Электронная библиотека » Нина Васина » » онлайн чтение - страница 12

Текст книги "Ангел Кумус"


  • Текст добавлен: 11 марта 2014, 19:09


Автор книги: Нина Васина


Жанр: Современные детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Брыля, – тихо сказала Таисия, – сейчас ты впадешь в состояние сильного слюноотделения. Он ищет восемьдесят килограммов золота.

– Тут, у нас?! – не понял Брыля.

– Отойди, – женщина боком оттолкнула Брылю от стола и стала перебирать бумаги.

– Это не положено, – справился с приступом накатившего страха инспектор, – это…

– Да. Знаю. Это конфиденциальная информация, – Таисия отложила в сторону несколько листков. – Если ты ищешь золото, почему запросил документы шестьдесят четвертого года на интернатовских подростков?

– Ты специально села в тот же вагон, в котором я ехал? Ты следила за мной в Москве?

– Брыля, – никак не отреагировала Таисия на возмущенные вопросы инспектора, – моя женская логика подсказывает, если где-то чего-то недостает, нужно искать рядом, но в другом месте.

– Засунь свою логику..!

– А ведь она права, – возбудился инспектор. – Упоминание о вагоне мы обнаружили в документе, который никак не был связан ни с транспортной полицией, ни с КГБ! Просто случайное упоминание в рапорте дежурного милиционера. Потому что все другие упоминания были изъяты либо уничтожены. Как и вагон, я думаю.

– Не было тогда никакой транспортной полиции. Милиция была. И все. Милиция. А ты, инспектор, значит, ищешь вагон. И что, в нем действительно лежит восемьдесят килограммов золота? Брось, – Брыля тяжело сел, скрежеща ножками стула по деревянному полу. Обсудим план действий? – он медленно оглядел сначала инспектора с лихорадочным румянцем на щеках, потом Таисию – бледную, с крепко сжатыми губами.

После совещания решено было поиски вести в двух направлениях. Бумажном – найти и перелопатить архивы железной дороги, чтобы выяснить, кто и как разрезал вагон на металлолом, поскольку уничтожить его могли только таким образом. И деятельном – нужно найти свидетелей, дежуривших в тот день в отделении милиции и на станции. Брыля предложил было инспектору воспользоваться пылившимся в соседнем помещении полностью подключенным компьютером на предмет необходимых запросов в центр, но инспектор отказался. Он объяснил это нежеланием светиться, и бесполезностью: если дело отправлено в отдел государственной безопасности и имеет гриф «совершенно секретно», для его просмотра нужно специальное разрешение. Все трое подумали про себя о варианте ржавеющего вагона где-то на запасном пути, но не сказали ни слова, подавив такую фантазию вздохами. Еще они подумали, что своим отказом инспектор соглашался стать соучастником анонимного поиска.

Бумажная работа была выполнена уже через двадцать две минуты. Брыля знал архив наизусть. Перелистывая июльские наряды сварщиков-железнодорожников – папка с надписью «Июль 64» – он провел сильным ногтем под найденной заявкой, и истлевшая бумага продавилась на несколько листов вниз. Бригадой в четыре человека была произведена разрезка вагона №… Вспотевший инспектор смотрел на номер, который впечатался в память намертво – девять цифр – и старался не анализировать. Таисия тоже посмотрела на номер разрезанного в шестьдесят четвертом году вагона, достала дрожащей рукой из сумочки на поясе сигареты и закурила. Брыля еще ничего не понял, он удивленно посмотрел на инспектора и вытащил изо рта Таисии сигарету.

– Давай без экстремизма, ладно? Пожара мне еще тут не хватало. Чувствую в позах ваших торжественность. Что вы знаете такое, чего не знаю я?

– Ничего, – быстро сказала Таисия.

– Все документы перед вами, – инспектор неловко провел рукой и уронил со стола несколько бумажек.

– Ну-ну, – насмешливо хмыкнул Брыля. – Ладно, что дальше? Вагон разрезан. Ходовые части, как тут написано, отправлены в депо. Если мне не изменяет память, тот год был очень напряженным для моего отца, потому как летом нагрянули сразу несколько комиссий. Связано это, или нет? Кто приказал резать вагон? Это могли приказать только сверху! Вопросы без ответов.

– Дежурный по станции, – задумчиво сказала Таисия.

– Что – дежурный? – повернулся к ней всем телом Брыля, не щадя стул.

– Дежурный, дорожные рабочие, кто-то же должен был обнаружить этот вагон! Вы, мальчики, займитесь делом, а я поеду пообщаюсь с общественностью.

– Стоять! – скомандовал Брыля. – Одна ты не поедешь. В чем тут у тебя интерес?

– Да вот, начальника вожу, – пожала плечами Тэсса.

– Я твой начальник.

– Обойдешься.

Брыля встал, и инспектору сзади было видно, как он приподнял край рубашки сзади и нашаривает что-то за поясом. Инспектор ударил Брылю возле уха, наискосок, ребром ладони, и не дал рухнуть тяжелому телу – поддержал под мышками, уложил на пол осторожно. Только после этого посмотрел на женщину. Тэсса подошла к столу, выдвинула ящик, порылась там и нашла рулон скотча. Скотчем она залепила рот Брыле, а руки сцепила за спиной его же наручниками, вытащенными из кармана брюк вместе с ключами от архива. Не говоря ни слова, они оттащили тяжелое тело в дальнее помещение и посадили, прислонив спиной к стеллажам с папками. Стоя рядом с женщиной, вдыхая ее запах и ловя отблеск маленького окошка в темном зрачке, инспектор понял, что обречен.

Молча выходили они из сумрачных комнат. Таисия захлопывала двери, звук этот отдавался по следующим комнатам, а на улице инспектор чуть не столкнулся с высокой дородной женщиной.

– Таиска, – сказала та, прищурившись и оглядывая оцепеневшую Тэссу, – ты охламона моего не видела? – спокойные серые глаза оценили костюм и ботинки инспектора, пока полная красивая рука теребила русую с сединой косу, перекинутую через плечо.

– Видела, – кивнула Тэсса. – Он домой пошел обедать. Вот. Передай ему ключи. Познакомься, это.. – Таисия нахмурила лоб, – это человек приехал из органов, он ночевал у вас сегодня.

– А я и не знала, я в такие ночи на сеновале сплю в сарае, – певуче объявила женщина и протянула ему руку: – Наталья.

– Спасибо большое, – пробормотал инспектор, удивившись гладкой прохладе ладони.

Тэсса справилась с замешательством, пошла к машине, но потом остановилась и внимательно посмотрела на Наталью.

– Наталья. Этот человек ищет кое-кого. Ты могла бы помочь.

– О чем речь! Поехали ко мне, там борщ стынет, хороший борщ, с потрошками. И пирог слоеный с мясом!

– Нет, спасибо, не надо потрошков, спасибо, – инспектор попытался благодарно улыбнуться.

– Он любит суп с клецками, – задумчиво посмотрела на него Тэсса. – Ты в двух словах скажи.

К их удивлению слегка покрасневшая Наталья с удовольствием рассказала про сбежавших из интерната мальчиков. Толстого Макса она, конечно же, помнит, он не расставался со своей дохлой черепахой, поэтому находиться с ним рядом было совсем невозможно. Федя был деловой, себе на уме, а Хамид – красавчик, глаз не отвести. И чего они с этим Максом возились, не понятно. Да, она помнит, как нашли Макса, его привезли, когда Федя и Хамид уже были в интернате. И еще. Когда они бежали, Федя пообещал вернуться к ней богатым. Богатым он стал, видела его по телевизору, а не приехал. Забыл, наверное, или обиделся, что не прыгнула сломя голову в нему машину. Да, а Макс говорил, что никуда не поедет, пока не отнесет свою черепаху в домик. Он ей домик где-то недалеко от станции построил.

– Как все-таки жизнь повернулась, – задумалась Наталья. – Если бы я только захотела… Федя тогда ждал, чего скажу, а я промолчала и в машину его красивую не села. А Хамид тоже с ним был, но я взяла подарок у Феди. Они же приезжали потом, лет через десять. Да-да! – она кивнула, видя удивление Тэссы и возбуждение инспектора.

– А Макс?! Он был с ними?

– Не помню… Сейчас бы жила с прислугой, ездила по Италиям, педикюр делала. А зато сын у меня – богатырь! Ой, что я тут стою, мой-то, наверное, уже все кастрюли переворошил!

– Сколько у нас времени? – спросил инспектор, глядя вслед Наталье.

– Часа три. Даже если Брыля шум в архиве устроит, народ еще подумает, его не сразу станут вызволять. И когда он выйдет, он не поднимет тревогу. Я хотела сказать… Он…

– Он не оставит нас в живых? – понял инспектор.

– Если найдем золото, не оставит.

– Это нереально. Самое большее, на что я надеюсь, найти хотя бы какие-нибудь следы.


Свидетельские показания.


Жена обходчика. Голос тихий, вид пришибленный, хотя волос седых мало, и фигура стройная, но руки уработанные, старческие. Гостей посадила во дворе за стол под вишней. Инспектор достал свои документы, женщина внимательно просмотрела их, шевеля губами. Тэсса положила на стол магнитофон и включила его.

«Все записывают, – голос у женщины низкий, говорит она медленно и все время качает головой, словно удивляясь. – А мне что. Записывайте. Мне скрывать нечего. Муж мой ушел из дома десять лет назад. Ушел в зеркала. Так и сказал, ухожу, мол в зеркала, не ищи меня и не жди. Я не ищу, но ждать жду. Зеркала? Я узнавала где это. Это в Тибете. Горы такие, а в них каменные зеркала. Подождала я месяц и подала заявление в милицию. Он сам так велел. Чтобы после трех лет его отсутствия мне пенсию могли платить, как бы он уже считался пропавшим, а не в розыске. Все удивляются, кому рассказываю. Думали поначалу, что я умом тронулась. Но потом я книжку нашла в библиотеке. И показала соседям, где эти зеркала такие есть. Далеко это, конечно, и страна чужая. Но старик мой отрастил длинные волосы, выточил себе палку и заказал ботинки у сапожника на соседней улице. Есть такой, руками шьет. Муж сказал, что в гости к Богу нужно приходить только в том, что сотворено руками человека. Я думала – блажит, а ему возьми и приди ответ из этой страны. Бумажки там разные были цветные, а на одной светящийся значок.

И это я уже много раз объясняла. Очень он расстроился, когда обнаружил в календаре три среды. Я ему говорю – брак! А он совсем не в себе стал. Когда? Апрель шестьдесят четвертого. Среда Я эти листки насмерть запомнила. Тогда он и памятью повредился. Все твердил: «это уже было!». Вагон? Ничего про вагон не знаю, может и отцепили тогда какой по ошибке. Это бывает. Мальчика нашли в посадке. На голову слабого, но здорового, как бычок. Весь поселок бегал смотреть, как его милиция из посадки вела. Потому что те бабы, у кого дети были, переполошились, надо же было глянуть, кого там опять погонники схватили? Летом детворе особо заняться нечем, конечно, их тянуло на запретное, ну и лютовал наш милиционер и старший Брыля. То одного поймает, то другого, а называлось это борьбой с нарушениями малолетних. Нет, я не ходила, у меня нет детей, но бабы рассказывали. Ну вот так посадка, вот так рельсы, если со станции смотреть, как раз напротив абрикосы. Абрикоса у нас растет возле станции. Старая уже.

Про зеркала? Я ничего в этом не понимаю, но муж объяснял, что если он попадет точно в это место, где горы изогнутые или выпуклые, как специально обточенные, то сможет вернуться в ту среду. Ему было очень надо туда вернуться. Он придумал, как нужно было сделать правильно. Не знаю, что именно сделать, я не прислушивалась, он ведь только по пьянке и разговаривал на эту тему, а трезвый – молчун был. Я что думаю, – женщина склоняется к столу, подзывая к себе пальцем слушателей, – я к старости все думаю, что он нашел эти зеркала, вернулся в ту среду и живет где-то рядом, но уже не мой совсем. Как? Вот ты, Таисия, можешь меня понять. Смотрю я теперь всем мужикам только в глаза. Вот так надо смотреть, не отрывая зрачков. Если встречу своего, зрачки притянутся. Откуда знаю? Ни откуда. Хватит мне уже разговаривать, устала я с вами и делов полно. Чай ставить? Мужчина, самовар вытащите на улицу из кухни, он там на полу стоит. Небось, горячий еще. Идите, не стесняйтесь. Вот так. Таиска, если выключишь магнитофон, я еще чего скажу. Он все твердил про детей в вагоне. Трое там было. Мальчики И были они с оружием. Что хочешь с этим мудри, дело твое, ты баба ушлая, своего не упустишь. Вот возьми. Это мой дурак в тайнике в курятнике прятал. Мне бы насос для воды новый купить.»

Инспектор, поглядев, как старуха протирает чашки своим фартуком, от чая отказался. Таисия прощалась, обнимала хозяйку, хвалила ухоженный цветник и положила под блюдце деньги. У машины она раскрыла сжатую ладонь. Это была пуговица. Металлическая, для форменной одежды, круглая с надписью. Тэсса села на сидение и уставилась застывшим взглядом перед собой. Инспектор промотал запись в магнитофоне и вздохнул. Выключили, как только он отошел за самоваром!

– Полный бред, – сказал он, убирая магнитофон.

Таисия молчала.

– Каменные зеркала, возвращение в среду! Ты в это веришь? Почему мы не спросили, наблюдался ли обходчик у психиатра?

Таисия молчала.

– Поговори со мной. Скажи, что ты об этом думаешь. Посмотри в мои зрачки!

– Ну какой психиатр в шестьдесят четвертом году в шахтерском поселке?! – она кричит шепотом, – А насчет зрачков… Не притягиваются, я уже смотрела, – вздыхает женщина.

– Да? Вот почему все женщины всегда готовы уставиться в глаза и немножко поиграть? Ищут, пробуют! – инспектор разозлился. – Посмотри в мои зрачки еще раз. Сейчас!

– Отстань.

– Посмотри.

– Ну и что? – женщин, глянув мельком, перестает дышать и загипнотизированно замирает, широко раскрыв глаза. Зрачки мужчины стали щелочками, как у кошки на ярком свету. Она выставляет вперед ладонь, защищаясь, кусает до крови нижнюю губу, говорит заклинанием «суп с клецками», и инспектор отшатывается, отводя взгляд.

– Лучше бы ты смеялась, чем вот так, – он хватает ее руку за запястье, заставляя ладонь раскрыться. Смотрит на пуговицу, отпускает покрасневшее запястье и складывает пальцы. – Ты за это ей заплатила? Ведьмовское племя, всегда найдут общий язык!

– Кто вы? – спрашивает Тэсса, вытирая тыльной стороной ладони кровь с губы.

– Не будем отвлекаться. Да. Это пуговица с форменной одежды охранника. На ней три буквы и слово «охрана». Буквы – аббревиатура учреждения, в котором работал твой муж. Ну и что? Напряги свои куриные мозги и попробуй объяснить, как он мог оказаться с охраняемым объектом в шестьдесят четвертом году? Не можешь?

– Кто вы? – Тесса отодвигается и запахивает платье, закрывая коленки.

– Не можешь. Тогда заводи мотор и двигайся! Пока твой Брыля не дополз до двери архива и не стал долбить в нее ногами! Тебе ведь не нужно говорить, куда ехать, да? К абрикосе, на станцию! Ты верно думаешь, что есть некая уравнивающая сила, справедливость, смысл, да? Наивно и глупо. Все равно, что искать смысл и логику в поведении ребенка. Да-да! Наивно и смешно. Смысла нет. Только интуиция. Если бы люди знали, что Бог – это ребенок, как бы они к нему обращались?

Инспектор говорил и говорил, то повышая голос, то переходя на шепот. Тэссе уже чудилась упорядоченность в звучании гласных, их монотонная размеренная повторяемость, как в знакомой музыке. Когда они остановились у станции, инспектор в своих объяснениях дошел до главного: он объяснял, что путешествия во времени невозможны:

– Есть только варианты расслоений, понимаешь?! Время и пространство расслаиваются, ты живешь сразу в нескольких, иногда тебе кажется, что это уже было, ты это уже делала, видела, встречала! – инспектор вышел из машины первым, обвел рукой пространство перед собой, и назидательно произнес: – Только он может шарить по времени, как ему захочется, если ты вообще понимаешь, что такое время! Если вагон попал в шестьдесят четвертый год, то по твоей убогой логике охранники помолодели на сорок лет, а мальчик?! Что молчишь? Почему этот подросток, этот «охраняемый объект» остался прежним?! – в уголках рта инспектора выступила пена, он прошелся туда-сюда по платформе и замер у сухой абрикосы.

Тэсса дрожащей рукой засовывала пистолет в резинку на чулке. Она вздрогнула и закричала, когда увидела перед собой за стеклом красное лицо инспектора в капельках пота.

– Извини, – сказал он, – разболтался я, на меня иногда находит. Я все время тебя хочу. Ты будешь плакать? Нет? Жаль. А я так старался обидеть. Идем, – дверца открыта, женщине предлагается ухоженная рука с большим заточенным ногтем на мизинце.

Они идут по рельсам, перешагивая через светящиеся металлические удлинения пространства. В дрожащем мареве садится за деревья красное солнце. Инспектор галантно предлагает женщине руку каждый раз, когда между шпалами попадаются слишком крупные камни, либо у стыков рельсов. Дойдя до посадки, они останавливаются и смотрят назад, чтобы быть как раз напротив сухой абрикосы. Среди деревьев сумрачно и тихо.

– Это нереально, ты прав, – говорит женщина через десять минут. – Это место нельзя найти.

– А что ты хочешь найти?

– Место, где нашли мальчика, этого, как его… конвоируемого.

– И что там?

– Не знаю, – Тэсса пожимает плечами, шаря глазами по земле, как увлеченный грибник, – какие-нибудь следы… Может быть, он что-то запрятал, вещь, принадлежавшую не ему. Жена обходчика говорила про детей с оружием. Что-нибудь, что может подтвердить…

Она замолкает, и инспектор почти натыкается на женщину, высматривающую что-то под высоким деревом.

– Ну надо же, нашла! – инспектор сплевывает, вертит головой и ухмыляется, как проигравший в споре. – Или это муравейник?

Женщина приседает и сначала неуверенно убирает сухие ветки. Ощупав твердую полусферу, она начинает отгребать землю растопыренными пальцами. Инспектор стоит рядом, прислонившись спиной к дереву.

– Еще можно просто повернуться и уйти, – говорит он, когда женщина оглядывается, на мгновение осветив легкий сумрак безумным бледным лицом с остановившимися глазами. – Еще можно остаться вдовой. Воспитывать детей, сажать огород, просто жить, как все! Это я настоял, чтобы человек никогда не угадал мгновение перемен. Чтобы он делал свой выбор наугад. А тебе говорю. Твое мгновение сейчас. Еще можно уйти.

Женщина не реагирует, тогда инспектор трясет ее сзади за плечи, разворачивает к себе и шепчет в близкое лицо, ловя ее зрачки своими:

– Человеки по прихоти моей думают, что жизнь ограничена рождением и смертью. На самом деле после смерти ничего не меняется, все продолжается, ты живешь рядом с оплакавшими тебя. Ты живешь куклой, животным или растением, и ад состоит только в том, что ты некоторое время все помнишь. Ад или рай для человеков различаются только наличием или отсутствием памяти. Счастлив беспамятный! Главная же перемена заложена в другом, и этот момент неизвестен и не угадываем! Вот она, секунда, когда ты выбираешь направление и плоскость!

Тэсса, очнувшись, вглядывается в полушария глаз с длинным вертикальным зрачком и шепчет, брызгая слюной:

– Пошел вон, чокнутый!

– Я могу просто свернуть твою нежную шею, но количество женщин и мужчин ограничено, вот в чем проблема. Вы между собой имеете право убивать бессмысленно и безвременно, а я не имею. А самое главное, знаешь что? Я не имею права похоронить человека. Брось рыть ногтями засохший навоз и вслушайся в то, что я говорю, потому что я предлагаю тебе весь мир! Я расскажу тебе, как угадывать момент перемен, и ты всегда сможешь жить столько, сколько захочешь, и с теми, кого сама выберешь. Потому что ты – это все женщины, а все женщины мира – это ты! Только скажи – «да»!

Чтобы прекратить весь этот бред и от сильного вдруг накатившего страха, Тэсса крепко зажмуривается, нашаривает под платьем пистолет и стреляет. Тяжелая крепкая рука отпускает ее шею.

– Ну и дура, – устало говорит инспектор. Подтянув к животу ноги, он укладывается и прижимается к земле щекой. – Ты не сможешь ни унести это, ни продать!

Трясущимися руками с помощью небольшой палки женщина выковыривает первый продолговатый кирпич. Для засохшего навоза он слишком тяжел. Тэсса встает, пошатываясь, двумя руками бьет «кирпич» о ствол дерева, ссохшийся навоз отваливается, и ей под ноги падает, светясь золотым тельцем, слиток. Она вскрикивает, выковыривает следующий, потом еще…

– Хорошая девочка, – говорит Брыля, выходя из-за деревьев. – Что я в тебе, Таисия, ценю, так это интуицию. Но инспектор прав. Тебе одной это не унести, – Брыля бросает на землю возле женщины рюкзак. – Складай сюда, – он смотрит насмешливо, – за две ходки я перенесу все в машину. Шевелись, пока я не передумал брать тебя с собой. Я люблю послушных девочек.

– Не слушай его! – приподнимает голову инспектор. – Ему жить осталось три минуты.

Брыля достает из кобуры пистолет и оглядывается. Тэсса бросает в раскрытый рюкзак первый слиток золота.

– Сто шестьдесят три секунды, – сообщает инспектор, обхватив колени руками. – Не спеши, Тэсса. Все равно он пристрелил бы тебя, как только вернулся от машины второй раз. Сто тридцать секунд…

– Заткнись! – кричит побледневший Брыля, прислоняется спиной к дереву и вглядывается в подкрадывающиеся сумерки, тыча пистолетом наугад.

– Пристрелил бы, я точно знаю, кому это знать, как не мне… И летающая девочка вырастила бы твоих детей, Тэсса. Я вижу все отчетливо, как ты тогда из окна поезда в оргазме: старая дева, провожающая мальчика в военное училище и выдающая девочек замуж. О-о-о! Эти девы, они опасны! Восемьдесят три секунды. Но меня опять лишают уверенности. Беги, Брыля, хоть ты будь благоразумен!

– Еще одно слово, и я тебя пристрелю! – кричит Брыля.

– Сорок восемь секунд, – спокойно замечает инспектор, отнимает от живота руку и рассматривает кровь на ней. – В живот попала. Должно быть больно. А хотите я вам скажу разницу между богом и мною? Он захотел все испробовать, как человек, и стал человеком на время. Я же все узнаю через подставных лиц. Перед вами корчится в агонии подставное лицо. Двадцать одна секунда, а это, должно быть, кишки? – другая рука инспектора медленно вытаскивает из раны в животе что-то тянущееся, в скользкой сукровице. Брыля сглатывает и направляет пистолет на лежащего. Инспектор кривит в улыбке рот: – Пятнадцать. Четырнадцать.

Тэсса мычит, зажав рот ладонью.

– Беда с людьми, честное слово. Куклы послушны и примерны, а человеки глупы и упрямы. Одиннадцать. Десять. Вроде я все сделал правильно. Я ее угадал. А он не захотел. Поигрался в идиота и пропал. Четыре. Прощай, летающая девочка, я нашел тебя первым ты обречена быть приживалкой при чужих детях, ты никого никогда не родишь. Две. Одна. Все.

Из вечернего сумрака выстрелили, и голова Брыли взорвалась. Инспектор затих, выпустив с последним словом все дыхание. Тэсса, упавшая в момент выстрела на землю, подвывая, смотрит, как из-за деревьев выходит высокий немного сутулый человек и идет не спеша, опустив короткоствольный автомат дулом вниз. Он подходит сначала к Брыле, осматривает выпачканное дерево, и то, что лежит на земле. Кивает. Потом осматривает тело инспектора. Опять кивает. Поворачивается к Тэссе.

– Здесь двух брусков не хватает, – кивком головы человек показывает на холм. – Я взял матери на похороны и подправить дом. Давно, – уточняет он. – Вы ведь Таисия Рашидовна?

Тэсса, кивая, мелко трясет головой.

– А дети с кем?

– Де-де-дети? Они с ней, они с Полиной. Полина – моя…

– Да. Знаю, – мужчина вытирает приклад автомата и прикладывает к нему выпачканную кровью ладонь Брыли. Потом подходит к Тэссе вплотную, присаживается рядом и ласково просит: – Дайте мне его.

– А-а-а?

– Дайте мне оружие, которым вы стреляли в полицейского.

Не отводя глаз от лица мужчины, Тэсса нашаривает под юбкой рукоятку пистолета.

– Кто?.. кто вы? – шепчет она, холодея внутренностями от близких его зрачков.

– Мы живем на соседних улицах. Я шофер. С автобазы. Помните меня? Вы как-то возили моего начальника, и мы вместе затаскивали его пьяного домой.

– Не… нет.

– Не важно. Это все не важно. Подняться можете?

Тэсса смотрит, как мужчина укладывает пистолет в окровавленную руку инспектора.

– А-а-а-э-э, – она становится на четвереньки и уговаривает ноги не трястись. – А это мое оружие. Зарегистрировано. У меня на него разрешение.

Ноги держат.

– Ничего страшного, – спокойным голосом с интонациями усталого доктора сообщает мужчина. – Напишите заявление, что пистолет пропал после того, как вы возили полицейского из Москвы. Вы меня понимаете? – Тэсса опять мелко трясет головой. – Отлично. Мы унесем половину. Тридцать восемь брусков. Нет, рюкзак Брыли пусть останется здесь. – Мужчина снимает с плеча лямку своего рюкзака. Хотите что-нибудь спросить, спрашивайте.

– Почему тридцать восемь?

– Чтобы остался ровно один ящик. Сорок брусков. Два я забирал, я вам уже говорил. Это будет нормально, когда найдут ровно половину. Они решат, что полицейский второй ящик запрятал в другом месте. Сын выздоровел?

– Сын? – деревья перед глазами Тэссы двигаются с места и начинают плавно кружиться. – Что?

– Мой… Ваш сын болел. Кашлял. Я слышал вчера. Он выздоровел?

– А!.. Сын.. Не знаю. Кажется, выздоровел.

– Идти можете?

– Могу. А куда мы это понесем?

– К вам домой. Мне ничего не надо, а у вас дети. Сбывать лучше в Москве, там связи по золоту хорошо налажены, но можно и здесь, только вам опасно.

– Мне? – Тэсса чувствует себя полной идиоткой.

– Вы должны заниматься детьми. Это главное. Ничего не бойтесь. Я рядом.

Резким ударом ноги мужчина рушит надстройку над норой. Разбрасывает бруски в засохшем навозе. Очищенные складывает в рюкзак, шевеля губами, когда считает. Образовавшуюся навозную оболочку аккуратно сгребает в большой полиэтиленовый мешок. Оглядывая напоследок место, он что-то замечает в норе. Осторожно, палкой, вытаскивает наружу и, склонившись, рассматривает странный предмет.

– Хотите? – спрашивает он, выпрямившись.

– Что это?

– Панцирь черепахи. Красивый.


У машины Тэссы, он придерживает ее за руку и берет с сиденья водителя металлическую пуговицу. Внимательно рассматривает, поднеся на ладони к лицу, удивленно качает головой: – Надо же, моя! – хмыкает и опускает в нагрудный карман рубашки.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации