принесшую ему первую в карьере громкую победу на Гран-при Монако 1930 года – с теми же ста кругами длиною менее 3 км по извилистым улицам и условно длинной и прямой набережной, но за важным исключением: на этот раз у Рене не было необходимости монтировать у себя под боком пожароопасный дополнительный бензобак, поскольку запаса топлива у Delahaye 145 на реализацию замысла хватало и без подобных «наколенных» ухищрений.


[Закрыть].

В заездах на «Миллион» Рене доказал сам себе, что способен идти по трассе агрессивно и в то же время предельно дисциплинированно, а также убедился, что его Delahaye как нельзя хорошо приспособлена именно под такой стиль езды. Но теперь, в По, ему предстояла реальная гонка с живыми, неуступчивыми соперниками по узким городским улицам. За сто кругов единственной ошибки при входе в поворот, единственной механической проблемы или даже единственного неудачного стечения обстоятельств будет достаточно для того, чтобы похоронить шансы на победу, а то и его самого. Тут, в отличии от «Миллиона», шанса на возвращение на старт и повторение попытки не будет.

Никогда еще со времен его первой победы на Гран-при Монако не испытывал Рене столь острой жажды выиграть гонку. Но в 1930 году он гнался за мечтой первым увидеть перед собой заветную отмашку клетчатого финишного флага исключительно ради себя самого. За восемь лет и мир, и он сам изменились настолько, что теперь им двигало много большее, нежели просто тщеславие и самолюбие, – ему было за что бороться и что доказывать миру помимо собственной состоятельности.[709]709
  L’Action Automobile, May 1938; Dreyfus, interview with Caron, 1973; Automobile Quarterly, Summer 1964; Road and Track, December 1988; Darmendrail, Le Grand Prix de Pau, preface by René Dreyfus.


[Закрыть]

По трасса