Текст книги "2012. Танго для Кали"

Глава 7

Люминос стоял посреди горной долины. Со всех сторон уходили к далёким голубым небесам остроконечные пики, блистали снегом, хмурились повисшими то здесь, то там серыми облаками. Внизу было зелено и тепло, ветер не проникал на дно глубокой чаши, в середине которой смотрело в небеса бездонное синее озеро. Он полюбовался красотой пейзажа и двинулся к подножию ближайшей скалы. Как ни странно, хотя гора показалась ему далёкой, он достиг её чуть ли не за десяток шагов. Скальная стена уходила отвесно вверх, прямо перед ним разверзся зев глубокой пещеры, оттуда тянуло холодом. Леонид нерешительно застыл, пытаясь разглядеть что-нибудь в его глубине. Темнота была непроницаема, как чёрный бархат, казалось, она имеет плотность и вес. Вдруг земля под ногами слегка дрогнула. Дрожь усилилась, Люминос огляделся. Горы вокруг него пришли в движение, они кружились, как в хороводе, и подступали ближе и ближе, пока не сомкнулись тяжёлыми каменными плечами. Выход исчез. Люминос внимательно осмотрел долину. Теперь она была совсем маленькой и круглой, стены, сплошные и отвесные, поднимались почти сразу за берегом озерка. Оставался единственный путь, Леонид глубоко вдохнул и шагнул в пещеру.

Через несколько шагов земля ушла из-под ног, Люминос полетел в бездонную черноту. Он не знал, сколько времени продолжалось падение, закружилась голова, и он потерял ощущение верха, низа и любых других направлений. Он пришёл в себя в тёмном тоннеле, прорезающем скалу. Или не скалу? Стены тоннеля ничем не напоминали камень, скорее, они были сами сотканы из бархатной тьмы. Как ни странно, он мог видеть, он видел уходящий в обоих направлениях коридор. К тому же он мог и слышать или воспринимать нечто, что отдалённо походило на звук – бесконечный то ли вой, то ли стон, вызывающий ужас и омерзение. Им было заполнено всё пространство, он шёл отовсюду. Леонид двинулся по коридору, подгоняемый страхом. Потом побежал. Иногда коридор разветвлялся, иногда в него вливались точно такие же коридоры. Он даже не пытался выбирать путь, просто бежал изо всех сил, помня одно – нужно пройти лабиринт до конца, нельзя остановиться.

Постепенно к вою добавился шипящий звук, какие-то свисты. Люминос бежал и бежал, надеясь лишь на большой запас личной энергии, который позволит ему продержаться в сновидении до тех пор, пока он не найдёт выход. Проснуться сейчас означало не спасение, а очень большие проблемы в реальной жизни. Он оказался бы пойманным в лабиринте, и ему всё равно пришлось бы возвращаться и искать дорогу. Вдоль стен начали вспыхивать чёрные огоньки. «Не бывает», – пришла мысль, и тут же он отправил её подальше – она могла только ослабить его. В шипении и свисте появилось что-то знакомое, узнаваемое, он начал опознавать звуки, которые складывались в слова. «Пришшёл, ты пришшёл, нашш, нашш, мы жждали». Вот теперь ему стало по-настоящему страшно, он узнал места своих детских кошмаров – когда он был маленьким, ему не раз снился чёрный лабиринт, тогда он даже знал, кто или что в нём обитает. Сейчас это знание не пришло, только само место. Он снова почти потерял осознание, сохраняя лишь неотвратимость движения: вперёд и вперёд. Наконец впереди открылось широкое отверстие, за которым было чуть светлее, совсем чуть-чуть. Леонид рванулся к нему и вывалился через дыру в потолке громадной пещеры. Ему удалось затормозить падение, уйти на взлёт и аккуратно приземлиться.

Каменный свод отсюда был почти не виден, под ногами был чёрный галечный пляж, протянувшийся вдоль берега или моря, или очень большого озера. Второго берега он не чувствовал. Вода, конечно, была чёрной и неподвижной, пространство же наполнял слабый рассеянный сероватый свет. Наверно, здесь светился сам воздух. Ему показалось, что отсюда уже можно проснуться, он уже выполнил квест, но силы ещё оставались, и Леонид отправился исследовать новые территории. Ему не приходилось встречать описаний чего-то подобного, значит, он был здесь первым!

Он довольно долго шагал вдоль берега, но ничего не менялось, казалось, он марширует на месте. Тогда Люминос взлетел и направился в море. Конечно, он знал, что на полёт уходит гораздо больше сил, чем на простое перемещение в сновидении, но сейчас это не имело значения – он или проснётся, истратив энергию, или что-нибудь обнаружит. Берег скрылся из восприятия, зато впереди возникло нечто, отличное от воды. Леонид опустился на скалистый остров. Здесь не было растений, не было песка, только сплошной каменный лоб под ногами, мягко вырастающий из воды, плоский и однообразный. Однообразный? В середине островка что-то возвышалось, виделся то ли холм, то ли отдельно стоящая одинокая скала. По мере того как Люминос приближался, прояснялись всё новые и новые детали. Скала напоминала ступенчатую пирамиду с высокими этажами и узкими уступами. Она тянулась вверх, росла, угрожающе нависала.

Люминос подошёл ещё ближе, стали заметны перебегающие по поверхности камня мертвенные сине-фиолетовые блики. Внезапно под ногами обнаружилось нечто вроде тропы, Леонид двинулся по ней, подошёл к самой стене здания – теперь уже было чётко видно, что это искусственная постройка неимоверной величины. Тропа уходила в стену. Люминос постоял и коснулся стены рукой, потом, повинуясь внутреннему порыву, приложил к ней ладонь. Стена дрогнула и разошлась. Из её чрева вырвался слепящий глаза свет. Люминос зажмурился и шагнул вперёд.

Через несколько шагов глаза освоились, он смог видеть. Он понял, что свет казался ослепительным лишь по контрасту с темнотой, на самом деле он был неяркий и чуть красноватый, его давали непривычного вида светильники, расположенные высоко на стенах огромного зала. Зал был пуст, только что-то массивное виднелось в его дальнем конце. Люминос почувствовал, что он должен идти туда. Он шёл и шёл, а непонятный предмет всё не приближался и не приближался, пока вдруг не вырос прямо перед глазами. Люминос склонился в поклоне приветствия перед троном, на котором восседала царственная женщина. Как он знал, она могла быть любой. Сегодня она была чернокожей, с тонкими чертами лица, резким изломом бровей, большими миндалевидными глазами. Он не мог рассмотреть цвет глаз, у них не было цвета, в них была Тьма. Женщина спокойно смотрела на него, Леонид выпрямился, сделал ещё шаг и уверенно встретил её взгляд. Она протянула тонкую руку, украшенную массивным перстнем с обсидианом. Люминос, как полагалось по этикету, поцеловал перстень. Женщина коснулась кончиками пальцев его головы. Из её руки пролился поток силы, и она заставила его течь прямо сквозь его мозг, потому что пришло время, когда посланнику надлежит вспомнить свою суть.

Леонид проснулся и некоторое время не мог пошевелиться – тело не слушалось. Потом вернулось чувство привычности мира, ощущение себя, понимание своего места и времени. Следом до сознания дошли первые ощущения тела. Леонид с трудом поднялся и вышел на кухню. Не зажигая света, включил чайник, кинул в чашку пакетик «гринфилда», залил кипятком. Он вдохнул пряный аромат корицы и принялся по шагам вспоминать сон.

Чёрный, как всегда, ждал Матрёну под эстакадой. Они снова возобновили походы в фитнес-клуб – единственное место, в котором им никто не мешал. Девушка показалась наверху лестницы, быстро сбежала по первому пролёту, но вдруг замедлила спуск, перешла на непривычно церемонную и одновременно несколько дёрганую походку. Чёрный наблюдал за ней, стоя под заснеженным деревом. Наконец девушка ступила на землю.

– Почему ты не подал мне руку? – спросила она неожиданно надменным и требовательным тоном.

Антон так удивился, что не сразу сообразил сказать:

– Извини.

Он почувствовал, как в нём закипает возмущение – да что она себе позволяет? Что на неё нашло?

– Извини? – взвилась Матрёна. – У тебя всегда одно «извини»! Я не желаю, не хочу больше этого слышать!

– Что с тобой? – ошарашенно спросил Антон. Обвинение было до безумия нелепым.

– Ты? Ты меня спрашиваешь?! Ты всегда всё делаешь по-своему, я устала быть игрушкой для твоих амбиций! – Её голос поднялся на непривычную высоту.

Антон молчал. Он совершенно не понимал, что вдруг случилось, разве что какая-то из Сил смогла захватить её мозг.

– Ну почему, почему ты не разрешил мне иметь ребёнка? Алессандро!

Чёрный вздрогнул. Его ноги сами шагнули вперёд, и он подхватил девушку под локти.

– Поверь мне, тогда было не время. Тогда мы не могли позволить себе такой ход.

– Тогда? Тогда всё кончилось.

– Лоренца, я обещал тебе, что мы вернёмся? Я сделал это. Теперь у нас всё будет иначе.

– Оставь меня! – Она вырвалась из его рук и бросилась через парк в сторону от аллеи.

Он побежал за ней. Он чувствовал, что Лоренце грозит опасность, но не мог определить от чего. Её нужно было остановить. Но девушка сейчас бежала быстрее. Она миновала узкую зелёную зону и выскочила на дорогу. Раздался громкий автомобильный гудок и скрип тормозов. Когда подбежал Антон, Матрёна уже покинула проезжую часть и глотала слёзы, стоя в снегу на газоне. Выскочивший из остановившейся машины мужик поливал её отборным матом и потрясал кулаками. Увидев Антона, он умерил пыл, выругался ещё раз на нервных идиотов, вернулся за руль и отбыл.

– Что это было? – Матрёна кинулась к Антону и вцепилась в него. – Ты что-нибудь понимаешь?

– Что ты помнишь? – решил уточнить Антон, прежде чем объяснять казус.

– Ничего. Я помню, что была очень на тебя зла, но не на тебя, а… – Она задумалась, потом тряхнула головой. – Я не понимаю. Это был ты, но не ты сейчас.

– Ты назвала меня Алессандро.

– Калиостро? Ты хочешь сказать, что я?.. Я была Лоренцей?

На лице Матрёны попеременно сменились выражения крайнего изумления, недоверия и радости.

– Почему была? – мягко улыбнулся Антон. – Ты и сейчас Лоренца, только не помнишь об этом. А тогда не помнила о себе здесь.

– А ты? Ты помнил всё? Или ты ничего не почувствовал? – Она смотрела на него с надеждой и ожиданием.

– Сначала я не сообразил и удивился, – начал анализировать свои впечатления Антон. – Когда ты назвала моё имя, похоже, я тоже переключился. Я не понимаю, почему я говорил тебе то, что я говорил, я не собирался этого делать. И я не знал, почему тебе нельзя сюда бежать, только помнил, что это опасно.

– Получается, у тебя память тоже проснулась?

– Выходит, так. Только не так мощно, как у тебя, и я сейчас наши подвиги как-то помню.

– А дальше? Это может случиться ещё раз? – заволновалась девушка.

– Да, я думаю. Это будет случаться снова и снова. Пока мы полностью не вспомним себя.

– Антон! – Матрёна не сводила с него глаз. – Нам нужно немедленно перебираться в дом. Ты понимаешь?

– Этот гад, Гоша, так и не появился. Мы не можем поехать туда, пока там нет ни тепла, ни воды. Что, совсем большие проблемы с родителями?

Чёрный взял девушку под руку и осторожно повёл обратно через парк к эстакаде. Не стоило долго находиться возле дороги.

– И это тоже. Ты только представь, что будет, если эта память включится прямо при них? Антон, нам необходимо уехать.

– Я понимаю. Придётся караулить козла возле дома.

– Седой мне сказал, что этот мужик опасен, – мрачно объявила Матрёна.

– Он объяснил чем? – тут же подхватился Антон.

– Он хочет заставить нас жить по его режиму. Чтобы наши действия зависели от него. Седой говорит, нужно срочно ломать ситуацию. Нам надо показать свою силу. Чёрт, это же мы можем только вместе!

– Идеи есть? – хмуро поинтересовался Чёрный.

– Да, я как раз думаю. Давай, ты его ловишь завтра, а потом подбираешь меня, я как будто просто участница группы, которой срочно нужно найти, где жить. Это даже правда. – Она усмехнулась.

– Так.

– Мы едем за горелкой для разогрева труб, а потом в дом. Он никуда не денется.

– Всё-таки чем он опасен? – повторил Антон.

Они вышли на свою тропинку и теперь стояли у парапета набережной.

– Через него действуют Силы, это одно. И он нами манипулирует и будет манипулировать, как ты не понимаешь? Кузина моя говорит, что он халтурщик и его трубы простоят лишь до лета, потом придётся менять всё снова. Нам нужно будет заставить его работать нормально.

– Не понимаю. – Он упрямо наклонил голову.

– Да он нас на коротком поводке держит! – Матрёна никогда не страдала терпением. – Мы без него сейчас ничего не можем, а в городе оставаться нельзя.

– Батареи и инструменты уже в доме. – Чёрный размышлял вслух. – Получается, мы не можем сейчас от него отказаться. Да, я его завтра выловлю. И тебя потом выдерну по пути. Прижмём его с двух сторон.

– Хорошо! – отозвалась она.

– Пройдёмся? – предложил Антон и, не дожидаясь ответа, медленно пошёл по аллее.

Матрёша нагнала его, зашагала рядом.

– Гунна звонила, – заговорил он после длинной паузы. – Она едва не разбилась третьего числа. Причём с водителем.

– Как? – ахнула Матрёна.

– Машину ни с того ни с сего занесло. Говорит, скорее всего, водитель заснул. А потом очнулся – и на все педали жать! И перепутал спросонья.

– И что?

– Машину ещё сильнее кидать начало. Хорошо, это внедорожник, зверюга устойчивая, удержался, пока шофёр прочухался. Обошлось.

– Бедная! – искренне пожалела Гунну Матрёша. – Перенервничала, наверно. Надо её как-нибудь защитить.

– Нечем пока, – буркнул Антон. Он сам думал об этом, но в голову ничего не шло. – Единорог у тебя.

– Сложно сейчас. – Матрёша поёжилась и опустила голову.

– Да. Но, представляешь, нас сейчас самый разный народ поддерживает. Иоланта с Новым годом поздравила, я её сто лет не видел. И она мне пишет: «Всё получится, всё сбудется – Верь!!!» Просто как в воду смотрела!

– Ничего себе! – удивилась девушка. – Это хороший знак.

– Я тут подумал. – Антон повернул обратно, увлекая за собой Матрёну. – Если сейчас народ включается одновременно и массово, может, так было и в прошлом? А мы не заметили? Давай поднимем старые переписки, может, ещё что отыщется.

– Да, хорошо, – согласилась она. – Я просмотрю, обязательно.

– И остаётся последний вопрос.

Антон умолк и задумался. Девушка тихо шла рядом, ожидая продолжения.

– Станем ли мы лишь проводниками эманаций Нечто, или же Кали проявится в нас полностью, как единая субстанция? Как Седой в человеке по имени Радмир?

Матрёна надолго задумалась. А потом вдруг сказала:

– Твои предчувствия были верны. Вот мы и стоим на твоей аллейке и уже знаем, кто мы такие есть.

– Это мы знаем, – подтвердил Чёрный. – Но мы не знаем ещё кучу всего. Смотри, всё, что мы знаем, мы знаем от Брюса, так?

– Да, – кивнула девушка.

– А кто такой Брюс? Если мы сами – Нечто? Калиостро выбрал самого почтенного человека Земли, чтобы передать нам важнейшую сакральную информацию? А почему он не пришёл сам? С его-то способностями? Понимаешь?

– Наверно, так было нужно? – предположила Матрёна.

– Я думаю, он не мог. Даже зная, что он вернётся сюда снова, воплотится вместе с Лоренцей. – Он немного помолчал, потом продолжил: – Я обнаружил, что наша «Точка перехода» – просто свод подсказок и правил. Если автор где-то что-то сказал, придумал сам, на это обязательно нужно обратить внимание. А там указано, что Калиостро родился восемь лет спустя после смерти Брюса. Зачем? Или почему? Что скажешь?

– Не знаю. – Девушка просто ждала, когда Антон закончит свою мысль. Она понимала, он сейчас рассказывает то, над чем долго думал.

– Я ещё тогда пытался сопоставить даты. Ничего не понял. Это случайность?

– Нет, – отрубила Матрёша. – Без вариантов.

– Да уж, никогда не думай, что ты иной, чем мог бы не быть, иначе, чем будучи иным в тех случаях, когда иначе нельзя не быть.

Они подошли к лестнице и решили дойти напоследок до клуба – когда ещё доведётся расслабиться. Антон церемонно подал руку Матрёне, провёл её по ступенькам, усмехаясь при воспоминании о том, что было час назад. Теперь девушка тоже улыбалась.

– Нашла! Я нашла! – радостно сообщила аська, стоило только Антону взяться за КПК. – Был один разговор, с парнем на «Одноклассниках».

– Да? – включился Антон. – О чём же?

– Был такой Лучезар. Мы с ним за жизнь разговорились вообще и за мою в частности.

– И что?

Пока что Чёрный не разделял восторгов Матрёны – мало ли кто любит пофилософствовать по Сети?

– Так он мне сказал, про путь: «Иди своим, более сложным, но более высшим». И ещё:

«Иди тенью. Ни белая, ни чёрная, но сильнее их обоих. Тай во Тьме, сияй всем назло. Пусть люди будут бессильны перед твоим великолепием».

– Ах какие мы красноречивые, – подпустил шпильку Антон.

– Есть такое, – усмехнулась Матрёна. – Я у него тогда спросила про свою роль. А он сказал, что мне нужно самой развиться до понимания. Прочувствовать! Вот.

– Ты прочувствовала? – Он продолжал ехидничать.

– Ещё как! И он мне тогда сказал, что я найду такого человека, с которым смогу совместить и любовь, и хобби, аномалистику то есть.

– Да, это самое важное!

– Перестань! Он ещё сказал, что моя дорога – Её Путь, но тогда я пока не делала выбор. Получается, у меня был выбор? А?

– Да, – серьёзно ответил Антон. – Тогда был.

– А я сказала, что хочу помочь тебе, как Мать! А он мне ответил… Я сейчас полностью тебе напишу, это может быть важным, это про тебя.

– Пиши.

– Вот: «Если не собьётся со своего намеченного пути, то хорошо будет жить. Лишь бы на провокации не поддался. Места иллюзорной силы, миражные миры, психические атаки. Много чего есть». Потом: «Он же не зря пишет книги. Заурядные способности не дают возможности увидеть и осознать то, что он смог. Секрет не выдам. Это неэтично».

– Плюс один прорицатель, – хмыкнул Антон.

– Да, почему тогда все чувствовали, только не мы? Почему? Знаешь?

– Со стороны виднее. – Он усмехнулся, подумав о том, что они оба оказались редкостными тормозами.

– И тогда я спросила про свою силу. А он сказал: «Я не знаю её природу, её цели. Она необычная. Спокойная сила, которой не могут перечить. Она знает, что одна такая».

– Конечно, не могут перечить, – тут же согласился Антон. – Кто Нечто перечить будет?

– Ну да! – Видимо, девушка рассмеялась. – Знаешь, мне отец тоже год назад сказал, что наша с тобой встреча не случайна, что это предопределение свыше, ещё много такой же ботвы. Я удивилась тогда, это на него было совсем не похоже. Он хороший, конечно, только обычный, никогда за ним «этакого» не замечала.

– Может, кто-то говорил через него?

– Может быть. Тогда этот «кто-то» за нас!

– Ага, – согласился Антон, подумав, что со временем расстановка сил могла измениться.

– Так что, мы завтра едем?

– Едем, конечно. Я тебе позвоню, когда этого гаврика выловлю.

– Уфф, – вздохнула Матрёша. – Мне ещё с родителями объясняться. Мрак!

– А кузина твоя что? – вспомнил Антон.

– Да она им немного мозги промыла, что я уже взрослая, что в моём возрасте замуж выходят, хи-хи! Кажется, мама прониклась. Посмотрим.

– Удачи! – пожелал Антон и отключился.

Поймать сантехника было не самой лёгкой задачей. Дом не был заселён до конца, жильцы понемногу добавлялись, поэтому Гоша кочевал по пустующим квартирам, подчиняясь указаниям жилконторы. Невозможно было и предугадать, когда он будет свободен – иногда он бил баклуши весь день, а иногда вкалывал от света до позднего вечера. Когда он занимался подключением и проверкой вновь заселяемой квартиры, его ещё можно было поймать, но когда бегал по мелким вызовам жильцов – кран подтянуть, трубу герметизировать, перекошенную раму подправить – дело было почти безнадёжным.

Антон был на улице с самого утра. Он заменил аккумулятор в автомобиле Татьяны – старый умер от холодов – и теперь прогревал машину, не забывая поглядывать на дверь соседнего подъезда, где до недавнего времени обитал сантехник. Живёт ли он там до сих пор, Чёрный не знал, оставалось только надеяться. Время от времени дверь открывалась, выпустив очередного утреннего страдальца – люди ёжились, втягивали плечи, поднимали воротники и быстро семенили кто к личному автотранспорту, а кто к выходу со двора и в метро. Мороз стоять не велел. Наконец показался Гоша, выполз на мороз без шапки, в лёгких летних кроссовках, выставляя на ветер из-под распахнутой телогрейки объёмистое голое пузо. Антон газанул, удивляясь про себя, откуда у человека столько здоровья.

– Садись, дарагой. – Он затормозил прямо перед Гошей, отрезая тому путь к отступлению. – Поехали!

В Гошиных глазах отразилось узнавание. Он, нимало не растерявшись, плюхнулся на заднее сиденье машины, расплылся в улыбке и принялся подобострастно здороваться. Антон, как будто всё шло по заранее оговорённому плану, направил машину к выезду со двора. Снега было столько, что даже шипованные колёса прокручивались и скользили, ехать нужно было медленно и очень внимательно. Гоша сидел смирно и лупал глазами, как будто ещё не до конца проснулся. Антон выбрался из двора, притормозил, позвонил Матрёне. Потом достал из бардачка заранее припасённый экземпляр «Точки перехода», протянул Гоше:

– Держи! Автографа не даю, но хвастать, что чинил трубы главному герою, можешь.

Конечно, Чёрный не собирался просвещать сантехника, не заботился об его культурном уровне или амбициях. Этим действием он постарался предупредить тех, кто мог стоять за этим расхлябанным и ленивым субъектом – предупредить враждебные Силы, обезопасить себя от «сюрпризов». Он свято верил словам Брюса, сказавшего: «Эта книга для тебя вроде щита».

– Мам, я поживу у Антона пока. – Матрёша не могла больше откладывать разговор. Она старательно собрала всё своё невеликое терпение, зажала эмоции в кулаке и приступила к матери.

– Ещё чего удумала?! – возмутилась Людмила Сергеевна. – Совсем ума рехнулась! Куда ты из дома пойдёшь? Заневестилась?

– Мама… – Девушка вдохнула, выдохнула и продолжила ровным тоном: – Мне нужно учиться. У меня сессия. А здесь ремонт. Здесь куча народу, визг, грохот, мне это мешает.

– Так закрой дверь, – решительно объявила мать. – И не слушай, тебя никто не побеспокоит.

– Мама! Я так не могу! Мне в голову ничего не лезет! Ты хочешь, чтобы я из института вылетела?

Мать задумалась. Аргумент был беспроигрышным – за высшее образование дочери она готова была живот положить.

– А где ты у него жить собралась? – Она подозрительно покосилась на дочь. – Он же сам в городе на птичьих правах болтается, ухажёр твой.

– За городом. Ты же знаешь, у Антона большой дом. Там тихо и никого нет, там я смогу заниматься.

– Так ты ж говорила, там потоп и все трубы порваны?

– Мы всё исправим! Уже почти исправили, совсем немного осталось. Там и отопление, и свет, и горячая вода – всё есть, как в городе. Ты просто не знаешь.

Матрёна немного лукавила, но не говорить же матери, что они только сейчас поймали сантехника и все блага цивилизации пока под большим вопросом. Тогда её точно запрут в кладовке.

– Так ты что, насовсем к нему собралась? – задала свой самый главный вопрос Людмила Сергеевна.

– Нет, мам, ну что ты! На сессию. Пока не сдам.

– Ох, дурочка ты, дурочка неразумная, – вздохнула мать, сдаваясь. – Чтоб каждый день звонила!

– Да, мама, хорошо, я буду звонить!

Матрёша радостно чмокнула мать в щёку и бросилась собираться. Раз она сказала, что едет учиться, нужно было прихватить с собой учебники и конспекты. Она быстро набила сумку, втиснула сверху Нюшу и выбралась в коридор.

– Нюшу оставь! – Мать стояла возле двери, уперев руки в бока, и была настроена решительно.

– Почему? – удивилась Матрёша.

– Оставь, я сказала. Нюшу не дам.

– Мама, зачем тебе-то моя игрушка? – Девушка ничего не понимала. Мать уже согласилась её отпустить, и вдруг такое нелепое препятствие. – Ты что, с ней играть будешь?

– Нюша останется здесь! – Мать вдруг всхлипнула. – Если ты её заберёшь, значит, уже не вернёшься.

– Мам, ну что ты?..

Матрёша растерялась. Может быть, она действительно не вернётся, она сама не знает, что её ждет. Она бросается в полную неизвестность, навстречу могущественным врагам. Даже если они с Антоном преодолеют все козни и препоны, если они победят, тогда она необратимо изменится. Действительно, прежняя Матрёша уже никогда не вернётся в этот дом. И она не может сейчас сказать это матери.

– Хорошо. – Девушка достала игрушку. – Уговорила. Пусть Нюша останется здесь. Не обижай её!

– Её обидишь, – фыркнула мать и вытерла набежавшие слёзы. – С отцом-то хоть бы простилась.

– Так его дома нет.

Сергей Александрович с утра возился в гараже, воюя за жизнеспособность машины.

Они обнялись напоследок, мать плакала, уже не скрываясь. Матрёша хлюпнула носом, подхватила шубку и выскочила за дверь.

Чёрный на несколько секунд прижал авто к бордюру автобусной остановки, как раз чтобы Матрёше хватило времени запрыгнуть в дверь. Он тут же резко рванул и влился в поток автострады. Теперь ей предстояла нелёгкая задача – запудрить мозги несчастному сантехнику. Антону даже интересно было посмотреть – как она справится, какие мысли в Гошиной голове будут принадлежать ему самому, а какие окажутся шевелением ведущей его Силы. Нужно было спровоцировать Силу на сканирование и не дать ей увидеть ничего важного. Девушка старательно болтала об институте, боялась экзаменов и жаловалась на глупость родителей, которые так не вовремя затеяли ремонт и разнесли всю квартиру. Гоша сочувственно кивал башкой, подбирал размахаистые полы телогрейки, чтоб не задеть модную шубку, и уговаривал «барышню» не переживать, потому что он «всё сделает в лучшем виде».

Чёрный загнал машину во двор и подумал, что надо бы придержать собаку. Тут же пришло воспоминание, что Джой потерялся в лесу, и он тихо выругался себе под нос. Пса было очень жаль, он много лет был верным другом и сторожем. И это был пёс отца. Но переживать было некогда: если на улице после тепла машины холод ощущался не слишком, то дома ждал форменный морозильник. В здании казалось холоднее, чем на дворе. Антон даже пожалел сантехника, которому придётся голыми руками вертеть заиндевевшие, обжигающие холодом трубы.

Гоша полез разбираться с общей системой подачи воды в дом, а Антон с Матрёшей попробовали добыть хоть немного тепла. Они включили на кухне все конфорки газовой плиты и водрузили на них кастрюли с выпирающим горкой льдом вместо воды. Несколько больших пластиковых баклаг с водой стояло на полу, их покорёжило при замерзании, но пластик как-то растянулся, изогнулся и выдержал. По крайней мере, запас питьевой воды у них был.

Поверху температура начала медленно повышаться, но по полу тянуло немилосердно. Гоша попробовал объяснить, что именно он собирается делать с системой, как переключать подачу воды, но, видя, что его сантехнические тонкости всё равно не понимают, махнул рукой и принялся за работу. Он с корнями выдирал старые трубы, разбрасывал во все стороны ошмётки краски и штукатурки, швырял обломки с остатками заледеневшей грязи прямо на ковёр и тут же снова брался за ключ. Его куцая телогрейка едва опускалась за поясницу, а при неизбежных наклонах оголялась вся массивная филейная часть. Антон не выдержал и предложил ему свой старый, но хороший и тёплый меховой жилет. Гоша принял дар с благодарностью.

Хотя газ полыхал вовсю, теплее в доме не становилось. Антон шарахался между кухней, где температура всё-таки перевалила через ноль, и залом, где было ничуть не теплее, чем на улице. Он не мог позволить себе надолго оставить сантехника одного. Матрёна грелась возле огня. Чёрный не мог растопить камин, потому что тогда он был бы к нему привязан – он так и не установил в топке сетку для защиты от случайных углей. За камином нужно было постоянно следить. Они старались согреться горячим чаем, но чашки с кипятком остывали почти мгновенно, а термоса они не нашли.

Чёрный постукивал зубами, смотрел на сжавшуюся в комок Матрёшу, на посиневшего «трубача», и наконец его осенило: «Татранский чай»! Точно, он должен быть где-то на половине отца, этот напиток не мог пострадать от холода – семьдесят пять оборотов мороз не берёт. Как же он мог забыть! Антон рысью рванул во вторую часть дома, порылся там в закромах и радостно предъявил девушке замысловатую бутыль с надписью на словацком языке. Оттуда её в своё время и привезли. Главную часть татранского чая составляет спирт, на котором настояны особые целебные травки со склонов Татр. Этот воистину живительный эликсир не ударяет в голову, он обжигает горло и согревает тело. Антон налил по стопке себе и Матрёне, потом прикинул на глаз массу сантехника и плеснул ему на треть побольше в стакан. Жить стало веселее, они даже разговорились. Конечно, о Кали, которая крутилась у двоих из них в голове. Антон сам не понял, как зашёл о ней разговор, вроде самым естественным образом. Оказалось, Гоша знал, что есть такое божество, но его знания были на уровне уроков истории в советской школе: зло, насилие, индийская культура, и всё. Матрёна немедленно кинулась на защиту, она произнесла целую речь о разнообразии функций богини и её великой роли в восточных культах. Антон усмехался и не встревал в разговор, но внимательно наблюдал за реакциями сантехника. Впрочем, Гоша не стал долго беседовать, он отдохнул, согрелся и вернулся к работе. Казалось, силы его удвоились, тяжеленные старые батареи он швырял с крыльца одним движением, как игрушечные. На их место ставились такие же чугунные радиаторы, только целые. Чугун великолепен для сохранения тепла, он способен держать его очень долго даже после отключения подачи, но вот при крайне низких температурах не выдерживает, становится хрупким и может растрескаться, как стекло.

Матрёшка сидела на столешнице и, чтобы не мёрзнуть, болтала ногами. Прогретый воздух собирался под потолком, а вниз опускаться не желал. Антон грел руки о стенки кипящих кастрюль. Но настроение было боевым – дело оживления загородного дома пошло, они победили. Они немного порассуждали, каких напастей следует ожидать теперь, и ни к чему не пришли, решили, что по ходу дела всё станет понятно. Вдруг Антон вспомнил, что давненько уже не заглядывал в зал, не проверял, что поделывает сантехник. Оттуда исправно доносился грохот, но это ничего не значило. Он прошёл с другой стороны дома и появился в зале через потайную дверь, что была устроена возле камина. Гоша работал, некоторое время Чёрный созерцал его могучую спину. Потом он ощутил некую неправильность обстановки. Он вышел на середину зала и стал осматривать помещение по частям. Так, мебель вся отодвинута от стен, это понятно, это чтобы можно было добраться до труб. Амуницию на стенах не трогали, он до миллиметра знает расположение доспехов, мечей и щитов. Что же ещё? Он обернулся к своёму шкафчику с магическими принадлежностями. Шкаф находился на прежнем месте, ключ всё так же торчал из замка. А это откуда? На шкафчике стоял металлический сосуд для возжигания благовоний. В нём очень давно ничего не возжигали и вообще не использовали по назначению, Чёрный хранил в нём морскую соль. И очень давно не трогал этот предмет, похороненный под грудой других, более востребованных раритетов. Как он сюда попал? Он точно не доставал его, более того, он не стал бы доставать сосуд с солью и помещать его в условия перепадов влажности и температуры, где соль может превратиться в камень. Он пригляделся к сантехнику. Гоша продолжал пыхтеть над батареей, не подавая вида, что вообще заметил приход Чёрного. Антон прошёл к шкафчику и молча открыл его, чтобы убрать сосуд. На него посыпался дождь из мелких предметов, кое-как сваленных в кучу, похоже, их удерживала от падения только дверь. Что-то Чёрный успел поймать, остальное живописно рассыпалось вокруг него по ковру. Здесь были толстые огарки ритуальных свечей, баночки с настойками, черепа мелких животных, кусочки кожи, лезвие для заточки перьев и даже один амулет – среди развала виднелся кожаный мешочек. Этот-то как здесь мог оказаться? Все подобные артефакты хранятся в шкатулках в самом низу, чтобы добраться до них, нужно снять всю мелочь, уложенную сверху, вытащить ящичек, и только потом можно достать из него амулет. Чёрный повертел заблудший мешочек, пихнул его в карман и принялся наводить порядок. Он кое-как побросал обратно всё, что собрал с ковра, запер шкафчик и ключ тоже убрал в карман. На всякий случай, вдруг здесь всё же порылся сантехник?