Текст книги "На краю совершенного мира"

Глава 28

– Опаздываешь. – Арлан харкнул на дорогу и неприятно шмыгнул носом. Его замашки порой приводили Уильяма в ужас, но он терпеливо игнорировал их. Чего только не сделаешь, чтобы стать членом банды.

– Возникли проблемы дома. Такого больше повторится, – оправдался он, вспоминая, как пытался выгнать из комнаты заносчивую девчонку.

– Очень надеюсь, что ты не решил стать домашним мальчиком. Идёмте, Старший Брат ждёт. Сегодня двинемся в северный район.

«Далековато», – подумал Уильям, пропуская колкость мимо ушей. Нет, он не собирался становиться домашним мальчиком. Если бы пришлось сбежать и никогда больше не возвращаться, Уильям бы пошёл на это, но пока подобного не требовалось, и он молча последовал за Святым и компанией.

Мальчик всегда ходил позади. Во-первых, не имел должного статуса. Всё-таки, в отличие от большинства, он жил в хорошем доме с отцом, а не здесь, среди улиц, под толщей фабричного дыма. Во-вторых, не хотел чувствовать на себе взгляд, пристально сверлящий спину, а предпочитал сам держать всех в поле своего слабого зрения. Так было удобнее слушать разговоры, но не встревать в них.

– Всё в порядке? – озабоченно поинтересовалась Герда, пристроившись рядом. Уильям искоса взглянул на неё. Тёмные косички болтались из стороны в сторону при каждом шаге. Тонкий носик был горделиво приподнят. «Вечно крутится вокруг меня. Какая глупая».

– Да, – коротко отозвался Уильям, не желая начинать разговор. Девочка почувствовала это, но отступать не собиралась.

– Арлан начал нервничать. Я думала, всё обернётся хуже, но твоё счастье, что мы спешим.

– Угу.

– Ты же помнишь, мы туда уже ходили? – Уильям промолчал, но ответа Герде и не требовалось. – Сегодня вечером будет приём в доме графа Ховольфорда.

– Надеетесь, что сможем проникнуть туда вместе с гостями?

– Ты глупец. – Герда презрительно фыркнула, услышав подобное предположение, и слегка ускорила шаг. – Конечно же, мы не сможем попасть туда с остальными, но сегодня нам повезло. – При этих словах в глазах черноволосой сверкнули огоньки азарта, – нам откроют заднюю калитку. Сможем попасть через сад.

Лицо Уильяма слегка вытянулось, и он, будучи заинтересован таким поворотом событий, тоже прибавил шагу и поравнялся с девочкой. Ещё ни разу им не удавалось попасть в чьи-либо владения напрямую.

– Откроют? Кто? Почему?

– Безвольные слуги, разумеется. Они слишком устали жить под сапогом хозяина-тирана, и мы пообещали освободить их. Такая удача ещё ни разу не сопутствовала нам. Только представь, сегодня – момент истины. Наконец-то мы сможем начать наше святое дело и вычистить грязь с одной из улиц этого города, быть может, даже с разных его частей. Мы не позволим одним людям возвышаться над другими в их иллюзии идеального строения общества. Мы разрушим их мир, их власть, их законы… потому что только анархия – истинная мать порядка.

* * *

Через полчаса они встретились со Старшим Братом и его компанией из пяти человек, что тащили с собой три больших замызганных чемодана.

– Всё готово? – поинтересовался Святой. Старший Брат, высокий темноволосый юноша, который был взрослее всех участников, согласно кивнул. Они двинулись дальше тёмными переулками, а когда достигли нужного поместья, затаились среди соседних зданий и стали выжидать. В разгаре был сбор гостей. Солидные дамы и джентльмены прибывали со всех концов Рагона.

Мелькали тёмные фраки и цветные платья, трости и веера. Слышался смех, банальные светские разговоры, непонятные для низшего общества, обитателей улиц и домов призрения. Даже Уильяму они были чужды, ведь он не покидал стен комнаты, не имел удовольствия знакомиться с кем-то кроме тех, кого однажды встретил…

Именно в тот день, когда он сбежал впервые, ведомый единственным желанием – умереть, они нашли его, дети анархии – организация «Млады». Обитатели улиц оказались интересными собеседниками. Мальчик даже не понял, как познакомился с ними, как заговорил, как в одночасье забыл о своей первоначальной цели побега. Они словно дали ему смысл жить, рассказывая о своей идеологии равенства, где те, кто без всяких оснований ставит себя выше других и пользуется благами исключительными, должны понести наказание. Уильяму внушали, что угнетение привело его к этому, что он готов отдать жизнь впустую, ни сделав ничего, вместо того чтобы отнять жизни у тех, кто их не достоин. «Существует единый порядок, и мы несём его», – говорил кучерявый юноша, назвавший себя Святым. «Они и вправду воинство света, спасители, что пришли в этот мир, дабы освободить таких, как мы, ненужных и вычеркнутых из этой жизни», – подумал Уильям.

С тех он убегал ежедневно. Сначала Уильям не пользовался большим доверием, но со временем к нему привыкли, его стали брать с собой на операции. Мальчик стал гордо звать себя анархистом, только вот хранил это в строжайшей тайне, потому что знал, что бывает с такими, как он. Далеко не все сословия приветствовали их устои, ту свободу, которую они собирались нести. Не всех устраивал мир, построенный на разрушении и смертях. «Назревает революция, – сказал однажды Арлан, когда они вместе курили в переулке на окраине, – мы должны участвовать, дать ей толчок, даже стать её движущей силой. Если мы не уничтожим их, то они уничтожат нас». Уильям хорошо помнил эти слова.

Он был предан общей цели, и лишь вне пределов собственного дома чувствовал себя по-настоящему живым, нужным, не одиноким.

– Кажется, сборы окончены, – сделал вывод Старший Брат через пару часов, когда на город спустились сумерки, а передняя калитка поместья оказалась закрытой.

– Верно, – согласился Арлан. Они обогнули двор, а оказавшись у задних дверей, ещё раз переглянулись и обсудили план.

– Всё запомнили? – поинтересовался Святой. – Баррикадируйте двери, только тихо. Поджигать будем по сигналу, потом сразу же вон, через сад. Уходим быстро, чтобы жандармы не просекли.

Анархисты согласно кивнули. Большой брат постучал в заднюю калитку, подав прислуге особый сигнал. Через некоторое время дверь открылась. Друг за другом они поспешно вошли в сад. Уильям бегло осмотрелся: высокие деревья, цветочные клумбы в белоснежных оградках. Было заметно, что за этим местом ухаживает множество людей – к несчастью, безвольных и не обладающих правами на свой же труд. «Как жаль, что скоро всё сгорит».

Они поспешно разбились на пары.

– Я пойду с Уильямом, – заявила Герда, тут же поймав на себе пристальный взгляд Арлана.

– Идём со мной.

– Возьми Соловья, вы отличная пара. Мы справимся. – С этими словами она схватила Уильяма за рукав и потащила в сторону. Остальные тоже разбрелись. Сначала мальчик хотел возмутиться. Ему не особо-то нравилось общество Герды, которая так и норовила повсюду оказываться рядом с ним. «Какая навязчивая. Все девчонки такие», – подумал он, но вслух ничего не сказал. Сейчас важным было не это. Герда отлично ориентировалась на местности, к тому же была ловкой и умела продумывать действия. Как только они очутились у одной из дверей, она сложила подле неё различные ветки, тряпки, бумагу – то, что удалось принести с собой.

– Смотри, там лавочка, – она указала в сторону, выпрямилась и тут же поскакала к ней, словно газель, – давай, быстрее. Нужно перетащить её к двери.

Уильям всё понял сразу. Он последовал за Гердой, и вместе они попытались приподнять тяжёлый предмет для отдыха. Мальчик поморщился, когда искусственные пальцы его выгнулись, не в силах держать эту лавочку, а три оставшихся напряглись с неимоверной силой.

– Давай, тащи, – скомандовала Герда. Они поспешно стали продвигаться, а оказавшись у цели, плотно прижали лавочку к двери. – Там сбоку ещё бочка с водой была. Давай попробуем.

Уильям тяжко вздохнул, но протестовать не стал. Нельзя было допустить, чтобы кто-то выбрался из поместья. Через пять минут им удалось перетащить бочку к двери и приставить её к лавочке. Мышцы болезненно ломило, а на лбу выступил пот. Герда присела на корточки и достала спички.

– Следи за сигналом.

– Как огонь должен попасть внутрь? Думаешь, возгорание произойдёт так быстро?

– Большой брат должен спуститься в подвал и поджечь в нём сено, а главные двери обольют маслом прямо с кухни графа. Хорошо, когда у тебя есть сообщники, правда?

– А что с ними будет потом? Что они будут делать, когда поместье сгорит?

– Убегать. Что ещё можно делать, когда ты в неволе?

– Но разве мы не обещали помочь им?

– Мы этим и занимаемся, показываем, как бороться за свои права на жизнь. Разве можем мы сделать что-то ещё? Мы даём им шанс обрести свободу, но как они воспользуются этим, дело не наше.

Послышался негромкий свист, напоминающий птичий щебет.

– Сигнал, – сказал Уильям, насторожившись. Герда дёрнула рукой, поджигая спичку, и опустила её на смятую грязную бумагу. Ту сразу же охватило небольшое пламя, стремительно растущее и поглощающее легковоспламеняемый материал.

– Ты слышал Святого – уходим сразу же. Нельзя стоять и ждать здесь, пока полыхнёт. – Девочка вскочила на ноги и стремительно побежала через сад, обратно к калитке. Уильям побоялся упустить её из виду в темноте и ринулся следом. Уже через несколько минут они выбежали за пределы поместья. Старший Брат и Арлан догнали их немного позже.

– Уходим, быстрее! Бежим, бежим!

Что-то громко треснуло позади, а затем полыхнуло. Подростки остановились, взирая на то, как яркое зарево вырвалось в ночь. Издалека донеслись первые крики: то ли от ужаса кричала знать, то ли ликовали невольники.

– Хорошо горит, – заметила Герда, заворожённо глядя на всполыхнувшие парадные двери. Раздался звон битого стекла.

– Уходим… – Святой схватил девочку за руку и потянул вслед за собой. Все остальные тоже побежали, включая Уильяма, немного отстававшего в темпе. Он дышал через рот и бежал быстрее, стараясь не плестись в конце на сей раз, видел, как трясутся на ходу чёрные косы Герды, как она оборачивается, с жалостью глядя на него, а затем на горящее поместье. Он вслушивался в топот ног, сам обернулся единожды, чтобы увидеть пламя свободы, поглощающее грязь этого города, живую и порочную грязь.

Впервые им так крупно повезло. Рагон запомнит надолго эту ночь, время, когда деньги не смогли уберечь от смерти, когда впервые по улицам пронёсся ветер свободы, пусть даже разносящий гарь и пепел. Впервые город засыпал под крики горящих дам, чьи платья вспыхивали, словно пух, и мужчин, чьи фраки загорались не хуже. Впервые знать вместо танцев выбивала окна и прыгала из них, не боясь сломать конечности, но боясь сгореть заживо, не оставив от себя ничего, кроме праха.

Глава 29

– Мистер Вальтер, ах, как хорошо, что вы вернулись! – Аста восторженно всплеснула руками, отходя от двери, чтобы пропустить мужчину в дом. Он незамедлительно шагнул за порог и, поставив у стены дорожный чемодан, снял цилиндр и обувь. – Вы сейчас так нужны нашему городу! – Женщина прикрыла дверь, за которой уже воцарились сумерки. Она сделала это с лёгкой опаской, задвинула все щеколды и перепроверила их. – Вчера ночью произошло такое несчастье! Только представьте, поместье графа Ховольфорда вспыхнуло огнём прямо во время вечернего приёма! Сколько жертв… сколько несчастных жертв! Говорят, заживо сгорели пять человек, остальные успели выбраться, но получили травмы. Сейчас больница полна как никогда! Все только и ждут вашего прибытия. И знаете, что самое страшное? Говорят, поджог был намеренный, мол… зачинщики забаррикадировали двери.

– И кого же в этом обвиняют? – поинтересовался мужчина, проследовав в соседнюю комнату. Служанка поспешила за ним.

– Говорят, что рабы и слуги. Мол… убежали сразу, как полыхнуло, и ни один внутри не сгорел. Их жандармы быстро переловили. Завтра на площади народ собирают. Ох, что будет то, что будет… – Женщина приложила руку к голове и с беспокойством покачала ею.

– Не переживайте, Аста. Нынче жить не страшнее прежнего.

– Да как же не страшнее, когда такое творится! Это что же грядёт… никак восстания или война…

– Не говорите ерунды.

– И правда. Тьфу, тьфу, тьфу… чего только с подлого языка не слетает. Вы устали, наверное. Вас прямо Всевышний вернул нам на помощь. Столько больных, столько раненых ждут.

– В больнице достаточно врачей. Им окажут необходимые услуги.

– Да как же это, а вы? – удивилась служанка, внимательно разглядывая хмурое лицо хозяина. Вальтер выглядел измотанным и чем-то обеспокоенным.

– Я вернулся сюда, потому что должен провести важную операцию. Прошу, распорядитесь завтра насчёт транспорта.

– Ах, да, конечно… я всё сделаю.

– Я желаю отужинать и удалиться спать, если вы не против.

– Ну что вы, мистер, я сейчас же накрою на стол. Одно мгновение, прошу… я не ожидала, что вы вернётесь сегодня. Иной раз вы столь внезапны. – С этими слова Аста суетливо протиснулась в коридор, а затем на кухню. Вальтер проводил её взглядом и направился к лестнице, желая быстрее очутиться в покоях и снять с себя дорожный сюртук, однако, заприметив на ступенях девичий силуэт, он остановился.

Ида сидела на лестнице, как на стуле, в немом ожидании, подперев подбородок рукой. Её тёмные волосы были расплетены и спадали вдоль плеч, слегка завиваясь. «Как же она изменилась», – подумал мужчина, пытаясь воскресить в памяти образ худощавой беспризорницы, на которую нельзя было взглянуть без слёз. Теперь же она заметно похорошела: чуть прибавила в весе, лицо приобрело розоватый оттенок жизни, и взгляд был уже не диким, а задумчивым и осознанным. Мужчину пронзило двоякое чувство. Он был удивлён и рад, в то же время казался испуганным и потерянным.

– И куда же вы ездили? – поинтересовалась девочка прежде, чем Вальтер успел что-либо сказать.

– Здравствуй, Идалия.

– Здравствуйте.

Мужчина слегка замешкался, не зная, что ответить на прозвучавший вопрос. Он взялся рукой за перила и поднялся на первую ступень, что скрипнула под его весом, разрушая затянувшуюся паузу.

– Возможно, однажды я тебе расскажу. Ты голодна?

Девочка отрицательно качнула головой.

– Как тебе здесь живётся? Ещё не сожалеешь о том, что всё изменилось?

– Не сожалею. – Ида поднялась на ноги, продолжая глядеть на замершего Вальтера сверху вниз.

– Приди в мой кабинет после ужина, и поговорим, хорошо?

Ида кивнула головой, затем развернулась и, поднявшись на второй этаж, направилась в сторону комнаты. Вальтер смотрел ей вслед, пока последний краешек платья не скрылся из виду. Что-то ещё посетило его, нечто странное и чуждое прежде. Мужчина провёл рукой по груди и попытался ни о чём не думать. Нужно было пойти переодеться.

* * *

Ида негромко постучалась в дверь.

– Уильям? Твой отец приехал. Он звал меня к себе в кабинет, хочешь, пойдём вместе?

– Иди, – послышался раздражённый голос из-за двери. Девочка вздохнула и обхватила себя руками.

– Он всё равно твой отец, Уильям… быть может, не самый лучший, но вам стоит об этом поговорить.

– Уходи.

Ида постояла на месте ещё несколько мгновений. Надеялась, что мальчик изменит решение, но дверь перед её лицом так и осталась закрытой. Видимо, в этом доме не особо стремились решать конфликты или налаживать отношения. «Ладно, пойду сама», – решила она и неспешно направилась уже в знакомое место. Она ждала этой встречи так же, как и мечтала её отсрочить. С одной стороны, ей хотелось поговорить с Вальтером, рассказать ему об успехах, чтобы тот испытал чувство гордости, но, с другой стороны, мужчина страшил её. Что он всё время записывал в блокнот? Почему так внимательно расспрашивал обо всём? Может, всё это ещё было частью её испытания?

– Проходи, садись. Хочешь печенья?

Ида отрицательно покачала головой, усевшись удобнее на стул. Вальтер, как и прежде, устроился в кресле и курил трубку. Напряжённое лицо его в тусклом свете казалось суровым. На коленях лежал блокнот.

– Что же… рассказывай, как ты жила всё то время, пока меня не было. Ничего не упусти, мне интересно.

– Вам не хочется увидеть сына? – внезапно поинтересовалась Ида, вводя Вальтера в лёгкий ступор. Мужчина сделал затяжку и выпустил изо рта облачко дыма.

– С Уильямом что-то случилось?

– А это единственная причина, которая должна быть? Почему вы говорите со мной, а с ним нет?

– Я говорю с ним, но в другое время.

– Вы врёте, – нахмурившись, бросила Ида, – он почти не выходит из комнаты, а вы редко бываете в доме.

– Разве тебя это беспокоит?

– Я просто не могу понять, почему вы, имея сына, совсем не уделяете ему времени.

– Уильям не рад моему обществу.

– А может, в этом ваша вина? Даже если так, вы просто принимаете ситуацию? Всё ещё не понимаю… как сын может быть не рад отцу? Может быть, вы не пытаетесь дать ему повод для радости?

– Идалия… – Вальтер выпрямился, заставив девочку напрячься. – Я вижу, с Уильямом ты подружилась. Рассказывай всё с самого начала. Я внимательно слушаю тебя.

Иде не понравилось то, как мужчина попытался уйти от поднятой темы. Она начала рассказ, опуская детали об Уильяме и не упоминая того, что он ей говорил, старалась аккуратно подбирать слова. Рассказала о проблемах в интернате, о том, что её чуть не исключили, и том, что Уильям помог ей научиться читать. Вдобавок сказала, что намерена превзойти остальных учеников и стать лучшей среди них, а затем замолчала в ожидании похвалы. Вальтер молчал, дописывая что-то. Девочка наблюдала за движениями его рук.

– А вы расскажете, где были всё это время?

– Однажды расскажу, но не сегодня.

– Это нечестно. Почему рассказываю только я?

– Потом что так нужно. – Вальтер поставил точку и закрыл блокнот. Веки его устало слипались. – Пора идти спать. У меня завтра важный день, а тебе вставать на учёбу, так что беги. Уверен, у тебя получится стать лучшей.

– Правда? – Ида слезла со стула, в полумраке рассматривая черты мужского лица.

– Правда. Главное, стремись к этому.

– Обязательно. Доброй ночи. – Девочка направилась к двери, оставляя Вальтера одного в удушливом полумраке комнаты.

– Приятных снов, – отозвался он с удивительной теплотой в голосе, как будто говорил с собственным ребёнком.

* * *

Боль от резкого удара пронзила левую щёку. Лисбет зажмурилась, ожидая нового, но ничего не последовало.

– Неблагодарная девчонка! – Фигура графа Эрленда возвышалась, словно величественная неприступная стена, отбрасывающая тень на жалкое создание. Он весь кипел от гнева и дрожал, едва сдерживая эмоции. Лисбет сидела на диване, облокотившись на спинку и чувствуя, что вот-вот заплачет. Её снова мучила боль, хотя укол Вальтера должен был её поубавить. Теперь в сердце поселились обида и страх перед дядей. Теперь он всё знал.

– Как можно было вообразить такое?! Я добьюсь правосудия! Я засажу этого врача за решётку! А ты… – мужчина сделал акцент на последнем слове, – ты останешься в этом доме до конца своих дней! Даже если ты здесь сгниёшь, я не позволю тебе выйти! Легкомысленная потаскуха! – Эрленд снова замахнулся, а Лисбет сжалась и прикрыла лицо руками. Горячие слёзы полились по щекам. Тело трясло от ужаса. – Не станешь заложницей этих стен? Станешь! Или ты уже обрела себя? Обрела свою грязную сущность? Долго ты с ним таскалась?!

– Дядя, прошу вас…

– Замолчи! Я не желаю слышать оправданий от тебя, наивной глупой девчонки! Это грязный человек воспользовался тобой и оставил умирать! Кто бы мог подумать, что такой позор…

– Это неправда! – закричала Лисбет сквозь слёзы. – Я не была с ним! И это я просила ничего не говорить о болезни, ведь меня уже тогда нельзя было спасти! Я не хотела операции, предпочитала умереть!

– Ах ты! – Эрленд снова занёс руку, желая ударить девушку, но в последний момент остановился, видя, как она сжалась от страха, словно мышь, загнанная в угол. Дрожащими ладонями Лисбет утирала слёзы, что капали с подбородка на платье.

– Я не хотела расстраивать вас… испугалась, я думала… – Рыдания вырывались у девушки из груди, мешая говорить. Её губы тряслись, хотя она и сжимала их, пытаясь прекратить плакать. – Мистер Вальтер не виноват… это только моя вина. Он хотел всё рассказать вам, но я стала угрожать, что наложу на себя руки, и он не сделал этого. Прошу… не вините его, он пытался помочь, но я не позволяла. Мне было так страшно… мне и сейчас очень страшно.

Эрленд сделал несколько шагов назад и опустился в кресло. Лицо его приобрело скорбный оттенок безысходности.

– Он единственный, кто может провести операцию и не дать мне умереть. Я доверяю ему, и если вы нет… – девушка всхлипнула, – вам придётся или довериться, или дать мне умереть. Третьего выхода нет.

Эрленд вытер ладонью вспотевший лоб. Внутри него всё сжималось, в висках пульсировало.

– Боже, Боже… – прошептал он, – чем мы так разгневали тебя? Зачем ты покрываешь этого врача, Лисбет?

– Я говорю вам правду, и мне очень жаль, что я разочаровала вас. Мне просто не хотелось разделять с вами собственную боль. Я… – Девушка прикрыла ладонью рот, не в силах больше говорить.

Мужчина с сочувствием взглянул на неё. Хрупкая, бледная, худенькая, она тряслась как лист на ветру и плакала. Эрленд находил эту картину ужасно болезненной, невыносимой. Ему тоже теперь было страшно. Что станет с этой девушкой, той, кого он всячески пытался спасти и огородить? Как будет жить она инвалидкой? Как найдёт себе пару? И неужели ему, уже не молодому графу, придётся присматривать за ней до конца жизни?

Эрленд склонил голову и прикрыл глаза. В тишине комнаты он слышал лишь всхлипывания Лисбет, от чего сердце его болезненно сжималось. «Неужели она сказала правду? Неужели этот врач ни в чём не виноват? Неужели это я виноват в этом кошмаре?»