Текст книги "2012. Танго для Кали"

Голова больше не болела, он отдохнул и теперь с интересом поглядывал в сторону правого крыла. Разумеется, его там ждёт такое же немилосердное накачивание информацией. Возможно, он только из-за своего нового положения сумел бы сам эту информацию получить. А если нет? Вдруг этот шанс для него – единственный? Тогда он никогда не простит себе, если сейчас его упустит.

Чёрный поднялся и решительно направился в связующий две лестницы коридор. Всё повторилось: зеркало, маленькая неприметная дверь, пустой зал и внушительный письменный стол с мягким кожаным креслом. Он вдохнул, выдохнул и сел.

– Матрёна Сергеевна, – вдруг по имени-отчеству обратился Седой, едва они отъехали подальше от оставленного посреди площади Антона, – есть одно дело, мы не вправе тебя просить, но можем информировать.

– Хорошо, – согласилась удивлённая донельзя Матрёша. Что бурое сдохло и в каком лесу, раз Седой заговорил так?

– Известен ли тебе механизм действия проклятий?

Он начал издалека. Они миновали площадь и теперь, не торопясь, рысили по узкой улочке меж сплошных стен домов.

– Примерно. – Что-то она знала, но говорить об известности механизма было бы преувеличением.

– Есть объект проклятия, он имеет свои свойства и может принимать определённые состояния. Проклятие – это разрушительная программа, которая записывается в область причин объекта и привязывается к некоторому состоянию. Когда объект принимает его – она начинает работать и вызывает следствия. Если бы объект этого состояния избежал, она бы не запустилась.

– Понимаю, – согласно кивнула она. – Это как «потонешь, девица, в день свадьбы своей». Если она не выйдет замуж, она не утонет.

– Да, верно. Если принцесса не отыщет веретено и не уколется, она не заснёт. Родовые проклятия работают по той же схеме, только они привязываются к классу. Первый объект объявляется классом, все последующие наследуют встроенную ему программу. Иногда здесь добавляется условие, например по полу потомка, или ставится ограничение на число шагов – до седьмого колена. Бывают программы, привязанные к состоянию, которого нельзя избежать, например возрасту.

– Их нельзя избежать?

– Можно. Им можно противопоставить другую программу, которая не позволит запуститься первой. Но она тоже будет привязана к некоторому условию. Если его выполнить – начнёт выполняться защитная программа и не даст заработать вредоносной.

– А зачем ты мне это рассказываешь? – Только сейчас она сообразила, что Седой ничего не делает просто так.

– Сейчас имеется возможность выполнить условие запуска защитной программы. Это зависит от тебя.

– Мы прокляты? – всполошилась она. – Что должно случиться?

– Не вы. Проклят город. Несколько не самых слабых людей в обстоятельствах приближающейся смерти или иных, вызывающих столь же сильные эмоции, пожелали Петербургу запустения. Это достаточно мощная программа, которая может вот-вот быть активирована. Петербург является очень хорошим приближением к Городу, не хотелось бы потерять такой аватар.

– Да, жалко! Он мне очень понравился.

– Существует защитная программа, мы не знаем, кто и когда её заложил, но она известна. Условие её запуска звучит так: «Через весь город должна трижды проскакать белая женщина». Три – обычное число усиления, мы находимся на уровне класса, поэтому можно обойтись без него. Если «белая женщина» проскачет через весь Город, защитная программа будет оттранслирована на Петербург.

– Белая женщина – это я? – Глаза Матрёши расширились от удивления.

– Сейчас ты можешь ею стать. Соблюдены все условия.

– Я согласна! – тут же заявила она. – Что нужно делать?

– Проехать по Городу. Он не столь велик, как проекция.

– Мы успеем? Антон не устанет ждать?

– Мать, ты забыла, кто мы? – Седой изобразил возмущение.

– Властелины Времени! – Она засмеялась. – Вот глупость сморозила!

– Тогда – на старт?

– Ага!

Улочка уже давно влилась в широкий проспект, они ехали теперь среди монументальной застройки пятидесятых годов и приближались к железной дороге. Появились редкие прохожие, Город понемногу обретал жилой вид.

– Выедем за полотно, развернёмся – и вперёд. – Седой тронул поводья. Его лошадь осторожно переступала через рельсы, Матрёшина следовала за ней.

Они развернулись возле небольшого домика, украшенного пилястрами и балкончиками.

– Куда ехать?

– На северо-восток, – махнул рукой Седой. – Туда. Не задумывайся, для тебя это будет прямо.

Матрёша тронула повод, лошадь послушно шагнула. Девушка слегка хлопнула пятками по лошадиным бокам, показывая, что можно немного быстрее. Пока что она довольно уверенно держалась в седле. Прохожие махали ей вслед, как будто знали, для чего она здесь.

Дома неожиданно сменились глухими заборами промзоны. Поверху вились спирали колючей проволоки, люди опять исчезли, кажется, даже воздух потемнел и утратил прозрачность. Над заборами возвышались будки охранников. С одной из них вдруг раздалась стрельба.

Первый выстрел Матрёша не осознала – что-то громко грохнуло, и от забора впереди неё полетели бетонные крошки. После второго она упала на шею лошади, вцепилась в гриву и отчаянно замолотила пятками по бокам. Они рванули в галоп. Вслед ударила автоматная очередь, но они уже поворачивали за угол, и Матрёна всё ещё каким-то чудом висела на лошадиной спине.

Она не разгибалась и не разжимала побелевшие пальцы, пока промзона не кончилась. Вокруг снова возвышались сплошные стены домов, но теперь это были дома восемнадцатого – девятнадцатого веков, эклектика, редкий классицизм, в одном месте попался особняк, выстроенный в стилизованном барокко, с фигурами, масками и завитушками.

– Ничего себе! – Лошадь сама сменила галоп на рысь, девушка сумела выпрямиться. – Ты не говорил, что в меня будут стрелять!

– Любое действие встречает противодействие, – рассудительно заметил Седой.

– Меня здесь могут убить?

– Нам бы не хотелось, чтобы это случилось.

– Но я же Кали!

– А ты помнила об этом, когда в нас стреляли?

– Нет. – Она потупилась. – Седой… – Она смущённо взглянула на своего спутника. – Нам обязательно ехать на лошади? Здесь не бывает машин? Я же свалюсь…

– Машины есть, но мало. Здесь чётко поставленное условие – проскакать. Только так можно отменить программу.

– А пистолеты в ней разве указаны?

– Ты можешь встретить лишь то, что для тебя существует. Если бы мы жили в десятом веке, в нас летели бы стрелы, если бы здесь был Чёрный, возможно, он встретил бы враждебное заклинание.

– Значит, Чёрному – заклинание, а мне пулю, да?!

– Видимо, реальность огнестрельного оружия для тебя выше, чем магических действий.

Матрёна обиженно фыркнула, но промолчала, возразить было нечего.

– Если бы в твоём мире обычными были драконы, – продолжил Седой, – возможно, тебе пришлось бы ехать на нём. Или харги.

– Уж лучше лошадь! – Она легонько погладила тёплую белую шею.

Улицы заполнялись народом, появились встречные всадники, проехал даже автомобиль – древняя марка отечественного автопрома, то ли ЗИС, то ли сама «чайка». Матрёна приободрилась, рассуждая, что в людном месте стрельбу затевать не станут. Впереди показалась полоска реки, они повернули к мосту. На въезде на мост была выстроена баррикада.

Похоже, баррикаду устраивали на скорую руку, она получилась не слишком высокой, сложенной из сваленных в кучу ящиков, пары каменных плит, каких-то шпал и досок, в которых блестели вырванные вместе с ними гвозди. За сооружением пряталось несколько тёмных фигур.

– Нам туда, – невозмутимо произнёс Седой.

Словно в ответ на его слова из-за баррикады стрельнули. Матрёна вздрогнула и побледнела, потом гордо выпрямилась в седле.

– Я Кали!

Она сжала зубы и направила лошадь к середине преграды. Понятливое животное разогналось и само совершило прыжок. Девушка судорожно сжимала ногами бока лошади, а руками луку седла. Она увидела, как ушла вниз мостовая, потом промелькнул верх постройки, врассыпную бросилось несколько человек. Потом они приземлились, Матрёша едва не вылетела из седла от толчка, но перехватилась поудобнее и снова застучала пятками. Седой не отставал, он ещё успел обернуться и несколько раз пальнуть назад. Беспорядочная ружейная трескотня позади им уже не вредила, они стремительно спускались с моста.

– Нам ещё далеко? – Девушку немного потряхивало, скорее от нервного напряжения, чем от настоящего страха.

– Нет. Видишь слева вокзал?

– Да.

– За него, потом будет оружейный завод, и всё. Дальше немного новостроек, они неважны.

– Нас встретят пушками? – Она попробовала пошутить, вышло невесело.

– Увидим. – Седой на скаку перезаряжал пистолет.

– Я Кали! – как заклинание повторила Матрёна. – Никто не смеет встать на моём пути!

Она решительно направилась мимо вокзала и не видела, как Седой усмехнулся и убрал оружие.

Их встретили. Только не пушками, как предположила Матрёна. Там, где заканчивался заводской забор, улицу перегородила толпа. Когда они приблизились, им навстречу полетели цветы, ленточки серпантина и радостные восклицания.

– Ты молодец! – скупо похвалил Седой. – А теперь пора собираться в Храм, свита готова.

– В Храм? – Девушка с ужасом оглядела своё запылённое и измятое некогда белое платьице, непонятно как и в чём извоженные босоножки, попробовала пригладить растрепавшиеся перепутанные волосы. – В таком виде?!

– Не боись! Сейчас начинается самая приятная часть процедуры. Прошу! – Он соскочил с седла и картинно протянул руку спутнице. – Предлагаю посетить городскую Академию Красоты.

«Однако Тантра ничего не объясняет, она только даёт метод, чтобы нечто постичь через переживание и осознание… Получается, что у науки может быть три пути. Один – через голову – это наука, которую все знают. Второй – через сердце, третий – через живот… Так что можно опираться на свой опыт и… из систем стоит иногда вырываться, потому что мир и жизнь за их пределами имеют особенный, ранее неизведанный вкус…» – это было всё, что он успел подумать.

Тантра показывает последователям способ самореализации. Есть вещи, при исполнении которых даже без осмысления нарабатывается навык, и он позволяет открыть новый уровень постижения. Так зарождались все религии, их профаническая часть. Новые уровни постигнут единицы, но все прочие будут при деле и в одном комплексе. Переход на уровень означал выход из профанической части и поступление в эзотерическую. Таких адептов никогда не было много, поэтому все религии постепенно снижали свои планки, охлаждали накал и вырождались в набор праздничных спектаклей. Они шли через работу с разумом или чувствами. Тантра ориентируется на тело, поэтому она может действительно изменить человеческую природу. Пробуждение заложенной в основе тела искры космической жизненности с неизбежностью приведёт к обнаружению связи с истоком этой искры и, таким образом, к гармоничному вхождению в доступный человеку пласт Вселенной. Обнаруженные связи окажутся связями по вертикали, и уже никому не понадобятся доказательства их существования, потому что не нужно доказывать то, что дано в ощущении.

Это единственный путь, соответствующий пониманию прогресса. Все прочие ведут в тупик, поначалу личностный, впоследствии цивилизационный. У избравших разные дороги не может быть одного будущего, личностное разделение неизбежно приведёт к расколу цивилизации, расколу самой расы. Внутри одного контингента выделяются, обосабливаются, находят друг друга и объединяются существа, находящиеся на разных уровнях самораскрытия. Подобное притягивается к подобному, поэтому разделение по уровням развития может привести к генетическим изменениям и биологической развилке. Если владеющие личностью существа смогут отстоять свою безопасность.

На этой планете наблюдается совершенный феномен – превышение скорости размножения физических тел над возможностью поставки душ, как результат – огромное число «пустышек», имеющих функциональный биокомпьютер в мозгу, но сущностью по большому счету не являющихся. Эти создания, будучи лишены каких бы то ни было встроенных ограничений типа этического кодекса и обладая всем набором биологических инстинктов вида, оказываются наиболее приспособленными к сложившимся условиям социальной среды, получают преимущества в материальном уровне жизни. Однако большая их часть этими преимуществами воспользоваться не умеет из-за низкого уровня контроля над инстинктами, либо низкого интеллекта, либо неблагоприятных начальных условий, которые они бездумно копируют и воссоздают в течение своей жизни. Это приводит к обязательному наличию в комплекте их эмоций зависти и ненависти, так что они оказываются наилучшими поставщиками низкочастотного вибрационного корма для энергетических паразитов.

«Психические выделения» энергии – это объективные потоки, существующие в реальности. При любом изменении психического состояния – возникновении мысли или эмоции – генерируется или поглощается энергия, потому что различные состояния соответствуют разным уровням энергии. Они привлекают несметное число паразитов к этой планете, и, как обратная связь, привлечённые паразиты заботятся о неистощимости своих пастбищ. Поэтому любой прорыв за установленные крайне узкие рамки допустимых взаимодействий между существом и миром («человеческий договор») встречает немедленное резкое противодействие на двух уровнях – на социально-бытовом, со стороны преобладающих в населении «пустышек», и на энергетическом, со стороны опекающих их паразитов.

Преимущество у тех, кто пошёл по пути личного совершенствования, личного прогресса, есть лишь одно – они чётко видят, куда им следует идти. Они, шаг за шагом отдаляясь от неприятного мира человекоподобных созданий, получают всё большую свободу и всё более устойчивое отдельное будущее. Они способны осуществить действительное разделение миров. Тогда они смогут продолжить своё развитие как полноценная раса космоса, забыв о предыдущем существовании как о кошмарном сне. Это постигли несколько независимых группировок среди местного населения. В результате каждая из них конструирует свой, наиболее устраивающий её вариант будущего. Чем это закончится – покажет время.

Истоки сущности лежат в непроявленном мире. Среди живущих в данный момент на Земле людей имеются те, сущность которых осознала себя уже на уровне разделения Сил, но далеко не все знают о себе это. Они могут стать потенциальными носителями или аватарами Силы, если ей в этом будет нужда. Представитель Силы может быть в каждом мире только один, поэтому среди кандидатов проводится жёсткий отбор на максимальное соответствие и максимально высокий уровень личного развития. Представитель Силы получает право и возможность играть на своём уровне её партию. Количество статистов или пешек, которые могут быть подчинены по ходу Игры, не оговорено.

Процесс разворачивания материальной Вселенной из нелокального источника можно называть пошаговым свёртыванием пространства всех возможных состояний системы, понижением его размерности. Степени свободы при этом делятся на внутренние и внешние, и по внешним берётся некое среднее, потому что иначе никак невозможно их описать. Описание мира, таким образом, искажает мир, обедняет его возможности и разнообразие, зато делает его понятным для осознания. В конечном результате получается очень грубое и неточное человеческое описание мира, согласно которому не положено недоступных наблюдению взаимодействий и нет никаких скрытых связей. Разрешено лишь то, что воспринимают шесть органов чувств физического тела, и в недавнее время добавились технические приборы. Всё прочее из описания исключается как недостоверное.

В максимально запутанном состоянии истока сущности лишены возможности действий независимо друг от друга, они могут изменяться и производить изменения только все вместе. Там отсутствует какое-либо личностное разделение, личностные границы, нет возможности личной эволюции. Говорят, там нет «свободы воли».

При опускании по уровням связности происходит разделение сущностей, обретение индивидуальности, становление и развитие понятия личности. При этом теряется возможность «прямого знания», взаимопроникновения и восприятия соседей как самого себя. Прямая телепатическая связь заменяется косвенной, через механизмы окружения. Но этот процесс обратим.

Представление о необратимости вхождения в жёсткую реальность сформированного описания возникло именно из-за грубого усреднения при создании этого описания. Из рассмотрения насильственно исключается то окружение, с которым происходит взаимодействие. Сущность может снова перейти в пространство состояний большей размерности (на менее материальный уровень существования), если научится управлять своими взаимодействиями с ближайшим окружением. При этом прежний вариант реальности, который она покинула, не схлопывается, а продолжает существовать для тех сущностей из бывшего окружения, что продолжают находиться в прежнем поле событий.

Уровни нелокальной реальности, привязанные к сущности по факту её возникновения, не исчезают оттого, что на нижних уровнях используется грубое описание, в котором этих уровней не существует. Поэтому всегда имеется ненулевой шанс вернуться на исходную позицию. Все сущности соединены со всеми, так как Вселенная развернулась из одного истока, но большинство предпочитает об этом не помнить.

Большинство людей предпочитает сосредотачивать своё внимание на классических связях с окружением. За счёт потери магических свойств мира и собственных возможностей достигается ясность сознания, развитие разума и мышления. За счёт отказа от наблюдения вариативности реальности достигается иллюзия стабильности и неизменности. Это и есть путь человеческой эволюции, который привёл на нынешнем этапе к технологическому тупику. Отголоски памяти о более высоких сферах взаимодействия и возможностях человека сохранились, например, в ветхозаветном предании об Адаме, Еве и райском саде.

Люди не воспринимают реальность: их органы чувств принимают сигналы из окружающей среды, а мозг делает предположения об окружении настолько быстро, что они этого не замечают. Люди демонстрируют великолепную способность игнорировать информацию, не соответствующую их ожиданиям. Они создают для себя удобные модели и пребывают в уверенности, что это всё существует. Некогда предки человечества проживали в ином, более изменчивом, управляемом и магичном мире, но они решили, что им нужно больше стабильности. Тогда они создали себе модель стабильной реальности и приняли её как единственно существующую. В ней нет места чудесам и скрытым связностям, нет места слиянию и расхождению вариантов, вероятностности как будущего, так и прошлого, есть лишь грубая материальность, линейное время и однозначное прошлое. Иногда отсвет прежней покинутой реальности можно заметить в сумерках, поэтому люди предпочитают в это время не рассматривать мир.

Степень привязанности человека к материальному окружению может быть такой высокой, что это будет создавать ему проблемы и в посмертном существовании, когда его сущность лишится материального носителя. Человек может замкнуться сам на себя и после смерти долгое время иметь дело лишь с порождениями своего собственного сознания, не реагируя на новое окружение. Он может быть излишне привязан к какой-либо из страстей, тогда ему придётся потратить время на освобождение от недосягаемого больше предмета зависимости. Он может попасть в сферу действия эгрегориальных структур и также не использовать свою обретаемую свободу.

Технологический и потребительский путь развития цивилизации ведёт в тупик, потому что чем за большим количеством вещей человек гоняется в материальном мире, тем меньшего развития он достигает. Наоборот, чем больше внимания человек уделяет собственному развитию, тем меньше ему оказываются нужны навязываемые товары потребительской культуры. Технологии, облегчая жизнь и давая людям возможности и время для самосовершенствования, тем самым готовят собственную смерть, как исчерпавшие свою необходимость. Только наличие и большое количество «пустышек» обеспечивает их востребованность на сегодняшний день. Это ведёт к проблемам уже в недалёком будущем.

Кали стимулирует сознание всех сущностей, заключённых в рамки этого мира, как человеческих, так и нечеловеческих. Пробуждающееся самосознание планеты вступает в противоречие с последствиями технологической деятельности людей. Крайне необходимо достижение гармонии в этом вопросе, или система взаимодействий Земля – человечество пойдёт вразнос, и люди станут ещё одной вымершей расой. Неоднократно в истории этой планеты целые цивилизации уничтожали себя сами, причём некоторые из них – благодаря следованию безумным выводам из неадекватных восприятий.

Климатические аномалии – не предупреждение, а следствие текущего положения вещей. Жара этого года побьёт все известные исторические рекорды. Вспыхнут – они уже горят – леса, огонь пожрёт селения и придёт в города. Жители столиц будут задыхаться от дыма, тогда они вспомнят о Кали и наденут маски, неведомо для себя воздавая ей почести. Изменится всё, даже стремительные потоки воздуха на высотах. Ураганы и смерчи придут туда, где доселе о них не знали. Кали – это огонь, будет море огня.

Среди людей становится всё больше тех, кто осознал проблему и ищет способы её решения. Недавно завершился 17-й Всемирный Трансперсональный конгресс, ведущий тему революции сознания. В этот раз он проходил на территории России – в Москве. Выступление петербуржцев наглядно продемонстрировало растущее понимание связи древних знаний и сакральных форм с современными процессами: над конгрессом витали образ треугольника и знак Кали – всевидящий глаз.

Треугольник – выражение любви, знак гармонии, понятный человеческому сознанию. Множество рас и цивилизаций потеряло понимание Любви. Возможно, нынешняя ситуация окажется полезной для многих иных рас. Возможно, те, кто должен найти решение, это сумеют.

Вторая порция информации пошла тяжелее. Теперь Чёрный сидел и поглаживал левую сторону груди, ожидая, когда его тело придёт в себя. Ему не хватало воздуха, хотя зал был просторен и он в нём одинок. Ну что ж, вводные он получил. Аватаре Кали полезно знать то, что знает его богиня. Аватаре Нечто полезно не только ощущать, но и формулировать понимание системы строения миров. Он всё сделал правильно, а сердце сейчас отпустит, это просто реакция на перегрузку, это ерунда.

Про пожары, ураганы – неужели это всё так и будет? Знак Кали. Антон вдруг вспомнил, что в год его рождения случилась небывалая засуха, в некоторых областях России за всё лето не выпало ни капли дождя, а в Москве температура всех трёх месяцев превышала норму. Тоже знак? Это была самая жестокая засуха двадцатого века. Неужели нынешняя будет ещё хуже?

Боль прошла, дыхание восстановилось, остался лишь туман в голове. «Интересно, а мате мне могут тут подогнать?» – подумал Антон, вставая. Порция напитка посодействовала бы его мозгам. Он закрыл дверь и снова посмотрел на себя в зеркало. Ему показалось, что в волосах перескакивают искорки. Чёрный страдальчески скривился, потёр виски и начал спускаться.

Первый холл был пуст, а во втором его ожидала вожделенная тыковка с волшебным эликсиром. Антон припал к сосуду и ощутил, как мало ему нужно для счастья. Всего лишь все знания мира и калебас мате. Да ещё, конечно, Матрёна. Пора бы ей возвратиться – он даже приблизительно не представлял, сколько могло пройти времени, но его это не волновало. Антон допил напиток, ещё раз легонько погладил виски, прогоняя последнюю тяжесть и боль, и вышел на улицу. Дверь отворилась перед ним сама.

Сколько бы ни прошло времени, на улице ничего не изменилось – всё тот же режущий глаза свет, огромная, покрытая травой площадь, две линии зданий, река и туман. Хотя сейчас Чёрному показалось, что сквозь туман просвечивают очертания чего-то очень и очень большого. Конкретно рассмотреть было нельзя – лишь смутная тень. Зато с другой стороны совершенно отчётливо было видно показавшуюся процессию.

Шествие выплеснулось на простор из незаметной дальней улочки. Впереди на белом коне восседала одетая во всё белое дева с сияющими как солнце глазами. Её сопровождал, держась чуть сзади, кавалер на сером в яблоках коне. Они выступали медленно и торжественно. Над головой дамы колыхался белый покров, сплетённый из цветков роз, который держали на шестах два затянутых в трико-домино человека. Следом катила запряжённая шестёркой вороных карета, отчего-то чёрная, тяжёлая, украшенная золотыми виньетками и с удивительно знакомым гербом – фигуркой феникса – на передней стенке. На козлах сидел престарелый лакей, его седина в странном свете Города отсвечивала зелёным. За каретой шла стройная колонна горожан, разряженных в праздничные костюмы всех эпох. Это выглядело грандиозным карнавалом.

Антон стоял у галереи, ожидая, пока странная процессия подойдёт к нему. Он уже узнал в Белой деве Матрёну, а в её сопровождающем – Седого. Матрёша обрела высокую замысловатую причёску, лёгкое летнее платьице удлинилось, получило торжественный шлейф, газовые оборки и газовый же шарфик. «Наверно, это совсем другое платье», – подумал Антон. Он представил, сколько времени девушка крутилась в магазинах, или в ателье, или в салонах красоты – что здесь имеется. Простые девчачьи радости – отчего ж нет – напоследок. Он задержался на этой мысли и сам удивился ей. Напоследок? Что ж так?

– Мы ведь правда быстренько, ты не скучал? – Матрёша склонилась в седле, решив поцеловать Антона, но в последний момент отказалась от намерения – могла и упасть. Она же не занималась конным спортом.

– Не скучал! – со всей искренностью подтвердил он. Воистину так! Скучно ему не было.

– Принимай поводья, – ухмыльнулся Седой.

Антон взял повод белой лошади и встал рядом с ней.

– Ну теперь пошли!

– Куда? – Чёрный по-прежнему хотел объяснений.

– Как куда? В Храм. Печать получать, или что вам там обещали. Да, я правильно понимаю. – Он прекратил ёрничать и впервые взглянул на Чёрного серьёзными и очень усталыми глазами. – Нам амнистия, если сейчас всё пройдёт?

– Да, – кивнул Антон. – Правильно. Всем вам – гуляйте! Мы разрешаем исследования, этот вопрос снят.

Седой молча спешился, вышел вперёд и поклонился в пояс. Потом так же молча вернулся на место.

Он думал, идти придётся долго, но они почти сразу вступили в туман, тёмная тень нависла над ними, сгустилась, дымка рассеялась. Они остановились, созерцая Храм. Он был огромен, но не безмерен, массивен, но не подавлял тяжестью, несмотря на свои размеры, он был гармоничен, как любое технически выверенное сооружение. Будучи узлом связи, он идеально соответствовал своей функции.

Его главный корпус весомо и основательно стоял на земле, поддерживаемый мощными колоннами, увенчанный перевёрнутой гроздью взаимопересекающихся куполов, из которых вырастал главный, покрытый золотом, продолженный толстым, тоже золочёным шпилем. «Передающая антенна, – хмыкнул про себя Антон. И тут же поправился: – Или приёмная». Он ничего не знал о технологии такого уровня.

Две ветви колоннады уходили в стороны, изгибались, создавали круг, разорванный зевом ворот – вход был оформлен, как громадная арка, и казалось, что каменная пасть глотает входящих в неё людей. «А Ватикан-то облажался, – довольно усмехнулся Чёрный. – Не сумели собезьянничать со своим Петром». И тут же дошло понимание – а ведь там знали! Знали, как выглядит Храм, знали, что следует строить, ошиблись только в деталях. Или не ошиблись, давно было, может, у них там что и работало – кто теперь разберёт? Теперь неважно.

Возле входа ввысь устремлялись привратные башни. Высокие, какие-то долговязые, как журавли-переростки, они втыкали венчающие их иглы в сияющие небеса, лишь немного не достигая высоты главного шпиля. Далее вдоль колоннады можно было видеть ещё такую же пару башен… и ещё… Никаких символов религиозной принадлежности не было ни на основном шпиле, ни на иглах башен. «И правильно, – пришла мысль. – И не должно быть».

Антон насмотрелся и проникся торжественностью момента. Тогда он потянул за поводья, и они с Матрёшей первыми вступили в отверстую пасть. Потом арку миновал Седой, за ним – все остальные. Они пересекли мощённый потрескавшимися гранитными плитами двор – кое-где из щелей пробивалась всё та же трава – приблизились к ступеням, всадники спешились. Тут же к Матрёше подбежали два похожих на ангелочков мальчика – их светлые волосы одинаковыми завитками ниспадали на узкие спины, личики были умыты и румяны, глаза блестели, пухлые губы старательно сжаты, чтобы не нарушить серьёзность момента. Одеты они были в одинаковые синенькие костюмчики и белые рубашки – как пионеры, только без галстуков. Они подхватили шлейф платья, чтобы он не волочился по земле.

Чёрный подал руку Матрёне, она осторожно на неё оперлась. Они поднялись по высоким ступеням и вступили в Храм.

– Идите вперёд, – тихонько подсказал Седой, когда они застыли возле дверей.

Они двинулись по ковровой дорожке, пытаясь разглядеть всё по обе стороны от себя и при этом не вертеть головами. Сопровождающий их народ втянулся в помещение, рассредоточился и сразу же оживил его. Огромный пустой зал показался обжитым и уютным, золотое и красноватое пламя искусственных факелов хитро подмигивало посетителям, парные колонны заполняли пустоту и делили пространство на четыре отсека. В середине зала начинались две винтовые лестницы – чёрная и белая, они вели под самый купол, изгибаясь и переплетаясь между собой, как спираль ДНК. Между первыми ступенями лестниц была небольшая площадка, на ней сейчас стоял высокий человек с резкими чертами лица и в алых одеждах. Антону показалось, что Седой не был рад увидеть его здесь, но тот ничего не сказал.

Они добрались до лестниц.

«Ребята, вы зарвались. Остановитесь сами или помочь?» Подписи не было. Леонид брезгливо поджал губы и отправил письмо в спам. Третий день одно и то же. Не лень кому-то. Он исправно ставил адреса дурацких писем в ингор, но они каждый раз были новыми. Кто может быть автором? Какой-нибудь обиженный маньяк, которого с форума за неадекват удалили? Но почему письма идут ему? Он не модератор. И адреса его в открытом доступе нет. Откуда узнали? Тогда… Он поморщился… Тогда этот человек должен получать зарплату за это занятие. И тогда не слишком сложно предположить, где он её получает.

«Ребята, вы зарвались. Остановитесь сами или помочь?» Подписи не было. Баал сказал про себя нехорошее слово и отправил письмо в спам. Не стоило, наверно, возвращаться на форум, пока он держался на расстоянии от общения с народом, не было такой ерунды. Хех… Он выпрямился за монитором. А ведь это его личный ящик, значит, автор не может быть с форума. Там этих координат нет.