Текст книги "Загадать желание"

Дорога летела под копытами. Лес сменился золотистой степью, потом снова лесом. Темнело. Алина прижималась к шее серой лошади, чувствуя, как щекочет лицо длинная светлая грива. На смену безотчетному гневу пришла растерянность и удивление: где они, куда скачут, куда торопятся? Почему Леон так безжалостно гонит лошадь вперед, словно их преследует погоня, и как же так случилось, что Жени и Ариса рядом нет, что они с Леоном вдвоем?

За черными силуэтами деревьев мелькнуло озеро. Алина оглянулась и посмотрела через плечо в лицо сидящего позади нее мужчины – бледное, напряженное. Губы решительно сжаты.

– Леон!.. – позвала девушка.

Он встретил ее взгляд и резко натянул поводья.

Лошадка мирно щипала свежую травку. Леон и Алина сидели, обнявшись, под раскидистой ивой. Спрятав лицо на груди мужчины, девушка с ужасом вспоминала собственные слова, сказанные на берегу тихой лесной реки – сначала рассказала всем о том, что Жене нравится Леон, после обвинила подругу в зависти. Да и Арис тогда немало услышал обидных слов в свой адрес.

Как она вообще могла сказать такое? Ведь на самом деле даже не думала… или все-таки мелькали подобные мысли?

Нет, они просто временно сошли с ума под действием неизвестного колдовства! Обвинения, брошенные друг другу разгневанными мужчинами, неожиданные признания – все, что думалось, что таилось где-то в глубине души вперемешку с обидными, злыми словами, произнесенными лишь для того, чтобы побольнее ужалить – не могло это быть сказано в здравом рассудке, ну никак!

Леон сидел молча, прикрыв глаза – наверняка устал после того, как несколько часов гнал лошадь по коротким дорогам. Ему бы поспать, но Алина понимала, что теперь некому будет охранять их сон: нет Ариса, с которым Леон мог бы дежурить по очереди, нет змеиного караула, а потому мужчина очень постарается не поддаться дремоте. Да и ему тоже в голову лезут невеселые мысли, от которых и захочешь – не заснешь.

– Леон, – девушка села ровнее, посмотрела в усталое лицо. – Как ты думаешь, Арис найдет Женю?

– Наверное, уже нашел.

– Хорошо бы. Правда… – Алине вспомнилось, какое злое было лицо у Горыныча, когда тот покинул поляну, и стало немного страшно за подругу. – Надеюсь, он ее нашел уже после того, как пришел в себя. А то вдруг вытворит что-нибудь такое…

– Не вытворит.

Леон сел поудобней, привалившись спиной к стволу.

– Как мы теперь в глаза друг другу посмотрим? – пробормотал он.

– Арис догадается, что это колдовство, что на самом деле никто так не думал, просто со злости…

– Что-то, наверное, со злости, а где-то и правда.

– Подожди, – Алина встрепенулась, – но ты же не думал на самом деле, что это Арис тогда, в Раславе, людей убил?

– А, может, думал? Ведь я так и не сказал ему, что осенью погиб муж Лизы Ерошиной. Он почему-то не спрашивал, и я боялся заводить разговор. Значит, не верил до конца… А он, оказывается, в тот же день сам разузнал, что случилось, просто мне не говорил.

Ветер прошелестел в листве, качнул густой полог ивовых ветвей.

– Кто такая Лиза? – тихо спросила девушка.

– Дочка владельца суконной лавки, – помедлив, ответил Леон. – Особенно чтобы красивая – не скажешь. Хотя приятная – веселая, приветливая такая, и хозяйка вроде хорошая, – мужчина прикрыл глаза, вспоминая. – Арис долго к ней ходил. А потом, когда его первый раз обвинили, и отец посоветовал ему из города уехать… Арис не рассказывал, но я знаю, что он Лизу звал с собой. Она отказалась. А потом рассказывала про него всякое. Уж не знаю, зачем: то ли на что-то обиделась, то ли чтобы оправдаться перед людьми, а то ведь пеняли ей, что с убийцей связалась. Вместе с родственниками своими много грязи на него вылила. Я сам к ней ходил, просил, чтобы перестала распускать слухи – не помогло. Правда, она скоро успокоилась, замуж вышла… А осенью, стоило Арису оказаться в Раславе, ее муж и младший брат погибли от змеиных укусов.

– Это тогда, когда он пришел предупредить твоего отца о мятеже? – уточнила Алина.

– Да, – Леон поднял голову. Там, сквозь листву, скупо просвечивало звездное небо. Луны не было. – Мы с Арисом знакомы лет семь. Когда-то отец его выручил. Арис посчитал, что теперь должен ему, и тот долг вернул не единожды. И… мы никогда не считали, кто сколько раз кому и чем обязан, кто кому спину прикрывал или из беды выручал. А теперь вот…

Он осторожно разжал объятия, поднялся.

– Я проведу охранный круг, и на эту ночь попрошу у лесных жителей защиты.

Наклонился, поцеловал девушку в висок и вышел из ивового шатра. Алина смотрела на его светлую фигуру, едва видную сквозь густую листву, а в голове звучали брошенные Женькой слова: «Спроси, что он будет делать, когда все закончится! Спроси, отправится ли он за тобой!»

Утро было серым и безрадостным. Понимая, что на лошади да по коротким дорогам они уехали слишком далеко, а на обратный путь просто не хватит сил, Леон с Алиной решили первым делом узнать, где находятся, а потом найти способ передать весточку друзьям. Выехали на широкую дорогу. На этот раз лошадку не подгоняли, ехали неспешно.

– Похоже, что это дорога на Лещаны, – задумчиво проговорил Леон. – Другого широкого тракта в этой стороне быть не должно.

Позади послышался торопливый перестук копыт. Сообразив, что всадник только один, прятаться не стали. Вскоре путник показался из-за поворота, Леон осадил кобылку, заставив остановиться. Алина обернулась и едва не вскрикнула от удивления: в восседающей на гнедом жеребце плечистой фигуре она без труда узнала раславского воеводу, которого они, следуя короткими тропами, попросту обогнали.

Дальше поехали вместе. Алексей Леопольдович удивился не меньше, а когда Леон рассказал, что случилось, нахмурил косматые брови, задумался. На его взгляд положение было не столь уж удручающим.

– Что ж, теперь у вас и вправду не осталось тайн друг от друга, – воевода усмехнулся. – Может, оно и к лучшему.

Дорога действительно вела к Лещанам. Но Алексей Леопольдович посоветовал свернуть раньше, объехать город стороной и у Шепетовки как раз выбраться на северный тракт. А уж по нему до Дикого Поля ехать почти напрямую. Так и сделали. Воевода попрощался раньше, его гнедой поскакал в направлении Раславы – заброшенных руин когда-то самого процветающего и богатого города во всем княжестве.

Ближе к вечеру, уже проехав Шепетовку, Леон с Алиной остановились у ручья напоить лошадь и набрать воды. И в это время из густой травы послышался тонкий голосок:

– Бусь!

Маленькое мохнатое существо, напугавшее Алину до того, что девушка едва не свалилась в ручей, неожиданно оказалось виновником их ссоры с друзьями. Добиться вразумительных объяснений от бузиненка было сложно, но Леон все-таки выяснил, что Арис с Женей вместе, и оба живы-здоровы.

– Что передать? – спросил Бусь.

– А мы к ним не поедем? – удивилась Алина.

– Нет, – Леон достал клочок желтой бумаги, карандаш. – Далеко возвращаться. Быстрее будет, если мы поедем сразу в Дикое Поле и встретимся там, как посоветовал отец.

На ночлег остановились не в деревне, а в лесу. Как-то было спокойней и привычней. Склара – неширокая быстрая речушка, на которой, чуть выше по течению, расположился большой торговый город, тихонько журчала в сгущающихся сумерках, убаюкивая усталых путников. Над головой шелестели листья, что-то шуршало в подлеске – настойчиво, громко, будто поблизости рыскала стая голодных ежей. Но вскоре шорох стих. И ветер замер. Деревья застыли, неподвижные, словно в ожидании чего-то… Леон приподнялся, разбудив придремавшую на его плече Алину. Огляделся.

Шума реки теперь тоже слышно не было. Только тишина – напряженная, тяжелая, все сильнее и сильнее давит на сердце, на плечи, заставляя съежиться, замереть.

Оживший ветер пригнул деревья едва ли не до земли, сорвал листья. В полутьме мелькнули силуэты – легкие, прозрачные. Крылья широких плащей едва не коснулись лиц одиноких путников и исчезли. Снова стало тихо.

– Что происходит? – шепотом спросила Алина, испуганно прижимаясь к древесному стволу.

Леон ответить не успел.

Тишина натянулась струной и лопнула.

Тонкий звук резанул по ушам, заставив схватиться за голову, упасть, вжаться в землю. Алина лежала у подножия старого клена, ей хотелось спрятаться, стать как можно меньше, как можно незаметней, чтобы витающая в воздухе жуть не нашла, не забрала… Леон подполз, обнял девушку, накрыв ее голову своими плечами, и тоже замер, не в силах противиться навалившейся тяжести.

Звук стих внезапно. Кругом – все та же тишь, но теперь не ощущалось напряженного ожидания. Все свершилось, природа понемногу приходила в себя. Леон осторожно приподнялся, огляделся. Алина наблюдала за ним из-под упавших на лицо волос, долго не решаясь пошевелиться.

– Кажется, все, – мужчина помог ей подняться, отряхнуть одежду. Посмотрел на темное небо, потом куда-то в сторону, словно пытался разглядеть происходящее там сквозь густой лес. – Стражи полетели… Судя по всему, в сторону гор.

– И… что это значит? – девушка поежилась – в лесу стало как-то не по-летнему холодно.

– У нас в Раславе рассказывали о чем-то похожем год назад. Когда возле Дикого Поля появился ваш город.

Следующий день прошел без приключений. Если не считать того, что на дороге то и дело попадались лоскутки аномалий – небольшие участки какого-нибудь двора или засеянного пшеницей поля. На всякий случай их обходили.

За подругу девушка почти не волновалась – Женя ведь с Арисом, а что может случиться, если они сейчас в лесу, где нет людей, зато очень много послушных Горынычу змей?

Алина все чаще ловила себя на мысли, что, несмотря ни на что, ей не хочется, чтобы их путешествие к Дикому Полю закончилось быстро. Она еще ни разу не оставалась с Леоном наедине так надолго. Никто не отвлекал их друг от друга, некого было стесняться, и можно говорить обо всем на свете, без оглядки на то, что этот разговор услышат другие, пусть даже друзья. Вот только вопрос, высказанный подругой и с того времени постоянно вертевшийся в сознании, Алина так и не задала.

Ведь независимо от того, что будет потом, именно сейчас они с Леоном вместе. И даже если после всего пережитого он предпочтет забыть о своей любви к чужачке-колдунье, незачем думать об этом сейчас, незачем говорить.

Ночью, пока девушка спала, приходил Бусь. Леон сам удивился, как Алину не разбудил громкий писк совершенно не уважающего чужой сон бузиненка. Прочел короткую записку от Горыныча, написал такой же короткий ответ. Ему бы очень хотелось посмотреть сейчас Арису в глаза, и, может, тогда не будет надобности ни в долгих разговорах, ни в поиске оправданий. Просто все встанет на свои места, и они оба дадут себе слово забыть те глупости, которые наговорили друг другу на берегу реки у пышной, облюбованной мелкой нечистью бузины. Но – когда это еще будет!

Сквозь кружевной узор листьев просвечивало сине-фиолетовое небо, в котором изредка мелькали чьи-то черные крылья, закрывая звезды – то будто бы летучая мышь пронесется, то похоже на птицу… Улегшись на траве рядом со спящей Алиной, Леон смотрел вверх, цепляясь взглядом за мелкие огоньки звезд, и вспоминал тот далекий-далекий день, когда впервые увидел Ариса в Раславе, не зная еще, что этот человек скоро станет его самым лучшим другом…

…было ясное утро начала весны. За окнами звенела капель, дружинники под командованием богатыря-Всеслава разминались во дворике возле управы. На рассвете прибыл гонец из столицы со срочными вестями, и воевода вместе со своим двоюродным братом Яковом беседовали с ним наверху. Успевший с утра перекусить и размяться с товарищами и на мечах, и врукопашную, Леон быстро прошел через большой зал, где обычно посетители-горожане ждали, пока их пустят к воеводе. Сперва ему показалось, что в зале пусто, но нет: в дальнем углу подпирала стену темная фигура в распахнутом тулупе. Охрана косилась на единственного посетителя, но выпроводить не пытались – просто следили, чтобы вел себя как подобает.

Что-то в этом человеке сразу показалось Леону знакомым, но лишь приглядевшись, парень узнал вдруг того самого колдуна, за которого отец перед старостой Лучистого поручился после истории с утонувшими детьми. Имя как-то вылетело из головы, но прозвище – Горыныч – запомнилось. Только Леон догадывался, что на прозвище этот человек, пожалуй, обидится.

Колдун хмуро поглядывал по сторонам, скользнул безразличным взглядом по Леону и больше не обращал на него внимания, пока тот не оказался рядом с посетителем.

– Здравствуй, – Леон протянул руку и назвал свое имя. Колдун, мгновение поколебавшись, ответил рукопожатием и тоже представился, правда, с большой неохотой:

– Арис, – взгляд серо-зеленых глаз изучающе впился в лицо. – Ты – сын воеводы?

– Да.

– Передай отцу, что я ему долг принес.

– Отец занят и освободится нескоро, – мысль, чем заинтересовать малознакомого колдуна, пришла быстро, и Леон постарался спрятать улыбку. – Негоже гостю стоять у дверей. Я еще не завтракал. Составишь мне компанию?

На лице назвавшегося Арисом мелькнула мрачная настороженность – видно, таки заподозрил уловку.

– Если хочешь, конечно, – быстро добавил Леон.

– Не откажусь, пожалуй, – откликнулся наконец колдун. И неторопливо последовал по гулким коридорам за довольным Леоном.

Аромат жарящегося мяса распространялся по всему зданию – видно, Матрена снова забыла закрыть дверь. Что ж, сегодня это было как нельзя кстати. Радуясь своей выдумке, Леон провел гостя прямо на кухню и, пока тот, стоя у порога, косился на молоденьких кухарок, ухитрявшихся строить глазки сразу обоим появившимся в их поле зрения парням, быстренько позаглядывал в кастрюли.

Тем временем одна из девушек, чернявенькая Марьяна, подошла к колдуну:

– Чего, сударь, изволите?

– А чего не жалко? – в доме, а особенно на кухне, было тепло, и колдун наконец-то снял свой тулуп.

– Нам ничего не жалко для дорогих гостей! – Марьяна игриво блеснула глазками и, бесцеремонно отодвинув Леона от печи, принялась накладывать еду в широкие миски. А когда сын воеводы намекнул, что такую порцию, пожалуй, не осилит, девчонка лишь отмахнулась: – Ничего. Гость-то твой голодный, поделишься значит.

Чуть погодя, спрятавшись от хихикающих девушек в пустующей столовой, где обычно обедала стража, парни устроились за столом, поближе к окну. Колдун ел неторопливо, стараясь не показать, что голоден, и на вопросы Леона отвечал коротко, неохотно. Словно лишь для того, чтобы отплатить за угощение. И все же в то утро сын воеводы узнал очень многое – и о стеклянных шариках, на которые люди загадывали желание, а потом, нечаянно разбив свое чудо, оказывались здесь, о ловушках – что оно такое, как ее поставить и как убрать. О водяных да лесовиках, с которыми колдун – даром что чужак – знаком был куда ближе, чем любой из Леоновых приятелей.

После они вместе наблюдали, как тренируются дружинники, а Леон так и не решился предложить чужаку размяться на мечах, хотя интересно было узнать, насколько же он в этом деле умелец. Обычно колдуны если и могли драться – так больше врукопашную, и мало у кого получалось меч тяжелый ровно в руке удержать. А вот Арис, похоже, смог бы.

Отец освободился часа через три и сам нашел парней во дворе. Взвесив на руке врученный колдуном без лишних слов кошелек, воевода хитро улыбнулся.

– Сколько здесь?

– Сколько надо.

– А откуда тебе известно, сколько надо?

– Узнал.

Ответ этот почему-то рассмешил отца, а Горыныч, не понимая причины веселья, хмурился. Может, потому и на приглашение остаться в Раславе ответил отказом. Переночевал в отведенной ему комнатке на первом этаже, недалеко от кухни, и на следующее утро уехал. И как ни обидно было Леону прерывать интересное знакомство – уговаривать колдуна остаться он не стал.

Встретились они снова осенью, сырой и холодной, когда уже попрощались с родным небом журавли, и на земле поутру сахарной коркой поблескивал иней. Время было тревожное, в Раславе дважды ловили подосланных к воеводе убийц, и трижды вне городских стен лишь верность находившихся рядом людей спасала отца от верной гибели. В тот день Леон вместе с дядькой Яковом и небольшим отрядом возвращался из Павловска, когда гонец на взмыленной лошади привез подписанное отцом письмо с просьбой о помощи. Что было в письме – Леон уже и забыл, но до сих пор слишком хорошо помнил и безумный страх опоздать, приехать слишком поздно, и граничащую с отчаяньем ярость. Тогда он думал, что спешит на выручку отцу, а сам стремглав несся прямо в расставленную ловушку.

Арис – и откуда взялся? – просто встал на дороге. Объехать его полем было несложно, но лошади пугались ползающих в мерзлой траве змей, фыркали, пятились. Да только гады от холода совсем вялые были и заснули в самую неподходящую минуту. Отряд поехал бы дальше, но колдун нашел убедительные слова, да какие… Леон бы пропустил их мимо ушей, но когда чужак помянул его родителей – не стерпел. Соскочил с лошади, у дядьки Якова меч взял, колдуну бросил – молча, без слов. И напал.

Противник ему попался неумелый, но насколько – юноша понял, лишь когда в прямом, открытом ударе его оружие скользнуло по неловко подставленному лезвию и царапнуло колдуну плечо.

Вид крови на клинке мгновенно вернул ясность мысли.

– Ты нарочно время тянешь? – спросил Леон, уже догадываясь, что и бранные слова, сказанные ему в спину, вряд ли просто так сорвались с языка этого странного чужака.

Отвечать колдуну не пришлось – его сонные змеи наконец доползли до засевших в засаде разбойников. Покусали-то может и несильно, но несколько криков да труп неосторожно забежавшего в ловушку головореза убедили воеводского сына в правдивости предупреждения. Видя, что засада раскрыта, наемники выскочили из зарослей и напали.

Людям Леона противников досталось немало. Колдун бился наравне – с ножами управлялся неплохо, а кого и голыми руками завалил, и в тот день, стоя спина к спине, они с Леоном уже не смогли бы сосчитать, сколько раз кто из них от другого смерть отводил. Да и, верно, не захотели бы. А вечером ехали в Раславу на одной повозке. Колдун до того на дороге границы ловушки отметил, а прибрать ее сил не осталось. Царапина на плече от Леонова меча была самой незначительной из полученных в тот день ран, но юноше было неудобно и за свою вспышку, и за невнимательность – ведь он-то считался в Раславе одним из лучших мечников, мог и сразу распознать неумеху.

Небо плыло над дорогой. Арис вынул из кармана дорожной сумки серо-зеленую змейку – она, видимо, спала, и висела веревкой в его пальцах.

– Ручная, – похвастал колдун. И спрятал змею обратно.

– Приедем в Раславу, я научу тебя драться на мечах, – пообещал Леон.

– Ага, – отозвался Арис.

Сын воеводы сдержал слово, хотя чаще уроки чужаку давал сам Алексей Леопольдович. С того осеннего дня они с Арисом надолго стали неразлучны. И, как ни удивительно, друзья воеводского сына быстро приняли неразговорчивого чужака в свою компанию. Сколько пережили вместе – и веселых приключений, и опасных вылазок – этого тоже никто не считал. И так, может, и остался бы Арис в Раславе, если б не та история с подброшенными змеями…

Теперь, лежа на пышной траве, слушая дыхание спящей Алины, Леон и сам не мог вспомнить: а поверил ли он хоть на мгновение, что в смерти Мишки и его молодой жены действительно виноват говорящий со змеями чужак, ставший ему другом? Усомнился ли хоть раз – тогда или теперь, когда история повторилась? И понимал, что ответить себе на этот вопрос, пожалуй, уже не сможет.

Леон смотрел, как колышет ночной ветерок колоски травы на поляне, потом повернул голову и с невеселой улыбкой разглядывал в темноте хрупкую фигурку, свернувшуюся калачиком на голубом чудо-коврике, на котором, как уверяла девушка, не холодно спать и зимой на снегу.

Луна поднималась, серебрила Алине волосы, и во сне личико девушки казалось почти детским. Хотелось погладить ее по щеке, обнять, но Леон опасался разбудить любимую неосторожной лаской.

Алина так ни разу и не завела разговор о том, что же будет с ними, с их любовью, если они все-таки найдут шар желаний. Но Леон знал – она думает об этом. Думает и молчит, не желая обидеть его, не желая разрушить хрупкое счастье этих убегающих, как вода сквозь пальцы, дней. Потому что, побывав однажды в чужом мире, Леон понял, что если последует за Алиной туда – только сломает жизнь и себе, и ей. Слишком незнакомо было все, слишком непохоже… настолько, что, наверное, будет нечестно, если он попросит любимую остаться здесь. С ним.

В Скларе они не задержались – и спешили, и слишком уж много соглядатаев было на улицах этого города, издавна пользовавшегося дурной славой: нигде так не обжулят мастерски, не обвесят, как в Скларе, нигде так нагло не ограбят. Обойти город возможности не было, и лишь когда остались позади шумные улицы и ухмыляющиеся стражники на воротах, Леон вздохнул с облегчением.

И вот тогда на них напали.

Мавки не предупредили, не защитили лесовики…

В темнеющем небе, где загорались первые звезды, появилась птица – огромная, с растрепанными крыльями. Она вилась кругами над растерявшимися путниками и кричала… Леон хорошо помнил, где слышал этот крик – раньше, на пути к Заповедному лесу. Тогда вслед за птицей явились колдуны.

Сжав до боли Алинкино запястье, Леон свернул с натоптанной тропинки и потащил девушку сквозь заросли, но птица не теряла их из виду, все так же кружила над головами и кричала, кричала…

«Помогите! Помогите нам!» – мысленно просил Леон у лесного народа, и словно эхо его мыслей – прерывающийся голос Алины:

– Помогите! Вы же обещали!..

Мужчина остановился резко, увидев, как прямо перед ним зловеще движется темнота под деревьями.

Четыре черные громады бесшумно вышли из тени и замерли, поблескивая гладкими боками в лунном свете. А за ними, треща сухими ветками, выбрались люди. Тоже четверо. Трое были не знакомы, а в последнем они с Алиной узнали Максима.

«Прав был Арис», – мелькнула отстраненная мысль. Поднятый меч в руках Леона ловил слабые отсветы, но сын воеводы уже знал, что ловушка захлопнулась. И с этим ничего не поделать. Разве что выторговать жизнь Алины, ее безопасность.

А Алина еще надеялась – это Леон чувствовал – еще думала, что неожиданная встреча в темнеющем лесу – к добру.

– Максим? – шепотом окликнула она, вложив в произнесенное имя и надежду, и радость, что видит не чужого человека, а того, кого искренне считает другом.

– Добрый вечер, – в голосе Макса слышалась усталость.

– Добрый? – Леон усмехнулся. – Что ты здесь делаешь?

– Вас искал. Как видите, удачно.

– Зачем? Что тебе нужно?

– Ты прямо как Арис, – фыркнул Макс. – Я-то думал, вы хоть немного обрадуетесь… Леон, опусти меч. Не пригодится.

Пальцы Алины едва касались Леонова локтя, и чувствовалось, что девушка дрожит. Но не прижмется, не повиснет на плече – чтобы не помешать ненароком, если придется вдруг пустить оружие в ход. Хотя вряд ли получится: их – четверо, колдуны, наверное. Да еще – ящерицы.

– Опусти меч. Все равно с ними, – Макс кивнул на чудищ, – тебе не справиться. Только разозлишь.

Пришлось послушаться.

– Что тебе нужно? – повторил Леон.

– Поговорить. Может, присядете?

– Отзови этих… тварей.

Максим покачал головой. В полутьме видно было, что смотрит он не на воеводского сына. Нет. Взгляд ощупывал замершую фигурку Алины, и на лице Макса читалось непонятное сожаление. Незваный гость по обыкновению пытался улыбаться, но получалось фальшиво, словно тоже не рад встрече.

Пауза затянулась. Только шептались верхушки деревьев на легком ветерке.

Максим протянул руку.

– Иди ко мне.

Леон сдавил Алинкину ладонь, пытаясь спрятать девушку себе за спину. Максим скривился.

– Я же сказал, что хочу просто поговорить.

– Говори.

– Заешь, Леон, с тобой мне говорить уже не о чем, – чуть наклонив голову, он вглядывался в лицо девушки. – Алина, неужели ты меня боишься?

– Я всегда считала тебя другом, Максим, – тихо ответила Алинка. И от ее голоса по спине Леона пробежал холодок. Он крепче сдавил ее руку, в ответ девушка сжала пальцами его ладонь. Словно успокаивая. Пальцы были холодными-холодными, но уже не дрожали.

– Тогда подойди ко мне.

Алина попыталась высвободить руку – Леон не отпустил. Макс, заметив это, засмеялся.

– Я не хочу угрожать, – сказал он. – Это не по-дружески, правда? – и вздохнул. – Отпусти ее, Леон. Ты ведь не хочешь, чтобы вас растаскивали силой?

Леон не разжал пальцы – просто ослабил хватку, скрепя сердце позволив Алинкиной ладони выскользнуть из своей. И смотрел, как спокойно, высоко подняв голову, девушка подходит к тому, кого они все не так давно считали другом. И отмахивались от подозрительности Ариса… Зря, выходит.

– Только тронь ее, – негромко предупредил Леон, хотя сам понимал, что сейчас ничего, совсем ничего не сможет сделать.

Максим тоже понимал – демонстративно обнял подошедшую Алину за талию, ухмыльнулся.

– Стерегите, как следует, – бросил он своим помощникам и повел девушку прочь, в темноту наползающей тени.

– Стой! – крикнул Леон. Рванулся вперед, но ящерицы преградили ему путь, а голос незнакомого колдуна прохрипел:

– У меня арбалет, парень. Церемониться не буду, так что сядь-ка под дерево.

Неизвестно, послушал бы Леон предупреждения или нет, но… Два силуэта удалялись, расплываясь в чернильных сумерках. Еще видно было, как повернулась Алина, посмотрела на своего спутника, и Максим убрал руку с ее талии, просто пошел рядом, сцепив пальцы за спиной.

Алине казалось, что шли долго. Наконец Максим остановился. Помолчал немного, потом сказал:

– Присядем?

Девушка с сомнением посмотрела вниз, и Макс, расстегнув плащ, сложил его в несколько раз и положил на землю.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Алина.

Можно было и постоять, но от волнения у нее подгибались коленки, а выдавать страх не хотелось.

Снова молчание. Долгое. Максим стоял, глядя сверху вниз, задумчиво, словно решал что-то очень важное и для себя, и – девушка в этом не сомневалась – для нее.

– Я хочу, чтобы ты мне все рассказала, – проговорил, наконец. – О чем вы договорились с Арисом, как держите связь, где собираетесь встретиться. И почему решили идти по отдельности.

– Зачем?

Максим вздохнул.

– Ты ведь понимаешь: я все равно узнаю, что мне нужно. Если мы вернемся, и я прикажу схватить Леона, сделать с ним что-нибудь… Ты ведь расскажешь. Или… нет, все-таки давай вернемся, и пусть мои ящерки слегка потреплют твоего возлюбленного!

– Я тебе этого не прощу.

Максим присел на корточки, заглядывая ей в лицо.

– Сейчас мне это безразлично, понимаешь?

Рассказ получился коротким. Алина скупо отвечала на вопросы: про ссору на берегу реки, про Буся и записки, про условленную встречу в Диком Поле, и чувствовала себя предательницей. Особенно тогда, когда Максим, озаренный новой придумкой, достал бумагу, карандаш, и заставил ее написать записку, короткую и странную: «Еду с Максимом. Ждите». Но не забрал себе.

– Спрячь, – сказал. – Отдашь этому… мелкому, когда он придет.

– Что будет с Женей и Арисом?

– Женька твоя мне не нужна. А с Арисом у нас свои счеты. Посмотрим…

Алина сунула сложенную бумажку в карман и, прислушиваясь к ночным звукам, ждала, когда же они пойдут обратно, к Леону. Ждала со все возрастающим опасением, что Макс привел ее сюда не только для этого разговора.

И оказалась права.

– Прости меня, – сказал он вдруг. – Не за то, что я делаю сейчас. За… другое.

– За что? – девушка смотрела в сторону.

– Я… когда я еще тебя не знал… – Максим запнулся, потом махнул рукой. – Да какая разница теперь? Забудь.

Она промолчала.

– Я влюбился в тебя в тот самый миг, как впервые… впервые увидел твое лицо, – Максим сел на землю, напротив Алины, не отрывая взгляда от ее профиля, от заправленных за аккуратное ушко светлых прядей. – Что бы тебе ни говорили, я никогда не желал тебе зла. Никогда. Даже… помнишь, когда мы с Леоном ездили вместе в разрушенную Раславу? Я ведь мог сдать его властям – и не сделал этого.

– Леон тоже считал тебя другом, – голос Алины прозвучал отрешенно.

– Другом он всегда считал Ариса, и только, – Максим протянул руку, но плеча девушки так и не коснулся. – Давай не будем говорить о Леоне.

– Как хочешь.

– Знаешь, чего я хочу? – он невесело усмехнулся. – Поцелуй меня. Хотя бы в щеку, по-дружески. А?

Алина медленно повернула голову.

– Ты угрожал мне, заставил предать друзей. Ты слишком многого хочешь.

– Я могу сделать все, что захочу, – Макс подался вперед. – И с ним, и с тобой.

Теперь они смотрели друг другу в глаза. Максим отвернулся первым. Поднялся, принялся мерить шагами небольшую полянку. А Алина постаралась, чтобы он не услышал ее облегченного вздоха. Скорее бы закончились эти разговоры. Скорее бы обратно, к Леону…

– Я люблю тебя, – Максим остановился в нескольких шагах от нее, и теперь его лица нельзя было рассмотреть, даже если б Алина захотела. – Я мог бы и сейчас получить за Леона хорошие деньги. Да просто приказал бы этим тварям убить его! А тебя забрал бы с собой. Но… я вас отпущу.

Девушка удивленно встрепенулась, и Макс хмыкнул, почувствовав ее недоверие и, одновременно, радость.

– Отпущу, да. Не сегодня, правда. Несколько дней мои ребята за вами присмотрят, чтобы отдала записку. А потом – идите куда хотите. Можете хоть мир спасать, хоть еще что-нибудь придумать не менее героическое! Просто…

Он тряхнул головой и, шагнув к Алине, поднял ее за плечи, всматриваясь в глаза, в которых теперь мог прочитать затаившийся испуг.

– Просто мне кажется, что мы больше не увидимся, – выдохнул он.

Алина уперлась ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть, а в душе вновь зашевелился страх. Не за себя – за того, кто стоял рядом. И совершенно неожиданное сочувствие.

– Ты видела этих тварей? – говорил Максим, неотрывно глядя в поблескивающие в темноте глаза девушки. – Они меня слушаются, да. Но… они заставляют меня идти к Пустоши. И если я в ближайшие дни не исполню уговор, не приведу их туда – не знаю, что со мной случится. Иногда мне кажется, что кто-то другой поселился в моей голове. Так с ума сходят, да? – он сглотнул и все так же, не смея отвести взгляда от Алинкиного лица, быстро заговорил снова. – Я не знаю, что будет со мной там, на границе. Может, Арис поможет мне… Не по своей воле, конечно, но вдруг он знает, как справиться с этими тварями? Только я не уверен, что буду собой, когда приеду туда. Я не уверен, кем я буду даже завтра. И поэтому… я оставляю тебя с ним. С Леоном. Ты рада? Ну конечно, ты рада…

Его пальцы сильнее сжали плечи девушки.

– Хоть раз тебя поцелую. Напоследок…

Алина не смогла ни оттолкнуть, ни отвернуться. Максим целовал жадно, грубо, пальцы впились в затылок девушки, причиняя боль. Алина царапала его плечи, выворачивалась – не помогало. И лишь когда она всхлипнула от собственного бессилия – Максим отстранился. Смотрел настороженно исподлобья, и взгляд его светлых глаз показался девушке сумасшедшим.