Текст книги "Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе XVI-XVII вв."

Филипп II хотел объединить Нидерланды, отличавшиеся различными, как в Испании, традициями и говорившие на двух языках. Правители поздних Средних веков или Реформации, нацеленные на меняющийся королевский авторитет, находили несложные приемы, чтобы распространить свой контроль над церковью.

Стремясь к осуществлению своей цели, Филипп II в 1559 году создал систему небольших княжеств и епископств, сохранив за собой право назначения правителей. Поддерживая испанскую форму инквизиции, в 1565 году он еще более ужесточил существовавшие и достаточно жестокие законы против еретиков. К 1565 году нидерландская оппозиция начала отождествлять себя с сопротивлением религиозной политике испанского короля и, следовательно, с протестантами.

В 1566 году конгрегации стали собираться открыто, иногда под вооруженной охраной и с перекрытыми подступами. Конгрегация из семи или восьми тысяч человек встречалась в поле около Гента, пятнадцать тысяч собиралось за пределами Антверпена, двадцать тысяч у моста около Турне, при этом треть конгрегации была вооружена, и проповедника на кафедре охраняла сотня вооруженных людей.

Такие обстоятельства общественных настроений при любом внешнем событии могли побудить беспорядки. Напомним, что спустя столетие католическая процессия, прошедшая по улицам Южной Германии, неминуемо привела к Тридцатилетней войне.

Как и гугеноты, протестанты отчаянно нуждались в священниках. Франциск Юниус прибыл из Женевы, чтобы стать пастором конгрегации в Антверпене, хотя ему только что исполнилось двадцать.

Тем же августом 1566 года, когда процессия, сопровождавшая огромную статую Девы Марии, двинулась по улицам Антверпена, разъяренная толпа ворвалась в собор. Женщина, продававшая свечи и безделушки у дверей, была подвергнута издевательствам, а затем, бросив свой товар, убежала. Тогда народная ярость разлилась по городам Нидерландов.

В результате перебили статуи в церквах, сорвали со стен картины, разбили вдребезги витражи, сундуки с облачениями расколотили, требники разорвали, монастыри разграбили, заключенных освободили. Как и во Франции, протестантские пасторы стремились ограничить и подавить беззаконие.

Беспорядки разделили население на противоборствующие партии, страна оказалась в состоянии гражданской войны. Филиппу II Испанскому пришлось править Нидерландами по законам военного времени. 1 декабря 1566 года католический синод в Антверпене объявил о дозволенном вооруженном сопротивлении. Вильгельм Оранский Молчаливый попытался собрать умеренную партию. Однако в 1568 году он оказался вынужден возглавить антииспанское и протестантское движение, формально став кальвинистом в 1573 году.

В конце 1587 года протестанты по-прежнему составляли одну десятую часть населения. Однако кальвинистская организация смогла оказать сопротивление испанским налогам и кровавому закону герцога Альбы. Вместе с кальвинистскими лидерами Вильгельм Оранский сражался за достижение компромисса с католическим большинством и, следовательно, за единство Нидерландов вплоть до 1584 года, когда был убит.

Во Франции религиозная война закончилась созданием государства в государстве. В Нидерландах она привела к разделению страны на католический юг и кальвинистский север (1579), отдаленных предшественников современных Бельгии и Нидерландов. Север достиг непростого признания Испанией в 1609 году и не стесненного ничем признания независимости только в 1648 году.

ШОТЛАНДИЯ

Пока Испания оставалась самой цивилизованной монархией в Европе, в Шотландии королевская власть была слабой – как конституционно, так и из-за того, что с 1542 года там правила не имевшая авторитета женщина, Мария Стюарт.

Поэтому протестанты, подстраховываемые поддержкой землевладельцев, смогли распространять там свои идеи более свободно, чем во Франции, и почти так же явно, как в аристократической Польше. Обряды шотландской церкви оставались такими же нереформированными, как и во Франции, гуманистические критики презирали ее за коррупцию, а церковные земли продолжали манить разных деятелей. Англия стала убежищем для всех шотландцев с реформаторскими идеалами, которые не чувствовали себя в безопасности в своей родной стране.

Подобно реформам во Франции и в Нидерландах, здесь они переплелись с политическими разногласиями шотландских фракций. Одна партия искала поддержки во Франции, принимала французские деньги, пытаясь управлять Шотландией с помощью французских войск, хотела усилить королевскую власть в лице французского регента Марии де Гиз (матери малолетней Марии Стюарт), идентифицируясь с сохранением католической религии. (В 1551 году французские войска изгнали английскую армию из Шотландии. – Ред.)

Другая партия искала поддержки у Англии, принимала английские деньги, нуждалась в помощи английских войск и кораблей, отожествляясь с реформаторскими идеями и антипатией к католическим епископам.

В декабре 1557 года группа лордов-землевладельцев, именовавших себя «лордами конгрегации», преобразовалась в лигу и объявила своей целью защиту Слова Божьего. В 1560 году королева Елизавета Английская, которая не могла рисковать католической и ориентированной на Францию Шотландией, послала деньги, корабли и армию, осадившие крепость Лейт (в помощь поднявшим восстание шотландским кальвинистам. – Ред.).

Французский регент и войска, согласно договору, покинули страну. Шотландский парламент отрекся от власти папы и запретил мессу. Одновременно он принял «Исповедание веры», написанное Джоном Ноксом. Однако «Книга дисциплины», в которой намеревались представить реформированную политику церковного правительства, чей духовный контроль должен был проявляться через консисторию и старейшин, не получила законодательной силы.

Тогда же сформировали шотландскую генеральную ассамблею, аналог гугенотского национального синода, и утвердили служебник по женевской модели, известной как «Книга общего порядка». В издании 1564 года напечатали стихотворное переложение Псалтири. Поскольку псалмы были самой главной частью книги, она и стала известна как «Книга псалмов».

Несмотря на отсутствие законного разрешения, пресвитерианская политика медленно распространялась по приходам. С 1559 года в церкви Святого Андрея уже начали вести записи законодательного характера. Однако они медленно принимались даже готовым к реформам населением.

В течение ста тридцати лет духовная история Шотландии представляет собой историю попыток создать или отвергнуть систему пресвитерии вместе с законодательным статусом и независимостью. При слабости короны и правительства пресвитериям придают законодательную власть. При сильном правительстве права, на которые они претендуют, отнимают или отбирают.

С 1559 до 1567 года протестантское движение в гугенотской Франции, Голландии и Шотландии приняло кальвинистскую форму. В каждой стране реформаторам пришлось уговаривать людей и организовывать церковь, зубами вырывая власть у короны. В каждой стране пасторы получали образование в Женеве или находились под глубоким влиянием женевского учения.

Во всех странах обращение к населению и безжалостное подавление «идолопоклонства» в церквах, а также разгул насилия заставляли умеренных отступать. Однако в Шотландии гражданская война длилась недолго. Благодаря поддержке Англии протестантское дело легко одержало верх.

Могущественная Франция не могла допустить, чтобы Шотландия так быстро превратилась в протестантскую страну. Однако вспышка религиозных войн резко ограничила возможности Франции в Европе и оставила королеву Марию Шотландскую беззащитной на ее незащищенном троне. Поражение гугенотов во Франции косвенно способствовало торжеству кальвинизма в Шотландии.

Точно так же, как Генрих IV Французский доказал, что протестантский король не может управлять католиками, так и трагедия Марии, королевы шотландцев, показала, что католическая королева не способна править протестантами. В XVI веке неизвестны случаи, когда правитель, отличавшийся по своим религиозным взглядам от народа, мог управлять большинством своих подданных.

Принцип «чья власть, того и вера» означал, что правитель обладает правом склонить свой народ и подчинить его своей религии. Однако данное выражение также признавало, что народ обладал силой, чтобы склонить своего правителя к своей религии или заставить его отречься.

Мария хотела проводить мессы в своей часовне в Холируде. Нокс объявил, что одна месса окажется для него более опасной, чем если 10 000 человек соберутся вместе, чтобы расправиться с истинной верой. Как и Генрих IV Французский, Мария играла с идеей перемены своей религии.

В 1566 году все выглядело так, как будто Мария могла укрепить свою власть и остаться католичкой, но убийство Риццио и Дарнли покончило со всеми надеждами. В апреле 1567 года Мария вышла замуж за Ботвелла и таким образом потеряла всякую поддержку католиков. В том же году ее вынудили отречься.

Однако короткое правление Марии и победа Нокса сильно способствовали укреплению кальвинизма и проявлению характерных черт шотландского протестантизма. Война за свободу или выживание оказалась более затяжной, приведя к революционным преобразованиям в религии. Войну выиграли относительно легко, однако Реформация утвердилась вопреки короне и под опекой Нокса, наиболее фанатичного из учеников Кальвина.

Англия учредила свою Реформацию с помощью короны, обладая такой мощной поддержкой, что в течение нескольких лет существование церкви, казалось, зависело от жизни королевы Елизаветы. Большинство английских протестантов не опасались «вмешательства» короны в дела церкви, поскольку именно королеве были обязаны своим благосостоянием и свободой.

Шотландцы утвердили свою Реформацию в противовес своей католической королеве, рано связав протестантскую веру со стремлением оградить права церкви от вмешательства враждебного или недостойного правителя. Пресвитерианское учение и политика привлекли многих шотландцев на низменность (то есть в Южную Шотландию. – Ред.) еще до союза короны с Англией в 1603 году.

МАРТИРОЛОГИ

Протестантское движение временами сопровождалось грабежами толпы, захватом земель, политическими и военными изломами. Армия Вильгельма Оранского помогла голландским протестантам, флот и армия королевы Елизаветы Английской оказали содействие шотландским протестантам. Войска герцогов Альбы (Фернандо Альварес де Толедо герцог Альба (1507–1582), испанский полководец и государственный деятель. В 1567 году был назначен наместником Нидерландов. Сурово расправлялся с мятежниками. Несмотря на успешные военные действия, в том числе против Вильгельма Оранского, не смог подавить революцию и в 1573 году был отозван испанским королем Филиппом II. В 1580 году завоевал Португалию, навязав ей унию с Испанией (до 1640). – Ред.) и Пармского (Александр Фарнезе, герцог Пармский, 1545–1592, полководец и государственный деятель испанской монархии. В 1571 году сражался с турками при Ленанто. В 1578 году стал наместником в Нидерландах. Успешно боролся с нидерландской буржуазной революцией и сумел возвратить под власть Испании южные провинции Нидерландов, подавив здесь мятежников (Аррасская уния 1579 года). Смертельно ранен в сражении по Руаном во Франции. – Ред.) удерживали Южные Нидерланды за католиками. Наивно думать, что католики или протестанты могли достичь значительного успеха силой.

Протестанты собирали своих людей и создавали конгрегации, защищаясь от систематических и кровавых преследований. Далеко не всегда последователей Лютера или Кальвина считали еретиками и наказывали костром.

Политика сожжения лютеран и кальвинистов вскоре превратилась в необходимость в католических немецких государствах. К сожалению, их успешно сжигали в Италии и в Испании, а именно эти страны определяли отношение католиков к Реформации. В Англии в правление Марии Тюдор, во Франции и в Нидерландах, в меньшей степени в Шотландии протестантские сообщества создавались благодаря личной смелости и искренней вере.

Происходившее воспринималось как нечто естественное. Франциск Юниус произносил проповедь на собрании в Антверпене, когда снаружи сжигали нескольких человек, и пламя костров было хорошо видно через окна комнаты. Несколько ведущих реформистских пасторов в Европе, как и пять английских епископов, закончили свои жизни на костре у столба. За ними последовало множество простых людей.

Реформистские богословы сомневались в старом обычае празднования календаря святых, поскольку считали, что уважение, оказываемое святым, умаляет веру в единственного Спасителя. Тем не менее протестантские авторы начали достаточно рано собирать исторические материалы и рассказы о казнях у столба и на эшафоте. В самой ранней части «Истории Реформации в Шотландии», написанной Джоном Кохом, встречаются многочисленные описания мученичества.

Ряд подобных историй напечатали и голландские авторы. Самой известной и распространенной стала «Книга мучеников» Жана Креспена, французского адвоката, бежавшего в Страсбург и затем в Женеву, собравшего яркие и трогательные истории гугенотских жертв.

Первоначально книга под тем же заглавием была написана англичанином Джоном Фоксом, бежавшим во время правления королевы Марии и создавшим свою «Книгу мучеников» в Базеле между 1556 и 1559 годами. Его работа, написанная под влиянием Креспена, в поздних изданиях стала известна как «Акты и памятники». Однако собственный талант Фокса и особая манера повествования сделали ее ценной и великой книгой.

Как Креспен, так и Фокс включали описания смертей людей, принадлежность которых к Реформации сомнительна. Фокс описывает по крайней мере двух человек, которые вовсе не умерли. Несмотря на то что каждый подобный промах критиковали современники, такие книги содержат материал, до сих пор недоступный историкам. А в то время эти книги были источниками силы и веры в протестантских сообществах, к членам которых они обращались.

В Англии синод 1571 года распорядился, чтобы экземпляры книги Фокса поместили во всех соборах, многие приходские церкви последовали их примеру, несколько книг до сих пор встречаются в английских церквах. Среди гугенотов и английских пуритан эти мартирологи усилили связь с Реформацией и поощрили сильное антиримское понимание церковной истории.

ПУРИТАНСТВО

«Пуританский» как прилагательное впервые стало использоваться в 50–60-х годах XVI века для обозначения злоупотреблений. Вскоре оно стало означать «точно установленный, сверхстрогий, слишком суровый, не идущий на компромисс». В таком значении это определение применялось, чтобы высмеивать тех, кто оказывался виновным в нелепой сдержанности или взыскательности.

Сохранились многочисленные свидетельства, что пуританство проявляло себя жестким образом. Придворные Карла II, ненавидя круглоголовых, проявляли по отношению к пуританам лишь незначительную суровость и строгость. В Реформацию все было иначе, поскольку пуритане стремились излечивать безнравственность церкви и общества. В целом этот век проявил себя как моральный.

Отношение к испанской Контрреформации городских советов Швейцарии, папы Павла IV или кардинала Борромео, лютеранских бюргеров, шотландских пасторов, лидеров английских реформ, католических и протестантских сторонников предопределения, Арминия, Кальвина или Игнатия Лойолы, Филиппа Нери или Уильяма Лауда, Иоганна Арндта или Джереми Тэйлора менялось и временами приобретало жесткую форму.

Если эпитет «пуританский» перестал использоваться в его обычном значении для осуждения лицемеров и ханжей, то им было вполне возможно описать моральные идеалы Реформации и Контрреформации. Нетерпимость пуритан возрастала, потому что практическое выражение этих моральных идеалов оказалось менее приемлемым, чем других.

Кальвинистам вовсе не свойствен моральный ригоризм. Реформации было нечего противопоставить принятым в обществе помпезности и тщеславию. Пуританство нельзя понять, если не рассматривать его как часть европейских настроений.

Иногда понятие использовали и для того, чтобы включить протестантизм в левое крыло тех, кто вели такой же аскетический образ жизни и позиционировали себя как Божьи люди, даже если они переворачивали кальвинистское учение. Для столь широкого употребления термина имеются некоторые основания. Не все пуритане верили в пресвитерианскую политику церкви, не всех пресвитерианцев следует воспринимать как пуритан.

Однако наиболее отчетливое и связное выражение пуританские идеи получили именно у кальвинистов. Кальвин превратил пуританство в моральную идею, окружив ее атмосферой Священного Писания и особыми формами поклонения и религиозной обрядности. Хотя пуританство и кальвинизм совпадали не полностью, пуританский идеал лучше понять через призму кальвинизма.

Чтобы поддерживать строгий стандарт общественной и частной морали и в то же время обладать возможностями, чтобы использовать мощь государства для подчинения этим правилам, не следовало исключать непопулярность и в конечном счете возможные выступления. Вспомним последовавшие друг за другом субботы 1561 года, когда пять или шесть сотен человек прошли по Монпелье с флагами и барабанами, прыгая и выкрикивая: «Назло гугенотам мы будем танцевать!»

Моральная дисциплина поддерживалась консисторией, ради благосостояния сообщества осуществлявшей свою деятельность наподобие постоянной комиссии по расследованиям. Даже в Женеве действия консистории никогда не оказывались совершенно свободными. В других кальвинистских странах, таких как Голландия и Шотландия, ее независимость или решительно ограничивалась, или допускалась на определенный срок.

Среди французских гугенотов и пуритан в английской церкви указы консистории не влекли за собой никакого светского наказания, соответственно ее власть основывалась только на моральном престиже. Тем не менее существование самой ограниченной или недобровольной консистории утверждало высшие идеалы дисциплины, которые выдвигали реформаторы. Лидеры конгрегаций, устанавливавшие моральный закон, вдохновляли друг друга, определяя общие критерии греховности, стабилизируя традицию и устраняя разногласия.

Стержнем кальвинистской морали было учение о предопределенности. Через все пуританство проходит противопоставление между добрыми и дурными людьми, детьми тьмы и детьми света, усиливая кальвинистское учение об избранности.

Верующий человек полагал, что он призван не благодаря собственной добродетели или личным качествам, а только по свободной и любящей воле Господа. Если он станет заниматься добродетельной деятельностью, то утвердит в своем собственном сердце убежденность в этом призыве, ведь доказательством этого является его благочестивая деятельность. В надежде на милость Господа он должен был искать собственное спасение. Он знал, что если Господь однажды выкажет ему свою милость, то не позволит ему страдать, если тот отступится.

Кальвинисты не обладали подобной уверенностью и все чаще стремились к милосердию. Отсутствие подтверждения не становилось свидетельством проклятия. Однако, как полагали, уверенность сопровождает несгибаемую веру, которая выражается в благочестии. И по мере того как человек смотрел вокруг себя, он знал, что человечество делится на овец и козлищ.

Человек знал, что овцы глупы, а козлы мудры, но слишком невежествен, чтобы понять, кто есть кто. Господь скрывает эту тайну до Страшного суда. Все же понимая, что человеческий род, таким образом, делится на свет и тьму, он не мог не думать, а иногда и действовать, как будто разделял вечное знание-предвидение и знал, кто остается в ночи, вечной тьме. Лучший пуританин работал над своим спасением и не заботился о спасении своих соседей.

В 1570 году Томас Картрайт, профессор теологии колледжа леди Маргарет в Кембридже, рекомендовал в своих лекциях пресвитерианскую систему церковного управления для Англии. Его сместили с должности. На следующий год несколько священников добровольно создали систему пресвитерианства, в первую очередь в Лондоне, Нортгемптоншире и Эссексе. Их намерения нашли поддержку в палате общин. В 1588–1589 годах анонимный «Мартин Марпрелат» опубликовал клеветнические трактаты, направленные против епископов, и в последующем большинство пресвитерий были ликвидированы.

Хотя и не осуждая драму за дидактические и поучительные концовки, пуритане недружелюбно относились к театру в его основных проявлениях. Несмотря на известность елизаветинской сцены, они часто осуждали ее вполне справедливо. Им казалось, что театр поощряет аморальность, представляя пьяных мужчин или проституток, заставляя аудиторию смеяться вместо того, чтобы выказывать презрение.

В соответствии с Второзаконием (22; 5) Кальвин никогда бы не разрешил носить одежды противоположного пола. Ведь на сцене мальчики обыкновенно изображали женщин. После смерти Кальвина моралисты выказали чрезмерную суровость по отношению к театру. В 1572 году синод гугенотов в Ниме от лица французских реформированных церквей запретил все театры за исключением учебных.

В 1584 году доктор Рейнольдс в Оксфорде осудил пьесы, по его мнению мешающие нормальной учебе в университете. В 1599 году он опубликовал «Ниспровержение поставленных пьес», где подверг критике доводы в пользу образовательного театра для молодежи, придерживаясь мнения, что лицемерные игры снижают моральные устои общества. Рейнольдс говорил, что, хотя и не является врагом поэзии и разумного времяпровождения, все же сомневается, что часы, проведенные в театре, не следует потратить на проповеди.

Если лишь ревностные моралисты были готовы нападать на использование театра в образовательном процессе, то почти все моралисты писали о непристойности профессионального театра в Лондоне.

Ссылаясь на Священное Писание и нормы морали, они называли все происходящее на сцене развратом и показом проституток, считая недопустимым использование воскресенья как обычного дня представлений, поскольку после полудня колокола призывают всех на молитву. Когда их изгнали из лондонского Сити, они перебрались чуть южнее, на другой берег Темзы – в Саутуарк.

Надежды драматургов связывались с подъемом антипуританской партии в Англии. В борьбе против пуритан театр являлся острым оружием, мстящей пародией. Пуританские призывы к моральной чистоте раздувались, так что убежденность переходила в фарисейство, презрение к моде – в показное проявление странности, а готовность стать непопулярным – в манию преследования.

«Я рад, – заявлял в едкой карикатуре на пуританина Ревнитель Баззи, персонаж пьесы Бена Джонсона «Варфоломеевская ярмарка» (1614). – Я рад, что теперь могу соединиться с землей и снимаю носки ради этой святой цели».

Все пародии, будучи действительно юмористического свойства, обладали частичкой правды, и театр ухватился за скрытые омерзительные качества пуританина. «О, Смитфилд, ты погряз в блуде, – восклицал на ярмарочной площади рабби Баззи. – Я покидаю тебя! Здесь повсюду идолопоклонники!»

Благодаря подобным насмешкам имя «пуританин» стало почетным среди некоторых благочестивых людей, и один из них говорил в 1641 году: «Оскорбляя это слово (пуританин), они таким образом распространяют и употребляют его так, что любой честный и добродетельный гражданин и пуританин, верный своей религии, подвергается клевете».

Помимо прочего, название «пуританин» означало притворство или строгость или даже влекло за собой политические раздоры. Пуритане опирались на городских купцов, членов корпорации. Подобные люди поддерживали существование пуританских священников, несмотря на нерасположение властей, собирали средства, чтобы обеспечить деятельность «проповедника» в своей приходской церкви. Они выбирали лектора, который проповедовал бы кальвинистскую веру, и поддерживали его право занимать кафедру.

Пуритане поощряли также выпуск журналов, считая это своеобразным религиозным упражнением. Они интересовались назидательными историями – с хорошими манерами и приятной беседой, особым вниманием к Провидению, в соответствии с их собственными предпочтениями. Они соединяли исповедь, наставление и рассказ о своей жизни по Господу.

По той же самой причине пуритане восхищались краткими жизнеописаниями добродетельных людей. Так, Исаак Уолтон не был пуританином, он являлся высшим церковным сановником в период Реставрации и в 1640 году опубликовал первое из своих изумительных «Жизнеописаний». Образцом для данного жанра стало множество пуританских сочинений, составивших назидательную агиографию Нового времени. В 1650–1652 годах Самуил Кларк составил новое и более пуританское жизнеописание Фокса, а затем и людей, которые почти неизвестны историкам.

Пуританский помещик

В первой четверти XVII века около Тарвина в Чешире проживал помещик по имени Браен. Он поднимался в пять часов утра зимой, от трех до четырех утра летом, проводил час или два, размышляя над Библией, раздумывая о семье и записывая проповедь, которую недавно слышал. Так что после его смерти в его кабинете осталось множество аккуратно составленных томиков рукописных молитв. Он замечал в тексте, что «семь раз я буду молиться за тебя» в установленное время в течение дня.

Браен будил домашних, звоня в колокол, чтобы те приняли участие в семейных молитвах. Он полагал, что большинство его молитв носят импровизированный характер, всегда начинал с того, что собирался убеждать невежественных людей, полагавших, что установленная им форма незаконна.

Обычно в качестве слуг Браен выбирал добродетельных людей, расспрашивал их и проводил с ними собрания, чтобы те облегчили душу. После вечерних молитв слуги обычно обсуждали вопросы веры на кухне. Браен купил две огромные Библии и поместил их на пюпитр в зале и гостиной, чтобы и слуги, и гости могли обращаться к ним. Когда Браен увидел, что в комнате для гостей играют в карты, он ничего не сказал, но аккуратно вынул из пачки четыре валета, чтобы играть было невозможно.

Однажды за обедом, который давал шериф, предложили тост за правителя. Когда чаша стала переходить по кругу, то все стали ждать, что сделает Браен. Он сказал: «Вы можете пить за его здоровье, я же стану молиться за него»… И передал чашу.

В субботу, когда он отправлялся в церковь, находившуюся в миле от его дома, он звал соседей и арендаторов, и они шли вместе, распевая по пути 84-й псалом. После утренней службы Браен обычно оставался с несколькими из них, повторяя проповедь или распевая псалмы, пока не начиналась вечерняя служба. Затем он возвращался домой вместе со своей компанией, обсуждая проповедь и снова распевая псалмы.

В церкви Тарвина он за свой счет снял витражи и поместил на их место обычное стекло. Браен выплачивал стипендии нескольким священникам или проповедникам, в первую очередь добродетельному священнику из Тарвина, чей приход давал ему лишь незначительный доход.

Ежегодно в одно из воскресений жители Тарвина проводили праздник, на котором много пили и танцевали. Браен призвал трех из лучших священников страны, которые удерживали прихожан непрерывными молитвами. Так что дудочникам, торговцам вразнос, поводырям медведей, игрокам и картежникам пришлось в раздражении уйти. Когда все это повторилось в течение трех лет, праздник прекратился.

Девизом Браена, записанным на титульной странице его книг, было «аллилуйя». Он тщательно следил за различными происшествиями, завел для них журнал. Приведем несколько отрывков из этого журнала:

«1601. Мой слуга отправился с нагруженной телегой, свалился, железные колеса проехали по его ноге, однако он совсем не пострадал. Laus Deo, возблагодарим Господа.

1602. Мой сын Джон отправился в поле, взял косу, чтобы посмотреть, как она косит, та вонзилась в его чулок до кости, сбрила волосы и вышла с задней стороны ноги, не затронув ни плоть, ни кожу. Laus Deo, возблагодарим Господа.

1603. Некто, проживавший на моей ферме в Уимбл-Стаффорде, увидел двух добродетельных людей, шедших по своим делам, сказал им, что станет танцевать, хвастаться и клясться, чтобы вызвать гнев вон тех двух пуритан. Так он и сделал, к их большому огорчению. Однако карающая рука Господа сразу же настигла его, он тотчас заболел, его доставили домой на телеге, и через три дня он умер в мучениях. Все в воле Божьей».

Для своих арендаторов Браен всегда оставался снисходительным, не поднимал высоко ренту, поощрял их труд, делал ежегодные взносы, чтобы купить зимнюю одежду для бедных, навещал их, когда они болели, иногда отдавал им свою добротную одежду.

Во времена лишений Браен кормил многих за своим столом. Его гостеприимство было бесконечным, намного превосходя обычаи пуритан. Двадцать один человек разделяли его обед, когда его вторая жена умерла. Юные джентльмены «из лучших семей» приходили учиться в его дом, его стол всегда хорошо снабжался, он выращивал голубей и кроликов, чтобы поддерживать свою кухню.

Браен был три раза женат, имел по крайней мере двенадцать детей. На своем гравированном портрете он одет в хорошо сшитый и модный наряд.

Его щедрость настолько превысила его доходы, что он влез в долги и в старости был вынужден закрыть свой дом на три года и тихо проживать в Честере, пока его дела не поправились.

Такие люди прониклись духом библейских текстов, они чувствовали неотвратимую руку Господа в каждом действии и моменте, отрицали случайность. Они проповедовали о полной потере человеческого облика после падения Адама и считали великим пуританским эпосом «Потерянный рай» (1667) Дж. Милтона, где торжествует Господь, орошающий души молящихся благочестивым и духовным писанием.

Оставаясь бережливыми и расчетливыми, они тем не менее не разделяли средневековый идеал бедности. Они осуждали и иногда насмехались над власяницами и бичеванием, вовсе не верили в непорочность и монашескую добродетель. Представляя первые века христианства как время отрицающего мир аскетизма, проявившегося в монашестве и бродячих монахах, они вовсе не являлись аскетами в старом толковании этого слова.

Благочестивый человек приходил к благоденствию ценой тяжелого труда, а следовательно, имел право наслаждаться своей собственностью, равно как и другими дарами природы, не говоря о жене и детях. Он не сомневался в браке, равно как и в необходимости растить детей. По обыкновению, такой человек рано вставал, соблюдал дни постов, проявлял постоянную умеренность в одежде и жил в доме с элементарными удобствами.

Даже состоятельный пуританин мог использовать деревянную посуду, как и более бедные его арендаторы. Он мечтал о том, чтобы сохранять свое положение в обществе, простое и сдержанное, отвергая банальности и украшения, только мешавшие ему.