Текст книги "На краю совершенного мира"

Глава 42

Глубочайший шок. Иной раз осознание провала и безысходности приходит медленно. Они стояли во мраке, под землёй, спустившись в канализационный люк из страха быть замеченными и пойманными. Никто ничего не говорил, но каждый обдумывал то, что увидел. Их товарищей увели. Не просто кто-то и где-то, их увели на смерть, на казнь, на верную погибель. Вот они были свободны, как орлы, и бесстрашны, как тигры, а теперь беззащитны перед всевидящим оком конца. «Я мог быть на их месте, мог быть там», – думал каждый в отдельности, и эта мысль заставляла мурашки бегать по телу. Герда обхватила себя руками, прислонившись к холодной влажной стене тоннеля. Пустым взором она сверлила тёмное пространство. Густав переводил взгляд с одного лица на другое. Во мраке их было практически не видать. Арлан утёр лицо ладонью, пнув в сторону камень, случайно попавшийся под ноги.

– Проклятье… как это могло случиться? Кто мог настучать?

– Это же очевидно, – отозвалась Герда, – кого нет вместе с нами?

– Пёс… – процедил Святой сквозь зубы, а затем издал яростный и отчаянный вскрик. – Трусливый мерзкий щенок…

– Всё-таки он нас не выбрал… – Девочка иронично усмехнулась, кивнув словно бы в подтверждение собственных слов. – Выбрал жизнь с удобствами под боком у отца, жизнь этих жалких людей… а нас… нас просто пустил на бойню. Ему настолько на нас плевать… – Девочка поджала губы, чувствуя, как боль и разочарование переполняют её. Уильям снова пошёл на предательство… он предал их всех, в особенности её, так свято надеявшуюся на его преданность до конца.

– Он поплатится… – пообещал Арлан, – если он думает, что настолько умён, что может остаться в живых, убрав всех нас, то он заблуждается. С крысами разговор короткий…

– Что ты сделаешь? – спросила Герда, сдерживая выступающие на глазах слёзы.

– Что я сделаю? У тебя есть догадки? – Он харкнул в сторону и сделал глубокий вдох. – Сегодня нас минус четыре… Старшего Брата теперь тоже нет, я займу его место.

Герда могла бы выкрикнуть протест и потребовать голосования, но промолчала. Она не хотела спорить, усугублять и так гнетущую ситуацию. Арлан, скорее всего, знал, что делал. Девочка готова была смириться и слушать его, если бы это сохранило ей жизнь, а Герде было страшно оказаться в западне, подобной сегодняшнему дню. Удивительно, как то, что они зря прождали Уильяма, спасло их жизни. «Пусть ему воздастся», – подумала она, а по щеке её скатилась одинокая слеза. Сама мысль о том, что ему предстоит уйти вместе со Старшим Братом, сводила с ума, ведь когда-то он был ей очень дорог.

* * *

– Вы в порядке? – Вальтер с бледным лицом залетел в палату к Лисбет. Его пульс учащённо бился, а мысли путались в голове, не находя единого потока. Ушёл из больницы, он именно в эту ночь ушёл и не увидел всего кошмара, да и если бы на рассвете в его дверь не постучались, вряд ли бы сразу узнал. Граф Эрленд со своим слугой уже были здесь и помогали девушке подняться с постели, пока та дрожала и робела, боялась пошевелиться и вздрагивала от любого постороннего шума.

– А, вот и вы! – вскрикнул граф Горцкий. – Бандит! Ваша больница настоящая бойня! Уму непостижимо, и я оставил здесь племянницу! Да будьте вы прокляты!

– Это не моя вина, – попытался оправдаться мужчина, – я и представить не мог, что кому-то взбредёт в голову… Я так перепугался. Моё сердце до боли сжимается. Я, знаете ли, врач с честью, мне прискорбно осознавать, что в моей больнице этой ночью произошло несколько насильственных смертей.

– Это не меняет того факта, что моя племянница была подвержена смертельной опасности! Да если бы она лежала в той палате, была бы уже мертва!

– Не кричите, дядя, – прошептала Лисбет, опираясь на костыли, – я дожила до рассвета.

– Только не смей вновь выгораживать этого человека! Мы немедленно уходим и не желаем иметь с вами больше никаких дел! Ноги вашей в моём доме не будет, или я вас засужу! Уйдите! Уйдите же с порога! Дайте бедной девочке пройти! – Граф начал размахивать руками, и Вальтер был вынужден отступить в коридор. Ему нечего было ответить. Мужчина чувствовал себя виноватым. Лисбет осторожно вывели из палаты. Её лицо искажалось болью и страхом. Девушка выглядела даже бледнее обычного. «Чего бедняге пришлось натерпеться!» Она взглянула на Вальтера с толикой сочувствия. «Винит меня? Нет, нет… она жалеет! О Боже, эта несчастная девушка меня жалеет! Ну в чём же я провинился?» Он наблюдал за тем, как её уводят, как стройный силуэт пошатывается, опираясь на костыли.

Больницу покидали все, кто только мог. После пережитого ночью ужаса никто больше не хотел оставаться здесь и испытывать судьбу. Вальтер временами даже различал разговоры: «Надо уезжать отсюда как можно дальше, на север, в Ралион. В столице нас будут защищать лучше, а здесь собрались сгустки ненависти, что мечтают нас задушить. Вы чувствуете это? Эти звери хотят восстать».

«Мы звери, – думал мужчина, – но это не мы… не мы стреляем в вас, как в неживую мишень, хотя вы, надо полагать, того заслуживаете. Мы имеем честь, и будем сражаться честно. Либо победим, либо умрём. Ах! Полыхающее пламя революции! Ты подступаешь так близко, а я игнорирую тебя, детище. Не тот ли я, кто хотел стоять в первых рядах? Не тот ли, вокруг кого сплотились люди? Я должен идти и биться, а не сидеть здесь, ведь я всё равно чувствую, что уже не могу никого спасти. Из меня вышел плохой доктор. Я не помог никому: ни жене, ни сыну, ни вам, дорогая Лисбет. А знали бы вы, как мне больно от этого! Меня убивает сама мысль о том, что вы страдаете, и меньше всего на свете я бы хотел подвергать вашу жизнь опасности. Позвольте же мне исполнить долг. Простите, что больше не могу оставаться, ждать вас. Я, пожалуй, не хочу, чтобы вы присутствовали там, где льётся кровь, где гремят выстрелы, потому будьте спокойны в доме дяди. Уверен, ваша жизнь наладится. Вам доведётся жить в другом мире, лучшем, который мы завоюем силами и трудом, но это не ваша революция, милая. Простите и прощайте. Как жаль, что я не могу сказать вам этого в лицо».

И в момент этого молчаливого монолога Вальтер осознал, что больше не желает оставаться в Рагоне. Он немедленно решился собрать вещи и уехать, зная, что жандармы начнут вести разбирательство о преступлениях минувшей ночи и его попытаются задержать. Он не мог позволить себе этого. Его жизнь стала казаться ему пустой и не имеющей смысла, потому он должен был быть там, вставать на ноги с простым народом и хватать в руки знамя.

* * *

– Знаешь, Уильям… а я выучила песню. – Ида удобнее устроилась на подоконнике, украдкой взглянула на желтеющую листву за окном, потом перевела взгляд на мальчика. Тот сидел на полу в расслабленной позе, крутил в руках сухую кисть, ничего ею не рисуя.

 
– Мы пойдём
на восходе солнца
по земле,
где цветут цветы.
Знаю там,
Где сгорают звёзды,
есть края
вечной красоты, –
 

она протянула её незаурядным мотивом, затем отвернулась к окну, невольно улыбнувшись. – Никогда не пыталась петь. Это, наверное, ужасно…

– Это красиво, – отозвался мальчик, – пой ещё, если хочется. Я буду слушать. – Он смотрел на неё с неприкрытым благоговением. Её стройный светлый силуэт принёс в его мрачную обитель небывалое тепло. Уильям как будто почувствовал солнце, хотя небо было невзрачным, серым и тусклым, как всегда.

– Как думаешь, что случилось ночью? Млады пошли в больницу? – спросила она невзначай, хотя и вовсе не хотела начинать эту тему. – Я слышала, как утром в дверь постучались, и твой отец тут же поспешил уйти. Аста выглядела взволнованной.

– Она всегда так выглядит, но да… думаю, да, они пошли.

– И их схватили?

– Вполне возможно. Я не знаю, но если так, то в скором времени их расстреляют.

Ида качнула ногой, вспоминая казнь, свидетельницей которой она однажды стала. Это случится и с ними, этими подростками?

– Как думаешь, они убили кого-нибудь?

– Не исключено. Давай не будем об этом говорить? Мы же решили, что теперь живём другим.

– Ты прав. – Ида спрыгнула с подоконника и, подобрав юбки платья, присела рядом с мальчиком. Пройдёт ещё не один год, прежде чем она начнёт обладать элегантностью настоящей леди, но Уильяму она казалась прекрасной в этот самый момент в своей лёгкой нелепости. Быть может, ему и вовсе не нужна была леди. Ему нужна была Ида, та самая боевая и сумасшедшая натура. «Какая леди полезла бы на дерево ради меня? Никто из них не стоит и её волоска!» Он молча любовался ею, думая над тем, когда же успел влюбиться, впрочем, Ида не была к нему равнодушна, и это грело искалеченную душу мальчика, как ничто другое. «Надо бы её нарисовать», – решил он, когда она снова запела. Уильям растворился в звуке её нежного голоса, который готов теперь был слушать дни и ночи напролёт. «Как было бы прекрасно, если бы она всегда мне пела!»

* * *

– Возьмите мелкого и уходите восточной дорогой. Там встретите своих. Расскажите им обо всём и не высовывайтесь. Понятно? – Арлан взглянул сначала на Стефана, потом на Ингольфа, и в конце на Густава. На последнем он задержал взгляд. «Значит, теперь я мелкий, а не крысёныш», – подумал он с лёгким чувством ликования. Неужели мнение Святого о нём изменилось? Ребята кивнули, а затем Соловей дёрнул его за рукав.

– Пошли, не отставай.

Густав поплёлся за ними следом, смотря себе под ноги, на влажный пол канализационных тоннелей. Здесь витал крайне отвратительный запах, привыкнуть к которому, пожалуй, было просто невозможно. «Сколько же времени они здесь проводят? Неужели им не становится дурно?» – задавался он вопросами, но старался ничем не выказывать своего отвращения. Все должны были видеть его сильным и решительным, а иначе пришлось бы снова страдать от презрения.

– Пойдём.

– Куда? – Герда взглянула на Арлана, а тот в свою очередь ухватился за тонкую железную лесенку, ведущую к люку. На его левой штанине засохла грязь, а кудрявые волосы растрепались и торчали в разные стороны.

– Наверх, разумеется.

Он начал взбираться, и девочка всё поняла без дальнейшего разъяснения. Было страшно выходить туда, в свет дня и общую шумиху. Они ведь были теперь в такой страшной опасности! Стоило попасться жандармам на глаза, и всё, они присоединились бы к товарищам, которых уже мысленно похоронили. Но оставаться здесь тоже было нельзя, во всяком случае, до тех пор, пока они не решат внезапно нагрянувшую проблему. «Нельзя допустить, чтобы кто-то ещё пострадал. Мы прошли столько не ради того, чтобы так легко умереть, ничего не добившись. Мы… – она схватилась за прутья, взбираясь вверх, вслед за Святым, – мы будем бороться за себя. Мы воины, судьи, палачи».

Глава 43

Уже через пару часов Вальтер покинул своё имение с небольшим количеством вещей, не сказав удивлённой Асте ничего, кроме «Заботьтесь о детях». Она постояла на пороге, провожая взглядом его экипаж и качая головой, чувствуя зависшую в груди болезненную горечь. Женщине казалось, что в воздухе витает пепел, что отъезд господина – роковая ошибка, но она ни с кем не могла поделиться своим плохим предчувствием.

Ида сидела в комнате, держала на коленях раскрытую книгу и пыталась сосредоточиться на чтении, тогда как мысли были заняты совсем другим. Она слышала, как уезжает Вальтер. Даже постояла у лестницы, осторожно выглянув в коридор. Этот отъезд радовал её. Девочка надеялась, что мужчина вернётся нескоро, дав ей время пожить спокойно с Уильямом, а потом, быть может, они сами уедут куда-нибудь далеко, ведь мальчик неоднократно говорил о других городах, более величественных и красивых, чем Рагон. Идалия бы хотела увидеть их.

Сам Уильям сосредоточенно рисовал набросок. Как ему казалось, в дальнейшем это будет самая прекрасная картина, ведь он изображал Её. Он помнил каждую черту, закрывал глаза и видел её силуэт, улыбку. Не это ли было счастьем?

Витающие в грёзах мысли внезапно оборвались, когда он услышал знакомый свист. «Не может быть!» Мальчика бросило в дрожь. «Я не должен подходить к окну… ни за что. Сюда ведь никто не ворвётся. А если…» Свист повторился. Уильям был вынужден отойти от холста. Он открыл небольшой ящичек в столе, приподнял кипу бумаг и извлёк оттуда револьвер. Лучше уж ему быть осторожным. Спрятав его за пазуху, юноша подошёл к окну и выглянул вниз. Она стояла там. Герда. Бледная, испуганная. Веки её опухли, а глаза были красны от слёз. Губы приоткрылись в какой-то молчаливой мольбе.

– Уильям…

– Зачем ты пришла? – шепнул он, сглатывая слюну. – Уходи, Герда.

– Я сбежала от них. Я решила… что тоже так больше не могу. Это невыносимо, я чувствую себя так подавленно. – Она облокотилась на ствол и закрыла лицо руками. – Мне так страшно. Я не знаю, что делать. Вчера случился какой-то ад. Я не могу больше вернуться в дом призрения, потому что они знают о нашем побеге… я… – она на мгновение замялась, – там со мной девочка, она ещё кроха, десять лет, мне как младшая сестра, увязалась следом, пусть я и пыталась отговорить. Пока бежали, она лодыжку вывихнула, и ждёт меня в переулке, а я такая беспомощная… знаю, ты ничего мне не должен, но, пожалуйста, помоги. – По щеке её скатилась крупная слеза, отчего юноше стало не по себе. «Что это за спектакль? Она пытается меня обмануть? А с другой стороны… если она не врёт и там действительно малышка? Как же быть?» Уильям замешкался, не понимая, как ему поступить.

Юношу терзали сомнения, что всё это может оказаться дешёвой выходкой, но Герда говорила так искренне, к тому же плакала. Может быть, она и не лгала, потому что подвергалась насилию? Он вспомнил, как девочка приходила ранее, рассказывала о конфликте с Арланом, просила помочь, но он отказал ей. «Может, у них случился очередной конфликт, и она испугалась? Остальные уже наверняка в тюрьме. Если она не была с ними, то, наверное, не знает, а потому в таком отчаянии. Боится, что их будут искать».

– Хотя бы раз, – вновь заговорила Герда, – клянусь, я больше не появлюсь, ты никогда меня не увидишь.

– Хорошо, – согласился он, вздохнул и взобрался на подоконник. «Я только взгляну на её лодыжку – и назад. Я вооружён, со мной ничего не случится», – подумал он.

Ида захлопнула книгу. Её посетило странное чувство, сбивающее с концентрации. Девочка никак не могла вникнуть в строчки, потому решила не читать. Поднялась и пошла к нему в комнату, дверь которой теперь была открыта специально для неё.

– Уильям? – Ида ступила за порог и удивлённо окинула взглядом пространство. «Куда это он делся?» За окном послышался шорох, и девочка заметила, что оно открыто. «Сбежал? Снова? Но почему? Куда?» Она поспешила выглянуть наружу, и глаз её успел уловить силуэт юноши, что скрылся за углом дома вслед за ней, той самой черноволосой девочкой, которую Иде уже доводилось видеть ранее. «Её зовут Герда, точно. Она из Младов. Почему она здесь? Почему Уильям с ней пошёл?» Иду кольнула ревность. Она почувствовала в этом что-то неладное, подбирая юбки платья, залезла на подоконник, а затем и на дерево. «Я не дам ему идти одному. Глупый Уильям… куда же ты с ней направился?»

Юноша молчаливо следовал за Гердой, не решаясь допрашивать её о случившемся. «Интересно, она знает, что я сделал?» В любом случае говорить об этом он не собирался. Они минули задний двор, несколько безлюдных узких проулков, что были мальчику так знакомы. Уже не раз он ходил этой дорогой.

– Где она? – поинтересовался Уильям настороженно. Идея следовать за Гердой внезапно показалась ему очень плохой, а между тем она не останавливалась.

– Сюда… почти пришли. Вот, – она встала у поворота в ещё один узкий проулок, – я привела его…

Уильям сделал ещё шаг и остановился. В том проулке, разумеется, не было никакой девочки, да и быть её не могло. Только он, Святой собственной персоной. Уже держал наготове револьвер и целился Уильяму в голову. «Не успею достать свой, он спустит курок, – мелькнула мысль в голове юноши, – попал в капкан. За что мне эта наивность?» Его глаза расширились, а затем в одном, в том, где ещё сохранялась жизнь, мелькнула грусть.

– Ну здравствуй, Арлан, – сказал он спокойно, ничем не выдавая собственного страха, хотя внутри всё сжалось и тело начинало трясти. Святой усмехнулся.

– Исключай любезности. Не те время и место. Я задам тебе только один вопрос, прежде чем ты сдохнешь. Зачем? Зачем ты это сделал? Подставил нас, отправил на смерть, ты, пёс паршивый…

«Что происходит?» – Ида затаилась за мусорными баками на некотором расстоянии, не имея возможности подобраться поближе. Она не видела вооружённого Арлана, но слышала его голос. Смотрела на замершую фигуру Уильяма и Герду, что стояла позади. Услышав угрожающую фразу, она вздрогнула и затряслась. «Уходи же оттуда, Уильям, прошу… уходи».

– Потому что считал это правильным. Вы зашли слишком далеко. Это… бессмысленная резня, которая бы вам ничего не дала. К тому же вы живучие, раз стоите здесь. Они выжили, вы выжили… и всем хорошо.

– Ублюдок, – выругался Арлан, сжимая револьвер. – Из-за тебя мы лишились Старшего Брата и ещё нескольких парней.

– Соболезную. Брат не был дурным человеком, но он сам выбрал этот путь.

– Довольно, заткнись.

Сердце Иды бешено заколотилось. Она прильнула к мусорному баку, наблюдая за происходящим с лёгким ужасом. Всё происходило в считанные секунды, но выглядело как в замедленном кино. Девочка поняла, что случится, раньше, чем увидела это, но до конца не хотела верить. Она надеялась, что Уильям вот-вот побежит, не даст схватить себя, но он остался на месте.

«Сейчас он выстрелит, – с ужасом подумал юноша, – какая отвратительная смерть, и как она страшна. Вот что чувствуют люди перед казнью. Душа начинает рваться из тела ещё до того, как у неё появляется шанс это сделать. Ида…» – он с горечью вспомнил её профиль, глядя в озлобленные глаза Святого. Секунды казались вечностью. Он готовился к тому, что Арлан спустит курок, но тот почему-то медлил. Нечто холодное коснулось горла, а затем начертило дугу. Лезвие. Уильям рефлекторно ухватился за шею рукой, и та сразу же оказалась в тёплой густой крови. «Значит, вот как… даже не застрелили, зарезали, как пса. Зарезали в подворотне… какая отвратительная смерть. Ида… я жил и даже умер недостойно».

Идалия зажала ладонями рот, чтобы не закричать, и отвернулась, потому что зрелище это было ужасным. Она не верила своим глазам, которые сразу же затуманились слезами. «Нет, нет, нет, Уильям…» Преодолевая себя, девочка вновь взглянула в его сторону. Видела, как некий кучерявый юноша вышел из-за угла и склонился над распластавшимся телом. Он что-то забрал у него, видимо, оружие. Ида не могла разглядеть из-за слёз. Черноволосая девочка спрятала нож. Они перемолвились парой фраз и поспешили удалиться. Как же Иде хотелось выскочить, наброситься на них, кричать и уродовать их лица, вырывать их сердца! Но она оставалась на месте, пытаясь сохранить в себе хоть толику благоразумия. Если бы она обнаружила себя, её наверняка убили бы как свидетельницу. Разве стало бы от этого легче? Из груди вырывались рыдания. Она выждала какое-то время, затем вскочила и со всех ног побежала к телу, распластавшемуся на земле. Рухнув на колени рядом, Ида накрыла его собой, сжала трясущимися руками перепачканную в крови рубашку.

– Уильям… Уильям, не умирай, пожалуйста… не умирай! Ты обещал, что будешь со мной! Обещал, что женишься, что мы уедем! Ты должен стать знаменитым художником, Уильям! Очнись, прошу… – Она рыдала и трясла его тело. Боли и горю не было предела. Крики, похожие на вой, залили пространство переулка. Она кричала, потому что хотела быть услышанной. – Помогите же! Кто-нибудь! Кто-нибудь! – Окровавленными руками девочка обхватила его лицо, на котором застыла гримаса отчаяния. Её слёзы капали ему на щеки, сердце сжималось, готовое вот-вот остановиться. – Очнись, пожалуйста! Пожалуйста… ради меня… не бросай меня! Ты ведь всё, что у меня есть! Не бросай меня! – Её дрожащие губы коснулись его уже остывающих. – Почему? Почему ты солгал мне? Почему ты не сдержал обещаний? Уильям! Зачем ты пошёл к ним? Зачем? – Она положила голову ему на грудь, но не услышала стука сердца. Иде хотелось умереть вместе с ним, здесь, в это мгновение. – Я не должна была пускать тебя… не должна была… – Она, кажется, провела у трупа несколько часов, взывая к нему и рыдая, но всё было бесполезно. Секунда. Был человек, и нет его. Больше не существует человека, целого мира внутри него. Остались лишь воспоминания о его взглядах, привычках, манерах. Ида сжимала холодную покалеченную ладонь в своей. Запас слез истощался, и она чувствовала себя пустой, разбитой, уничтоженной. Смерть на отшибе теперь казалась милостью, ибо эта страшная боль от потери любимого человека была во сто раз хуже. – Они поплатятся за это, Уильям, обещаю. Это ведь… единственный смысл моей нынешней жизни, в которой уже нет тебя. – Ида всхлипнула, поглаживая дрожащими пальцами его волосы. – Я им за тебя отомщу. Они не умрут смертью храбрых, я… я изощрюсь. Я хочу, чтобы они страдали. – Она снова готова была заплакать, но слезы уже не шли.

Девочка оставила тело там, в переулке. Кто-нибудь на него непременно наткнётся, и тогда будут долго гадать, что же за мальчик умер, ведь никто не знает о существовании сына доктора Вальтера. Ида вернулась в имение. Ноги всё время подкашивались, голова шла кругом, однако она нашла в себе силы залезть на дерево, вспомнила, как в первый раз полезла на него и как Уильям не дал ей упасть.

Из груди вырвался стон. Девочка растянулась на полу его комнаты, убитая горем, смотрела в потолок и плакала. Хозяин этой комнаты уже никогда не вернётся в неё, а ведь всё здесь ещё помнило его присутствие. Ида скользила взглядом по холстам, картинам, которые он рисовал. Внезапно она увидела набросок собственного лица, приподнялась и доползла до него. Коснулась дрожащей рукой белой поверхности, всматриваясь в штрихи, и улыбнулась с болью. Похожа. От этого стало лишь больнее. Картина никогда не будет закончена, они больше не поговорят, никуда не уедут. Всё, что составляло её новую жизнь, теперь казалось миражом, таким болезненным и отвратительным. Идалия ненавидела жизнь, весь мир, который, как ей казалось, никогда не станет лучшим.

После горестных часов переживания, что она провела в его комнате, Ида утёрла слезы и вернулась в свою. Сняла красивое платье, достала свои старые вещи, те самые, с отшиба, что спрятала и по какой-то причине не разрешила выбросить. В голове всплыли картины прошлой жизни. Наверное, она никогда и не заканчивалась. Была лишь лёгкая передышка, а теперь самое время снова возвращаться в кошмар. Девочка переоделась, поправила старый грязный плащ, повертела в руках сохранившийся консервный нож. Он ещё может пригодиться. В последний раз она окинула взглядом комнату, в которую уже не вернётся, прошла в комнату Уильяма и заперла дверь. Запах краски. Сколько же воспоминаний он навеял! Девочка постояла на месте ещё немного, затем двинулась к окну.

«Задержусь здесь ещё, и не найду в себе сил шевелиться. Я должна уйти, потому что нет у меня больше прав оставаться здесь. Я не хочу красть его жизнь. Уильям… прости меня, прости, что так вышло. Я действительно проклятая девчонка, рядом с которой можно найти лишь горе и смерть. Именно это они и найдут. Если… иной мир существует и ты сейчас наблюдаешь за мной оттуда, то знай, что я не сдамся, не брошу тебя так просто. Этот дом… он не мой, и жизнь эта не моя. Я никогда не стану леди. Мой удел меньший. Я буду делать то, что умею – выживать. И на сей раз моя рука не дрогнет перед чьей-то жизнью. Прости меня, Уильям. Ты заслуживал лучшего».

Ида спрыгнула на траву и побрела прочь через задний двор. Она вновь была одинока, и на всём белом свете не сыскалось бы души, способной унять её боль.