Текст книги "Путник. История странствий воина"

Глава 2. Лелея слабую надежду на новые встречи

Весна на севере княжества Минестрал в нынешнем году выдалась поздней. Дремучий лес не спешил просыпаться после долгой зимней спячки. Тяжелые шапки снега гордо покоились на разлапистых ветвях елей и сосен. Огромные, покрытые тонкой ледяной коркой сугробы под деревьями упорно не хотели таять. Лишь на пустошах и открытых полянах снежный покров начинал понемногу уменьшаться под лучами слабого весеннего солнышка. И кое-где небольшими проплешинами из-под снега выступали островки черной земли.

Глубоко в лесной чаще вдали от людского жилья прятался монашеский скит. Более двух сотен лет служил он местом духовных подвигов братьев-монахов. В исторических летописях Единой Церкви записано, что именно в оных стенах стремились к духовному совершенству подвижники Януарий и Патрик. Воспылав пламенем истинной веры, будущие святые распространили ее огонь далеко на юг в Междуречье и донесли до Странного леса на востоке. Среди монашеской братии ходили упорные слухи, что еще в стародавние времена адепты древних, ныне забытых религий проводили здесь свои еретические обряды.

Уже более полугода в этом уединенном месте отбывали ссылку братья Иоганнес и Амвросий. За грехи гордыни и зависти епископ Иоганнес был лишен епархии в Междуречье и извергнут из сана епископа в монахи. Амвросий за грех недоносительства из иеромонахов был также понижен в монашеский чин. Помимо этого на бывшего секретаря епископа наложили обет безмолвия на все время их двухлетней ссылки. Во избежание нарушения данной клятвы уста Амвросия замкнули наложением священной церковной печати на обе его отвислые щеки. После проведенного по строгим правилам тайного ритуала молчальник даже при большом желании отныне не мог произнести ни слова. Иоганнесу теперь приходилось дни напролет говорить за двоих, не дожидаясь ответа собрата по вере. Опальных монахов обязали денно и нощно проводить время в молитвах о ниспослании прощения за совершенные прегрешения. В далекой лесной глуши ничто не должно было отвлекать согрешивших братьев от духовного очищения и покаяния во славу Единой Церкви.

Ближайший монастырь, названый в честь одного из отцов основателей Единой Церкви святого Аполлинария, находился от скита в пятнадцати слошах к западу. Раз в месяц из него присылали подводу, груженную скудными припасами для поддержания жизни молельщиков.

Одинокое обиталище братьев-монахов с севера от холодных ветров защищал высокий холм, поросший стройными соснами. С западной стороны в двух десятках шагов от жилья протекал незамерзающий ручей. С востока и юга к скромному размерами двору поселения почти вплотную подступали вековые деревья-великаны. Участок земли, на котором располагался монашеский скит, от зверья и лихого люда ограждала невысокая изгородь из жердей. В центре маленького подворья высился потемневший от времени жилой сруб, сложенный из массивных бревен. Сбоку к нему прижимался деревянный сарайчик для хранения различных инструментов. С другой стороны сруба ютилась крохотная часовенка, возведенная во славу святого Аполлинария. На заднем дворе скитники разбили небольшой огород на три десятка грядок. Поодаль от дома, в углу двора, скрывалась от посторонних глаз старая кузница. Ветхое строение сильно покосилось набок и вросло в землю почти по самые окна.

Стояла глубокая ночь. Черное небо усеивали бесчисленные яркие звезды. Одна из них, не удержавшись, скатилась вниз, прочертив тонкую сияющую линию. Ночная тьма уже готовилась отступить перед зарождающимся утром. Лужи во дворе монашеского скита сковал легкий предутренний морозец. Все вокруг окутывала белая туманная дымка. Лишь изредка безмолвную тишину нарушал доносившийся из леса тяжелый скрип засохшего дерева. На двускатной крыше сруба у теплой печной трубы, нахохлившись, сидел чернокрылый ворон. Внимание озябшей птицы было обращено вглубь двора. Там за покрытыми морозным инеем окнами кузницы сверкали багровые вспышки огня. А над обветшалой крышей строения поднимались в небо плотные клубы серого дыма. Чем же заняты братья-монахи в час, когда вся природа еще нежится в сладкой дреме?

Пламя в горне ярко вспыхнуло, осветив внутренность кузни. Над кузнечной печью в центре помещения низко склонился брат Иоганнес. Он с любопытством наблюдал, как в древесном угле медленно расплавляются комочки железной руды, найденной недавно на болоте. Оставшуюся часть плотных комьев красно-рыжего болотного железняка монахи свалили кучей в дальнем углу кузницы.

Брат Амвросий усиленно качал ручку воздуходувных мехов, поддерживая жар огня в горне. Постепенно под почерневшей коркой угля руда достигла нужной температуры и стала плавиться. Длинной железной спицей Иоганнес пробил твердую угольную корку. Расплавленный металл красно-белым ручейком резво потек по желобу в отверстие сливного камня. Бывший епископ отошел к стоявшему рядом с горном шаткому столу и открыл толстый фолиант. Найдя нужную страницу, Иоганнес принялся читать громким голосом магические заклинания. Дождавшись, когда металл стечет, чтец сделал знак своему помощнику. Амвросий, обреченно вздохнув, натянул толстые перчатки и взял со стойки с инструментами большие железные щипцы. Плотно обхватив ими сливной камень, он, осторожно ступая, перенес каменную емкость к металлическому столику. В его покрытой изящными узорами столешнице были вырезаны пять глубоких формочек, изображавших диковинных птиц и зверей. Ранее магический предмет принадлежал ведунье с болот Травяных Заводей. Братья-монахи тайно вывезли в далекую ссылку сие колдовское изделие вместе с древней книгой заклинаний. Амвросий бережно наклонил камень над формочкой собаки. Раскаленный металл, ослепительно сияя, устремился вниз. Шипя и пузырясь, он заполнил собой углубление. Брат Амвросий, не замечая крупных капель пота выступивших на лбу, аккуратно отвел в сторону опустошенный каменный сосуд. А затем отнес его на прежнее место под горн. Вытерев огромным платком пот с лица, подмастерье бывшего епископа устало облокотился о рукоятку воздуходувных мехов. Отдыхая, он без видимого интереса наблюдал за действиями своего товарища.

– Вот и ладненько, бессловесный брат мой! – похвалил своего помощника Иоганнес.

Он взял в руки ветхий фолиант и продолжил читать вслух заклинания. Не прекращая громкого чтения, опальный священник снял с пояса флягу и подошел к металлическому столику. Выкрикивая режущие слух фразы заклятия, он полил формочку собаки красной жидкостью из баклажки. Это была кровь зайца, попавшегося вчера в охотничьи силки. От столика повалил едкий дым, послышалось громкое шипение. Амвросию сильно сдавило живот. Он бросился к дверям кузни и выскочил на свежий воздух. Вслед за ним во двор торопливо вышел Иоганнес.

– Надеюсь, сегодня у нас получится достойный образец, – с надеждой в голосе произнес бывший епископ. – Эта болотная руда по цвету и составу весьма похожа на железняк из Травяных Заводей.

Амвросий неуверенно пожал плечами и посмотрел вверх на быстро светлеющее небо. Немного постояв во дворе, братья-монахи вернулись в проветренную кузню. Войдя внутрь, они сразу направились к металлическому столику. Формочка собаки оказалась полностью погребена под красным порошком. Иоганнес длинным прутиком смел верхний слой порошка, а затем ловко подхватил обрывком ткани выплавленную фигурку пса. Она получилась черного цвета с редкими рыжими вкраплениями. Бывший епископ покрутил свое творение в руках, придирчиво его рассматривая.

– Так-так! – нарочито бодрым тоном пробормотал он. – Взгляни, тишайший брат Амвросий, на сию чудесную вещицу. Скоро, очень скоро мы с тобой вернемся из ссылки. И вернемся победителями! Почести и высокие награды уже ждут нас!

Иоганнес положил статуэтку в холщовый мешочек. Туда же он бережно пересыпал красный порошок. Амвросий недоверчиво хмыкнул и, обреченно махнув рукой, вышел за дверь. Покинув кузню, бывший иеромонах широко зашагал по протоптанной в снегу дорожке в сторону дома. Иоганнес, мелко семеня, устремился за ним.

– Нет, ты погоди, недоверчивое чадо мое! – спеша вслед за братом-монахом, тараторил на ходу бывший епископ.

Амвросий обернулся на ходу и сурово нахмурил брови. Ниспровержение в монашеский чин уравняло обоих ссыльных монахов в церковном звании. И теперь бывший секретарь епископа строго пресекал попытки прежнего фамильярного к нему обращения. Увидев помрачневшее лицо товарища по ссылке, Иоганнес тут же поправился:

– Ну, да-да, брат мой по вере Амвросий! Но ты только посмотри!

Обогнав брата-монаха, он первый вбежал в их убогое жилище.

Домашняя обстановка попавших в опалу иноков была небогатой и состояла из грубо сколоченного деревянного стола, этажерки, двух скамеек вдоль стен и сундука для хранения одежды. Спали скитники на двух узких кроватях. Вместо мягких перин на деревянных ложах лежали тюфяки, набитые прошлогодним сеном. В углу жилища располагалась печь с дымоходом. Над очагом на железном треножнике висел почерневший от сажи чугунный котелок, в котором монахи готовили еду. Свет в холодную келью с трудом пробивался сквозь три слюдяных окошка.

Брат Иоганнес, переступив порог комнаты, сразу же устремился к стоявшей возле бревенчатой стены высокой этажерке. Ее полки были плотно заставлены разноцветными фигурками птиц и зверей. Между ними лежали чем-то набитые маленькие мешочки. Амвросий вошел вслед за возбужденным товарищем и встал у окна, подперев спиной стену.

– Видишь, какие у нас потрясающие успехи! – гордо воскликнул бывший епископ, указывая на переполненные полки. – Столь много фигурок и большинство из них ожили!

Амвросий приподнял вверх левую бровь и скрестил руки на груди.

– Ну, хорошо, честнейший брат мой по вере, – уныло поправился неудачливый творец магических статуэток. – Признаю, лишь некоторые из них слегка пошевелились. И то, это увидел только я, когда смотрел на них долгое время.

Иоганнес устало опустился на шаткий табурет возле этажерки и обессилено уронил руки вниз. Холщовый мешочек с фигуркой собаки выскользнул из ослабевших пальцев монаха и с глухим стуком упал на пол. Его горловина раскрылась, и доски пола обильно усыпала красная пыль. Иоганнес понуро повесил голову. Волна печали внезапно накатила на обычно жизнелюбивого инока. Непрошеные слезинки побежали по его щекам, и он крепко зажмурил глаза. Дело, которому ссыльные братья-монахи отдали столько сил и времени, по-прежнему было далеко от завершения. Внезапно чье-то громкое нечленораздельное мычание нарушило тишину. Раздался звук падения очень тяжелого предмета.

Бывший епископ удивленно раскрыл глаза. Брат Амвросий сидел перед ним на полу, изо всех сил вжимаясь в бревна стены. Открыв рот и пытаясь закричать, он только мычал и тыкал указательным пальцем куда-то под ноги брату по вере. Опустив взгляд, Иоганнес потрясенно взвизгнул и свалился с табурета.

На полу, там, где только что были его ноги, ярко-красным огнем горели контуры крышки потайного люка. Благодаря рассыпанному магическому порошку, под срубом обнаружилось скрытое помещение. Не сводя глаз со светящихся алых линий, Иоганнес отполз на четвереньках в сторону.

– Давай успокоимся, брат мой Амвросий, – дрожащим голосом произнес он. – А ведь эта находка может стать нашей удачей!

Иоганнес вскочил на ноги и подбежал к этажерке. Порывшись на полках, он торжествующе поднял вверх фигурку красной собаки, ранее принадлежавшую ведунье с Травяных Заводей. С воодушевлением начинающий маг обратился к товарищу по ссылке.

– Амвросий, брат мой терпеливый! – просительно произнес он. – Дай толику своей кровяной жидкости для благого дела.

Амвросий усиленно замотал головой из стороны в сторону и спрятал толстые руки за спину.

– Эх, жаль, да некогда уговаривать! – посетовал Иоганнес и взял с полки этажерки толстую иглу. – Брат Амвросий, пока я готовлюсь, будь добр, принеси из сарая топор и ломик.

Подойдя к светлеющему окошку, Иоганнес решительно закатал рукав рясы. Сильно сжав иглу, он глубоко проткнул ее острием кожу на указательном пальце. На всех пальцах обеих рук усердного исследователя виднелись точки от прошлых уколов. Выступившую из пальца капельку крови монах прижал к фигурке красной собаки. Засветившись изнутри, маленькая статуэтка стала быстро увеличиваться в размерах. Опустив вещицу на пол, Иоганнес высыпал из мешочка на ладонь щепотку красного порошка. Наклонившись, бывший епископ принялся усиленно втирать его в пасть волшебного зверя. Фигурка из металла тут же ожила и превратилась в рыжую собаку. Громко и радостно тявкнув, пес принялся лизать руку своего хозяина. Прямо на глазах магическое создание выросло до румпа в высоту. Удовлетворенно гладя пса по голове, бывший епископ посмотрел на входившего в дверь Амвросия. Брат-монах принес нужные инструменты.

Контуры крышки люка по-прежнему светились на полу, но уже не так ярко. По знаку Иоганнеса его тучный помощник, громко пыхтя, стал ломиком отдирать половые доски. Вскоре взорам братьев-монахов открылась обитая железом крышка, закрывавшая вход в подпол. Разметя в стороны щепы и землю, иноки освободили люк от мусора и стали его внимательно рассматривать. Поверхность крышки подпола сильно потемнела от времени. На ней староцерковной вязью была сделана какая-то надпись, а посередине люка виднелся оттиск священной церковной печати.

– Да покоится здесь в мире брат Эмеральд, поддавшийся на происки темных сил, – став на колени, по слогам прочитал брат Иоганнес. – Амен! Год рождения – девятьсот пятьдесят пятый, а год смерти почему-то не указан. Наверное, братья забыли в спешке. Смотри, Амвросий, они зачем-то на крышку священную церковную печать наложили! Судя по всему, это от соприкосновения с ней наш магический порошок засветился.

Брат Иоганнес левой рукой ласково погладил по голове рыжего пса, лежавшего у его ног. Собака в ответ благодарно лизнула пальцы хозяина. Бывший иеромонах обеспокоенно замотал головой и попытался знаками что-то объяснить своему старшему товарищу.

– Никогда не слышал о брате Эмеральде, – задумчиво протянул Иоганнес. – Интересно, почему нашего брата-монаха не похоронили на общем кладбище или хотя бы во дворе скита? Да не бойся ты так, брат мой осторожный Амвросий! Этому покойнику уже без малого две сотни лет. Давай-ка лучше поскорее открывать люк!

Подсунув в щели с одной стороны топор, а с другой ломик, монахи, поднатужились и слегка приподняли крышку люка. Раздался негромкий хлопок, и воздух со свистом устремился в подпол. Дружным рывком братья-монахи отбросили в сторону увесистую металлическую крышку. Под ней открылось темное отверстие подвала. Над полом жилища взметнулись тучи пыли. Снизу пахнуло затхлым, застоявшимся духом. У обоих иноков сильно защекотало в носу и запершило в горле. Брат Иоганнес, не выдержав, громко чихнул. Лежавший до этого спокойно, пес негромко угрожающе зарычал и поднялся на ноги. Собака не сводила глаз с открытого подпола. Шерсть на ее загривке встала дыбом.

– Нужен свет! – громко воскликнул Иоганнес. – Брат Амвросий, пожалуйста, принеси факел!

Полнотелый монах, переваливаясь на ходу, поспешил к выходу из жилища. Он схватил стоявшую у двери палку, обмотанную паклей. Подойдя к печи, инок сунул самодельный факел в тлеющий очаг. Промасленные волокна пакли тут же вспыхнули и загорелись ровным пламенем. Вернувшись к люку, Амвросий неуверенно протянул товарищу пылающий светильник. Взяв факел из дрожащей руки брата-монаха, Иоганнес решительно подошел к краю подпола и заглянул вниз. В неверном свете из темноты проступили выложенные камнем стены подвала. Затем иноки увидели ступени трухлявой деревянной лестницы, уходящей вниз. Неожиданно во тьме под лестницей раздался тихий шорох. Снизу на скитников уставились два пылающих желтым огнем глаза.

– Аааа! – в один голос закричали испуганные братья-монахи.

Они в ужасе отшатнулись от проема в полу. Рыжий пес склонился над открытым люком и принялся лаять в темноту. Снизу подпола донесся сухой скрежет. Ступени лестницы жалобно заскрипели под чьим-то весом. Что-то страшное поднималось из глубины подвала наверх. У Амвросия подкосились ноги, и он грузно осел вниз. Сидя на пыльном полу, монах начал громко икать. Иоганнес не растерялся. Недолго думая, он кинул факел в ведро с водой и подбежал к крышке люка. Поднатужившись, маленький монах попытался ее поднять. Нужно было как можно скорее закрыть выход из подпола. Но массивная крышка лишь едва-едва приподнялась над полом.

– Амвросий! – с натугой позвал Иоганнес брата-монаха. – Помоги!

Но его брат по вере не двигался с места, совершенно потеряв разум от страха. Амвросий только икал и не сводил округлившихся глаз с темного отверстия подвала. Скрип ступеней приблизился. Из подпола показался потрескавшийся от времени череп. В его глазницах ярко полыхал желтый огонь. Шаг за шагом на свет вышел человеческий скелет в истлевших лохмотьях. Судя по красному цвету, рваные лоскуты когда-то были монашеской рясой. Между ребер скелета застряли несколько полуистлевших арбалетных болтов. В руках мертвый монах крепко сжимал кинжал в золотых ножнах. Хрустнув костями, скелет ступил из подвала на пол кельи. Рыжий пес храбро бросился вперед и вцепился в ногу нежити. Рыча, он попытался перекусить кости голени мертвеца. Оживший брат Эмеральд выхватил кинжал из ножен и резко ударил собаку клинком по голове. Магическое животное, жалобно взвизгнув, рассыпалось по доскам пола кусочками красного металла. Мертвый монах стал медленно поворачивать лысый череп, осматриваясь по сторонам. Взгляд его желтых глаз остановился на священной монастырской печати, украшавшей щеки сидевшего на полу Амвросия.

Иоганнес, не мешкая, подскочил к этажерке. Отвлекая внимание от брата-монаха, он принялся бросать в нежить металлические фигурки. Легкие статуэтки бились о скелет и отскакивали, не причиняя особого вреда ожившему брату Эмеральду. Недовольно защелкав челюстью, мертвый монах пошел на Иоганнеса. Бывший епископ, прижимаясь к стене, проскользнул мимо нежити и выскочил во двор. Пробежав несколько шагов, он на мгновенье замер в нерешительности. Затем, проваливаясь в снег, длинными прыжками устремился за угол дома. Обежав край постройки, монах ввалился в маленькую часовенку и спрятался у алтаря. Затаив дыхание и боясь пошевелиться, беглец стал прислушиваться к звукам снаружи. Во дворе пару раз хрустнул снег под тяжестью мертвеца, а потом наступила зловещая тишина. Иоганнес, едва дыша, обвел затравленным взглядом молельню. Рядом с ним на высоком постаменте стоял гранитный бюст святого Аполлинария. Бывшему епископу показалось, что подвижник укоризненно косится на него, порицая за редкие молитвенные мессы.

– Святой Аполлинарий! – еле слышно прошептал Иоганнес. – Защити от темных сил! Амен!

Внезапно дверь скрипнула, и в часовню с кинжалом в руке ворвался мертвый монах. Споткнувшись о высокий порог, скелет, загремев костями, рухнул на колени. Золотой кинжал выпал у него из руки и покатился, глухо звеня, по деревянному полу. Не мешкая, Иоганнес схватил бюст святого подвижника и с силой опустил его на голову мертвеца. Череп скелета треснул и рассыпался на мелкие осколки. Теперь уже окончательно мертвый монах Эмеральд грудой костей рухнул на пол молельни. Сверху на скелет упала гранитная скульптура. Каменный бюст оказался слишком тяжелым для маленького монаха, и тот не смог удержать его после удара.

– Вера в святых творит порой настоящие чудеса! – переводя дыхание, пробормотал Иоганнес.

С трудом инок поднял с земляного пола гранитный бюст, спасший ему жизнь, и водрузил его на прежнее место.

– Славься святой Аполлинарий! – благодарно поклонившись, произнес Иоганнес. – Амен!

Неожиданно за правым ухом скульптуры святого бывший епископ увидел изображение трилистника. Этот символ языческой религии был строжайше запрещен Единой Церковью. Рядом с открывшимся символом остались следы гипса. Видимо, его слой ранее скрывал еретический знак. Как трилистник оказался на бюсте? Проделки скульптора-еретика? Или правдивы слухи, что Единая Церковь использует предметы древней религии, выдавая их за собственные артефакты? Кто же тогда увековечен в скульптуре?

Наклонившись, Иоганнес поднял с пола золотой кинжал. Древнее оружие внезапно засияло желтым светом. Монах почувствовал в ладони легкое покалывание и тепло, быстро распространившееся по всему телу. Кто-то как будто шепнул на ухо бывшему епископу, что теперь он в безопасности под надежной защитой. «Неужели, я стал владельцем магического амулета?» – озадаченно подумал Иоганнес. Найдя среди останков нежити ножны, монах вложил в них кинжал и бережно спрятал ценный трофей за пазуху. Вернувшись в дом, он обнаружил брата Амвросия, забившимся под стол с железной кочергой в руке.

Придя в себя и успокоившись, скитники приступили к наведению порядка в доме. Они плотно закрыли крышку люка подпола и для надежности поставили на нее сверху громоздкий сундук с одеждой. Иоганнес бережно собрал все осколки разбитой фигурки собаки в маленький мешочек. Куски половых досок и прочий мусор братья-монахи сгребли на кусок старой ткани и вынесли во двор. В заключение, они тщательно подмели, а затем, засучив рукава, старательно вымыли пол, вернув своему жилищу почти первоначальный вид.

Управившись с уборкой, Иоганнес присел отдохнуть на лавку у стены. Повозившись за пазухой, он вытащил золотой кинжал из ножен и направил его на противоположную стену хижины. На мгновенье бывший епископ представил, что разрезает пополам коварно предавшую его новициатку Розу. И слегка повел в сторону острием клинка. Раздался легкий скрежет. На бревнах стены напротив владельца кинжала появилась глубокая борозда. Набиравший черпаком воду из ведра, Амвросий испуганно разжал пальцы. Деревянный ковшик загремел по полу, расплескивая живительную влагу во все стороны.