Текст книги "Проблемы законности и справедливости в уголовном судопроизводстве России"

Знает ли эти требования закона и руководящих указаний Судебная коллегия Московского городского суда? Конечно, да. Именно поэтому у защиты вызывает недоумение основания отказа в заявленных ходатайствах, лишь устно прозвучавшие при рассмотрении дела: «При отсутствии процессуальных оснований и новых доводов». Как это понимать?

В соответствии с требованиями пункта 5 части 1 статьи 401-4 УПК доводы защиты, свидетельствующие о таких нарушениях, заключаются в следующем:

Показания свидетеля Муханева М.И., прежде всего по месту совершения наезда и направлению движения пешехода, имеют существенное значение для дела. Обстоятельства ДТП свидетельствуют о том, что условия видимости и обзорности, имевшиеся на момент наезда, говорят об ограничении обзора, который препятствовал возможности с места водителя Андросова увидеть своевременно пешехода перед автомобилем.

По мнению защиты осужденного, водитель Андросов не превысил установленное ограничение скорости и, не располагая технической возможностью предотвратить ДТП, совершил наезд на пешехода при обстоятельствах, изложенных пассажиром его автомобиля Муханевым. В связи с изложенными обстоятельствами, в целях проверки законности, обоснованности и справедливости судебного приговора защита осужденного трижды заявляла ходатайство о допросе Муханева М.И., явившегося в судебное заседание, в качестве свидетеля по настоящему уголовному делу и проведении проверки его показаний в рамках следственного эксперимента по правилам ст. 288 УПК судом на месте происшествия.

При этом письменное ходатайство с приложениями – протоколом опроса Муханева и 6-ти фото места происшествия было возвращено.

Видя недоумение защиты и ее настойчивость, Судебная коллегия всё-таки приобщила к делу письменное ходатайство о допросе Муханева, проведении проверки его показаний и назначении АТЭ.

Однако неотъемлемая часть ходатайства, его приложение в обоснование заявленных доводов, а именно – протокол опроса Муханева как свидетеля защиты на 5-ти листах и фото места происшествия на 6-ти листах были безмотивно возвращены заявителю.

На основании требований ст. 283 УПК, а также глав 35-39, 44 УПК было заявлено письменное ходатайство о назначении по настоящему уголовному делу САТЭ, с постановкой на разрешение экспертам 14-ти вопросов. И в этом защите было безмотивно отказано, как и в допросе судебно-медицинского эксперта и назначении дополнительной СМЭ с выяснением 20-ти вопросов, поставленных на разрешение. Однако эти письменные ходатайства были приобщены к материалам уголовного дела.

Доводы защиты о необоснованности обжалуемого апелляционного определения заключаются в следующем:

В описательной части апелляционного определения были приведены доводы адвоката Тарасова лишь о чрезмерной суровости обвинительного приговора, и только;

А как же указание Судебной коллегии о том, что адвокат Тарасов «излагал суду свое мнение по существу обвинения и его доказанности»?

Как это все понимать?

Это значит, что доводы осужденного о нарушении его права на защиту от незаконного и недобросовестного обвинения являются обоснованными.

Далее в описательной части обжалуемого определения следует ссылка на возражения государственного обвинителя и потом указано: «В судебном заседании осужденный Андросов и адвокат Ярошик поддержали доводы апелляционных жалоб, просили об отмене приговора суда».

И далее на 4-х листах текста определения нет ни слова о заявленных ходатайствах и отказах в их удовлетворении.

Почему? Чем объяснить такую необъективность?

Далее изложены доказательства пребывания осужденного в состоянии опьянения, что осужденный не отрицал в суде апелляционной инстанции; перечислены доказательства обвинительного заключения; указано, что «обстоятельства ДТП с участием Андросова и потерпевшего Савчука, в том числе зафиксированные в соответствующих документах, показания свидетелей, заключение судебно-медицинской экспертизы были предметом тщательного исследования, результаты проверки и оценки которых в совокупности с другими доказательствами по делу отражены в приговоре (см. лист 3 апелляционного определения).

Были «предметом тщательного исследования»? Где и чем это подтверждается?

Там же указано о наличии причинно-следственной связи между полученными потерпевшим телесными повреждениями и действиями осужденного; указано, что довод о том, что не установлен механизм образования телесных повреждений у потерпевшего, опровергается доказательствами, приведенными в приговоре, анализ которых свидетельствует о допущенных Андросовым при управлении автомобилем нарушениях Правил движения, что повлекло за собой ДТП и причинение по неосторожности тяжких телесных повреждений потерпевшему Савчуку, повлекших его смерть (может быть, все-таки тяжкий вред здоровью, а не тяжкие телесные повреждения?).

«Анализ которых свидетельствует о допущенных Андросовым при управлении автомобилем нарушениях Правил движения, что повлекло за собой ДТП и причинение по неосторожности тяжких телесных повреждений потерпевшему»? Как это понимать? Где изложен этот анализ и кем?

Далее указано, что вопреки доводам апелляционной жалобы осужденного в материалах уголовного дела не содержится данных о возможности обнаруженных у потерпевшего Савчука тяжких телесных повреждений (или все-таки тяжкого вреда здоровью?) повлекших его смерть, не в условиях ДТП с участием Андросова, далее следует перечисление выводов СМЭ и все.

Указано также, что подтверждаются материалами дела и выводы суда о совершении Андросовым преступления в состоянии опьянения.

Указано, что то обстоятельство, что по делу не проведена АТЭ, не допрошен в качестве свидетеля молодой человек по имени Михаил (к сожалению, судебная коллегия даже не запомнила фамилию этого свидетеля, явившегося в судебное заседание, – Муханев М.И.), не повлияло на правильность выводов суда о доказанности вины Андросова и квалификации его действий, равно как и установленный СМЭ факт нахождения потерпевшего в момент произошедшего в состоянии алкогольного опьянения.

Делается вывод, что совокупность доказательств, приведенных в приговоре в обоснование вины осужденного не находится в противоречии по отношению к друг другу, исследована в судебном заседании с достаточной объективностью и позволила суду принять обоснованное решение.

С голословными доводами Судебной коллегии согласиться категорически нельзя, потому что:

– имеющиеся доказательства обвинения вовсе не были предметом тщательного исследования;

– анализ «допущенных Андросовым при управлении автомобилем» нарушений требований Правил дорожного движения следствием и судом не проводился; эти нарушения (точнее, их отсутствие) изложены защитой, но не следствием и судом;

– состояние опьянения Андросов в суде второй инстанции не отрицал, поясняя, что, оставшись без защиты, совою жалобу он писал по совету сокамерников;

– отсутствие автотехнической экспертизы, допроса в качестве свидетеля Муханева не может не повилять «на правильность выводов суда о доказанности вины Андросова».

Весьма странно, что Судебная коллегия этого не понимает. Или не хочет услышать и понять?

В этой связи возникает закономерный вопрос, а кого обманывает Судебная коллегия, утверждая подобное?

Доводы о необоснованности «возможности обнаруженных у потерпевшего Савчука тяжких телесных повреждений, повлекших его смерть, не в условиях ДТП с участием Андросова», не могут представляться также законными, обоснованными и разумными, так как в тексте обжалуемого определения следует лишь перечисление выводов СМЭ, а какая-либо оценка заявленного защитой ходатайства о допросе судебно-медицинского эксперта и назначении СМЭ с целью получения ответов на 20 обоснованных вопросов защиты, отсутствует.

Нет никаких доводов обвинения с точки зрения судебной автотехники, как нет и указания, что осужденный отказался от своего признания с объяснением мотивом отказа.

Судебной коллегией дело по существу не рассмотрено, вся оценка доводов обвинения и защиты является голословной, а потому незаконной и необоснованной.

Таким образом, обвинительный приговор суда первой инстанции не может являться законным и обоснованным и потому, что доводы обвинения о превышении скорости движения автомобиля и совершении наезда на пешехода на разделительной полосе основаны только на показаниях осужденного, от которых он мотивированно отказался.

Довод же обвинения о том, что водитель Андросов не учел видимость в направлении движения, при возникновении опасности для движения, которую он был в состоянии обнаружить, своевременно не принял возможных мер к снижению скорости вплоть до остановки ТС, является голословным и никакими доказательствами не подтвержден.

Доказательства того, что наезд произошел именно на разделительной полосе в месте согласно данным протокола осмотра места происшествия и схемы к нему, именно автомобилей под управлением водителя Андросова, также отсутствуют.

Тот факт, что пешеход после наезда на него автомобилем Андросова (повреждены бампер и лобовое стекло) оказался в проеме полностью разбитого заднего стекла автомобиля осужденного, и в состоянии, зафиксированном в ходе осмотра автомобиля, проехал значительное расстояние, очевидно, более 600 метров, свидетельствует о возможном совершении наезда на пешехода другим автомобилем «вагонного типа» под управлением другого водителя.

Однако с целью выяснения этих вопросов, имеющих существенное и решающее значение для дела и доказывания вины осужденного, ни следствием, ни судами первой и второй инстанции комплексная комиссионная автотехническая трасологическая судебно-медицинская экспертиза не назначалась и не проводилась.

Таким образом, доводы обвинения, положенные в основу судебного приговора, не являются обоснованными разумными, так как основаны на недостоверных доказательствах.

Иная оценка этих доводов обвинения представлена суду апелляционной инстанции в письменном виде в заявленных ходатайствах, в удовлетворении которых было отказано по надуманным и незаконным основаниям.

Защита надеялась, что суд кассационной инстанции всё-таки даст исчерпывающую, законную, обоснованную и справедливую оценку всем доводам защиты, в том числе объективную оценку показаниям свидетелей защиты Андросова В.Ф. и Муханева М.И.

К сожалению, какие-либо обоснованные и разумные доводы обвинения в этом более чем состязательном процессе по столь простому и очевидному уголовному делу, отсутствуют.

Защита вновь обращает внимание, что предъявленное Андросову обвинение не соответствует фактическим обстоятельствам уголовного дела и имеющимся в деле доказательствам, является безосновательным, субъективным, и даже умышленно надуманным, а текст обвинения и все последующие доводы обвинения не соответствуют требованиям закона.

Таким образом, выводы, изложенные в приговоре суда первой инстанции и апелляционном определении, не подтверждаются доказательствами; эти доказательства рассмотрены не были; имеющиеся и представленные доказательства содержат существенные противоречия, которые повлияли на решение вопроса о виновности осужденного и на правильность применения уголовного закона, что является основаниям для отмены состоявшихся судебных решений.

Таким образом, по настоящему делу были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела, что является, в соответствии с требованиями части 1 статьи 401.15 УПК, основанием для отмены состоявшихся судебных решений в кассационном порядке.

Приведенные в настоящей жалобе обстоятельства свидетельствуют об очевидной предвзятости и необъективности судебных инстанций по отношению к стороне защиты осужденного, в связи с чем при данном составе апелляционного суда по настоящему уголовному делу было невозможно постановить законное и обоснованное решение.

При этом устно прозвучало следующее основание отказа в заявленных ходатайствах: «Совокупность имеющихся доказательств дает основания для вывода о виновности осужденного», что в ходе рассмотрения дела являлось как минимум преждевременным. Этот вывод и высказанное мнение предрешали исход дела и решение суда апелляционной инстанции, что также является недопустимым.

В ходе апелляционного рассмотрения дела защитой был заявлен отвод всему составу Судебной коллегии. (см. главу «О проблемах отвода должностных лиц уголовного процесса»).

Таким образом, в соответствии с требованиями частей 1 и 2 ст. 73 УПК Российской Федерации (Обстоятельства, подлежащие доказыванию) при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию: событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления), а также виновность лица в совершении преступления.

По мнению защиты, предъявленное Андросову в досудебном производстве обвинение не соответствует требованиям уголовно-процессуального закона. Это обвинение не может являться обоснованным, так как предъявлено без выяснения всех обстоятельств и причин преступного деяния, чем нарушены требования статьи 6 УПК (Назначение уголовного судопроизводства), статьи 73 УПК (Обстоятельства, подлежащие доказыванию), пункта 2 части 2 статьи 74 УПК (Доказательства – показания потерпевшего, свидетеля), статьи 87 УПК (Проверка доказательств).

В соответствии с частью 1 статьи 88 УПК (правила оценки доказательств) каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности

Предъявленное Андросову обвинение не соответствует фактическим обстоятельствам уголовного дела и имеющимся в деле доказательствам, является безосновательным, субъективным, и даже умышленно надуманным, а текст обвинения и все последующие доводы обвинения не соответствуют требованиям закона.

В ходе расследования дела были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, требований ЕСПЧ и его судебной практики, статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на справедливое судебное разбирательство, что способствовало утрате, прежде всего у Андросова уверенности в правосудии и справедливом применении закона.

Уважаемый Верховный Суд Российской Федерации!

Конституционный строй в РФ, основы которого закреплены в статьях 1-16 Конституции РФ – это такая организация государственной и общественной жизни, при которой государство является политической организацией гражданского общества, имеет демократический правовой характер, и в нем человек, его права, свободы, честь и достоинство признаются высшей ценностью, а их соблюдение и защита – основной обязанностью государства,

Действия же работников следствия полиции, которые расследуют уголовные дела о ДТП такими способами, как дело в отношении Андросова, способствуют, прежде всего, ограничению прав и свобод человека.

Работники МВД обязаны обеспечить состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства, которое позволяет гарантировать конституционные права, свободы, достойное качество, уровень жизни граждан и их интересы.

Как объяснить подобное причинение существенного вреда охраняемым законом общественным и государственным интересам со стороны правоохранительных органов?

И почему судебные инстанции, произвольно трактуя требования закона и постановления Пленума Верховного Суда, фактически защищают, оправдывают и обосновывают такое предварительное «следствие», когда более чем сомнительное признание с адвокатом является еще более сомнительной «царицей доказательств»?

Судом первой инстанции настоящее уголовное дело по существу практически не рассматривалось, показания двух не явившихся свидетелей Нохрина и Колесника были оглашены с согласия сторон. К сожалению, такова сегодняшняя судебная практика, когда суд рассматривает дело в условиях состязательности, а фактически – в нарушение всесторонности, полноты и объективности. Именно поэтому имеет важное значение позиция защиты, ее профессионализм, знание норм права и умение применять эти знания на практике.

Именно поэтому сейчас «адвокатам запретили превращаться в прокуроров». В последнем постановлении Пленума Верховного Суда РФ говорится, что «судам не следует оставлять без внимания случаи злоупотребления со стороны защитников». Именно об этом говорил докладчик по теме, судья ВС РФ И. Таратута 3 июня 2015 года.

Именно сегодня Верховный Суд, поддерживая известный законопроект, предлагает закрепить в ныне действующем УПК Российской Федерации принцип всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела.

При таких обстоятельствах тем более становится нетерпимым «умолчание» адвоката в процессе, его роль помощника прокурора, так называемого «пособника» обвинения. Подсудимый Андросов свою вину признал полностью, с обвинением согласился, несмотря на то, что в деле полностью отсутствовали объективные доказательства его виновности. Почему этого не увидел его адвокат? По сути, в основу предъявленного обвинения и обвинительного приговора суда было положено так называемое «признание с адвокатом», и только. Подобную «защиту» Андросова в суде первой инстанции осуществлял адвокат, которым было заявлено лишь одно ходатайство – о приобщении к делу документов по личности и состоянию здоровья подсудимого. Андросов же пояснил, что свою вину он признал по требованию следователя, обещавшему ему снисхождение, с молчаливого согласия его первого адвоката. Поэтому его отец обратился к другому адвокату, надеясь на правосудие. Однако то же самое произошло и в суде первой инстанции, когда второй адвокат, при полном признании вины и полном отсутствии позиции защиты, при условии согласия с обвинением гарантированно обещал ему два года колонии-поселения. Как это понимать? Поэтому и недоумевает Андросов В.Ф., капитан первого ранга, в прошлом подводник Северного флота, думающий гражданин Российской Федерации, которого адвокат в суде первой инстанции, злоупотребляя его доверием, просто обманул. Этот адвокат обещал два года колонии-поселения, утверждая, что «вина доказана, а он «вопрос с наказанием решил». Однако этого не произошло, Андросову было назначено наказание в виде 4-х с половиной лет лишения свободы в колонии общего режима. Эти подробности злоупотребления доверием со стороны так называемого «защитника», его роль и участие в осуждении сына мотивировано изложены отцом осужденного – Андросовым В.Ф. в жалобах в отношении адвоката Тарасова и письменных пояснениях суду апелляционной инстанции, которые были безмотивно отклонены.

Но это еще далеко не всё. Защита вновь обращает внимание Верховного Суда на следующие обстоятельства:

В соответствии с частью 1 статьи 171 УПК (порядок привлечения в качестве обвиняемого) следователь выносит постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого при наличии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения данного лица в совершении преступления. С точки зрения изложенных требований процессуального закона по настоящему уголовному делу отсутствовали и достаточные доказательства для вынесения в отношении подсудимого обвинительного приговора. Даже на тех доказательствах, которые были представлены обвинением в суд первой инстанции. Более того, если принять во внимание доводы прокурора, изложенные в тексте предъявленного обвинения, противоречащие как материалам уголовного дела, так и имеющимся объективным доказательствам (прежде всего по времени, месту и другим обстоятельствам, подлежащим доказыванию), следовало прийти к выводу о невиновности подсудимого. Объективный анализ досудебного производства и судебного следствия, проведенного судом первой инстанции, обвинительного приговора как итогового документа, завершающего обвинение, свидетельствуют о том, что в уголовном судопроизводстве осужденный Андросов был лишен права не только на оказание квалифицированной юридической помощи, но и права на защиту вообще.

В условиях предусмотренного УПК состязательности процесса и равноправия сторон это имеет особое значение для защиты личности в уголовном процессе от незаконного и необоснованного обвинения. В условиях состязательности процесса и равноправия сторон подобная ситуация при расследовании и рассмотрении этого уголовного дела, а именно – фактическое соглашательство защиты с обвинением и попустительство такой защиты недобросовестному обвинению, являются недопустимой и свидетельствует о грубом нарушении законных прав и интересов осужденного, подрывает веру в правосудие и справедливое применение закона. Однако судебная коллегия Мосгорсуда указала: «Доводы жалобы осужденного о нарушении его права на защиту в связи с отсутствием квалифицированной помощи со стороны адвоката нельзя признать состоятельными. Адвокат Тарасов в соответствии с положениями ст. 248 УПК участвовал в исследовании доказательств, заявлял ходатайства, излагал суду свое мнение по существу обвинения и его доказанности, об обстоятельствах, смягчающих наказание Андросова, о мере наказания, а также по другим вопросам, возникавшим в ходе судебного разбирательства Каких-либо заявлений от Андросова об отказе от услуг указанного адвоката в ходе судебного разбирательства не поступило».

С таким мнением Судебной коллегии согласиться нельзя по основаниям, которые были изложены в кассационной и надзорной жалобах.

Адвокат в суде первой инстанции вовсе не «излагал суду свое мнение по существу обвинения и его доказанности». В постановлении об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции было указано, что судом апелляционной инстанции, которым при рассмотрении дела в апелляционном порядке в полном объеме были проверены доводы апелляционных жалоб Андросова о нарушении права осужденного на защиту в связи с отсутствием квалифицированной юридической помощи со стороны адвоката в ходе судебного разбирательства дела судом первой инстанции. Абсолютно не учитывая обоснованность и объективность доводов защиты, Судебная коллегия Мосгорсуда приняла ошибочные решения, в том числе необоснованно отказывая в удовлетворении проверки законности протокола осмотра места происшествия путем допроса в судебном заседании в качестве свидетеля Муханева, проведения судом проверки его показаний на месте происшествия, назначении судебной автотехнической экспертизы, экспертной реконструкции дорожного происшествия, а также установления механизма ДТП в ходе допроса эксперта и проведения дополнительной судебно-медицинской экспертизы.

Таким образом, судом апелляционной инстанции были допущены существенные нарушения норм уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.

Судебная коллегия почему-то заняла исключительно обвинительную позицию и необоснованно отклонила все ходатайства защиты, удовлетворение которых позволило бы прийти к выводу о невиновности Андросова. Более того, судебная коллегия, игнорируя принципы, задачи и требования уголовного судопроизводства, при наличии новых доказательств и необходимости их исследования, согласилась с доводами государственного обвинения.

Однако, если в суде первой инстанции «достоверность и объективность письменных доказательств каких-либо сомнений не вызывала, поскольку они не оспаривались подсудимым и его защитником в судебном заседании», то суд апелляционной инстанции, соблюдая «требования действующего законодательства РФ, в соответствии с принципами состязательности и равноправия сторон», как утверждал прокурор, а также не нарушая право на защиту осужденного, тем более был обязан выслушать новые мотивированные доводы Андросова и его защиты, тщательно проверить эти доводы, дать им надлежащую правовую оценку и вынести справедливое судебное решение. Однако этого почему-то не произошло.

Судебная коллегия своим поспешным вердиктом заключила, что признание с адвокатом, то есть признание, закрепленное недобросовестной и неквалифицированной защитой и не подтвержденное ничем объективно, является «царицей доказательств». При этом почему-то Судебная коллегия забыла, что в соответствии с требованиями части 2 статьи 77 УПК (показания обвиняемого) признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств.

Можно ли при этом утверждать, что таким образом было нарушено и право на защиту осужденного от необъективного и недобросовестного обвинения, и принципы состязательности и равноправия сторон, на которых в соответствии с требованиями Конституции РФ основана в настоящее время вся система действующего в государстве уголовного процесса Российской Федерации?

Таким образом, умолчание адвоката в суде первой инстанции, его профессиональная неграмотность либо преступная самонадеянность явились причиной осуждения, вынесения в отношении Андросова обвинительного приговора без какой-либо проверки виновности осужденного и доказанности его участия в совершении преступления, а впоследствии – ошибочных судебных решений в апелляционной и кассационной инстанциях. Ошибочных потому, что сам ход судебного процесса суда первой инстанции свидетельствует о непрофессионализме и недобросовестности защиты осужденного, о чем сам адвокат заявил после приговора своему доверителю, что он «ничего не понимает в ДТП».

Верховным Судом РФ в июне 2015 года уже дана оценка так называемой, как минимум, «недобросовестности» таких защитников, либо по разным причинам их сговора с обвинением. Поэтому нельзя утверждать, что в данном деле адвокат «честно, разумно и добросовестно» осуществлял защиту от необоснованного и незаконного обвинения.

При таких обстоятельствах Верховный Суд Российской Федерации по одному конкретному делу тем более должен дать свою объективную, законную и справедливую оценку все доводам защиты, подтвердив свою позицию относительно необходимости изменений УПК и предложение закрепить в ныне действующем УПК Российской Федерации принцип всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела.

К сожалению, по делу Андросова этого не произошло, чем были нарушены действующие требования уголовно-процессуального закона, а принципы, задачи и требования уголовного судопроизводства были просто проигнорированы.

Таким образом, по делу Андросова были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела, что в соответствии с требованиями части 1 статьи 401.15 и части 1 статьи 412. 9 УПК являются безусловными основаниями для отмены или изменения состоявшихся судебных решений.

Из фильма «Средь бела дня»

– Простое дело. Ну что ты маешься?

– Нет ощущения справедливости.

– Нельзя так, чтобы мы – юристы, имели свою логику, а люди – свою. Звонили из области. Просили ускорить.

Из диалога прокурора с опытным следователем

– Был уверен и старался подавить в себе сомнения в справедливости.

– Это безнравственно, а что безнравственно, не может, не должно быть законным.

– Ты не веришь в справедливость?

Сомнения прокурора района перед процессом

Суд вынес обвинительный приговор, несмотря на то, что обвинитель отказался от обвинения и просил оправдать подсудимого. По протесту прокурора приговор был отменен, осужденный Мухин был признан невиновным и освобожден.