Текст книги "Загадать желание"

Шум с улиц долетал сквозь маленькое окошко, сливаясь в монотонный, непрекращающийся гул, рядом от чьих-то шагов поскрипывали доски. Дремота наваливалась свинцовой тяжестью, то окуная в смутные, бессвязные видения, то вновь возвращая в небольшую комнату в трактире «Змеева Голова». Алина долго трясла меня за плечо, пыталась растормошить. И когда я, наконец, открыла глаза и повернулась к подруге, сказала виновато:

– Леон попросил… Они нашли кого-то с таким же даром, как у тебя, и хотят, чтобы ты позвала Всемила.

После бессонной ночи дневной свет резал глаза, а сочувственно-проницательный взгляд подруги заставлял опускать голову и смотреть под ноги. Паника, охватившая меня в тот миг, когда Арис, этот новый, чужой Арис ушел, сказав мне не возвращаться, временно отступила, но я понимала – это лишь затишье перед бурей.

А ведь была уверена, что стоит лишь сказать: «Я люблю тебя» – и, как в сказке, свершится чудо, Арис меня вспомнит.

А он не поверил.

Или это я не поверила в то, что говорю. Не поверила по-настоящему.

Что ж, у меня есть время до вечера.

На окраине собралось множество колдунов, раславцы из соратников воеводы тоже были здесь, готовясь встретить врага залпами огненных стрел, горячей смолой, а также громом, молниями и другими неожиданностями, которые могли устроить пришельцы из нашего мира. Алексей Леопольдович, воевода раславский, тоже был здесь. Завидев нас с Алиной, отвлекся от разговора с воинами, упер кулаки в бока и встретил меня грозным взглядом.

– Ну, что скажешь?

Руку жгло, хотелось спрятать «украшение» под рукав, но сегодня я надела футболку, поэтому смогла лишь прикрыть запястье пальцами и стояла, уныло опустив плечи и глядя исподлобья на воеводу.

– Арис и не из таких передряг выпутывался, я думал – выкрутится и на этот раз.

Слышать горечь в голосе Леонова отца было тяжело, вдвойне тяжелее оттого, что я снова почувствовала себя виноватой.

– И я не для того про Ивашку Мельникова рассказывал, чтобы кое-кто Ариса именем своим выкупить попытался, – воевода хмыкнул и прищурился строго: – Ну что, видела его?

Пальцы Алины сжали мою ладонь – с подругой я еще не говорила об этой ночи.

– Да.

– Отчего ж не привела?

– Он… – я заметила, что и Леон подошел, стоит молча, боясь прервать разговор – ведь он тоже не станет задавать мне вопросы, хоть и беспокоится за нас двоих – и за Ариса, и за меня. – Он не захотел… пока.

– Ну, время еще есть, – задумчиво протянул воевода, то ли себя убеждая, то ли меня, и неожиданно улыбнулся тепло: – Надеюсь, у тебя получится.

Парень в черных джинсах и черной футболке с каким-то довольно жутким рисунком сидел на траве под забором. Мое внимание он сразу привлек собранными в хвост на затылке темными дредами и серебряным колечком в левой брови. Но я очень удивилась, когда Леон подвел меня к нему.

– Это Сергей, у него такой же дар делиться силой.

Леон, как и Алина, старательно делал вид, будто ему не хочется подробно расспросить меня о сегодняшней ночи, о том, каким показался мне Арис. И я была благодарна друзьям за эти усилия.

Парень в черном поднялся, отряхнул джинсы, протянул мне узкую, бледную ладонь. Я легонько пожала ее:

– Женя, – и обернулась к холмам.

Границы Пустоши сдвинулась почти к самому подножию. В лесу едва тлело, вился над обгорелыми стволами дымок, а по укрытой пеплом земле ползло маслянистое черное нечто, медленно спускаясь по пологому склону.

Огня не видно, значит, Всемилу действительно нужна помощь.

Он откликнулся на мой зов почти сразу – вылетел откуда-то из-за города, сделал петлю над затопленным лугом и тяжело бухнулся прямо на дорогу. Чешуя Змея была бледно желтой и все тускнела, постепенно приближаясь по цвету к глинистой почве под его брюхом. Я подошла, положила ладонь на рогатую голову, мысленно извинилась, что сегодня не смогу сама поделиться с ним, и попросила принять помощь от другого.

Змей устало оскалился, что должно было означать ехидную ухмылку, и я позвала Сережу.

Несмотря на то, что даже взрослые мужчины, включая Леона, старались держаться подальше от лежащего на дороге чудища, парень совершенно не испугался. Приложил ладони к Змееву боку, прикрыл глаза. Чешуя Огненного стала заметно ярче, а Сережа устало покачнулся и опустился на колени, прильнув к теплому змееву телу.

– Он справится? – тихо спросила Алина. Когда она подошла – я не заметила, но теперь подруга стояла за моим плечом.

Из воды, недалеко от берега, показалась голова, обвешанная тиной. Обезумевшие русалки не показывались полностью – только блеклые глаза из-под мокрых прядей наблюдали за суетой на берегу.

– Леон говорит, они вчера выглядывали вот так же, издалека, и прятались, – снова услышала я голос подруги. – Наверное, людей боятся.

– Интересно, что будет, когда Пустошь подберется к воде? – существо нырнуло, и я задумчиво наблюдала, как медленно расходятся круги по мутной зеленоватой поверхности разлившейся Вороши. – Может, эти русалки нам еще помогут?

Огненный Змей презрительно фыркнул.

– Было бы неплохо, – одобрил идею Леон. – Сейчас нам любая помощь пригодится.

Всемил все еще отдыхал, черная смолянистая жижа сползала по склону между древесных стволов, и мужчины уже разожгли костер и держали наготове тяжелые луки и зажигательные стрелы. Время от времени посреди разлива выныривала уродливая русалка, поглядывая то на один берег, то на другой, видно пытаясь понять, откуда скорее ждать неприятностей. А потом у восточной окраины Вереша выросли три многоэтажки и торчали грозными серыми башнями на фоне сине-зеленых силуэтов гор. Мы с Алиной переглянулись.

– Все равно связь отключат.

– Я давно не говорила с мамой, – Алина не отводила взгляда от высоток, в ее глазах отражались светлые пятна облаков. – Кто знает, когда еще получится? Может быть…

Она зябко повела плечами.

«Может быть, никогда».

Если мне так и не удастся уговорить Ариса, то Алина права, другой возможности уже не представится. Я взяла подругу за руку:

– Идем за телефонами.

Аномалия была малюсенькой – всего три дома, двор, парковка… И куча колдунов, которые пытались дозвониться до родных. Я набрала мамин номер, но сперва услышала короткие гудки, а потом мой телефон запиликал, показывая вызов с неизвестного номера. Впрочем, я уже знала, чей голос услышу.

– Здравствуйте, Андрей Петрович.

– Здравствуйте, Евгения, – вздохнули в трубке. – Какие у вас новости?

– Ну… – в проулок виден был и затопленный луг, и дым над холмами. – Много новостей.

– Хороших? – без особой надежды поинтересовался Кожухов.

– Да нет… Пустошь приближается к Заповедному лесу. Мы пока сдерживаем ее, но это ненадолго.

– К какому лесу?

– К Заповедному. Это… В общем, если она туда доберется, будет плохо. Правда, я не знаю, как именно. Спрятаться тогда будет негде, и сдерживать ее будет некому. Мы и сейчас мало что можем, а если без помощи Огненного Змея и водяных… В общем, вот такие новости.

Мой собеседник помолчал немного, видимо, что-то обдумывая.

– Вы не придумали, как вернуться? – спросил.

– Придумали. Но можем не успеть. И… может не получиться.

– Как долго вас ждать?

– Ждать? – удивилась я.

– Да. У нас тут тоже… неприятности, – голос Кожухова мне показался каким-то уж чересчур спокойным и безразличным. – А тот способ, который предлагают для их устранения, слишком радикальный. Думаю, что после того, как мы им воспользуемся, у вас могут возникнуть проблемы с возвращением.

– Ясно, – прошептала я. Огляделась – к моему разговору никто не прислушивался, Алина, сидя на детских качелях, что-то рассказывала маме, одновременно плача и улыбаясь. – Андрей Петрович, дайте нам хотя бы неделю…

– Слишком много.

– Ну тогда пять дней. Сможете? Мы попытаемся успеть, я поговорю со Всемилом, может, он поторопит Володю… я не знаю, но мы что-нибудь придумаем, обязательно!

– Хорошо, Евгения. Пять дней. Я тоже постараюсь, но не все зависит от меня, – в трубке вздохнули: – Удачи.

Снова короткие гудки. Я несколько раз вздохнула, дрожащими пальцами нажала вызов и улыбнулась через силу, чтобы голос звучал бодрее и веселее.

– Женечка! Здравствуй доченька!.. Ой, сейчас я громкую связь включу… Паша, Паша, иди сюда, скорее, Женя звонит! Женя, ну, говори, говори, как ты там? Рассказывай, не молчи, доченька, слышишь?

– У меня все в порядке. Мы с Алиной сейчас живем в большом городе… тот самый Вереш, помните?

Я отчаянно улыбалась, а по щекам текли слезы. Живописала достопримечательности Вереша и окружающих его пейзажей, стараясь не думать о том, что Алина, возможно, права, и это – мой последний разговор с родителями. Попросила найти маму Ариса, передать ей, что Карина с нами, и с ней все в порядке…

– Женя, у тебя точно все хорошо? У тебя какой-то странный голос.

– Да, все хорошо, мам. Просто я очень по вам соскучилась. Расскажи лучше, как вы… Что там слышно про Семена? Его выпустили?

И мама рассказывала, то и дело перебивая монолог репликами: «Женя, ты там?» или «Женечка, ты меня слышишь?» А я слушала, закусив большой палец, чтобы не разреветься, и угукала в ответ.

В какой-то момент связь оборвалась. Я смотрела на экран мобильника, пока он не погас, и, спрятав телефон в ладонях, опустилась на колени. Скрипели качели, возмущенно шумели колдуны, которым тоже не дали поговорить, люди в форме что-то объясняли местным бабушкам, не желавшим покидать пост на лавке у подъезда.

– Пойдем, – Алина тронула меня за плечо. – Аномалия скоро исчезнет, лучше выйти.

Живущие в воде чудища все же решились напасть на людей. Никого не поранили, но наделали переполоху. А на правом берегу Вороши объявилась княжеская армия вместе с иштрой. На них не обращали внимания, потому что колдунов у князя осталось немного, а Пустошь грозила добраться до нас раньше, чем войско наладит переправу. Кто-то предлагал договориться с князем, но и воевода с сыном, и Вахтыр отмели это предложение сходу: слишком уж небольшое преимущество у такого союза и слишком велик риск предательства.

Жителям Вереша предложили уехать из города, и ближе к вечеру по дороге к перевалу отправилась вереница повозок. Уезжали женщины с детьми – и верешцы, и хуторяне, и некоторые колдуны. Мужчины остались. Холмы за затопленным лугом поседели, обгоревшие стволы то и дело осыпались трухой, укрывая землю серой пылью. Пустошь подбиралась все ближе к воде, стекала масляными каплями, тянулась черными щупальцами. Огненный Змей последний раз пролетел над берегом, выплевывая сгустки пламени, и, едва не касаясь желто-серым брюхом воды, вернулся к нам.

От него уже не шарахались.

– Огонь! – скомандовал Вахтыр, и к границе Пустоши полетели стрелы, вонзаясь в землю на той стороне луга, поджигая траву и черные лужи в ней.

Я уселась возле Огненного, привалилась к нему боком.

– Мы долго не продержимся.

Змей только шумно вздохнул.

– Мальчик еще слабоват, – услышала я голос Всемила. – Он научится. Завтра будет легче.

Успокаивает? Он меня успокаивает?

– Не за что, – ответил Огненный на мою невысказанную благодарность. – Солнце скоро сядет.

И правда – уже вечереет, а солнце вот-вот коснется огненным боком верхушек деревьев на дальнем берегу Вороши. Но оставить город без помощи Всемила нельзя никак.

Я прикрыла глаза, обняла неохватную тушу Змея, чувствуя, как гудит где-то внутри его тела огонь, как постепенно теплеет чешуя.

– Ничего, успею. Еще есть время.

Когда Огненный, сбросив мою ладонь со своей горячей лапы, поднялся в небо, солнце уже почти скрылось за виднеющимся вдалеке лесом.

– Женя! – Леон подвел мне лошадь и, когда я запрыгнула в седло, с силой шлепнул кобылу по крупу: – Но, вперед!

Ветер, пахнущий дымом. Стук копыт. На сосредоточенном лице сопровождающего меня Фомы можно прочитать сочувствие. Сумерки сгущаются.

Я оглядываюсь, постоянно оглядываюсь, чтобы увидеть алый краешек солнца над горизонтом.

Только бы успеть! И хотя у меня целая ночь впереди, но отчего-то страшно опоздать к закату.

Зато можно не беспокоиться о городе. До утра должны продержаться, и если Всемилу нужна будет помощь – есть еще Сережа.

У озера Фома отстает. Я скачу вдоль берега и у рощи, остановив лошадь, спрыгиваю и бросаюсь в густые заросли.

За деревьями не видно заката, но я знаю – солнце село.

Опоздала.

– Арис!

В роще тихо и спокойно. Шуршит листва, чирикает какая-то птица. Небо над верхушками тополей – синее-синее и невероятно далекое.

– Арис!

Вот и давешняя полянка. Останавливаюсь, оглядываюсь. Нет, на имя он не отзовется…

– Прошу тебя, Хозяин леса, выйди ко мне.

Тишина. Стройные тополя стоят кругом, в густых сумерках – ровные полосы стволов. Я всматриваюсь до боли в глазах, и в какой-то миг мне мерещится широкоплечий силуэт под деревом, но стоит моргнуть – и нет, показалось…

– Хозяин леса, выйди ко мне, пожалуйста. Пожалуйста…

Опоздала. Надо же, опоздала… Нарушила правила. И теперь Арис не отзовется.

У меня было всего три ночи. В первую меня хватило лишь на бездарное признание. Вторую я потеряла.

Но, может быть, он еще придет?

– Арис, выйди, пожалуйста! Хозяин леса, ты меня слышишь?

Я долго ходила по кругу, забредая в заросли и возвращаясь все на ту же полянку. Потом обессилено опустилась на землю возле бревна, на котором Арис в облике Хозяина леса сидел прошлой ночью, слушая мои сбивчивые рассказы. Хотелось закрыть глаза, удобно подложить ладони под щеку… Я, как могла, сопротивлялась усталости. Звала Ариса – и по имени, и как полагалось звать его теперь. Голос срывался.

Запрокинув голову, я смотрела в небо, усеянное звездами. Такое ясное и красивое, будто нет рядом ни Пустоши, ни горящих лесов, будто к сердцу земли – Заповедному лесу – не движется опасность, пришедшая из чужого мира. Звезды мерцали, меняя оттенки, расплывались мокрыми пятнами. Горячие капли сползали по моим щекам, поднять руку, вытереть глаза, было лень. Я смаргивала слезы, чтобы не мешали смотреть, и в какой-то миг, открыв глаза, увидела, что месяц светит уже с другой стороны поляны, и небо стало едва заметно светлее…

Неужели заснула?

Я в ужасе дернулась, пытаясь встать, и, вскрикнув, снова упала на землю.

Он сидел на бревне, совсем рядом, задумчиво глядя в темень под деревьями.

– Арис, – прошептала я.

Можно было протянуть руку, коснуться его ноги – я побоялась. Вдруг уйдет? Поэтому просто сидела возле него и смотрела молча, не замечая, что глотаю слезы.

Наконец, он повернулся. В глазах – желтый блеск, на губах – странная, грустная улыбка.

– Хватит уже сырость разводить.

Я кивнула и поспешно вытерла глаза.

– Зачем звала?

– Я люблю тебя.

Вот… как-то само вырвалось.

Он нахмурился, отвернулся.

– Надо было сказать это тому, другому… Кого ты зовешь.

– Арис – это ты. Я звала тебя.

Досадливо клацнул языком, поднялся.

– Нет! – я вскочила. – Стой, не уходи!

Он смотрел через плечо, словно раздумывая, стоит ли поддаться на мою просьбу, потом усмехнулся:

– Вот ведь!.. – и покачал головой. – Ладно, садись. Я же вижу, еле на ногах держишься.

– Спасибо.

Я дождалась, пока он снова сядет на бревно, и почти упала на землю рядом.

– Арис…

– Здесь нет того, кого ты зовешь, – он вздохнул. – Я останусь, а ты помолчи, ладно?

И положил руку мне на плечо.

Я замерла. Боялась вздохнуть или пошевелиться. Темные силуэты деревьев вновь расплылись перед глазами… Да что ж это со мной?

– Ну вот, опять…

Широкая ладонь легла мне на макушку, погладила по волосам с такой знакомой лаской, что я затаила дыхание и даже перестала всхлипывать. И, зажмурившись, впитывала эти прикосновения, а потом подумала, что Хозяин леса наверняка сможет прочесть мои мысли, если захочет, и стала думать, вспоминать…

Одинокая башня посреди Пустоши, и мы сидим, прижавшись друг к другу. Я, закутанная в одеяло и захмелевшая от вина, все пытаюсь опустить голову ему на плечо.

Голубой клубок в его руках, путеводная нить, ведущая меня из мертвого города.

Ночь после гибели Виктора на Прутке – костер между нами, вопросы и ответы.

Поцелуй под дождем.

Ночь в охотничьем зимовье.

Стук сердца под моей ладонью.

Шелест фантиков, шоколадные конфеты с малиновым чаем…

– Глупая, – слышу, как он улыбается. – Спи.

Тополя шелестят над головой, убаюкивая. Приятное тепло разливается по телу, мягкий золотистый свет льется сквозь сомкнутые веки.

– Спи.