Текст книги "Астровойны"

3

«Северный Хозяин»

Первым из дверей боевой рубки вышел незнакомый офицер, а следом появились Шахревар и Думан – серьезные и сосредоточенные. Ганнибала с ними не было.

– Ну, что там? – Антонио поднялся им навстречу. Даймон тоже встал.

Шахревар прошел мимо пресс-секретаря и обратился к служанкам Серафимы.

– Девушки, вы остаетесь на попечение коменданта крепости. Через несколько минут он пришлет человека, который проводит вас в каюту. Позже мы найдем вас, а сейчас я вынужден проститься.

Он вежливо поклонился, они ответили реверансом. Выглядели они грустными.

– Куда вы собрались? – не унимался Антонио. Шахревар опять не ответил, вместо этого повернулся к Даймону, который смутился под прямым взглядом паладина.

– Ты пойдешь с нами.

Даймон метнул взгляд на брата. Затем на Шахревара. И расцвел от счастья. Он еще не знал, куда пойдет и зачем, но вчерашнему пленнику было лестно оказаться рядом с двумя рыцарями.

– А я?! – воскликнул Антонио.

Шахревар мотнул головой, показывая следовать за ними.

Офицер провел их через коридор, залитый пурпурным светом аварийных ламп – тем самым подчеркивался режим боя, в котором находится заорбитальная крепость. За коридором оказался технический лифт со стенками из проволочной сетки. В нем группа спустилась на несколько ярусов.

Все это время Антонио пытался выяснить у Шахревара, что, в конце концов, происходит, но так и не добился ответа. И только когда лифт остановился перед бронированными дверьми, Антонио схватил паладина за руку, заявив, что если тот не скажет, он перестанет считать его другом.

Шахревар посмотрел на неугомонного пресс-секретаря с усталостью и печалью.

– Мы спустимся на Рох, чтобы встретиться с Рапом и тучами орков, наводнивших орудийный форт. Прости Антонио, не очень хочется говорить об этом. Я должен справиться со своими страхами.

– Я полагал, что ты ничего не боишься, Шах, – ответил смущенный Антонио, выпустив руку.

– Если бы это было так. – Паладин задумчиво смотрел, как бронированные двери разъезжаются в стороны. – Если бы это было так.

В первый момент Даймон подумал, что темное помещение, в которое они вошли, является гигантским складом запчастей – нечто подобное он видел в орудийном форте, куда его привел орк по имени Баструп, впоследствии провалившийся в жертвенный колодец. Падающий из входного проема свет выхватывал ряды стеллажей, уходящих в темноту и отливающих холодным блеском водруженных на них инструментов.

Сопровождавший их офицер перекинул рубильник. Мощные светильники под потолком вспыхнули, и взглядам предстал такой громадный склад ручного оружия, что даже Думан, достаточно повоевавший в системе Диких, не видывал подобного арсенала.

Здесь было все, что требуется космической крепости для отражения вражеского штурма. Начиная от простейших излучателей и реактивных пистолетов, портативных энергетических щитов, универсальных шлемофонов и разнообразной брони и заканчивая реактивными наплечными гранатометами, ранцевыми генераторами, способными накрыть силовым полем целый взвод, и тяжелыми сдвоенными бластами, что питались от передвижных ядерных реакторов.

Думан и особенно Шахревар обычно не жаловали плазму и реактивное оружие. Но даже наделенные невиданной силой паладины иногда попадали в ситуации, когда приходилось действовать в качестве рядовых солдат. Поэтому для спуска на Рох они были вынуждены набирать себе снаряжение.

Свои проверенные серебристые доспехи Шахревар менять не стал. Он нацепил на пояс патронташ с дымовыми и световыми гранатами, закинул на спину тяжелый скорострельный бластер, а небольшой набедренный, который всегда носил с собой, заменил на более мощную модель. Думан отстегнул старую броню и облачился в более прочные латы штурмовика, которые кроме механической защиты создавали над броней локальное силовое поле. Из оружия он выбрал знакомый ему по Крестоносному флоту реактивный пистолет, а в качестве штурмового оружия – переносную ракетную установку и ранец боезапаса к ней.

Стараясь не отставать от своих спутников, Даймон подобрал себе подходящую по размеру броню. Надел ножные латы, влез в панцирь, застегнул наколенники и налокотники. Распрямил руки и замер.

Он чувствовал себя примерно так же, как кошка, втиснутая в черепаший панцирь. Он не мог вдохнуть полной грудью, руки до конца не разгибались, корпус не повернуть. Его облачение напоминало пыточный станок. Или хитрый урок, который иногда преподавал отец, чтобы отучить сына от некоторых дурных привычек.

Даймон присел. Взмахнул рукой. Помотал головой. Привычные движения сделались чужими, их приходилось разучивать заново.

– Это хорошая броня, – сказал Думан, подходя к брату.

– Мне в ней неудобно.

– Ничего. Привыкнешь.

– Знаешь, отец говорил, что настанет день, когда вся эта технологическая шелуха перестанет быть нужной. Я не думаю, что этот день наступил. Но броня мне уже не нужна.

– Не говори глупостей. Философия отца – это суждения человека, который всю жизнь прожил в глуши и воспитывался такими же людьми, которые жили в глуши. Он даже никогда не воевал! А я воевал. Я знаю, что такое бой. И что нужно для боя.

– Ты считаешь себя сильнее нашего отца? – спросил уязвленный Даймон.

Думан сделал вид, что в данный момент для него нет ничего важнее, чем проверить, как ходит пульсатор бластера.

– Даймон… Сейчас я скажу тебе одну вещь, которую ты не знаешь. – Думан погрузил бластер в кобуру и застегнул ее. Затем посмотрел на брата, Даймон прочитал в его глазах непонятное сожаление. – Дело в том, что Ротанг не родной нам отец.

Даймон подумал, что ослышался. Или Думан оговорился. Ничего странного. Со всеми бывает. Он хотел сказать – родной. Родной до последней капельки души!

НАШ отец!

Но Думан не собирался исправляться.

– Ты был слишком мал, не больше года, а мне было восемь. Я все прекрасно помню. Наш отец служил навигатором на пограничном судне, он погиб в результате несчастного случая. Я помню, как мы с матерью летели из Прейтона в Гарнизонное. Мы преодолели половину пути по материковым лесам, когда этот проклятый ластодонт вылетел из чащи и опрокинул гравилет. Я успел схватить тебя, когда нас бросило в кусты. Матери не повезло. Ластодонт настиг ее и бивнем пригвоздил к дереву.

– Этого не может быть!

– Может, Даймон, может… Я долго блуждал по чащам с тобой на руках – ты ведь даже ходить не умел – пока не вышел к одинокому дому, стоящему на холме, в котором жил Зверолов… Он накормил нас и оставил на ночлег. На следующий день взял кол, ушел в лес и вернулся только под вечер с головой ластодонта.

Слова Думана показались Даймону невозможными, страшными. Мир в его сознании накренился, угрожая рухнуть. Отец, ближе которого у юноши никого не было оказался не родной ему крови. Крови чужой.

– Ротанг просил меня не рассказывать тебе об этом. Хотел, чтобы мы себя чувствовали его детьми. Он приютил нас, и я ему благодарен. Но я так и не смог признать его отцом. И как только появилась возможность, я бежал из дома и улетел с планеты.

– Почему, Думан? Почему? Ведь он был таким… таким понимающим!

– Мне претили его каждодневные учения, это фехтование, эта лесная философия о силе жизни. И что? Разве философия помогла ему, когда пришел Рап?

– Думан! – окрикнул Шахревар. – Поторопитесь. Катер отчаливает через семь минут.

– Он появился в нашей жизни из ниоткуда. И ушел в никуда. Даймон, у меня на всем свете есть только ты! Ты, мой брат!

– Нет, – упрямо мотнул головой Даймон. Лицо его заливали слезы. – Нет! Нет! Все равно. Что бы ты ни говорил. Он для меня родной. Роднее, чем это возможно. И всегда будет таким.

– Бери оружие, Даймон. Нам нужно идти. Вместо того чтобы выбрать ручное оружие, Даймон вдруг принялся расстегивать броню.

– Что ты делаешь?

– Мне в ней неудобно, – ответил юноша; сбрасывая на пол латы и панцирь.

– Не делай глупостей. Шальной выстрел может вывести тебя из строя, а броня защитит.

– Я не могу в ней свободно двигаться. К тому же я все равно не умею стрелять. Все, что я умею, находится на острие этого меча.

… Лифт падал в глубокую шахту. Ее стены появлялись из тьмы, виднеющейся сквозь решетчатый пол, проносились мимо и исчезали над головой в такой же тьме. Даймон стоял в стороне от брата и старался не смотреть на него. Конфликт между ними не укрылся от внимательных глаз Шахревара, но рыцарь сказал только следующее:

– Напрасно ты не надел броню, Даймон. Лифт привез их на безлюдный причал. К одному из пирсов только что подошел штурмовой десантный катер, вызванный специально для двух паладинов и мальчишки. На борт поднимались по одному. Антонио деликатно пожал руки обоим Звероловам и улыбнулся на прощание. В ответ улыбнулся только Думан, а младший брат выглядел таким потерянным, что наверняка даже не заметил пресс-секретаря.

Шахревар заходил последним. Одолеваемый тяжелыми мыслями, он выглядел мрачнее обычного.

– Ну, вот и все, Антонио. Может так случиться, что мы больше не увидимся.

– Обязательно увидимся… друг.

Паладин пристально посмотрел ему в глаза и, проигнорировав протянутую ладонь, крепко обнял Антонио свободной рукой.

– Спасибо… друг, – произнес Шахревар. – Береги себя.

– Ты тоже, Шах. Вернись обязательно.

Внутри катера Даймон сел через кресло от брата и с отсутствующим видом уставился в пол. Он не двинулся, когда на борт взошел Шахревар и люк за ним закрылся. Он молчал, когда катер оторвался от причала. И лишь когда они вышли в открытый космос, Даймон тихо простонал:

– Господи, Думан. Зачем ты рассказал мне?

Штурмовой катер не спускался, а стремительно проваливался в темную атмосферу Роха. Стены дрожали, рев вспарываемого воздуха проник даже в салон. Пилот вел машину на максимальной скорости, избегая атаки зенитных орудий форта, и Даймону казалось, что вероятным результатом спуска станет удар о землю такой силы, что обломки посудины разметает на десятки миль.

На пути от «Северного Хозяина» до Роха катер два раза попадал под обстрел черных звездолетов. При первом обстреле погибли все четыре истребителя сопровождения. Лишь мастерство пилота, лавирующего между нитей турболазеров, позволило избежать гибели и вырваться из-под огня. К счастью, ни одно из орочьих судов не стало преследовать маленький, никому не нужный катер.

В лихорадочной тряске Даймон не переставал думать о приземлении. Ему не хотелось, чтобы части его тела вместе с обломками оказались друг от друга в десятках миль. Ему было нужно, чтобы они остались вместе, чтобы жили и действовали.

Потому что он должен вернуться домой, в родной лес, на звероводческую ферму, где он вырос. После всех злоключений и шокирующего открытия, о котором поведал Думан, это было его самым заветным желанием. Вдохнуть аромат хвои, побродить по дому, по его пустым комнатам, дотронуться до холодного камина… Отыскать какую-нибудь вещь, которая принадлежала отцу. Частичку отца. А затем сесть на крыльцо и смотреть на бескрайнее лесное поле… Ему казалось, что это вернет человека, которого он так любил.

Пальцы судорожно сдавили рукоять Могильщика.

Вопреки опасениям Даймона, катер не разметало при посадке: руководствуясь сигналом с земли, пилот уверенно опустил судно на скальное плато Святой Грейс в районе Мохнатых гор, хорошо знакомых юноше.

Предвкушая долгожданную встречу, он первым выбрался из люка. Проскользнув мимо штурмовиков, устремился к скальному гребню, который загораживал лесную долину.

Появившегося из катера Шахревара встречали радостные солдаты, которые с нетерпением ожидали прибытия паладина. Он пожал протянутые руки, отдал честь полковнику, который командовал штурмовыми отрядами. Вдалеке, под сенью деревьев, выстроились ряды бронетехники, приготовленной к штурму. Но в данный момент его беспокоил Даймон, вылетевший из катера, как безумный. Шахревар поискал юношу глазами и нашел его карабкающимся на невысокую скалу.

Не замечая ничего вокруг себя, Даймон стремительно летел к вершине. Пальцы проворно находили щели и трещины, ноги толкали тело вверх.

Склон закончился, и он вылетел на гребень, ожидая шквала запахов хвои и свежести, которые накатятся на него. Запахов, знакомых с детства… Он вдохнул полной грудью. Легкие наполнились едким дымом и гарью. Даймон закашлялся и только затем увидел, что происходит в долине.

Материковые леса пылали от одной стороны горизонта до другой. Суровое пламя бушевало кругом, в ночное небо поднимались жгучие языки, над которыми порхали искры. Воздух переполнял жуткий треск. Когда-то живой, необъятный лес превратился в океан буйного огня. А посреди океана крохотным островком поднимался холм, на вершине которого полыхал костер.

Даймон закричал истошно и жалобно. Его крик подхватила стая птиц, летящая прочь от пожарища. Смешанное стадо оленей и кентавров, переваливающих через горную гряду, завопило наперебой. Запищали лесные мыши, снующие среди камней. Эти крики разорванного организма переполняла горечь и боль.

Больше не было дома, в котором прошла жизнь Даймона, где каждый уголок наполнен сладостными воспоминаниями о прошлом. В который хотелось вернуться. Он думал, что этот дом, окруженный лесом, будет стоять всегда, но теперь в том месте будет стоять обугленная коробка, а вокруг простираться выжженная пустыня.

Вместе с домом сгорело все, что напоминало ему об отце. Все его вещи, все книги. Не осталось ничего… В этот момент Даймон с ужасом понял, что лицо Ротанга окончательно стерлось из памяти. И не существует не только фотографии, но даже крохотной вещицы, которая могла бы напомнить о нем, восстановить черты лица.

Он продолжал истошно кричать, когда брат обхватил его за пояс и стащил со скалы. Картина апокалипсического пожарища осталась перед ним, отпечатавшись на сетчатке. И Даймон знал, что она будет преследовать его до конца дней.

Есть только одно существо, которое ответственно за эту трагедию. Даймона не интересовали поиски Темного Конструктора, на которые пыталась его подвигнуть Иггдрасиль, не интересовали части его имени… Его интересовал главный сенобит. Тварь, разрубившая надвое отца, уничтожившая дом и все, что было дорого юному Зверолову.

Даймон отстранил от себя брата. Их окружили штурмовики. Высокие, статные, закованные в броню, с тяжелыми винтовками за плечами, обвешанные боеприпасами. Они с недоверием разглядывали Зверолова-младшего, одетого в простецкую одежду и держащего в руке меч.

– Эй, мальчик! Будешь вскрывать броню этим консервным ножом?

Не обращая внимания на окрики, Даймон на нетвердых ногах двинулся к стоящему в центре Шахревару. Отсветы пламени плясали в серебре его доспехов. Даймон остановился в футе и произнес едва ворочающимся языком:

– Я хочу убить Рапа. Больше не запрещай мне.

В этот момент юноша напоминал пьяного, лишившегося разума. Другой человек вряд ли бы воспринял всерьез его слова. Но проницательный Шахревар понял, что дело обстоит более чем серьезно.

– Молодой дурак! – жестко сказал он. – Мы не идем сражаться с Рапом, потому что это невозможно. Мы идем взорвать форт. Что будет при этом с Рапом – вопрос, который не должен нас интересовать. Но я еще раз хочу напомнить тебе, что уничтожить Рапа невозможно! Я не буду с ним сражаться, я лишь попытаюсь нейтрализовать его силу на какое-то время. Большее нам не по зубам.

Судя по упрямому взгляду, слова не дошли до Даймона. Поэтому Шахревар обратился к Думану:

– Держи брата возле себя. Я начинаю сомневаться, что надо было брать его с нами.

Думан виновато кивнул, а Шахревар вернулся к командиру полка, невысокому угарину с огромной шеей и ручищами, которыми он наверняка мог согнуть стальной прут.

– Больше ждать нельзя, – сказал полковник. – Сейчас же выдвигаемся. План штурма обсудим по дороге.

По внутренней связи он отдал команду, и развернутый на несколько миль строй штурмовиков и техники двинулся вниз по склонам, поросшим деревьями.

Насупленный Даймон спускался вслед за братом по пологому склону. Он думал о словах Шахревара и понимал, что паладин в чем-то прав. Но совладать с гневом было трудно, к тому же его подстегивала горечь потери. Мыслить трезво не получалось.

Из-за деревьев вышла женщина. Строй двигался мимо нее, а она, закутавшись в шаль, с грустью смотрела на солдат, не пытаясь к ним приблизиться.

– Римма? – удивился Даймон.

Только сейчас он заметил в темноте среди гнутых стволов других людей. Они провожали взглядами спускавшиеся в долину подразделения. Был слышен осторожный шепот и приглушенный плач детей.

– Думан, не жди меня! Я догоню! Проигнорировав недовольный взгляд брата, юноша просился к знахарке. Узнав Зверолова-младшего, она обрадовалась, глаза ее увлажнились.

– Ох, Даймон! – всплеснула руками женщина. – Ты жив! Какое счастье!

Юноша разглядывал старую знакомую. Подол платья забрызган грязью, кое-где к нему прилип репей, руки расцарапаны кустами шиповницы. Римма, как и большинство фермеров, редко забредала в Гарнизонную лесополосу. Но теперь лесополоса стала их убежищем.

– Я так и не поверила гадостям, которые говорили про тебя. Будто ты предал нас.

– Кто там с вами? – спросил он, кивнув в сторону деревьев.

– Все. Все семьи из Гарнизонного. Муж мой и дочери, Мельты со своими детьми, Боргесы с девчонками… Все!

– Но почему вы здесь? Эти склоны прекрасно просматриваются с воздуха. Если появятся орки на катерах, они заметят вас…

– Мы не знаем, что делать и куда податься. Орки разорили селение, а в небе за хребтом был страшный бой, потому загорелся лес. Огонь везде, только здесь его нет.

Колонны штурмовиков ушли далеко вниз. Отставший Думан ожесточенно махал Даймону рукой. Надо спешить.

– Знаете что, – сказал юноша, – в полумиле севернее, возле ущелья МакНулан, находятся пещеры. В них вы можете укрыться.

– Я не слышала о пещерах.

– Я бывал там много раз. Отправляйтесь туда. Как только штурм завершится, мы заберем вас оттуда.

Женщина оглядела его.

– А ты изменился, Даймон. Стал каким-то другим.

– Скажите, – спросил юноша, – вы знаете, что стало с телом отца?

– Капеллан форта похоронил Иседа Ротанга возле вашего дома.

– Где именно?

– Никто, кроме него, точно не знает где. А сам он погиб.

Даймон вытер глаза.

– Прости, – продолжила Римма. – Сейчас, наверное, уже не отыскать могилу. Но капеллан все сделал честь по чести. Ротанг лежит в земле, которую очень любил. Да упокоится его душа с миром.

– Спасибо вам за все. Если бы не вы, Римма, я бы сейчас не стоял здесь. Спасибо вам!

Паучиха заплакала и обняла его.

– Это все в прошлом, которого больше нет. Оно сгорело вместе с нашим селением.

– Вместе с моим лесом и моим домом.

На прощание Даймон обнял знахарку и побежал вниз по склону к рассерженному брату.

Широкие приплюснутые катера с открытым верхом, мощной лобовой броней и висящими на бортах установками залпового огня ползли сквозь чащу лесополосы, ломая тупыми носами ветви и обрушивая небольшие деревья. На броне временно устроились штурмовики, бластеры покоились на коленях, но готовы к применению в любой момент. Бойцы напряженно ждали, когда закончатся деревья и пред ними предстанут белые стены орудийного форта.

Посреди строя шел катер с развевающимся на носу алым знаменем полка. На борту разместился временный штаб: командир полка, командиры батальонов, начальники артиллерии и бронетехники. К ним добавились два крестоносных рыцаря, необычайные способности которых заставляли посматривать на них уважительно.

– Наша цель – орудийный форт, – говорил Шахревар. – Речь идет не о его захвате, потому что это невозможно и бессмысленно. Основная задача, которая стоит перед нами: избавить флот от огня планетарных орудий, захваченных врагом.

– Задача разбивается на три этапа, – продолжал полковник. – Первый: преодолеть сельскохозяйственные поля, которые простреливаются с высоких стен форта. Второй: вскрыть силовые щиты и проникнуть внутрь форта. Два батальона начнут штурм стен. Это отвлекающий удар, но враг должен в него поверить. Основная группа проберется в форт через церковь по подземному проходу. Третий этап: группа заложит две термоядерные бомбы в основании форта. Как только будут активированы таймеры, я выпущу ракету, и в небе появится радуга. Радуга – сигнал к отступлению. Все части отходят за пределы силового щита форта. Транспорты заберут нас отсюда.

– И времени на это отпущено… – Шахревар глянул на экран над правым глазом. – Чуть более двух часов.

Командиры батальонов дружно присвистнули.

– Турболазеры на стенах, – стал перечислять один из них, – протонные минометы, поддержка из космоса. Нам придется туго.

– Да, – сказал Думан. – Так и будет. Но в системе Диких нам случалось штурмовать более сложные оборонительные укрепления. Поэтому я и Шахревар появились здесь.

– Построение цепью, – произнес полковник. – Движемся на катерах с максимальной скоростью. Не знаю, с чем нам придется столкнуться, но нужно как можно быстрее преодолеть эти треклятые поля и добраться до стен.

Впереди между темных стволов появились просветы.

– Лесополоса заканчивается, – сказал он, опуская забрало шлемофона. – Приготовиться к атаке.

На ходу надевая шлемофоны, затягивая ослабленные пряжки, батальонные командиры спрыгивали на землю и бежали к своим подразделениям.

– Постоянно будь со мной на связи, – наставлял Шахревар Думана. – Вызывай сразу, как почувствуешь, что мощь Рапа одолевает тебя.

– Мы еще посмотрим, чья мощь будет одолевать! – задиристо ответил Думан и ощутил жжение в ладонях.

Шахревар вздохнул:

– Нас осталось слишком мало. Поэтому будь осторожен, брат паладин.

– Ты тоже, – ответил Думан. Они обнялись.

– Да, и присматривай за ним.

Шахревар показал взглядом на Даймона, который бежал позади всех.

– Конечно, присмотрю, разве может быть иначе! Ведь он мой брат.

Около полусотни единиц бронетехники, несущие девять сотен десантников-штурмовиков, появились из леса цепью, растянувшейся на полторы мили. Впереди появились возносящиеся в небо стены форта, озаренные у подножия ленивыми пожарами в селении.