Текст книги "На краю совершенного мира"

Глава 49

За окном мелькали серые пейзажи. Поезд мчался прочь от Танира, прочь от революции, прочь из империи, залитой кровью. Лисбет смотрела в окно, поджав губы. Веки её опухли от слёз, но плакать уже не было сил. Она не чувствовала ничего, кроме опустошения, полнейшего краха всех надежд и целей. Внутри осталось полое пространство, напоминающее чёрную дыру. Всё произошедшее казалось жутким сном, но, к несчастью, было жуткой реальностью.

«Людям свойственно так просто умирать. Они могут чего-то хотеть, мечтать, стремиться к великому, а потом один миг, и их нет. Ничего нет, кроме боли и пустоты. И чудес на свете не бывает. Даже если сотни выходят бороться за лучшее, их ничего не ждёт. Конец всегда известен». Лисбет сжала в руках блокнот, посмотрела на него с неистовой тоской, ведь уже никогда не вернёт его владельцу.

– Что это? – поинтересовался Леннарт, сидящий напротив. Лисбет не подняла глаз.

– Его отдал мне Вальтер на баррикаде. Сказал, если с ним что-то случится, я должна сохранить это. Он что, чувствовал свою скорую смерть?

Мужчина пожал плечами.

– Не могу дать ответа на этот вопрос. Возможно, такое чувство действительно его посетило.

– Мы должны были остаться там. Вальтер, Йозеф, мистер Андерс и все те люди… они мертвы, – в груди что-то болезненно сжалась, – я проклинаю себя за то, что выжила.

– Не стоит, голубушка. Пока вы живы, вы можете что-то изменить. Это они уже не способны вершить правосудие, а мы сможем подняться вновь, потом, позже, набравшись сил. У нас ещё будет шанс, понимаете?

– А стоит ли оно того?

– А как вы думаете? Стоит ли борьба жертв?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Они все мертвы, и ничего не добились. Мы проиграли. Революции больше нет.

– Революция не умирает в сердцах. Нужно в неё верить. – Леннарт опустил взгляд, – Что в этом блокноте?

– Записи. Вроде как… доктор хотел написать книгу. Забавно, да, как легко рушатся человеческие мечты?

– Вы читали?

– Нет.

– А прочтёте?

Лисбет не ответила. Она не знала, как поступить. Ей хотелось прочесть содержимое этого блокнота, как будто бы ещё раз поговорить с Вальтером, которого больше нет. С другой стороны, она боялась боли, что может хлынуть, едва она откроет первую страницу.

– Он погиб из-за меня… это я виновата.

– Нет, голубушка, не вы.

– Конечно же я… – по щеке девушки скатилась слеза и капнула на блокнот, но она не стала её вытирать.

– Не вы стреляли в него.

– Но если бы я не полезла на баррикаду, он не выскочил бы туда.

– Не стоит винить себя, Лисбет. Он бы этого не хотел.

Через некоторое время девушке удалось уснуть, а когда она вновь открыла глаза, они стояли на какой-то станции. Леннарт вышел на перрон покурить. Девушка прильнула к окну, чтобы разглядеть очередной унылый пейзаж, и ужаснулась. Множество детей в оборванных одеждах кидались к ногам вышедших на перрон людей, просили еды, тянули исхудавшие поцарапанные руки. Их бледные болезненные лица заставляли кровь стыть в жилах. На некоторых из них красовались распухающие язвы или порезы. Грязные скомканные волосы, босые стопы. Эти люди существовали за чертой нищеты. Лисбет отстранилась от окна и сглотнула. Она надеялась, что эта остановка будет короткой.

Чтобы как-то скоротать время, девушка взяла блокнот и открыла его. «Я прочту. Хотя бы я буду знать то, что вы хотели сказать».

«Сегодня утром я уехал из Рагона. Уехал, потому что в городе мне стало душно. Хочется во что-то излить душу, но я не понимаю, во что».

Пятница.

«Путешествую сутки. Сегодня остановились на заброшенной станции. Здесь полно голодных детей, но они не вызывают у меня отвращения. Я давно хотел написать книгу, изучить человеческую психологию. Ради чего некоторые готовы жить? И что они готовы отдать ради этой жизни? Почему-то эта глупая идея подтолкнула меня на ещё более глупые действия. Не знаю, чего я хочу достичь или что увидеть. Я дал одной девочке золотую монету и предложил ей лишиться старой жизни в обмен на новую. Какое-то расплывчатое условие, но даже интересно, как она его поймёт. Надо же вообразить волшебный мир, в который она якобы может попасть. Хотя, что обыденно для таких, как я, наверняка будет необыкновенно для подобных ей. Пообещал вернуться через месяц. Она, наверное, меня уже забудет. В таких условиях, может, она даже умрёт. Её зовут Идалия. Красивое имя… особенно для таких мест».

Суббота.

«Путешествую налегке. Посетил старых знакомых. Возвращаюсь в Рагон. Вышел на станцию и нашёл её. Это нечто невероятное! В крови, побитая. Сижу в поезде, а она сидит напротив. Даже не знаю, почему вдруг решил забрать её. Потому что пообещал? Я дал какое-то глупое обещание, а теперь вынужден сдержать его, однако, не скрою, что меня терзает любопытство. Говорим:

– С кем вы жили?

– С тёткой.

– Чья-то сестра?

– Отца.

– Она вас любила?

– Нет.

– А вы её?

– Тоже.

– Тебе нравилась твоя жизнь?

– Нет.

– Что именно наталкивало на мысль от неё отказаться?

– Голод, побои, болезни.

– Ты часто болела?

– Не я, Густав.

– Вы близки с братом?

– Да.

– Плохая жизнь заставила тебя выполнить условие? Ты его выполнила?

– Да.

– Расскажи подробно. Что ты сделала?

– Я перестала общаться с Эллис.

– Кто это?

– Подруга. Мы жили рядом и часто проводили время вместе. Перестала играть с мальчишками, грубить тётке.

– А тебе нравилось грубить?

– Да. Она всегда была мне противна. Называла маму потаскухой, хотя та давно умерла, а меня крысой или грязной свиньёй. Часто говорила Густаву, что он подохнет так же, как и отец. Любила только своего сыночка, противного прыщавого труса.

– Ты желала ей смерти?

– Иногда.

– Это всё?

– Нет. Я… выбросила мамин подарок.

– Какой?

– Куклу. Единственное, что хранило память о ней и грело душу холодными вечерами… Я убила брата».

Лисбет захлопнула блокнот и посмотрела в окно. Поезд уже тронулся, и станция начала медленно проплывать перед глазами. Леннарт вернулся в купе.

– Всё в порядке? – поинтересовался он, глядя на то, с каким ужасом девушка смотрит на отощавших от жизни детей. Лисбет повернулась к нему, пытаясь подобрать слова.

– Вы видели их?

– Да, это ужасно. Несчастные, они обречены на вымирание.

Лисбет крепче сжала блокнот. «Он писал об этом месте? Эта девочка… Идалия, она жила здесь? Или в месте, похожем на это? Что с ней стало?» Девушке было жутко читать дальше, но она снова открыла блокнот и перевернула страницу. «Убила брата! Какой кошмар! Это так ужасно, так жестоко!»

«Я и представить не мог, что она пойдёт на нечто подобное. В отчаянии человек мыслит именно так? Что заставило эту девочку совершить этот непростительный поступок? Страх? Угнетение? Голод? Может, у неё были и какие-то личные цели».

Она читала, не отрываясь, обо всём, дальше, о том, как девочку привезли в Рагон, как сшили ей первое платье, как отвели в интернат и какие проблемы у неё там возникли. Дальше заметки становились редкими, но Вальтер рассказывал о том, как девочка хорошеет, что она становится скрытной, как постепенно начинает дружить с его сыном.

– Вы знали, что у доктора был сын? – поинтересовалась она у Леннарта. На лице того отразилось недоумение.

– Впервые слышу об этом. Вы прочли это в заметках?

– Да, мальчика зовут Уильям, и он слеп на один глаз. Единственный ребёнок от покойной жены, которая, кажется, страдала психическим расстройством. Здесь… больше говорится о девочке по имени Идалия. Я даже не знаю, как это описать. Это ужасно, прочтите сами. – И она протянула ему блокнот.

– Ничего не понимаю, – решительно заявил мужчина, когда закончил читать, – это что, был какой-то безумный эксперимент? Он её запугивал?

– Я знаю не больше вашего, но понимаете… эти дети, они ведь теперь остались совсем одни. Что с ними будет?

– Наверняка попадут в дом призрения.

– А если нет? Отца Уильяма нарекут предателем, революционером. Мальчик может от этого пострадать. Мы должны вернуться в Рагон и забрать этих детей… мы должны…

– Мы не можем.

– Почему?

– Нас будут искать. Мы должны бежать из страны, поймите. Мне очень жаль и Уильяма, и Идалию, но мы не можем себе позволить рисковать ради них. Мы и так чудом сбежали.

– Но это ни в чём не повинные дети.

– Эта девочка – убийца.

– Её до этого довела жизнь.

– Если так, то она найдёт способ выжить. Из этих заметок мы поняли, что её упорству нет равных.

– Иногда мне кажется, что вы бесчувственный человек.

– Если я буду проявлять сентиментальность в отношении всего и каждого, то сломаюсь уже вскоре после того, как решусь проронить слезу. Возможно, мы знали Вальтера не таким, каким он был на самом деле. Спрячьте эту вещь, не читайте больше. Мы будем хранить светлую память о нём, не вдаваясь в подробности жизни. Сейчас это не имеет уже никакого смысла.

Лисбет кивнула и послушалась совета. Она спрятала блокнот в сумочку, решив его более не доставать и не мучить себя жуткой неизвестной правдой о людях, которых она никогда не видела в глаза. Это было лучше, чем тонуть ещё в одной волне боли. Иного выхода у неё не оставалось.

Глава 50

– Эй, мелкий, прогуляешься со мной?

Густав вздрогнул от внезапного обращения Арлана, тут же подскочил на ноги и кивнул. Он так давно не выходил на поверхность, что уже истосковался по свежему воздуху и серому небу. На улице сгущались сумерки, но он всё равно обрадовался возможности выбраться хоть на какое-то время.

– А куда мы идём? – поинтересовался он довольно смело, шагая за Святым и надеясь, что тот не поскупится на ответ.

– Поглядим на подружку Старшего Брата. Герда говорит, она к нам просится.

При упоминании черноволосой внутри Густава что-то сжалось. Он слегка нахмурился, не сбавляя шагу. Мальчика душила досада от того, что девочка упорно продолжала не замечать его, хотя он всячески пытался мелькать у неё перед глазами. «Уже наверняка и имя моё забыла», – с горечью думал он.

* * *

Герда осторожно спускалась в подвал, неспешно минуя ступень за ступенью. Её нос улавливал странный запах сырости, хотя раньше это место было достаточно сухим. Девочка пригнула голову, минуя отвисшую балку и вглядываясь в темноту.

– Ида?

С противоположного конца помещения послышался кашель. Герда вздохнула и направилась туда. «Может, у неё действительно пневмония? Сколько времени она здесь провела?»

– Ты живая? Я пришла предупредить, что Святой сегодня нагрянет. Эй?

Ида стояла у стены, опираясь на неё одной рукой, и пыталась откашляться. Услышав голос Герды, она смолкла и шмыгнула носом.

– Я… в порядке. Просто в горле першит. Подай, пожалуйста, шаль, я её на полу оставила.

Герда нахмурилась и опустила взгляд. Шаль, которую она принесла несколькими днями ранее, действительно валялась в стороне. Вот вам и забота. Девочка вздохнула и, наклонившись, взяла вещицу в руки.

– Зачем ты сняла её? Я думала, здесь холодно… – Внезапно её с силой схватили за волосы и уже в следующее мгновение приложили лбом к холодной стене. Герда не успела понять, что случилось, перед глазами всё поплыло. Она бросила шаль и сделала рывок вперёд, пытаясь освободиться от хватки. «Что происходит? Она набросилась на меня?» Девочка развернулась, намереваясь защититься любой ценой, но что-то до боли острое вонзилось в её живот. Герда вскрикнула, рефлекторно схватившись ладонью за рану. Пальцы почувствовали тёплую липкую кровь. Мощный толчок – и она, сама того не желая, болезненно приземлилась на пол. Темнота. Боль. Герда открыла рот и попыталась приподняться на локтях. Она зажимала кровоточащую рану. Всё происходило так быстро, неожиданно. Ида сжимала в руках консервный нож. Она злорадно усмехнулась, глядя на девочку, что корчилась у её ног, затем снова кинулась на неё, придавив своим весом, схватила обеими руками за голову и с силой ударила об пол. Герда попыталась оказать сопротивление, нанесла удар под дых, но Ида стойко его снесла, провела лезвием девочке по щеке, затем приставила его к горлу. Герда вздрогнула и схватила её за запястье.

– Мучаешься? – поинтересовалась Ида, со всех сил надавливая на нож, хотя Герда и мешала тому вонзиться в собственную шею. Она плотно сжала губы, с ужасом взирая на напавшую девочку. По лбу её стекали струйки крови.

– З-за что? – слабым голосом поинтересовалась та, чувствуя, что проигрывает в силе. Она из последних сил пыталась отстранить от себя Иду, но та навалилась на неё и явно не желала уступать. Такая худая, но сильная. Герда была удивлена.

– Какое оно, чувство безысходности? Чувство конца? Как думаешь, он чувствовал то же самое? Ты помнишь, как провела ножом по его горлу?

Герда сморщилась. На лице её отобразились не только испуг, но и удивление.

– Кто ты?

– Это не так важно. Главное, что ты умрёшь от моей руки. Моё имя Идалия… можешь унести его с собой в могилу, если она у тебя будет.

Из глаз Герды покатились слёзы.

– Я его тоже любила, слышишь? Тоже… но я не могла поступить иначе.

– Какая абсурдная ложь.

– Не надо.

– Что, прости?

– Не надо… – Она отняла одну руку, пытаясь ударить Иду в грудь и скинуть с себя, но та, воспользовавшись ослабленным сопротивлением, с силой надавила на нож, вспарывая девочке артерию. На руки хлынула горячая кровь. Тело под ней прогнулось, Герда захрипела. Дрожащие руки схватились за шею. Ида не слезала с жертвы, пока та ещё извивалась в предсмертной агонии. Она сжимала в руках консервный нож, запачканный тёплой кровью. Герда в ужасе смотрела в тёмный потолок, думая о том, какой глупой и нелепой смертью пала. Совсем как Уильям. А ведь ничего не предвещало беды.

* * *

– Это здесь? – Густав мимолётно осмотрел пыльный старый дом без окон и замков. Показалось бы, что здесь давно уже никто не появлялся, если бы не едва видимые следы от обуви.

– Да, – отозвался Арлан, – жди меня тут, сейчас поднимемся, – он направился к лестничному пролёту подвала, оставив мальчишку одного; впрочем, тот не расстроился. Ему всё равно не хотелось спускаться.

– Герда? – Святой торопливо спустился по лестнице, по ходу осматривая помещение подвала. Он бывал здесь когда-то очень давно, и странное жуткое чувство охватило его, едва он ступил на холодный пол. В полумраке глаза его успели различить тело, что лежало неподалёку в распластавшемся виде. Рука машинально потянулась к револьверу, но последовал удар, и оружие упало на пол. Толчок. Арлан развернулся, выставляя вперёд руки для самозащиты. Что-то болезненно резануло по ладоням. Мальчишка кинулся вперёд, намереваясь сбить с ног внезапно возникшего врага, но тот ловко юркнул в бок и снова напал. Пинок. Святой замахнулся кулаком и снова напоролся на что-то острое. Его глаза разглядели девчонку, худую, черноволосую. У неё были дикий взгляд и оскал. Она продолжала кидаться вперёд, как будто не боялась проиграть сильному сопернику. «Та самая Ида? Что за шутки?» Он с силой ударил девочку по лицу. Та пошатнулась и оказалась прижата в стенке. Пинок. Арлан почувствовал жжение в паху и отстранился. Они снова сцепились, но никто пока не мог одержать верх.

«А он будет сильнее Герды. Сложно придётся», – мелькнуло в голове Иды, впрочем, она готова была отдать на эту схватку все свои силы. Уж слишком велика была её жажда мести.

Шум, доносящийся из подвала, привлёк внимание Густава. «Что же там происходит? Пойти посмотреть? Или сами справятся? Арлан ведь велел ждать здесь».

Святому снова удалось прижать девочку к стене. Та хотела применить старый трюк, но юноша поднял ногу, блокируя её удар, а затем болезненно приложил затылком. Ида сжала кулак и ударила его в солнечное сплетение, в кадык, в нос. Её удары были такими резкими, что, казалось, она и не целилась. Пнула мальчишку в живот и, когда между ними появилось небольшое расстояние, юркнула ему под руку и оказалась за спиной. Медлить было нельзя. Рывок. Холодное лезвие очутилось у его горла. Арлан согнулся, схватив девочку за руку, и развернулся, практически протащив её на себе. Ида изо всех сил пыталась проткнуть его шею, но тот оказывал упорное сопротивление. «Думай о нём, думай об Уильяме… вспоминай его мёртвое лицо, давай… ты должна убить этого мальчишку». На лице Иды выступил пот.

– Бросай оружие, или я выстрелю!

Внезапно раздавшийся голос заставил обоих дерущихся замереть. Ида подняла взгляд к лестничному пролёту и увидела там невысокую фигурку. Темноволосый мальчик стоял на одной из ступеней, держа обеими руками тяжёлый и большой для него револьвер. Лицо его было испуганным и в то же время каким-то суровым. Казалось, он действительно был готов выполнить угрозу. Ида всматривалась в его черты несколько мгновений. Они казались такими знакомыми!

«Где я могла видеть этого мальчишку?» Внезапно тело её похолодело. В горле словно бы застрял ком. Она широко распахнула глаза, глядя на силуэт своего младшего брата. Это был он! Точно он! У девочки перехватило дыхание. «Не мерещится ли мне после удара головой?» Она поморгала, а он всё так же стоял там и целился в неё.

– Г-Густав? – Дрожащие губы едва произносили слова. Мальчишка вздрогнул, услышав своё имя, и прищурился, чтобы лучше разглядеть девичий силуэт. – Густав? Это ведь ты, правда? Ты… жив, – на глаза Иды навернулись слёзы. Вот оно, раскаяние! Могла ли девочка предполагать, что ещё хотя бы раз увидит его живым? Как же ему удалось сбежать? Но вот он, стоял перед ней во всей красе. Даже подрос с того момента, когда она видела его в последний раз, когда пыталась утопить в реке. – Густав… – Окровавленные пальцы крепче сжали консервный нож. – Я знала… что ты будешь в порядке, я надеялась… – По её щекам заструились слёзы. Ида говорила как-то отрывисто, едва преодолевая собственный ступор. Пульс её участился. «Я не одинока… не одинока…» – крутилось в голове. – Это же я… Ида… твоя Ида…

Густав почувствовал, что кровь стынет в жилах от этих слов. Этот до боли знакомый голос. Что происходит? Откуда она здесь взялась? Мальчик давно считал, что она погибла на отшибе, а теперь выясняется, что нет. Вот она, здесь, в этом самом подвале, держит нож у горла Святого, пока тот ещё сопротивляется. «Какая сильная. Она всегда была сильной… сестра, она всегда умела драться, она…»

– Густав… – Ида иронично улыбнулась, не зная, как смахнуть мешающие слёзы с глаз. – Прости меня, братик… прости, пожалуйста… прости… я сделала такую глупость, я так сожалею, правда. Я никогда… я больше никогда не посмею навредить тебе, никому не позволю обидеть тебя. Мы… мы обязательно выживем, слышишь? Я больше не позволю нам страдать. – Она продолжала крепко сжимать нож. Густав слушал эту речь с замиранием сердца. Его руки начинало трясти, но он напрягал их изо всех сил, чтобы не выдать слабость.

– Пристрели её! – внезапно подал голос Арлан. Ида решила отложить сентиментальный момент на потом. Его нужно было убить. Ещё одна смерть, и всё закончится… теперь у неё будет новая цель – заботиться о брате. Она не повторит своей ошибки. Больше никогда не бросит его. Каково это, в минуту отчаяния узнать, что у тебя ещё остался родной человек? Всё ещё есть смысл жить.

– Бросай оружие, или я выстрелю, – повторил угрозу Густав, но уже менее уверенно, чем прежде. Ида не верила собственным ушам. Она отрицательно покачала головой.

– Нет… нет, я не могу. Этот человек должен умереть, он… Густав… ты не нужен этим людям. Они погубят тебя, ты для них никто.

– Бросай…

– Густав…

– Она убила Герду! Да, эта сука убила её, а стоишь и мочишь собственные штаны! – выругался Святой, и крик его будто молнией поразил мальчика. «Что он сказал? Что он только что сказал? Этого ведь… не может быть». Густав в панике стал осматриваться и практически сразу увидел недвижное тело черноволосой. Оно лежало чуть поодаль, не подавая никаких признаков жизни. Мальчика охватил шок, ужас. Тело сковала боль. «Нет! Этого не может быть… только не она… она не могла проиграть, – он пристально смотрел на тело Герды несколько мгновений, затем перевёл взгляд на сестру. Его трясло от ужаса. – Она… она до сих пор жива. Ида… забрала у меня всё. Пыталась убить меня, бросила тётке на растерзание, из-за неё я подвергся стольким мукам, а теперь она убила её… единственное светлое существо, что за всю жизнь не сделало мне ничего дурного. Она – моё проклятье. Дьявол, что преследует и причиняет боль!» На глазах мальчика выступили слёзы. Ида сильнее надавила на нож, собираясь уже прикончить этого гадкого мальчишку. Всё решилось в одно мгновение. В один выстрел.

Арлан сделал рывок в сторону, освобождаясь от хватки. Лезвие едва коснулось его шеи. Густав выронил револьвер и с криком бросился к телу Герды. Его больше ничего не интересовало. Тело Иды рухнуло на пол, а на лице замерла маска отчаяния. Последняя слеза скатилась по щеке, а затем лицо залила кровь. Густав рухнул на колени. Немое кино. Он припал к остывающему телу черноволосой и громко разрыдался, не веря в случившееся, даже не осознавая, что произошло. Арлан перевёл дух, поднял револьвер и сунул его за пазуху. Посмотрел на тело Иды, затем брезгливо пнул его, и то перекатилось на спину. Глаза, в которых ещё мгновение назад теплилась жизнь, теперь закатились. Она умерла мгновенно, даже не успев ничего ощутить… никакой боли от того, что её убил родной брат.

* * *

 
Видишь серый в небе дым паровых машин?
Или стены в белой краске бывших штаб-квартир?
Там железная дорога сходит от вершин.
Очень скоро попадём мы в совершенный мир.
Перестань копаться в грязи, нечего искать.
Скоро будем чисты, сыты, жить и припевать.
За окном сегодня утром в строе прошла рать.
Ты поспи, ведь нет нужды нам больше убивать.
За огрызок чёрствый хлеба драться нету сил.
Двое бились в кровь и насмерть, третий победил.
Нет морали, в этом месте каждый – дезертир.
Очень скоро мы поедем в светлый лучший мир.
Ты поверь, возьми монетку, спрячь её в карман.
Посиди в уютной клетке, ведь за ней обман.
Может быть, захочешь стать ты волевым борцом.
Сердце в стали, маска вечно с каменным лицом.
Возьми ножик, сделай знамя, крикни в люди речь.
Они ведь пойдут за нами, глупо жизнь беречь.
Мы сыграем с судьбой в прятки, с жизнью нашей в тир.
Очень скоро мы поедем в совершенный мир.